Здесь Верген буквально как на ладони. Здесь, сверху, видно полностью очертания города в Долине Понтара.
Здесь высоко, под ногами - отвесный обрыв, а за спиной - бесконечный лес. Путь до Вергена кажется обманчиво-коротким, но Йорвет давно уже знает, что это не так.
Чтобы вернуться в город, придется пройти с два десятка стае - пешком, а не верхом, потому что спускаться и подниматься тоже придется много.
Но Верген так близко, только руку протяни.
Едва протянешь - ощутишь только пустоту и влажный воздух, что ветром доносит с реки. А если посмотреть в сторону, где-то там виднеется и Махакам. И Синие Горы с другой стороны. Такие близкие и бесконечно далекие. Когда-то там был их дом, но уже не один десяток лет Йорвет там даже толком и не показывался.
О Dol Blathanna он предпочитает не думать.

Им нужно возвращаться снова в город. Йорвет усмехается этой мысли - зачем? С делами покончено, их там даже ждут, но он никуда не спешит.
Не обращая внимания на возможные протесты, он устроился прямо на обрыве, свесив ноги вниз и медленно раскуривает трубку.
Спешить некуда. Чего они такого интересного могут пропустить?
Еще светло, но в Вергене уже горят огни, порывы ветра доносят звуки музыки. Уже много времени прошло после смерти Хенсельта и событий в Лок Муинне, уже устойчиво Долина Понтара и город перешли к Саскии, а краснолюдам все никак праздновать не надоест.
Им только повод дай.
То, что в городе сейчас весело, понятно и отсюда. Йорвет никогда не спешил присоединиться к веселью.
Киаран, возможно, мог бы. Йорвет его не держит здесь, рядом с собой, на обрыве, но верный друг никуда и не уходит.
Давно у них не было возможности посидеть вот так. Ведь могло и не быть…

Когда потерялась связь с его отрядом, Йорвет не слишком сильно переживал. Он всецело доверял Киарану и доверяет до сих пор.
Если друг и самый доверенный помощник все еще не объявился, значит, знает, что делает.
Его отряд остальные sidh Йорвета уже нашли позже, возле купален. Мертвых. Самого Киарана там не было, но это еще ничего не значило.
Их не было две недели, и еще примерно какое-то время не находили его самого. Йорвет был готов смириться с очередной смертью.
Смириться с тем, что потерял еще одного близкого друга.
Смерть офицеров “Врихедд”, скорбь по друзьям и ближайшим соратникам остались где-то в глубине его сознания, спрятанные надежно.
Все чувство и эмоции от смерти Киарана Йорвет спрятал туда же.
Он не может себе позволить такую роскошь как скорбь. Больше нет.
Не тогда, когда у него в подчинении достаточно большой отряд. Дело прежде всего.
Может быть, после Второй Северной Войны в нем на самом деле что-то умерло и осталась лишь одна пустая оболочка. Даже эту мысль эльф принимает равнодушно.

От этого ведьмака, будь он неладен, Йорвет узнал много интересного. Все, даже предательство Лето, даже предательство самого Геральта - все это меркло перед новостью, что Киаран все-таки жив.
Они нашли его потом, на барке. Куда отвели его самого эти поганые темерцы в подчинении Вернона Роше вперемешку с людьми Лоредо. Какая, к черту, разница, они все равно все одинаковые. Даже мирных жителей Вергена между собой Йорвет не различает.
Киаран был там. Раненый, слабый, но все-таки живой. Когда их бригада отбила себе барку и они взяли курс на Долину Понтара - к Саскии - тогда же они его и обнаружили.
Подняли, вывели на свет и свежий воздух, подальше от трюма, пропахшего эльфской кровью и потом, перевязали его раны.
В Вергене подлечить Киарана помогла Филиппа, еще даже до того собрания с отравлением. Хоть какую-то пользу принесла эта поганая ведьма. Спасибо, впрочем, говорить ей не за что.
Йорвет тщательно следил, чтобы Киарану больше ничего не угрожало. Чтобы не лез никуда, пока не поправится окончательно.
Но остановить лучника от намерения плечом к плечу с ним защищать Верген от атаки каэдвенцев, не смог даже он.
Йорвет помнит, что если Киаран что-то вобьет себе в голову, хрен это оттуда выбьешь. Иначе бы сам командир никогда не оправился морально от своей собственной, самой страшной раны.
Только после того, как он смог убедиться, что Киаран в порядке, он почувствовал облегчение.
И жгучее желание больше никуда не пускать его со всякими сомнительными dh’oine. Даже с мутированными.
Особенно с мутированным, мать их.

Поэтому они здесь вдвоем. Йорвет устал от городской суеты, далеко от лесов, по соседству с другими расами и…
И от Саскии, что принимает его помощь как должное.
Верген - это вовсе не то, к чему стремился он сам. Йорвет понял это позже. Почему-то находиться в свободной Долине Понтара с каждым днем все тяжелее.
Краем уха Йорвет слышит шаги - Киаран.
- Хочу покинуть Верген. Что скажешь?
Слова вырвались прежде, чем Йорвет успевает их обдумать. Выдыхает дым, поворачивает голову к другу.
Едва трубка гаснет, поднимается на ноги, оставляя обрыв и смотрит в сторону лесной чаще. Все еще светло, через пару часов начнет темнеть - пора возвращаться.
Кто знает, может это все следствие паршивого настроения, вперемешку с мыслями.
Стоит пройти ворота - Бурдон опять утащит к бочке махакамской медовухи. Но пока что у них с Киараном есть время пройтись в тишине, если только гарпии к ночи не оборзеют.
Тишину лесной идиллии нарушает звук.
- Слышишь?
Кто-то плачет. Тонким, девичьим голосом. Туманник? Йорвет хмурится. Еще тут не хватало этой курвиной нечисти на их головы.

Если чего-то Йорвет и боится, если и есть в нем что-то, о чем он не желал бы рассказывать никому - это пустота.
Ощущение дыры внутри себя самого, что засасывает какие-то остатки личности внутрь, пережевывает и даже не выплевывает. Ощущение ничего вокруг, внутри, при попытках выглядеть живым.
Этого он, пожалуй, действительно боится. Не риска, не смерти, не за свою репутацию, которой ниже падать некуда, с точки зрения dh’oine, разумеется.
К пустоте он был близок чаще, чем ему бы хотелось. Сейчас он это понимает.
В первый раз он прикоснулся к ней после проигранной бойни за Долину. Тогда, когда они потеряли многих. В том числе и брата Исенгрима, что занимал значительное место в его жизни.
Тогда было отвратительно. Но он был молод, впереди были надежды, злость, желание отомстить и часть выжившего отряда, что горели ровно тем же самым. Включая их командира, когда тот пришел в себя.

Второй раз он ощутил ее после Цинтрийского мира. Она была отвратительной. Сильной, опасной, почти что дышала издевательски у него над ухом, со стороны слепой зоны, где теперь нет правого глаза.
Киаран тогда помог. Он был рядом, он вытаскивал Йорвета из состояния безнадеги, полного отсутствия боеспособности.
Пустота отступила, а Йорвет на свежую голову надолго запомнил это ощущение. Оно ему не понравилось, и явно стало тем, чего бы он никогда бы не хотел повторить.
Может быть, он себя обманывает. И пустота с ним всегда, не покидает с момента рождения. Только Йорвет научился не обращать на нее внимания.
Все эти три года после войны он знал - бесполезна их борьба. Aen Seidhe - вымирающий вид. Сколько еще должно пройти времени, чтобы они выродились все, окончательно? Сложили головы в борьбе за свободу, бездумно кидаясь грудью на баллисту, лишь бы не умереть в голове с чувством “мы все просрали”?
В Долине не будет возрождения эльфской расы. Сколько лет понадобится ведьме Финдабаир, чтобы понять, где она просчиталась?
Она пустила мирных эльфов, стариков, что уже почти не в состоянии дать потомства, число родившихся за это время детей в Долине было настолько мало, что эту цифру называть смехотворной слишком грустно.
Они все умрут, когда придет их срок, один за другим. Останутся их дети, вот тогда-то число жителей и бросится в глаза.
Сколько потомства смогут дать они? Не умрут ли во младенчестве, например? Есть и другой вариант. Пока живы скоя’таэли - они будут бороться. Многие готовы присоединиться, кому уже поперек глотки унижения от dh’oine.
Когда-то молодой Фаоильтиарна ушел из дома, бросая вызов dh’oine в большом мире. Когда-то совсем юный Йорвет сбежал за ним, потому что хотел того же самого.
Сколько будет таких лет через двадцать, когда новорожденные эльфы в Долине подрастут? Йорвет даже готов дожить до этих дней, чтобы увидеть это воочию.
А потом найти Францеску и посмеяться ей в лицо.
Стоило ли того, чтобы лизать задницу Эмгыру? Стоило ли уступать - теперь уже мертвым - коронованным уродам с севера?
Никто уже ничего не изменит. Эльфы редко меняют мнение, сделали выбор и пожинают его плоды.
Иногда кажется, что выбора нет. Но это не так. Йорвет тоже мог выбрать иначе. Но не стал.

Нельзя ведь сказать, что он доволен идеей свободного Вергена от Саскии. Но знает, что она достойна короны. Знает, что она не позволит никаких конфликтов внутри своего свободного государства.
И знает, ради чего сражаются его парни. Ради этого. Ради дома, которого лишили их предков, а им так и не вернули. Они готовы забирать свое, если понадобится, силой.
Но Саския дала ему шанс. И дала его остальным скоя’таэлям. Йорвет знает, что ей и жителям Вергена придется долго доказывать, что он готов в мирное сосуществование.
Но Йорвет, курва подери, не слишком-то и готов. Разве dh’oine когда-нибудь изменятся?

Йорвет понимает, что чуть не столкнулся с пустотой в третий раз. Все то время, когда думал, что Киаран был мертв. Понимает, что не смог бы уже от нее отделаться, если бы это оказалось правдой. Усмехается про себя - опять он отошел от края в самый последний момент, упрямо не ныряя в нее с головой. Назло всем его врагам, включая Вернона Роше.
У того ведь был шанс снести ему голову. Но Роше его упустил, дурак. Йорвет обещает себе, что темерец еще пожалеет, что не убил его во Флотзаме. Когда-нибудь потом.
Потому что оседлая жизнь подходит к концу.
- Я так понимаю, ты со мной? - смотрит на него с легкой, понимающей ухмылкой. Мог же и не спрашивать. Знает, что Киаран пойдет за ним в огонь и воду, не опустит свой лук до самого финала, не предаст его никогда. Отказ от последнего чуть не стоил его помощнику жизни, но вряд ли Киаран жалел бы об этом. Йорвет ему благодарен, пусть и не всегда умеет это выразить. Не сомневается, что Киаран об этом знает.
Если кто-то и знает хорошо эльфского командира, что давно засел костью в горле большинства dh’oine, так это его близкий друг.
- Когда краснолюды пьют, можно подумать, что снова началась война, - Йорвет снова усмехается. И думает над словами друга. Он прав. Многие захотят. Они пошли за ним, потому что надеялись, что Йорвет приведет их к дому, в котором им отказали Нильфгаард и Францеска. Йорвет не мог обещать им этого, но с Саскией они получили свой шанс.
- Захотят - пусть. Их выбор. Мне лучше уйти, даже если уходить придется только нам двоим.
Может быть, именно так и окажется. Война изматывает, высасывает все соки и желание жить. Война ломает психику, и после нее уже никогда не будешь прежним.
От мальчика, что в начале второго десятка своей жизни упрямо учился управляться с отцовским зефаром, мечтая о приключениях со взрослыми эльфами семьи Фаоильтиарна, уже давно ничего не осталось.

- Ты думаешь? - Йорвет качает головой, рука привычно тянется к зефару. Откуда в лесу может взяться маленькая девочка? Несмотря ни на что, вблизи Вергена не так уж просто и заблудиться. Во-первых, попросту не успеешь - сожрут гарпии. Во-вторых, лес достаточно редкий. Ладно, не здесь.
Киаран спускается первым, не принимая вариант опасности. Йорвет только тяжело вздыхает, ругая про себя излишнюю доброту помощника, но идет вслед за ним.
Этот же, пока не проверит, точно не успокоится.
Эльф утешает себя тем, что тумана вокруг нет. Может быть, действительно ребенок, черт его знает.

Он ожидал чего угодно. Туманника, обманку от dh’oine, свору голодных баргестов или накеров, что успели прикончить источник плача и теперь с упоением доедают. Но только не то, что увидел.
Киаран прав - это ребенок. Маленькая девочка лет шести. Выглядит, как городская эльфка, острые уши прекрасно видны сквозь светлые волосы. Она тихо всхлипывает, размазывая по щекам слезы и даже их пока не заметила. Что и говорить, скоя’таэли давно уже научились передвигаться бесшумно.
Йорвет замер неподалеку от нее, не зная, как реагировать на увиденное.
- Давай ты, - он легонько пихает Киарана в бок, сохраняя невозмутимость на лице. - Меня она испугается.
Пусть платок привычно повязан на голову, но отсутствие глаза и шрам все-таки не так уж и хорошо спрятаны.
К тому же, Йорвет совершенно не знает, как правильно нужно разговаривать с детьми.

Отредактировано Iorveth (2019-06-01 00:39:02)

Разумеется, он их видел. И даже не раз.
Но никогда Йорвет не представлял себя отцом. Это было последним, о чем он думал. У Aen Seidhe все слишком сложно с этим делом. В пределах первых пятидесяти лет они могут гарантированно обзавестись потомством.
Чем старше - тем меньше шансов. Йорвет знает, что даже в Dol Blathanna изредка сейчас рождаются дети. Но не уверен, что они вырастут здоровыми. И не уверен, что они - не полукровки, с учетом, как прогнулась Enid, стремясь удержать собственную власть.

Йорвет снова морщится, стоит об этом вспомнить. Снова старый шрам чуть натягивается от напряжения и отдает секундным ноющим ощущением в голову. Это настолько незаметно и привычно, что эльф не придает  значения подобному.
Он уже упустил возможность завести семью. Для этого он свернул не по той дороге достаточно давно. Сложно жить в мире, где Aen Seidhe не в самом лучшем положении.
Йорвет не уверен, что был бы хорошим отцом.

И вот оно, доказательство, прямо перед ним.
Любые дети, даже эльфские, вгоняют скоя’таэля в ступор. Йорвет не знает, как действовать, когда они смотрят на него снизу вверх своими большими глазами и чего-то ждут. Йорвет с трудом сдерживает гнев, когда они бегут мимо него по улицам Вергена, громко вопя, и напоминает себе, что ругаться - даже на Старшей Речи - в присутствии детей считается не очень красивым. Напоминает, что дети слишком чувствительны и могут расплакаться, а он совсем не умеет их успокаивать. И вряд ли уже когда-нибудь научится.

Когда вся жизнь наполнена войной, на кон ставится все ради победы. Ради того, чтобы выжить и помочь выжить другим, кому это нужнее. Ради своего народа, о котором некому стало позаботиться после Цинтрийского мира.
Война отравила скоя’таэлей изнутри, приучая их к лишениям, голоду, обноскам и каждому дню, когда нужно всего лишь не сдохнуть какой-нибудь глупой, нелепой смертью.
Йорвет все еще не может привыкнуть к Вергену и совсем здесь не чувствует себя дома.
Киаран тоже, хоть эту тему они и не обсуждали. Они давно научились понимать друг друга без лишних и никому не нужных слов.

Йорвет все еще стоит в стороне, прислонившись к дереву боком и смотрит, как Киаран подходит к плачущей девочке.
Эту тему он с ним тоже не обсуждал лишний раз. Йорвет не знает, насколько болезненно сейчас его другу вспоминать свое прошлое. Ту жизнь, за которую Йорвет презирает своих сородичей, что прогнулись под dh’oine. Ту, которой все же жил Киаран аэп Эасниллен, пока у него не отобрали самое дорогое. Его семью.
В отличие от него самого, у Киарана был ребенок, дочь. Уже успела вырасти, но достаточно была молодой. Может быть, если бы с ней не случилось то, что ее в итоге убило и сломало жизнь ее отцу, она была бы где-нибудь в бригаде. Возможно, и в его собственной.
Эльфки вступали в ряды скоя’таэлей наравне с мужчинами. Лучницы ничуть не хуже лучников, пьют как не в себя с тем же рвением, ругаются почище краснолюдов, и уж совсем не хуже как бойцы, стратеги и следопыты.
Только dh’oine со своими ничтожными и примитивными мозгами воспринимают своих женщин как глупых самок для потомства, держат их в ежовых рукавицах и не позволяют лишний раз им поднять глаза.
И плевать бы Йорвет хотел на их условности полов, но когда они таким же образом поступают и с эльфскими женщинами…
Этого скоя’таэль прощать им вовсе не собирается.
“Как будто бы только это, а?”
Йорвет считает это дополнительным стимулом еще сильнее ненавидеть эту расу.

Киаран мог бы прижиться в Вергене, если бы действительно хотел. Киаран не имеет страшных шрамов, что уродуют его эльфское лицо, он гораздо лучший дипломат, чем сам Йорвет и знает подход к детям, исходя из собственного опыта.
Правда, сейчас опыт ему не помог.
Насколько Йорвет может судить, у друга хорошо получается общаться с испуганным ребенком. Девочка перестала плакать, смотрит на него, не кричит, не боится…
Но развязка оказалась неожиданной.

Йорвет не сдерживает смешка, когда подходит к Киарану и помогает ему подняться на ноги. Бегло осматривает рану - неглубокая, заживет быстро. Из мешочка на поясе достает чистый лоскут ткани, что теперь носит с собой на всякий случай, перевязывает ладонь Киарана.
- А я ведь тебе говорил, - эльф старается, чтобы его голос звучал строго, но ничего не получается. Йорвет и сам бы не нашел ответ, почему эта ситуация его позабавила.
Конечно, если бы стилет прыткого ребенка вошел бы, например, в горло его товарища, скоя’таэль без колебаний свернул бы шею паршивке, и пусть ее мамаша плачет хоть до второго Сопряжения Сфер. Но всерьез Киаран не пострадал, пусть и едва еще отошел от ран, полученных от Лето и на барке. Но за лук хвататься несколько дней Йорвет бы ему не советовал точно.
- Идем. Далеко она не убежала, а причитания какой-нибудь нервной beanna на весь Верген в ближайшее время я точно слушать не хочу. Если не желает по-хорошему, значит будет по-плохому.

Может быть, девочка радуется сейчас, как ловко провела двух взрослых остроухих дядь, но Йорвет не собирается спускать подобное. Детские шалости выше его понимания, а опасности ей точно не угрожало.
Невольно думает, как бы он сам повел себя на ее месте в таком же возрасте. Ну, в лесу бы точно не ревел. Эльф даже не помнит, когда в последний раз плакал в детстве. Только если совсем в раннем. Но явно бы не выпускал из рук хотя бы кинжал. Посмели бы к нему подойти в лесу, эльф был бы настороже. Посмели бы сунуться совсем близко - получили бы похлеще.
Но будь это другие Aen Seidhe, Йорвет бы хотя бы их выслушал. Впрочем, даже в этом он не совсем уверен.

Может быть, паршивка думает, что ловко убежала и отлично спряталась. Но они достаточно много времени провели в северных лесах, чтобы ориентироваться там даже в темноте с закрытыми глазами.
Йорвет идет первым, щурясь единственным глазом и читая следы маленьких легких сапог. Девочка городская, не учили ее родители ходить бесшумно, незаметно и прятаться. Обломанные ветки кустов, где она пробежала, тоже достаточно красноречивы.
Наконец они подходят к небольшим зарослям, где следы обрываются. Йорвет прислушивается.
Шорох. Шумное дыхание - бежала она достаточно резво.
Он встает в расслабленную позу, демонстрируя руки, в которых нет оружия. Но смотрит в сторону зарослей насмешливо, даже снисходительно.
Таков и его тон, но эльф не церемонится, щедро приправив его не слишком дружелюбными нотками.
- Слушай, luned. Если ты заблудилась и не можешь найти дорогу домой, мы тебя выведем к Вергену. Если ты здесь затем, чтобы упражняться в ударах с оружием по незнакомцам, можешь сидеть в лесу дальше. Но в таком случае не реви, иначе на твой вой слетятся гарпии. Уверен, что сегодня они не жрали, а ты для них - деликатес. Ну что? Будешь сидеть и страдать или все-таки пойдешь с нами и перестанешь выделываться?
Пару минут висит тишина. Йорвет поворачивается к Киарану и ловит его взгляд.
- Слишком грубо, да?..
Вполголоса, одновременно с шуршанием веток.

Сколько есть тех, кто получил бы в ответ на эту фразу как минимум колкий взгляд? Пожалуй, каждый. Кроме Киарана.
Его шутка вызвала у Йорвета только легкую усмешку и ничего более. Киарану позволено многое. Потому что иначе не получается.
Йорвет помнит, как он видел его во времена его слабости. Тот период, который скоя’таэль ненавидит всеми фибрами души, предпочитая не вспоминать.
Но память коварна и подкидывает ему в голову то время длинными ночами, когда на север опускаются холода, приближая их всех к морозной Саовине.
Каждый раз Йорвет думает об этом, когда им приходится сжигать тела павших воинов в очередной встрече с dh’oine, лишь бы они не достались накерам.

Йорвет был слабым около года, когда учился смотреть на мир одним глазом, искать нужный ракурс для зефара, держать его и стрелу крепче, выглядывая нужную мишень и попасть в цель совсем как раньше.
Йорвет знал тогда - как раньше уже не будет. Придется по-новому, если что-то хотя бы получится. Но упрямый характер заставлял его брать лук в руки снова и снова, даже когда они опускались и от отчаяния хотелось все вокруг крушить.
Киаран видел его таким. Не раз, не два, постоянно. Йорвет не раз задавал себе вопрос, какой курвиной матери тот забыл рядом с ним, фактически ни на что не способным?
Это все осталось старым воспоминанием. Не более того.
Но это было. Теперь это часть его прошлого и все, на что Йорвет готов, это стараться не повторить его.
Поэтому он надеялся на Верген. Никому не нужна подобная участь, а эльфы сражаются за свое право жить нормально. Так давно уже этого не было, что они даже и забыли, каково это.
Йорвет видел растерянные взгляды своего отряда, когда они ходят по улицам Вергена.
Никто не может привыкнуть к городской жизни.
Он знает. Стоит сказать вслух “Мы уходим”, все молча возьмут оружие, поднимутся на ноги и скроются в лесах вслед за ним. Также бесшумно, как обычно.
Единицы останутся. Не все готовы бесконечно сражаться.

Уйти придется. Не его это место. Будто бы Верген, не без помощи самого эльфа освобожденный, не хочет его принимать. Будто бы выталкивает подальше от своих стен, поэтому они сейчас так далеко.
Толпы на улицах и оружие торговцы раздражают. От запаха краснолюдского спирта в корчме почти выворачивает. От ледяного, равнодушного взгляда Саскии внутри все покрывается камнем, лишь бы замуровать лоскуты боли, не вырывая их наружу.
В Вергене все чужое, неуютно, и Йорвет не чувствует себя здесь свободным. Куда им податься? Что делать? Он еще не решил.
Но этому городу определенно будет лучше без него.
Только сначала надо вернуть домой эту ушлую девчонку-эльфку. Может быть, ее мать даже на спасибо расщедрится. Не то, чтобы Йорвету правда была нужна ее благодарность.

Киаран подмечает сломанные ветки, Йорвет только фыркает. Дети вообще неаккуратные и сеют собой сплошные разрушения, много шума и глупые поступки, способные потопить всю налаженную схему.
Эльф даже задает себе вопрос - как Фаоильтиарна в свое время не послал его подальше? Ах, да. Слишком было сильным желание Йорвета стать частью чего-то большего, чем просто сидеть в деревеньке возле Синих Гор и смотреть, как Aen Seidhe пытаются там жить. Паршиво, кстати, получалось. Может быть, эти старики даже счастливы сейчас в Дол Блатанна. И даже согласные на соседство с dh’oine, которым там позволила находиться ведьма Финдабаир.
Тяжело их осуждать, когда в Вергене такое дивное расовое разнообразие. Впрочем, эльфы от всех остальных все равно стараются держаться подальше.

Девчонка все-таки покинула укрытие. Грязная, оборванная, будто бы уже неделю по лесу шляется. Прижимает к себе небольшой кинжал, да так трогательно, что Йорвет даже умилился бы, будь он на это способен.
Но эльф качает головой, пока Киаран с ней разговаривает.
- Ты решил оставить ей оружие? Глупо, - достаточно громко, достаточно категорично. Йорвет протягивает ладонь за кинжалом, но девчонка сильнее жмет его к груди. Смотрит на него своими большими голубыми глазами, которые чуть-чуть увлажнились, губы начинают подрагивать.
Йорвет тяжело вздыхает.
- Ладно, только не реви. Но без глупостей. Мы тебе ничего плохого не сделаем, если будешь вести себя прилично. Идем.
Он поворачивается к ним спиной, ожидая, что за ребенком приглядит его друг. У Киарана это определенно получится лучше.
Но девчонка делает несколько шагов вперед и достаточно цепко хватает Йорвета за левую ладонь, вцепившись в нее мертвой хваткой.
- Я хочу идти с тобой.
Голос у нее тоненький, но твердый. В голосе - ни намека на знание Старшей Речи, чистый всеобщий, как у любого dh’oine, что немного режет слух и совсем не сочетается с формой ее ушей.
Йорвет чувствует себя неловко. Он растерян. Скоя’таэль совершенно не умеет правильно общаться с детьми. А как стрелять, если что, когда одна рука занята? Хрен с ней. Потом разберется.

Они проходят совсем немного, возвращаясь к тому утесу. Там неподалеку тропинка вниз и самый короткий путь до Вергена.
Но звуки крыльев и шипение впереди явно намекают, что путь им туда заказан. Гарпий много, будто бы их поджидают. Так просто они не пройдут, вдвоем бы справились, но… За ребенком нужен глаз да глаз.
- D’yaebl. Придется идти в обход. Может быть, успеем до темноты, - они разворачиваются и уходят в другую сторону. Лес постепенно редеет, небо темнеет. Но вовсе не потому что солнце уходит за горизонт. Оно скрылось за тучами.
Только дождя им сейчас не хватало...