Он, конечно, знал, что все кончено. Он винил в этом Меркьюри, винил Мэри, винил даже звезды. Но понимал, что нужно что-то сделать: поддержать, высказать свое мнение или просто оказаться рядом с кем-то из них. Брайан не мог оставаться в стороне, когда близкие ему люди испытывали трудности. Однако все это было прикрытием от настоящей причины - он не находил себе места из-за нее. И плевать было на Меркьюри в тот момент, Мэй прекрасно знал о том, что двигало его товарищем. Он ненавидел сейчас весь мир и себя в нем, потому что осознавал, насколько все паршиво. Особенно внутри него самого.
Будучи правильным всю свою жизнь, Брайан не мог смириться с тем, что в один прекрасный момент он стал сволочью. Тем, кто еще не предал, но сделает это. Тем, кого, возможно, будут ненавидеть. Что ж, нужно было признать еще одно: группа могла распасться из-за него. Но ничего еще не случилось, и ситуацию можно было спасти, просто поговорив с Мэри и подставив ей плечо. Если, конечно, потребуется. А заодно это было поводом разобраться в самом себе и сделать единственно верный вывод... который не хотелось произносить вслух и вообще думать о нем. Мэй не был идиотом, он знал, что стоит предпринять. Но не мог себя пересилить. Тяга к Ней перевешивала остальное.
Неслушающимися пальцами он набрал номер, ожидая услышать голос Остин, и сам не почувствовал, как до боли кусает собственные губы. Это не помогало. Брайан не знал, что нужно говорить, впервые он полностью растерял свои дипломатические качества.
Длинные гудки заставили его немного отвлечься. Все началось с прошлой недели, когда Фредди и Мэри разъехались по разным домам, хоть и совсем рядом. Никто не мог ничего понять, однако долго скрывать правду не было никакого смысла. Группа узнала быстро, а в разговорах с прессой условились не упоминать про этот факт. И вообще про все, что так или иначе наталкивало на неудобные вопросы об ориентации, личной жизни и подобном. Да только вот... глядя на Фреда тогда, Мэй испытал невероятное чувство легкости. В нем смешалось так много, что стало противно и радостно одновременно. Но чувство вины с каждым днем не просто усиливалось, оно достигало гигантских размеров. А вместе с ним и то, что Брайан попросту теряет время.
Я могу быть ей не нужен, - пронеслось в мыслях, пока гитарист смотрел в одну точку и слышал размеренные, никуда не спешащие гудки.
- А... алло? - опомнившись, Брайан вздрогнул и выронил карандаш из рук, выпрямился и пару мгновений не знал, что именно нужно говорить. - Мэри? Здравствуй. Можно узнать, как твое здоровье? - это не то, Брайан, совсем! - я просто... хотел спросить, не нужно ли тебе чего-нибудь. Я готов к тебе приехать.
Эдакий рыцарь на белом коне. Если не знать, конечно, того, что в этот самый момент Брайан Мэй, честь и совесть группы, собирался сделать непоправимое.
- Если ничего не хочешь, то просто послушай, Мэри. Мне нужно с тобой поговорить, - он посерьезнел, остановился, чтобы выдохнуть, и, собираясь с остатками разума, продолжил, - ты знаешь, что у нас через пару дней первый концерт в поддержку A Day at the Races. Приходи на него. Да... я все хорошо понимаю. Ты можешь отказаться из-за Фреда, но ты нужна там. У нас с Роджером будет отдельная гримерка, приходи за полчаса туда, пожалуйста.
Хотел бы он добавить "ты мне нужна", но вместо этого, как мог, тепло попрощался и положил трубку. Закрыв глаза, он выдохнул, но это ужасное тянущее чувство так никуда и не делось.

В день концерта Брайан был сам не свой. Он чуть не уронил гитару под ноги Роджеру, чем заставил его выматериться, а потом с удвоенной заботой спрашивать, все ли хорошо. Он долго ходил по гримерке туда-сюда и никак не мог найти самые важные детали своего костюма. А после, когда оделся, все проверял время. До концерта оставалось всего ничего, но Мэри по-прежнему не было. И вот часы с каким-то тугим механизмом все же решили указать верные цифры - полчаса. Наверное, именно в этот самый момент должна была открыться дверь, а там появиться из пены морской Мэри Остин собственной персоной. Та, которую хотелось сейчас обнять, прижать к себе и сказать, что все будет хорошо. Но пока Мэй не имел на это никакого права.

Отредактировано Brian May (2019-04-25 09:06:48)

Брайан знал, что Мэри опаздывает, но все же не готов был увидеть ее так скоро и так неожиданно. Он мысленно поблагодарил Роджера, который в очередной раз ушел в туалет покурить (делать этого было нельзя, но "иди к черту, Брайан, нам скоро на сцену, я хочу снять стресс"). Как раз закончив приводить в порядок гитару, Мэй услышал, как открылась дверь, и резко развернулся, узнавая девушку по шагам. Он знал ее лучше, чем казалось. Он хотел знать о ней все, но сдерживался и переживал все где-то глубоко в себе, не показывая ни единой эмоции, особенно сейчас, когда, наверное, ей было тяжело. Хотел бы понять больше, успокоиться, удостоверившись в том, что она в порядке, что ничего не случилось, но вновь и вновь молчал.
Брайан не знал, как стоит начать разговор. Разве нужно было выспрашивать подробности и лезть туда, где его не ждали? Но тогда как сделать то, что он планировал? Рассказать все с порога, уйти выступать, оставив Мэри одну со своими и без того спутанными мыслями? Бесчеловечно. К тому же тогда он нарушил бы все свои принципы, по которым так долго жил.
- Привет. Нет, ничего, у нас уже все готово. Даже полный зал зрителей и тот прилагается, - подойдя ближе, Брайан не решился даже руку подать, не зная, как отреагирует на это Остин, - ничего не случилось. У нас все хорошо.
Уже видела Фредди? Он сегодня воодушевлен больше, чем обычно. Как себя чувствуешь после расставания? Вы звоните друг другу? - о, да, Мэй перебрал в голове абсолютно все варианты вопросов, но они казались ему настолько бестактными, что практически все пришлось списать со счетов, чтобы не показаться неотесанным и грубым идиотом, думающим только о себе.
Сейчас Мэри была вправе развернуться и уйти, потому что на словах "все хорошо" разговор кончался. И даже поводов для продолжения больше не было. Почти... Брайан не знал, как начать и чем закончить. Он долго думал об этом, пока готовился к концерту, но ничего не выходило. Как вообще признаются в любви? Он ни разу не делал этого так, чтобы запомнить на всю жизнь. Да и вообще ничего подобного у него в жизни не было.
- Мэри, я действительно хотел поговорить с тобой. Только не о концертах, расставании с Фредди и новых альбомах. Это все не так важно сейчас! У меня мало времени, - произнес он, глядя на часы, - поэтому я постараюсь быть кратким. Но хочу, чтобы ты поняла меня правильно. Никогда в жизни я не думал, что способен на такое. Совсем недавно вы разошлись с одним из моих лучших друзей, а я, можно сказать, предаю его.
Сделав паузу, он поправил рукава белого пиджака, который и без того сидел на нем идеально, на мгновение задумался о чем-то и продолжил.
- Я не знаю, как это получается у некоторых, но мне сложно признаваться в чем-то. Я чувствую себя сейчас так, будто совершаю самый ужасный поступок в своей жизни, но молчать и хранить это в себе не могу. И не хочу, Мэри. Ты... дорога мне. Я помню, как мы познакомились, как дважды или трижды сходили гулять, - усмехнувшись, Мэй вспомнил их невинные свидания под луной, - и все то время, пока ты была с Фредди, я переживал за тебя.
Брайан ходил по лезвию ножа и очень боялся сорваться. Вряд ли это был хороший день для такого серьезного разговора, но если не сейчас, то когда? Ждать, пока они с Фредди помирятся, или Мэри найдет себе кого-то получше? Нет, он и так слишком долго ждал.
- Я не прошу от тебя многого, просто пойми, что ты значишь для меня. Мэри, я все еще тебя люблю, - последние слова дались ему так сложно, что затряслись руки, и Брайан вынужден был отойти немного, чтобы успокоиться. Он взглянул в окно, за ним было уже так темно, что разглядеть получилось только себя в этом белом пиджаке и с ужасным цветом лица, похожего на призрака.
- Ты можешь мне не верить или говорить, что я сошел с ума, но это не так. Я знаю, что делаю. И прости, что я говорю так много лишнего, - развернувшись к девушке, Мэй взглянул в ее необыкновенного цвета глаза и тут же опустил взгляд, пытаясь собраться с остатками мыслей. Выходило плохо.
Сегодня он уже сказал столько, сколько, наверное, за год репетиций не говорил. И был непохож на себя, чему не переставал удивляться. Однако копаться в себе предстояло позже, когда самое страшное будет позади, а сейчас Брайан уже думать забыл о концерте и ждал лишь одного - хоть какой-нибудь реакции Мэри на все это безумие.
Уже настроившись на то, что Остин не обязана отвечать ему взаимностью, гитарист все равно знал, что отказ будет самой настоящей катастрофой. И боялся даже предположить такой исход. Поборов себя, он подошел ближе и взял Мэри за руку, поднося к губам и целуя тыльную сторону ладони, а сам чуть не простонал от дикого желания притянуть ее к себе и уткнуться носом в светлые волосы, которые наверняка имели аромат сладких конфет. Или Брайан просто хотел так думать. Чертов романтик, так подло поступающий здесь и сейчас. Впрочем, этап оскорблений самого себя тоже был пройдет за эти несколько дней после телефонного разговора. Он с гордостью прошел почти все уровни, теперь же оставалось главное. То, чего Брайан Мэй, прекрасный физик, вычислить не мог.

Отредактировано Brian May (2019-05-11 03:35:06)

Он знал, что так будет. Глупый, глупый Брайан, понадеявшийся на чудо. Ведь он никогда не верил в чудеса, почему сейчас что-то должно было случиться? Он хотел бы усмехнуться, покачать головой самодовольно, возможно, даже обвинить в чем-нибудь Мэри, не сделать этого не мог. Признаться, он вообще не мог пошевелиться сейчас. И готов был провалиться сквозь землю, лишь бы не встречаться взглядом с Остин. Она обходила острые углы, и за это Мэй был благодарен, но и не говорила ничего утвердительно. Что же, это было ее право. Непонятно, чего он ждал, ведь когда сам расставался с девчонкой, пусть даже не после такого длительного периода отношений, то обязательно ощущал пустоту. И вряд ли хотел бы, чтобы через неделю ему позвонила давняя подруга и объявила, что любит и жить не может. Да, вот это он из виду упустил, хотя обычно всегда старался примерить ситуацию на себя и решить, что делать дальше.
— Тебе же вот-вот выступать.
До Мэя долго доходят слова Мэри, он словно просыпается и поднимает голову, чтобы, наконец, прийти в себя по-настоящему и начать хоть как-нибудь реагировать. Сложно решить, что именно ему нужно говорить. Да и вообще... нужно ли?
- Да, я помню, - рассеянно отзывается Брайан и замолкает снова. До выступления остается несколько минут, за дверью начинается хаотичная ходьба всевозможных осветителей, рабочих сцены и даже гримеров, которые стучат в двери, оповещая о том, что время подготовки закончилось.
Вздрогнув, Мэй поправляет гитару, все еще судорожно соображая, что именно ответить Мэри и как сделать это так, чтобы после действительно продолжить этот нелегкий разговор. Хотя, конечно, вряд ли она сильно желала продолжения именно сегодня...
- Прости. Я поторопился со всем этим, - он не просто смущен и растерян. Он подавлен и никак не может скрыть это. Хотел бы сорваться и сказать, как на самом деле ему все это нужно! Но вместо того, чтобы бурно выразить свои эмоции, Мэй берет себя в руки, расправляет плечи и делает шаг вперед, оказываясь совсем рядом с Остин, - ты не должна отвечать мне здесь и сейчас, мы же не в суде. Я знаю, прошло очень мало времени! Просто побоялся, что больше подходящего момента не будет.
Вообще и этот момент не очень, - сознание подкинуло хорошую мысль, но, как обычно, очень поздно.
- Я буду ждать сколько угодно. И даже знаю, как банально это звучит, - он улыбнулся, силясь вспомнить какой-нибудь хороший момент из книги, который наверняка подходил бы здесь и сейчас. Но из головы вытянули всё. Даже, кажется, ноты, написанные и сыгранные им же на той же Red Special, - Мэри, я правда не хотел заставлять тебя чувствовать себя неловко. Не думай, что я перекладываю на тебя эту ответственность - она только на мне. Просто знай, что у тебя есть кто-то, думающий о тебе очень часто.
А дальше Брайан сделал то, чего не собирался. Да и сам от себя не ожидал. Будучи по природе своей слишком уж культурным и вежливым, он бы никогда не решился, но... мягко притянув к себе девушку, Мэй обнял ее и коснулся губами щеки. Почти невесомо, это даже нельзя было назвать дружеским поцелуем, да и вообще его подобием! Но тем лучше.
- Обещай, пожалуйста, что останешься до конца. Мы припасли публике много сюрпризов, - Брай импровизировал. Сюрпризов было всего два, но в его кудрявой голове созрел план на еще один, совершенно безумный, потому что Фредди вряд ли одобрил бы такое, оставаясь в трезвом уме и памяти. Но гитарист уже вырисовывал картинку, а значит, все должно было получиться как нельзя лучше.
- Мэй, хватит укладывать свои шикарейшие кудри, выходи уже! - Роджер ударил кулаком в дверь, проходя мимо, и та приоткрылась с тихим скрипом.
- Пожелай нам удачи, - все с той же мягкой улыбкой попросил Брайан и, почти неслышно выдохнув от нарастающего волнения перед публикой, вышел в коридор, кивнув нескольким рабочим.
Его ждал непростой вечер. Теперь Мэй знал, что где-то там, в толпе наблюдает Она. И теперь уж точно не в качестве девушки Фредди. Это подстегивало и, несмотря на не совсем удачный разговор, давало надежду. Все еще! Брайан был не из тех, кому выделялась сотня попыток, но хотя бы еще одна у него была?
Он взял первые аккорды, понимая, что по спине и плечам разливается теплая волна. Возбуждение охватывало его всегда, когдв у руках была гитара, а рядом незаменимый Фред воплощал в жизнь даже самые безумные их идеи. Но сегодня Мэю не нужны были безумные. Лишь одна песня, которая заставит Её понять всю серьезность намерений. Кому, как ни Брайану Мэю выражать свои чувства с помощью музыки?..

Мы разберемся. Необходимо немного времени. Мы разберемся, - эти слова как маятник пульсировали в голове Мэя, пока он на автомате проигрывал Somebody to love, чем сводил публику с ума. Он не слышал их: кричащих, хлопающих, поднимающих наверх листки с надписями о любви и о том, почему все четверо лучшие. Пусть Фредди упивается этим успехом, у него всегда хорошо получалось брать от толпы всё, выжимать их, оставлять уставшими, но удовлетворенными. "Как после хорошего секса" - одно из его любимых выражений в гримерке после. Обычно Брайан тоже поддавался всеобщей эйфории, ничего так сильно не трогало его самолюбие, как нескончаемые овации после блестящего соло. Только вот... сможет ли он отыграть его сегодня? И как преподнести тот сюрприз, о котором он не переставал думать вот уже восемь песен? Ведь если нужно, Фред устроит потасовку с ним прямо на сцене, поэтому просто подойти и сказать было не лучшим вариантом. Впрочем, как и единственным тоже. Меркьюри не покидал сцену, чтобы обговаривать с ним подробности. К черту. В конце концов, он тоже мог что-то решать в группе, которую создал.
Следующей по их плану была You take my breath away - песня, от которой становилось не по себе в ее правдивости. Но сегодня у Брайана не было времени на то, чтобы перевести дух и спокойно послушать. Он отдал гитару своему помощнику, чтобы тот проверил струны, выпил пару глотков воды и подлетел к Роджеру, который ожидаемо курил в дальнем углу за сценой.
- Родж! - тот от неожиданности чуть не выронил сигарету.
- Мэй, еще раз, и я оставлю окурок в твоей шевелюре, понял?
- Остановись, сейчас не до твоих остроумных шуток, мне нужно, чтобы ты отыграл свою партию сразу после Фредди.
- Ты как себя чувствуешь, астрофизик? У нас программа, не забыл? - Роджер недоумевающе смотрел на друга и даже забыл про тлеющую сигарету в руке.
- Мне. Это. Нужно. Понял? По-моему, мы все еще говорим на одном языке, - пальцы дрожали, Брайану до зубовного скрежета необходима была возможность спокойно поговорить с их солистом.
- Ладно. Какая разница, я и сейчас свою тачку приласкаю, - усмехнувшись, Тейлор потушил и без этого погасший окурок, вздохнул и снова посмотрел на Мэя, - но с тебя потом охренительная история, желательно правдивая. Хотя и так знаю. До соплей романтичное признание хочешь устроить.
Неужели все так очевидно? Брайан проводил взглядом удаляющегося Роджера и выдохнул. Оставалось самое сложное.
Однако разговор с Фредди оказался не таким травмоопасным. Все потому, что тот не знал, на что подписывается, освобождая место солиста Брайану. Он даже согласился на то, чтобы Мэй вышел на сцену один, отметив, что его белый костюм будет придавать некоего шарма.
- Сразу после можете снять номер в самом дорогом отеле города, я оплачу, - Меркьюри был и без того в приподнятом настроении, а услышав, что Мэй влюбился, кажется, обрадовался еще больше.
И вот, когда Тейлор закончил заводить всю женскую (и немного мужскую) часть толпы своей виртуозной игрой на барабанах, на сцене наконец появился Брайан Мэй с акустической гитарой. Присев на высокий стул, он поставил гитару, прошелся пальцами по струнам и поднял глаза на пришедших сегодня гостей. Их было много. Конечно, мужчина не увидел бы Мэри, но он знал, что она здесь. Все еще здесь. Та самая, которая заставляла его не спать по ночам вот уже... несколько лет. Теперь Брайан почувствовал в себе что-то такое... способное перевернуть целый мир. Это можно было назвать свободой. Остин не дала ему ответов. Не согласилась ни на что, но ее взгляд говорил об обратном. Теперь была очередь Брайана сказать что-то очень важное. Нет, совсем не как там, в гримерке. Иначе. Музыкой.
Первые аккорды Love of my life полились в зал, будто оставляя за собой едва уловимый аромат. Публика захлопала, но уж слишком настороженно. Многие привыкли видеть на сцене двоих и, кажется, даже забеспокоились, однако Мэй не стал ничего объяснять. Он просто запел, прикрывая глаза от яркого света софитов и улыбаясь едва заметно.
- Love of my life, you've hurt me
You've broken my heart and now you leave me
Love of my life, can't you see?
Чуть не запнувшись от нахлынувшего потока ощущений, Брайан резко распахнул глаза и вдруг отчетливо увидел Мэри. Она стояла неподалеку, так, что можно было заметить и раньше. Но, наверное, именно сейчас это было ему нужнее всего.
- When I grow older
I will be there at your side to remind you
How I still love you...
На этих словах Мэй замолчал и, опустив взгляд к своей двенадцатиструнной гитаре, начал любимый проигрыш. Люди в зале пытались подпевать, но вели себя так тихо, что, кажется, здесь остался только Брайан. И Мэри. Только вот никому не стоило знать об истинных причинах сегодняшней выходки гитариста. Ему вдруг подумалось о том, что все получилось. Он не ждал сиюминутных признаний и вот этого счастливого: "Брайан, милый, ты прекрасен!". Конечно, нет. Однако надежда на то, что ему удалось хоть немного растопить закрытое сейчас для всех, разбитое сердце Остин, теплилась в душе и заставляла играть так, как никогда раньше.

Отредактировано Brian May (2019-09-09 04:23:14)