[STA]не могу умереть[/STA][AVA]http://s8.uploads.ru/pqtXk.gif[/AVA]
   Натт получает задания пачками. Словно стоит рядом с конвейером и еле успевает снимать горячие поручения, не обжигая при этом рук. Она не смотрит на Клинта дольше пяти секунд и предпочитает не говорить. Лучший друг мучается в догадках и [не удивительно] достаёт её время от времени, мол «Натт, да что стряслось?». Но она молчит, улыбается и начинает разговор на какую-то совершенно далекую тему от неё самой. Что-то о морских котиках, пингвинах и Капитане Роджерсе, которому «Представь, как не сладко сейчас». Бартону быстро надоедает играть в допрос, и он оставляет Романову в покое, обещая напоследок вытрясти из неё всю подноготную. Натт желает ему удачи – Бартон грозится сделать это вот уже не первый год, да видимо постоянно забывает.
   Обычно у Романовой между заданиями перерывы не больше шести часов. И она спит на базах, в самолетах, на койках в поездах. Романова обнимает подушку, а под ней пальцы ласково держат пистолет. Романофф живёт на пороховой бочке и не жалуется. Фьюри ничего не говорит про мстителей вот уже третью неделю. Наташа ни о чём не спрашивает. Со Старком она не связывалась. Незачем тревожить гения в его королевстве. Пусть работает. Натт усмехается собственным мыслям, взбивая свободной рукой плоскую подушку.

   Она не тронула присланный подарок. Аккуратно упаковала обратно и спрятала на своей квартирке в Бронксе. Наташе было так тепло и радостно от мысли, что Старк сделал что-то такое для неё. Скажите – мелочь. Возможно, но для Натт это было так много, что сердце начинало заходиться в странном ритме. Впрочем, пить в одиночестве женщина не собиралась. Ей нужно было разделить эту выпивку вместе с ним. Как-нибудь у них будет такая возможность. Натт уверена, что случай подвернётся рано или поздно. Просто не может быть иначе.

   Наташе очень жаль, что не находится времени заглянуть в башню Старка. Слишком много работы. У Романовой складывается впечатление, что открылся какой-то шпионский сезон, о существовании которого женщина раньше и не догадывалась. Зато теперь отчего-то Натт всем нужна, буквально необходима. А ей впервые за долгое время хочется попросить отгул. Романова готова прийти к Фьюри и, глядя в его глаз своими зелеными, мягко прошептать «Ну пожалуйста, ну пожалуйста». Ник бы поворчал, но согласился.
   И Вдова уже даже заходит в кабинет с этой мыслью, когда видит там Роджерса и Клинта. Подготовленную речь приходится отложить, Натт понимает это по встревоженному взгляду Капитана Америка. Стивен смотрит на неё, виновато поджав губы. Женщина садится за стол, и Фьюри начинает свой рассказ.
   На этот раз агрессивное нападение. И можно было бы справиться и составом, который сейчас сидел в переговорной, однако необходима была поддержка с воздуха. Ник говорит, что позвал на помощь Старка. Наташа не удивляется, не улыбается и даже не меняет ритм дыхания. Клинт щурится, и Романова видит это боковым зрением. «Не дождёшься», - думает женщина, откидывая за спину рыжую прядь волос. Не будет она прыгать от радости как дурочка лишь потому, что Фьюри попросил Тони поучаствовать. У местной звезды и без этого работы хватает. «Сами бы справились», - но внутренний голос идёт наперекор и уверяет Натт, что нет, Тони им действительно нужен.

   Они вытаскивают гражданских из-под завалов. Каждый в своём квадранте. Наташа в северном здании выводит несколько человек на улицу, указывая им в безопасном направлении. Те бегут, и женщина провожает их взглядом, вытирая со лба пот и пыль. В наушнике слышится бодрый голос Бартона, который снимает вражеские войска своими стрелами. Стив сообщает, что прокладывает путь к базе главного злодея. Употребляет сугубо уставную речь. Тони, насколько Вдове известно, должен прикрывать их сверху, если есть такая возможность.
   - Натт, прикрой меня, - Романова инстинктивно кивает, а затем соображает, что Роджерс её не видит. Они, в конце концов, в разных частях разрушенной территории. – Через три минуты буду в двух кварталах южнее от тебя.
   - Поняла, - Наташа уже хотел развернуться и побежать на выручку Кэпу, когда слышит сдавленных детский писк. Ребенок. Сердце Романовой сжимается почти болезненно, но неясно от чего. Женщина снова прикладывает руку к наушнику. – У меня тут ребенок. Кэп, тебе придётся подождать, - по ту сторону раздаются какие-то помехи, и Натт морщится, после чего бросается в здание. Верхние этажи полыхают. И где-то там всё ещё плачет маленькая девочка.

    Наташа подхватывает её на руки и как можно быстрее бежит к выходу. На вид малютке лет пять, не больше. Желтое платье перепачкано к чертовой матери. Натт старается не думать о том, есть ли на ребенке ожоги или нет. Жуткий треск раздаётся откуда-то сверху, и Романова с ужасом понимает, что не успевает. До выбитой двери пять метров. И женщина что есть силы толкает девочку в нужном направлении. Малютка в безопасности, за пределами опасного здания, а вот Натт… Нельзя того же сказать о ней. Обвалившийся бетон не задевает её лишь чудом, но железо протыкает бок. Кровь хлещет. Липкая, металлическая. Наташа кричит, крепко жмурясь. Она заставляет себя дышать. «Раз, два, три…» - боль белыми вспышками пляшет перед глазами, затмевая собой всё вокруг. Романова неловко налаживает связь, чувствуя злые слёзы боли и разочарования. «Лучше я, чем она», - вполне нормальная мысль для героини. Она ведь именно для этого стала мстительницей – защищать тех, кого может защитить.
   - Ребята, - голос у неё дрожит, и ей становится холодно. Железо торчит в боку, и Наташа боится лишний раз пошевелиться. Что уж там, ей и говорить, если честно, страшно. – Кто-нибудь может мне помочь? Я в здании на пересечении… - слишком глубокий вдох даётся тяжело, и Романова едва не задыхается. – Третьей и шестой, - Черная Вдова пытается зажать рану рукой, стянуть края, но не получается. Все движения лишь провоцируют новые потоки нескончаемой боли. Женщина не скулит и не воет лишь потому, что боится задохнуться на высокой ноте. – У меня… кусок железа в боку. Мне… - снова какие-то помехи. Наташа слышит лишь противный треск, а потому вытаскивает наушник из уха и откидывает голову на стену, к которой прижата спиной. Немеют пальцы.
   Наташа не знает, сколько проходит времени, но всё-таки решает подняться. Знает, что любое действие приводит к потери крови, но ведь она не обычный человек, она куда выносливее. Любой другой на её месте уже валялся бы без сознания, Натт всё ещё способна шевелить конечностями и думать. «И не из таких ситуаций выбирались. Думай, Натт», - но чем дольше она тянет, тем холоднее становится. Начинают неметь кончики пальцев. Подняться самой у Наташи так и не получается.

   Из ступора и тихих стонов Наташу выводит знакомый лязг. Старк. И не передать словами, как она рада сейчас видеть его. Кажется, через окровавленную половину рта даже пробивается улыбка. Романова лишь чувствует, как её тело поднимают с пола. Резкая боль свидетельство того, что с железного штыка её сняли.
    - Шути об этом сколько хочешь, только вытащ… - язык перестаёт слушаться, и глаза закатываются. Мозг больше не способен отдавать шее приказ держать голову прямо, и та откидывается назад, пачкая и без того грязные волосы в бетонной крошке и копоти. Кто знает, может Наташа оставалась в сознании лишь для того, чтобы убедиться, что её найдут и хотя бы попытаются спасти.
   Но она не собирается умирать. Ну уж нет. Только не на руках у Энтони Старка. Пресловутая гордость не позволит, а ещё «Мы должны распить ту бутылку вместе, Тони». Впрочем, он ей ничего и никогда не обещал.
[SGN][/SGN]

Отредактировано Natalia Romanova (2017-08-27 23:46:19)

Aurora - Little Boy In The Grass
[STA]не могу умереть[/STA][AVA]http://s8.uploads.ru/pqtXk.gif[/AVA]

Мне бы только хотелось, чтобы
(Я банальность скажу, прости)
Солнце самой высокой пробы
Озаряло твои пути.

   Натт нравилась темнота. Она вообще ночь любила больше любого другого времени суток по совершенно разным причинам. Однако вот этот мрак – вязкий и липкий – был женщине противен. Какое-то ужасное чувство собственной беспомощности и бесполезности разливалось от шеи к пояснице. Романова не могла пошевелиться, и это раздражало. И не смотря на всю свою недееспособность, Натт чувствовала волны боли.
   Вот Старк взял её на руки, лязгнув плечом по обвалившейся балке, вот вынес её из обваливающегося здания. Романова пытается хотя бы открыть глаза, сказать хоть что-нибудь ещё, но не получается. Свежий ветер ударяет по щеке. Прохладный, не обжигающий. И это, пожалуй, единственное что-то нейтральное из того, что женщине сейчас дано почувствовать.

    Романова открывает глаза всего два раза. Первый – в джете. Лежит на полу, щурится, выхватывая силуэт в кресле напротив широкого лобового окна. Конечно, за штурвал держится не Тони. Куда ему до управления этой штукой? Но и не Наташа за рулём. Где-то в голове задето самолюбие. Романова очень ревниво относится к некоторым нюансам своей работы. Предпочитает не подпускать к своим игрушкам кого-то без острой необходимости. Этим ведь она тоже похожа на Тони, верное?
   Второй раз Натт открывает глаза, когда раздаётся странный шум, и она – Наташа – оказывается уложенной на какую-то каталку. То что над головой начинают мигать какие-то лампы – раздражает. И, кажется, Вдова выдавливает из себя что-то бессвязное. Ей мерещится операция, на которую её везли по завершению обучения. Плохие воспоминания перемешиваются с реальностью. Натт не любит оказываться на операционном столе, всегда чудится что-то плохое.
   Первая и последняя игла, которую Романофф чувствует, входит чуть ниже талии. Рыжая точно знает, что это обезболивающее. Должно быть оно. И Наташа права; через несколько секунд ей становится легче. Кто-то прикладывает прозрачную медицинскую маску к лицу Натт, и у неё не получается сопротивляться. Первым делом она обхватывает рукой чужой запястье, желая убрать от себя всё на свете, но достаточно сделать всего один вдох, чтобы мир начал погружаться в новую темноту, но уже не такую противную. Здесь как-то попроще. Сон – это не потеря сознания. Впрочем, об этом Романова уже не может думать.

   Натт приходит в себя резко, неожиданно, вскакивает на кровати и делает такой глубокий вдох, что показатели на приборах, что стоят рядом, начинают дёргаться и скакать. Романовой словно кошмар ночной приснился. Боль в боку ощутимая, и Наташа инстинктивно кладёт ладонь на то место, где торчал кусок железа. Женщине кажется, что это было пять минут назад.
   - Пришла в себя? – Натт не сразу замечает Бартона. Он сидит в кресле в двух метрах от кровати. Романова чувствует бинты на коже и тяжело вздыхает. Боль не такая, чтобы отключаться; Романова кивает, мягко улыбаясь Клинту. Тот откладывает какой-то журнал. Краем глаза Натт отмечает, что тот про оружие. – Хорошо тебя приложило, - мужчина выглядит уставшим, и Романова не сдерживается.
    - Но выгляжу получше тебя, - она пожимает плечами. Правда, жалеет о том, что делает это. – Сколько ты тут сидишь уже? Небось, пока я сладко спала, от меня не отходил и воображал на мой светлый образ, - конечно, Натт шутит. Не светлый у неё образ. И Соколиный Глаз усмехается каким-то своим мыслям, а может – её шутке. Тут уже нельзя точно что-либо сказать. – Сколько я тут прохлаждаюсь?
   - Три дня уже, - Бартон встаёт со своего кресла и сует руки в карманы. – И я только пришёл. Не успел даже начать фантазировать, как тебе вздумалось очнуться, - недовольство в его голосе такое наигранное, что Натт лишь закатывает глаза, всё ещё сидя на кровати и прижимая руку к боку. Пальцы мягко и едва ощутимо поглаживают бинты, словно считают их. – Тут всё время Роджерс торчал, - Клинт ловит удивленный взгляд Наташи, но ничего больше не говорит. Лишь пожимает плечами. «Чувство вины нашего совестливого заело», - думает Романова, скользя взглядом по своей палате. Кажется, она была на этом этаже в … «Я не в больнице». Мысль такая четкая и ясная, что женщина даже забывает сделать вдох. «И не в лазарете при базе».
   Натт вспоминает, что у них есть ещё одна база, принадлежащая не Щ.И.Т.у и даже не правительству, а только «Мстителям». Вся эта площадь условно только в их юрисдикции, а отвечает за всё происходящее Энтони.
   - А Старк? – вопрос срывается сам собой, и Наташе немного неловко за это. Клинт усмехается, глядя на женщину почти с укором, однако говорит совершенно спокойным и даже понимающим тоном.
   - Наверху. Но тебе пока нельзя подниматься. Сказать ему, что ты пришла в себя? – Наташа читает в глазах Клинта что-то в роде «Богом прошу, не заставляй меня это делать» и тихонько смеется себе под нос. Правда, тут же морщится, потому что каждое резкое движение – проверка на прочность. Романофф успокаивает себя тем, что не хрустальная и просто так не сломается.
  - Нет, что за глупости? – она проводит второй рукой по волосам, заправляет рыжую прядь за ухо. «Он уже знает». Вероятность того, что Джарвис не доложит Тони об этом – ноль процентов. Старк уже в курсе вне зависимости от того, где находится. Скорей всего, на эту информацию он лишь коротко кивнул не материализованному дворецкому, и тот, Натт не знает как, ответ принял.
   Клинт оставляет её вопрос без ответа. И Натт спрашивает про Фьюри. Соколиный Глаз пугает женщину количеством бумажной работы, которая на неё свалится, как только ей разрешат выйти отсюда. Решают это – не поверите! – Беннер и неизвестный Наташе врач, который признан лучшим едва ли не во всей Америке. Врача зовут Джек Поланд, но Романова зовёт его просто Джеки.
   Вдова просит Клинта притащить ей часть бумаг, и тот охотно соглашается. Так что ей не скучно первые сутки. Держась за бок и склонившись в три погибели над бумажками, Романофф сидит на койке, отрываясь от содержимого очередного бланка только тогда, когда приходит Джеки, чтобы поменять ей капельницу или вколоть антибиотики. На Наташе всё заживает чуточку быстрее, чем на всех остальных, но всё-таки она не обладает мгновенной регенерацией. Приходится испытывать кое-какие неудобства.

Мне бы вот разрешили только
Теплым ветром, из-за угла,
Целовать тебя нежно в челку
Цвета воронова крыла.

  - Мне нужна Ваша помощь, доктор, - она хватает врача за запястье, глядя на него своими большими глазами. Рана в боку почти не болит, если двигаться аккуратно и мягко. Джека Поланда передергивает от неожиданности. – Если Вы этого не сделаете, то я умру. Поклянитесь, что поможете! – Наташа такая прекрасная актриса, что даже в больничной сорочке и со спутанными волосами заставляет мужчину исполнить её волю.
   Джек Поланд не подписывает бланк о выписке, но позволяет Натт покинуть башню Старка на два часа. Умопомрачительный побег. А ради чего? Романова и сама не знает. Больничная сорочка остаётся в той лаборатории, а сама женщина облачается во что-то женское. Наверное, осталось от Пеппер. Как Джек нашёл эти вещи? Наверняка спросил у Джарвиса, а тот подсказал, где можно найти что-то подходящее.

   В такси душно, и Натт открывает окно, не переставая держаться за бок. Просто предосторожность. У Романовой бывает такое после серьёзных травм – повышенная чувствительность и излишняя паранойя. Слабая Натт – самая опасная на свете. Раненная и загнанная в угол будет бороться с врагами куда отчаяннее.
   Но до Бронкса женщина добирается без приключений. Она просит таксиста подождать её в машине, а сама поднимается на третий этаж и берет под ковриком запасной ключ. Дверь поддаётся легко, и Натт проскальзывает внутрь. Она не была здесь с тех самых пор, как Старк прислал ей коробку. И теперь женщина здесь, чтобы забрать её. Наташа находит посылку от Тони там же, куда её и спрятала. Улыбка появляется на изможденном лице, и пальцы плавно скользят по забавной ленте с пиццами. Она всё еще поражается тому, какой Энтони находчивый в некоторых вопросах. Пользуясь ситуацией, женщина переодевается в свои вещи. Для добавления драматизма, Наташа аккуратно влезает в те же джинсы и толстовку, что были на ней в тот раз. Жгучая идея - продолжить вечер, который не удалось нормально завершить. С чего Натт думает, что Старк сможет уделить ей сегодня время? Ну… ей хочется верить, что этот человек, который может перенести всё на свете просто потому, что ему так захотелось, позволит сделать себе что-то такое ради неё.
   Женщина забирает коробку и возвращается в такси. И то приводит её обратно, в башню мстителей, где Джек Поланд не находит себе места, ведь Старк поручил ему следить за женщиной, а та вот так спокойно взяла и ушла в самоволку. Но Натт возвращается и даже усмехается, когда видит, какое облегчение появляется на мужском лице. Так что либо Старк знает, что она сбегала, и делает вид, что ему дела нет, либо вообще ничего не знает. «Неужели, Джарвис не доложил?».

   Она поднимается наверх уже на знакомом лифте, прижимая коробку к груди. На этот раз сбежала из-под присмотра Беннера. Из Наташи просто ужасная пациентка. И ей совершенно не сидится на месте. Романова отвыкла от такого проживания. Последний месяц был богат на задания и миссии разного уровня. А теперь ей надлежало отлёживаться. Повалялась недельку и будет. Джек, кажется, сказал, что ей едва не задело что-то важное из органов. Наташа отнеслась к этому с крайней степенью несерьёзности, словно у Старка понабралась. Хотя откуда? Они же не виделись столько времени и даже тогда, на поле боя, у них были разные позиции на территории.
   Впрочем, мысль вылетает из головы, когда двери лифта открываются. Романова проходит внутрь и видит спину Старка. Она тихонько просачивается мимо и садится на диван, когда Тони оборачивается. Коробка плавно опускается сбоку на мягкую черную подушку. Тони уже что-то пьёт.
   Он говорит ей про Беннера и Роджерса. Натт понимает это по-своему. Что-то из разряда «У меня нет сейчас настроения с тобой видеться». Но стоит ей попытаться встать, чтобы уйти [Натт не дура, обижаться и мешать не станет, так что «всё в порядке, Тони»], как Старк жестом руки заставляет её сесть обратно. Натт откидывается на спинку дивана, делая это мягко и аккуратно. Рука машинально накрывает раненный бок. Бинты не кровоточат уже второй день, если Наташа делает всё осторожно. А она мастер любого дела, за которое берется.

   - Твои диваны не пострадают, - она шмыгает носом, испытывая дикое желание подтянуть коленку к груди, но не делает этого. Определенные неудобства из-за неполноценного физического состояния. – Я тут кое-что принесла, - Наташа усмехается, указывая на коробку. Голова как-то сама собой склоняется к плечу, кокетливая усмешка трогает губы. Пальцы тянут ленту [Натт завязала её точно также после того, как вскрыла в первый раз], и та охотно поддаётся. Романова тянет её до тех пор, пока та полностью не оказывается на её коленках. – Подумала, что хочу открыть её с тобой. Или ты хотел, чтобы я занималась подобным интимом в одиночестве? Всё-таки такая бутылка… - Наташа шумно выдыхает, после чего качает головой. Ей нужен повтор того вечера.
   Понимание этого не оглушает и не вводит в состояние шока. Но Наташе не нравится, что и во второй раз это происходит после того, как кто-то побывал на грани. В тот раз это был Тони, сейчас – Натт. Хотя она всё ещё уверена, что не умерла бы, даже если бы про неё вспомнили в самом конце. Выкрутилась бы, как обычно.
   Женщине не хочется, чтобы такие вечера происходили только после действительно напрягающих психику случаев. Не такая традиция должна появиться у них. Хотя... Железные Человек и Черная Вдова - не те герои, у которых должны быть свои традиции. Романова облизывает пересохшие губы, опуская взгляд себе в коленки.

Мне бы только не ляпнуть в шутку -
Удержаться и промолчать,
Не сказав никому, как жутко
И смешно по тебе скучать.

[SGN][/SGN]

Отредактировано Natalia Romanova (2017-08-28 21:52:53)

[STA]не могу умереть[/STA][AVA]http://s8.uploads.ru/pqtXk.gif[/AVA][SGN][/SGN]

Нет, мы борзые больно - не в Южный Гоа, так под арест.
Впрочем, кажется, нас минует и эта участь -
Я надеюсь на собственную везучесть,
Костя носит в ухе мальтийский крест.

   Почему она не поднялась на этот этаж раньше? Почему не навестила Тони, как только встала на ноги и сама дошла от койки до раковины? Ну, во-первых, ей хотелось, чтобы как можно меньше человек видело её в таком состоянии. Правда, помимо Тони, который, как казалось Натт, понимает это, никто не брал во внимание желания Вдовы. Стив и Клинт исправно навещали её по нескольку раз в день, словно опасались, что Натт может заскучать без их присутствия. Видимо, Беннера никто в расчёт не брал. А лучший врач в Америке – это фикция. Наташа не знала, о чём думали её коллеги. И даже не была уверена, что хочет знать. Ей хотелось побыть в тишине именно тогда, когда кто-то появлялся на горизонте. И только наглой ухмылки Тони нигде не было видно. И, что уж тут говорить, Наташа соскучилась. Острых шуток в адрес команды от Старка в наушнике ей явно было мало.
   Наташа не пришла раньше, потому что не была готова. Понимает это Тони или нет – не имеет, на самом деле, никакого значения. Для себя женщина сделала уже сотню выводов в одиночестве. Но сделал ли их Старк? Он выглядит чуть хуже обычного. Щетина и выпивка – привычны, но что-то Натт видит в его глазах. Карий делается темнее, и Наташе хочется верить, что это игра теней. Только вот освещение здесь не такое, чтобы можно было говорить о тенях со стопроцентной уверенностью.
   «Ты переживал за меня, Тони?». Наташа тешит себя мыслью, что – да, переживал; знает – нет, ничего подобного. Или же Вдова всё-таки колеблется где-то посередине? Вопрос застывает кубиком льда на кончике языка, и Наташа улыбается, профессионально и неизменно, маскируя интерес под пылью красивой обёртки. «Не хотела бы я умереть на твоих руках». И дело не в смерти [впрочем, Натт умирать в целом не хочет]; дело в руках, на которых это делать не надо. И это не должны быть руки мстителей. Если уж Наташа и умрёт, то где-нибудь на поле боя, отбиваясь от врагов. Впрочем, за это женщина тоже не боится – её прикроют, спина всегда под чужой защитой.

    Но Тони смотрит так, что Вдову буквально подбивает взять его за руку. Она не делает этого лишь потому, что не может резко поддаться вперед, чтобы перехватить чужие пальцы своими. Старку не идёт этот взгляд, в котором можно уловить проблески, похожие на «Я рад, что ты жива, Натт». У женщины крутится в голове всего одна мысль – «Не смотри на меня так, Тони. Иначе я подумаю, что ты и правда решил, что я могу умереть и бросить вас всех без присмотра». Такого Вдова себе бы никогда не позволила. Она смотрит на Старка ещё несколько мгновений, а я затем качает головой, хмыкая себе под нос. Спутанные рыжие волосы нелепо обрамили лицо, кончики пощекотали щеку, и Романова резко откинула прядь назад, чтобы не мешалась и не отвлекала.
   - Не уверена, что мне можно пиццу, Тони, - она вспоминает свой рацион, основанный только на полезной пище, потому что «Тебе нужно следить за собой, ты была в опасном состоянии». Слова Беннера въелись уже в кожу, или женщине просто так кажется. Если подумать, агент Романофф всегда в опасном состоянии, и с этим ничего не поделаешь. Но пиццы хотелось. И хотелось безумно. Только вот расстраивать Брюса ещё и этим в планы Натт не входило. Достаточно и того, что она собирается налечь на виски, который ей, к слову, тоже противопоказан. Впрочем, Романофф считает, что спирт хорошо дезинфицирует.

   Пить на голодный желудок – идея весьма рискованная, но Романова думает, что в её жизни были ситуации и посложнее. И, возможно, где-то глубоко внутри себя Наташа надеется, что сегодня всё-таки опьянеет, позволив Тони взять всё под свой железный контроль. Романова устала всё держать в своих руках, устала быть сильной. Это ранение даёт ей редкую возможность отбросить работу шпионки. Вполне вероятно, что после такой напряженной работы в Щ.И.Т.е, она заслужила этот перерыв на больничной койке. В организации очень редко дают заслуженный отпуск, Клинт получает его за «красивые глаза» и заполненные документы; Натт – не получает вовсе.
   У Старка очень живая мимика, не смотря на весь его вид, который буквально кричит «Я вкалывал, Романова. Пока ты там валялась на койке, я, мать твою, вкалывал!». И Наташа улыбается, тихо посмеиваясь, потому что верит и не сомневается в Тони. Она бы просто не посмела. Слишком много он для неё сделал; в этот раз – возможно, спас жизнь. Не известно, сколько бы её искали, если бы Энтони не было вместе с ними. Наташа не хочет делать никаких прогнозов, потому что всё обернулось хорошо для каждого из них.

   У Старка в голове тысяча и одна идея по улучшению этого мира; у Натт – нет. Она думает о более мелких проблемах. И женщина предпочитает переложить ответственность за «мир во всём мире» на плечи того, кто решил это запатентовать. Нет, Романова не безответственная русская. Скорее, прагматичная и знает, что с вопросом мировой безопасности Тони разберется быстрее, чем она сама. Наташу можно только на мелкие переговоры отправлять. Она не плохо смотрится в белой блузке и строгой юбке-карандаше. Та выгодно подчеркивает тонкие ноги и стройные бедра.
   Но сейчас Романова выглядит почти так же, как в тот странный вечер. Только не рвётся на крышу и не садится на пол. Черная Вдова нуждается в точке опоры. И если бы она всё-таки решилась пойти на крышу, то использовала бы грудь Тони в качестве подставки для своей спины. Тяжело сейчас сидеть прямо долгое время. Об этом она, конечно же, не говорит Старку.

    Наташа понимает одну простую истину – она должна поблагодарить Тони. И это приводит её к мысли, что она постоянно его за что-то благодарит. Неужели, ей так нужно говорить «спасибо» за каждый добрый жест в свою сторону? Неужели она настолько уверена, что не заслужила чего-то хорошего от посторонних?
   Да, Романова – не идеал, но ведь и не существует превосходных людей. Даже Капитан Америка и тот со своим багажом. Наташа видела это также, как и многое другое. Почему женщина вдруг решила, что хуже всех остальных? Они все убивали. На чьих-то руках крови больше, на чьих-то – меньше. Но Наташу задевает всё это, режет вдоль вен тупым лезвием. Слова застревают где-то в горле и не вырываются наружу криком о помощи. Она смотрит на важного Тони и кивает, мол «Я верю, что у Джарвиса была паника». У ИИ вообще может быть что-то подобное? Таша не уверена.

   Тони спрашивает, как она сбежала из-под надзора Беннера и врача, которого тот сам к ней и приставил. Женщина усмехается, наблюдая за тем, как Старк поднимается с дивана, мягко и плавно. Есть в его движениях что-то завораживающее. И это не смотря на то, что Тони спал… сколько? Три? Четыре часа? Впрочем, наверное, даже эти цифры слишком большие.
   Старк идёт за бокалом для Натт, пока та всё-таки берет бутылку из коробки и принимается пальцами орудовать с упаковкой. Руки чешутся уже открыть и сделать победный глоток. Сегодня им есть что обмыть, так сказать. Но Наташа хочет начать с Башни. Тони довел дело до конца, и теперь это место можно было увидеть едва ли не с любой точки Нью-Йорка. Самое высокое здание. И самое значимое для Романовой.
   Она открывает бутылку, когда Тони даёт ей бокал. Она наливает в него виски, а затем доливает в бокал Старка, который к этому моменту окончательно опустел. Говорить ли Старку о том, что он употребляет много алкоголя? Нет, конечно. Наташа лучше оставит это на совесть Джарвиса или Пеппер. К слову, о последней говорить совсем не хочется. Она точно не в здании, а значит снова вся в разъездах. Романова не повторит свою ошибку, не спросит Старка о ней, как бы сильно любопытство не рвало её изнутри на мелкие кусочки. Не её это дело.

   - Джек Поланд – специалист, - Наташа усмехается, держа в руке бокал с выпивкой. Нужно сделать глоток, но она медлит. Ждёт какого-то особого момента, хотя тот вряд ли действительно сегодня наступит. – Только и он, и Беннер бесхребетные. Не могут устоять перед моими просьбами, - она глядит в лицо Старка. Его губы искажены той самой белозубой улыбкой, которая срывает с девушек нижнее белье и заставляет их падать в кровать Старка [или ещё куда-то – Наташа особо не задавалась этим вопросом]. Она бы, может, и сама как-нибудь пошла на такое, всё-таки Тони ужасно хорош собой, а она – Наташа – периодически женщина, а не агент секретной организации. Но они больше коллеги. И, что теперь начинает всерьёз казаться Таше, друзья. – Слушай, Тони, я ради этой бутылки сбежала из твоего медицинского крыла, потому что не могла прийти к тебе без неё, - откровенная правда срывается с языка Романовой куда проще, чем той казалось на первый взгляд. Но она не останавливается в своих словах. Нет, она собирается довести все мысли сегодня до конца. Она планирует опьянеть. Она хочет забыть о том, что может умереть, даже если не хочет этого. Ей становится снова страшно от воспоминаний о Старке, что залетает в портал, о котором они толком ничего не знают. Романофф вспоминает свои мысли, пагубные и вызывающие приступы тошноты. Романофф настолько отчаянная, что рванула за какой-то бутылкой выпивки чёрт знает куда, поставив своё здоровье под угрозу. В который раз за свою долгую молодую жизнь?

   У неё перед глазами лишь какие-то обрывки того, что было почти неделю назад. Языки пламени забавно играли с костюмом Тони, пока он брал её на руки и выносил из здания. Что-то женщина и правда помнит; остальное – игра воображения под название «как оно действительно могло быть». Она делает глубокий вдох, возможно – слишком глубокий, потому что приходится весьма поспешно и рвано выдохнуть, от чего в боку чуть колет.
   - Всё ради того, чтобы сказать, о том, что… - она запинается, желая сказать что-то о задании, которое почти провалила. Её тянет извиниться за профнепригодность, за то, что подвела. Наташа обязана сказать что-то из разряда «Если бы не ты, то я бы…». Но не говорит. – Эта башня – то место, куда я, например, действительно хочу прийти, - Наташа едва не проклинает себя за эти слова, потому что всё не то, но губы тянутся в улыбке, а рука с бокалом – к бокалу Старка. Она хочет удариться своим о его, чтобы поставить какую-то особую точку. Может ли? Хочет ли на самом деле? Она не уверена, потому что мысли путаются. «Прости, Тони». Романова глядит Старку прямо в глаза. «Я напьюсь сегодня, а ты делай со мной, что хочешь. Бросай, сдавай Беннеру, выгоняй. Но я точно напьюсь».

Мы неокончательны, нам ногами болтать, висеть,
Словно Бог еще не придумал, куда девать нас.
Все, что есть у нас - наша чертова адекватность
И большой, торжественный выход в сеть.

Halsey - Gasoline
[AVA]http://s8.uploads.ru/pqtXk.gif[/AVA][STA]не могу умереть[/STA]

Are you insane like me? Been in pain like me?
Bought a hundred dollar bottle of champagne like me
Just to pour that motherfucker down the drain like me?
Would you use your water bill to dry the stain like me?

   Натт не идеальна. Увы, но она просто человек. Да, хорошо тренированный солдат со стальными нервами, но всё-таки из плоти и крови. Единственный изъян Чёрной Вдовы, пожалуй. Или можно найти ещё пяток, если поискать? Возможно, тайные желания тоже как-то влияют на неидеальность Наташи, но ведь сейчас совсем не это имеет значение.
   Сейчас Романова – не агент Щ.И.Т.а, не член «Мстителей» и даже не Черная Вдова. Она женщина, друг, товарищ и пациентка. У неё совершенно человеческие желания и потребности, даже странно. Впрочем, если сейчас на пороге появится Фьюри и отдаст какой-нибудь приказ, Натт выполнит его, позабыв про боль в боку и свою маленькую кому на больничной койке. Возможно, вспомнит об этом, если Старк скажет своё острое словцо, но сама – вряд ли.
   Агент знает, что жалеть о сделанном глупо, да она бы и не стала. Влюбленная когда-то в свою работу, Наташа подписалась на спасение людей, сделала это своей целью, потому что другой быть не могло. Возможно, в будущем и появятся когда-нибудь технологии, способные ей вернуть надежду на женское счастье, но на данном этапе жизни у Романовой было только дело, которому она отдавалась безоговорочно. Потому Наташа так хороша, потому её мало кто может переплюнуть. Сломанная в Академии, но возродившаяся из того, что осталось. Ценители такого «искусства» оценивают Наташу Романову по достоинству; Натт – нет. Она считает себя творением каким-то совершенно неправильным, грязным. Но она любит себя. Романова только и может что любить себя. Другого ей всё равно не осталось.
   А вот у Тони…
   Наташа закусывает щёку изнутри, думая о Старке. Этот мужчина, переполненный иронией, особым чувством юмора и тягой к технологиям имеет на семью такие же шансы как Натт. Почему-то Романова не представляет его в кругу любящей семьи. Подобное не вписывается в их существование. Романофф не может этого объяснить словами, но всё это существует на уровне интуиции. Это удел каждого мстителя? Или именно с ними что-то не так?
   Наташа делает глоток, надеясь утопить эту мысль где-то на дне бутылки дорогого виски. Идёт мягко, почти нежно, почти не обжигает. Натт облизывает губы. «Я то знаю, что со мной не так», - мысль всё равно пробивается через плотную стену команды «не думай» и режет что-то нежное внутри, заставляя женщину улыбнуться, немного неестественно и наигранно. Впрочем, Наташа так часто использует эту улыбку из своего арсената мимического оружия, что та едва ли стала не постоянной.

   Когда Тони выдерживает паузы между предложениями, прикладываясь к своему бокалу, говоря при этом ужасно тихо и вдумчиво, Натт едва не закатывает глаза, потому что… Ну потому что не идёт Тони быть таким серьёзным. Он словно девочку маленькую собрался отчитывать. Ей хватает и Фьюри, который, к слову, позвонил и прочитал Наташе такую лекцию, что… Впрочем, если бы Тони её услышал, то либо не стал бы даже слушать, либо уснул где-нибудь на начале второго слова. Вдова представляет себе это и усмехается, вновь утыкаясь в свой бокал. Не дай бог Нику начать отчитывать Старка. Ничем хорошим это для них не кончится.
   - Ой, Беннер мне всё простит за красивые глаза, - впрочем, у Наташи не только глаза были красивые. И женщина знала об этом, пользовалась этим. Ей всё ещё смешно иногда от воспоминаний, когда Хэппи едва не потерял управление машиной, засмотревшись в зеркало заднего вида, когда Наташа переодевалась. Тогда дело явно было не в зеленых глазах русской шпионки.
   Старк говорит о ключах, замках, обычаях, а Наташа слушает его немного грудной голос и улыбается тому, что здорово снова вот так – рядом и не бояться. У Романовой был такой ритм жизни, что нужно было постоянно куда-то бежать, что-то делать, за кого-то отвечать, подписывать документы, составлять отчёты, отчитываться перед начальством, обучать новичков, держать руку на пульте и стрелять точно в цель. Но как только ей выпадала возможность остаться с миллиардером один на один, как все проблемы оставались словно на другой планете, к которой не было доступа. Подкупало это спокойствие, эта неторопливость и дорогой виски, которым Старк так щедро делился.
   Своему дворецкому Тони поручает заказать какой-нибудь еды. Натт не сдерживается и опрокидывает голову назад, смеясь куда-то в пустое пространство под потолком. Ну серьёзно, ни один ресторан не торгует тем, что сейчас Романова может в себя впихнуть. Если Джарвис закажет какую-нибудь кашу, то Романова его проклянет, так как нет у дворецкого такой оболочки, в которую можно было бы эту кашу бросить. Кидание еды – это то ещё удовольствие. Но Наташа не говорит об этом Старку.
   - У тебя целый замок. Да ещё и прокаченный. На каком этаже нет Джарвиса? – впрочем, ответ очевиден – нет такого этажа. – Он за тобой и в спальне следит? Господи, Тони, какой ты извращенец, - Наташа знает, что в лаборатории Беннера невидимый дворецкий тоже даёт о себе знать. Да он даже в палате Романовой был. Женщина иногда шутила о том, что Джарвис всё снимает, а затем отсылает своему «отцу» видео файлы, где Наташа переодевается. Впрочем, в этих манипуляциях недостаточно эротики. А вот если бы Романова танцевала…

   Старк садится обратно на диван и едва ли не щурится, разглядывая Натт. Такой интерес заставляет интуитивно напрячься. Женщине сейчас совершенно не хочется играть в гляделки. Этого и на работе хватает с лихвой. А сейчас она совершенно точно не на работе. И какого же её удивление, когда Натт видит его – кивок. И в этом простом жесте столько для Романовой смысле, что словами действительно не передать. Она всё ещё удивлена, когда Тони мягко тянет её к себе. «Он понимает». Тони и правда понимает, что ей нужна опора, нужно плечо. И не для того, чтобы поплакаться в него о своей нелёгкой судьбе, но принять такую позу, чтобы было проще, легче, лучше. И Наташа едва не стонет об удовольствия занимая совершенно удобную для себя позицию. Тони универсален в применении. Только-только жизнь ей спас, а теперь вот подрабатывает подставкой для Вдовы.
   Романова могла бы пошутить, но момент такой трогательный, что портить его не хочется. Так что Наташа просто прикладывается к своему стакану губами, делает глубокий глоток. И виски отчего-то кажется ей в сто раз вкуснее. Удивительно, как мелочи влияют на ситуацию в целом. Наташа и раньше знала об этом, но обычно это знание касалось заданий, а не чего-то вот такого – очень личного.
   В воспоминаниях всплывает вопрос Клинта «Что у тебя со Старком?». На этот раз ответ приходит сам собой. «У нас с ним понимание, Бартон. Обычное понимание». Может, не всего на свете, но каких-то мелочей, тонких вещей, связь на уровне интуиции. Не интимная, не романтическая, но не менее привлекательная. И Наташа выдыхает, закрывая глаза и прислушиваюсь к чужому дыханию. Тони дышит ровно и мягко. Приблизительно также виски вливается в горло Вдовы.

   - У меня есть квартирка в Бронксе, - Наташа пожимает одним плечом так, словно это место для неё ничего не значит. Тони спрашивает про дом и предлагает Наташе, как всегда, что-то большее, чем само слово. Он предлагает смысл в него вложенный. Башня «Мстителей» уже частично является для Романовой домом, но после слов Старка это чувство словно начинает иметь юридическую силу, будто не хватало подписи Тони на этой мысли. – Но да, в основном я живу на базах. Сплю в неудобных джетах, самолётах, поездах, - последний месяц у Романовой был очень насыщенным. Она не проводила в Нью-Йорке больше семи часов подряд, постоянно находясь где угодно, но только не вблизи недавно спасенного Большого Яблока. – Никогда не спи в джете, Тони. Спина на утро будет отваливаться, - Наташа тихонько смеется, чуть откидывая голову, поднимая глаза и смотря Тони в лицо. Ему не нужно будет спать в джете. Он никогда не окажется в такой ситуации. Старк быстрее закажет себе самолёт с кроватью, чем проведет ночь на холодном железном полу. Впрочем, Натт знает, что Старку и не через такое пришлось пройти в своей жизни. – Не боишься, что я присвою себе какой-нибудь этаж и завалю его своими вещами?
    Она знает его биографию. Она знает, как на свет появился Железный Человек. Дело Тони Старко очень информативное, но что более важно – исторически важное. Если бы тогда с ним не случился весь тот ужас, то не было бы у Штатов героя, который отправил бомбу прямиком к читтаури. Мол «вот вам пряник, угощайтесь, мы не жадные». Натт и жаль, что Тони пришлось пройти через это, и совершенно не жаль, потому что он теперь такой, каким она его знает. И она любит этого Старка. Не в общепринятом смысле, конечно.

   Когда мужчина заикается о танцах, Наташе кажется, что она испытала слуховую галлюцинацию. Однако нет; Тони говорит тихо, но чётко, и каждое слово доносится до ушей женщины. Он правда предлагает ей станцевать. «Танго?». Романова уже сотню лет не танцевала ничего такого. Тело помнит, конечно, но достаточно ли этого?
   Несмотря на своё предложение, Старк не спешит подниматься на ноги, и Наташа тоже медлит, обдумывая эту идею. «Смогу ли?». Беннер бы, конечно же, не одобрил, сказав что-то о том, что Романова недостаточно окрепла. Был бы прав, но сейчас Романофф хочет просто получать удовольствие от вечера. Ведь именно этим и хорош промежуток времени в компании Тони – можно не думать о последствиях. Можно касаться друг друга без всякого умысла, можно целовать в щёку, не испытывая после этого каких-либо угрызений совести. Наташа чувствовала себя рядом с Тони максимально свободной. Забывался Щ.И.Т. и Фьюри. Забывались задания, раны и грустные мысли. Был только Старк, его нахальная улыбка, дорогой виски, вид на ночной город и предложения, от которых нельзя было отказаться.
  - Я хочу потанцевать с тобой, - Наташа выдаёт это буквально на одном дыхании. Только потом думает, что танцевать такое лучше бы в платье, но у Таши такого сейчас в наличии нет. «А если спросить у Джарвиса, есть ли что-то подходящее в гардеробе Пеппер? Он ведь точно знает». Но мысли загоняется куда-то в самый дальний угол. Романова эгоистично не хочет одевать что-то, что могло бы напомнить Старку о другой женщине сейчас. Нет, Наташа не хочет быть единственной в его окружении. Что вы… Достаточно и того, что она одна девочка в пацанской песочнице.
   Наташа отставляет бокал на кофейный столик и первая поднимается с дивана, стягивая с себя кеды. Они, конечно, очень удобные, но для танцев совершенно не годятся. У Вдовы нет платья и туфель, но у неё есть она. И этого на самом деле достаточно. Особенно в тот момент, когда Натт, склонив голову к плечу, поднимается на ноги и протягивает Старку открытую ладонь. Такой простой и одновременной важный жест.
  - Только ноги мне не отдави, - Наташа не уверена, что Старк умеет танцевать танго. Откуда этому чудику знать о таких горячих танцах? - Джарвис, - Наташа обращается к дворецкому и ловит себя на мысли, что всегда мечтала это сделать. Впрочем, она не надеется, что он её послушается. Дворецкий подчиняется своему создателю, но Натт хочет попробовать. - Поставишь нам какую-нибудь подходящую музыку, чтобы Тони Старк передо мной опозорился? - она правда старается не смеяться, глядя в лицо Энтони. Но ситуация такая тёплая и нежная, что быть серьёзной совсем не получается. Впрочем, с Тони иначе и не бывает.

And all the people say
You can't wake up, this is not a dream
You're part of a machine, you are not a human being
With your face all made up, living on a screen
Low on self esteem, so you run on gasoline
[SGN][/SGN]

Отредактировано Natalia Romanova (2017-09-02 10:43:43)

[STA]не могу умереть[/STA][AVA]http://s8.uploads.ru/pqtXk.gif[/AVA][SGN][/SGN]
Melanie Martinez – Carousel

Round and round like a horse on a carousel, we go,
will I catch up to love? I could never tell, I know,
chasing after you is like a fairytale, but I,
feel like I’m glued on tight to this carousel

   Наташа и правда хочет танцевать с этим мужчиной. Она не думает, что Старк хорош в танцах. Она вообще не думает о том, что у Тони могут быть ещё какие-то таланты, помимо технологических. Потому его предложение и веселит, и будоражит. Романовой кажется, что сейчас будет какой-то детский сад, утренник, нелепый выпускной. Наташа плохо помнит свой, потому что это было очень много лет назад, но она точно знает, что танцевала с кем-то. Не со своим будущим покойным мужем. И это, по факту, всё, что Натт должна помнить. Так что женщина стягивает с себя толстовку, оказываясь в простой белой майке. Та легкая и под ней проглядываются бинты. Но Романофф забывает об этом, потому что…
   Смутные подозрения, что Вдова может ошибаться, появляются в женщине в тот самый момент, когда Тони делает первые шаги. Слишком плавные, слишком хищные. Они двигаются в какой-то особый такт, отступая от предметов, которые могут помешать при очередном танцевальном «па». Наташа останавливается первой, ощущая кожей чужое приближение. Кажется, ей даже не нужно смотреть, чтобы знать, когда Старк окажется достаточно близко.
   Его пальцы едва касаются локтя, поднимаются выше. Шпионке приходится на секунду затаить дыхание, потому что «слишком приятно». У Тони чуть шершавые пальцы из-за его вечной работы в лаборатории с техникой и невесть чем ещё. Но это лишь подстёгивает Натт. Рука Старка скользит выше, очерчивает линию плеча и оказывается на лопатке женщины.

   Романова не была бы собой, если бы не попыталась получить максимум удовольствия от происходящего. Если Тони думал, что она упустит такую возможность, то он глупец. Впрочем, вряд ли мужчина мог предположить, что шпионка позволит хоть какой-нибудь выгоде ускользнуть. Её собственные пальцы скользят по его футболке от живота вверх, пальцы касаются логотипа «Iron Maiden». Это кажется смешным, но Натт двигается мягко, плавно. У Романовой под ребрами какое-то смешанное чувство, когда рука поднимается выше и оглаживает плечо Тони. Чего им обоим не хватает в жизни? Женщина не может ответить, когда последний шаг притягивает их друг к другу словно намагниченных. Ладонь Таши прижимается к спине Старка, а их дыхание переплетается между собой. Сердца бьются почти в одном ритме, и у женщины пересыхают губы.
   Тони начинает первый, ведет. И Наташа вынуждена признать, что двигается он хорошо. Чертовски хорошо, чтобы всё это было правдой. Романова приятно удивлена, позволяя Старку задать ритм. Его руки крепкие и надёжные. Его движения – плавные и обходительные. Натт понимает, что он не хочет лишний раз навредить шпионке, помнит о ране и не позволяет себе чего-то более эксцентричного.
   Впрочем, сейчас Романова не против небольшой порции боли.
   Та всё равно показалась бы сладкой.

   Наташа не знает, в какой момент всё перестаёт иметь значение. Даже рана. Пару раз при особых поворотах в боку что-то и прокалывается, но Натт сожрёт себя с потрохами, если позволит всему происходящему закончиться из-за какой-то царапины. Поэтому даже не морщится, ведомая музыкой и пальцами Тони. Странное ощущение. Странное и сладкое. Наташа готова раскатать его карамелью по языку и впитать в кожу.
   Голову кружит от танца, сандала и мяты. Последнее действует успокаивающе, и Романофф позволяет себе окунуться во всё это с рыжей головой, не выныривая так долго, как только может позволить случай. У Натт дыра в боку, у Тони – недосып длинной в жизнь. Но вот уже целую вечность Романова не получала от чего-то такого удовольствия. Работа не считается.
   Старк находится со вздохом и задаёт ей забавный вопрос. Наташа хочет засмеяться, но звонкая нота тонет в очередном движении, потому что Романовой всё ещё надо дышать. Она прибережет все слова для Тони, оставит их на сладкое, они запьют каждую букву виски. Но пока музыка заставляет их переплетаться руками, ногами и дыханием. Наташа жмурится от удовольствия, когда щетина Тони царапает её кожу при очередном движении. «Как близко». И это уже не «слишком». Романова делает глубокий вдох, откидываясь назад и чувствуя крепкую ладонь Старка на своей спине. Он так же легко возвращает Наташу в обратную позицию и тянет на себя.

   Где-то за широкими окнами Нью-Йорк погружается в грозовой мрак. Где-то на горизонте уже сверкает. В воздухе будет пахнуть дождём и озоном. Романова обожает это сочетание, но сейчас ей достаточно и мяты. Та, кажется, заполняет легкие Вдовы вязким морозом, а затем поджигает сухой хворост где-то чуть выше живота. И Наташа горит-горит-горит. Не от раны идёт жар, но от Тони. И Натт словно зараженная.
   Что она знает о страсти? Всё. Романофф знает о страсти буквально всё. Женщина бесчестное количество раз её вызывала, остужала и провоцировала. Но сейчас происходит что-то совсем другое. Друзья танцуют. И танец странно-естественный. У Романофф мурашки пробегаются между лопатками там, где Тони касается её. Здоровая ли это реакция? Может, стоит обратиться к доктору Брюсу, чтобы выяснить? Нет, Натт предпочтёт оставить все эти реакции лишь для себя.

   Очередной поворот, Романова прижимается к Тони, чуть запрокидывая голову. Пальцы путаются в его волосах на затылке, коленка ползёт по чужому бедру, терпко и сладко медленно. Но достаточно всего секунды, чтобы Натт крутанулась по велению руки Старка и оказалась к нему спиной. Шаг вперед, шаг назад. Не нужно знать танец, чтобы двигаться. Не нужно слов, чтобы понимать друг друга. Наташа чувствует Старка, как и он её. Мгновение бесценно. И их время стоит дорого. Наташа качает бёдрами в такт движениям ног, чувствуя горячие пальцы Энтони на своих плечах. По венам точно течет кровь? Романова не может адекватно думать об этом.

   Ритм убыстряется, и их движения тоже. Наташа не думает о том, как она перемещается по полу. Кеды не позволяли бы Романовой скользить, но она в тонких элластичных носках, и не летит в другой конец этажа лишь благодаря хватке Тони. Та у него, к слову, действительно железная. Черную Вдову тянет смеяться в голос, тянет заливаться смехом так, чтобы услышал Брюс внизу и подхватил эту ноту. Но Натт даже не улыбается, поглощенная этой страстью, вспыхнувшей благодаря… музыке? Или чему?
   Тони усмехается где-то у Наташи над ухом. Тембр, хрип и сам факт заставляют Вдову повести плечами почти в зазывающем жесте, откровенно приглашающем. «Давай затанцуем друг друга». И горько, и сладко одновременно. Наташа поддаётся волне. Музыка становится громче, а это значит только одно – финал уже дышит им в затылки. И они двигаются всё быстрее и быстрее, словно нужно за эти последние секунды успеть совсем всё. Похожее чувство Натт испытывала, когда позвонил Фьюри. Тогда ей отчаянно казалось, что они со Старком столько ещё не успели.
   Наташа словно падает назад. Какое-то особое свободное падение. Она видит противоположенную стену, прогнутая в пояснице, словно тонкий прутик. Рука Тони снова на спине, а его дыхание путается где-то в женских ключицах, её ключицах. Финальный аккорд получился горячим и сладким. Наташа смотрит невидящим взглядом в стену до того момента, пока Тони не помогает ей подняться. Кажется, мужчина не прикладывает для этого никаких усилий. Романова выпрямляется, тяжело дыша. Дыхание у Старка тоже сбито. И ещё несколько мгновений они стоят близко друг к другу, едва ли не прижимаясь лбами друг к другу. Рука Таши скользит от ладони Старка по его предплечью вверх.
   Она в порядке.

   Энтони всё-таки ужасный джентльмен – помогает Натт вернуться на диван, вновь садится рядом и позволяет на себя опереться. Это женщина делает с нескрываемым удовольствием. Она легко подхватывает свой бокал и сразу делает несколько глотков. Какое-то легкое разочарование плещется на дне стакана, словно чего-то не хватило этому танцу, но в целом Наташа получила даже больше, чем рассчитывала.
   Тони почти восстанавливает дыхание, Натт заливает свой сбившийся ритм виски. Напряжение всё ещё чувствуется в кончиках пальцев. И Наташа с удовольствием отмечает, как приятно сидеть сейчас вот так – почти плечом к плечу. Романова не позволяет себе таких вольностей, но Тони будто вынуждает её делать всё это своей манерой общаться. Натт шумно выдыхает, откидывая голову на плечо Старка. Да, так определенно удобнее.
    - Где ты научился танцевать? – она хотела рассыпаться в комплиментах. Честное слово, она действительно этого хотела. Но Старк и сам прекрасно знает, что хорош в таких танцах. Танго выдался горячим. И по большей части, благодарить за это надо Тони. Таким обходительным она его ещё никогда не видела. – Я даже удивлена, что мои ноги не пострадали, - вот так и выяснилось, в чём мистер Старк ещё невозможно хорош. – Чего я ещё о тебе не знаю? – глупо спрашивать, конечно. Вряд ли Энтони сорвётся и начнёт подробно описывать. Наташа видит, как он устал. Тени под его глазами после танца словно стали глубже. Романовой не стыдно, что она крадёт у мужчины часы священного отдыха, потому что ей безмерно хорошо и спокойно сейчас.

   Просьба о вещах, шутка про флаги и кружево. Таша посмеивается в пустоту перед собой, закрывая глаза и вновь делая глоток из бокала. «Не против, если я поселюсь под боком?». Вообще Романофф было бы спокойно, если бы все мстители жили где-нибудь поблизости. Но Тору надо в Асгард. Стивен не покинет Бруклин. Соколиный Глаз больше любит деревни, чем Нью-Йорк. Наташа вообще живёт в поездах и джетах. Только Тони с Брюсом более-менее сидят на месте. Но Натт греет мысль, что Старк готов отдать женщине целый этаж под жилую площадь.
    - Я подумаю об этом, - тихо говорит Романова без улыбки, вполне серьёзно. Зачем ей ужасно неуютная квартирка в Бронксе, когда можно жить в этом великолепном здании и что-то вечно спрашивать у Джарвиса? Он ведь хороший собеседник. Да и Брюса можно легко отыскать в лаборатории, если захочется поговорить с кем-то живым. Или, на худой конец, можно поскрестись в дверь к Старку. Конечно, скорей всего, ему будет некогда, но попытка не пытка в этом случае. Впрочем, вряд ли у Наташи даже будет время на переезд, если вдруг она решится. – Кто тебе сказал, что я ношу белье? – и Романофф всё-таки не сдерживается, смеясь так, что едва не разливает виски на себя и Тони. Конечно, она носит. И оно кружевное. Но Старку об этом знать совсем не обязательно.

And it’s all fun and games,
'til somebody falls in love,
but you’ve already bought a ticket,
and there’s no turning back now