Тьма сгущается и приближается. Это Дэнетор ощущал слишком ярко - даже в палантир не надо глядеть. Он хмурится, смотря на советников, слушая речи и понимая, насколько они далеки от реальной картины. Слишком привык Гондор жить под гнетом тьмы, отражая бесчисленные атаки. И невдомек ему, что Тьма уже готовит сокрушительный удар, что все те былые победи или поражения бил лишь песчинками - не под стать тому, что будет после. Хмурится наместник, но молчит, не желая ни у кого убивать надежду, раз у самого она гаснет все сильнее, как костерок от порыва сильного ветра.
Тем же вечером он поднимается на башню и смотрит в палантир, скользя взглядом по границам и чужим странам, замечая сыновей и убеждаясь, что с ними все в порядке. Не может без этого Дэнетор, и его взгляд всегда устремлен туда, где сейчас его дети. Он не говорит им о таком вслух, считая неподобающим, но не упускает их из виду, всегда в курсе всех событий. Но, едва наместник успокаивается, как появляется ОН, и вот уже сдержать палантир сложнее, и напряжение пронизывает каждую мышцу. В последнее время слишком много этих встреч, и тема кольца снова всплывает. Нет, не Единого, а десятого, которое должно быть на пальце Дэнетора, что снится ему в кошмарах, но раз за разом он отвечает "нет".
В своих покоях он распахивает окно и жадно вдыхает свежий воздух, как будто все это время задыхался - и не столько от пыли, коей вполне хватает на башне. Нет, тут - другое, и Дэнетор чувствует, как тело сжимает в тисках, как бешено стучит сердце в груди. Он понимает, что впереди - важные сражения, и он должен их выиграть и не поддаться! Он должен устоять и не дрогнуть! Откуда черповать силы? Чувство долга? Отеческая любовь? Всего понемногу, но даже и этого может не хватить когда-нибудь. О таком он не думает, прекрасно понимая, что, если дрогнет он, то Гондор падет!
Всю ночь он проводит за картами и донесениями, за старыми сказаниями, где ищет подсказку или хотя бы намек, а уже утром проходит новый совет, и тут наместник непреклонен: надо усилить патрули границ и территорий около них убрать мирных жителей. Угроза была всегда, и многие уже к ней привыкли, но Дэнетор различает нюансы и полутона: впереди будет жаркая битва, и он первым наверняка сгинет в ее жерновах. Он к такому готов, но не стоит тащить в гиену огненную за собой других. И его приказ четок, не подлежит обсуждению, и наместник тверд в своих словах: только так, а не иначе!
Бдение с открытым окном сказалось на нем тем же вечером, когда в спину вступило так, что наместник едва разогнулся и выдохнул! Старые травмы мигом дали о себе знать, и по лицу пробежала гримаса боли. Дэнетор прекрасно понимал, что такими темпами он завтра не то, что не разогнется, но и с ложе не встанет! И, как бы не любил демонстрировать наместник свою слабость, но выбор тут у него был небогатый: пришлось звать лекаря. Пока он дожидался лекаря, наместник уже закрыл окно, кое-как стянул с плеч мантию, а затем кольчугу, что его чуть не скрутило на месте. Переведя дыхание, он поморщился и присел на постель, кое-как сбросив с ног сапоги, да избавившись от рубахи. Оставалось надеяться, что к завтрашнему дню лекарь его поставит на ноги: у него и так слишком много дел, чтобы валяться в постели! А там еще и сыновья вернутся - не показывать же им, что отец уже разваливается на части!
Дэнетор склоняет голову и закрывает глаза, пытаясь прислушиваться к своим ощущениям. Пока что, если не дергаться и не двигаться, вроде как ничего. Но не будет же он вечно сидеть! Поэтому надо что-то делать и делать побыстрее! А там уже слышится стук в дверь, и лекарь входит в его покои. Наместник не меняет позы, не поднимает голову и глаз не открывает, слыша, как приближаются шаги кнему.
- Спина, - этого слова должно быть достаточно, чтобы лекарь проникся всей серьезностью ситуации. И Дэнетор, чуть морщась, садится вполоборота, чтобы удобнее было его осмотреть. Касание пальцев кажется несколько не таким - осторожным и будто нежным, и вот уже наместник открывает глаза, поворачивает голову и замечает вместо старого лекаря молодую девицу! Морнэлиан, княжна из Лебеннина, которая приехала в Минас-Тирит и устроилась в палаты врачевания. Дэнетор смутно помнит, как их знакомили, но на нее он внимание обратил: не каждый день девицы из знатных родов приезжали в Минас-Тирит, чтобы не устраивать балы и рауты, а чтобы работать. Помнится, именно это он кому-то и высказал: мол, кто-то вон приносит пользу, а не скупает все драгоценности в округе, будто перед чумой! Едкий был комментарий, и, кажется, на него за такое госпожа Линиэль обиделась. Впрочем, какое ему было до нее дело? С такой непроходимой дурой Дэнетор точно бы дела иметь не стал бы!
- Леди Морнэлиан, - вскакивать наместник не спешит, лишь учтиво кивнув головой. - Что вас привело..? - вопрос он не закончил, сдавленно охнув от очередного ее прикосновения. Да, вот как раз тут и было больно! Еще как больно, что аж дыхание сперло! Как-то он не рассчитывал на подобную лекарскую помощь, но опять-таки - не до жиру! Видимо, старший целитель был занят, а искать и бегать других - это терять время. Поди, кто-то еще решил, что наместник у них помрет, если немедля не оказать помощь. Как же - не дождетесь!

Его прихватило совершенно не вовремя! Вот только валяться в постели ему сейчас не хватало, и Дэнетору все же пришлось послать за лекарем: как говорится, из двух зол... Он терпеливо ждет, стараясь не делать резких движений: их и так хватило с лихвой, когда он снимал кольчугу. Поэтому он не шевелится, опустил голову, закрыл глаза, застывая, будто статуя своих предков. Хотя в народе наверняка говорят, что он от тех статуй мало чем отличается. Впрочем, людская молва редко разносила правду, а целенаправленные слухи о своей персоне, чтобы сгладить общее впечатление, наместник не распускал. Некогда ему было - он был занят реальными делами и не ждал ни от кого благодарностей за то, что просто исполняет свой долг.
В дверь постучали, а потом вошли. Дэнетор подавил вздох облегчения: скоро ему станет лучше, а к завтрашнему от недуга и следа не останется! Конечно, дело было не в вере в целителей, а в то, что с их помощью сам наместник справится: больше всего он верил все-таки в себя. И, едва пальцы касаются спины, как Дэнетор дернулся и охнул, попутно ощущая, что что-то тут не так. Будто он женские прикосновения не отличит от иных! Тут уж и глаза открылись, и он повернул голову, мигом узнавая, кто перед ним. Склерозом наместник не страдал, прекрасно держа в памяти множество имен и фактов, с ними связанных. Другое дело, что многое из этого ему вряд ли пригодится, но, как говорится, есть и есть. Вот и имя леди, и ее не слишком хитрую историю, которую она рассказала при дворе, наверняка умолчав о многом, Дэнетор тут же припоминает.
- Да, все верно, - наместник кивнул головой, подтверждая, что помощь и правда потребовалась. Кто же знал, что у него так сложится-то? Глупейшая, право слово, ситуация, но она существенно выбивает из колеи и привычного ритма жизни, приносит боль и дискомфорт. И, судя по всему, у леди Морнэлиан тоже здесь неоднозначное отношение - кажется, после его слов. На самом деле, Дэнетору было совершенно все равно, кто придет его лечить: главное - чтобы результат был! - Вы можете помочь? Тогда я не вижу смысла посылать за старшим целителем, который еще будет полдня собираться, дабы добраться до дворца, а следующую половину дня охать надо мной, - по тонким губам скользнула ироничная ухмылка: уж старшего целителя он прекрасно знал! Нет, когда было надо, он умел даже бегать и иногда молчать, не говоря про то, какой неправильный образ жизни ведет наместник, работает сутками и загоняет себя, что это пагубно скажется на его здоровье и так далее. Подобные речи Дэнетор слышал не в первый раз и даже позволял высказываться подобным образом, в некотором роде уважая в старшем целителе профессионала - другим подобные речи не дозволялись. Тут достаточно было одно взгляда, чтобы замолчать: связываться с Дэнетором тут никто не рисковал, а уж вступать в словесные поединки - тем более. Еу не перечили, его слушались, и это в некоторой степени позволяло ему прилагать чуть меньше усилий для поддержания порядка хотя бы в Минас-Тирите.
- Если вам что-то потребуется, то можно послать слугу, - наместник уже принял свое решение, одобряя кандидатуру своего целителя на сегодняшний день. - Что мне делать? Оставаться сидеть? Встать? Лечь? - Дэнетор поворачивает голову в сторону девушки, признавая ее главенство в вопросе целительства. Ему хочется и правда побыстрее со всем этим покончить, чтобы встать на ноги, чтобы забыть о таком недуге. А ее руки продолжают касаться его спины - и прикосновения такие приятные, успокаивающие, заставляющие наместника невольно расслабиться, поддаваясь этим легким касаниям.

Дэнетор ловит на себе взгляд молодой княжны и мысленно усмехается. Он уже давно привык, что на него смотрят, и также давно он научился держать себя. Он прекрасно представляет, какие слухи о нем могут ходить, а девице, которая в Минас-Тирите не провела всю жизнь, это наверняка в новинку и любопытно. Таков ли наместник, как о нем говорят? А говорить могут всякое: зависит от того, кто с ней общался. Впрочем, в палатах врачевания он гость далеко не частый, предпочитает лекарей просто так к себе не гонять, да и лечиться отдельно. И вовсе не потому, что он выше других по положению - нет. Просто негоже, чтобы правитель представал слабым и немощным: жители должны верить в его силу, что он решит любые проблемы и защитит всех. Вот только гнет Тьмы слишком силен, и дальше будет лишь хуже - тут уж он чудес не ожидает.
Леди Морнэлиан начинает говорить и почти угадывает, что за напасть с ним случилась. Вот только не знает она, что в башне Эктелиона отродясь не топили. И никто не знает. И тогда, чувствуя дурноту, Дэнетор распахнул окно, жадно вдыхая морозный воздух, оставаясь там довольно продолжительное время. Видимо, этого и хватило, что спина теперь разваливается и отдает болью при каждом движении. Со спиной у него проблемы начались не так давно, и раньше ничего не было. Старые раны и травмы были, но их вылечили. Или теперь до него докатились запоздалые последствия? Скверно: нельзя ему валяться - он встать должен.
Наместник кивает головой, соглашаясь с ее помощью, а княжна уже торопливо зовет слугу и отдает приказания. И еще смотреть на него избегает, но нет-нет, да взгляд поднимет, чтобы тут же залиться краской. Дэнетор это прекрасно видит. Обычно с ним боятся сталкиваться взглядом и глаза отводят скорее от того самого страха, но здесь - что-то иное. Он окидывает взглядом ее платье, какое-то совершенно не по погоде, смотрит, как она несколько торопливо приглаживает какие-то невидимые складки на ткани, а потом снова поднимает голову и встречается с ним взглядом. И она опять смущается, краснеет, что вызывает у него усмешку, пробежавшую по губам.
Однако же!
Как-то он был далек от того, чтобы становиться чьим-то рыцарем из грез - ровно как и смущать молоденьких девиц. Нет, конечно, кое-какие попытки были: многим было охота стать членом семьи пусть не короля, но наместника! Однако с годами подобные матримониальные поползновения перекинулись на сыновей.
- Разумеется, леди Морнэлиан, - нет, сказать-то он сказал, а сделать-то как? Наместник мысленно выдыхает и осторожно укладывается на постель, чувствуя, как спину тут же стянуло тупой ноющей болью. Лицо однако же он удержал, ни один мускул не дрогнул, и Дэнетор уже лег на бок, а потом осторожно повернулся на живот. Можно выдохнуть, и он подминает под себя подушку, повернув голову в сторону княжны. Он прекрасно замечает ее напряжение от всей ситуации, и молчание тут становится уже тягостным. Наместник тоже молчит: ему интересно, а решится ли она с ним заговорить?
Наконец она присаживается к нему на ложе, начиная втирать какую-то мазь в его спину. Поначалу холодная мазь не доставляет особо приятных ощущений, но потом, после растирания, в пояснице уже нарастает жар и будто чуть легче становится. Дэнетор выдыхает с явным облегчением и снова бросает взгляд на княжну.
- Значит, вашему батюшке подобное помогало? Наверное, повезло в семье иметь целительницу, - от ее ласковых и нежных прикосновений он понемногу начинает расслабляться, снова прикрывая глаза и лишь прислушиваясь к происходящему. Ее руки скользят по спине, поднимаясь от поясницы выше к плечам, а затем снова спускаясь вниз.
Приятно...
А этот своеобразный массаж продолжается, и наместник не собирается прерывать княжну своим обычным "достаточно", когда он этим пресекает попытки лекарей залечить его основательно. Впрочем, если бы тут был старший целитель, а не юная девица, то слово наверняка было бы произнесено хотя бы по той простой причине, что про собственное здоровье "в вариациях" Дэнетор слушать не хотел.
- И как вы находите Минас-Тирит? Хотя вряд ли у вас есть время на прогулки: работа в палатах врачевания нынче - это тяжкий труд, - вполне светский разговор, и наместник тут же чувствует, как ее прикосновения стали чуть более напряженные, стоило ему с ней заговорить. По губам снова пробегает усмешка, которую он старательно прячет, не поворачиваясь к ней, мысленно представляя, как лицо княжны снова заливает румянец. И ее руки замирают на его спине, что Дэнетор чуть хмурится, а потом снова сдерживает усмешку. - Что же вы остановились? Продолжайте, лэди Морнэлиан, - ему приятны ее прикосновения, которые еще и облегчения приносят, и вот уже спина почти что горит - то ли от мази, то ли от ее нежных рук. От такого боль отступает на второй план, и ему явно легче. Конечно, наместник не ожидает чудодейственного немедленно исцеления, но, если так пойдет и дальше, то к утру он и правда встанет на ноги, да спокойно разогнется, не ощущая ни боли, ни дискомфорта.
А в голове уже мелькают какие-то мальчишеские мысли, которых Дэнетор давненько за собой не замечал. Но, собственно, почему бы и нет? Какая-то блажь, что ли, и он рискует окончательно смутить княжну. Нет, не напугать - не было страха в ее глазах, когда она него на смотрела - иное там было!
- Чуть ниже, - тихо произносит наместник, чувствуя, как дрогнули ее руки, но покорно сместились ниже к пояснице. Новое прикосновение, и Дэнетор в этот раз шумно выдыхает в голос. - Да, вот так хорошо...

Ее руки скользят по его спине, и боль отступает. Дэнетор наконец может выдохнуть, позволить себе немного расслабиться. Он все еще не делает резких движений, спокойно лежит, лишь изредка поворачивая голову, чтобы встретиться с ней взглядом. А ее руки все увереннее скользят по спине, разминают затекшие мышцы, и он закрывает глаза, отдаваясь этим приятным ощущениям. И дело тут не только в этом массаже: прикосновение девичьих рук разгоняет кровь в жилах.
- Значит, вы опытная целительница? Тогда палатам врачевания с вами повезло, - приятно и даже очень - каждое касание! Шумный вздох, и наместник облизывает губы, позволяя себе ни о чем не думать, сосредоточиться на своих ощущениях, поддаться ее рукам. Но он все равно слышит нотки горечи в ее словах, улавливает недосказанность во фразе, прекрасно понимая, что подобное может означать. Губы трогает невеселая ухмылка. Пожалуй, что и сам наместник мог бы рассказать такую же историю - почти такую же. Он помнил суровый взгляд своего отца, который разительно менялся, стоило ему взглянуть на Торонгила. Уж не о таком ли сыне для себя мечтал наместник Эктелион? А еще он помнил другой взгляд, преисполненный гордости - дед так всегда на него смотрел и, даже ничего не делая, Дэнетор был для него уже самым-самым! Только вот с отцом все было не так, а дед ушел слишком рано и не увидел настоящие успехи своего внука. Но о таком наместник молчит, никогда не говорил вслух, а уж тем более не высказывал отцу. Он просто для себя построил свою цитадель, отгородившись от Эктелиона, и, когда тот наконец обратил взор на отпрыска, то наткнулся на глухую стену - спасибо, отец, но уже не надо.
А разговор идет дальше, как и руки скользнули ниже к пояснице по просьбе самого наместника. Вот так уже гораздо легче и в разы приятнее! Еще один шумный вздох, и губы трогает улыбка, которую она не видит. Его редко видят улыбающимся, и он не позволяет себе эмоции. Только с близкими, коих у него не так много, да и то - не всегда. Почему так повелось? Сам Дэнетор этого не знает, но броня на сердце, которую он начал наращивать со смертью деда, с годами лишь крепла.
- Да, Минас-Тирит - красивый город, - наместник снова подает голос. - И в мирное время он будет еще прекраснее, - вот только он не уверен, что оно наступит, а, если наступит, то сам Дэнетор до такого доживет. Но и это не важно: главное, чтобы дети увидели и дожили! А ему? А что еще ему-то?
Мазь явно заканчивается, как и массаж - ее руки замирают на его пояснице, но даже такое простое прикосновение ему приятно. О таком наместник не скажет вслух, но сказать что-то надо - пауза уж слишком затягивается.
- Значит, завтра по утру я смогу снова бегать? - саркастическая ухмылка трогает его губы. - А теперь мне лежать или уже можно встать? - он уже вспоминает о делах, коих скопилось наверняка приличное количество, которые он все никак не мог сделать, мучимый болями. И вот княжна убирает руки, а он сдерживает вздох разочарования. Впрочем, ему ли тут что-то требовать или чего-то предлагать. Он еще некоторое время лежит на постели молча, а потом открывает глаза.
Да, хватит, пожалуй.
Осознание того, что он тут себе позволил, медленно его настигает. Хотя разве что-то особенное было? Но для него обычного этого - и так слишком много. И еще какая-то глупость и блажь лезла в голову, право слово! Наместник хмурится и осторожно переворачивается на бок, замечая, как княжна тут же вспорхнула с его ложе.
- Благодарю вас, леди Морнэлиан, - а дальше он уже осторожно присаживается на постели, стараясь снова не делать резких движений, чтобы его не прихватило. Но вроде как спина пока ничего не высказала ему насчет подобных подвигов, а, значит, есть надежда, что и дальше выдержит. А то ему еще на башню подниматься, где холодно как раз, где стужа может посоперничать с тьмой по силе захвата. Он ловит ее взгляд, и усмешка снова ползет по его губам, которую он тут же прячет. - Вам не стоит меня бояться, -  Дэнетор снова ловит ее взгляд, но в этот раз уже другой, и он все-таки позволяет себе, чтобы его ухмылку она увидела. - Да, я понимаю, что вы совершенно не боитесь, -  и она тут же заливается румянцем так, что такое невозможно не заметить! Ему нравится наблюдать за этим, и он не отводит взора, чем смущает ее еще больше, но ей такое, пожалуй, даже и идет.
Наместник уже свесил ноги с постели, касаясь пола, но не спеша вставать. Он наблюдает, как княжна какими-то нервными движениями собирает всю свою утварь.
- Леди Морнэлиан, - ох, как дернулся и тут же вскинулась! Дэнетор смотрит на нее и чуть улыбается. - Осторожнее, леди Морнэлиан, - и поди пойми, к чему относятся те слова? Хочется, поди, думать, что к ступке, которую она едва не расколотила от неожиданности. - Вам явно следует больше отдыхать, - его голос звучит тихо, но она явно слышит каждое слово. - Можете считать, что на сегодня ваша служба закончена, - слова наместника тут принимают, как указание к действию, и княжна точно не станет исключением. - Подите отдохните, поужинайте, а потом приходите ко мне. Только оденьтесь потеплее: еще не хватало, чтобы и вы простудились. Кто же меня тогда лечить станет? - смотрит он прямо, не улыбается, будто в душу заглядывает. И ведь поди откажи ему - он же наместник и правитель!

Отредактировано Denethor II (2017-08-28 18:28:07)

Приятные прикосновения, ласковые руки, и боль отступает. Дэнетор довольно жмурится и шумно выдыхает. Ему понравилось такое лечение, и княжна, прямо скажем, тоже ничего. Он обычно холоден к женской красоте, не ищет ее, не стремится в горячие объятия. Есть - и ладно, и он смотрит, но не видит: не собирается он ни вступать в отношения, ни вести под венец. И не посмеет никакая дева предъявить наместнику такой счет. Взгляд равнодушно скользит дальше: была дева, и вот уж нет ее рядом. А правитель про нее и не вспоминает. Была у него лишь одна, и та стала его женой, родила ему двоих сыновей, но не смогла жить под гнетом Тьмы. Видимо, быть с ним - не самая завидная участь. И от того броня стала еще крепче: никого он в сердце не пускает, смотрит на многих, но не видит их.
На княжну наместник все-таки взглянул и снова смотрит долго, когда она уже втерла всю мазь в его спину, когда он присаживается на постели. Она отводит взгляд, а потом снова смотрит и краснеет. И ему нравится такая реакция - хоть какое-то разнообразие! В этом есть еще что-то помимо чисто женского любопытство, которое простирается явно чуть дальше дозволенных границ. Но княжна в этом не признается, а у него нет цели загонять ее в угол ради того, что он и так уже заметил.
- Хорошо, я постараюсь не бегать и не сидеть подле открытых окон или сквозняка, - он соглашается с ней, а потом заговаривает дальше. Ох, с каким вызовом она на него посмотрела и внутри что-то царапнуло. Едва ощутимо так, но намекающе, и наместник смотрит в ответ. Эту схватку выигрывает он, и княжна уже несколько суетливо начинает прибирать весь свой инвентарь. Дэнетор смотрит на ее руки, на тонкие пальцы, которые еще пару мгновений назад касались его, и эти прикосновения дарили не только избавление от боли.
Его предложение вызывает слишком бурную реакцию, и все моментально валится у девушки из рук, а щеки заливает еще больший румянец. Но она смотрит прямо в глаза и соглашается с вызовом - первая реакция тут крайне показательна. Это уже потом, когда она вспоминает, кто перед ней, звучат совсем иные речи. Но Дэнетору достаточно и тех первых слов.
- Тогда я буду ждать вас, леди Морнэлиан, - вкрадчиво говорит наместник и кивает головой. - Да, конечно, идите, - он позволяет ей ретироваться, а потом с усмешкой качает головой. Нет, это же надо было так! Впрочем, он и сам тут хорош: засмотрелся, да заигрался. Или не игра это вовсе? Она-то серьезно смотрела, замечала его взгляд, интерпретировала по-своему и наверняка уже что-то надумала, но не испугалась и согласилась. Хотя был ли у нее выбор? Был. Просто она об этом не знала: Дэнетор никогда не пользовался своим положением, чтобы принудить женщину лечь с ним. Вот еще чего не хватало! Мужик он или где?
А за княжной закрывается дверь, и наместник медленно поднимается с ложа, осторожно касаясь пальцами спины. Вроде на месте, не отваливается. Он коротко усмехается и идет одеваться, стараясь все также не делать резких движений. Надо еще поужинать и подняться на башню до того, как княжна вернется в его покои. А на башне-то - как раз и холод, и не топят, и сквозняк... так что ее помощь ему точно понадобится, чтобы он завтра по утру и правда встал, да разогнулся!...

На башне и правда холодно, и ветер завывает, и дует из щелей подле оконных створок, что Дэнетор пытается плотнее закутаться в мантию, да жалеет, что не такую теплую одел. И думает сейчас он совершенно о другом: о румянце на щеках княжны, и о тех искрах, что были в ее взоре. Но не может наместник дать слабину, и пальцы уже привычным жестом сначала сбрасывают темное покрывало, а потом касаются палантира.
В этот раз он отчетливее видит того, кто тоже посмел коснуться всевидящего камня. Сейчас нет той сначала белой, а потом радужной ряби, и силуэт проступает четче, и от этого всего у наместника перехватывает дыхание.
Саруман!?
Ему странно видеть здесь Белого мага, в чьи таланты и мудрость Дэнетор верил не в пример больше, чем в Митрандира. Не обманывает его палантир ли? И что же означает все это, если это - и есть правда? Он жадно вглядывается, пока маг не почувствовал его присутствие, и вот наместник уже отступает, торопливо растворяясь в дымке, пока Саруман его не заметил. И странно это - слишком странно. Откуда в Изенгарде палантир-то? Не было его там и быть не должно было! Но, выходит, есть?
И наместник уже не может выкинуть это из головы, хмурясь и прокручивая все заново перед глазами. И вопросов у него слишком много, а ответов нету. И не замечает он холода, продолжая стоять на башне, хотя палантир уже потух, а он сам машинально набросил на него черную ткань. Нет, не такое ожидал Дэнетор увидеть, не готов оказался и отчего-то все это внушает ему все большую тревогу. Палантир и Саруман? Да, Белый маг - мудр и опытен, но... и множество разных "но" тут же приходят в голову. Уж сам ли наместник не загордился тем, что смог обуздать палантир, решив, что лишь ему такое под силу? Есть такое дело, но не совсем ведь: такое под силу еще кое-кому, и вот Саруман в это число не входит!
Быстрым шагом Дэнетор идет по коридору, а полы его мантии развиваются на ходу. Дворец погрузился в сон, и он четко обходит стражьи дозоры, чтобы не вызывать вопросов. А в его покоях уже горит камин, а на столе слуги расставили все то, что ранее княжна попросила принести себе, чтобы ему помочь. По губам пробегает улыбка, и он подходит к столу ближе. Надо же: совсем забыл, что ее позвал-то! И, быть может, зря? Вон нормально он себя чувствует: помогли ее прикосновения и мазь. Какое там утро? Он уже в прекрасной форме. Наместник осторожно водит плечами, но спину не тянет, и, воодушевленный, он лихо сбрасывает с плеч мантию, чтобы в следующее мгновение рыкнул от пронзившей поясницу боли.
Да что ты будешь делать-то!? Вот этого мне и не хватало!
А в дверь уже стучат, и Дэнетор кое-как распрямляется, стараясь не морщиться.
- Войдите...

А время летит стремительно, и вот уже Минас-Тирит погружается в темноту ночи, где лишь костры на ярусах не дают тьме взять тут окончательную власть. Но даже сейчас Белый Град выглядит внушительно, будто прорезает своим светлым камнем эту тьму, не дает ей поглотить себя окончательно. И в этом есть что-то знаковое: стоит Минас-Тирит, стоит незримым щитом, и мало кто задается вопросом, какой ценой это достается. Наместник эту цену знает и платит ее раз за разом, поднимаясь на башню Эктелиона, касаясь всевидящего камня своей рукой. Он видит и узнает, но слишком тяжко это знание, а уж если ЕГО встречает, то тяжелее во сто крат! Но Дэнетор не сдается, не верит в увещевания и угрозы, не чувствует холода на вершине башни, старается стоять все также твердо, но только выходит это уже не так, как ранее, и свет надежды в нем меркнет также день ото дня.
Едва наместник возвращается в свои покои, как замечает и горящий камин, и все то, что ранее понадобилось княжне, что приходила его лечить. Слыханное ли дело: благородная леди добровольно обрекла себя на каторжный труд в палатах врачевания? Кажется, вдова она или что-то подобное - Дэнетор припоминает какие-то обрывки слов из чужих речей. Сам он никогда не спрашивал и не интересовал, а лишь согласился с тем, что лишние знающие руки не помешают. Руки у нее нежные, прикосновения - приятные, и он шумно выдыхает, вспоминая, как еще недавно она его касалась, как унимала боль своими пальцами, скользя по его спине. И смотрит она на него всегда прямо, а, отводя взор, еще и краснеет. Но не боится, нет, и любопытство присутствует, но иное - не то, как на него иногда поглядывают знатные дамы. Смущается княжна, прекрасно понимая, что наместник видит и может все истолковать - и истолковать даже лучше, чем она сама себе признается.
Дэнетор усмехается, раздумывая, что, быть может, велеть принести еды и вина. Хотя он сам отпустил княжну перекусить. Да и снадобья кажутся лишними: с ним же все в порядке ныне! И, не успел он о таком подумать, да сбросить мантию, как уже знакомая боль скрутила спину, что не выдохнешь! Кажется, стоило все-таки полежать, а не идти на башню, где холод иной раз пробирает до костей и еще как! Но поздно уже, а в дверь уже стучат. Дэнетор находит в себе силы разогнуться, да велит заходить. Княжна замирает на пороге, встречаясь с ним взглядом, а вот теперь он уже видит в ее глазах страх! И это, право слово, странно. Что произошло? Еще не так давно ведь не боялась! Сказали ей что-то про него? Сама додумала?
- Леди Морнэлиан, - но не слушает она его, не слышит, стремительно оказываясь рядом и... помогая ему присесть!? Наместник мысленно хмыкает: а он-то думал, что лицо удержал, что стоит прямо и непринужденно. Видимо, не так все, что ей со стороны сразу ведомо, что с ним. - Как видите, я не самый примерный пациент. Что, так заметно? - он поднимает голову, снова замечая уже такой почти что привычный румянец на ее щеках. - Позвать вас снова было очень правильной мыслью: уж я-то себя знаю, - и прозвучало это снова двусмысленно: поди пойми, про здоровье тут наместник говорит али про что-то еще, иное? И ведь смотрит на княжну пристально, скользнул по ней взглядом едва уловимо, и снова в глаза уставился.
- Вы полагаете, что завтра с утра я смогу встать? - до утра еще далече, а пока что Дэнетор осторожно поднимается на ноги, держа спину прямо, стараясь вообще не делать лишних движений. В этот раз его подвиги закончились еще до того, как он смог раздеться и улечься, и наместник, чуть хмурясь, касается своей рубахи, пытаясь ее с себя стянуть, морщась и шумно втягивая носом воздух. Больно, барлог всех дери!
- Мне, право слово, неудобно обременять вас еще и этим, помимо лечения, но... не поможете мне, леди Морнэлиан? - конечно же княжна ему не отказывает, видя, как ему больно, и она оказывается рядом, когда Дэнетор поднимает руки вверх. Ее пальцы касаются ткани рубашки, задевая его торс, и тут осознание происходящего обрушивается стремительно, вместе с краской приливая к ее щекам. Она поднимает голову, сталкиваясь с его взглядом, и она так близко, что чувствует кожей его горячее дыхание, краснеет еще больше и спешно тянет рубаху наверх. Наместник дергается - слишком резко, морщится, но молчит, слыша ее поспешные извинения, когда рубаха все-таки покидает тело, а княжна осторожно кладет руку ему на поясницу. Вот только делает она, почти что прижимаясь к его торсу. Понятное дело, что поддерживает его, старается унять боль, но мысли Дэнетора уже совершенно о другом! Он склоняет голову, встречаясь с ней взглядом. Так близко, что он чувствует, как быстро бьется ее сердце! Интересно, его бьется также?
Напряжение нарастает в воздухе, звенит в этой тишине, где слышится лишь прерывистое дыхание. Ее или его? Княжна не выдерживает первой, убирая руку, как-то спешно неловко отстраняясь, чуть не снося стул, и вот уже Дэнетор ее подхватывает, морщась, не давая тут рухнуть.
- Что с вами? - наместник хмурится, оглядывая ее запястья, когда она невольно кладет руку ему на грудь, а пальцы уже почти касаются кривого шрама на левом плече. - Да, ваши коллеги-целители неплохо раньше надо мной поработали, но шрамы украшают лишь мужчин, а не благородных леди, - пальцы едва ощутимо, почти нежно касаются ее запястья, и Дэнетор качает головой. - Сначала займитесь собой, а я подожду. Не могу же я лишиться такого ценного целителя из-за того, что ей самой не было оказано должного врачевательского внимания? - и ее рука все еще на его груди, и он приобнимает ее за талию, поддерживая и привлекая к себе... и наместник начинает ощущать желание, и что-то в глубине его глаз меняется, когда он в следующий раз взглянул на княжну, не спеша ни отстраняться, ни отпускать ее.

Отредактировано Denethor II (2017-08-29 01:44:00)

Ему приятна такая забота и такое участие, хотя, наверное, раз княжна выбрала для себя палаты врачевания, то и правда старается обо всех заботиться, а не только о нем. Но о подобном наместник не думает - ведь к нему же пришла, подле него крутится, с беспокойством на него смотря и помогая опуститься в кресло.
- Бывать у меня каждый день? Я обещаю подумать над таким щедрым предложением, леди Морнэлиан, - улыбка снова трогает его губы, а румянец - ее щеки. Дэнетору неожиданно нравится эта мысль, но, разумеется, чтобы княжна бывала у него по более приятным поводам, нежели прихватившая спина. А уж, говоря про "лечь", она теряется окончательно, но мысли наместника уже текут в этом направлении, а взгляд снова становится пристальным, внимательным, будто ощупывающим, когда он поднимается на ноги и встает перед ней. Вот только до подвигов тут явно далече - он с рубахой-то справиться не может, морщась и шумно втягивая ноздрями воздух.
Конечно же она ему помогает, не оставляет одного сражаться с тканью, которая никак не хочет покидать его тело. И прикосновения у нее все-таки же нежные - он это кожей ощущает. И дыхание теплое. И сердце в девичьей груди бьется гулко, и Дэнетор старается не слишком смотреть на эту грудь, стянутую тканью одежды, не представлять, как бывает иначе. Она слишком поспешно сдергивает с него рубаху, что боль пронзает тело, и наместник невольно дергается. А в следующее мгновение на его поясницу ложится ее теплая ладонь, и княжна почти что прижимается к нему на короткое мгновение, чтобы тут же отпрянуть.
Он ее удержал, не позволяя упасть, привлекая к себе и чувствуя, как еще быстрее забилось ее сердце. Он хмурится, когда рассматривает запястье ее правой руки, которую положил на свою грудь. И эти касания ему тоже приятны - как тонкие пальцы едва ощутимо скользят по старому шраму на левом плече.
- Как же вы так неосторожно, леди Морнэлиан, - она слишком близко, и он легко может ее поцеловать, коснуться губами лебединой шеи, прикусить мочку уха, подтолкнув ее к столу, заставляя на него сначала сесть, а потом лечь. Видимо, его мысли тоже теперь неплохо читаются по его лицу, что, едва прижавшись, княжна спешит отстраниться. - Да, конечно, - Дэнетор подавил вздох разочарования, лишь кивнув головой, направляясь к ложу и осторожно на него опускаясь, чтобы не тревожить спину. Но взгляд следует за ней, а жест не оставляет сомнений, чтобы она подошла и присела подле него. Прямо на постель. И она подчиняется.
Княжна садится рядом, начиная заниматься своими ранами, а Дэнетор не сводит с нее внимательного взгляда, чуть хмурясь. В одни из моментов он решает, что достаточно, и осторожно перехватывает ее правую руку, поднося к своим губам, подув на запястье, чтобы хотя бы таким нехитрым способом унять жжение от мази. Когда-то он так делал сыновьям, когда они разбивали коленки, руки, головы... мальчишки же! И сам наместник когда-то был таким, но только слишком давно это было, и он слишком другой ныне. Быстрыми точными движениями он бинтует ее запястье, как будто всю жизнь только этим и занимался, а не был сначала воином, а уже позже правителем. И Дэнетор снова подносит ее руку к своим губам, запечатлев на тыльной стороне уже поцелуй.
- Вот так - гораздо лучше. Вы не находите, леди Морнэлиан? - она вся покраснела, но взгляд не отводит - смотрит также в ответ, испытующе, жадно, и дыхание уже участилось. - Не бойтесь меня, - тихо шепчет наместник, хотя княжна еще недавно и заявила, что не боится. Его рука уже на ее талии, привлекая ее к нему, и сам Дэнетор подается к ней навстречу. Поцелуй становится вполне логичным продолжением, и его губы осторожно, едва ощутимо касаются ее губ. Он почувствовал, как она задрожала, подаваясь к ней всем телом, продолжая все также целовать, осторожно, узнавающе, чувствуя, как она в ответ чуть разомкнула губы, то ли отвечая, то ли, чтобы сказать, что делать подобное ему не следует. Но тут наместник останавливаться явно не собирался и...
Она вспорхнула с ложа слишком внезапно и стремительно, чтобы Дэнетор успел ее перехватить. Нет, он попытался это сделать, но тут же в спину будто раскаленное копье воткнули! Наместник сдавленно рыкнул, упираясь обеими руками в постель, тяжело дыша и крепко сцепив зубы. Ему кажется, что проходит целая вечность, что боль уже не унять, но тут поясницы снова касаются ласковые руки, поглаживая и массируя. Он не сопротивляется, когда ему помогают снять с ног сапоги, а потом ему улечься на ложе и перевернуться на живот. Кажется, она просит его немного потерпеть, и Дэнетор лишь кивает в ответ, все также крепко сцепив зубы, чувствуя эту жгучую боль, когда любое движение отдается, казалось, по всему телу.
И снова ее прикосновения и та поначалу холодная мазь, после которой спина уже горит. Или это от нее рук? Наместник наконец позволяет себе выдохнуть, уже не так судорожно сжимать челюсти. Но горит не только спина - горят еще и губы после ее поцелуя, и осознание всего происходящего обрушивается на Дэнетора стремительно. Не сдержался и позволил себе! Слишком многое позволил! Он хмурится и уже не от боли, а с того, что не пристало ему и не должен, да и княжна наверняка крайне смущена и не самого лестного мнения о правителе.
- Леди Морнэлиан, - наконец подает голос он, чувствуя, как ее пальцы замирают в районе поясницы. - Я прошу прощения...

Отредактировано Denethor II (2017-08-29 13:53:46)

Ситуация кажется наместнику вполне себе обыденной - будто именно так и должно было происходить. Как будто ничего такго нет в том, что он решил поцеловать молодую княжну, которая пришла оказать ему целительскую помощь. И все равно, что между ними - пропасть, и долгие прожитые годы, что он с ней тут впервые вообще заговорил лишь недавно, не зная ее ранее и даже как-то не стремясь узнавать.
Дэнетор прижимает ее к себе и целует, осторожно, стараясь не спугнуть, видя, что не страх в ее глазах. Вернее, не тот страх, который обычно к нему испытывают. Тут что-то другое, глубже, чувственнее, более личное, в чем она себе наверняка как раз и боится признаться. Но он увидел ее взгляд, понял его для себя и решил, что медлить не стоит. Вернее, даже не решил, а скорее почувствовал, когда потянулся к ней с этим поцелуем.
Она не спешит отстраняться, она также льнет к нему, вроде бы даже и отвечая на поцелуй, но делая это робко, осторожно, как будто узнавая его и узнавая себя саму в этом поцелуе. И этого робкого касания губ наместнику вскоре становится нестерпимо мало! И вот уже объятия крепче, а поцелуй - жарче. Но только слишком все это для нее, что она резко отстраняется, вскакивает с ложа, отходит в сторону и отворачивается. Но не сбегает, нет - не может она уже уйти, да и не хочет на самом деле.
Наместник попытался было поймать ее, не дать сбежать из своих объятий, но слишком быстро она вспорхнула, а он слишком резко дернулся следом. Спину мигом сковала такая боль, что вздохнуть было тяжко, и сдавленный рык срывается с его губ. Дэнетор морщится, силясь вздохнуть и не выдать себя, упираясь руками в постель, сжимая покрывало так, что белеют костяшки пальцев. А она снова рядом, касается его спины своими ласковыми ладонями, что-то говорит, да он не слышит, а потом и не противится ее действиям. И вот уже спасительная поверхность ложа все ближе, и Дэнетор замирает на ней, все также судорожно вздыхая, крепко сцепив зубы.
Постепенно ее руки разминают одеревеневшие мышцы, а жар от мази пробирается внутрь. И уже боль не чувствуется так остро, и он наконец может выдохнуть чуть свободнее. Именно в это мгновение осознание случившегося и настигает наместника. Не сдержался и позволил! Не должен был, но сделал! Он хмурится, пытаясь понять, что же на него нашло, что он так... и ведь ладно бы прошло это ощущение - так ведь нет! И ему до сих пор хочет продолжить прерванный поцелуй, а потом зайти чуть дальше, увлечь ее к себе на постель и подмять под себя, стащив с нее этот траурный наряд, который ей совершенно не идет! Однако вместо этого Дэнетор извиняется: не должен правитель вести себя, как варвар, который не видел женщину и решил ее немедля взять без всяких слов и не спросив ее мнения. Хотя что-то подсказывало, что она была бы не против, но...
- Вам-то за что извиняться, леди Морнэлиан? Скорее это я вас оскорбил своим неподобающим поведением, - да, правитель не должен быть таков: он, какой бы властью не наделен, не имеет права просто прийти и взять то, что ему приглянулось! Он должен обеспечивать стабильность и порядок, процветание и мир, а не за счет своих граждан удовлетворять личные потребности! Эту истину дед донес ему сразу же, за пару действенных уроков, когда он брал маленького Дэнетора на руки, сажал на свою шею и шел с ним вниз, к нижним ярусам, где кипела иная жизнь, отличная от дворцовой.
А княжна говорит дальше, и наместник замирает. О чем это она? Ее ни разу не целовали? А, значит, и остальное...? Но она же вдова! Или с мужем... Наместник медленно поворачивает голову, смотря, как она прячет взгляд, как смущается собственных слов, как будто она сделала что-то постыдное. Да и перед кем ей так стыдиться? Не перед ним - так точно!
- Надеюсь, мой поцелуй был вам приятен, - Дэнетор более не касается этой темы, понимая, что и так слишком много себе позволил, вступил на слишком зыбкий путь. И ладно бы княжна уже была с мужчиной, но, судя по всему, нет же! И он тут не лучший вариант, да и вообще - не вариант. О чем он вообще только думал!? Впрочем, он явно не думал - он посмотрел на нее и захотел. Как варвар какой-то!
Вот теперь он уже ощущает напряжение, которое не снимают ее прикосновения, которое не имеет ничего общего с его спиной и той болью, которая уже отступает под действием ее касаний. И тут дело не в целебной мази - дело в ней! Это наместник точно знает.
- Так вы думаете, я завтра по утру смогу подняться на ноги, леди Морнэлиан? - он слишком резко меняет тему, будто сам испугался всех тех личных моментов, которые себе мигом решил позволить. Не может - не тем у него сейчас голова должна быть занята, но Дэнетор снова и снова мыслями возвращается к поцелую.
А массаж уже закончен, и ему в разы легче. Наместник осторожно переворачивается на спину, хотя княжна тихо шипит, что нельзя и не стоит. Но как же он тогда на нее глядеть-то будет? А смотреть - хочется. Впрочем, и не только смотреть.
- Вы прямо моя спасительница, леди Морнэлиан, - взгляд темных скользит по ней, смотрит пристально, а потом перехватывает ее руку, удерживая ее подле себя на ложе, смотря на те повязки на ее запястьях. - Вам лучше? - спросить он хотел вовсе не это, но тот, другой вопрос, Дэнетор не рискует задать, продолжая держать ее руку в своей. Касание ее пальцев, едва ощутимое сжатие ладони, и он старается не задевать повязку, а она руку и не убирает. На языке крутится слишком много всего, но наместник не имеет на это право, и он это прекрасно понимает, уже давно смирившись со своей участью.
- Вы успели поужинать, леди Морнэлиан? - опять не тот вопрос, от чего все кажется еще большей глупостью, и Дэнетор начинает уже злиться на себя. Может, забыть обо всем, да воспользоваться этим правом взять то, что приглянулось? В данном случае - ту, на которую он смотрит уже целый вечер. - Однако время позднее... я сейчас встану и провожу вас, - ему бы лучше лежать, но слабости показывать не хочется. Вот только он слишком много ее показал - и ладно бы физической!

А поцелуй все еще горит на губах, и от этого так просто не отмахнуться! Если боль она прогоняет своими ласковыми прикосновениями, то что делать с этим? Дэнетор путается, мрачнеет еще больше и даже решился просить прощения, первым подав голос после тягучей длинной паузы. Но поцелуй все же был! И он бы хотел большего, но... и количество этих "но" стремительно множится, что наместник лишь мысленно вздыхает, понимая, что отступить лучше сейчас. Пока он еще может, пока не перешел черту, пока глас разума и долга в нем еще так сильны.
Не принуждал, а вполне мог бы. И вы бы не отказали. И лишь отчасти потому, что я наместник.
Он невесело усмехается - благо, что лежит еще спиной к ней, и она не видит его лица. Но напряжение чувствуется. Нет, дело вовсе не в спине сейчас - тут уже другое. А готового решения у Дэнетора нет, и тема им свернута слишком поспешно и слишком приметно, что они снова ощущают эту неловкость. Хотя, с другой стороны, захотел и взял! Разве не так?
- Тогда я постараюсь без особой нужды до утра с ложа не подниматься, - вот и закончен этот целебный массаж, но княжна явно не спешит его покидать. Наместник осторожно переворачивается, ложась на спину - чтобы видеть ее. Она то взглянет, то спрячет взор, и румянец снова заливает ее щеки. В такие моменты он смотрит на ее губы, вспоминая поцелуй, прекрасно понимая, что за ним могло бы последовать, если бы не его спина! Но сейчас и правда стоит лежать и не двигаться, а то завтра у него слишком много дел, и он должен их делать, а не разваливаться на части. Вот только еще он не хочет, чтобы она уходила, и то признание... быть первым - это лестно. Впрочем, "лестно" - это не совсем то слово, и оно не отразит весь спектр эмоций. У княжны не было ни поцелуев, ни брачного ложа, но может ли наместник дать ей все это? Да и согласиться ли она на ту малость, которую он может себе позволить и разделить это с кем-то еще?
Дэнетор неловко дернулся, понимая, как далеко зашли его мысли, хотя он не собирался себе этого позволять. Но не позволить - еще тяжелее. Он привык, наверное, но что такое сила привычки против силы искушения? И он касается повязки на ее руке, берет ее руку в свою, проводя пальцами по ладони. Княжна все также сидит подле него и руку не забирает, бросает взгляды, чтобы, поймав его ответный, отвести взор и немедленно покраснеть. И он ловит себя на мысли, что ему такое нравится - что именно он у нее вызывает такие эмоции.
- Солгали, леди Морнэлиан? - ее слова его удивляют, но ее краткий сбивчивый рассказ Дэнетор выслушивает молча, не перебивая ее, не мешая выговориться. И ему странно, что подобная тема отчего-то поднялась сейчас, будто она собирается перед ним оправдываться, что ли? Однако тот факт, что покойного супруга она все же не любила и явно по нему не горевала, ему отчего-то греет душу не хуже, чем мазь поясницу. - Ваше желание помогать, столь редкое в наши дни среди благородных леди, было и так заметно. Разве я мог вам отказать и не принять вашу помощь, леди Морнэлиан? - большим пальцем он поглаживает тыльную сторону ее ладони, и эти прикосновения явно приятны им обоим. - Вы прекрасно знаете, что мало кто женится по любви в семьях, где чувства долга, где социальное положение и значимость играют далеко не последнюю роль. Такова цена, и ее приходится платить, - его ведь тоже когда-то женили вовсе не потому, что сам Дэнетор в свои пятьдесят вдруг пожелал вступить в брачный союз. Видимо, Эктелион смекнул, что это был его последний шанс пристроить как-то сына, который сам пристраиваться категорически не желал. Да и союз с Дол-Амротом - это выгода для Гондора, и Дэнетор тогда и спорить не посмел.
А за окном уже совсем стемнело, и ночь уже вступила в свои права. Наместник спохватывается, что слишком задержал княжну, что из-за него она не выспится и не поест, и он уже готов подниматься и идти ее провожать. Все-таки город ночью мог быть и опасен, а иногда сам страх увеличивался в глазах того, кто с опаской идет своей дорогой, вздрагивая от каждого звука.
- Так вы еще и не ужинали? - из ее речей он выделяет главное и чуть хмурится, а потом окрикивает стражника, что дежурил неподалеку от его покоев, чтобы принесли ужин. - Вам надо было сразу мне сказать, что я так слишком злоупотребляю вашим вниманием и вашим добросердечием, леди Морнэлиан. Поэтому ужин в моей компании, я надеюсь, немного скрасит вам все тяготы от такого сложного пациента, как я. И, если уж мне лучше не двигаться, то кто-нибудь из моих воинов вас позже и проводит, - Дэнетор все также держит ее руку в своей, а она все также не спешит уходить. И в комнате вновь повисает пауза, а взгляды снова встречаются. В этот раз княжна позволяет себе смотреть на него чуть дольше, разглядывая, будто подмечая каждую его черту и запоминая для себя. Лишь стук в дверь заставляет ее убрать руку и вскочить с ложа, и наместник еле сдержал гримасу разочарования.
Тем временем приносят ужин и ставят на стол, а наместник так и не двигается с ложа, раз уж обещал ей лежать. Но голову в ее сторону повернул и снова смотрит.
- Ничего, если я останусь лежать и составлю вам компанию с постели? - в глазах снова мелькают искорки, которые тут же гаснут. Не может он себе такого позволить, но как же хочется!

Держать ее руку в своей руке - что может быть более естественное? Приятно касание пальцев, легкие поглаживания и ответные жесты, слегка жать, чтобы выпустить и почувствовать, как она уже сжимает в ответ. И Дэнетор лежит спокойно на постели, не дергается, не шевелится - лишь гладит тыльную сторону ее ладони своим большим пальцем, и все это действует на него умиротворяюще. Он даже и не вспоминает снова о том списке дел, который его ждет завтра. Он думает о ней, находит, сколько всего здесь неправильного, но слишком притягательного, чтобы он от подобного отказался одним махом. Уж слишком долго он себе в самом разном отказывал, что теперь это вызывает почти что болезненный приступ - как можно взять и оттолкнуть? Ему ведь хочется иного!
Сначала их разговор буксует, но, после откровенности княжны, находятся какие-то зацепки и темы, и слова сами собой звучат в покоях. И не просто слова, а что-то личное, невысказанное, что никогда не скажешь близкому, но чужому человеку - доверить легче. Тот факт, что княжна говорит это именно ему, тоже дорогого стоит, и Дэнетор чуть крепче сжимает ее руку в своей руке.
- Все зависит от того, за кем замужем женщина, из какой семьи вышла. Но быть украшением - это бесспорно, - наместник тут серьезно кивает головой. - Мужчина же должен гордиться своей женой, считая ее своей главной ценностью. Ну, помимо завоеванных земель, трофейного оружия и так далее, - и он усмехается, замечая, как вспыхнула она, видимо что-то там себе представив. А поглаживания продолжаются, и руки она не отнимает, и это все приятнее и приятнее, что и заканчивать не хочется. - В войне нет ничего прекрасно, - это наместник уже говорит сухо, и взгляд его черствеет. - Это кровь и боль, это бессилия и ярость. Про войну слагают баллады те, кто на ней не был и не участвовал. И война не заканчивается, не уходит - она поселяется в душе и в сердце, и, идя знакомыми улочками, ты вспоминаешь, что тут жил тот, кто уже не вернется, а ты приносил дурную весть в его дом, и теперь обходишь его стороной. А с возрастом все старые раны будто получают второе дыхание, добивая тебя, как тот враг, который уже перешел черту, но крепко держит тебя своим копьем и тянет в бездну за собой, - и Дэнетор прекрасно знает, о чем он говорит: дед умирал тяжело, и для него это был один сплошной кошмар! Тогда для себя он решил, что лучше умереть на поле боя, нежели уже дома, мучаемый возрастом и старыми ранами. Хотя, кажется, выбора у него не будет: за его головой всяко придут!
Наместник тряхнул головой, прогоняя это воспоминание, которое ему не забыть, которое встает у него перед глазами. Взгляд машинально был брошен на стену: там висел портрет деда, и все признавали меж ними сходство, что служило дополнительным поводом для гордости у самого Дэнетора. Вот только тема у них как-то не очень вышла, и снова повисает неловкая пауза. Особенно после ее слов, которые наместник едва успел зацепить краем уха. "Не любила". Что ж, у нее еще все впереди - она еще так молода, и у нее есть надежды и иллюзии. У наместника ничего такого давно уже не было.
А в покои уже заходит слуга с едой, и княжна будто облегчением вскакивает с постели и начинает суетится у стола. Дэнетор сжимает и разжимает кулак - еще мгновение назад в его руке была ее рука. Глупость, право слово! И вообще: с чего он взял...? Но взгляд отвести тяжело, и он наблюдает за ней с постели, смотрит, отмечая, как она нагибается к блюду, как тонкие пальцы скользнули по кубку. Наваждение!
- Я добрый? - он с удивлением приподнимает левую бровь, когда княжна принесла часть еды и питье поближе к его постели, чтобы он точно не вставал. - Меня таким никогда не называли. Скорее, другие охотно поддержат противоположное мнение, и, также скорее всего, будут недалеки от истины, - он протягивает руку и берет кубок с вином, а затем приподнимается на постели, чуть морщась, делая глоток и снова опускаясь на подушки, продолжая держать кубок в руке и наблюдать за ней. По его губам невольно проскальзывает улыбка, когда он наблюдает за тем, как и что она ест. Это не похоже на его придворных дам, которые слишком чинно и жеманно возятся с каждым кусочком, чтобы показать себя с самых каких-то там лучших сторон.
- Благодарю, леди Морнэлиан, но я уже ужинал. Поэтому вина будет вполне достаточно, - еще один глоток, и он временно оставляет кубок, чтобы ничто не отвлекало его от нее. Его взгляд снова такой же пристальный, а она уже чуть меняется, будто оттаивает, позволяет себе немного больше, хоть и уже привычно вскидывается на него в ожидании одобрения или укора.
- Да, за мной точно нужен глаз да глаз, - и Дэнетор прикусывает язык, чтобы не предложить ей остаться тут с ним до утра, лечь в его постель и... мысли опять сбиваются на что-то совершенно неподобающее, но крайне приятное! Да и не сможет он спокойно лежать рядом с ней и просто спать, а неспокойно лежать ему не позволит спина. Лучше чуть подождать и тогда... может, это и правда наваждение, и оно схлынет? И почему он не помнит толком, как их знакомили? Не обратил особого внимания? Поди мысли опять были заняты проблемами и заботами, но имя ее он вспомнил и цвет волос - также не забыл.
Пока княжна ужинает, наместник успевает осушить пару кубков, толком и не чувствуя вкуса вина - вкус ее поцелуя перебивает все и разом! А затем она снова оказывается на его ложе, и он снова привычно берет ее за руку, чувствуя, как его немного отпускает и боль, и все тяготы этого дня.
- Из-за меня вы не отдохнете совсем, а завтра вам ведь надо быть в палатах, верно? - он шумно выдыхает и снова зовет стражника, приказывая, чтобы, как только княжна выйдет из его покоев, ее проводили до дому. Стражник лишь кивает головой: приказы наместника он не обсуждает. А Дэнетор уже чуть крепче сжимает ее руку, а затем и вовсе проваливается в сон, так и не закончив какую-то свою мысль и не дослушав ее. Его глаза закрыты, дыхание ровное, а на губах мелькает улыбка от того, как ее ладошка скользит по его телу - ее прикосновения ему всегда приятны, а, раз наместник изволил уснуть, то, пусть и отчаянно краснея, княжна все-таки решилась снова его коснуться - и не только потому, что лечить надобно.

Отредактировано Denethor II (2017-08-29 23:36:14)