Что-то в этой жизни не меняется.

Определенно, ничего.

“— Геральт! — сообщение, отрывистое, короткое, следом за ним другое: — Я влип! Я покойник, Гера-а-альт…”

В “Колоколах Боклера” шумно и слишком темно, Лютику едва удается хоть что-то разглядеть в сумерках зала. Сегодня правила просты: не мешай тем, кто пришел отдыхать, и не зажигай свет: ни настольной лампы, ни своего телефона. Только у барной стойки приглушенно горят декоративные светильники-свечи, дань безумному декору под старинный стиль. Лютику нравится, Лютику комфортно. У Лютика на лице маска, скрывающая верхнюю часть головы. В “Колоколах” вроде как анонимность, но не полная, а такая заигрывающая: если сильно захотеть, можно узнать все, что нужно. Но сюда приходят не за этим, уж точно не за тем, чтобы раскрыться сразу, без игры.

Лютик улыбается уголками губ и медленно тянет свой коктейль. Ему хорошо, никто не знает, не догадывается, что он – известный музыкант. Это особая прелесть в иллюзии скрытности – надеть новую маску, притвориться кем-то другим. Где-то позади слышится девичий смех, и вскоре на соседний стул падает очаровательная нимфа; в темноте кажется, что цвет ее платья темно-зеленый. В отблесках светильника-свечи ее волосы золотятся, словно окружая волшебным ореолом, а на маске приветливо играют блики света. Девушка прикладывает к своим губам указательный палец и наклоняет голову в бок, усмехаясь; Лютик зеркально повторяет за ней.

“Отправлено минутой позже:

— Хвала небесам за аудиосообщения! — голос срывается, как после продолжительного бега. — Не могу дозвониться… Они пока отстали. Геральт, я в полном дерьме! Черт… Заметили! Да проснись же ты!”

— А потом Элихаль оказалась совсем не Элихаль… — Лютик пьяно усмехается, поудобнее устраиваясь за барной стойкой и кивая на пустой бокал. Он выпил точно больше трех, а дальше, кажется, перестал вести счет. Да и зачем считать, сколько ты выпил, если от этого пропадет все удовольствие? — Но, Мелитэле, какие умелые руки! Ни одна женщина на моей памяти с такой легкостью не штопала рубашки… Признаться честно, я почти влюбился. Но принципы есть принципы… Да и менеджер не одобрил бы… и пресса…

Красавица тихо смеется, пальцами проводя по его щеке, и спрашивает с заметным любопытством:

— Менеджер?

От бармена не слышно ни слова, он молча наливает коньяк, не коктейль, и Лютик, рассеянно кивая, салютует прекрасной деве, сидящей рядом с ним. Та посылает воздушный поцелуй в ответ, но больше не говорит ни слова. Лютик думает, что она похоже ждет реакцию на заданный вопрос, и он, не зная, что ответить, просто улыбается. По-лютиковски обаятельно, как обычно улыбается, когда назойливые журналисты пытаются подловить на слове. От ответа, как ему кажется, он ловко уходит. Он еще не наигрался и не достаточно пьян, чтобы выдать себя. И прежде чем отпить, запоздало понимает, что в слабом свете светильника платье его спутницы теперь отдает темно-синим.

“Отправление геолокации прервано”.

“...сообщение длинное, но разобрать слова невозможно. Через непонятный шум на пятой минуте записи слышится звук выстрела, а затем громкий возглас на нильфгаардском диалекте”.

— Ха! Щеко-о-отно, — кажется, его выводят под руки. — Скажите, Золтану, что он идиот, раз думает, что Вивальди даст новый кредит… А нет-нет… Я пешком, не надо такси. Перебрал немного…

Лютик с наслаждением вдыхает прохладный воздух. Где-то вдалеке слышно, как проезжает на полной скорости автомобиль. После плохо освещенных “Колоколов Боклера” уличный фонарь почти ослепляет, вынуждая отвернуться от него. На улице свежо и тихо, но сколько сейчас времени, Лютик не может сказать. Точно перевалило за полночь. Он немного дрожащей рукой достает телефон, едва не выпустив его из пальцев, щурится, пытаясь сфокусировать взгляд, но цифры расплываются перед глазами, и Лютик недовольно фыркает, покачнувшись. Ноги его совсем не держат, и приходится опереться одной рукой об стену, чтобы не упасть. Но спустя пару секунд все-таки не выдерживает и медленно сползает вниз на мостовую, чудом не оказавшись в луже. Перед глазами все подозрительно плывет, и где-то в подсознании мелькает мысль, что ему могли подмешать фисштех или другую похожую дрянь.

"— Боюсь, Геральт, если ты это слушаешь сейчас, я уже мертв! Я спрятался за мусорным баком, но... они найдут. Передай Йен, если встретишь, что я тоже ее люблю, и скажи Цири, что она – само очарование... И умоляю! Не говори Анариетте! Она так обрадуется. Не смогу пережить! — последнее сообщение отправлено в 4.45."

[status]Обратной стороной повернулась мечта[/status][icon]http://sd.uploads.ru/E2xG7.gif[/icon][lz]<center><b><a href="ссылка" class="link3";>Лютик</a></b> ³⁵<br>Известный горе-артист, которого слишком любит желтая пресса. <br><center>[/lz]