Из здания Бюро она выходит чуть раньше обычного - Симоцуки, как всегда, что-то бурчит в спину, Гиноза только кивает в ответ на громкое "До завтра!", не в пример тепло улыбнувшейся Караномори, дошедшей с ней до самого лифта. Они договариваются завтра пойти по магазинам - у обеих первая половина дня свободна, а гардероб преступно давно не пополнялся новыми вещами, постепенно дойдя до состояния "полный шкаф одежды, но надеть нечего". Особенно это все иронично потому, что Караномори едва ли даже в свое свободное время носила что-то кроме любимых красных платьев и белого халата, а Акане последнее время предпочитала и вовсе дом особенно не покидать. Когда же выходила, нередко пользовалась одеждой невзрачной и удобной в первую очередь.
Впрочем, женские радости все равно должны быть, а возможности отвлечься Цунемори всегда рада.
Путь от работы до дома занимает не так много времени - оттого пораньше и ушла, чтобы успеть до пробок, - затем еще с полчаса Акане ужинает и приходит в себя после напряженного рабочего дня - пришлось выезжать на очередное убийство, и Цунемори грешным делом было подумала молчаливо обвинить в этом Когами (мало ли), но оказалось, что одинокий работник фармацевтической компании свою жизнь оборвал сам. Почему - выясняла Симоцуки, официально это было ее дело, так что Акане решила не мешать, хотя пробежавшись глазами по уже собранной информации, могла с почти девяностопроцентной уверенностью заявить, что расследование остановится ровно на попытке поговорить с коллегами погибшего и разузнать у них информацию о производстве, либо чуточку позже, стоит приблизиться к очередным грязным секретам многомиллионной корпорации.
В том, что оные существовали и были именно что грязными, сомневаться не приходилось. Особенно учитывая то, что в правлении компании значилось имя очередного подставного лица Сивиллы.
"Куда только она не запустила свои длинные руки", - думалось уже без отчаяния или удивления. Так, со смиренным негодованием, каким бы странным ни было сочетание.
Сивилла свое влияние последнее время активно распространяла, порой залезая туда, куда не следовало бы - Фредерика еще по возвращении с Тибета намекнула на недовольство министерства иностранных дел вмешательством министерства благосостояния в их дела, так теперь Сивилла, судя по крайне осторожным приглушенным шепоткам в кулуарах, пыталась постепенно взять под контроль и министерство сообщения и транспорта, с которым давно враждовала.
Что-то назревало в правительственной структуре. И это что-то могло быть полезно для них с Когами. Не зря ей дали ненавязчивую наводку.
Отчасти с этим было связано ее собственное дело, ради которого Акане, покинув свою квартиру, отправилась на другой конец Токио - к Шинье.
С их последней встречи прошло не менее четырех дней, с первой - не более четырех недель. Виделись редко и ненадолго, чтобы не привлекать внимание, но и этих встреч хватало, чтобы насторожиться.
Было сложно привыкнуть к такому Когами. Другому, отличающемуся от себя прежнего, и ведь до сих пор не совсем ясно что именно с ним не так. Как ни пытайся, Акане не понимала в чем дело. И все же, порой ей казалось, будто на нее совсем другой человек смотрит из глубины взгляда бывшего подчиненного.
Ещё и эти необъяснимое скачки психопаспорта...
Это напоминало ей Камуя куда сильнее, чем хотелось бы. И заставлял напрягаться каждый раз, как они встречались.
"Какого ты цвета, Когами Шинья?"
Впрочем, выбора у них больше уже не было. Погряз не только коготок - вся лапка, а то и все тело погрязло в идее, в планах, в возможных вариантах реализации задуманного. Акане сильно рисковала, встречаясь с Когами, еще сильнее - не выдавая его Сивилле. Но, в то же время, разговор с Макишимой - с его призраком, - разговор с самой собой прояснил для нее многое. Сомнения оставались, куда же без них. Не ушла только решительность, с которой она бралась за все свои дела, даже самые безнадежные.
Одно из таких предстояло поручить закончить именно Когами, не ей.
Пока что она не могла позволить себе раскрыться.
Место, где живет Когами, ни за что не назовешь славным штабом не менее славной великой революции. Пока что это только чердак, не особенно уютный даже, где из личного - того, что указывает на того, кто здесь проживает, - крайне мало. У Цунемори есть ключ, им она и пользуется, мрачнея, когда на ее стук никто не открывает и когда позже, войдя внутрь, она не видит и не слышит Шинью вообще. Нехорошие мысли вертятся в голове вместе с нехорошими вопросами. Снова вспоминается тот убитый днем фармацевт и мысль о том, кто же убийца (в самоубийства она последнее время почти не верит) опять неприятно вертится вокруг беглого исполнителя.
О доверии между ними - к нему, - речи и быть не могло.
К тому времени, как двери открываются и Когами заходит в квартирку, Акане сидит в кресле, хмурая и беспокойная.
Помимо всего прочего, его просто-напросто могли и поймать, несмотря на все технологии и скрытность с осторожностью. И хорошо еще, что это не так - что не повязали.
Только вот сейчас "не так" как раз что-то другое.
Акане снова напрягается, словно перед прыжком, смотрит на Когами пристально. С ним явно что-то не то. Даже больше - это словно не он. Объяснить такое едва ли удалось бы - такое только зная человека, изучив его, видишь. Мелочи выдают. Поза. Взгляд. Интонация другая. Только что он, подходя к дверям, насвистывал "Женитьбу Фигаро" - вещь известная, но только Когами не то, чтобы свойственно подобное делать. Можно списать на то, что она его и не знала прежде, только чутье орет благим матом - до крепко сжатых кулаков. А самое главное...
"Он меня не заметил поначалу", - Когами всегда мгновенно проходил глазами по любому помещению, в которое входил. Даже то, которое знал очень хорошо, проверял. Те самые злополучные входы-выходы. Она сама так делала, не замечала, пока не подсказали со стороны.
Привычка того, кто привык срываться с места и либо убегать, либо ловить.
"Только ли вы были гончими?" - что там происходит с собакой, когда та достигает цели, а?
- Не подозревала, что ты стал настолько самокритичен, - ладони расслабляются, между пальцами появляется сигарета - пачка остается на колене, - огонек зажигалки блестит в карих глазах. От первой затяжки немного горчит во рту, привычно и успокаивая. Дым, извиваясь и бледнея, отправляется к высокому потолку.
- Или мне стоило поднять Бюро на твои поиски, вместо того, чтобы самой заявиться сюда? - и такая легкая язвительность тоже уже привычна.
Другое нет - взгляд его.
Чужой.
- А теперь расскажи мне что с тобой, - а вот это уже не просьба. Необходимость. Потому что ей надоело видеть эту неправильность и не понимать что происходит.