Даже во сне Денетору нет покоя. Сны его страшны и кровавы, и нет у наместника сомнений, что они – предупреждение. Что предвосхищают они то, чему суждено случиться.
Судьбу не обмануть, только глупцы считают, что это возможно. Но он ли не пытался? Пытался, раз за разом заглядывая в палантир, а потом пытаясь переиграть то, что ему являлось, но неизменно проигрывал.
Умение смириться с худшим – это удел зрелости, но, увы, не молодости. Сыновья Денетора смиряться не желали. Они желали сражаться. Если понадобиться – умереть.
Мрачно смотрел наместник на гобелен с изображением Древа, висящий на стене.
Два сына.
Было у него два сына, так, возможно, напишут в летописях. Было у наместника два сына, два храбрых воина, Боромир и Фарамир, и были они облачены во все доблести возможные и не ведали страха.
Но погибли оба, и отец их вскоре умер, и прервался славный род, оставив о себе в сердцах людей добрую память.
Добрая память… будет ли кому хранить о них память?

Денетор повернулся спиной к гобелену и снова принялся вышагивать по покоям – роскошным, но мрачным и неуютным. Но что ему до уюта? Спи он даже на самых мягких перинах, его сны от этого не станут легче. И даже если бы вместо меча рядом с ним в постели лежала молодая жена, разе это спасло бы его от кошмаров? Нет. Потому что грядущее уже надвигалось на них, подобно степному урагану, и от него не скрыться.
Но сыновья этого не понимали, и Денетор с удивлением, а потом и с гневом обнаружил – не властен он над своими сыновьями. Сами они решают, где покоряться отцу, а где перечить. Сами желают отныне плести свою судьбу, подобно тому, как плетут тетиву на лук. И гневны были слова Денетора, обращенные на младшего сына. И гневны были взгляды.
И так, наверное, и напишут в летописях – если будет, кому их писать. И покинул Фарамир отца своего в великой обиде, а более они и не свиделись.
Во сне Денетора рушился Осгилиат, отступала армия – и гиб в безжалостном огне его младший сын.
«Что делать мне?», - спрашивал себя наместник. – «Что делать с сыновьями, с войной, с этой тьмой, наползающей из завтрашнего дня, отравляющей день сегодняшний». Но ответа не было.

То, что младший сын готов преступить запреты – Денетору известно – но хуже, что это известно и Боромиру, хотя, какие тайны между братьями, всегда крепко любили они друг друга и крепко стояли друз за друга. Но хуже, если об этом известно другим. Людям Фарамира, стрелкам, готовым идти за ним и в огонь, и в воду – а против государя своего, Наместника, пойдут ли, если Фарамир прикажет? Боромир бы возразил сейчас, что никогда, не бывать такому, не бывать в их семье измене. Но с каждым днем, с каждой бессонной ночью подозрительнее становится Наместник.

Мрачно смотрит он на старшего сына. Любимцем отца всегда был Боромир, но и ему нелегко совладать с тяжелым нравом отца.
- Ты пришел мне сказать, что какое-то видение для твоего младшего брата важнее долга, важнее моего приказа?
«Какое-то»... Тут лукавит перед собой Денетор, намерено не придавая значения тому, о чем говорит его старший сын, не желая принимать это всерьез. Не из тайно ли ревности? Не из тайной зависти?
- И ты и Фарамир нужны мне, оба. На кого мне еще опираться в этой войне, если не на моих сыновей, но мои сыновья ведут себя как мальчишки, готовы идти за сказкой. Нет, Боромир. Нет на то моего позволения и благословения нет.
Это все молодость – брюзгливо думает он, глядя на старшего сына.
Воин в расцвете сил, любимый народом, справедливый и храбрый. А он? Он раньше времени состарился, потратил отпущенный ему век на поиски ответов, платил годами жизни за видения, которые лишь пугали, всматривался до боли в глазах в палантир, и не видел там ничего кроме крови, войны и ужасов. Так неужели позволит он совершить ту же ошибку сыновьям.
- Не о том помышляешь, - скупо роняет он. – Нет там ответов. Лишь обман. Вокруг нас враги – вот о чем помнить надо!
Вокруг враги.

Все так. Вокруг только враги.
И все, что они могут – это укрепиться на оставшихся землях и сражаться, сражаться до последнего. До последнего солдата, до последней капли крови... И если небеса будут милостивы, Денетор этого уже не увидит.