Санса, усидчивая по своей природе, могла часами наблюдать за небом: считать звезды, если то была ночь, мечтая углядеть летящую - мейстер Лювин говорит, что правильно называть ее кометой и что сие чудо не иначе как благословение Семерых - и получить возможность загадать желание; за солнцем, если минутка выдастся днем, или за птицами, парящими среди облаков, слажено и грациозно рассекающими крыльями воздушную гладь. Впрочем, чаще выдается возможность понаблюдать за иссиня-черными воронами, навевающими непонятную тревогу и порою даже страх. Но именно эти птицы считают Север и Винтерфелл, в частности, своим домом и нередко вьют свои гнезда прямо в замке, в покинутых помещениях заброшенных башен. Девочка в те редкие мгновения, когда возраст брал свое и она забывала о правилах, установках, о том, что она - леди и что такое поведение ей не пристало, когда уступала сиюминутным порывам и заливисто хохоча убегала от Робба, странствовала коридорами в поисках спрятавшегося Брана и бросалась снежками в раскрасневшуюся Арью, имела возможность изучить самые потаенные закоулки замка и нередко пугалась, когда над ее головой пролетала черная тень, вылетая в ближайший лишенной стекол оконный проем.

"Предвестники смерти", - как-то сообщила девочкам септа, завидев целую стаю. Тогда их брат Робб впервые отправился с отцом на казнь отступника, предавшего свои клятвы и сбежавшего на Юг. Санса тогда еще удивилась: неужели на Стене так плохо, что доблестные мужи (а как могло быть по-другому?) находят спасение в дезертирстве, заведомо зная, что дом Старков никогда не оставит столь вопиющее преступление без наказания ценою в жизнь? Впрочем, сразу же по ее телу прошлось дыхание холодных ветров, из-за которого ее тело сковала волна озноба, заставившая ее плотнее укутаться в свои меха. Вопросы отпали сами собой: если ей, живущей далеко к югу от Стены бывает не по себе от собственного дома, то что говорить о тех, кто вынужден день ото дня защищать их границы, стоя по колено в снегу.

Санса мечтала о солнце. Ей нравилось наблюдать за отблесками его лучей на заснеженных ветках деревьев, за тем, как он выстраивает искристые путеводные дорожки на снегу, забавно похрустывающему под ее легкой поступью. Но она мечтала увидеть и другое: как под его теплым согревающим дыханием распускают цветы свои бутоны, как под ногами стелются опавшие листья, как блестит ранним утром роса на зеленых лугах. Мечтала босой коснуться травы, ощутить ее прохладу и влажность, прочувствовать нежность лепестков полевых цветков. Ей так хотелось сменить тяжелый бархат, отделанный мехом, на ласкающие кожу шелка или даже грубые крестьянские, но в тоже время легкие льняные платья.

Угрюмый Север ее удручал, любимый Винтерфелл с каждой двенадцатой луной радовал все меньше, а отец... Он любит ее. Очень сильно! Так всегда было и будет. Так говорила матушка, так говорила септа, так говорил мейстер Лювин. Все, что делает ее отец, он делает на их благо - ее и ее братьев с сестрой. Так почему же она не чувствует себя счастливой? Семеро, какая же она глупая. Глупая и маленькая. Что она может знать о счастье? Рядом есть матушка и отец, они прожили бок о бок целых пятнадцать лет, деля радости и несчастья. Им виднее, что лучше для нее и они никогда не сделают ничего, что причинит ей боль.

Однажды Санса поделилась своими грустными мыслями с септой, на что та лишь горестно вздохнула и стала какой-то отстраненной. Мгновениями позже наставница таки пришла в себя и, видимо, почувствовав затянувшуюся неловкость, ограничилась нотацией о том, что придет день, когда Сансе с сестрой доведется выпорхнуть из гнезда, отправившись в замок мужа, где быть им госпожами. Сказала, что возможно однажды ее желание сбудется и отправят ее невестою на Юг. Но, в любом случае, когда придет время, ей надлежит с достоинством исполнить свой долг.

Матушка обещала ей прекрасного принца, доблестного рыцаря и просто доброго и заботливого мужа. Вечерами, расчесывая густые цвета осенних листьев волосы дочери и заплетая их в тугую косу, Кейтлин рассказывала ей о своей юности, о жизни в Риверране, о кристально-чистых и спокойных водах Красного зубца, непокорных и мутных - Трезубца. Говорила, что мечтала бы, что бы ее дети увидели ее отчий дом таким, каким видела его она - благоухающим, раскинутым посреди водной глади, с внутризамковыми садами и окружающими полями. Печалилась, когда речь заходила о замужестве дочери и отвечала, что больше всего на свете хотела бы оттянуть миг расставания, но также не скрываясь говорила, что ее девочки достойны блестящей партии.

И сейчас Санса стояла на пороге своего будущего. Ее ладони запотели, а щеки покрылись легким румянцем; пальцы вцепились в складки пышной юбки. Безусловно, она переживала: встреча, а после и разговор с королевой, будущей свекровью, пугали донельзя. Но она со всех сил старалась держать спину ровной, не запутаться в подоле собственного платья и сделать достойный реверанс. Даже на пиру девочка чувствовала себя более непринужденно, чем сейчас, оказавшись лицом к лицу с Ее Величеством.

- Моя королева, - ей показалось или ее голос действительно был похож на мышиный писк? Санса, соберись. - Ваше приглашение для меня - великая часть.