[indent] Рин прячется за маской, откликается на чужое имя (два имени, если быть точнее), и разгребает последствия войны на особых миссиях; надежда, что таким образом ей удастся убежать_спрятаться от воспоминаний, рушится раз за разом. Везде, куда бы она не пошла, непременно видит отголоски прошлого. Образы и события всплывают в подсознании яркими картинками самопроизвольно, залезая под кожу змеями, и у Рин неприятно щемит в груди и першит в горле. Ничто не убивает сильнее, чем собственные мысли.
[indent] Это всё она. Стоя в середине разрушенного поселения (глядя на это начинаешь сомневаться, что когда-то здесь была жизнь), Рин хмурится и прокладывает глубокую морщинку меж бровей; развалины обуглившихся зданий поразительно точно отражают внутреннее состояние и без того шаткого душевного равновесия. Сейчас там одни курганы да зола.

скажи, рин, каково это? быть деструкцией всего мира.

отвратительно. страшно. больно.

[indent] Рин шумно выдыхает, когда тело пробивает на едва заметную дрожь. ЭТО ВСЁ ОНА. ЭТО ЕЁ ВИНА. Все смерти — на её совести. Чужая рука ложится на оголённое девичье плечо, но ни одна мышца не вздрагивает от неожиданного прикосновения — слова о том, что шиноби не должен поддаваться эмоциям на миссиях, стали, пожалуй, главной догмой, особенно последнее время. Вопрос «всё хорошо?» от сослуживца вонзается в душу (сознание?) как заноза в мягкую плоть; Рин коротко положительно кивает.
[indent] — Мы здесь закончили, возвращаемся, — несколько часов спустя она оставляет маску и серый жилет в именном шкафу и растворяется в прохладном душе. Ладонь протирает поверхность запотевшего зеркала, взгляд впивается в карьи глаза напротив, но стоявший перед ней человек — незнакомец. Рин себя не узнаёт; на самом деле — просто не может вспомнить. Старательно закапывая прошедшее под толстым слоем земли, она, кажется, ненароком заживо похоронила вместе с ним и саму себя. Спустя несколько дней она прячется под форменной чёрной безрукавкой вновь, но на этот раз всё по-другому [на этот раз всё идёт не так].
[indent] Какаши не ограничивается одним приказом и не остаётся в пределах деревни; в этот раз он идёт вместе с ними, и Рин это не нравится. Внутри всё скручивается в тугой узел: Рин Нохара погибла много лет назад и продолжает жить разве что в его воспоминаниях, и так должно оставаться дальше. Так будет лучше для них обоих — разрушить то, что он с таким трудом построил на горе из костей и боли она не осмелится; просто не имеет права. Разрушить его воспоминания о временах, когда всё было просто (было ли?) — намного хуже, чем появиться в его жизни, и Рин откликается на имя Иоко, сопровождая Какаши как очередной_агент_анбу, послушно выполняя приказы.
[indent] В лесу их встречает тишина. Она обволакивает, мягко ложится на плечи и оставляет наедине со своими мыслями. Рин скользит взглядом по фигурам впереди, задерживается на розовых волосах Сакуры, и где-то далеко мелькает мысль, что Какаши вырастил достойных учеников, и наверняка ею очень гордится. Где-то мелькает мысль, что у Рин жизнь могла бы сложиться иначе. Она могла стать наставником, могла работать в больнице или даже школе, могла быть живой, и всё сложилось бы по-другому; но Рин Нохара умерла. Рин Нохара — всего лишь привидение,  живущее чужой жизнью, ей не принадлежащей. Всё, что осталось от этой девчонки, белые цветы и могила с висящим над ней молчанием..
[indent] Точно. Молчание. Здесь слишком тихо. Осознание, что что-то не так, выдёргивает в реальность слишком резко. Рин едва успевает открыть рот в предупреждении, как прямо возле уха со свистом пролетает кунай. Не успей она отклониться — он бы застрял прямо в затылке, но застревает в древесине. Сердце бешено бьётся, отбивая неровный ритм, грудь вздымается в рваных вдохах, и Рин отскакивает в сторону; секунда — чужая кровь каплями оседает на сером жилете, пока уже бездыханное тело летит вниз с деревьев. Смерть идёт за ней по пятам, обдавая шею ледяным дыханием. Она руки свои худые к ней протягивает, касается коротких волос и смеется зловеще: скоро я верну своё.
[indent] — Кайто! — парень чуть впереди не успевает, кривясь в гримасе боли; по его руке тут же стекает алый ручей, а воздух разрезается криком. Рин гневно цокает себе под нос, щурится, отбивает летящее в неё оружие и перемещается за спину врага, моментально перерезая тому глотку одним движением. Это не было похожим на спонтанное нападение, но и на засаду не слишком тянуло. Знали, что здесь будет Хокаге? Охраняют подступ к деревне? Ответ приходит в тот момент, когда несколько шиноби игнорируют агентов, стремительно приближаясь к Какаши, и Рин не думая бросается следом (она бы положила свою жизненность ради него ещё раз-два-пять).
[indent] Боль острым клинком пронзает сначала голову, после — всё тело. Треск застревает в ушах, а кровь застилает открывшийся глаз; кунай встречается с маской, задевает голову, но Рин будто не обращает внимания на ощущения. Она — единственная преграда между врагом и Хокаге (Какаши, разумеется, справился бы и сам, но.. но). Рин оставляет на человеке перед ней глубокое отверстие прямо в центе грудной клетки и испытывает нечто сродни облегчения.
[indent] — Вы в порядке, Хокаге-сама? — не звать его по имени Рин, кажется, никогда не привыкнет, но обращается исключительно так; она не его друг, а солдат. Она, по сути, уже никто.

Отредактировано Nohara Rin (2019-07-23 02:58:08)

[indent] Боль пульсирует в висках, множеством крохотных молоточков отбивая такт. Рин чувствует привкус железа на губах, жар по всему телу и тревогу, готовую вот-вот перерасти в панику; картина перед глазами прорывает стену, выстроенную в попытке оградиться от воспоминаний. Бело-голубое свечение в чужой руке вынуждает жмурится // бело-голубое свечение отзывается фантомной болью в районе сердца [у Рин там по-прежнему пустота]. Она видит события той роковой ночи как наяву, чувствует то же, что и тогда, и фигура перед ней искажается; искажается и восприятие всего окружающего мира в целом. Всё это кажется ужасным сном — худшим в её жизни, но ощущается гораздо явственней, чем должно; взять себя в руки становится практически невозможно. Последние крупицы здравого смысла, якорем держащие её на волнах реальности, возвращают в мир не без усилий, и Рин удаётся зафиксировать себя в правильной точке времени (надолго ли?). Она поднимает глаза и встречается с его взглядом. Его взгляд — непривычно растерянный и изумлённый, его взгляд полнится призраками прошлого, его взгляд проникает слишком [непозволительно] глубоко, а губы двигаются в знакомом имени.
Р и н.
[indent] Чужой голос звучит слишком тихо для того, чтобы быть услышанным кем-то кроме неё. Той, кому это предназначалось. Той, что давно не живёт под этим именем. Той, что должна покоиться в могиле. Но вот она — здесь, стоит совсем рядом с ним, вполне живая и настоящая; для Какаши это едва ли что-то большее, чем простое наваждение, под которым исказились черты девичьего лица. Рин чувствует, как оставшаяся часть маски падает с лица. Слышит звон удара о железное орудие и проклинает всё на свете, в большей степени, конечно же, себя. Но она не содрогается, пусть даже его голос пропускает ток по всему телу. Не выражает никаких эмоций, не позволяет сердцу биться чаще и никак себя не выдаёт. Схема оставаться живой исключительно в его памяти расходится по швам, покрывается паутинкой трещин и ломается, и Рин судорожно хватается за малейший шанс склеить её. Уж лучше сломается она сама.
[indent] - Простите, Хокаге-сама, Вы, должно быть, с кем-то меня спутали, — спокойно, холодно, безразлично, будто внутри не разлетается на осколки металлический стержень-каркас. Рин смотрит равнодушно, и лишь немного — с интересом, будто Иоко действительно любопытно чьё это имя только что прозвучало из уст Какаши. Будто это и не её имя вовсе. Проходит всего несколько минут, кажущихся бесконечно долгими, но их хватает, чтобы пробудить всё то, что Рин некогда собственноручно в себе задушила; проходит несколько минут, и появление Сакуры кажется едва ли не спасением (мнимой панацеей). Этого хватает, чтобы Рин отошла на безопасное расстояние.
[indent] - Ты как? - она присаживается рядом с Кайто, обеспокоенно заглядывая в его голубые глаза; он выдавливает улыбку, глухо ударяется затылком о ствол дерева позади себя и говорит, что могло бы быть хуже. Рин выдыхает, обводит взглядом глубокий протяжный разрез на плече и не останавливающийся ручеёк крови. Выглядит скверно. - давай помогу, - у них, конечно же, есть Сакура, но кроме Кайто пострадало ещё несколько шиноби; его же оставить она просто не могла. Несколько раз он защищал её на миссиях, сам подставляясь под удары. Несколько раз он спасал ей жизни, чуть ли не жертвуя своей. Несколько раз Рин сама заслоняла его собою, отдавая собственную чакру на восстановление его. Этот раз лишь стал очередным в их бесконечной поддержке друг друга. Он благодарит Иоко, говорит, что теперь точно у неё в долгу, и Рин усмехается, проецируя чакру в ладонях: - я это запомню.
[indent] Когда Сакура оказывается рядом и просит показать рану, Рин в привычной манере чуть улыбается, тыльной стороной ладони проводя по щеке. Кровь остаётся на светлой коже смазанным пятном, но голова перестала болеть в тот самый момент, когда эпизоды прошлого пришли ей на смену, заменяя физическую боль душевной.
там, где должно быть сердце, сейчас одна рвань да сколы.
не оцарапав шипами — не дотронешься.
[indent] - Спасибо, Сакура, но Кайто помощь нужнее, - слова о том, что Рин справилась бы и сама, остаются невысказанными; ирьёнину не всегда удобно лечить собственные раны, но Рин в этом плане успела знатно поднатаскаться. - тут совсем близко река, думаю, я пока обойдусь промыванием, а ты позаботься о нём, пожалуйста, - Кайто смотрит на неё с благодарностью; глубокий вдох, выпрямленная в ровной осанке спина и кивок. Несколькими минутами позже Рин стоит у самой воды, опускаясь к водной глади на колени.
[indent] Девушка, смотрящая на неё, прячется теперь не за маской, а за тонкой вуалью бордового цвета. Холодная вода должна привести мысли в порядок, и Рин опускает в неё ладони, зачерпывая небольшое количество. Но это не помогает. Он узнал её. Какаши узнал. Возможно ли? Он ведь не идиот и далеко не наивный человек — то, что он произнёс её имя (её настоящее имя), Рин слышала_прочитала по губах отчётливо и ясно. А она — дура, — вместо того, чтобы сделать один единственный шаг, способный разрушить завесу тайны и созданного собственноручно образа, лишь дальше от него отошла, оборачиваясь в новый слой лжи. Она не Рин, и будет лучше, если Какаши поверит в это также, как поверила она сама. Сейчас не время и не место. И, кто знает, может подходящий момент никогда и не наступит.
[indent] Рин возвращается очень скоро, и его силуэт становится первым, что попадается ей на глаза. Он говорит с одним из шиноби, отдаёт приказ двум АНБУ, и изучающе смотрит на убитого врага; Рин смотрит на мелкие капли крови, падающие на траву с его ладони. Сакура всё ещё занимается Кайто (видимо, рана оказалась серьёзней, чем выглядит), а начни Рин намеренно избегать приближения к Какаши — всё может только усугубиться и вызвать новые подозрения, и она подходит к нему ровно в тот момент, когда рядом остаётся лишь бездыханное тело.
[indent] - Можно? - протягивает ладонь, вопросительно глядя на кровоточащую рану, и поднимает взгляд на серые глаза. Когда-то давно в них не было столько горечи, но кроме неё есть нечто такое, что заставляет содрогнуться всем нутром. Нечто такое, чему определение подобрать пока не удаётся. - Вам стоит поберечь себя, господин Шестой, - ладони вновь окутывает слабое зеленоватое свечение, и Рин опускает глаза. Ей больше не спрятаться за маской; последней преградой остаётся выдуманное имя и слишком банальная легенда обычной девчонки, не имеющей ничего общего ни с Конохой, ни, тем более, с Какаши Хатаке. - так значит он из Скрытой Травы. Попытка спровоцировать политический конфликт или защитить подступ к деревне?

[indent] Рин держит его руку в своих ладонях и упорно не поднимает сосредоточенного взгляда; чужой же на себе ощущает почти физически, воздерживаясь от желания непроизвольно поёжиться. Кажется, загляни она ему в глаза — все нити, которыми Рин вдоль и поперёк прошила свои душу и разум, порвутся, и она распадётся на куски. Над их головами кружатся вопросы, готовые вниз сорваться остроконечными копьями, в мягкую плоть вонзаясь; так, говорят, стервятники к добычи слетаются. Какаши взглядом Рин прожигает, к земле придавливает, а она замирает стойким оловянным солдатиком, молясь всем богам на свете, чтобы у неё хватило отваги и стойкости понести свой крест дальше, не скидывая его с уставших плеч.
[indent] - Повезло, что в этот раз обошлось одной «царапиной», - память — острым ножом в висок, росчерком лезвия у ключиц и кровавым жаром по венам. Она рисует узоры, превращает их в полотна и проигрывает отрывками; в них кареглазая девочка лечит раны своих товарищей по команде, лечит его раны, и пусть с тех пор прошла не одна тысяча дней, всё кажется пугающе знакомым. Слова благодарности подхватываются ветром - он уносит их далеко за горизонт, и Рин разжимает ладони. Смотрит ему вслед с какой-то особой печалью, чувствуя, как впервые за долгое время в районе сердца просыпается новая боль, от которой становится горячо; вместе с ней под рёбрами воцаряется холод и мёртвая пустота. Её не измерить, тем более — не исправить, но она уже давно не колет и практически не мешает.
чувствуешь?
это многовековые ледники начали медленно таять.
[indent] Мир безжалостен, мерзок, лжив, и всякий луч надежды втаптывает в грязь с такой же лёгкостью, словно кто-то задувает свечу. Это стало едва ли не заповедью после множества смертей и обманов. Рин помогает похоронить убитых, спрашивает у пострадавших не нужна ли им помощь, и снова спотыкается о знакомую фигуру, окидывая её взглядом с ног до головы. Тихо выдыхает, качает головой и вторит себе «прекрати. хватит. оставь.»; Кайто зовёт её по не_имени и Рин с раскинувшейся внутри досадой подходит ближе к сослуживцу. Он кивает в сторону раны одной головой, спрашивает, всё ли нормально, и поднимает маску, открывая своё лицо. Рин растягивает губы в притворной улыбке.
[indent] - Жить буду, - из собственных уст это звучит практически как насмешка. - отдохни, пока есть возможность, я подежурю за тебя, - переизбыток нахлынувших эмоций всё равно бы не позволил Рин уснуть, но Кайто всё же решил попытаться отговорить её от этой затеи. «Благодаря тебе мы не раз возвращались с миссий живыми, тебе лучше поберечь силы» — он знает, что уговоры не помогут, если Рин твёрдо что-то решила, но никогда не перестаёт пытаться, проявляя подозрительно-неустанную заботу. - как только перестанешь подставляться - я подумаю о том, чтобы себя поберечь, идёт? - Кайто запускает пальцы в чёрные волосы и добродушно усмехается, кривя губы от боли. Рин не спрашивает разрешения, не предупреждает и вообще не говорит ни слова; вскидывает руки в молчаливом жесте и вновь использует технику мистической ладони, получая в ответ благодарность.
[indent] Рин скрещивает руки за спиной и всматривается в темнеющее небо. Ветер путается в коротких каштановых волосах, и рана на голове неприятно пульсирует от тупой боли, заставляя легко провести по ней пальцами. Если бы не маска — всё могло кончится куда более трагично [балансировать на краю Рин, впрочем, не впервой]. Мысль, что возвращение в Коноху стало главной ошибкой в её жизни, укореняется с появлением чужих шагов позади; когда Какаши оказывается рядом, Рин тут же инстинктивно убирает руку от пореза.
[indent] - Не спится? - её голос звучит тише обычного, но куда более расслабленно, чем до этого, а лицо не выражает никаких эмоций (ей хочется в это верить). Какаши в этом плане имеет преимущество, бóльшую его часть скрывая за неизменной тканевой маской. - я выросла в Деревне Скрытых Долин. Мой отец был шиноби, а когда лишился руки — занялся хозяйством, - ложь. - но он многому меня научил, - пока не был убит бандитами и не умер у меня на руках, - звучит уже в голове, и уголки губ растягиваются в чуть заметной улыбке, пока глаза продолжают смотреть прямо перед собой. Второй вопрос кажется вполне логичным, но откровенно застаёт врасплох; Рин топит подбирающееся чувство волнения в попытке убедить себя — это просто обычный вопрос, ничего более. Ей всего-то нужно заставить его поверить. - Минори. Минори Хаяси, - наконец-то смотрит на него снизу вверх, впиваясь в знакомые черты лица, будто видит впервые (будто не скрывалась в тени деревьев, следя за ним). - и я вот уже восемь лет в АНБУ, господин Шестой, - кажется, в чём-то Рин удалось превзойти самого Какаши: столько времени оставаясь у него на виду, она оказалась под угрозой раскрытия лишь сейчас, и по какой-то совершенно нелепой случайности [потому что на долю секунды позволила эмоциям взять над собой верх]. - всё это есть в моей форме регистрации, в архиве, - потому что лгать ему Рин совсем не нравится, но другого просто не остаётся.