Даже в её большой и очень странной семье, Присциллу считали редкостной чудачкой за её любовь к снегу и зиме. Казалось бы, за поколения, что семья служила короне, можно было бы привыкнуть к  пронизывающему морозному ветру, сугробам и глыбам льда, но нет, и большинство её кузин и кузенов прикладывали все силы, лишь бы выбить себе назначение на юг, куда-нибудь потеплее, где зима длиться меньше девяти месяцев в году. Почти все, но только не она,  с первого взгляда голубых глаз так же сильно полюбившая родивший её Север, как и он - её. Некоторые кузены, к своему стыду куда менее морозостойкие, чем хрупкая с виду Цираночка, даже называли её "беличьим подкидышем", удивляясь тому, что уши круглые. Присцилла на дураков не обижалась, тем более на тех, что не смогли сдать экзамен на полевую маскировку из-за банальной чесотки, обычной причиной которой бывает частое, во вред занятием, пребывание в публичных домах низшей пробы. А необычной служил чесоточный порошок, обычное дело для хорошего алхимика, каким была одна из её любимых старших сестёр.

Нет, Присцилла не мстительна, что вы! Но выбраковку идиотов, способных опозорить их ремесло, никто не отменял. Звание одной из лучших служб в их деле не даётся просто так, нужно приложить усилия, пролить пот и кровь. Причем, как свою, так и чужую.

Мороз, заставших их границе же Темерии и Аэдирна, Присцилла даже морозом назвать не может. Потому что это не похоже на тот, настоящий холод, к которому она привыкла с детства. Холод, что проникая в кости, заставляет их звенеть внутри мышц, а кровь наоборот, делает темной и густой, неповоротливой в собственных жилах. Холод, что жжет глаза снежным блеском на толстой корке наста, и дарует снегу тысячи оттенков. Холод, что может выморозить тебе душу, одним своим дыханием разбив вместе с телом на осколки, которые тут же подхватит хохочущий бора. Да, зима и Север бывают беспощадны к тем, кто осмелиться бросить им вызов. Но в том-то и дело, что Присцилла знает точно - если холод ещё способен хоть что-то собой сохранить, то жар уничтожает всё, чего коснётся.

На облучок ложиться очередная карта из колоды Скоя’таэлей, заставляя Присциллу задумчиво приподнять светлую бровь, припоминая значение комбинации.  Ужинать собираются уже в городе, после наступления темноты, ни мякиша, ни рыбы у неё нет, так что, приходится гадать так - канун Йуля или как? А она всё-таки девушка, да ещё незамужняя, менестрель, натура творческая и романтичная... Можно сказать, ей по статусу гадать положено. Ну а поскольку вечер, скорей всего, будет занят выступлением, можно сделать это заранее.

Так, денежный прибыток, это ясно, в Флотзаме её ждет купец, на чьем празднике ей завтра предстоит выступать, а вместе с ним - задаток. Неожиданный подарок - тоже, о нём ей сообщили во время остановки в предыдущем городе, передав вместе с распоряжениями от начальства. Наверняка сестрица постаралась, подготовив ей подарочек к празднику, правда, неожиданным его назвать трудно - там наверняка будут яды. И яды. И ещё раз яды. Ну, и парочка экспериментальных афродизиаков - ну а что ещё можно ожидать от лучшей алхимички потока, к двадцати пяти годам пережившей трёх мужей и успешно(то есть, без подозрений) вгоняющей в гроб четвёртого?

Но вот третье сочетание... Присцилла поднимает последнюю карту, одного из героев, с подозрительностью вглядываясь в натягивающего лук эльфа. Этот упрямец даже в гвинте из колоды редко показывался, только в самые напряженные игры, словно чувствовал, когда ей будет нужна вся доступная сила. А тут, в простом раскладе?

Цираночка одним движением собирает карты, пряча колоду за пазухой, другой рукой  подтягивая свою котомку ближе. Блеклое зимнее солнце уже готово утонуть в тучах надвигающегося снегопада, который она буквально ощущает, не кожей, но чутьем, сродни тому, как малая часть чувствует большую . Возницы торопят коней, вопреки болезненному бурчанию главы каравана, раздающегося из соседней телеги - подарочки старшей сестры, хоть и предсказуемы, но всегда полезны. Например для того, чтобы отвадить от себя купца, явно принявшего Присциллу за творческую разновидность маркитантки. В первые дни он даже уговаривал её ехать не в обычной одежде, а наряде для выступлений. Цираночка успела в своей жизни повидать идиотов, но не до такой же степени - пусть ей и не было так же холодно, как и остальным, но целые дни морозится ярко раскрашенной, но тонкой ткани, желания не имелось. Как и "греться" под боком у купца.

Так что, не прошло и пары дней, как бедняга начал страшно мучится от медвежьей болезни. Лекари из городов и травницы из деревень помогали, но ненадолго, ровно до той поры, пока снова набравшийся наглости купец не пытался снова склонить девушку барда к близости. Вежливых слов отказа он не понимал, посылов куда подальше на Старшей речи - тоже, а ломать лезущие куда не надо кривые ручонки, Присцилла не считала нужным - всё-таки, это был единственный караван, идущий в  Флотзам к нужному ей сроку. Даже до кметов, набранных возницами, уже дошло, в чем причина недуга купца, и по вечерам у костров они тихохонько хихикают вместе со стражниками над очередными попытками сластолюбца добиться благосклонности Цираночки. Впрочем, мозгов на то, чтобы прямо  не предлагать ей деньги, у купца хватало, а то бы дело точно закончилось ядом, а не слабительным.

Голоса становились всё громче, люди знали, что фактория с её стенами близко, а значит близко горячая еда, хороший алкоголь и теплые постели. Тем более, что завтра Йуле! Праздник! Как тут не радоваться? Ведь осталось совсем чуть-чуть...

Присцилла застегивает легкую, но тёплую, светло-светло серую, почти белую, курточку до конца, оправляет её, перекидывает через грудь ремень от лютни, машинально выстукивая легкий мотивчик кончиками пальцев по ладам.  Пара дощечек  бесшумно приподнимается, и девушка прикусывает губы, задумчиво рассматривая запечатанные горлышки фиалов, но все-таки вытаскивает пару, пряча из за отворотом рукавов куртки. Вреда от этого не будет, скорее наоборот, а если всё обойдется, она успеет их вернуть на место до прибытия в факторию, но...

Обойдётся ли?

Последний солнечный луч скрывается на границе туч и тверди. До снегопада недолго, едва ли час с небольшим, и возницы снова торопят коней - они тоже заметили изменения в погоде и бояться, что хоть метели и не будет, но снега может оказаться слишком много. Настолько, что он может занести дорогу.

Настолько, что скроет под собой все следы.

Присцилла накидывает на себя капюшон спустя несколько мгновений после свиста первой стрелы, спрыгивая с повозки вместе с вещами, и тут же валиться навзничь, кувырком укрываясь под ней, отсчитывая про себя секунды. Она полностью сосредоточенна на слухе, на свистящем, почти как стон свирели, пении летящих стрел, игнорируя крики и шум, что идут следом. Запомнив, сколько секунд прошло между первой и второй волной, Присцилла отсчитывает треть от них, и выбирает из-под повозки, давая стрекоча в ту сторону, откуда не летела смерть.

И верно - та идёт по её следу, срезая на лету прядь светлых волос. Мельком про себя заметив, что в следующий раз стоит завязать капюшон покрепче, Присцилла петляет зайцем по снежному лесу, пока не выбирается на поляну, сбоку от тракта. Летом, скорей всего именно здесь караван располагается на ночлег, чтобы выждав ночь к утру придти в Флотзам и сразу начать торговлю, но зимой здесь никого не бывает. Позволив себе потратить несколько драгоценных секунд на осмотр, Присцилла обегает по дуге дуб, на ходу снимает с плеча котомку и швыряет её в кусты у дерева, стараясь метнуть как можно сильнее. Та пролетает насквозь, сбивая снег и оставляя за собой прореху, словно девушка бежала сквозь кусты сама, собираясь сбить погоню со следа.

Да только даже дураку известно, что от эльфа или дриады, в лесу не скрыться и не сбежать. Присцилла и не собирается - ей бы только время, хоть немного времени, а дальше...

Следующий шаг - наискось, почти вбок, не на землю, на кору, почти взлетая. Скорости хватает на то, чтобы даже легко оттолкнувшись, Цираночка смогла ухватиться за ближайшую ветку, на неё залезая. Хороший дуб, кряжистый, тяжелый - ветка даже не вздрагивает, не стряхивает с себя снег, принимая её вес.

Цираночка аккуратно переступает к стволу, там, где её будет заметить ещё труднее, а обзор - лучше, и достаёт из отворота один из филиалов. Тихо вытащив пробку, стряхивает на перчатку с десяток небольших, с ноготь большого пальца, зернисто-белых кристаллов, похожих на крупную соль, инстинктивно задерживая дыхание. Давит в кулаке, до пыли, так схожих со снежной, стараясь даже не дышать в ту сторону: взяла она щедро, не то что на эльфа - на дракона хватит.

Кузены, что ни говори, ошибались, называя её беличьим подменышем. Даже если она и умеет лазить по деревьям, как белка, есть одно существенное отличие между ней и эльфами:

У Присциллы есть клыки. И если надо, она всегда готова пустить их в ход.

Он быстрый. И сообразительный, впрочем, иные эльфы, менее сообразительные и быстрые, в  Scoia'tael не задерживаются - либо стремительно умнеют, либо их так же быстро убивают.

А значит, ей стоит быть... нет, быстрее получится вряд ли. Значит, нужно быть подлее - всё равно, seidhe, как и большинство Hen Fuelk, вполне справедливо считают их вид самым коварным и подлым. Есть за что. И называть, и презирать - люди заслужили их ненависть за всё то, что сотворили.

Присцилла переступает по ветвям, медленно, вторя шагам эльфа. Подступающая ночь и метель ей только на руку, уравнивая шансы между ней и скоя’таэлем в этой войне скорости, наблюдательности и терпения. Что удивительно, но приятно, первый раунд остаётся за ней, когда эльфу окончательно достало бродить под деревом отмороженной белкой и он обращается к ней напрямую, предлагая сдаться мирно, не заставляя его тратить стрелы и морозиться дальше.

Ага, нашёл amadanа!

Может, она не была лучшей на курсе особенностей расовой психологии, зато фантазии на то, чтобы представить, что с ней будет после того, как она попросит "N’aen aespar a me!", хватает. Как на скромный заснеженный холмик под берёзкой, впрочем, можно и под дубом, она не привередливая, так и на ценник и ошейник на собственной шее где-нибудь на рабском рынке в Зангвебаре, впрочем, можно и в борделе в Флотзаме, вряд ли продающие её эльфы будут привередливы к покупателям. Особенно если учесть, что как люди неразборчивы к ним и другим расам, так и сами эльфы не различают людей в лицо, они все для них подушечки для их стрел и мишени для ножей. Враги, паразиты на теле мира, которых следует искоренить, пока они не довели до вымирания их собственный народ.

Это, вообще-то, очень грустно. Очень. Но, к счастью, есть те, что осознают, насколько это неправильно и пытаются это исправить. Присцилла не относит себя к ним, потому что даже то, что она сейчас собирается сделать, только необходимость и приказ, а не изначально добрая воля. Мир нельзя навязать насилием, зато вот склонить к разговорам о нём - вполне.

Она выжидает буквально секунду, прижимаясь к ветви, под которой стоит эльф, вплотную, когда далёкий вой метели становится ближе, вздымает снежную крошку прямо лучнику в лицо. А следом за пургой, делает свой выдох Присцилла, отправляя белую пыль с ладони в полёт.

А он действительно быстрый - от пущенной вслепую, сквозь хрипы, стрелы, Присцилла уклониться успевает, но в последний миг, и шею сбоку обжигает. Зло и жгуче, но почти безвредно, словно последний глухой рык воплотился в этом выстреле.

Присцилла аккуратно спрыгивает с ветви на землю, встаёт, оттягивая шею в бок, чтобы кровь не залила куртку и снег. Бегло проверяет эльфа, дыхание и зрачки, точнее, зрачок, не случилось ли передозировки, но всё в порядке, и эльф уже недовольно сопит сквозь сон, как убаюканный маковым настоем младенец.

Оттащив эльфа к дереву, прислоняя к стволу спиной и заботливо поправляя голову, чтобы не моталась, бард идёт к кустам, вызволять их их льдистых объятий котомку и лютню. Смазывает пряной мазью шею, останавливая кровь, но не бинтует - от эльфа спаслась, было бы совсем обидно задушиться самой.

Потом Присцилла посмотрела на лютню, на эльфа, вздохнула и принялась за дело: вытащила из рук, сжимающих их даже во сне, лук, сняла колчан и, похлопав по одежде мужчины, обыскала его на наличие вещей, способных стать снарядом или оружием. Впрочем, учитывая один его глаз и то, чем Цираночка его приголубила... о меткости беспокоится не стоит. Как минимум, в ближайшие пару часов.

Главное, чтобы в себя он пришёл раньше.

Забрав лук и колчан, Присцилла отошла на пару метров, вытащила из котомки один из камзолов, свернула, положила на снег рядом, а уже после, на ткань, положила эльфийские вещи. Оказав почести хорошему оружию, Присцилла вытащила из секретных отделов лютни ещё пару пробирок. В пустую пересыпала щёпоть из одной, разведя водой из фляги до полного растворения, после чего, оттянув эльфу челюсть, вылила в рот и помассировала горло, заставляя проглотить. Вторую, открыв ещё аккуратнее, чем ту, что была со снотворным, сунула эльфу под нос. Тонкие ноздри затрепетали, уловив несусветную амиачную вонь, но перед тем, как эльф чихнул, просыпаясь, Присцилла успела отойти на безопасное расстояние. Когда мужчина пришёл в себя (настолько, насколько это было возможно, ощущая такую тягу заснуть снова), обратилась к нему на Старшей Речи, помня затруднения мужчины во Всеобщем.

- Извините меня, я не была уверенна, что вы всё-таки меня не убьёте. Зато теперь я уверенна, что это вообще возможно, как и беседа между нами. - Немного помолчав, она добавила, машинально размазав по шее покрасневшую мазь. - Если жизнь человеческой девчонки вряд ли имеет для вас цену, то собственная вам точно будет дороже.

Можно было бы в принципе добавить ещё и про жизнь его народа, но этого Присцилла, не смотря на все приказы начальства, обещать не могла.

А вот противоядие для эльфа - вполне.

Присцилла косит взгляд, вертя в пальцах обрезанную прядь, обдумывая - стоит стричься, ровнять, или так сойдёт? Волосы всё-таки жалко... Нет, наверное, не стоит. Лучше вплести в тонкую косичку, с ленточками, с бусинками, может даже с колокольчиками и отвести за ухо - и интересный акцент в образе, и мешаться не будет.

Не то, чтобы ей наплевать на то, что скажет эльф и как отреагирует... наоборот. Но и себя Присцилла знает, как и то, что излишняя старательность может всё сгубить, помешать анализу услышанного и увиденного для построения следующего шага.

Luned. Мило. Нет, серьёзно мило! Только вот, означает, что даже сейчас её всерьёз не воспринимают. Ладно, будем считать это комплиментом. Ведь что может быть для актрисы лучше похвалой, чем то, что её игру считают настолько живой.

- Ваше упорство и стойкость похвальны, но... нужно ли оно сейчас? Говоря честно, aere (уважаемый), я не враг, не вам, не вашему отряду и народу и становится им не хочу. Но придётся, если нам так и не получится договорится...- Присцилла вздохнула, снова тронула царапину, настраиваясь на нужный лад, инстинктивно делая голос еще более напевным, смягчая режущий чуткие уши акцент - что ни говори, а практиковаться с носителем языка ей выпадает возможность до обидного редко! Хоть сама в белки записывайся!

- Вас, наследников Aen Undod, и так осталось слишком мало, каждая жизнь на счету, а вы ещё и сами не цените её дар. Неужели вы, уважаемый, считаете, что если жизнь не имеет ценности, то гордому скоя’таэлю пристало завершать её так, в лесу, задыхаясь от слабости, без оружия, от уловки dh’oine luned? Разве в этом есть хоть капля так лелеемой вами чести? - Слова растекаются в воздухе ядовитым, с цветков ландыша собранного, мёдом, как и улыбка, вежливая и издевательская одновременно, на губах. Что ж, если эльфа, твёрдо решившего умереть, но не пойти на контакт, для разговора нужно будет выбесить, она так и поступит. Чего только не сделаешь ради службы!

Голос становится строже и ниже, точно вой метели, подкрадывающейся к ним со всех сторон:

- Думаешь, это одно везение? Вряд ли, и это понимаем мы оба. Сам отметил мои навыки, и должен понимать - их хватит, чтобы добраться до Флотзама. До него не так уж далеко, и вряд ли меня будут преследовать, особенно если я оставлю весточку о том, как спасти жизнь одному упрямому одноглазому эльфу. Вы своих не бросаете, их и так мало, и если вы сами жизнь не цените, это не значит, что она не дорога кому-то ещё. Так что, до фактории я доберусь, а уж там... Сделаю так, что за вами снова начнётся охота. Причем, охотятся будут не флотзамские вечно пьяные стражники, и даже не карательные отряды, а те, чьи навыки куда лучше моих и могут поспорить с вашими. Те, кого... с приблизительного перевода с их диалекта, заслуженно называют Macen Fadhb, Сыновья Зимы. Зима - неудобное для вас время, хочешь проверить, как вам удастся её пережить, когда на вас начнут охотятся те, что с рождения живут только ей?

Никого не интересует Дальний Север, особенно Ковира? Три раза ха! Не использовать такое сокровище, лежащее буквально под носом и недоступное остальным? Лучшие людские лучники-оружейники, чьи творения не уступают эльфийским, а охотники - сами остроухим лучникам? Край, полный неизвестных в других странах животными, чьи шкуры - легче пера и жарче лавы, а древесина - прочнее некоторых сплавов и тонет в воде?  Не говоря уже о том, что климат там настолько суровый, что лучшей базы для курса выживания во всём Континенте не сыскать?

Присцилла была там только раз - всё же, Семья и страна стараются не афишировать свою связь с дальним краем, но такое просто не забудешь. Ночь и день, делящие своим оборотом год, снежные пустыни и бескрайние леса, словно выточенные из темного, зелёно-синего льда, хрупкие, как костяные остовы крыльев, скалы и море, баюкающее своим рокотом даже из-под толстого, в несколько людей высотой, слоя льда.

А ещё - черно-багровые подвижные жилы вырывающейся на поверхность лавы, жгучие кислотные гейзеры, множество кровожадных хищников и не менее голодной нежити и дубак, в котором ты сам себя можешь убить не так выдохнув: влага в глотке может напросто замёрзнуть, продырявив его иголками.

Хорошее было время. Опасное, но правильное. Так дома Присцилла чувствовала только в родовом замке, да в этом странном, сумрачном краю.

Правда, у Цираночки уже заранее начинала болеть голова, стоило представить саму цепочку действий для выполнения своей угрозы. Составить убедительный отчет о встрече, общей характеристики собеседника и намерений "белок", в нескольких экземплярах с упором на разные детали в зависимости от того, к кому конкретно из "родственников" она решит обращаться, составить смету и прикинуть базовые ветви вероятностей, убедить руководство (и главное - казначейство) в необходимости... Муторно, но возможно, и, учитывая семейную специфику, быстрее, чем можно ожидать. Если всё устроить, то да, где-то через месяц-полтора, кузены с Дальнего Севера переловят здесь белок. Не убьют, так склонят к сотрудничеству силовым методом.

Ковир - это дракон, лежащий на земле лишь потому, что под ней скрыто золото. Умный, золотой дракон, из тех, что по сказкам могут принимать людской облик. Веки смеживает, чтобы игл-зрачков не видно было, клыки в улыбке прячет, встречает радушно, кормит от пуза... Лишь затем, чтобы отправить на убой. Прикормил, давно прикормил этот дракон иные королевства Севера, да только зачем поедать всех ангцев за раз?

Правда, зарвавшихся, конечно, лучше отучать от своевольства сразу... Благо, волков для этого полно. Точнее, белок.

- Но зачем умирать зазря, уважаемый, уводя за собой других? Ради своего личного упрямства? Брось, не лучше ли... договориться к общей пользе? - Присцилла не глядя вытащила из рюкзака подготовленный документ, пересланный большинству агентов вместе с новыми распоряжениями. Один листок, из-за которого, попади он не в те руки, вполне может начаться... ну, не война, но крупный дипломатический конфуз - точно. Как же, Ковир и Скоя’таэли заодно!

Присцилла встала, и, подойдя к эльфу, присела на корточки, передавая документ на гербовой бумаге со всеми необходимыми вычурными печатями - не для пафоса, а для того, чтобы официально получить было легче, чем подделывать. Документ хоть и был составлен высоким слогом, но максимально понятным, ясным и лаконичным, было очевидно, что над ним старательно работали, составляя не один день.

Проект, насколько Присцилла слышала, действительно рассматривали едва ли не несколько лет, но реализовать решили именно сейчас. Почему сейчас - она не знала, хоть и понимала, что для этого есть все основания, да и причин наверняка было несколько, включая банальную удачу, вроде той, что привела её...

Лебеда и Мелитэле!

Присцилла позволила себе слегка улыбнуться, вспомнив карту из гвинта. Упрямец-лучник, да? Всё-таки, есть что-то в этих гаданиях, но... Бард снова посмотрела на эльфа, изучающего документ. Нет, замуж за него она точно не пойдёт. Во-первых, эльф сам скорее себя из собственного лука застрелит, чем женится на dh’oine. Во-вторых, если первое можно исправить, то сам эльф не во вкусе Присциллы. И это никакие чары и зелья не исправят. Да и характеры у обоих, не сахар, и даже не дёготь. Скорее, огненная смесь для стрел и яд отсроченного действия.

- Что скажете, уважаемый? - Она кивнула на документ, выгодный, кстати, в большей степени для самих белок, чем для её родины. Договор о... скажем так, потайном дружелюбии. Со стороны Ковира - создание тайников с припасами и всем необходимым для деятельности белок по всему Северу и возможно даже новые убежища, доступ к информационной сети Ковира  (ограниченный, но всё же), некоторые  мелкие услуги, вроде благожелательно настроенных врачей и магов... Со стороны белок же требовалось всего ничего: продолжать свою деятельность и, при желании, знакомится с оставляемыми в тайниках документами с информацией о интересных целях для нападениях: караванов с более ценным, чем можно было предположить, содержимым или путниках, выбравших себе отличную от обычной дороги.

Скоя’таэли были полезны одним своим существованиям, как своим народам, так и Ковиру. Его убытки, на фоне тех, что терпели другие государства, были незначительны, зато белки отлично отвлекали внимание мелких стран от деятельности тех же кузенов и кузин на их территории, не говоря уже о том, что потеряв товар, купцы снова будут его покупать, и снова у Ковира. Да и показать другим расам свое к ним дружелюбие, оказав такую помощь, вредно не будет и в какой-то мере, давно стало традицией.

Ковир - дракон, которого выгнали из собственной родовой пещеры, его основали изгои, отщепенцы, инакомыслящие. Некая нотка этого осталось в крови уроженцев этой страны до сих пор. Так что, неудивительно, что десятую часть населения Ковира (что, конечно же, не оглашается, но известно тем, кто знать обязан) составляют полукровки и квартероны всех мастей.

Так что... да, кое-кто явно собирался дать понять эльфам, что им будут рады на Севере. Пусть прямо об этом говорить было рано.

Главное, хотя бы сейчас договориться. Хоть до чего-нибудь.

Основной своей проблемой, как сотрудницы ковирской разведки, Присцилла находила то, что ей было достаточно трудно подобрать задание, подходящее именно ей. Обучение было столь многоплановым и комплексным, что каждый, каждый, кто доживал до выпуска, мог считаться хорошим работником сразу в нескольких областях. Это облегчало подбор исполнителя в случае замены, но при наличии нескольких разведчиков на одной территории без четкой специализации (к каковым Присцилла причисляла себя) выбор зависел зачастую от случая - кто больше знает о цели, или например, доберётся до неё быстрее.

Вот и сейчас, в принципе, можно было бы выкрутиться и вообще не попадать в столь... многозначительную и сложную для анализа ситуацию, всё-таки, приказ был дан им всем, а не только ей, наверняка, кто-нибудь ещё мог бы выйти на контакт с эльфами, но...

Так это не работало. Не с ними.  У каждого из Семьи слишком глубоко в жилах, точно драконья лапа, обхватившая сердце, сидела ответственность за то, что они не сделали для страны. Сколько её собственный род служит Ковиру? Третий век, четвёртый? Немудрено унаследовать не только черты лица или цвет глаз и волос, но и семейные заморочки.

Присцилла отрицательно качнула головой, прислушиваясь к очередному, тревожному зову метели. Вот оно как... хорошо, чему быть, того не миновать.

- Мне не надо знать. Достаточно - дать знать другим. И уже другие будут их искать. - Забавно, но выполнить эту свою задачу Присцилла сможет даже при полном провале нынешнего. Ей достаточно не появится до оговоренного ранее срока у куратора, а самому смотрителю местной ячейки - прознать про нападение эльфов на караван. Сложение двух фактов в один вывод не займет много времени, а чуть позже на карте взаимодействий появится приписка о местных эльфах о том, что те в меньшей мере расположены к ведению разговора.

- Неужели? Тогда странно, что мы не говорим нормально... Или что я ещё не убита.

А провал, то есть, её окончательная смерть, вполне возможны, судя по схватившим её руки другим руками и клинку у горла. Неплохо, очень неплохо, даже хорошо, но будь здесь отец или один из кураторов, эльфам было бы хуже. Даже зверь чует, когда его берут на мушку, что уж говорить про человека, натасканного на жажду крови и убийства? У эльфов она, конечно, изрядно перемешана с презрением (вполне заслуженным), да и сама Присцилла не была лучшей в этих дисциплинах (всего-то в середине второй десятки), зато один из основных постулатов Семьи запомнила быстро.

Им не говорят "незаменимых нет". Каждый - заменим, но на подбор уйдёт время, а значит будут дополнительные траты. За жизнь следует бороться, но набивать себе цену, её продлевая, не стоит. Её смерть, в глобальном плане, ничего не изменит, да и особо никого не огорчит, даже родителей - такое случается, да и они пережили и не такое.  Найдутся ещё наследники, бардов и без того предостаточно, разве что, пара кураторов из аналитического отдела вздохнут, вычеркивая её имя из долгосрочных планов, и то, из-за лишней мороке в поиске той самой замены одной шестерёнки на другую.

Стрррашная эта штука - фанатизм пополам с прагматизмом. И достаточно стабильная, раз Семья использует её который век. Но, умея точно определять цену своей жизни в каждый из её моментов, начинаешь узнавать что по-настоящему важно с первого взгляда.

Присцилла аккуратно и медленно чуть-чуть поворачивает голову вправо, затем влево, после снова смотря на поднимающегося Йорвета, улыбается мягко, откровенно любуясь. Красивая они раса, Aen Seidhe, что ни говори!  Но что они, долгоживущие, могут с ней сделать, чем испугать?

Мечтателем полезно быть хотя бы тем, что тебя становится страшно испугать реальными вещами. Какую муку могут с тобой сделать, что ты даже представить не сможешь?! Ведь все существующие в мире пытки и казни, есть не что иное как воплощение на практике больной фантазии рассудка. Если бы кому-то в голову не пришла петля, то на ней бы не вешали людей. Да и страх в заплечных делах, играет даже большую роль, чем калёное железо. Человек больше боится того, что с ним могут сделать, чем того, что уже делают.

Самые крайние случаи Присцилла уже успела себе навоображать и их испугаться. А не крайние все какие-то банальные и уже не страшные. Унизительные, болезненные, способные свести с ума - да. Но свести с ума от боли, а не от страха. Да и убивать её, кажется, раздумали, не в ближайшие минуты.

Присцилла кивает, аккуратно опуская веки и подбородок, признавая поражение.  Наверное, она действительно отмороженная, раз не чувствует для себя опасности даже в такой ситуации. Есть лишь лёгкая досада да поднимающий зябкий нос из воротника куртки интерес, сродни тому, что появляется при поражении в гвинте от интересного соперника. Хочется не потрясать руками от злости, а хлопнуть по плечу, передавая монеты выигрыша, налить кружечку и предложить ещё одну партейку - может, всё-таки повезёт?

Впрочем... есть у неё ещё один ход. Победы всё равно не видать, но вот заставить крякнуть от удивления - почему бы нет?

Ох уж эта бардская склонность к театральности!

- У меня нет противоядия. - Лезвие прижалось сильнее, ощутимо царапая, но избыток мази поглотил первые капли крови. -  Точнее, оно не нужно. Это был тоник, чтобы привести тебя в чувство. На вкус - отрава ещё та, но никакого яда не было, я не собиралась вредить, не убийца. - Она улыбается, как и он, но в этой улыбке нет ничего, кроме неё самой, чуть мечтательной и несуразной. Ум, склонный витать в высших сферах, даже собственную будущую смерть воспринимает исключительно как очередное приключение, которое нужно описать как можно точнее. - Ну, не только убийца.  Умею убивать, но потребность в умении возникает не так уж часто, да и сейчас смысла не было. Чтобы уйти без помех, достаточно было бы убедить в том, что ты отравлен и нужно оказать помощь. Тебя бы не оставили без неё, вы не люди. - Поясняет Присцилла, испытывая нечто вроде лёгкой белой зависти. На взаимовыручке можно сыграть, поэтому, случись нечто подобное с ней, большинство знакомых оставило бы Присциллу умирать. Это рационально, логично, и приемлимо при выполнении важной миссии. Она - лишь одна из множества чешуек на крыле дракона. Вместе - крепкий монолит и защита, чуткость полёта, но исчезни она, существенно ничего не поменяется.

"... и глупому барду отрежут башку,
Стоит сорваться с губ сизых смешку..." - Выстраивается в голове отрывок где-то ближе к концу, но это ничего. Главное - зацепиться за идею, а там и начало, и конец, и середина подтянутся. Цираночка указательным пальцев выводит в воздухе дуги, намечая ритм будущей песенки, отвечая уже совершенно отвлечённо. А что? Договор передан, выбор остаётся за эльфами и повлиять на него как-либо ещё просто не в её возможностях.

- Я не думала. Появилась возможность для исполнения приказа - и я ею воспользовалась. Кто-нибудь знает приличную рифму к слову "отмороженная"?