Эхо властного голоса раздаётся в голове, растягивается там дымным облаком, забирается в каждый уголок, покрывая тот мрачнеющим с каждом секундой инеем. Кольтира прикрывает глаза, вслушиваясь в остатки приказа господина, для мнимой опоры касается пальцами холодной тёмной стены. Со временем это становилось более отчётливо, и даже самый тихий шёпот на грани сознания был хорошо различим. Новичкам требовалось время, чтобы после своего возрождения впитать эту текущую по пространству неумолимую волю, эту силу, сжимающую за горло тяжёлой рукой. Он уже давно слышал абсолютно всё.

Снующие под ногами упыри отчасти раздражают его. И он брезгливо пинает особенно слепого, того, что умудрился выползти на его путь, пусть и частично. Существо ворчит испуганно, торопливо отступает в сторону. Ему до этого нет никакого дела, у него был приказ, едва различимые слова, ласкающие слух непривычно, но отдающие желанием, острым, как пика, повиноваться. С этим словно нельзя было бороться, да и то было ни к чему. Его существование сводилось к простым истинам, которым он следовал с редкими отступлениями согласно своим пожеланиям. Это себе можно было позволить, выдавить что-то силой если надо.

Тренировочный зал полнится сырыми новобранцами. Половина из них не переживает даже простых боёв, слишком слабые, чтобы действительно занять какое-то место на поле боя. Потому мимо этой ямы с манекенами он проходит без особого интереса, стремящийся собрать именно чемпионов, которые сейчас столь необходимы.

Они были уже в шаге от того, чего так жаждал Король-Лич, и от этого не своё, а словно потустороннее жжение в замершей давно груди расходилось колюще, подталкивало действовать. Это был энтузиазм. Ещё немного и эти земли падут, сгниют под натиском. И жалкие остатки ордена разбегутся, как крысы, но их догонят. Смерть настигнет каждого. О чём-то он был готов позаботиться даже лично.

- Разувий.

Он кивает, выражает уважение тому, кто когда-то помог и ему обучаться тоже, делает это уже по привычке, хотя и не помнит, почему воспринимает подобное положение вещей нормой, в отличие от прибывающих новых эльфов, схожих с ним внешне; те напротив источали недовольную враждебность к тем, кто выглядел как человек, и тоже не помнили – почему.

- Кто ещё остался здесь? Мне нужен кто-то способный думать хотя бы двумя извилинами, - усмехается, растягивая бледные губы в подобие ухмылки, бросает взгляд на торопливо переваливающийся к порталу поганищ – приказ вызвал много ажиотажа даже среди этих тупых существ, - И не Тассариан.

Инструктор смеётся ему в ответ, махая на него рукой, но отсылает за «сообразительным помощником». Что в его понимании было сообразительностью – лучше не знать.

- Истэль?

Кольтира сводит брови к переносице, невольно, сам не замечая, дёргает немного ушами, самыми кончиками, выражая странную заинтересованность, загашенную в корне. Ему давно не доводилось видеть кого-то, кто также явно был высшим эльфом, последнее время им попадались на пути лишь те, кто звался эльфами крови. На подобное, сколь угодно шуточное, обращение к себе он реагировал недоброжелательно. С нотой не скрываемого раздражения и попыткой будто бы усомниться в интеллектуальных способностях того, кто применяет ко всем, кто похож внешне, одни и те же словосочетания. С тем же успехом лучников стоило называть воинами ближнего боя. Посмотрел бы он, как эти доморощенные кретины забьют кого-нибудь своим хлипким луком.

- Нужно перевести войска ближе к Часовне, придётся пройти поляну и лесопилку, так что нужны будут руны и пара рук, способных рубить с умом.

По большому счёту он бы справился и один. Но в этом не было никакой надобности, вдвоём будет проще и быстрее. Посмертный брат занимался чем-то схожим, это как-то ощущалось, скорее всего на поле боя так или иначе придётся ещё раз пересечься. Их цель чёткая и понятная, и чем быстрее они к ней придут, тем быстрее поступят новые указания. И больше крови прольётся. От ожидания того, что это случится, его ледяная кровь нехило подогревалась азартом.

Им необходимо собрать и руны, которые понадобятся в бою рыцарям куда менее сильным и способным. Потому Кольтира легко манит рукой к себе воительницу, ведёт её за собой к порталу, который переносит их на другой ярус Акеруса, и через общую суету протаскивает в сторону хранилищ. У каждого зала было своё, все средства там хранились соответствующие. Включая те артефакты, что могли бы оказаться полезными некоторым из рыцарей. Стоило бы оснастить войско прежде, чем они выступят. Они должны завоевать победу. Сама мысль о проигрыше внушала ему какой-то чудовищный ужас, вводила боль под давно побледневшую кожу. Это была не его эмоция, не его чувство. Но их внушение было сильнее, чем его жажда противиться. Ему и не нужно было этого делать.

- Дрянь какая, - присев на корточки перед ящиками с бурлящей даже в склянках дрянью, он распознаёт в этом то варево, что так нахваливал Нот, - Возьми, пригодится, - протягивает несколько из этих бутылок, те, что достаточно крепко закрыты и не испачканы мутной жидкостью, эльфийке.

Ему кажется, что прежде они не виделись. Это не особо сильно его интересовало, но наличие кого-то схожего с ним больше, чем все остальные, удивляло. Как-то странно реагировал разум. Словно голова начинала болеть, дурацкое ощущение, что череп распирает изнутри. Приходится мотнуть головой, чтобы снять это жужжащее над ухом наваждение.

У них всего лишь одна форма ушей и до смерти, возможно, они находились на одной территории. Это всё уже не важно. Потому что оба они мертвы. Ничего до этого момента не имеет значения. Ничего кроме служения – тоже.

- Если это нужно для распространителей чумы, то технология устарела, - извлекая ящик со всякой дрянью на свет из хранилища, он немного морщится, хмыкая, - Также, как Карлов, - усмехается мрачно, припоминая несколько пытающего рассыпаться алхимика; брюзжащий мешок костей.

В конце концов они берут не так уж много, часть всего этого Кольтира прямо так и сгружает снующим зелёным рыцарям, что только хлопают глазами, но тут же уносят куда сказано и не спорят. Есть преимущество в том, чтобы идти в первой линии атакующих. Тебя очень охотно слушают и не задают лишних раздражающих вопросов.

Кстати о вопросах.

- Я прежде не видел тебя тут, - честность после смерти была одним из немногих, что давалось легче лёгкого, любого несогласного или оскорблённого можно убить, и удовольствие от этого преумножит общее спокойствие, - Если тебя отметил Разувий, то должен был.

Возможно, что не видел потому, что оказался в засаде алых. Или ещё по какой-либо причине. Интерес, который как-то копошится внутри, скребётся так, что хочется до височной кости проковырять себе дырку острой латной перчаткой. Чтобы жжение как-то унялось, заменившись прохладой и гнилью рассеянного в оплоте воздуха.

Им необходимо выдвигаться, и в иное время ему была бы свойственна некоторая азартная торопливость, как тому, кто жаждет пролить больше крови, насытиться ей, но сейчас Кольтира идёт вровень, хотя и прибавляет шаг уже перед самой площадкой для полётов, где подобно стервятникам костяные грифоны грузно порхают где-то над головой.

- Нам стоит обогнать их, - он видит рыцарей, включая Тасссариана, уже внизу, бегущих к пещере, за которой и скрывались остатки алого ордена, - Если хотим урвать хоть что-нибудь, конечно, а не то это будет скучным путешествием.

[nick]Koltira Deathweaver[/nick][status]незыблем как лёд[/status][icon]https://i.imgur.com/7AzfTNr.gif[/icon][sign]

касание мертвых рук на шее своей чувствуй, услышь предсмертный скрип оков тебя сомкнувших, холодный лязг брони и запах теплой крови

[/sign][lz]<center><b>Кольтира Ткач Смерти</b> ^~<br>вечно молодой, вечно эльф<center>[/lz][fan]warcraft[/fan]

Бифрост за спиной будто греет его давно стылые кости, подогревает застывшие посмертно мышцы, создавая какой-то приятный резонанс в области поясницы. Лезвие совсем едва касается края лат, когда грифон заворачивает не особенно аккуратно, торопясь скорее доставить всадника в самую гущу событий. Пустые очищенные кости животного тоже царапаются остриём, но существу давно мёртвому едва ли может быть больно. Жизнь в этих летающих созданиях поддерживалась искусственно, в них даже сухожилий и тех было слишком мало, чтобы навредить таким действием. И только скрежет металла о кости подогревает аппетит.

Кольтира усмехается своей спутнице уголком губ, надменно вздёргивает подбородок, словно принимая её немой вызов. Он один из лучших и может показать этой девчонке, на что способен давно уже пестующий гибель рыцарь смерти.

Прыжок с грифона выходит резким, но первое же прикосновение к рукояти лезвия успокаивает встревоженное жаждой крови мёртвое сердце. Он с силой напрягает свои мышцы, вдыхает глубоко, стыло, вынуждая кровь в жилах своих врагов вскипеть, забурлить, принося им мучение. Если у него ещё осталось что-то от души, от того, что не забрал повелитель в свои руки, полные величия, то это что-то торжествовало. Убийство – его стихия. И каждый предсмертный хрип приносит неумолимое удовольствие, осадок горько-сладкий на корне языка, усмешку в синеве выжженных нежизнью глаз.

- Все вы падёте перед волей Короля Лича.

Шёпот на грани слышимости, холодный, ледяной даже, как воды замёрзших кровавых рек. Не его шёпот, хотя произносимый его губами. Ему слышится пение банши, что воют где-то за спиной, вовсе не поют, и каждый удар происходит всё с большим остервенением. Он вытягивает из своих врагов жизнь жадно, запитывает меч кровью, набирая силу, чтобы в одно мгновение посеять смерть и разложение прямо под их ногами. Так, чтобы та выжигала их пятки, чтобы пробиралась по венам в тело, отравляя траву, землю, всё.

Его взгляд время от времени падает на Истэль, что демонстрирует свою силу и ярость с каким-то особенным… видом. Будто бы для неё это каприз даже чуть женский. И это напоминает ему о чём-то. Какая-то картинка, полная золота и зелени, на миг мелькает перед глазами. Отвлекает его, вызывая тупую головную боль и жжение в неподвижной бездыханной груди.

Это заставляет пропустить удар. И ответить сразу несколькими, что с силой даже прорубают землю трещиной, когда бифрост приземляется краем острия на жахлую, пропитанную кровью и чумой траву. Его противник с противным хлюпанием разваливается на две равные части. Стоящий позади жрец Света смотрит в его полные жажды крови глаза испуганно, но Кольтире нет никакого дела. Он видит только мерцание бледных золотых искр между чужими пальцами, губы сухие, торопливо читающие молитвы. Но ничто, ничто не сможет его остановить. И меч входит в чужую грудь с мерзким звуком пожираемой чумой плоти.

Он оглядывается мельком, смотря безразлично на трупы вокруг себя, прежде чем переступить через жреца, смотрящего теперь пустым взглядом куда-то в сторону. На ходу сжимает свободную руку с напряжением в кулак, из чужой крови, пролитой обильно, собирая себе горстку отвратительно пухлых личинок. Те сразу расползаются торопливо в сторону тепла, слепо ищут, где бы полакомиться живыми.

Под симфонию криков он следует по Ядовитой поляне в сторону лесопилки Бровача неотвратимо, ровняясь с Истэль. На её латах видны потёки крови, и даже на светлых волосах остались алые разводы.

Хороший урожай.

- У меня больше.

Усмехается удовлетворённо, всё ещё испытывая странное жжение в груди с каждым шагом. Будто каких-то вещей перед глазами всё больше, мельком отражающихся в его закрытой памяти. И воля повелителя давит это, муками выжигает из его сознания. Но чем ближе они к конечной цели, чем быстрее подходят через успевшее обагриться поле боя к верховному лорду Могрейну… тем боль становится отчётливее.

Это приходится игнорировать. С раздражением стряхивать с меча кровь, резким жестом рук высасывая всю жизненную энергию из оставленных где-то позади прислужников. Он чувствует мучение их смерти прежде, чем кости и жилы наполняются силой. В этом была прелесть отсутствия жизни. Он просто не мог устать. Хотя и не знал, хорошо ли это, ведь ничего в целом, кроме жажды убивать, ощущать не приходилось.

Крики невинных ласкали его слух лучше, чем любые другие звуки.

- Нас ждёт хороший бой, - он усмехается, когда они останавливаются подле верховного лорда, когда встают возле Орбаза и Тассариана, облитых кровью жертв не меньше, чем они с Истэль, - Самые «святые» выйдут на смерть.

В его голосе, должно быть, слышится тень голода. Его нетерпение удерживается только волей к победе, а также чувством гордости, присущим его с самого начала воскрешения. С того дня, когда Тассариан возродил его, Ткач Смерти был таковым, каким являлся сейчас. Ничто не изменила в нём нежизнь, её века никак не повлияли на него. Только лишь пробуждение повелителя наполнило новой какой-то яростью. Они следовали за ним с самого Нордскола, они ждали его там, сражаясь неустанно, чтобы утолить невозможные голод.

Только ничто не было способно утолить это. Потому как боль выжигала всё, стоило лишь забыть о своём предназначении лишь едва.

Они созданы сеять смерть живым. Всему. И пусть щемящее страдание выжжет все земли, избавив их от отравления жизнью.

- Кто первым убьёт какого-нибудь паладина – тот лучший воин, - Кровопорч, как всегда, не в меру прям и самоуверен не по силе.

- Это буду я.

- Ты помнишь с какой стороны держать меч, Тассариан?

Их вялое переругивание всегда было таким. Островатым, непонятно братским. И это было так, будто бы они когда-то давно были крепкими союзниками, только не знали уже об это и не помнили. Даже свою смерть никто из них не мог вспомнить. И не пытался. У этого не было никакого смысла. Смысл был только в служении. В победе Плети. Остальное не имело никакого значения.

- Я уступлю тебе первый удар, - ухмыляется едва, спокойно, своей неожиданной напарнице в этом деле, и в голосе у него сквозит лёгкая надменность, которая, кажется, свойственна была очень многим эльфам, - Если это тебе поможет.

Они выдвигаются быстро, под горн, под возрождение лордом Могрейном бесчисленных множеств существ. Эта сила внушала уважение. Даже Кольтире, который едва ли был способен уважать кого-то действительно. Почти каждый вызывал у него скорее неодобрительное снисходительное презрение. Иногда – терпение. Исключения были редкими. Даже барон Ривендер не вызывал в нём никаких нот одобрения. Не говоря о сан’лейн. Что-то странное было в этих эльфах. Будто какая-то нота, названия которой он не знал, заставляла его презирать этих принцев. Но не говорить, разумеется, этого вслух. Они преследуют одну цель.

Только что-то этих «могучих» принцев крови нет с ними в бою. Одни лишь вояки, рыцари, верно служившие Королю Личу. Тем лучше. Так они покажут на что способно его войско. И пусть каждый убоится прежде, чем погибнет и будет воскрешён владыкой.

[nick]Koltira Deathweaver[/nick][status]незыблем как лёд[/status][icon]https://i.imgur.com/7AzfTNr.gif[/icon][sign]

касание мертвых рук на шее своей чувствуй, услышь предсмертный скрип оков тебя сомкнувших, холодный лязг брони и запах теплой крови

[/sign][lz]<center><b>Кольтира Ткач Смерти</b> ^~<br>вечно молодой, вечно эльф<center>[/lz][fan]warcraft[/fan]