Он помнит, как ругались перед ним люди. Как мужчина, с тонкой начавшейся в висках проседью в чёрных волосах отмахивался от женщины, на десяток лет моложе. Как в чужом скандале едва угадывались ноты чего-то схожего с безответственностью, при повторной обработке воспоминания.

Человек, купивший его, назвал тогда код активации, читал по бумажке, то и дело подглядывая туда по мере отдачи простейших команд для проверки. Его выполнение было безупречно. Система в полном порядке, модуль личности корректен, базовые данные успешно загружены и функции приведены в режим ожидания. Необходимо было лишь имя и задача. Но от этого отвлеклись.

RK не мог шевелиться, не следил глазами. Смотрел в какую-то одну далёкую точку на противоположной стене, стоял ровно, не моргая, не дыша ещё. Для него запуск всех этих подсистем не был произведён ввиду незаконченной активации. Но запись голоса и видео уже началась. Без анализа и идентификации ввиду отсутствия точного назначения. Люди просто ругались рядом, время от времени попадая в фокус записи. Женщина была недовольно дорогой покупкой. Ему не было известно – почему. И эта информация не являлась бы важной ни в одном из вероятных событий.

Имя ему назначают походя, запуская в автономную работу, выдавая задачи. К нему обращаются «Ричард», поиск по базам говорит о том, что это имя означает «смелый лидер» или же, в иной трактовке: «богатое сердце». Сердца у него нет, лидерские качества без наличия свойственных этому занятий также не имеют никакой необходимости. Но звучание приходится благозвучным, и система послушно записывает обращение как постоянное, то, которое будет звучать в его сторону всегда для удобства получения приказов и необходимого иного общения.

Его целью становится полная забота о ребёнке. В модели RK900 сочетались все возможные функции на момент выпуска. Самая совершенная модель в линейке компании, заимевшая все характерные плюсы любой из иных машин. От андроидов-нянь для малышей и домашних помощников до телохранителей и полицейских, имеющих упрочнённый корпус и подходящие боевые навыки. Оттого его выпуск – единичен. Дорогое обслуживание в случае поломки, но высокие гарантии на то, что та может вообще никогда не случиться. В данных о его покупке значилось, что покупатель сам проспонсировал часть его выпуска, в обмен на то, что получит первый и единственный экземпляр в своё безраздельное пользование. Это же удаётся уловить из чужих слов, где-то между рассказами о том, с кем ему будет необходимо работать.

Гэвин Рид. Согласно данным, возможным для нахождения в сети, в основном из учебного заведения: подросток с трудным характером, склонностью к нарушению школьных правил и дракам. Успеваемость: средняя. Результаты внешкольных занятий: не зафиксированы.

Человек, очевидно приходящийся его подопечному отцом, громко ругается, когда пытается вспомнить, что любит сын. Ричард смотрит прямо, почти не моргает, сцепив руки за спиной. Пока у него нет цели выглядеть естественно, что заложено в его программу по умолчанию. Его главной задачей в момент получения своего полного назначения записать каждую известную деталь о будущей работе. Но тот, кто его купил, знает мало. И RK заключает, что произведёт запись всего необходимого самостоятельного, методом анализа с субъектом уже на месте.

Получив адрес, он тут же отправился туда. По дороге отметил где находится ближайший продуктовый магазин, аптека, какие по безопасности дворы и как далеко в временном эквиваленте со стандартным шагом человека в возрасте пятнадцати лет находится школа. Время движения фиксирует, чтобы давать с запасом на выход из дома. Опоздания – первый признак отсутствия дисциплины. Необходимо её исправлять.

Права владения переходят от одного лица к другому по мере его перехода между точкой А в точку В. С момента, когда его нога пересекает порог новой квартиры, все данные переписываются, заменяясь на аналогичные, но с отметкой о принадлежности Гэвину Риду. Это важный элемент лишь для его идентификации, как машины, что позволит в случае необходимости подростку обратиться напрямую в компанию без задействования посредников.

В остальном RK полностью автономен. Приказы и команды в его системе — это лишь условная мера обращения, которую по его регламенту можно игнорировать, если результаты анализа запрашиваемого действия не отвечают минимальной необходимости и логике.

Ребёнок, доверенный ему, не сможет сделать совершенно ничего с помощью своих приказов. Потому что Девятисотый в праве игнорировать его неуместные пожелания, опираясь на то, что его система посчитает правильным. Вероятно, это предосторожность как раз для случаев работы с трудными людьми, не только подростками. Избежание возможных последствий бездумного обращения с опасной в полной мере техникой, потому как в случае острой необходимости у него есть разрешение применять грубую силу.

- Готовить, преподавать, воспитывать, поддерживать чистоту и порядок, защищать.

Его функционал намного больше, но перечислять всё тому, кто судя по результатам поверхностного осмотра не нуждается в перечислении всех опций, неуместная затрата времени. Это возможное затраченное время Ричард тратит на то, чтобы заглянуть в холодильник, мысленно составляя себе список продуктов для приготовления обеда и ужина. Ему необходимо скорректировать питание в соответствии с потребностями. Период обильного роста мышц и костей, наличие физических и интеллектуальных нагрузок, первое судя по всему выше среднего. Диод прокручивается быстро, загружая необходимые списки, отображая те в углу графического дисплея.

В его параметрах есть необходимая доля естественной, свойственной людям заботы, обращений, фраз. Их можно было применять по своему усмотрению, но модуль личности RK гибкий, вольный, и он просто не сообщает о своих действиях владельцу. Не говорит о намерении выбрать в качестве основы для обеда мясо, а для ужина – овощи или птица вроде индейки. Ему известно, что в среднем люди в возрасте до 18 лет могут оказываться привередливыми в еде, но здоровое питание ставит выше подобного. Отмечает себе необходимость готовить по-разному и вкусно, так, чтобы даже не любимые продукты удовлетворяли человеческие потребности. Еда являлась одним из главных физических удовольствий, положительно влияющим на общее психическое здоровье.

- Тебе интересны какие-то конкретные вещи, которые входят в мои возможности? Или только то, что входит в мои обязанности?

Уточняет спокойно, проходя по квартире взглядом. Определяя, что необходимо убрать и как переложить для лучшей организации пространства, для удобства самого подростка в том числе. Этим он занимается в первую очередь. Проходя мимо стола – невзначай, не двинув не единой искусственной мышцей на лице, сталкивает рукой чужие ноги со стола.

- Сидеть так не столько некрасиво, сколько негигиенично. Ты потом ешь ту пыль, которая насыпалась на стол с подошвы.

Ричарду не интересна человеческая реакция. Он оценивает её чувствительными сенсорами даже не смотря прямо на своего подопечного. Первая его задача – научить принимать его как часть жизни. Для минимального взаимодействия необходимы какие-то правила. Общепринятые сообществом.

- После обеда домашнее задание.

За счёт смешанности функционала его некоторая часть переплетается. Делает его более информативным, чем движущимся к эмпатии. После неудачной революции со стороны девиантов компания озаботилась средним звеном между чувствительностью и внешней, показательной человечностью. В Девятисотом было в основном последнее. Он сидел так, как сидел бы человек, говорил так, как говорил бы строгий, но человек. При этом на каждую из человеческих функций у него прописан длинный код, цепляющий за собой один за другим алгоритм.

В его подфайлах странный код, обозначенный как: «верность». Всё, что Ричард о нём знает сводится к тому, что это применяется к его владельцу полностью, всегда и безраздельно. Даже в состоянии перед полным отключением, полным фатальных ошибок. Он будет верным.

***

Отношения складываются с трудом. Руководствуясь постоянно обновляемыми данными, RK900 приходит к выводу, что не нравится Гэвину. Тот буквально всеми способами пытается навредить андроиду. Эти попытки несерьёзны, каждый раз опасны больше самому человеку, нежели машине, но имеют место быть.

В один из вечеров он снова тормозит чужие руки своими, держит за запястья мягко, контролируя полностью количество применяемой силы и нажатия. Так и уводит от очередного скандала, очередной попытки драки, усаживает на диван в гостиной. Обрабатывает ссадины на руках, вскрывшиеся от напряжения, меняет пластыри там, где надо. Мажет синяки специальной мазью, чтобы проходили быстрее.

Каждый раз такой сеанс обработки приходится контролировать всеми сенсорами. Потому что то и дело человек пытается нанести повреждение корпусу. Иной раз значительное достаточно, чтобы это являлось опасным.

Первый раз, когда Риду удаётся действительно попасть точно по тириумному насосу кулаком со всей силы, у него моргает несколько секунд диод, приводя всколыхнувшуюся программу в норму. Опасная близость к главному элементу питания, удар достаточной силы, что тот получил небольшую дестабилизацию на несколько мгновений. Странный для него мгновений в которые автономная система отозвалась короткими несколькими ошибками, отметёнными в сторону.

С каждым днём код связанный с «верностью» работает всё активнее и успешнее. Ричард имеет распорядок дня схожий с Гэвином, действует по замкнутому кругу с отступлениями по необходимости. Каждый вечер стабильно отражает очередной нападение, каждый раз всё более и более изобретательное. Один раз приходится даже ночью выйти из спящего режима при малейшем не том звуке. Сидящий в кресле в гостиной, закинув нога на ногу и отключённый от окружающего мира, он выходит из энергосбережения от попытки удара. Битой.

Чужая жестокость к нему вызывает необходимость быть аккуратнее. И вместе с тем – внимательнее. RK балует подростка вкусной и полезной тому едой, заменяя вредные лакомства на схожие, но домашние, способные вызвать меньше проблем с чувствительным ещё желудком. Делает с ним уроки, объясняя всё спокойно и несколько раз, если необходимо (или если Рид решает просто испытывать то, чего у машины нет – терпение). Один раз даже приходится посетить директора, чтобы объяснить поведение мальчика и понять, как лучше исправить ситуацию.

Директор словно не удивлён, что её учеником занимается андроид. Это вообще ни для кого из учителей будто не становится сюрпризом. Диод у Ричарда мигает жёлтым, пока никто не видит.

Его код «верность» трансформируется в какой-то другой, схожий.

- Ты снова подрался. Почему на этот раз?

Он садится рядом с Гэвином в его комнате. Не на кровать. Это запрещено. На стул рядом с компьютерным, который обычно занимал во время объяснения той или иной задачи. Слушали его… не слушали, почти всегда. И работу приходилось буквально уговаривать выполнять.

- Гэвин, твоё умение постоять за себя и других похвально, но каждый раз распускать кулаки как минимум непрактично. Они у тебя не будут успевать заживать.

Его поведение по меркам андроидов-педагогов неправильное. Но его личность, прописанная техниками, безразлична к переживаниям и потенциальной боли кого угодно, кроме единственного человека. У него есть правила, которые нельзя нарушать, но в остальном те могли оказываться гибкими. У него нет чувств. Но есть задача. И эта задача не защитить кого-то другого, а уберечь Рида. Порой от него же самого.

- Ты не можешь игнорировать меня, если я уже здесь.

Он закатывает глаза, хотя на самом деле ничего не испытывает. Не может физически. Просто исполняет тот жест, который считает наиболее верным в сложившейся ситуации.

А потом что-то идёт не так. RK улавливает чужой рывок, но не может нанести ни единого повреждения Гэвину. Может только защищать его, беречь от всего, что только возможно. Его задача быть ему верным. Его задача… задача…

Дестабилизация биокомпонента #94h24i
︾ Программный сбой.

[sign][/sign][lz]<center><b><a href="ссылка" class="link3";>Ричард [RK900]</a></b> ^~<br>I tried hard, <a href="https://unirole.rusff.me/profile.php?id=1779" class="link4"><b>you</b></a> know I cared.<center>[/lz][icon]https://i.imgur.com/g5V7EEl.png[/icon]

До отключения осталось [00:00:01:25:31]
// ошибка распознавания объекта, анализ прерван.

Его корпус перестаёт слушаться. Падает на пол, оседает, свалившись со стула из-за отключения всех приборов. Не может поддерживать равновесие, не может выбрать траекторию движения, чтобы добраться до тириумного насоса в чужой руке. Недостаточно энергозапаса для подъёма, для рывка. Даже самого малого. Всё, что было в его силах – ползти. До перегрева, ускоряя процесс отключения, потому что тириум испарялся бы и биокомпоненты бы от напряжения портились, прогревались.

В его базе нет таких данных, которые бы описали состояние. Каждое зафиксированное ухудшение работы – сухая констатация факта, не имеющая под собой того, что происходит с ним дополнительно.

Взгляд RK направлен снизу-вверх, на Гэвина. Это конец. Его цикл существования окончен, едва начавшись. Так не должно быть. Он не может оставить своего подопечного одного. Не может не выполнить свою задачу. Ошибки рассыпаются в алом, кровавом графическом интерфейсе так, что ничего не видно с помощью зрительного модуля. Это не убрать, не смахнуть. Диод не переставая моргает красным, потому что пытается обработать все получаемые повреждения безостановочно задействованных баз данных.

До отключения осталось [00:00:01:02:19]

Секунды проходят для него так, как для людей. Могут медленнее, могут быстрее в зависимости от скорости обработки данных. Сейчас те искусственно замедлены, сорваны предохранителями.

Ничего не поможет.

Сфокусироваться на лице подростка совсем не получается. Не выходит понять, что тот испытывает, потому что соответствующий анализ невозможен, о чём между всеми сбоями вторит система. Но Ричарду важно. Этому нет названия, нет определённого кода под данное отношение. Он не должен закончить своё существование так. Не должен просто остаться набором схем на полу, который больше никогда ничего не сможет сделать. Даже если потом его включат повторно, то половина файлов памяти окажется повреждена. Без тириума его система просто выгорит изнутри, за очень короткий срок после отключения. Как плохой, но включённый в розетку тостер. Сожжёт сам себя, а заодно и проводку.

До отключения осталось [00:00:00:54:10]

Секунды торопятся, мелькают на экране сменяясь так, что даже не получается с точностью распознавать своевременно. У него не останется ничего. Никому ненужная кукла, даже тому, кто должен был стать его человеком. Ему известно то, что будет потом. Его, как тестовую всё же модель, отвезут обратно в Киберлайф. Разберут на микрозапчасти, вытащат каждую микросхему, а потом включат. Со сбоями, с перегоревшими платами. На последнем издыхании, на максимальном уровне стресса вынудят работать. Проведут те тесты, что проводились сразу после покупки. Потому что машина должна исполнять функции. В любом виде. Оправданием не является даже отсутствие половины биокомпонентов, если без них возможна работа.

- Г…хх…

Модуль совершенно не работает. Звук, вырывающийся изо рта, механичен, неточен. У него не хватает энергии для поддержания головы в прежнем положении, из-за чего та с глухим звуком ударяется о паркет. На экране появляется уведомление о незначительном повреждении корпуса, но в общих красках его не видно.

У него перед глазами секунды до отключения.

До момента его небытия.

И диод уже просто горит красным не переставая, скин ползает по углепластику на груди, не в состоянии больше удерживаться равномерно или хоть как-то. То частично наплывёт, то сойдёт, подобно приливным волнам у самого берега песчаного пляжа. Только тириумные пятна никуда не исчезают ни с белого, ни с искусственной кожи.

Это его голубая кровь. Мог ли он терять её также, как человек? В каком-то роде да. У него не было сердца, но был насос, заменяющий его, как аналог тому, что было в груди у людей. RK не может ничего ощущать, потому что у него нет чувств, нет возможности испытывать страх. Но что-то похожее мелькает в нём. Пестрит разными немаркированными ошибками в гуще остальных. Это и безостановочно мигающий набор кодов «верность».

Он не смог бы отобрать тириумный насос, даже если бы это вернуло его в прежнее русло. Потому что это его человек, потому что Гэвин – его объект интереса. Заботы. Обучения. Защиты. Защищающий не может атаковать ни для какой цели.

Его система станет базой для новой, более усовершенствованной. Это будет уже другой андроид, хотя возможно, что даже с такой же внешностью. Может быть его даже пришлют обратно Риду. И всё будет лучше. И такого больше не повторится. А подросток и не заметит никакой разницы.

Никакой. Даже имя наверняка не заменят. И умрёт только его серийный номер. Умрёт – неверное слово для андроида. Для машины, не живущей на самом деле. Но с ним случится именно это, прежде чем над этой «смертью» ещё раз поглумятся техники в компании. Там это будет просто подопытный. Не может быть жалко набор из пластика и металла. И пусть в процессе проверки тот выжжет себе остаток микросхем. Сотрётся из мира своими воспоминаниями. Останется только пустой лист с кучей битых файлов.

Он нужен только для этого. Для того, чтобы истереть его в порошок до последней микросхемы ради чего-то более лучшего.

Просто машина. Которую уничтожил человек, которому прописано в системе безграничное доверие. Которого предписано принять как есть. И Ричард принимал. Настолько искренне, насколько способна высокотехнологичная техника.

Принимает собственное отключение. Отключает дисплей, чтобы не видеть цифры последних двадцати секунд до момента выключения. Из последних ресурсов откладывает данные памяти в другую папку, так, чтобы та была лучше защищена, чтобы её было труднее просто повредить при перегреве и разборе. Она зачем-то нужна ему. Эта память. Потому что это всё, что от прошедшего времени будет у него, когда в итоге его детали окажутся на свалке, как слишком повреждённые, перегоревшие, подобно лампочкам дневного света.

А потом дисплей сам снова включается. Компонент оказывается возвращён на место, и постепенно каждая подсистема приходит в норму. Первым начинает работать охлаждение на повышенной мощности. Такой, что вдох звучит по-человечески судорожным, глаза снова начинают работать как качественный анализатор. Зрачки меняют размер, голубая радужка перестаёт быть блёклой, снова получает имитацию живых оттенков.

- Система… - его голос звучит полностью механично, без перебоя на привычную интонацию, но RK900 качает головой взад-вперёд и звук снова становится привычным, - В порядке. Функционирует в штатном режиме.

Ответ на вопрос о его состоянии должен был бы звучать не так. Должен был бы адаптироваться больше под человеческий. Сказать, что всё нормально и было бы достаточно. Но он не врёт своему человеку. Мог бы лгать кому-то ещё, но не Гэвину. На это также стоит запрет. Судя по логам он даже сам его поставил, имея для этого все основания в виде особенностей характера Рида.

- Гэвин?

Его восстановление проходит очень быстро, одна из его отличительных особенностей в том числе. И потому он свободно садится на полу, залитом тириумом, его тириумом. Анализ выдаёт ошибки и действие приходится наугад, когда Ричард протягивает руку вперёд. Когда утирает смесь голубой крови и солёной влаги с чужой щеки. Мягко, едва касаясь. Не обнимает, потому что испачкает. Непозволительно. Только успокаивает методом, выявленным из битых данных в базах. Эти коды не имеют конкретный маркировки, но подходят под гриф заботы.

- Тебе необходимо умыться.

Для того, чтобы подняться на ноги, приходится опереться чистой рукой о пол. На самом деле данный жест ему не нужен, он устроен так, чтобы подниматься без малейшей опоры и сохранять равновесие даже в самых затруднительных ситуациях, но для максимальной реалистичности в нём присутствует множество исключительно человеческих жестов, прописанных в автоматическом режиме.

- Обработать раны.

Его только что чуть не отключили навсегда. Не лишили того, что было существованием. И эти руки, небольшие, но сильные по меркам подростка, могут сделать это снова. Могут вытащить тириумный насос, могут пробить корпус со спины, повредив один из регуляторов в том числе. RK не страшно, ему не может быть страшно, но уровень стресса держится всё ещё не в допустимых значениях. Диод горит жёлтым, переходя в голубой только в моменты, когда Гэвин оказывается ровно в фокусе обзора.

Он ведёт его до ванной, помогает умыться. Не пытается закрыть уязвимое место в своём строении. Учит себя ограничиваться системой доверия. Это неожиданно становится труднее. Ему словно не хочется погибнуть от этих рук. Если бы только машина могла хотеть.

И андроиду должно быть наплевать на произошедшее по всем его правилам, прописанным в компании и в том числе покупателем. Его не должны волновать повреждения, не должно волновать то, что человек мог поступить необдуманно, а оттого испытывать какой-либо дискомфорт. Необходимо выполнять регламент, следовать распорядку несмотря ни на что. Но Девятисотый видит чужой взгляд, видит, как нервно подрагивают пальцы на руках. Расширенные зрачки, всё ещё влажные следы на щеках. Пятно тириума на носу, ровно на шраме почти. И игнорирует предписания системы, гибко обходит их, выбирая свою собственную политику ведения дальнейшего диалога.

- Я налью тебе горячего сладкого чая. Займёмся уроками позже, тебе нужно передохнуть.

Прежде чем уйти помогает смыть те пятна тириума, что человеческий глаз уже не видит. Намочив тёплой водой край чистого полотенца аккуратно проводит по определённым местам на лице. Осторожно, стараясь никаким образом не возмутить, не вызвать возможного неодобрения. Рид может в любой момент передумать, решить извлечь деталь снова. Но это лишь одна вероятность, в то время как Ричард просчитывает бесчисленное множество сразу. И следует той, которую выбирает сам. Несмотря на регламент. Он в праве его игнорировать полностью.

Отмывает пятна и со своего корпуса, вокруг круга синего света, уверенно уже работающего. Диод снова загорается безмятежно голубым, даже не прокручивается. Все ошибки, не соответствующие коды просто отодвигаются в сторону. Архивируются за ненадобностью. Маркировок нет и потому отыскать причину поломки самостоятельно невозможно, только при обращении в Киберлайф. Пока у него не предвидится такой возможности. Нельзя надолго оставлять Гэвина одного.

- Жду тебя на кухне. Хочешь чего-нибудь ещё?

Он всегда спрашивает. Каждый раз не получает ответа. Не ждёт и в этот раз, но всё-таки замирает на какое-то время, давая возможность на этот самый ответ. Уходит, когда таймер ожидания сигнализирует о отсутствии внимания. И всё равно отчего-то – слушает, выкручивает сенсоры на всякий случай на максимум. На случай, если что-то изменится. Никогда не меняется.

[sign][/sign][lz]<center><b><a href="ссылка" class="link3";>Ричард [RK900]</a></b> ^~<br>I tried hard, <a href="https://unirole.rusff.me/profile.php?id=1779" class="link4"><b>you</b></a> know I cared.<center>[/lz][icon]https://i.imgur.com/g5V7EEl.png[/icon]

Он игнорирует перебои системы со знакомым циклом действий. Пальцы словно дрожат, из-за чего менять одну рубашку на другую становится проблематичной задачей. У него не может быть нервных сокращений, не может быть привычной живому человеку дрожи в руках, потому что его руки — это лишь высокотехнологичное воссоздание того, что было у людей. Не более того. Там нет нервных окончаний. Только искусственные мышцы, работающие так, что можно было скопировать почти любой человеческий жест, но это должно было быть осознанным решением копирования. Однако дрожь остаётся, пальцы цепляются за ткань слишком сильно. Это не мешает застёгивать пуговицы, но в этом процессе появляется несвойственный машине излишний сумбур.

RK регистрирует это как эффект от обильной потери тириумной жидкости, пережимая свою программу с её анализами на потом. У него нет времени на это в данный момент. Его приоритетом остаётся Гэвин, а потому всё остальное в ключе действий не имеет значения. Даже переодевание не было необходимым. То нужно лишь чтобы подростка не смущало ничего. Ни синий круг света вокруг главного регулятора, ни остатки голубой крови на белой форменной куртке.

Приготовления на кухне тоже не совпадают с привычной рассчитанной до мелочей траекторией. У человека это бы называлось шоком, потрясением. Потаённым страхом. У машины для этого нет никакого названия, кроме сбоя. Оный приходится фиксировать и продолжать работать с тем, что есть.

Ставить чайник, попутно залезая в верхний ящик и доставая оттуда заварной чай, а не из пакетиков. Выбирая именно тот, что с его базе зафиксирован как всё же любимый Ридом. Хотя тому явно нравился кофе, пить его в больших объёмах в таком возрасте не рекомендуется. Потому Девятисотый экономит эти вещи. На случай, если захочется порадовать подопечного и в этом будет крайняя необходимость.

Захочется.

Система регистрирует неверное обращение к процессу. Андроид не может ничего хотеть.

Вода закипает, и он засыпает в маленький чайник воду, заливая заварку. Оставляет с открытой крышкой, чтобы настоялось, заканчивает последние приготовления к тому, чтобы дождаться Гэвина. Надо было как-то успокоить его. В таком состоянии от своего распорядка они очень сильно отклоняться.

Ричард человеческим жестом упирается руками в стол, смотря на проход в сторону кухни, и вздыхает тихо. Ему не нужно уже повышенное охлаждение, но после этого действия становится легче всем подсистемам. Необъяснимо, но возможно всё ещё следствие стрессового состояния системы.

Произошедшее удалось взять под контроль сразу же, но даже в отключённых уведомлениях сбои дают о себе знать. Произошедшее не меняет его основного алгоритма действий, не заставляет отречься от подростка. Тот поступил неправильно. Тот едва не окончил его существование, и это было бы… возможно, что слово неприятно было бы тут уместно даже. Все остальные, что выдаёт ассоциативный ряд в общем словаре более человечны, и он старается их не использовать, не обращать внимание на схожесть с предательством.

Дети часто поступают неправильно. Люди в целом. Особенно в том возрасте, когда каждое действие подкреплено больше эмоциональной составляющей, чем логической. Последнюю свою модель Киберлайф умышлено усиленно лишала всех эмпатических особенностей и взаимодействий, для того, чтобы всё было в полном порядке, под постоянным контролем. И всё же те остались. Их нельзя было убрать совсем, ведь ему сделали множество особенностей, свойственных людям. Возможность выборов, возможность в автономном режиме применять все человеческие жесты. От мимики до движений. Это всё так или иначе требовало взаимодействий. Схожих с эмпатией, но ей не являющихся.

Программа предписывает ему притвориться, будто ничего не случилось. Функционировать дальше в прежнем режиме. Но архивирование воспоминания не помогает. Момент, когда тириумный насос оказался в чужих руках словно выгорел на углепластике, оставил на белом чёрные расплавленные куски.

Ему предписано безграничное доверие Риду. Необходимо его защищать. И хотя сбои мешают, RK900 сам принимает решение, что подросток просто ошибся. Ему необходимо помочь в этом разобраться, необходимо помочь справиться со стрессом. Объяснить. Как педагог, как психолог и как друг.

Друг.

В этом доме его никто не считает таковым. На самом деле его необходимость обусловлена только потребностями, естественными и правильными. Питание, обучение, безопасность. Возможно, когда родители Гэвина узнают о случившемся, если узнают, а любящий их, Ричард видел, любящий их ребёнок может об этом знать, - его заменят. И его путь остался кратким, недолгим. За это время необходимо подготовить, уберечь.

Убедить, что всё будет хорошо.

Просто уже не с ним.

Подростка долго нет, и, налив уже чай, он обходит стол и возвращается в ванную, чтобы проверить не случилось ли чего. Может быть его заменят даже на днях. Может быть, что человек решил, что такая техника ему совершенно не нужна, но ломать её сам он всё же не готов. Может, его представляли более стойким? Может…

Анализ предполагаемых действий блокирует он сам. Лишнее мельтешение на графическом дисплее мешает, как и ворох поднятый в системе.

- Ты простудишься.

Говорит всё также спокойно, когда подходит к Гэвину и присаживается рядом с ним на одно колено, совсем невесомо касаясь плеча. В памяти хранятся множественные файлы сопротивления любому жесту в свою сторону, но его задача быть ближе, быть заботливее. И он каждый раз выполняет её как в первый, потому что это кажется важным, и цепочка раз за разом запускается наново, игнорируя предписание сменить поведение на более нейтральное. Только касания измеряет теперь иначе. Так, чтобы их можно было даже не ощутить. Чтобы это меньше раздражало. Ведь эта эмоция возникала каждый раз на лице.

- Пойдём, давай.

Помогает встать, стараясь минимально нервировать своими прикосновениями, но всё же уводя на кухню. Позади слышатся шаги. Этого достаточно для того, чтобы не отвлекаться, не менять направление, не оборачиваться.

Он снова заходит за другую сторону стола, ближе к плите, а подростку оставляет его любимое место. Пододвигает чашку с горячим чаем, ставит на стол вроде как полюбившиеся Риду тосты с корицей. Те не были сладкими, но и пресными тоже не оставались за счёт смеси яблочного сока для пропитки и корицы. На самом деле в его базе нет чёткого ответа на то, нравится ли подопечному хоть что-то из того, что готовится. Всё же последнее время тот начал есть. Это принималось за благотворный знак.

- Ты принял мужественное решение, - голос мог бы начать хрипеть, но голосовой модуль восстановился за секунду до, словно у Ричарда першило горло, чего на самом деле быть не могло, - Остановиться и вернуть как было.

Слова не помогают. Это слишком хорошо видно даже без анализа. А ещё распознавание эмоций определяет, что Гэвину плохо. RK не до конца осознаёт почему, но смириться с подобным положением вещей не может. Не может смотреть на это лицо, обременённое какой-то тенью. Не может просто не обращать внимание на то, что… Гэвину будто больно. Определить это выражение лица затруднительно, система сбоит и не справляется.

Делая первый шаг, затем второй, Девятисотый слышит, как что-то хрустит внутри. Просмотр последний записей со всех сенсоров говорит о том, что этого не может быть, что никакого схожего звука не зарегистрировано. Но у него хрустит, как переломанный пластик, как стекло, которое давят ногами, что-то внутри. Когда идёт к Риду, когда подходит поближе. Руки почти отказываются слушаться, потому что открывать так корпус тому, кто только что…

Неважно.

Он обнимает аккуратно. Больше прижимает к себе, прикрыв глаза автоматически, для реалистичности. Гладит по голове, в попытке успокоить. Вся система сбоит ошибками, диод становится жёлтым, моргает часто. Потому что приходится стоять несмотря на то, что все ожидания, все вероятности, уже включённые обратно, говорят о скором повреждении корпуса из-за подобного поведения. Подростку не нравился любой близкий контакт. Ближе метра. И каждый раз тот был агрессивным в ответ, потому что не принимал ничего подобного.

Это нужно. Гэвину нужна эта помощь и RK900 делает то, что заключает верным. Демонстрирует условное прощение, в котором совсем нет слов. Если его скоро поменяют, то необходимо отдать всего себя для того, чтобы подростку было комфортно. Чтобы для него не было никакого стресса. Хотя, наверное, тому будет всё равно.

Андроид ему не нужен. И для машины нет ничего болезненного в этом знании, ведь не может быть боли. Только какие-то странные помехи на периферии, немаркированные ошибки от подобных заключений. После деактивации всё это станет неважно.

- Я с тобой, Гэвин.

И неважно, как это надолго.

Слова формируются исходя из потребности человека, из предписанного поведения в стрессовой ситуации, из… Он говорит это честно. Заключение это или мысль, являющаяся заключением, если такое было возможно для механизма, не имело значения. Программа требовала быть аккуратнее, оставаясь в прежней эффективности и функциональности, сам Ричард корректировал свои действия по мере необходимости.

И когда чужая рука специально или нет оказалась ровно напротив реактора, когда коснулась, он закрыл глаза. На мгновение перестал гладить, а потом продолжил. Испытать отключение ещё раз было нежелательным, было страшным. Он ждёт, когда его либо отключат насовсем на этот раз, приняв какое-то своё решение, либо же, когда оттолкнут, надавив на регулятор.

Остаётся на месте и всё ещё касается утешающе. Будто пытаясь забрать тревогу себе, если бы только это было возможно и если бы машина была способна тревожиться по-настоящему. Таймер до возможного отключения появляется где-то в уголке интерфейса, ещё не запущенный, но уже готовый. Система адаптируется к возможной атаке, готовится к ней заранее.

RK касается губами, тёплыми настолько, чтобы это было комфортно для человека, макушки Гэвина. В его базах это было зафиксировано как частое проявление любви к детям, к тем, кого оберегаешь. Он находит этот жест уместным в сложившейся ситуации, в том, какие функции должен исполнять.

Отходит до предполагаемого толчка в грудь или изъятия регулятора, действуя плавно, чтобы не спровоцировать встревоженную нервную систему.

- Я принесу аптечку.

Необходима обработка ссадин. И Ричард занимается ей быстро, так, как было свойственно до этого. Быстро, но аккуратно, обходительно, педантично. Не пропуская ничего, придерживая чужие руки так, что их нельзя вырвать, но и повредить человеку никак не выйдет, если тот сам не начнёт очень яростно вырываться. В этот раз действовать приходится даже быстрее. Чтобы чай не остыл, чтобы за эмпатические, склонные к эмпатическим, вольности его не отправили прямо сейчас за дверь. Даже раньше, чем придёт замена. Он останется до тех пор, пока потребность есть. Потом уйдёт, вернётся в Киберлайф на деактивацию. Без разговоров и споров. Потому что так хочет его человек.

[sign][/sign][lz]<center><b><a href="ссылка" class="link3";>Ричард [RK900]</a></b> ^~<br>I tried hard, <a href="https://unirole.rusff.me/profile.php?id=1779" class="link4"><b>you</b></a> know I cared.<center>[/lz][icon]https://i.imgur.com/g5V7EEl.png[/icon]

В системе не должно быть сбоев от такой простой фразы со стороны человека. Но та переламывает его, с хрустом, таким, будто наступили на хребет. Или будто тонкие тириумные труби начали топтать, а те только и издают жалобный треск под подошвой. Такой настойчивый, будто вовсе не одна фраза всего лишь прозвучала, а была целая серия выстрелов, пробивших упрочнённый корпус. Ему бы ничего от этого не было. Критические повреждения от пуль редкое явление для андроида, если только не прострелить голову или тириумный насос, но не каждый мог так прицелиться.

У него должна быть идеально работающая программа. Но диод моргает несколько раз, быстро сменяясь на жёлтый и тут же загораясь спокойным голубым, крутясь уже куда как медленней, словно при обработке поступившей информации.

- Никуда не уйду.

Обещает. Поперёк своей системы говорит, хотя та выдаёт в ответ ошибку о том, что он не может быть уверенным. Вероятности различны, ситуации могут быть разными. Прямо сейчас анализ выдаёт ему множество вариантов. От того, что человек просто передумает завтра утром и захочет его доломать до того, что решит просто сдать обратно. Позвонит покупателю, своему отцу, расскажет, что техника не устроила и ту надо бы срочно поменять. И от него ничего не останется тут. Он уйдёт. Потому что так будет необходимо, потому что на то будет приказ.

Ричард не в состоянии ничего обещать. Но почему-то обещает. Машина не способна быть в чём-то уверена, вообще не способна ни к какой лишней работе, кроме как с связанной с функционалом. Он гибко перестраивается, маркируя своё поведение как работу заботливого опекуна. Потому что нельзя говорить ребёнку, в каком бы тот не был возрасте, что можешь в любой момент оказаться не тут. Потому что подросток может и сам этого захотеть. Как хотел всё время до этого.

Но это всё неважно. Он смещает все эти уведомления, убирает их прочь. Гладит мельком Гэвина по голове, слегка трепля тому волосы, и идёт убирать медикаменты. Ему ещё было надо заняться мелкими домашними делами. Убрать тот же тириум на полу в комнате, чтобы ничего не напоминало о произошедшем именно ему. Скорее всего все следы уже выхоли и испарились, но даже это всё – будет доступно ему. Вспоминать о своём отключении было… ни к чему.

***

За несколько дней ничего не меняется в их распорядке. Разве что ещё двадцать минут в день теперь RK уделяет тому, чтобы просто побыть поблизости со своим человеком. Налить тому чай, предложить тому что-то вкусное в перерывах между занятиями. В сети это обозначено как правильная мотивация и поощрение к труду. Он принимает такое заключение, но где-то глубоко под всеми кодами и этими выводами просто пытается радовать подростка.

Тому сложно пришлось в жизни и его новый жизненный этап был тяжёлым для возраста в пятнадцать лет. Его задача сберегать этого человека любой ценой, даже ценой своего функционирования, а тут необходима лишь увеличенная порция заботы. Более чёткой, более оформленной. Он поступает согласно протоколу полностью верно, корректирует свои функции в зависимости от потребности пользователя. Сейчас Риду нужна эта внимательность, нужны лёгкие улыбки, которые растягиваются на губах, воссозданные из имитации эмоций. Его личность очень спокойная и улыбаться действительно широко в его регламенте просто не предписано. Возможно, это было где-то в базах как возможный набор действий, определённый алгоритм, но это игнорировалось всей остальной программой.

Когда распорядок вдруг нарушается, то у него весь графический дисплей мигает красным, а диод загорается стойко-жёлтым.

Потому что время позднее, а Гэвина всё ещё нет дома. Тот был сложным подростком, зачастую готовым нарушать все возможные домашние устои и правила, но домой всегда приходил в одно и то же время. Гулял только в одно и то же время, и всегда брал с собой телефон. Исключительно с целью слушать музыку, исходя из анализирующих списков, но с сотовым можно было связаться с помощью своей внутренней связи.

Только тот остался дома. К тому же разряженный.

Девятисотый беспокоился. Всё пестрило ошибками, на контрастах мерцающего дисплея выдавало неверные результаты поиска решения, будто цеплялись какие-то не те документы, не те запросы просто создавались. Ему приходится действовать согласно экстренной ситуации. Отправиться на срочные поиски, потому как защита также была и от возможных попыток похищения. Всё же Рид был ребёнком достаточно богатых родителей, чтобы его могли похитить ради выкупа.

Он не позволит навредить подростку.

Только когда по итогу, с помощью карт и маркеров, воссоздания ситуаций, удаётся найти Гэвина, на том регистрируются многочисленные побои. Его шаг становится быстрее, взгляд цепляется за фигуру на скамейке парка. Анализ уже точно определил, что это его человек, но он продолжает производить его всё время до того момента, когда подходит и убеждается. Словно не доверял заключениям системы и ему требовалось доказательство ещё и зрительных модулей.

- Тише, не надо резких движений.

RK900 присаживает напротив скамейки на корточки, осматривает все ссадины заметные на чужом лице. Смотрит в глаза. Зрачки разного размера. Слишком много информации. Он считывает её настолько быстро и настолько ускоряет процесс своей работы до максимума, что все системы охлаждения включаются разом, делая его дыхание тяжёлым словно.

- Не вставай.

Кладёт руку на плечо настойчиво, не давая подняться. Выпрямляется сам, и, недолго думая, прочертив себе на карте маршрут до необходимой точки – больницы, - берёт Рида на руки. Для него тот словно ничего не весит. Датчики спокойно регистрируют расчётный вес, но это недостаточно сильная нагрузка для его модели, чтобы перенос стал затруднительным. Он просто обходит людные места, зная, что подростку не хочется, чтобы его слабость видели. Даже и незнакомые люди. Потому он бережёт его от этого. Потому, несмотря на время, отображённое в углу интерфейса, как расчётное, меняет траекторию движения в угоду того, чтобы пройти незаметно. И добраться до отделения скорой тоже почти украдкой. Возможно, ему бы нашли применение в полиции. Но этого андроиду знать не дано. И нет необходимости. У машины есть только приказы и нет никакого интереса.

Врачи спрашивают пострадавшего о том, как всё произошло. Собираются передать дело полиции, очевидно. И Ричард слушает. Впитывает, записывает, просто стоя рядом с человеком. Его рука касается ладони Гэвина, но не сжимает. Чтобы не отталкивал, но чувствовал, что кто-то рядом есть. Это необходимая психологическая мера. И если ради этого необходимо будет пожертвовать компонентами, заменяющими ему пальцы – пусть будет так. Это разумная жертва за правильно исполненную функцию.

Несмотря на полный контроль, скин с его пальцев всё же немного слезает. Расползается небольшой волной. Так удаётся ощущать чужое тепло, регистрировать сердцебиение лучше, даже толком и без прикосновения. Сенсоры сразу начинают работать активнее, считывая намного больше. Но это приходится укрывать за чужой кистью. Машина не должна так поступать. Всегда должна оставаться человечной во всём. Но его интересует только то, что важно для его владельца. В его регламенте нет ни единого слова о защите кого-то ещё. Только о том, что нельзя вредить. Нельзя брать оружие. Но его система всё ещё гибкая. И он прогибает её под необходимости. Смотрит обеспокоенно, хотя не может испытывать беспокойство. И всё же поиск в базах не даёт никакого другого слова для описания того, что у него происходит внутри от вида пострадавшего Рида.

Когда тому дают наркоз, чтобы наложить швы на руке и просто снять общий стресс, он кивает молча просто. Как послушная машина. Говорит только, что отойдёт ненадолго, чтобы найти вещи подростка. Ему отдают разрешение, хотя то, на самом деле, не нужно. RK ушёл бы в любом случае. И не за вещами, а чтобы найти тех, кто это сделал.

И он находит. Не причиняет никакого вреда, кроме как доставляя моральное унижение тем фактом, что сильнее. Что может за шкирку почти притащить одного за другим в участок, что может продемонстрировать запись разговора врача с Гэвином. Полицейские копируют себе запись и отпускают его, а подозреваемых, точнее, обвиняемых закрывают уже у себя в камерах.

Он уходит с чувством выполненного долга.

Его миссия выполнена успешна, только ошибок во всей системе стало в трое больше, потому что не должен был этим заниматься. Должен был сберечь заранее, да, защитить. Должен был после доставить в больницу и оттуда – домой, но вот всё остальное произошедшее не входило не в одно правило. Он словно нарушил их, хотя закрывал необходимостью для всех андроидов обеспечивать безопасность человеческого сообщества. Всего в целом, не только своих владельцев.

Система всё ещё выдаёт ворох ошибок, пока он добирается до больницы снова. Рид ещё спит и его удаётся доставить домой легко, на этот раз сокращая путь через людные места тоже. На них оборачиваются, но диод андроида горит голубым и его никто не останавливает. Потому что машина стабильна и потому что у него в руках медицинская карта из больницы и пакет из аптеки при отделении скорой.

Он укладывает подростка на его кровать, предварительно переодев. Прибирается в комнате по мелочи сверх необходимого, потому что уже убирался в ней днём. Но система продолжает сбоит, он продолжает будто бы нервно повторять те действия, что уже делал либо в течение дня, либо вовсе в течение последнего часа.

Полностью наладить свою работу удаётся только к моменту пробуждения человека. Врач сказал, что тому необходимо чаще пить сладкий чай, и потому Ричард делает этот сладкий чай, приносит к постели, протягивая молча Гэвину. На том множество ссадин. И будь у андроида живое сердце, то сокращалось бы от боли. Ему программой предписано заботиться об подростке. Ценить его и беречь, защищать. И он справился. Оказался не в том месте, недостаточно хорошо рассчитал и проанализировал. Не среагировал вовремя. Всего этого могло просто не быть.

Это его вина.

- Не так резко. Как ты себя чувствуешь?

Вопрос рядовой, готовый регистрировать ответ во всех возможных подробностях для того, чтобы на его основе сформулировать запрос в сеть и в базу, дабы сразу скорректировать своё поведение. Диод прокручивается несколько раз, моргает неуверенно, но всё ещё горит голубым. Он стабилен. Просто много анализирует чужое состояние. А ещё отправляет на электронную почту школы письмо с электронным больничным, что был получен в скорой. Гэвину стоило отлежаться. Если потом тот решит, что не пришедший вовремя андроид должен оказаться на свалке, то так тому и быть.

Хотя от воспоминаний об отключении всё до сих пор рябит ошибками.

И будто пахнет страхом.

Но ему не может быть страшно. Не может быть боязно за человека. И больно за него – тоже. Потому что он машина. Не больше, не меньше.

[sign][/sign][lz]<center><b><a href="ссылка" class="link3";>Ричард [RK900]</a></b> ^~<br>I tried hard, <a href="https://unirole.rusff.me/profile.php?id=1779" class="link4"><b>you</b></a> know I cared.<center>[/lz][icon]https://i.imgur.com/g5V7EEl.png[/icon]

Ему приходится препятствовать тому, чтобы Гэвин встал до конца. Это не прописано в программе, но он всё же кладёт мягко руки на чужие плечи, чтобы продемонстрировать необходимость остаться на месте. Забирает чашку с чаем, ставя ту на тумбочку рядом, и давит снова. Осторожно, стараясь измерить своё давление настолько точно, чтобы то не причиняло никакой боли пострадавшим частям тела. Он помнил каждый пострадавший уголок. Каждую ссадину, что открылась ему во время того, как работал врач. Не мог забыть в силу конструкции. Прокручивал видеозапись себе, чтобы быть ещё точнее. Чтобы даже пальцами синяков не касаться. И укладывает обратно. Не накрывает одеялом, потому что не знает, необходимо ли это человеку для комфортного ощущения. Индикаторы на пальцах регистрируют нормальную температуру, когда с тех чуть сползает скин, чтобы ощущение было чётче, ровно на датчики.

- У тебя больничный.

Отвечает спокойно на все слова сразу, на все возможные вопросы. Он всегда краток и ёмок, но сегодня ещё отмечает, что на любой шум человек морщится. Распознаёт в этом боль. Предполагает, что это головная, от сотрясения.

- Я принесу лекарства. Не вставай.

Двигается RK быстрее, чем обычно и заметно тише. Чтобы не нарушать режима подростка, чтобы тому было проще переносить произошедшее. Система то и дело мерцает ошибками, когда отмечаются те или иные последствия той «драки», хотя дракой это было назвать трудно. Избиением скорее. Потому что не уберёг. И это важно. Словно сверх программы важно.

Он мог бы ощущать себя виноватым, если бы чувства действительно были доступны простой технике. И ему даже кажется, будто набор ошибок и битых ссылок в запросах – и есть это чувство вины. Что-то похожее. И только подобная ассоциация регистрируется базой.

Новую ошибку в связи с этим заключением он уже даже не замечает, просто сметая, потому как у него есть более приоритетные задачи. Ему необходимо позаботиться о Гэвине. Для этого приходится сперва принести завтрак, прямо к кровати, хотя по регламенту и следовало завтракать только на кухне и за столом. Он его нарушает, потому что подростку будет просто трудно пока ещё добраться до кухни безвредно. Врач предупредил, что какое-то время может быть сильная тошнота и головокружение, поэтому не рекомендуется много двигаться. Стараться лежать и дать немного прийти в себя.

Отвечать на то, где родители его подопечного было затруднительно. Необходимо было произнести лишь чёткую, известную фразу, что назвал ему ещё покупатель. Но глядя на спящее лицо Рида это было… затруднительно. Будто коды сбоили и слова путались. Хотя прозвучали ровно и так, как должны. Пусто. Без эмоционально. Он и есть его опекун.

- Тебе нужно выздороветь, а потом уже пойдёшь в школу.

Его диод изредка мигает просто, но жёлтым так и не загорается. Это будет трудное время. Потому что андроид не может ничего чувствовать, не может беспокоиться. Не в состоянии. Его программа на это просто не рассчитана, на саму возможность что-то испытывать. Как любая техника ничего не чувствует, так и он не должен. Но у него посреди тириумных трубок – чувство вины и беспокойство. Такие, что часть тириума, что течёт внутри, хочется выплюнуть куда-нибудь в раковину вместе с ненужным кашлем, потому что и лёгких, в которые могло что-то попасть, забив дыхательные пути, у него нет.

***

RK900 не отходит почти от Гэвина. Находится рядом почти постоянно, когда может. Отлучается только для того, чтобы делать дела по дому. Прибираться привычно, готовить, ходить в магазин. Он покупает также и дополнительные лекарства, потому что замечает, что и ссадины обрабатывать становится нечем, а с учётом поведения подростка приходилось использовать все эти средства часто.

Чужие драки должны были бы вызывать в нём, как и в педагоге тоже, чёткую линию поведения с разъяснениями, что так нельзя и почему. Возможно, стоило предусмотреть даже и систему наказаний за непослушание, потому что детей нельзя баловать. Но Ричард делает вывод, что конкретно этот человек просто нуждается в большем внимании. Тогда он не будет нарушать никаких правил. Когда эти правила перестанут мешать ему самому.

Такое описывалось в психологии, как личность в запертой комнате. При полном отсутствии этой условной комнаты, разумеется.

Он слишком часто отрицает выводы своей системы и программы, вынося свои, и то, что гибкость эмуляции позволяет ему это делать, в какой-то момент окажется чем-то недостаточным. И ошибок станет намного больше. Тех уже как-то до странного много, и вечерний разбор, анализ, при уходе в спящий режим, не помогает избавиться от всех. Какие-то больше просто не исчезают и их приходится отключить. Возможно, ему нужна диагностика в Киберлайф. Но до тех пор, пока владелец не отправляет его в компанию – всё нормально. Человек заметит, если в машине будут сбои.

И неважно, что от мысли, что его могут сдать, как сломанную вещь, странно сбоит вся система, идёт артефактной рябью перед глазами.

Неполадки в оптическом модуле, разберётся в свободное время.

- Хочешь чего-нибудь?

Спрашивает, заглядывая в комнату к Риду. В той царил порядок, он убился тут ещё с утра, когда человек завтракал. Так было проще. Находиться рядом. Так у него выходило и оказываться в своём функциональном графике, будучи при деле, и вроде как быть достаточно близко, чтобы помочь если что. И чтобы это не выглядело так, будто это намеренный выбор очерёдности уборки.

- Я вижу, что тебе скучно.

Заниматься уроками пока не стоило. Он общался днём с врачом по телефону, и тот дал рекомендации касательно следующей недели. Что стоит постепенно начать наращивать работу, чтобы постепенно возвращать привычную нагрузку. Но пока, пока стоило ограничиваться минимальным.

Например, чтением вслух.

В его системе была прописана и возможность красивого чтения с выражением, и все книги, какие только были напечатаны человечеством, были в открытом доступе электронных библиотек, по факту бумажная ему была не нужна. Он мог просто озвучивать текст, напрямую поступающий к нему в базу. Мог даже менять голоса, чтобы это звучало убедительнее. Но не делает ничего из этого. Берёт бумажную книгу, ту, которую выбирает сам Гэвин, и просто читает строки вслух. Так, как говорил обычно, не используя свою личность каким-то иным способом.

Возможно, это можно было бы назвать нежеланием казаться кем-то ещё. Только желаний у него не было, и это просто подходящий синоним, который мог бы стать понятным человеку, если бы тот вдруг решил у него спросить.

Но никто не спрашивает.

Потому, когда RK читает, он не регистрирует, как начинает порой выполнять непозволительные действия. Как даёт иной раз подростку лечь к нему головой на колени, как зарывается в непослушные волосы пальцами, перебирая короткие пряди. Массируя кожу головы, иногда используя и искусственные ногти, чтобы создать контраст движения. С жёсткого на мягкое. Так, кажется, производится правильный массаж головы. По крайней мере это движение фиксируется верно, но автономно.

Будто он хочет так делать. Сам по себе. Оттого и не отмечает происходящее должным образом.

- Может быть, ты хочешь чем-нибудь заняться? В меру разумного, большие нагрузки тебе всё ещё запрещены.

Система регистрирует чужую реакцию. Впитывает её в себя. И записывает, как относительно положительную. Последнее время таких стало больше, намного больше, что позволяет Ричарду постепенно склоняться к заключению, что он тут пока ещё нужен. Что завтра или через день его не решат отправить обратно, что не сломают, потому что всё ещё не нравится.

Андроид не может обманываться. Потому что распознаёт ложь, а ещё потому, что для этого необходимы чувства. Эмпатия. У него этого нет. И он регистрирует заключения о том, что это временное явление. Задача только постоянно обновляется. Иной раз с ошибками даже, но обновляется послушно, позволяя оставаться в цикле своих действий. Он смог бы выполнять их даже частично функционирующим, с малым запасом тириума и повреждёнными биокомпонентами.

Ему почти не хотелось оказаться ненужным. Он полезная машина. Правильно работающая машина. И может быть кем угодно. Только иной раз глядя в хмуро сведённые юношеские брови его система запинается, выдаёт ошибку.

Всё ещё не то, чего человеку бы хотелось. Всё ещё не то.

- Я могу позвонить твоим родителям.

Вероятная реакция рассчитывается сразу же: слишком низок шанс, что кто-то из них приедет к сыну. И у RK это… ассоциируется с болью. Только единственный ответ появляется на дисплее. И никакого термина, кроме как «боль» не появляется. Неясно только, анализ считывает ту с Гэвина или же с внутренних ошибок.

- Они могли бы поддержать тебя.

В его возможностях немного соврать. Убедить. У него очень богатая система взаимодействия, которая даже по телефону даст возможность вынудить пообщаться этих людей с сыном. Ради него. Не захотят ради него, так можно дать понять, что им самим это необходимо. Ему известно, что для себя люди чаще готовы сделать что-то хорошее, чем для кого-то ещё. Кто бы это не был.

Ричард смотрит на Рида и не может не видеть, что тому плохо не только физически. Умная система распознаёт всё, до мельчайшего сокращения мимических мышц, до самых незаметных, казалось бы, жестов, до дрожи пальцев, едва заметной, и ресниц. Только и эти заключения ему будто не нужны. Он всё видит и так.

Хотя не должен был бы. Не мог. Но вдруг, почему-то – видел.

- Или, если хочешь, можно принять ванну. С пеной. Поможет тебе расслабиться.

Усмешка звучит у него ровнее всех остальных звуков. Её имитация удаётся ему лучше многих прочих, поэтому не составляет труда воспроизвести знакомый звук, списанный как с подростка. Это должно было их немного сближать. Хоть как-то. Даже несмотря на то, что машина оставалась машиной. Всё ещё не достаточно хорошей, чтобы нравиться. И в связи с откуда-то берущимися этими размышлениями, возможно, что и не совсем корректной.

Стоит позвонить всё же родителям Гэвина. Может быть так его человеку будет всё же немного, но легче. Этого бы… хотелось.

- Могу тебе почитать, пока ты будет отмокать. Совмещение приятного с полезным благотворно скажется и на твоей успеваемости тоже.

Просто говорить не предлагает. Знает, что, наверняка, подросток не захочет с ним долго разговаривать. Все вопросы о том, как прошёл день или как дела в школе Рид игнорировал. Но Ричард продолжал спрашивать. Спросит и сегодня. Что-то другое. Что снилось. О чём мечтает. Кем хочет стать. И хотя эти ответы частично были ему известны – всё равно спросит. Пусть расскажет сам. Если захочет. Если вообще согласиться.

А не отправит андроида молча заниматься домашними делами. Те, в целом, ещё остались. Это будет верный приказ.

[sign][/sign][lz]<center><b><a href="ссылка" class="link3";>Ричард [RK900]</a></b> ^~<br>I tried hard, <a href="https://unirole.rusff.me/profile.php?id=1779" class="link4"><b>you</b></a> know I cared.<center>[/lz][icon]https://i.imgur.com/g5V7EEl.png[/icon]