Капитан Айзен в бытность свою капитаном любил изображать заботливого учителя и время от времени приглашал на беседы за вечерним чаем. Гостями становились, как правило, сочувствующие и поклонники. В комнате капитана бывал и сам Ичимару. Им было чем заняться вдвоем, наедине от любопытных глаз. Обсудить дела отряда, вскользь поинтересоваться, не нажил ли Гин за день проблем ещё больше, чем у него было, и заодно прочитать коротенькую проповедь. Потренироваться, так сказать, отработать материал перед широкими массами, на своём лейтенанте. Чтобы другим более складно врать, не иначе.
Так вот, сегодня капитан сказал, что баланс нужно сохранить, в первую очередь, в себе, и уже затем направлять взор вовне. Речь, очевидно, шла о политике Общества Душ. Гин слушал внимательно, всеми силами изображая прилежного ученика, а сам между делом размышлял, из какой позиции удобнее будет нанести удар, так, чтобы это вышло максимально незаметно. В спину не получится: хоть и защищена она лишь тонким слоем ткани, а подобраться с тыла не выйдет - это именно то, чего капитан ждёт. Он собран и готов, чуть напряжён, но это легко списать на обычную усталость. Любит капитан загружать себя работой, спасу нет, дай только помочь всем обездоленным и несчастным. Мягкий голос с обертонами успокаивал и обещал спасение заблудшим душам. И за ним шли. Некоторые - много лет, отдавая всю душу во служение.
Бедная Хинамори, знает ли она, что ждёт её в конце этого пути?

Словно явившись материальным воплощением мысли, она проскользнула мимо, неловко улыбнувшись, наскоро извинилась перед Гином за нерасторопность, проглотив половину слогов, и упорхнула в клетку - капитанскую комнату, то бишь, не забыв аккуратно закрыть за собой дверь. Ичимару скрыл ломаную улыбку рукавом хаори и двинулся неторопливым шагом туда, где пышной листвой зеленел прилесок. Ну что за чудесное создание. Даже жаль будет от неё избавляться. Улыбка, искреннее восхищение во взгляде, звонкий голос, обещающий исполнить все распоряжения капитана - готовый образ для театральной постановки. Была бы жизнь другой и он другим, как знать, быть может, на месте лейтенанта Хинамори сейчас до сих пор оставался бы лейтенант Ичимару.
Не думай о том, что уже было, эхом пронеслось в мыслях, думай лучше о том, чему предстоит свершиться. Голос звучал так явно, что заставил непроизвольно обернуться. Остановившись, Гин вслушался в окружающие звуки. Он один, никто не увидит, можно открыть глаза и посмотреть, но привычка доверять слуху и обонянию так накрепко въелась под кожу, что уж и не выгонишь.
Кстати, об ужах. Что-то приближалось с восточной стороны, быстро и неумолимо, словно ветер или сама судьба. Ичимару сложил руки на груди и улыбнулся так, словно наконец-то придумал удар, который раз и навсегда покончит с капитаном.
- Зараки-кун, ты ли это? Или мне слышится ветер? Мог бы и поздороваться, я же никуда не прячусь...

[indent] Зараки Ичимару, конечно же, забавляет, но не более того - слишком большой ошибкой было бы считать его равным, кем-то более приближённым чем, скажем, Изуру, его смешной лейтенант. Казалось бы, ближе человека, чем лейтенант у капитана быть не может, верно? Гин тонко тянет улыбку, прикусив клыком нижнюю губу. Смешной, но на самом-то деле такой грустный он, его Изуру. Плакать хочется. Бывает, посмотришь раз - видишь отчаянную решимость в светлых глазах (одном, мысленно поправляется Ичимару. Насвистывает, отходя на шаг-другой назад, освобождая жизненное пространство для Зараки - не зашибёт, но так всё же удобнее разговаривать), а, бывает, моргнёшь, поднимешь взгляд - и перед тобой мальчик из Академии, весь трясётся, как опавший листик сакуры. Боится сделать "не то", сказать "не так", дать ответ "не по форме". Его истинный,  выставленный напоказ всему Готей-13 кошмар - жить не по правилам, его капитан - и сам есть сущий кошмар, смертельный яд, пущенный по венам (Изуру знает, что это такое - просыпаться посреди ночи и натыкаться на ехидную улыбку своего капитана), его подчинённые то боятся, то открыто обсуждают его.
[indent] Гин не забывает исправно снабжать Изуру свежими сплетнями, укоризненно приговаривая "Ну же, лейтенант! Неужели ты оставишь это просто так? Спустишь с рук? Сделай с этим что-нибудь - или, стой, я сделаю это за тебя".
[indent] Кира в ответ смешно таращит глаза, скорбно поджимает губы. В выдержке ему не откажешь. Офицеры третьего отряда это тоже признают, а вот Ичимару всегда это знал. Сильный он малец, посильнее многих будет. Всё-таки хорошо, что он под боком, тут, рядышком, а не где-то ещё.
[indent] Находить в людях забавное - любимое хобби Ичимару.
[indent] Зараки груб, но не фамильярен. Он простой, незамысловатый, как хокку начинающего поэта, безусловно, интересный, но - Гин то приближается, то отступает от мощной фигуры Кенпачи, мягко перекатывается с носка на пятку, держит руки сведёнными за спиной. Чуть пригнувшись, смотрит снизу-вверх. Елейно улыбается. Страшный-страшный, сильный-сильный Кенпачи. Встретишь такого случайно - заикой сделаешься.
[indent] - А вот и лейтенант Кусаджиши. Рад видеть, рад видеть. - Протягивает худую ладонь, треплет дружественно по макушке ярко-розовых волос (подозрительно знакомый цвет, хм), убирает снова за спину. Всё внимание Кенпачи. - Ну надо же. Идут года, столетия одно за другим сменяют друг друга, вспыхивают и затихают войны, а вы всё вместе.
[indent] А и правда. Чего я хотел?
[indent] - До меня дошёл слух, что имуществу одного из отрядов пришлось отправиться на свалку. Чья работа? Хотел бы спасибо сказать доброму человеку - давно говорил главнокомандующему, что пора менять, а старое на свалку, но разве же он меня слушал? В хозяйственную часть тоже жаловался, а они - ни в какую. Ну не гадство ли, а, капитан Кенпачи?
[indent] Тебе стало скучно, Кенпачи?
[indent] Духовная аура Зараки за километр ощущается - густая, давящая, не каждый выдержит. Кажется что поведёшь носом - и почувствуешь запах пота и крови.