Если бы вот прямо сейчас Роше спросили, когда он так же быстро одевался, он не вспомнил бы. То есть, наверняка случаи были, но, во-первых, в его голове все еще позвякивало с похмелья, а во-вторых, пыхтящий за спиной от злости Йорвет никак не способствовал адекватным размышлениям. Вернон все делал, скорее, рефлекторно, чем всерьез осознавая причины и последовательность своих действий. Наверное, это и к лучшему, иначе полуголый Йорвет за его спиной волновал бы его куда больше, чем сейчас. А так темерец пропускает его слова мимо ушей, хотя и стремится выполнить сказанное эльфом "напутствие".
Даже похмелье и возникшая на фоне всей этой ситуации нервозность не позволяют Роше просто выскочить из палатки Йорвета: сперва он осторожно сдвигает полог и, только убедившись, что снаружи никого, покидает злосчастный шатер в белых лилиях на выцветшем синем. Пробираться по эльфской территории приходится аккуратно, прислушиваясь к звучащей в соседних проходах Старшей речи и шуршанию внутри палаток. К счастью, пусть в лагере утро начиналось очень рано, далеко не все эльфы уже поднялись, чтобы стать свидетелями того, как гребанный Вернон Роше шароебится на их половине.
Оно и к лучшему. Йорвет меня потом с потрохами же сожрет, если кто узнает. Почему в этот момент Роше больше волновали мысли именно лидера скоя'таэлей, а не тех же подчиненных, сложно сказать. Возможно, с похмелья мутило.
Пройдя до условной границы территории темерцев, Вернон наконец выдохнул и пошел свободно в сторону отхожего места. По пути обратно зашел под небольшой навес, служивший умывальней: там стояла большая бочка с чистой водой из ручья рядом с лагерем, таз, несколько черпаков и пара ведер. Здесь, конечно, никто не мылся в привычном смысле слова, но освежиться с утра или прополоскать одну-две рубахи или портки – самое оно. Взяв ковш, Роше сперва просто умылся, а затем, набрав ведро воды, вернулся к нужнику, чтобы почистить зубы. Приятного, конечно, было мало, но одно дело просто лить воду в умывальной, а другое – сплевывать на дощатый пол зубной раствор. Солдатне за это первое время в лагере прилетало еще как – сейчас уже взяли привычку не гадить, где не велено. Скоя'таэлей вот учить не пришлось, потому что умывались они, конечно же, отдельно от вонючих дхойне.
Закончив полоскать рот, Роше подхватывает ведро и опрокидывает ледяную воду себе на голову. Дрожь пробирает до костей, но похмелье испаряется, словно и не было, и темерец блаженно выдыхает. Вроде, теперь и жить можно, особенно, если не думать о том, что произошло буквально полчаса назад.
Вернув ведро в умывальню, он решает поспешить к себе: все-таки в середине весны все еще было достаточно прохладно, чтобы подхватить воспаление легких, особенно, когда ты почти по пояс мокрый.
- Эй, Роше! — окликает неожиданно сзади знакомый краснолюдский бас. — Ты как, полосатый?
- Твоими молитвами, Таркин, — усмехается Вернон. Вот уж кого он не думал встретить так рано. Краснолюды ранними пташками в их лагере не были, впрочем, видимо, Эрсо встал в такую рань не просто так.
- Выпили мы вчера знатно, конечно. Мы-то ладно, а твои ребята до сих пор у костра дрыхнут. Мы их там стеганками укрыли, но... — Таркин красноречиво глянул на Вернона, мол, "сам тут разберешься, не маленький".
- Вот как... — отлично, у него появилось занятие на ближайший час. Выписывать пиздюли подчиненным с утра пораньше — самое оно, чтобы забыть о... досадной оплошности с йорветовой палаткой.
- Рад, что с тобой все хорошо, а то те, кто перепил и не уснул, где сидел, обычно только больше проблем огребают. Как-то выпивали мы с молодняком, давно это было, так двое так ухайдокались, что проснулись полуголые под боком у эльфов, — Вернон едва сдержался, чтобы не поперхнуться, и внимательно посмотрел на краснолюда, пока тот, словно не заметив перемену в лице темерца, продолжал: — Крику тогда было на пол-лагеря. Орали-то, конечно, не мои недоумки.
Он громогласно засмеялся, и Роше заставил себя беззвучно посмеяться в ответ.
Да быть не может. Откуда ему знать... А вдруг ночью видел? Или...
- Ладно, ты иди, погрейся, — Эрсо от души похлопал его по пояснице, — я тебя видать с умывальни перехватил, еще подхватишь чего. Бывай, Роше.
Вернону бы порадоваться заботе, проявленной не кем-то, а одним из лейтенантов Йорвета (ведь добрые отношения хотя бы с частью скоя'таэлей для него были важны, прежде всего, с практической точки зрения), однако ушедшие было мысли о совместном пробуждении с его персональной одноглазой болью снова полезли в голову.
Мог ли он видеть меня у палатки? Да нет, я не мог так долго добираться, чтоб краснолюды отправились на боковую... Или Эрсо решил просто проследить за мной? Зачем? Из сердобольства? Или чтобы заиметь на меня что-то? А что если он просто случайно вспомнил эту историю? Просто потому что сейчас случайно проснуться какому-нибудь темерцу с эльфом — крику столько же будет? Хотя, сука, какое-то слишком подозрительное совпадение...
Снедаемый паранойей, Роше добрался до своего шатра. Внутри все осталось ровно так, как и было прежде, чем он отправился восстанавливать свои расшатанные небезызвестным остроухим мудаком нервы. Вот уж восстановил так восстановил.
Усевшись на скамью у заваленного картами и шифровками стола, Вернон устало уперся локтями в колени и спрятал в лицо в ладонях. Только сейчас произошедшее в палатке Йорвета начало доходить до него во всех красках.
Он. Проснулся. В одной. Постели. С Йорветом.
Да что проснулся — он едва его не трахнул! Только рефлексы спасли йорветову задницу, что, правда, нельзя было сказать о гордости, но как раз она, очевидно, спасла самого Роше от перспективы оказаться убитым. Вряд ли Йорвету удалось бы так просто избавиться от его обнаженного тела, к счастью, сам эльф предпочел не проверять, как сможет с этим справиться. Или просто оказался слишком сильно шокирован произошедшим, чтобы это сделать.
Наладить с Йорветом отношения хотел... Ага, теперь-то просто охуительно выйдет их наладить. Это же надо было, сука, умудриться.
Проведя ладонью по лицу, Вернон выпрямился и потянулся к лежащему на столе кисету с табаком и трубке. Так просто произошедшее не стереть, конечно, но хоть отвлечься да мысли в порядок привести четверть часа с трубочкой обычно помогали. Обычно курил он не в палатке, но тут на улицу выбираться было не с руки: внутри было хоть и зябко, но заметно теплее. Кроме того можно было зажечь маленькую жаровню, которую Роше использовал днем (во избежание возгорания) в холодное время года для отопления. Все-таки в общих шатрах было теплее, благодаря толпе, да и палатку свою Роше обычно ставил дальше от костра.
Закурив, темерец поднялся и подошел к вещмешку, где хранил чистое белье, достал полотенце и, тщательно обтершись, переоделся в сухое. После зажег жаровню. Правильнее было бы, правда, все сделать до того, как закурить, но он и так справился.
Воздух рядом с ним быстро нагрелся, и тело Вернона в сухости, тепле и под легким расслабляющим эффектом табака наконец смогло расслабиться. Но голова его все равно гудела от мыслей. От мыслей и... воспоминаний. У Роше была хорошая память, особенно, это касалось тактильных ощущений. В свое время вызимские трущобы он выучил по выступам и выбоинам в стенах домов: лет до шести ему приходилось часто убегать из борделя и прятаться в переулках от пьяных посетителей, а потом впотьмах добираться обратно. Это после Вернон начал оставаться, чтобы защищать работающих там проституток, но до того в поисках дороги домой успел приобрести привычку трогать, чтобы запомнить.
Вот и теперь пары беглых прикосновений к телу своего самого давнего противника хватило, чтобы в красках запомнить все ощущения. И самому себе Роше мог признаться: не будь Йорвет таким злоебучим говнюком и расистом, у них мог бы быть хороший... да что там — отличный секс. Во всяком случае, Вернон успел почувствовать это в реакции тела эльфа, до того как тот приставил нож к его глотке. В который уже за их встречи раз.
Может, у Йорвета такой фетиш? Хотя, что уж, у него точно фетиш на мертвых dh'oine.
Роше раздраженно вытряхнул прогоревший табак в ведерко, в котором сжигал особо секретные донесения. Следовало быть откровенным с самим собой: Йорвет его привлекал. Физически так точно и это не было сюрпризом для него, просто долг и их долгое противостояние не давало почвы для подобных фантазий. Ладно физически, но Йорвет и эмоций вызывал уйму, и с начала сотрудничества они стали весьма противоречивы. Роше успел заметить за собой сильную потребность в том, чтобы Йорвет вел себя с ним по-человечески. Можно было бы списать это на простое желание не отвлекаться от цели их союза на мелкие склоки, но...
Но нет ни единого шанса, что Йорвету когда-нибудь это будет интересно, Вернон. Признайся самому себе, что этот эльф — последний, чьего расположения ты мог бы добиться. Просто забудь и сосредоточься на цели, ради которой ты вообще терпишь его недовольную остроухую рожу и шикарную задницу в своем лагере. Темерия превыше всего.
- Да, — вслух тихо отвечает Роше самому себе, — Темерия превыше всего.
[Две недели спустя]
Роше никогда не отличался особенной выдержкой. Более того, для командира он порой был даже слишком эмоционален. Он умел рассуждать хладнокровно, однако если дело было для него слишком личным, Вернон мог быть крайне несдержан. Убийство Фольтеста, казнь его отряда Хенсельтом, спасение Анаис — Роше периодически совершенно не мог себя контролировать во время этих событий, и все-таки разум и дисциплина брали верх в нем всегда. И Йорвет тоже всегда был фактором, который регулярно выбивал темерца из колеи, он к этому успел привыкнуть за десять лет их противостояния.
Однако никогда, никогда с момента решения обратиться к Йорвету за помощью Роше не был так близок к тому, чтобы придушить этого проклятого эльфа.
Прошло две недели с того совместного пробуждения в палатке, и Вернон уже забыл бы об этом и жил себе счастливо дальше, притворившись, будто ничего не было, но...
Но.
Йорвет, и без того не отличавшийся вежливостью и банальной адекватностью в поведении с ним раньше, словно сорвался с цепи. Пусть он начал избегать темерца еще больше, чем прежде, и демонстративно игнорировать, даже находясь поблизости на территории лагеря, это Вернона не особо задевало. Однако при всяком общем сборе, которые были им необходимы для нормального функционирования лагеря, эльф буквально видел своей первоочередной задачей привести Роше в бешенство. Он и раньше доводил, конечно, но за те несколько встреч, что состоялись за эти две недели, Йорвет с такой отчаянной злостью встречал любые слова своего, на минуточку, соратника, что начинало доходить до абсурда. Складывалось ощущение, что никакого союза в помине нет, и они просто приходили поорать друг на друга (а пару раз Вернон совладать с собой не смог).
И вот очередное собрание. И вот Йорвет снова ведет себя, как мудозвон, каким когда-то был первый (и последний) адъютант Роше. И вот Вернон снова едва сдерживается, чтобы не врезать в зубы этому одноглазому говнюку, и своим солдатам даже никакого приказа не дает, потому что из-за Йорвета им просто нечего, блять, поручить. Он просто отпускает их жестом, безуспешно пытаясь собрать все свое хладнокровие.
- Йорвет. Я в последний раз прошу... — он не смотрит на Йорвета. Вернон знает, что стоит ему посмотреть в полное презрения лицо, и он сорвется.
- Нет.
Выродка ответ.
Роше сжимает пальцы в кулаки. Как же ему хочется избить Йорвета прямо здесь и прямо сейчас: его эльфам ничего не будет грозить, но лидеру скоя'таэлей надо показать, насколько похуй ему на нужды Роше. Они оба знают, что Йорвет просто выебывается. Вернон, в отличие от эльфа, пытается создать хотя бы видимость того, что у них тут дипломатия и уважение чужих интересов. Хотя нихера это не так — не со стороны Йорвета однозначно.
Роше никогда не отличался выдержкой. Однако в этот момент он ставил свой личный рекорд. Йорвету всего-то надо было завалить ебало и уйти наконец. Но тот не сделал ни того, ни другого.
Медленно подняв голову, Вернон смотрит в лицо Йорвета. В глазах темерца слепящая ярость, такая сильная, что он не может вспомнить, когда бы чувствовал нечто подобное. Его губы плотно сжаты, а дыхание тяжелое, словно он вот-вот начнет изрыгать драконье пламя. Но когда он открывает наконец рот, его голос тих и словно сжат в пружину арбалетного механизма — в любой момент выстрелит.
- К Торувьель, значит? А позволь спросить, Йорвет, какого хера ты здесь делаешь? Я не угрожал тебе, придя в Лок Муинне, не шантажировал. Ты пришел сюда, в мой лагерь, по своей воле. Ты привел свой отряд и позвал других скоя'таэлей по своему желанию — я не требовал от тебя этого. И ничего. Никогда. Не требовал. Я просил, Йорвет. Как союзника. Как равного. И никогда не ставил твоих подчиненных под неоправданный риск. Никогда не отправлял их туда, где их возможностей не хватило бы. Я никогда не унижал тебя, Йорвет, ни перед твоими подчиненными, ни перед своими. А твоим эльфам достался один-единственный нелестный отзыв, который даже толком и назвать таковым нельзя, только потому, что ты, блять, не считаешься со мной, хотя сам же согласился мне помогать. Мне нужна была твоя помощь, твоя и твоего отряда, и я знал, что это не будет легко, и я готов был уступать с самого начала, если ты вдруг не заметил, я делал это. Я не ждал, что ты внезапно начнешь уважать меня, нет, но союз подразумевает хотя бы условное принятие чужого авторитета наряду со своим, а ты переходишь всякие рамки, Йорвет, пытаясь втоптать меня в грязь. Если тебе так трудно со мной сотрудничать, если тебе настолько невыносима мысль, что какой-то там дхойне может работать с тобой бок о бок, то...
Вдруг остановившись, Роше прикрывает глаза и задерживает дыхания. Медленно выдыхает, — выстрела, очевидно, так и не случится, — прежде чем снова взглянуть на Йорвета и холодно произнести:
- Хотя нет. Решай сам, что с этим делать, я заебался предлагать тебе что-либо и слушать твои оскорбления в ответ.
Он не ждет ответа — разворачивается и уходит, направляясь сразу к себе в шатер. Хватит на него сегодня разговоров, эльфов, разговоров с эльфами и с гребанным Йорветом в частности.
Упав на лежанку, прямо как был, в доспехе, Вернон жмурится. Он думает, что, возможно, зря решил высказаться: Йорвет давно и четко дал понять, где он видел его мнение, так что толку от его слов было ноль. Впрочем, легче все-таки стало, хотя Роше предпочел бы избить эльфа для лучшего эффекта.
Или выебать. Выебать его было бы и то действеннее, чем говорить что-то. А хотя постойте, дхойне же не имеют права прикасаться к телу гордого Aen Seidhe.
Раздраженно простонав, Вернон поднялся, чтобы все-таки стащить с себя мундир и кольчугу и лечь нормально. Он слишком устал, чтобы еще и это мешало его отдыху.
Но сон сразу не идет, и последняя мысль Роше снова дает о себе знать. Вновь всплывает в памяти то злосчастное утро. У Йорвета явно какие-то фундаментальные проблемы с этим... хотя что с него взять с его ненавистью к человеческой расе. Явно случившееся задело, раз он теперь так отыгрывается на мне.
Вернон тихо хмыкает.
Осознание проблемы — путь к принятию. Только принимать его скотское отношение я все равно не намерен. Заебал.
Неосознанно потерев пальцы, Роше вспоминает ощущения под своими ладонями. Гладкую кожу в рубцах, ровное биение сердца, нуждающуюся в ласке горячую плоть.
А лучше бы я его.
[/float][float=right] [indent] 
[/float]
