В святом походе на Бездну всегда было жарко, почти как в пустыне: в подземелье или в авангарде крестового похода, в простой бандитской стычке, в драке в корчме или тайной операции по устранению правителя региона – эта война, новая война что он избрал как искупление, было столько похожего на его бывшие странствия. Последнее отличалось осложненными условиями, множеством убийц-ассасинов и обученной армией, против которой мало было поставить грубую силу. Помимо армии были ещё и люди, обычные европейцы, ещё не понимающие, что происходит вокруг, но пошедшие вслед крестоносцев с благих намерений. Впрочем, Рейнольд и не думал, что ждут от него этого – беспрекословной веры. Здесь Потомка интересовала лишь эффективность и выполнение приказов, от него ждали выносливости и того, что он, поддавшись привычной для него ярости, сможет держаться дольше других в строю.
Так и получилось. Парни, отправленные с ним, ложились один за другим, вскоре их осталось не семеро, а трое и песок вокруг окрасился багрянцем их крови…
«Здесь нет вашего Бога» - запеклось у него в голове, глядя на тела еще вчерашних рекрутов. Но смотря в глаза своих павших товарищей он видел черноту, из пустоты которой он узнавал знакомый зов.
Тьма совсем рядом. И он не был уверен что Потомок с наемниками сможет уничтожить то, что Предок привел в этот мир.

Виденье прошлого отпустило. Это был сон. Рейнольд, совсем недавно пришедший в себя после Иерусалима, ещё в середине января истративший множество внутренних ресурсов, он выжимал из себя едва ли половину того, на что раньше был легко способен. Скорость падала, маневренность не стояла и близко, а держаться было так же сложно, как в самом начале пути — тогда, когда он был ещё совсем зелен и лишь учился обращаться с мечом и своим телом. Сталь звенела о сталь, меч тяжелел в руках. Он не чувствовал привычного зова веры, сегодня ему не за что было сражаться кроме искупления и денег. Он превратился в обычного наемника, а был рыцарем веры прежде. Как низко он пал, но он был сломан еще до этого в походе на Святую Землю.
Где-то там, во множестве шагов отсюда, осталась Сарменти — единственная причина, по которой он до сих пор стоял на ногах, прикрываясь Знаменем. Они вновь расстались, не сказав друг другу и сотой части того, что должны были сказать, и ему хотелось вернуться. Вернуться и наконец-то признаться во всём, что так долго носил в себе. А всё, что потом — это глупости, он уже понял. Сейчас, когда чужой клинок едва не задел его горло, он понимал это лучше всего. Никогда нельзя было откладывать на завтра то, что можно было сделать сейчас.
Крики какого-то наемника, следом — возмущенной северянки не предвещали ничего хорошего. Фанатиков становилось больше и больше, очевидно, планам по обезглавливанию лидера культа не суждено было осуществиться сегодня, а может за этим шумом оно и лучше выйдет. Сколько же, интересно, Эмиссар Тьмы привёл с собой фанатиков? С низким рыком Рейнольд бросился вперед с мыслью не победить, но хотя бы выбраться отсюда живым. Не невредимым, нет, просто живым.

Очнулся он в тот день в госпитале, точнее в госпитальном подвале, на мешке каких-то тряпок, заменивших койку ему и ещё паре наемников. Они не были ему знакомы. Эти двое — все, кто выжил? Удивительно, что им повезло оказаться здесь, а не в том самом крыле страшной больницы, где Бигби сидел прикованный к крюкам на стене и выл по ночам. Вокруг толкались какие-то напуганные медички, с повязками в руках, смотреть на них не хотелось, хотелось подняться, однако было трудно. Выбитые кости болели, правая рука с трудом отзывалась на движения, отдаваясь только острой режущей болью. Сломал. В остальном тело, казалось, было цело.
— Нельзя вставать тебе, милый, — женщина, больше напоминавшая хозяйку борделя, заставила Рейнольда лечь обратно. — С внутренними кровотечениями шутки плохи. Так что лежи, дорогой, не рыпайся. И на руку старайся не опираться, иначе не срастётся.
Эта зима определенно была одной из самых богатых на травмы в его жизни. Застрять в Дарквуде, не зная ни об исходе операции, ни о жизни своих товарищей — худшее, что могло за неё произойти, считая и кровотечения, и кому, и сломанные конечности. Пришлось прождать целых полторы недели, чтобы выбраться из подвала на свет Божий.

Ему никто не рассказал, Рейнольд узнал сам: о провале операции, отступлении, в коем он не принимал участия и даже о том, что неделю назад его искал Дисмас и вытащил из развалин. Ему, значит, повезло. Об остальных отрядах, что в тот день отправил Наследник новостей не было, те словно в воду канули. Это уже много говорило – они не вернутся.
Он с трудом дошел до их лагеря с больницы. Было ужасно холодно, а ночевки в подвале еще больше подкосили его здоровье. Казалось, что он подхватил простуду: на пути к палаточному городку тело била лихорадка, сопли лились рекой, горло драл противный кашель. Снова с кровью, будто Рейнольд изодрал легкие перебитыми костями. Или подхватил в влажной темноте что-то пострашнее.
Предпочитал не задумываться об этом, списывая всё на обычную простуду.
Палаточный городок встречал ночной зимней вьюгой и жутким холодом. Без тёплой куртки, а в броне с рубахой на голое тело, было слишком уж неприятно, снег бил в лицо, и путь от выглядел как настоящая полоса препятствий хоть и был коротким. Проходя через торговую площадь, крестоносец заметил, что в доме что снимает Потомок до сих пор горят свечи, дымится печная труба. Стало интересно, не там ли сейчас его маленькая Сарменти, веселя высокого дворянина песнями и шутками, да и осталась ли она в городе вообще, ведь война в подземельях – не лучшее место для дворцового шута. Отчего-то он боялся, что девушка может не пожелать оставаться здесь и дальше: слишком опасно здесь было но уйдя отсюда она обречет Рейнольда на одиночество.
Перед отъездом Рейнольд дал другу Дисмасу чёткие указания: в случае его смерти следовало передать Сарменти всего две вещи — заранее написанное письмо и ключ от его сундука. Крестоносец справедливо считал, что после смерти ей не понадобится знать о его чувствах, преступлениях. Обо всём этом он лучше рассказал бы сам. Точно так же, как должен был сделать сейчас, следуя собственному обещанию.
«Если выберусь, расскажу ей всё,» — повторял он про себя, сквозь сугробы шагая к покосившемуся дому на самой окраине площади. Свет не горел, однако дорога к дому была вытоптана, будто и до него сюда кто-то приходил. — «Ну вот и выбрался».
Повезло, что ключ не потерялся вместе с подоспешником. Несколько раз провернув его в промерзшем замке, Рейнольд наконец пересек порог дома Потомка. Как лидер героев, которые вступили в это нелегкое задание, только у Ренольда и двух служек был ключ от дома Наследника. Но здесь также часто ошивались шут и весталка. Первая, потому что была прекрасным источником развлечения и культурного отдыха, вторая… была чем-то личным для Потомка.
Здесь было тепло, словно днём или утром топили, — даже засовы и крючки не отдавали холодом, когда он левой рукой накидывал их обратно. В прихожей, если бы он был внимательнее, можно было бы заметить небольшие женские сапоги и аккуратно расставленные на полках чашки да миски. Смотреть не хотелось, было темно и тяжело.
Только в гостинной комнате, увидев на огромном диване Сарменти, клубком свернувшуюся под пледом, он понял. Получила всё-таки письмо? Ждала его всё это время? Просто соскучилась за неделю и решила вернуться? Вопросов было куда больше ответов, будить её не хотелось. Аккуратно опустившись перед кроватью на колени, Рейнольд ограничился лишь коротким поцелуем в её тёплый лоб. Облокотился своим телом на диван, чувствуя, как обжигает ледяное лицо её дыхание. На улице было так холодно, что инеем покрылись даже ресницы на левом глазу и оттаявший снег походил на слёзы.
Лишь сейчас он осознал, как сильно скучал по ней.

[icon]http://s3.uploads.ru/t/LBQPl.jpg[/icon][nick]Crusader[/nick][status]Reynauld [/status][lz]A mighty sword-hand anchored by a holy purpose. A zealous warrior.[/lz][fan]darkest dungeon[/fan]