//PETER PARKER
И конечно же, это будет непросто.
Питер понимает это даже до того, как мистер Старк — никак не получается разделить образ этого человека от него самого — говорит это. Иначе ведь тот справился бы сам. Вопрос, почему Железный Человек, не позвал на помощь других так и не звучит. Паркер с удивлением оглядывается, рассматривая оживающую по хлопку голограммы лабораторию. Впрочем, странно было бы предполагать, что Тони Старк, сделав свою собственную цифровую копию, не предусмотрит возможности дать ей управление своей же лабораторией.
И все же это даже пугало отчасти.
И странным образом словно давало надежду. Читать
NIGHT AFTER NIGHT//
Некоторые люди панически реагируют даже на мягкие угрозы своей власти и силы. Квинн не хотел думать, что его попытка заставить этих двоих думать о задаче есть проявлением страха потерять монополию на внимание ситха. Квинну не нужны глупости и ошибки. Но собственные поражения он всегда принимал слишком близко к сердцу.
Капитан Квинн коротко смотрит на Навью — она продолжает улыбаться, это продолжает его раздражать, потому что он уже успел привыкнуть и полюбить эту улыбку, адресованную обычно в его сторону! — и говорит Пирсу:
— Ваши разведчики уже должны были быть высланы в эти точки интереса. Мне нужен полный отчет. А также данные про караваны доставки припасов генералов, в отчете сказано что вы смогли заметить генерала Фрелика а это уже большая удача для нашего задания на такой ранней стадии. Читать
uniROLE |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Я вернусь к тебе в пору цветения...
Два воспоминания о прошлых эпохах явились в Последний Приют и нашли то, что уже не чаяли обрести вновь.
Они нашли друг друга.Fëanaro x Nerdanel
[icon]http://i.piccy.info/i9/4a866f9caf715d82ee51e2fb844c7326/1554043911/48421/1310667/nerdanel_ph.png[/icon]
Отредактировано Nerdanel (2019-05-06 01:41:29)
Имладрис выступает из-за деревьев хрупкими башенками, вязью узоров, такиих эльфийских, таких привычных после деревенского быта Бри и окрестностей. Обманчиво-похожими на то, к чему привык король, выглядят стены и дорожки Последнего Приюта, ибо приют этот в самом деле - последний. Есть что-то жуткое, продирающее холодком вдоль хребта в том, как старались неведомые зодчие передать величие былых времен, знакомое властителю здешних мест только по рассказам. Время эльфов ушло. Время калаквенди в этой земле угасло, не начавшись.
Поселение кажется вымершим, такая здесь царит тишина и одиночество. Но дорожка, аккуратно вымощенная камнем, ведёт Феанаро всё дальше в глубь садов, и ему не нужен проводник. Он чувствует на себе взгляды - напряженные, встревоженные. Но наблюдатели не спешат показываться, а король не жаждет общения. О чем с ними говорить? На каком языке? Ему кажется, что даже с атани проще, чем с этими. Где-то там, в сердце главного покоя, он встретит местного владыку - того, кто сможет наконец-то рассказать ему хотя бы об одном его сыне. Больше ему ничего не нужно от приюта, названного последним.
На белом мраморе лестницы, к которой выбрасывает Феанаро последний извив капризной дорожки - она. Медь и гранит. Она сама, словно изваяния, которым она дарила жизнь своими искусными руками. Выверенные линии, строгие тени, совершенство форм и жестов. Плотные чопорные косы не спрячут от знающего мягкости локонов. Закрытое платье - ей тоже есть, о ком скорбеть? Она - конечно, не она. Можно перевести дыхание и пройти вперед, а не стоять замершим, как подросток, на границе сада. Вы, господин король, в каждой леди с волосами цвета огня готовы видеть свою потерянную жену, не так ли? Вам, господин король, радоваться бы, что это не она и ею быть не может никоим образом. Потому что в вашем случае, господин король, слово "потерянная" относится отнюдь не к Исходу, потому как вы, господин король, свою единственную любовь ухитрились просрать задолго до оного...
Разозлившись непонятно на что, Феанаро делает решительный шаг вперед. А она оборачивается на звук.
Она.
Серые эти глаза, вобравшие в себя всю нежность предрассветного неба. Как в первый раз. Он смотрит на неё, как в первый раз, и не знает, что делать. Теперь вспоминается слишком хорошо, как и когда он видел её в последний раз. Так много лет прошло. Недостаточно много. И вроде бы, неважно уже всё произошедшее, а вроде бы...
Он делает шаг вперед, потом еще один. Видит Эру, на это понадобилось больше мужества, чем на весь Исход.
Когда ранним утром в двери отведенных ей небольших покоев стучат, Нерданель стоит на балконе и смотрит на изломы ущелья, замкнувшего в объятьях благой дремлющий Имладрис. Она успела уже узнать: этот - один из немногих уголков спокойствия и мудрости прежних дней. Ей здесь, как и всем, спокойно, но все же - не до конца. С момента ее прибытия Владыки Элронда не было в обители - всего какая-то пара дней, а она уже тоскует в бездействии и незнании. Здесь бы набраться стойкости, но, кто знает, может, и ее запасы уже подходят к концу?
Потому на стук она оборачивается поспешно, с затаенным ожиданием чего-то важного. Предчувствие не обманывает ее: один из молодых придворных эльфов - не успела еще запомнить всех по именам, а надо бы - входит с поклоном, но выглядит встревоженным, если не сказать - переполошенным. Она отвечает ему любезностью, но глаза ее так и сверкают - ну же, говори.
- Госпожа, наши дозорные заметили воина у западного берега Бруинен. Мы полагаем...
Он запинается, а она по одному лишь его лицу понимает, что именно они полагают.
Потому что в его случае ошибиться невозможно.
- Он направляется сюда?
- По всей видимости.
Нерданель вздыхает, прикрыв глаза. Подумать только! Думалось ей, придется все известные и неизвестные земли обойти, по обрывкам нитей искать, а оказалось так просто, так скоро... Но почему именно сейчас она чувствует еще большую тяжесть на сердце?
- Могу я встретить его сама? Прошу.
- Мы уже отправили на границу за лордом Элрондом и... - в глазах молодого придворного мелькает напряжение. Не готовы вы, юные, к приходу ярчайшего пламени, слишком не готовы...
- Но ведь его возвращение займет какое-то время. Обещаю, с каким бы намерением он ни шел сюда, до возвращения Владыки Имладрис останется цел и невредим, - улыбается она, но на губах остается терпкий горьковатый привкус от такой улыбки.
Вправе ли она обещать подобное? Она и сама не уверена до конца.
Каков он сейчас, в этой жизни? Смогли ли его изменить тысячи лет в тесноте и просторе Чертогов? Каких слов ждать от него теперь: радости или упреков, сожаления или гордыни?
С кровавым сердцем нолдэ приводит себя в порядок - оправляет косы, оглаживает платье. Почти как в юности - на встречу с любимым, только не радостный трепет в груди, а ком в горле. Что сулит ей эта встреча? Как обернется?
Достает с груди медальон из прошлой жизни, оглаживает нежно пальцем. Все такой же - голубой ледяной диск, в который она когда-то поселила крошечную звезду о восьми концах, - чуть сияет и холодит кожу. Золото вьется по нему изящной лозой, мягкой волной ложится под пальцами. Почему стала доставать его так часто, ведь прятала и никогда прежде не отнимала от груди?
Может, срок ему пришел.
Мастерица прячет украшение под одежды и выходит на террасу, ведущую к парадной лестнице. Воздух обнимает ее, теплый, насыщенный запахом цветов и мокрых трав. Она оглаживает тонкую вязь перил, проходит медленно, отслеживая взглядом темную фигуру - то мелькает на тропе, то пропадает за густой свежей зеленью. Он? Или все же все они ошиблись, и кто-то сторонний пробрался в долину?
Но, наконец, пришлец выходит к ступеням из тени садов, и она понимает - никакой ошибки.
Память ее, лелеянная все это время, как никогда свежа и жестока - не дает обознаться.
Он.
Кровь бешено стучит в висках, заглушает даже утренний птичий напев.
Он такой же, каким уходил в тот темный час, - высокий, ясный, с горящим взором. В темных шелках, в сияющем венце. Величественный, каким был всегда, с рождения, - ни одному из здешних Перворожденных с ним не сравниться. Такой же. Будто не покидал Тириона, будто не разделяли их последнюю встречу тысячи солнечных лет. Будто не было ни страшных слов, ни обид, ни боли, ни смертей, пролегших между ними.
Но ведь были. И потому так сложно сейчас смотреть ему в глаза.
Нерданель все же поворачивается к нему, когда набирается духу и смелости, когда сжимает все нутро в кулак. Столько лет она думала о том, что скажет ему, если все же случится им встретиться снова лицом к лицу, унимала истерзанное сердце, подбирала слова. А теперь вот он, стоит перед ней, и все, что она может произнести:
- Здравствуй, Феанаро.
Нолдэ держит спину прямо, голову гордо и дышит глубоко, чтобы голос, звенящий сейчас в утренней тишине, не выдал ее волнение дрожью. До нее запоздало долетает понимание, что Феанаро ведь и не знал о ее появлении в Эндоре. Собственно, это и очевидно по его изумленным глазам.
Тогда почему он пришел сюда, такой (как всегда) устремленный и уверенный?
Такой же, как прежде?
Она просто смотрит на него, не отводит взгляда, но и больше ничего не говорит. Не знает, что должна сказать. Все, что приходит ей в голову, кажется пустым и бессмысленным. Нерданель просто смотрит в сталь и звезды его глаз, и пытается разгадать, что теперь таится за ними.
Ей кажется, сейчас она готова ко всему. И к злости, и к обиде, даже, быть может, к безразличию. Она все сможет обороть, ведь пришла сюда, как и он.
Значит ли, что так все же было суждено, сплетено госпожой Вайре? Или же нет?
[icon]http://i.piccy.info/i9/4a866f9caf715d82ee51e2fb844c7326/1554043911/48421/1310667/nerdanel_ph.png[/icon]
Отредактировано Nerdanel (2019-05-06 01:41:11)
Она - гордая, прямая и жёсткая. Как всегда. Такой была тогда, такой отпугивала женихов, такой досталась и ему. Такой осталась и сейчас, и навсегда. Только такой хватило бы дерзости и смелости ответить ему "да", а еще больше требовалось, чтобы иногда говорить ему - ему! - "нет". Бывало и такое.
И вся эта её сталь не может скрыть истины от того, кто видел её взъерошенной белочкой на склоне араманских гор. А правда в том, что она - с изумлением видит он, - растеряна и почти испугана. Она, леди Махтаниэль, которая не боялась ни лавин, ни отца, ни Валар, ни Мелькора, стоит перед ним и не может ничего сказать. И это невозможное зрелище наносит такой удар, что лёд, нараставший между ними тысячи лет, беззащитно хрустит и трескается, не в силах противостоять пламени, что когда-то соединило их.
Феанаро шагает вперед и крепко обнимает жену. Захочет - оттолкнет. Никогда не было у нее проблем с тем, чтобы выразить своё мнение. А он тоже выразит своё. Руки - крестом по спине, на лице - жесткая решимость: "я не отдам тебя им. Больше не отдам". Кто - они? Валар? Братья? Весь мир?
Еще несколько мгновений, и он смягчается. Уходит злая решимость из глаз, округляются руки, чуть опускаются плечи. Теперь это куда более похоже на нежное объятие, а не на защиту. Даже теперь одно присутствие леди Нерданель усмиряет и утешает.
- Не тебя я надеялся отыскать в Последнем Приюте, но обрел более, чем искал, - негромко говорит он ей, всё еще не опуская глаз. Очень хочется расспросить, получить, наконец, ответ на свое "Как?!", узнать, какими путями пришла королева в новый мир. Но это подождёт. Всё подождёт.
- Ты видела закаты? Я так хотел посмотреть на тебя в закатных лучах, - в голосе что-то странно ломается, когда он это говорит. Слишком хорошо он помнит эту сцену. Совсем недавно он стоял на холме около деревеньки, так ласково давшей приют мятежному князю, смотрел на алеющее небо и загонял подальше острую тоску по тому, чего, как он думал, никогда не вернуть. И вот - она, здесь, в его руках, теплая, живая, настоящая. Невозможная.
И здесь, в шелесте деревьев Имладриса, так легко оказывается не думать о тех столетиях, что они провели, старательно глядя в разные стороны.
Феанаро ничего не говорит ей в ответ, но вмиг оказывается она в объятьях, крепких, сильных, бескомпромиссных - он окунает ее с головой в свой запах: северного ветра и горького жасмина, такой знакомый, что у нее сердце рвется в клочья.
Чего угодно ждала она от мужа, каких угодно слов - но не этого.
Руки ложатся ему на спину ответным объятием. Легким, почти неощутимым, как касание крыльев мотылька, и это большее, на что она сейчас способна. Зачем он такой сейчас, зачем именно сейчас? Зачем она едва не плачет сейчас в его руках, точно юная дева, от счастья и страха? Для него, понимает Нерданель, не так уж и многое отделяет Исход и нынешний день. Феа в Чертогах безмятежна и не знает счета времени ни дням, ни бедам.
Что ж. А вот она считала. Сначала часы. Потом дни. Потом смерти - одну за другой. Слышала, стараясь не слушать, молчала, стараясь не говорить. У нее внутри слишком много прошлой жизни, слишком много памяти. У нее внутри все еще ноет, как старая рана на погоду.
...В тот час еще стояли темные, ужасные дни гибели Древ, но дома, как могли, полнили светом - пламенем очагов, сиянием светильников. Она вошла в спальню и увидела, что погас один из восьми - белых, теплых, граненых кристаллов. Никогда не бывало такого с творениями Феанаро, ни тогда, ни впредь.
А в тот раз - случилось.
Она бережно извлекла его из оправы, оглядела встревоженно - а он выскользнул из ее пальцев и разбился с пронзительным, свистящим дребезгом под ногами. Она долго смотрела на эти осколки и все не решалась опуститься и собрать их. А когда все же взялась - каждый осколок взрезал ей кожу, точно бумагу для кальки.
В тот час погиб Умбарто.
Она поняла это и заплакала...
Теперь она смотрит на Феанаро, и легкий, тонкий, как сусальное золото, солнечный свет путается у него в волосах, селится искрами в темных прядях. В нем такая безудержная нежность, которая наполняет каждую клеточку ее тела, и будит то, что сидело внутри сокровенное, спрятанное глубоко от чужих глаз, маленькой восьмиконечной звездочкой в осколке синего льда.
Он открытый, стремительный, уверенный, каким был всегда, каким она полюбила его когда-то. Неужели Намо смог обновить эту упрямую душу, неужели тысячелетия вдали от жизненной суеты все же смогли обуздать это пламя? Нолдэ слушает его внимательно, пытаясь уловить тончайший оттенок разницы - если таковой вообще есть.
...Так его Величество вспоминал о своей неверной жене?
Нерданель лишь поводит неопределенно головой:
- Мне было отпущено увидеть сотни тысяч закатов. Я перестала считать их уже давно.
В Амане вечера были особенно яркими, слепяще-жгущими, как плавленная сталь. Она отчего-то сторонилась их, предпочитая засиживаться в кузне дотемна. А может, просто хотела, чтобы не было болезненного, невыносимого времени сумеречного одиночества: только упорная работа и сон, чтобы не было никаких мыслей, кроме ночных видений, и никаких чувств, кроме легкой усталости в руках и спине?
- А тебя отыскать оказалось куда легче и быстрее, чем я полагала, - вздыхает она, и легкая полынная улыбка касается ее губ. - Так что же ты надеялся здесь найти?
Ведь отчего-то решил он прийти, ведь что-то же привело его сюда?
[icon]http://i.piccy.info/i9/4a866f9caf715d82ee51e2fb844c7326/1554043911/48421/1310667/nerdanel_ph.png[/icon]
Отредактировано Nerdanel (2019-05-18 20:02:35)
Слова её - хлесткой пощечиной. Нужно много сил, чтобы не отшатнуться, не разжать рук, даже не вздрогнуть. Это ведь просто слова. Просто напоминание о тех годах и веках, которых не было у него - и не по его воле. Об той пропасти, что разделила их еще до момента его первой смерти, а с тех пор только продолжала расти. "Нет", - говорит он себе. "Нет". Он не отдаст её. Даже ей самой не отдаст, даже огромной её боли. Они снова вдвоем.
А ведь неправда. Не вдвоем.
Он опускает глаза и смотрит на неё, внимательно, пугающе-пристально. Молчание затягивается, но ему так важно сейчас всмотреться, разглядеть. Он ждёт, что мелькнет в милых чертах тот же осиянный славой Валар лёд, что оттолкнул его тогда. Но нет. Всё, что он видит - это тягостное ожидание: что дальше?
Дальше будет, как он решит, думает он. А он решил уже очень давно.
- Этой земле не хватало тебя, arimelde, - этот рыжий огонек в его руках, который казался ему таким трогательным и нежным. Огонек, который заметили только после того, как он был подхвачен его собственным пламенем. Искорка, которую никто и никогда больше не отберет у него. - Мне не хватало тебя.
Эта тоска по ней, переплавленная в сияющую ярость, всегда пряталась под его гневом, только выглядела иначе. Там, где другие слагали скорбные песни о потерянных женах, король шел вперед, и на мече его не остывала чужая поганая кровь. Так выглядела его печаль по любви, которую он сам считал потерянной.
Но, кажется, пришло время для новости, что станет поважнее даже его прихода. По крайней мере, для неё. И он вновь улыбается, по-детски радуясь, что именно он сможет принести ей лучшую из вестей.
- Кано здесь. Меня направил сюда его воспитанник. Из атани, - князь не может сдержать усмешку. Ну не привык он к людям, не привык. И так легко поверить, что если она здесь, и он здесь, и сын и тоже - значит, всё ещё будет, всё еще впереди... А вопрос "как" он вновь откладывает на потом.
Salut, c'est encore moi!
Salut, comment tu vas?
Le temps m'a paru très long,
Loin de la maison j'ai pensé à toi...
Слова, прежде значившие для них столь многое, теряют какую-либо ценность сейчас, в этот самый миг облетающей Третьей Эпохи, в момент, которого не должно было быть, и все же - он случился.
Они оба вглядываются друг в друга - недоверчиво, настороженно, внимательно - и ищут в душах знакомые, проторенные тропинки памяти и чувств, идут наощупь, на отзвук собственного дыхания. Что изменилось, что осталось прежним? Что отбросить, что еще можно собрать воедино?
Птицы собирают разбитые ураганом гнезда по прутьям, а они - сердца друг друга по каплям.
В глазах нолдо столько эмоций и ощущений: дерзкое упрямство, оглушающая нежность, ласковая тревога - что она, наконец, сдается. Осторожно касается его ладони, сплетает горячие пальцы - родные, живые, ощутимые.
...- Холодно же, - улыбка сверкает в ярком звездном пламени. Покрасневших девичих ладоней не видно в его больших руках - пылких, жарких, не знающих ни колебаний, ни промахов.
И огонь - пылает в нем и опаляет ей щеки...
- Смею надеяться, - улыбается она ему в ответ - мягко, юно, ромашково, как робкий цветок, пробивающийся сквозь клочья старого сухого кустарника.
Ей все еще нужно время на многое. Многое узнать, принять, простить. Ей все еще мало просто его рядом. Мало его объятий, мало ласковых слов.
Но она знает Феанаро - он мог быть упрям и эгоистичен, но скуп - никогда.
Он произносит лишь короткое имя - а ее насквозь пропарывает дрожь, беспощадно вскрывает старые раны, обнажает все, что таилось под стальной маской спокойствия и смирения.
- Ты уверен? С ним все в порядке? - подается вперед лихорадочно, впивается всполошенным взглядом. Мигом в ней проходит такая буря, что она забывает обо всем, о чем говорилось прежде и о чем хотелось говорить.
Это все было неважно, куда важнее - малейшие вести о потерянном, казалось, навечно сыне.
Жена выдыхает от напряжения в теле, сжимает добела мягкие губы.
- Боюсь, сейчас Макалаурэ здесь нет... Я провела здесь уже пару дней, и не встретила его. Я бы узнала его, если бы... - она не звучит уверенно. Она не может быть уверенной. Как? Тысячелетиями судьба сына была сокрыта от нее, и вся память, что у нее есть - то хмурое, смелое лицо его в последние их часы в Тирионе. Слишком мало, слишком...
Но ей хочется надеяться, особенно сейчас, под этой радостной, солнечной улыбкой Феанаро, - хочется верить.
Потому она поводит головой в сторону, приглашая короля вперед, в тенистые галереи и шепчущие сладким цветением сады. Идет медленно, и тяжелые медные косы колеблются едва-едва, оглаживая лопатки. Местный шлифованый гранит принимает покорно две высокие тени - мужчины и женщины - и глотает эхо их шагов.
- Я полагаю, о нем нам сможет ответить только лорд Элронд. Мне сказали, что за ним уже послали, и он прибудет в ближайшее время... - проговаривает Нерданель, но по взгляду ее, стремительному, болезненному, заметно, что говорит она не о том, о чем хочет. - ...Слышишь ли ты его? Макалаурэ? Я не чувствую его уже так давно...
В голосе ее - тревога и скорбь. Мрачные тени лет, прожитых в незнании и страхе за сына, так и не исчезли с появлением сияния Феанаро. Напротив, сделались лишь злее и острей за ее спиной.
Может ли быть, что лишь она потеряла связь с мальчиком? Что во всем этом есть только ее неведомая вина?
[icon]http://i.piccy.info/i9/4a866f9caf715d82ee51e2fb844c7326/1554043911/48421/1310667/nerdanel_ph.png[/icon]
Отредактировано Nerdanel (2019-05-18 20:47:01)
- Уверен. Меня с ним спутали, - князь подхватывает встрепенувшуюся жену под локти, приобнимает, словно ограждая от остального мира. Жест выходит машинальным, привычным и естественным - словно не они двое только что принюхивались друг к другу, как две лисы, встретившиеся на лесной тропе. - Кано всегда был на меня похож. Дождёмся - как ты его назвала? Элронда? У него долгая история знакомства с нашим сыном. Насколько я понял, это тоже его воспитанник...
Как бы не оказалось, что тут половина Средиземья чтёт Канафинвэ за названного отца.
Они проходят дальше, уже куда более похожие на супружескую чету, чем до того. До тихой гармонии, которая лежит в основе союзов кенди, ещё далеко, если она вообще там когда-либо появлялась. Но всё наладится. Когда-нибудь наладится.
- Он мне не отвечает, но это неудивительно. Он вроде бы не раскрывает имени и происхождения...
Что, между прочим, довольно обидно. Когда это сыновья Феанора делали вид, что это не они?! - думает князь, совершенно забывая, что сам пришел сюда как бы инкогнито. Как бы - потому, что по лицам случайно встреченных местных всё понятно. Плакало его инкогнито. Да и за Элрондом вот "послали", и наверняка с весточкой о высоком госте...
- ... Так что неудивительно, что и на зов он не захочет ответить. Кроме того... - Феанаро снова останавливается у конца тропинки и улыбается жене, - он ведь не знает, что мы здесь. Когда, говоришь, возвращается Элронд?
Ему, как и Нерданели, не терпится увидеть лицо сына, когда тот увидит обоих родителей в залах Имладриса. Мыслимо ли такое? Но вот - они здесь. И кстати, об этом...
- Но я не спросил, как ты попала в Эндорэ.
Памятуя о шатком мире, заключенном между ними, он старается звучать и выглядеть дружелюбно, насколько это возможно, и всё равно неумолимо мрачнеет. Потому что он примерно представляет, как и чьей волей королева оказалась по эту сторону Моря. Потому что не ей одной есть, какие обиды вспоминать или же утаивать. Потому что он очень хорошо помнит, чью сторону она выбрала тогда, много веков назад, и до сих пор не может понять и принять её выбор. Потому что никто не имеет права выбирать не его.
Отредактировано Kurufinwё Fёanaro (2019-06-03 13:49:14)
Tu sais, j'ai beaucoup changé.
Je m'étais fait des idées
Sur toi, sur moi, sur nous,
Des idées folles, mais j'étais fou...
От речей о сыне Нерданель не может сдержать улыбки. Что ж, Макалаурэ всегда хватало терпения и ответственности на заботу о младших. Даже если делал занятой вид или возводил очи горе - мастерица всегда могла быть уверена, что оставленный на его попечение румяный Карнистир уж точно не обожжется где-нибудь в кузне, а Атаринкэ, неуемный, как отец, не свалится с крыши. Вот и в чужом краю нашел, кого опекать. А лучше бы заботился о себе, теперь кажется ей, лучше бы только о себе и своем благополучии и думал. Может, для того и нужно было ему скрываться. И все же... что-то протестует в ней, кричит упрямо, что ни одна тайна не стоит ее материнских страхов и бессонных ночей.
...- Не хочу, чтобы моя дочь родилась в изгнании... - голос Макалаурэ тих, но по-семейному упрям. Она только и может, что кивнуть сыну. Зачем возражать и спорить? Она видит, она понимает, откуда эти слова в нем. Всегда понимала.
Но девочки с умными глазами ясного Макалаурэ и робкой улыбкой трепетной Ариньярэ она так и не дождалась.
Годами после она безмолвной тенью обходила опустевший их дом и вспоминала - Макалаурэ был последним, кто переступил за порог. Последним, кто еще оставлял ей в сердце надежду. Последним, кто чудом остался жив...
Рощи Имладриса невелики, ютятся меж светлых скал, но окружают свежестью теней и водопадов, ласкают мягкостью листвы и трав. На миг чудится - идут в своем саду, как в былые дни, рука об руку - только не счастье внутри струится бурным потоком, а волнение гудит роем пчел, не дает забыться.
- Точно мне неизвестно. Но время у нас есть, - она оборачивается к королю. Он высок, серьезен и чело его накрывает синяя тень буковой ветви. Пятна света на его скулах - белые, как яблоневый цвет, так и тянет коснуться, огладить рукой. И, видит Эру, сдержаться тяжелее, чем кажется на первый взгляд. Она видит, чего он ждет от нее этим своим вопросом. Она знает этот тон, этот взгляд слишком хорошо, чтобы не понять.
- Полагаю, ты и сам знаешь, как, - вздохнула Нерданель. - Мне сказали, что ты вышел из Чертогов и вновь отправился на восток, и спросили, желаю ли я последовать за тобой... или же остаться.
А теперь она здесь, стоит перед ним, и это красноречивее любых ответов. Ее взгляд ровен и спокоен, вторит супругу серебристой гладью.
"Я снова сделала свой выбор, Феанаро. И в этот раз все будет иначе. Даю тебе слово".
С тех пор она изменилась, возможно, сильней, чем ей самой того хотелось бы. Многое изменилось. И она больше не допустит ошибок - ни своих, ни его. Чего бы это ни стоило.
- А жизнь уже показала мне, что если отпустить тебя из Валимара одного, ничего хорошего из этого не выйдет, - смешливая улыбка на губах, как несколько капель меда к горькому лекарству для ребенка. Только все еще терпкий остаток на языке - и от него не избавиться, только стерпеть. Что ж, к этому она уже успела привыкнуть. - Так я проснулась в землях к северу отсюда и пришла за помощью, чтобы отыскать тебя. И, кажется, истинно благословенна эта долина, раз так просто сбывается здесь то, чего желаешь.
Она делает небольшой шаг, но оказывается совсем рядом, смотрит в глаза и улыбается - едва-едва.
- Им ничего не нужно ни от тебя, ни от меня, Феанаро. - "Никогда не нужно было," - хочется добавить ей, но ведь не поверит, упрямец, и потому об этом она молчит. - Ты волен верить моим словам или же нет, но, как видно, эта встреча не была предпета, и что стоит за решением Илуватара, не ведомо никому.
А значит, теперь здесь только они двое - не две тени былого, но два живых сердца, два сильных разума, два искусных мастера - вечный пламень и крепкая руда. И только от них двоих зависит, что скуется ныне.
Так что же теперь на уме у короля? Что ведет его ныне? Не был ли напрасен весь ее путь?
[icon]http://i.piccy.info/i9/4a866f9caf715d82ee51e2fb844c7326/1554043911/48421/1310667/nerdanel_ph.png[/icon]
Отредактировано Nerdanel (2019-06-03 23:06:43)
Как-то неожиданно Феанаро успокаивается. Да, может быть, Нерданель говорит правду. А может быть, то, что сама считает правдой. А еще, пусть о таком не хочется и думать - только часть правды или вовсе ложь. Много веков прошло, много воды утекло, и мир изменился. Может быть всякое. Но какая разница? С беспощадной отчетливостью он понимает, что не способен ей не верить. Всегда верил, всегда доверял - потому, наверное, ещё больнее резал по сердцу её выбор. Её прошлый выбор. И всё равно ничего не поменялось, и он снова верил её словам, будто не было ничего прежде, и не мог не верить. Квенди так устроены. Там, где есть любовь, нет места недоверию. А любви было много - и никуда она не девалась.
А Валар могут замышлять и делать, что им угодно. Нет ничего, с чем он не мог бы совладать - тогда или теперь.
- Что ж... Значит, здесь? Вместе? - туманно спрашивает он скорее пространство, чем жену. Как он мечтал тогда, чтобы она ступила на смертные берега рука об руку с ним, как хотел подарить ей всю эту неизведанную землю! Значит, заново? А что - заново?
С одним он уже определился: Сильмарилл, которым он каждую ночь любовался на небосводе, там и останется. Он хотел подарить своему народу рукотворные звезды - и одну, выходит, получилось. Всё правильно. Пусть всё так и будет. Это решить было проще всего. С остальным было пока непонятно. Феанаро улавливает незаданный вопрос, но ответа у него нет.
- Боюсь тебя разочаровать, но у меня нет никаких планов. Пока что нет.
Как, впрочем, нет государства, короны и народа. Почти ничего из того набора, к которому он привык с рождения. Зато есть жена - это уже больше, чем раньше. И есть, по меньшей мере, один из сыновей, а это больше, чем он смел надеяться. Куруфинвэ Феанаро, мирный семьянин, проживающий в Имладрисе... Даже звучит смешно. Но на первое время сойдет. Хотя бы до возвращения Канафинвэ.
- Дождёмся этого Элронда. Я ведь ещё не видел, во что превратились местные квенди. Каковы они, на твой взгляд?
Мнения, конечно, не сойдутся. Но Нерданель прозвали Мудрой не за цвет волос. Выслушать не помешает. Выслушать - и сделать по-своему. Как обычно.
В глазах Феанаро - прежнее упрямство, но и любовь - тоже прежняя. Она опаляет жене щеки, ложится на плечи теплом, ускоряет кровь в жилах.
Притихший на время, еще растерянный, еще не очнувшийся до конца от тысячелетнего сна - но прежний. Все тот же пламень. Что она когда-то в восхищении полюбила. Что она когда-то в страхе оттолкнула.
Нерданель вздыхает глубоко, сомкнув глаза. Нет, не все будет просто на этом пути - хотя когда с Феанаро было легко? - и слишком много еще закоулков и тайных троп, исполненных мрака и боли, хранят они в своих душах. Но одну общую дорогу они уже нашли - с надеждой на сына и шаткий, но все же покой, и для начала... что ж, годилось и это.
Она решила уже, что не отступит, и слово ее было крепко. Потому она лишь кивает ему в ответ.
Теперь - вместе.
В тот раз она опустила руки, решила, что бессильна, что разбита, что повержена, что должна отступить. И познала всю горечь этого добровольного поражения. Больше - никогда. Все, что у нее осталось - муж и одна светлоглазая надежда, и что ж, она будет бороться за них до конца. И больше не отдаст этот сияющий разум чаду его собственного пламени. Даже если придется сжечь руки дочерна.
Теперь его "пока что" - очень верная фраза. Много в чем упрекали Феанаро Куруфинвэ при жизни и после, но уж никак не за праздность и нерешительность. Уж этого за королем нолдор никогда не водилось, и что-то подсказывало ей, что неге Имладриса его не размягчить. Да и нужно ли?
- Большинство - просто дети, - пожимает она плечами. - Книжники и охотники, певцы и лекари. Мастеров так мало, что хочется плакать.
Вчера она, борясь с томительным ожиданием хоть каких-либо вестей, смогла отыскать местные кузни. Заглянула из любопытства - и, признаться, от состояния горнил действительно наворачивались слезы.
Где-то твои мастерские, отец, где плавильни, что никогда не успевали остыть, где столы, что гнулись под тоннами чертежей и эскизов, где гул веселых голосов, что все обсуждают новые пробы серебра и никак не могут утихнуть?..
- Да и те... разве что мечи ковать станут, - бросает она тихо куда-то в зеленую глубь сада, и произнесенные слова ей самой кажутся отчего-то тяжеловесней, чем должны бы. К чему бы это?
Феанаро ведь тоже наверняка видит это или увидит уже совсем скоро: все их знания, умения, их искусство - все это угасает, забывается, умирает теперь, поростает паутиной и плесенью - и сердце ее содрогается от этого зрелища. Грядет эпоха Второрожденных, и приход ее неизбежен, но неужели должна она воплотиться на руинах былого, утеряв все, что было создано прежде, и не будет ей ни помощи, ни совета?
Ничего, загадывает Нерданель сама себе. Никогда не сидела она без работы, и нынче не будет. Однажды она снова сможет взять в руки молот или долото - скорее, чем ей когда-то помышлялось. Быть может, и учеников себе отыщет - тех, кто действительно желал бы учиться.
Она не оставит все так просто, не даст своему ремеслу зачахнуть под иссушающим дыханием времени. Не для того трудилась столько веков, чтобы теперь позволить обратить свой опыт в пыль.
И, что бы ни решил Феанаро, какой бы путь ни избрал, она знает свой. Собственно, всегда знала.
- Но ты сказал, что повстречал воспитанника Макалаурэ. Из атани. Многих ли ты видел еще? Таковы ли они, как думали мы о них?
Она еще увидит их сама. В этом она была уверена. Не здесь, так где-нибудь еще - а в том, что неуемный интерес, утолившись встречей с мужем и, быть может, к далекому желанному счастью, с сыном, поведет ее из Имладриса в новые земли, сомнений не было и вовсе никаких.
Но прямо сейчас - да, любопытно. Каковы они? Дики или разумны? Грубы или чутки? Что умеют, что знают, во что веруют? Умеют ли слышать так, как следует слышать познающему ремесло? И желают ли слушать?
[icon]http://i.piccy.info/i9/4a866f9caf715d82ee51e2fb844c7326/1554043911/48421/1310667/nerdanel_ph.png[/icon]
Отредактировано Nerdanel (2019-06-05 02:20:29)
Какие?
Феанаро, вопреки обыкновению, задумывается, прежде чем ответить. Вспоминает лица, голоса, жесты - и помимо воли улыбается. Они понравились ему, этот новый народ.
- Они хрупкие. Смотришь на них и не можешь отделаться от ощущения, что он рассыпется в прах прямо на глазах. Но это не так. Знаешь, я прожил с ними некоторое время, учился у них - языку, обычаям. Учил их, чему умел. Они тоже совсем дети, но дети испуганные, повидавшие за свои - ну сколько там, двадцать, пятьдесят циклов? - слишком много вещей, которые лучше бы не видеть. Они вцепились в меня, как в последнюю защиту. Решили, что если я с ними, то всё будет хорошо. Не говорили прямо, но... Видно. Это видно. А ещё вот что было странно... - он припомнил то, что поразило его в первые же дни куда сильнее, чем даже рассветы. - Я не знаю, что местным квенди нужно было делать с этим народом и как себя вести, чтобы атани сочли меня вполне приятным парнем. Они, опять же, не говорили, но коротенькое такое "не то, что эти" - читалось.
А в Амане я считался высокомерным хлыщом.
Договорив, он снова замолкает, шаря взглядом по мелькающим между деревьев белым башням города. Он не уверен, что хочет знакомиться с Элрондом. Он не уверен, что хочет снова погружаться в изысканное вязкое лицемерие, которым славились в Амане ваниар - а ведь наверняка именно на них равняются местные. Или на то, чем являются ваниар по их представлениям, а это еще хуже. Но его здесь никто не держит - ни его, ни его вновь обретенную семью. Должно же, в конце концов, у них быть путешествие, чтобы отпраздновать воссоединение?
Ну а если они не таковы, если князь сильно ошибся в оценке - что ж, если атани можно научить, то можно научить и местных квенди. Будут им и мастера, и искусства... И снова Феанаро задумался над тем, как проходила бы тихая жизнь, полная созидания и семейного уюта. Эта мысль странная, тревожащая и непривычная, и её он откладывает подальше.
- Я прямо в чистом поле наткнулся на девочку из атани, у неё и жил. Вся семья - она, её отец и младший братишка. Вот с ним мы сдружились, пожалуй, особенно крепко, - князь чуть грустно улыбнулся, снова подумав о том, что время детства его сыновей безвозвратно ушло, и не отделаться от ощущения, что потрачено оно было не на то, на что следовало. Он, пожалуй, по самым строгим меркам был отличным отцом - и всё же, сейчас казалось, что могло бы быть лучше.
- К северу отсюда вроде бы горы? - с географией этой части Эндорэ князь знаком пока очень смутно, его молодость прошла в землях, которые теперь составляли линию шельфа нынешнего побережья. Но северные горы, кажется, тянулись и сюда. Горы всегда были по нраву этой рыжей искорке. Приглянулись ли эти?
Отредактировано Kurufinwё Fёanaro (2019-06-17 01:26:03)
Речи Феанаро неожиданно полны тепла - при виде его задумчивой улыбки Нерданель разбирает еще большее любопытство. Не помнила она, когда он вообще в последний раз отзывался о ком-то столь же благосклонно. Но что ж, если атани смогли приглянуться даже ему, быть может, все и вправду не так плохо, - испуганные дети ли там или угрюмые чужаки. И тому, что у них есть, чему поучиться и чему научить, - радует ее и того больше.
Сама она знала только слухи о людях Нуменора, но то были дела давно минувшие, а времена - иные. К тому же, никогда не верила она на слово, пока не увидит, не услышит сама, тем более досужим пересудам важной нолдорской аристократии. Бежала от них, как могла, - порой даже получалось.
Теперь же рассказы о новых народах, о новых землях увлекают ее, как прежде, как юную девчонку. Аман был исследован вдоль и поперек, и давно уже ее пытливый ум не находил новой пищи - что ж, нынче самое время возблагодарить Илуватара за этот дар.
Ведь могло его и не быть.
Что же до квенди... Она в задумчивости смотрит на движение кружевных зеленых теней на тропинке - ветер покачивает тяжелые ветви, рассеивает золотой солнечный отблеск. Вокруг все еще спокойно, пусть и доносится издалека отзвук чьих-то звонких голосов, - даже птичьи трели заглушают его.
Может, Феанаро и прав. А может, просто ушла пора великих союзов Детей Эру... И теперь все так тихо сидят по углам, не желая выходить к соседям, что каждый принимает отчуждение за враждебность и высокомерие. Не заметила она пока ничего осудительного в тех, кого успела здесь повстречать, но, признаться, не так уж пристально смотрела, а потому она лишь думает и ничего не говорит.
В конце концов, она все еще видела слишком мало.
- Горы, - кивает нолдэ. - Горы и пустоши. Но они не похожи на те, что знали мы с тобой в Амане. Совсем другие, словно от самой сердцевины, - их так сложно слушать. Даже камни словно пропитаны дымом и кровью. Мне сказали, там было человеческое королевство, поглощенное тьмой... Ангмар, кажется. Нынче там так тихо... - жена хмурится, вспоминая далекий край. Страха перед ним не было, только настроженность и сожаление - о том прекрасном, что могло бы быть создано в таком месте, но было впустую потрачено на злобу. - В остальном - потухшие вулканы, базальтовые залежи, посмею предположить, что смогла бы найти там пару-тройку месторождений турмалина. По крайней мере, отзвук был похож.
К тому базальту бы хорошо пошло серебро или иной металл, что даст сильный, отчетливый контраст. "И он бы сиял и искрился, а не гудел так тяжело и яростно".
- Мне повезло найти там проводницу, деву из нандор. Она и привела меня сюда, - улыбается Нерданель, вспоминая встреченный юный огонек лесного народа. Жаль, она так и не успела поблагодарить Тауриэль как следует за ее доброту, но о своем долге она будет помнить. Может, свидятся еще когда-нибудь - тогда и будет момент для ответных даров. - Они такие непринужденные, эти нандор, словно дети, - живые, на взлете, на эмоции. Помнишь, как были... - она запинается, будто в груди мгновенно кончается воздух. Перед взглядом так и проскальзывают две рыжие макушки - и кудри одной на тон темнее.
И больше ей не выдохнуть, ни вдохнуть.
Она чернеет лицом и отводит взгляд, потому что есть имя, которое она не может произнести вслух. Потому что есть в ней дыра, которая так и не заросла за все прошедшие Эпохи.
А еще потому что она сама виновата, что вспомнила об этом сейчас.
Ей бы успокоиться, найти тот стальной стержень внутри, крепкий прут вдоль позвоночника, что держал ее все эти века, что не давал дрогнуть, сломаться, опасть в рыданиях от очередной страшной вести из-за моря. В иной раз она справилась бы, как и всегда. Однако в этот самый момент, когда Феанаро здесь, рядом с ней, ближе вытянутой руки, она кажется себе просто тряпичной куклой с ножом под сердцем - и даже взрезанная материя не держит уже того, что внутри.
Но она хотя бы не плачет. По крайней мере, она надеется, что не плачет.
[icon]http://i.piccy.info/i9/4a866f9caf715d82ee51e2fb844c7326/1554043911/48421/1310667/nerdanel_ph.png[/icon]
Отредактировано Nerdanel (2019-06-22 02:29:36)
Жена никогда не была для князя загадкой. Сильная, открытая, полная своего пламени - не того, что крушит жаром вечные горы и выжигает гектары лесов, но того, что согревает ясным огоньком в камине. Но не загадочная. Женщина-загадка никогда не понравилась бы ему - увлекающемуся, чуточку оторванному от мира в моменты вдохновения, не слишком внимательному к окружающим. В такой он и загадки бы не увидел. Нет, ему нужна была его понятная, прямая и честная белочка. Возможно, именно эта честность и не оставила им тогда шанса на мирный союз.
Сейчас он тоже очень хорошо увидел, что произошло. Ему ли не понять? Это он с непроницемым лицом стоял и слушал новость, которая будет звучать у него в ушах, как он думал, до конца жизни - но, как оказалось, в новой жизни никуда этот отзвук катастрофы не делся. Это он тогда просто развернулся и ушел - не скорбеть на какой-нибудь живописной скале, а размещать армию и планировать наступление. И никогда ни с кем не говорил о том, что случилось. Потому что есть вещи, которые просто невозможно произнести вслух, даже если ты - король нолдор.
Есть вещи, которые невозможно ни обсудить, ни проговорить, ни попросить прощения. Потому что пусть она, мать, приходила в Мандос и каждый раз слышала всё более страшные вести. Но он, отец, всё еще помнил шершавое тепло древка того факела. И сейчас он тоже не намерен говорить об этом. Потому что сыновья были равно его детьми, как и её.
Потому что Моргот в очередной раз оказался тогда прав. А значит, в очередной раз победил.
Он снова обнимает её. Кажется, просто потому, что так никто из них не видит лица другого, и можно хоть немножко отдохнуть от этой ничего не выражающей маски. Ничем никому не поможет, если он устроит истерику со слезами и криками. Хорош будет король! Поэтому проще обнять Нерданель, предоставив ей спрятать лицо меж его ключиц, и смотреть куда-то туда, в листву. И храни Эру случайно забредших в эту часть имладрисского сада.
Руки слегка дрожат, когда Феанаро прижимает к себе жену. Ей хватит такта этого не заметить.
