[indent] Это было плохой идеей – с самого начала, когда он ещё только сидел в своём тихом, словно отгороженном от всего мира кабинете, смотрел на фотографии, сделанные в Японии три с небольшим года назад, и начинал всерьёз задумываться о том, что ему нужно проверить Фукусимскую зону отчуждения – ту самую, тридцатикилометровую. Совсем как вокруг Чернобыльской АЭС.
[indent] Нет, «нужно» – не то слово. Он должен.
[indent] Вот с этого «должен» всё на самом-то деле и началось. Андрей – Боже, сколько они уже знакомы? сорок пять лет? – настаивал на том, что он поедет вместе с ним. Сергей отказался, хотя Андрей и был единственным его сослуживцем, которого он посвятил в историю с Зоной и со всем тем, что в действительности происходило в Припяти. Путешествия во времени, альтернативные реальности… Границы действительности размывались всё больше. Для него – уж точно, и будь он проклят, если это не сводило его с ума. Он не хотел той же участи для лучшего, самого близкого своего друга – и потому стоял насмерть, не желая втягивать его в это безумие ещё больше.
[indent] Так он оказался здесь один. Совсем один – не считая, разумеется, Зоны, отравившей его кровь ещё полгода тому назад. Она была внутри, он чувствовал её – но она не могла ничего сделать. Ни ему, ни с ним, ни с кем-то ещё – он не позволит.
[indent] В зоне отчуждения «Фукусимы-1» его приняли неохотно – но он был с официальным визитом, поэтому пришлось. Затягивать этот самый визит, впрочем, необходимости не было: он не чувствовал присутствия Зоны, он знал, что там её нет. Бездна к бездне взывает, и Зона в его крови всегда отзывается, если рядом есть то, частью чего она была. Здесь этого не было. Не было даже реакторов «Глобал Кинтек», что расползались по всему миру, вырастая тут и там, словно головы гидры. Пожалуй, это было странно. Подозрительно даже – ведь такое место. Но на нет и суда нет.
[indent] Всё ещё могло бы обойтись, если бы он просто вернулся в Токио, сел в дожидавшийся его самолёт – о, удивительно, что Генерал Армии всё ещё позволяет ему такое, – и вернулся в Москву. Но он уже нашёл для себя новое «должен»: теперь он должен был проверить ещё одно местечко на юго-западе от столицы, где происходило странное. Это могло быть проявлением Зоны – или нет. Духи, демоны, оборотни – Боже, да местный фольклор так богат, что всего не перечислить и за неделю! И всё это можно было бы счесть забавным, если бы не одно «но».
[indent] Теперь Сергей знал, что всё это существует.
[indent] Ладно, может, и не всё, а только многое. Становилось ли от этого легче? Нет. Если уж он повидал в родной Москве такое, от чего любой нормальный человек оказался бы в сумасшедшем доме, то что может ждать его здесь? Ёкай? Юрэй? Кицунэ? Да и была ли вообще какая-то разница, если ни от одного из этих созданий невозможно спастись?
[indent] Это была плохая идея.
[indent] – Минамиа… Что?
[indent] – Минамиасигара.
[indent] Голос встроенного навигатора звучал одновременно вежливо и равнодушно. Сергей прекрасно говорил по-английски, неплохо – по-французски, сносно – по-немецки, но знания японского строго ограничивались словами «здравствуйте», «спасибо» и «до свидания». Где-то в бардачке валялся потрёпанный разговорник, но толку от него, как показала практика, было чуть меньше, чем никакого. К третьему дню в этой непостижимой уму Сергея стране его стало раздражать не только правостороннее движение, но и бесконечные длинные названия дорог и населённых пунктов, казавшиеся ему одинаково нелепыми и непонятными.
[indent] Впрочем, те, кто мог пожаловаться на память, в ФСБ не служили – так что Сергей был совершенно уверен, что Минамиасигару – что бы это ни было, и как бы оно ни произносилось, – он проезжал больше часа назад. С тех пор он проехал ещё один город: все указатели были только с иероглифами, и названия он так и не узнал. Теперь же с обеих сторон дороги тянулся лес, указатели больше не попадались, а навигатор жалобно моргнул и умер, напомнив напоследок, что поворот на Минамиасигару будет через полтора километра.
[indent] Сергей ехал вслепую ещё пять минут, надеясь найти хоть что-то и радуясь, что здесь, по крайней мере, всего одна прямая дорога, которая, рано или поздно, куда-нибудь его приведёт. Желательно, к людям.
[indent] К живым людям.
[indent] Как бы не так.
[indent] Конечно, Сергей слышал об Аокигахаре – правда, ещё давно, когда он не придавал значения всем этим «городским» и не очень легендам. Теперь они обретали новое значение и новый смысл – и, чёрт возьми, проклятый «лес самоубийц» был одним из последних мест на земле, в котором он хотел бы оказаться.
[indent] Впрочем, это хотя бы ориентир. Надеяться на воскрешение навигатора было, конечно, бесполезно: о магнитных аномалиях этих мест Сергей слышал тоже – и это было, по крайней мере, что-то, что можно объяснить логически. Не то чтобы это успокаивало, но… Ничего ведь не случится, если он просто проедет мимо, правда?
[indent] В первый момент, когда впереди, чуть в отдалении, показалась тонкая женская фигурка в чёрном, Сергей подумал, что ему просто почудилось – потому что ведь усталость, туман, незнакомые места, да ещё и такие. Притормозив, он пригляделся. Разглядел широкополую шляпу. Понял, что не почудилось. Фигурка вошла в лес. В «лес самоубийц».
[indent] Наверное, нормальный человек проехал бы мимо. Добрался до телефона, позвонил бы в полицию или местным смотрителям, чей долг и состоит в поиске потенциальных самоубийц. Нормальный человек не пошёл бы в незнакомый лес, даже если бы не верил местным легендам.
[indent] Вот только Сергей нормальным не был. Больше – нет.
[indent] Он оставил машину на обочине и устремился прямиком за ещё мелькавшей далеко впереди тонкой фигурой. Он мог сколько угодно проклинать себя – но он знал, что не смог бы поступить иначе. Спасать, защищать, закрывать собой – иначе зачем это всё вообще было нужно?
[indent] Он немного отстал, потому что ему было трудно идти: воздух казался таким тяжёлым, что будто бы придавливал к земле, забивал лёгкие, не давал дышать. Он напряжённо вдыхал запах влажной коры, запах сырой земли, и ему казалось, что к этому примешивается удушающий запах гнили, словно на каждом дереве висит по мертвецу, как это показывают, рассказывая об Аокигахаре. Он чувствовал это – но не видел ни одного. Пока не видел. Он не стал бы утверждать, что легенды о злых духах правдивы – но в истории о самоубийствах он, безусловно, верил. Особенно теперь, когда сам оказался внутри этого кошмара.
[indent] Здесь что-то было.
[indent] Сергей понял это очень ясно, на мгновение забыв о женщине, которую он вроде бы собирался спасать. Ему слышался какой-то странный шелест – то ли листьев, то ли человеческих голосов. Да только человеческих ли?
[indent] Хотелось бросить всё и сбежать – как можно быстрее, как можно дальше. Это было хуже, гораздо хуже, чем находиться в Зоне. Там он мог контролировать хоть что-то. Здесь – ничего.
[indent] Блеск лезвия перед глазами, холодное и острое коснулось шеи. Кто бы ни был – сразу не убил. Вот тебе и спаситель.
[indent] Голос у нападавшего был вполне человеческий. Женский. Требовательный. Такой, как будто бы Сергей был закоренелым нарушителем школьной дисциплины, которого поймала за очередным безобразием строгая учительница. Он медленно повернулся, на всякий случай приподняв руки и показывая, что оружия в них нет – и так же медленно опустил их снова, увидев, что перед ним стоит та самая тонкая фигурка в широкополой чёрной шляпе.
[indent] Зачем он шёл за ней? Отличный вопрос. Как там было в старом фильме из детства? «Я гналась за вами две недели, чтобы сказать, как вы мне безразличны!»
[indent] – Я только хотел сказать, что это не самое удачное место для костюмированной вечеринки, – очень вежливо и очень спокойно проговорил Сергей. Существовала небольшая вероятность того, что его приняли… ну, скажем, за маньяка – снова, будь не ладен Паша и та безобразная сцена в консульстве в Нью-Йорке, – хотя одетый в джинсы, синюю рубашку и светлую куртку Сергей и выглядел самым нормальным, что было в этом лесу. Наряд незнакомки же вызывал желание то ли схватиться за сердце от восторга перед её красотой, то ли начать вздыхать и сетовать на то, куда катится мир, в котором «молодые» одеваются так.
[indent] – Здесь действительно опасно, и будет лучше, если мы хотя бы попытаемся отсюда уйти, – серьёзно прибавил Сергей. Он очень старался не принимать это «если жизнь дорога» в счёт того, что она собирается его убивать – на этот случай у него была Зона. Слава Богу, за эти полгода он научился контролировать её сомнительные дары, и случалось уже такое, что его правда выручал телекинез. От одного этого слова, конечно, до сих пор что-то тоскливо сжималось внутри – но что толку жалеть о том времени, когда такие вещи казались ему нелепой выдумкой? Теперь это был мир, в котором он жил.
[indent] И в этом мире он застрял в «лесу самоубийц» со странной женщиной, вооружённой мечом. Из-за магнитных аномалий здесь не работали компасы и мобильные телефоны. А из-за остального… что ж, из-за остального шансы выбраться отсюда живым, вероятно, и вовсе стремились к нулю.
[status]бездна к бездне взывает[/status][icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]

Отредактировано Sergey Kostenko (2019-09-08 23:34:06)

[indent] Этот лес был странным, и странной была эта незнакомка. Странными были её одежда, её поведение, её речь. Если бы Сергей не увидел её, когда ещё сидел в машине, позволил бы себе, пожалуй, поверить, что она – всего лишь видение, навеянное здешним воздухом. Тяжёлым, удушающим, давящим на грудь. Такому месту, правда, больше пристал бы какой-нибудь дух, похожий на Каяко из бесчисленных «Проклятий», а не очаровательная молодая женщина, полная жизни – но Сергею меньше всего хотелось выяснять, похожи ли настоящие юрэй на тех, что показывают в фильмах. От них там вообще хоть кто-то уходил живым?
[indent] – Да я понимаю, – обречённо вздохнул он, опуская руки. Ну конечно же, это было лишним – но когда его это останавливало? Он ведь вечно рвётся спасать всё, что движется – а если, не дай Бог, что-то не движется, то сначала двигает, а потом начинает спасать. Кто же снимет котёнка с дерева и мир спасёт, если не он? И почему это вообще должен делать кто-то другой? Он ведь и про эту странную девушку подумал, что её могли бы вывести из леса те, кто этим занимается по долгу службы – и что? Стоит теперь перед ней и чувствует себя почти виноватым в том, что хотел помочь – хотя она и поблагодарила за заботу.
[indent] К тому же – вот, пожалуйста, она и об опасности знает. Причём внутреннее чутьё подсказывало Сергею, что «опасность» она понимала в столь же широком смысле, сколь и он сам, включая в неё не только перспективу заблудиться и магнитные аномалии. Скорей всего, она вообще знала гораздо больше, чем он мог представить – уж больно уверенно она вошла в эту… обитель мёртвых? Ему почему-то с каждым мгновением всё больше казалось, что это так, и что он правда чувствует, как другой, почти невидимый и неосязаемый ещё мир, становится всё ближе и ближе – словно размывается и без того зыбкая граница.
[indent] Такое до боли знакомое чувство.
[indent] Незнакомка, между тем, как будто бы решала про себя, что же ей теперь делать с ним, таким навязчиво-заботливым – и от этого было немного неуютно, хотя она и убрала от него свою катану. Убивать, видимо, не собиралась. Принимать его помощь и выбираться из леса – похоже, тоже. Ей же разобраться надо, а он тут…
[indent] Сергей ещё пытался предугадать, что же она собирается, в таком случае, делать, и что, собственно, делать со всем этим ему. Ну не силой же её отсюда спасать? Да и вообще…
[indent] Что именно «вообще», Сергей додумать не успел, потому что в этот момент случилось то, чего он ожидал меньше всего: странная незнакомка в один шаг оказалась рядом с ним и… поцеловала? Он даже дёрнуться не успел, не то что отскочить – хотя после той истории с вцепившейся ему в шею людоедкой стоило бы быть готовым ко всему. Та тоже была с виду хрупкой и очаровательной, а ему пришлось потом сидеть с очень сложным лицом на приёме у врача и выслушивать его шуточки про «бурную личную жизнь». Больше всего злило то, что он даже никакой более приемлемой версии предложить не мог – ну что ему было, сказать, что его во время задержания покусали? Или в метро? После этого он ходил только к старому-доброму доктору Данилову, который сочувственно кивал, выслушивая его рассказы об охоте на неведомых тварей, и ловко подменивал чай валерьянкой.
[indent] Невольно вспомнилась Аня, наставившая на него пистолет и очень решительно заявившая, что выстрелит, если он, прости, Господи, не даст ей себя «потрогать». Он тогда изрядно… удивился – даже учитывая то, что всё происходившее с ними плохо вписывалось в рамки логики, а он ещё не уверовал в фантомы и барабашек. То тоже было в окутанном туманом лесу – но не таком, другом. Целовать его Аня, правда не стала, только на шею кинулась – зато это очаровательное создание даже не стало спрашивать разрешения. Ну, и ещё угрожало ему не пистолетом, а катаной.
[indent] То, как незнакомка взглянула на него после, окончательно сбило Сергея с толку. Пользуясь привычными ему сравнениями, он бы сказал, что та смотрел так, словно только что выполнила какое-то важное задание, частью которого он совершенно внезапно для себя стал. Она молчала, и он молчал тоже, с нескрываемым изумлением глядя на неё. Что вообще можно сказать, когда ты пришёл в «лес самоубийц» спасать странного вида молодую женщину, а она кидается тебя целовать? Просто порадоваться? Он, наверное, и порадовался бы от безысходности – да только обстановка очень уж не располагала.
[indent] Особенно теперь.
[indent] Сергей не сразу заметил чёрный туман, который прежде он, казалось, лишь смутно ощущал. Сначала увидел его краем глаза. Потом усилием воли отвёл взгляд от лица незнакомки и взглянул туда, где клубился между деревьями густой, вязкий сумрак. Он готов был поклясться, что раньше этого не было. По крайней мере, раньше он этого не видел. Так бывает в ранней юности, когда целуешь хорошенькую девушку, и от этого кажется, что солнце светит ярче, и звонче поют птицы. В этом лесу не было солнца и птиц, а эта странная молодая женщина, выпустившая его из своих рук, словно призвала к нему вместо этого какой-то древний, жестокий мрак.
[indent] Нет, у него не было чувства, что она представляет для него опасность. Вернее, не было чувства, что она желает ему зла – и к чувству этому примешивалось стойкое ощущение, что, пожелай она причинить ему вред, она бы сделала это, не задавая вопросов. Он даже не думал больше о том, насколько всё это странно – просто стоял, чуть склонив голову набок, и наблюдал за тем, как она… танцует? Да почему бы и нет. Пожалуй, это даже… красиво. И этот свет, возникший из ниоткуда и отогнавший чёрный туман, тоже очень красив. Что, такого не может быть? Да мало ли, что там считают невозможным нормальные люди!
[indent] С ним-то давно уже всё ясно.
[indent] Закончив свой… танец, незнакомка снова обернулась к нему. Взглянула так, словно всё пыталась решить, что с ним делать.
[indent] – Нет, я здесь не из праздного любопытства. Но я правда собирался тебя спасать. – Теперь, когда он имел счастье убедиться в том, что стоявшая перед ним молодая женщина если и является человеком, то точно не просто, Сергей чувствовал себя особенно глупо, и последние его слова прозвучали так, словно он действительно был в чём-то виноват. Ему ещё почему-то подумалось вдруг, что незнакомка похожа на кошку, и вспомнились легенды о местных оборотнях. Здесь ведь животные превращаются в людей, а не наоборот, так? – Я в этих краях по делам… службы.
[indent] А служба его, как известно, «и опасна, и трудна», и людям, которые, в отличие от него, не ищут неведомых тварей в заброшенных домах, конечно же, не видна. По крайней мере, если говорить о новой его службе.
[indent] – Сергей, – вежливо представился он, ловя себя на мысли, что это тоже кажется диким в таком месте. – Я… да. – И это было дико, но приходилось признавать, что да, не простой, и как-то с этим жить приходилось тоже. Как и с тем, что он чувствовал и видел – тем, что не должны чувствовать и видеть нормальные люди. – Не так, как теперь, – чуть помедлив, прибавил он.
[indent] Раньше было полегче, если уж на то пошло. Пусть он и был не один, пусть от чёрного тумана и неестественно зыбких силуэтов, лишь отдалённо напоминавших человеческие, его и отделяла неосязаемая завеса золотистого света, видеть это было куда тяжелее. Словно всё горе и вся боль, которыми дышал этот лес, навалилась ему на плечи.
[indent] А может, он просто снова, по своему обыкновению, принимал всё слишком близко к сердцу.
[indent] Сергей не спрашивал себя, хорошая ли это идея – идти с ней, разбираться с этой тьмой. Он знал, что плохая, и ещё знал, что всё равно пошёл бы. В чёрный туман, в шелест голосов, в призрачные лица, словно выступавшие из глубины. Наверное, он никогда не сможет привыкнуть к такому – не до конца, – но он учился просто принимать всё так, как оно есть. Пожалуй, у него даже получалось.
[indent] – Да вроде бы нет, – не очень уверенно ответил Сергей. Голова, может, и кружилась немного, но в глазах не двоилось точно. Да и дышать, казалось, стало чуть легче. На душе только было очень тяжело – но об этом незнакомка не спрашивала, и об этом он ничего не сказал. Он слышал где-то – или, возможно, читал, – что в этот лес нельзя входить тому, кто охвачен скорбью, сломлен горем. Таких этот лес убивает. Таких он заставляет убивать себя.
[indent] – Я уже убил себя однажды. – Голос Сергея чуть дрогнул, потому что ему всё ещё было трудно говорить об этом. Всегда будет. Просто сейчас эта откровенность отчего-то не казалась излишней. – Тогда… не очень хорошо вышло. Так что, надеюсь, пока получится не умереть.
[indent] Он не представлял, как объяснит ей, если она спросит. Он только тяжело вздохнул, продолжая чувствовать, как что-то будто бы придавливает его к земле, и отчего-то тихо спросил сам:
[indent] – А... кто ты?
[status]бездна к бездне взывает[/status][icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]

Отредактировано Sergey Kostenko (2019-09-18 22:39:54)

[indent] Сомневаться в себе Сергей не привык: от его решимости и уверенности в собственной способности что-либо сделать слишком часто зависели жизни других людей, и иначе было просто нельзя. Была ли в этом храбрость? Наверное. Опрометчивость? О, да. Возможно, со стороны это всегда выглядело так, словно он совершенно точно знает, что делает, хотя в глубине души он лишь полагался на что-то очень хрупкое, тонкое, сложное; что-то, что толкало его вперёд, когда рассудок не мог просчитать даже следующего шага.
[indent] Там, тогда, в другой жизни, это ведь было храбро – попытаться в одиночку подобраться к диверсантам, пытавшимся взорвать атомную станцию, и остановить их. И очень опрометчиво, конечно, тоже. О том, насколько был опрометчив «другой он», выстреливший не глядя в самого себя и растворившийся в ночной темноте, не хотелось ни думать, ни вспоминать.
[indent] Вот тогда-то он и убил себя. И умер. И помнил теперь об этом. А незнающие люди слишком уж многого не знали не только о нём, но и том мире, в котором жили сами – да и едва ли им было дело до его храбрости. Или опрометчивости. Он тоже не слишком заботился о том, что станут думать о нём эти люди, потому что был занят мыслями о том, как их спасти.
[indent] Особенно теперь, когда не сомневаться в себе уже не получалось, а каждый шаг был похож на прогулку по минному полю.
[indent] – Вообще-то я из Федеральной Службы Безопасности, – вздохнул Сергей. Сделать эту ситуацию ещё более странной было трудно, поэтому почему бы и нет? В кои-то веки можно сказать почти всю правду. – Из Москвы. Это в России, – на всякий случай уточнил он, всё-таки почувствовав себя чуточку глупо. – Но так уж вышло, что я стал заниматься и делами… вроде этого. – Он неопределённо указал куда-то в чащу, стараясь отогнать от себя давящее чувство безысходности, словно просачивавшееся исподволь в самую душу.
[indent] Так что – да, спасать он её собирался от злых призраков, тёмного леса и Бог знает, чего ещё. Как? Этого он, разумеется, не знал, просто бросился спасать. Что она там говорила про опрометчивость и храбрость?
[indent] – Спасибо, – медленно выдохнул Сергей. Незнакомка по-прежнему казалась очень странной – и всё больше отчего-то похожей на кошку, – но всякий раз, когда она приближалась или прикасалась к нему, он ощущал мягкое, успокаивающее и какое-то светлое тепло, и от этого становилось легче, и можно было дышать свободнее, и даже найти в себе силы улыбнуться в ответ, потому что всё вдруг начинало казаться совершенно естественным и единственно правильным.
[indent] – А… Понятно.
[indent] Понятно, по крайней мере, почему она напоминала ему кошку, и откуда в ней было столько уверенности в том, что смерть ему сегодня не грозит. В слова её верилось сразу: была ли в них заключена какая-то особенная сила, или он просто достиг того предела, перешагнув который, можно поверить в самое немыслимое – а только это было так. Это трудно было осмыслить, трудно было принять, но всё-таки рассудок не пытался всё отрицать, переворачивать, выворачивать наизнанку, стараясь зацепиться хоть за что-то разумное и сделать из этого что-то не очень стройное, но относительно правдоподобное. Нет, ничего этого не было, и слова незнакомки – то есть, теперь уже Бастет, – были просто и честно приняты.
[indent] Просто это так, и он ведь без того уже знал, что не всё на свете можно объяснить.
[indent] Это, конечно, не значило, что он не был удивлён – был, и ещё как! – но Сергей всё-таки тихо надеялся, что богине – это всё ещё было трудно осмыслить, – такая реакция не показалась… ну, если не оскорбительной, то, по крайней мере, обидной. Она, правда, до сих пор выказывала ему явное расположение – начало с катаной не в счёт, – и терять это, пожалуй, ему не хотелось. Ему трудно было представить, чем именно это расположение было вызвано – но спрашивать, наверное, не стоило. Неужели её в самом деле могла хоть немного впечатлить его решимость спасти её?
[indent] – Готов, – спокойно и твёрдо ответил Сергей. Мог ли он теперь отступить, просто зная, что она не нуждается в её защите? Нет. И не только потому, что он стал видеть яснее и больше и не мог не понимать, что выбраться и спастись в одиночку будет трудно, если вообще возможно. Дело было ещё и в том, что он очень явственно ощущал горечь и боль потерянных душ, окружавших их со всех сторон: они не давили, как прежде, потому что Бастет сделала что-то и заставила их отступить, но не чувствовать этого было нельзя.
[indent] И таков уж был сам Сергей, что он всегда принимал чужие страдания слишком близко к сердцу.
[indent] – Что же это за зло? – спросил после недолгого молчания Сергей, направляясь следом за Бастет и стараясь не думать о том, насколько всё это дико. – Помню, я слышал когда-то, что здесь под землёй есть ледяные пещеры, и что там что-то… вроде прохода в загробный мир.
[indent] От одних слов и мыслей об этом веяло несказанной древностью и тайной – совсем как от этой женщины – богини, – похожей на кошку.
[status]бездна к бездне взывает[/status][icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]

Отредактировано Sergey Kostenko (2020-03-04 22:54:37)