С тех пор, как зимней ночью над Дортонионом поднялось зарево, Артаресто знал, что Минас-Тирит будет следующим. Пройдет первая волна вражеских войск - с запада до востока - и вторая докатится до острова.
Он был готов. Спасшихся из Дортониона встретили, тем, кто мог держать оружие, предложили остаться и защищать остров. Часть осталась. Эдайн частью переправили кого в Бретиль, кого в Хитлум, прочие в большинстве своем отступили в Нарготронд. Туда же отослали тех, кто был бы бесполезен при осаде.
Еды должному числу защитников хватило бы на несколько лет осады. Запас стрел был достаточным. Береговые заставы надёжно спрятаны и укреплены, ловушки для врага расставлены - никто не пройдет вдоль Сириона на юг.
Артаресто только не был готов к тому, что потеряет младших. Обоих, одного за другим. Он знал ещё до того, как беженцы описали ему их смерть, славную и страшную, но не мог поверить. Искал их лица среди выживших. Не находил.

Два года Минас-Тирит стерег север. Нарготронд не мог бы помочь - слишком далеко. Хитлум не мог бы помочь - большому войску не пройти незамеченным горы. Артаресто и сам справлялся, хотя каждый раз, спускаясь в кладовые, спрашивал себя: что им делать, когда настанет голод? Снять осаду не спешил никто, а сделать это один он не мог, да и что толку. Он потерял бы воинов и, сдав берега, все равно не успел бы отступить на юг, а Моргот подтянул бы новые войска. Так, в этой ловушке, они продолжали ждать и надеяться на что-то.

К исходу второго года пришли кошмары. Сны стали рваными, перестали приносить отдых и спокойствие. Раненые поправлялись хуже - особенно немногие эдайн из Дортониона, что остались защищать Остров. С тех пор Артаресто стал меньше быть на стенах и больше в целительской. Часть забот взяли на себя Финдуилас и Халмир, который погиб первым.
Он был слишком самостоятельным, он отправился в вылазку за стены, посчитав, что на берегу не справляются. Артаресто доверял сыну принимать такие решения, и вот Халмира привезли назад мертвым, со стрелой в горле и кровавой пеной на губах. Финдуилас плакала над ним, а он сам и Финлот застыли от горя, неспособные утешить ни дочь, ни друг друга.
Когда тело Халмира предавали воде и огню, Артаресто желал быть на его месте. Но, видимо, недостаточно сильно.

Штурм начался на закате. Артаресто обходил оружейные, где теперь ковали только наконечники для стрел, а запас железа уже подходил к концу. Там, взвешивая в ладони еще теплые острия, он прикидывал, что можно будет перековать, когда запасов не останется совсем.
Тень упала на крепость, как коршун на добычу. Скрежещущий звук - не громкий, но до того сильный, что сотряс всю крепость - прошел через него, как нож сквозь масло, заставил его внутренности содрогаться в унисон, вынул его душу из тела и бросил в кипящий котел непроглядного ужаса, затмевающего разум. По всей крепости почти что разом поднялся стон и плач, которому с берегов ответил ужасный крик, захлебнувшийся далеко не сразу. Заставы погибли.
Звук продолжался, и Минас-Тирит погибал тоже, охваченный страхом и бессилием, как огнем. Артаресто не мог сдвинуться с места, не мог вдохнуть, не мог выдохнуть, не мог закричать, каждым нервом осознавая приближение конца и малодушно соглашаясь с ним, лишь бы забыть два эти года утрат и наконец-то не существовать.
Граненые наконечники впились ему в ладонь, когда он безотчетно сжал руку, проткнули кожу, пальцы склеила кровь. Боль оживила его, он бросился наружу, к стенам, и увидел, что это и правда конец. Немногие воины его крепости сохранили рассудок - большинство же металось или застыло в страхе, и их находили стрелы, сыпавшиеся с неба. Орки занимали берега. Орки резво собирали плоты, грузили лестницы, разворачивали катапульты.
Скоро все они окажутся рядом с Халмиром.
Тогда, в гневе и отчаянии от увиденного, он запел. Когда-то Инголдо пытался научить его песням силы, но его уроки не пошли впрок. Артаресто как был, так и остался способен только к целительской магии - но хотя бы к ней. Он мог петь песнь исцеления разума, и он ее пел, даже зная, что его не хватит на всех, не может хватить - не в силах одного эльда вернуть рассудок целой крепости. Но в его силах попытаться.
Первыми очнулись от морока его командиры, но этого было мало, слишком мало, и он воззвал к Ульмо. Сирион хранил Минас-Тирит столько лет - владыка вод был благосклонен, и теперь Артаресто просил о последней милости - помочь им собраться для боя. Ульмо не дал знака, но эхо над водой подхватило его песню и понесло над крепостью, а после, когда волна ужаса отхлынула, принесло издалека голоса труб и топот копыт.
Слишком поздно, но Нарготронд шел на помощь.

Сначала они надеялись дождаться подмоги под защитой стен Минас-Тирит, но темные чары продолжали оплетать каменную кладку, отравлять самый воздух, и защитники крепости, взбодрившиеся было, с каждой минутой падали духом. Артаресто чувствовал, как противник во много раз более сильный ищет его, чтобы подмять и раздавить. Петь против этого, у него не было ни сил, ни способностей, а Финдарато не было рядом. Он мог только обменять крепость на малую возможность спасти гарнизон, отступить на берег, по которому шло войско с юга. Сдать дом, где родился и умер его сын и каждый камень был ему родным. И в обмен на это вывести отсюда жену и дочь.
Когда первый выстрел из катапульты заставил дрогнуть опоры моста и когда Артаресто убедился, что противопоставить этому нечего - слишком велико расстояние даже для длинных луков - они выстроились перед воротами. Финлот и Финдуилас - позади, с лучниками, в своих легких шлемах неотличимые одна от другой. Прощаться не было времени, и он почувствовал, как на него нисходит жуткое спокойствие, какое сопровождало его когда-то в Хэлкараксэ. Как будто все уже случилось, и ему надо просто перешагнуть через следующие несколько часов. Дней. Месяцев. А потом все закончится.
Совершенно спокойно он поднял меч, приветствуя свой гарнизон перед боем. Спокойно приказал открыть ворота. Спокойно двинулся вперед.

Он никогда не любил сражаться, но научился - заучил все нужное - по необходимости. В строю, как сейчас, рука сама повторяла привычные движения, ноги сами вставали так, чтобы не дать противнику опрокинуть его. Кто-то во втором ряду держал щит над его головой, оберегая от падающих сверху стрел. Все происходило точно так же, как на учениях, что они проводили когда-то в Дортонионе и даже Артанис приезжала посмотреть, как ее братья упражняются в воинском искусстве. Артанис всегда могла побить его на мечах, но после встречи с Келеборном из Дориата ей больше не было это интересно. Порой Артаресто казалось, что ей вообще ничего больше неинтересно, кроме Келеборна и обучения у Мелиан.
Он скучал по ней.
Странные это были мысли для того, кто пробивает путь по мосту на берег, но все лучше, чем погружаться в скрежет железа, когда на орочьих доспехах лопаются заклепки, в хриплые крики отовсюду, в мелодичное пение стрел над самым ухом, в тот кухонный какой-то звук, с которым меч входит в живое тело и режет мышцы и жилы, пробивает кость или скользит вдоль нее, срезая плоть, а потом рывком высвобождается и взлетает снова.

На берегу их взяли в клещи, не позволяя пробиться на юг и прижимая к воде. Эхо над речной тесниной по-прежнему доносило голоса труб, но как далеко они были, никто не мог понять. На севере Артаресто видел только орков, на юге - только орков. По правую руку пол-неба перегораживал Минас-Тирит, а над ним стлалась непроглядная тьма, но перебраться через реку отчего-то не могла.
Лучники били поверх голов, орки пытались пробиться к ним, щиты преграждали оркам дорогу. Простой, понятный, хорошо знакомый по Дортониону расклад, думал он, задыхаясь от усталости. Просто надо разыграть его и вывести отсюда жену, дочь и гарнизон.
И все.
[nick]Artaresto[/nick][status]второй состав[/status][icon]https://funkyimg.com/i/2TKGX.jpg[/icon][sgn]I'd like to invite you to no longer live with us.[/sgn][lz]крепость принял - крепость сдал[/lz]

Отредактировано Kanafinwë Makalaurë (2019-05-08 03:02:27)

Сражение было почти безнадежным. Они пробивались к югу шаг за шагом, но так медленно, что было ясно: оркам не надо стараться, скоро защитники Тол-Сириона выбьются из сил - усталость их одолеет, или проклятые чары, что не желали развеяться. Артаресто перебрался в последние ряды, прикрывать отход - держать щит и отбиваться всегда удавалось ему лучше, чем пробиваться вперед.
Где, балрог их всех побери, была помощь? Сперва он не рассчитывал на нее, но теперь, когда поманили скорым спасением - и только раззадорили орков, которые спешили добить отступающих, - теперь все они считали мгновения.
Все изменилось быстро и непоправимо. Орки смяли строй у самой реки, смяли лучников, уже почти расстрелявших запасы стрел и оттого беззащитных, и прям в сознание ему ввинтился безмолвный крик Финдуилас: nana! nana!
Финлот умерла, понял он, словно ждал - не этого, но того, что все дорогое ему у него отнимут, а потом Минас-Тирит рухнет на его голову, и все закончится... знакомая мысль, знакомый рефрен. Орочье копье ударило его в плечо, сбило с ног. Его подхватили и оттащили назад, щиты мгновенно сомкнулись впереди. Артаресто выронил щит и вцепился в оруженосца, чтобы устоять. Жуткое спокойствие так и не оставляло его. В нем, как в раковине, он погружался в бездну отчаяния, в которую, должно быть, смотрят окна Ниэнны.
Лассэ, отступай. Отводи лучников вглубь строя.
Она кричала что-то еще. Звала мать. Просила отбить ее тело.
Отходи Лассэ. Отходи. Уводи всех, кого можешь.
Он повторял это до тех пор, пока голос Финдуилас не перестал быть слышен. Строй снова сомкнулся, и мельком он видел дочь, теперь укрытую за спинами воинов.

Войско Куруфинвэ налетело по берегу, пробило им дорогу прочь из теснины Сириона. Они отступали на той грани панического бегства, когда еще немного - и начинаешь бросать раненых и уже не пытаешься держать строй. Они еще пытались. Артаресто снова навесили щит на руку, которую он почти не чувствовал, и он шел сам, почти не разбирая дороги, но следя, чтобы воины в последних рядах сменялись, давая друг другу отдохнуть.
Потом обнаружилось, что строй распался. Что все вокруг бросают оружие и садятся - или падают на землю в изнеможении, и только он шел между ними, пока не нашел Финдуилас - испуганную, потерянную, но живую. Артаресто всунул меч в ножны, бросил щит, который и так еле волок, и обнял ее.
Год назад у него была жена, сын, дочь, крепость и войско. Вчера у него была жена, дочь, крепость и войско. Сегодня он держал в руках единственное, что у него осталось. В голове у него гудел огромный колокол, одежда под доспехом пропиталась кровью, и он безнадежно хотел только одного - умереть как можно скорее. Но от таких ран не умирают, а он не мог бросить Финдуилас одну, с нее достаточно горя.
Когда поблизости показался кузен, Артаресто поцеловал дочь в висок.
- Скажи целителям, я скоро буду. До тех пор посчитайте, сколько у нас тяжелораненых.
Финдуилас странно глянула на него, но кивнула и подчинилась. Артаресто молча смотрел, как она уходит, потом повернулся к Куруфинвэ.
- У тебя хватит воинов, чтобы сегодня обеспечить охрану всего лагеря?
Это было какое-то безумие, что он говорил так, словно не случилось ничего особенного. Но только раковина противоестественного спокойствия отделяла его от того, чтобы тоже упасть на землю и кричать, пока не разорвется сердце.[nick]Artaresto[/nick][status]второй состав[/status][icon]https://funkyimg.com/i/2TKGX.jpg[/icon][sgn]I'd like to invite you to no longer live with us.[/sgn][lz]крепость принял - крепость сдал[/lz]