Ванда останавливается, пытаясь отдышаться, и поднимает усталый, раздраженный и рассерженный взгляд. Удаляющиеся спины Мстителей едва не заставляют застонать вслух, но нет, держится, стиснув зубы. Кто бы мог подумать, что тренировки в команде величайших героев Земли ничуть не менее изматывающи, нежели проверки на прочность, устраиваемые ей с братом бароном. Тогда наградой за успешно выполненное задание был более сытный ужин и более продолжительный отдых. Сейчас ценой в том числе её неудачи может стать чья-то жизнь, которую не удастся спасти… резкий и глубокий вдох, ладони, упиравшиеся в колени, выставляет параллельно полу, призывает свои силы, отозвавшиеся знакомыми искрами, замерцавшие на кончиках пальцев. Отталкивается хорошенько ногами и позволяет сферам спроецировать энергию, дабы оторваться от земли, наслаждаясь кратким мигом ощущения полета, истинной свободы. У финишной черты приземляется почти также грациозно и филигранно, как вызывает негодующие восклицания Мстителей. Маскимофф оборачивается и видит почти привычную картину. По лицу Нат всегда сложно читать, даже ей, но она, вроде, не против того, что новенькая позволяет себе жульничать, Сэм добродушно улыбается, а Роуди стоически молчит, хотя высказать ему явно хочется. Мухлевания Ванды для него – большая проблема. Ведьма ведь играет только по своим правилам, как привыкла. Главное – результат, верно? Так вот он, выполнен, пусть и не тем образом, каким её принуждали.
Камень преткновения каждый раз один и тот же. Сокол настаивает, что плохие парни не играют честно. Воитель гнет свою линию – команда должна быть командой, а план есть план. Джеймс сторонник контроля и четкого выполнения приказов каждым участником. Уилсон, которому наслушаться от солдат пришлось всякого, говорит, что ему очень повезло, коль скоро он ни разу не сомневался в своих командующих и их словах, а строго разработанные планы не летели ко всем чертям. 
― Закончим на сегодня? ― несколько минут спустя раздается голос Ванда, слегка ироничный, напоминающий, что она, вообще-то, все еще здесь и прекрасно слышит, что о ней говорят. Её вопрос – нечто вроде ритуального гонга, знаменующего конец перепалки. Теперь они разойдутся по разным углам. А она отправится в штаб. И будет очень надеяться, что не уйдет в себя и не займется самобичеванием. Она ведь правда старается, но отчего-то все выходит наперекосяк. Видно слишком долго была только рядом с братом и со всем остальным миром взаимодействовать оказалось непросто. Но Алая готова учиться. Не хочет рисковать еще больше. Здесь ей хотя бы могут попробовать понять суть тех сил, которые пробудились вследствие экспериментов барона. Обещали помочь, если Ведьма останется. Обещали не бросить, если выйдет из-под контроля. При любых раскладах, ущерб не будет катастрофическим. Это они тоже обещали.
Припаркованная возле здания штаба машина не была кричащей. Значит, не Тони. Может, кто-то из руководства решил заехать и узнать новости? Агентов Щ.И.Т.а (или что там осталось от некогда могущественной организации, держащей под контролем почти все, что только можно) с высоким уровнем допуска она частенько здесь видела... Неужели Роуди все-таки не выдержал и нажаловался? И теперь она будет сначала проходить подготовку с исключительно обычными людьми (все же, Мстителей язык не повернется назвать таковыми, пусть и не у всех есть сверхъественный дар), чтобы совесть заела и не давала использовать способности. А ведь коварный план Воителя может сработать…
Звенящая тишина, лишь единожды прерванная высоким сигналом, означавшим, что её пропуск все еще действителен, окутывает девушку, стоит той очутиться внутри. В коридорах вообще редко встретишь кого-то, теперь можно не сновать туда-сюда, передавая поручения, прогресс не стоит на месте, физические перемещения сведены к минимуму. Наверное, только Ванда все еще предпочитает подниматься по лестницам и вообще ходить пешком. Потому что все еще любила бесшумно возникать за спиной. На всякий случай. На всякий…
― Клинт? ― теперь сомнений в том, что терпение Роудса все-таки лопнуло, вообще не остается. И быть Бартону нянькой, которая непослушному дитятке рассказывает, что можно, а что нельзя делать.  Если только… ―Ничего не случилось? ― настороженно спрашивает Максимофф. До заданий её пока не допускали, полагая, что для работы в поле она еще не готова. Ванда и сама не рвалась, потому что думала точно также. Но чуть что – кинется на вызов, как форель на блесну, в это можно не сомневаться.
[icon]https://69.media.tumblr.com/c97f3d1e44835b9d1e0084f743603e2b/tumblr_pgwbfnKLKf1xit5bto6_250.png[/icon]

Отредактировано Wanda Maximoff (2019-03-28 23:53:58)

Для Джеймса остается загадкой, как Клинту это удалось. Но пропахшая сыром квартирка, в которой осела тощая рыжая псина, ходившая за Барнсом в период его бродяжничества, зашилась на подкорку как сравнительно безопасный перевалочный пункт. Сравнительно - потому что, конечно, таскаться хожеными тропами опасно, тем паче отлеживаться в берлоге, в которой тебя уже кто-то видел. Доверие к стрелку - дело опыта, и оно оказывается достаточным, чтобы Джеймс сюда вернулся. Воспользовался приглашением, и, в соответствии с уговором, принес еду и выпивку.
Не пиццу, потому что это кажется не самым надежным и здоровым вариантом, но мясо для стейков Барнс приносит (и кое-какую разогреваемую в микроволновке за минуту фигню для себя, потому что голоден сильнее). На звонок никто не отвечает, и Баки задумывается, воспользоваться пожарной лестницей или взломать замок аккуратно. Или все-таки Клинт не шутил про запасной ключ под ковриком.
Оказывается, не шутил.
Баки буквально замирает на пару секунд с краешком ковра в руках, глядя на блестящий на полу ключ, и думает: это ловушка, Бартон идиот или?..
Хотя, конечно, в логике ему не откажешь - кто будет ломиться туда, где и так открыто? гений? Квартира эта не хвасталась роскошью, обычная холостяцкая берлога. С собакой.
Лаки и правда встречает Джеймса радостным лаем, лобызает в щетину, мечется кренделем и сует нос в пакет с едой. Барнс отгоняет его мягко, разувается, закидывает пиво и мясо поглубже в холодильник, а сам наскоро уминает две порции лазаньи быстрого приготовления. И только после этого позволяет себе пойти в душ, потрепав Лаки за ушами.
Несмотря на шум воды, звук захлопнувшейся двери слышит, слышит и звуки холодильника, голос Клинта, там есть кто-то еще. Так что из ванной Джеймс выходит хоть и похожий на оттаявший подснежник, но до какой-то степени готовый взаимодействовать с людьми.
Это он так думает, когда с долей напряжения вгружает в голову тревожность на тему “как разговаривать и что сказать”, а потом заходит в комнату и видит Ведьму.
С пивком и на диване, ага.
Мир ставится на паузу.

Память Барнса все еще на техобслуживании, восстанавливается фрагментарно. Попросту из-за объема того, что он помнит, вспоминает или забыл за последние лет сто, Джеймс притормаживает и опирается не столько на знания, сколько на инстинкты. Тут у него рефлексы живее всех живых, и, узнав девушку в лицо, еще не вспомнив год, обстоятельства и данные, поверх которых уже было затерто и написано немало всякого дерьма, Баки испытывает какой-то хтонический ужас. Железо, смятое, как фольга, ощущение захлопнувшейся ловушки, убить-чтобы-выжить и неопределенность - одна из самых стрессовых вещей для Солдата, который, во-первых, привык быть сильнее всех, во-вторых, никогда, в отличие от запертого внутри Барнса, не чувствовал себя жертвой, а в-третьих, утрату контроля над происходящим и непонимание, какого рожна творится, воспринимал как что-то столь же маловероятное, как конец света.
Короче, Алая Ведьма была записана на подкорку со всеми возможными красными мигалками как НЁХ невиданного масштаба и что-то, перед чем проще прикинуться мертвым.
Не как человек, что для Зимнего неудивительно. Как неисследованная и неостановимая стихия.
Барнса продрало холодом до костей - мерзким животным страхом, от которого забываешь, как дышать. Комичная была бы сцена - Джеймс в чужом доме, с мокрыми волосами в духе видеоклипов из девяностых, выходит навстречу юной деве с пивком в руке, да только выражение его лица настолько кричит о системной ошибке, что становится не до шуток. Это даже не глаза оленя в свете фар, скорее с таким выражением арахнофоб смотрит на ползущего по груди тарантула, а клаустрофоб обнаруживает себя в гробу.
Джеймс даже не моргает, слыша голос Клинта сквозь шум в ушах, опасается отвести взгляд от Ведьмы. Клинт позволяет себе пройти мимо и без доли страха и стеснения садится рядом, все на тот же диван. “Не делай этого, - орет что-то внутри Барнса, - не подходи”.
Он успевает только протянуть руку к плечу Бартона, чтобы дернуть его в сторону - слишком резко, позже понимает он, и, господи, это была железная рука, жест вышел агрессивным - как его закручивает торнадо. По крайней мере, так это ощущается - что-то красное, горячее и меняющее всякое представление о гравитации, балансе, а еще левая рука намертво парализована, а еще в опасной близости к лицу что-то однотонное, но явно не обои.
Джеймсу требуется секунда, чтобы загасить звериную панику достаточно, чтобы опознать потолок.

Отредактировано James Barnes (2019-07-26 01:17:15)