В какой-то момент области искаженного, перекрученного пространства нексуса закончились, и портал без особых церемоний вышвырнул их под холодный дождь. За свою жизнь Вергилий прошел через бессчетное количество порталов, однако именно этот, как назло, оказался особенным. Процесс перехода был похож на стремительное путешествие сквозь дрожащее и меняющее формы междумирье, подобное тому, что порой расползалось в местах, где Нижний мир начинал поглощать мир людей.
Хотя, надо полагать, они знали, на что шли, используя нестабильный портал, пусть даже и зафиксированный ненадолго с помощью Ямато. У них было не так много опций на тот момент.

Поднявшись на ноги, он огляделся, прикрывая лицо рукавом от ледяной мороси. Место было смутно знакомым. Со склона холма, на котором произошло приземление, открывался бы прекрасный вид - если бы не пелена дождя, из-за которой море казалось свинцово-серым, а город по левую руку и вовсе угадывался лишь контурами. Будучи городом на острове посреди теплого моря, большую часть холодного времени года Фортуна переживала под бесконечными ливнями, вдали от побережья переходящими в снег.

Эти окрестности всегда были благодатным местом для оккультных практик. В древности здесь было множество стабильных врат; впрочем, последнюю пару тысяч лет врата стояли закрытыми. Однако это все еще было одно из немногих мест в мире людей, где с завидной периодичностью возникали нестабильные разрывы.
Этого хватило, чтобы послужить якорем для портала.
Однако, все могло бы закончиться и чуть лучше.
«Если он здесь - я смогу его найти.»

Вергилий сосредоточился на ощущениях, пытаясь охватить как можно больший радиус.  В округе было множество слабых следов демонических энергий, что, в общем, не было необычным для этих мест. Однако знакомое присутствие, к которому он успел порядком привыкнуть за последнее время, не ощущалось совсем. Ни следа.
Зато присутствовало болезненное дыхание того, к кому он привыкнуть так и не смог.

Устало поморщившись, он обернулся к Ви.
- Резюмируя: мы выбрались, но мы потеряли Данте. Что меня, признаться, очень удивляет после всех его обещаний не спускать с меня глаз. Ждать его здесь наверняка бесполезно. Поэтому предлагаю переместиться в город. Скажи, когда будешь готов.

Если быть честным до конца, в город ему не хотелось совсем. Он уже предполагал, чем это закончится; даже с учетом того, что Данте пропал в процессе прохождения сквозь разрыв. С другой стороны, здесь, в мире людей, он совершенно не представлял, что будет делать теперь, столь парадоксально пережив собственный смысл жизни. А посему был готов практически к любым вариантам.

Однако же, размышляя об этом, он нашел неожиданно трудным так просто прийти к тому, кому причинил столько зла. Как минимум, потому, что Неро ответил тем, что вытащил его, пусть и не зная последствий и причин, из мрака бесконечного кошмара.

Он думал: воистину блаженны были времена, когда его это не волновало. Но отказаться от всех этих сложных, болезненных мыслей (и чувств) сейчас означало бы снова предать самого себя.
Снова отсечь часть собственной души.

Вергилий уже знал, куда ведет этот путь, и не собирался ступать на него еще один раз.

…Он был безнадежно, непоправимо жалок - бледный, болезненный, согнувшийся в кашле под холодным дождем. Слабый человек, чудом переживший путешествие через опасности нижнего мира и искаженные пространства порталов. Упрямый, молчаливый человек, ускользающий взгляд и неловкие движения которого вызывали немедленное полуосознанное желание уничтожить его - потому, что само его существование тревожило и раздражало Вергилия, подобно незаживающей ране.

Ни один демон не позволил бы столь долго прожить источнику своего беспокойства. За доли секунды можно было бы избавиться от этого досадного недоразумения.

Несомненно, существование Ви было унизительным для них обоих, однако с совершенно разных сторон. И Вергилий понимал, что с его стороны это всего лишь привычный голос внутреннего дьявола, требующий избавиться от этого жалкого свидетельства его позора и поражения. Он слушал его с отстраненным интересом, однако не слышал ни единого разумного аргумента.
Внутренний дьявол был горд и силен, но на этом его достоинства неожиданно заканчивались.
Гораздо настойчивее в его уме звучало вкрадчивое: жизнь этого уже не имеет никакого смысла. И мысль эта вызывала в его душе странный резонанс.

Вергилий молча отвернулся, стараясь сосредоточить мысли на далеких шпилях Фортуны, однако звуки мучительного кашля отзывались фантомными болями где-то в его собственных легких. Он все еще слишком хорошо помнил время, когда сам был этим человеком.

Они понимали друг друга практически без слов. Это было все равно что общаться с собственным отражением – порой формальностью в этом общении был даже бессловесный обмен взглядами. Не нужно было большого труда для того, чтобы замечать чувства Ви; гораздо труднее было от них отстраниться, перестав сопоставлять с собственными.
Мысль о том, что это воплощенное желание жить обречено на бесповоротный крах, никак не желала оставлять Вергилия.
Эта вынужденная эмпатия была много хуже физической боли.

Тем более, что ее объект не нуждался ни в чьих сожалениях.

Он знал: Ви ненавидит его всем сердцем, страстно и бескомпромиссно. Но смиряется и молчит, потому что не может позволить себе роскошь рисковать своей жизнью.
Выжить для него гораздо важнее, чем выразить свое бесконечное разочарование тому, кто лишил его права на жизнь.
Его ненависть и его отчаяние звучали так отчетливо и сильно, что их хватило бы с запасом на корм какому-нибудь небольшому демону.

Хватит, напомнил он себе, эта проблема не стоит того, чтобы уделять ей столько внимания. Это существо – лишь неожиданное и, казалось бы, невозможное произведение умирающего древа, которое до того лишь отбирало бесчисленные жизни. Очередной фокус нижнего мира, фокусы которого практически никогда не бывают к добру. Нет никакой нужды в том, чтобы сочувствовать этому; все эти странные, излишние чувства могут быть лишь иллюзией ошеломленного происходящим разума или, более того, первым признаком опасности. Нельзя считать Ви чем-то более значимым, чем тень.

- Пойдем, - кратко откликнулся Вергилий, вынимая Ямато из ножен.

Однако как может копия быть настолько точной?

Они шли в город от предместий, где внезапное возникновение портала имело гораздо меньше шансов быть замеченным местными жителями и тем самым вызвать панику. Иметь дело с Орденом, пусть даже с его выжившими остатками, он не хотел. Не самое лучшее начало - входить в город по трупам.
Дождь не прекращался, и ледяная дымка скрадывала все еще заметные шрамы города. От Данте он знал, что Фортуна была практически уничтожена вторжением демонов некоторое количество лет назад, однако сейчас город немногим отличался от того, что он…

Помнил. Не в последний свой визит, а тогда, несколько десятилетий назад.
В последний визит он не занимался созерцанием архитектуры, однако, как оказалось, прекрасно запомнил путь. Путь, который когда-то был его финальным рывком, манифестацией пожирающего душу изнутри, несгибаемого намерения вырваться из плена собственной немощи и отомстить.

А сейчас он снова проходил этот путь – и, будто одного этого факта было мало, проходил вместе с тем, чье недолгое упрямое существование полностью отменило значимость этого рывка. Как иронично.

По декорациям и предпраздничной суете на улицах можно было предположить, что прошло около полугода после падения Клайфота. Возможно, плюс несколько лет, с учетом нестабильности течения времени в нижнем мире.
Вергилий криво усмехнулся: полгода почти непрекращающейся рефлексии. Кто бы мог подумать.

Он сбавил шаг, размышляя, так ли необходимо им сейчас идти именно в тот дом. После всего того, что ему пришлось пережить, Неро вряд ли заслуживал такого приветствия из неприятного прошлого. Кроме того, были и некоторые другие… сложности в их возможной встрече.

Трость из останков дерева, поглотившего тысячи жизней, неровно стучала по мостовой, оскальзываясь на мокрых камнях. Ви явно старался сохранить лицо, однако такая пешая прогулка без возможности воспользоваться Тенью должна была стать серьезным испытанием для него.

Куда можно пойти? Чтобы где-то остановиться, нужны деньги. До сих пор деньги для него были чем-то не стоящим внимания, поскольку добыть их можно было очень легко. Однако, после месяца в погибающем Редгрейве эта легкость обернулась чувством непоправимой вины, с которым ничего нельзя было поделать.

Поправляя капюшон, он мельком взглянул на свою кисть. Под уже порядком обветшавшей кожей перчатки не было ни татуировки, ни следов распада, ни мертвенно-синих линий вен. Кошмар закончился, но следы настоящего перелома остались где-то глубоко внутри.
Так или иначе, зарабатывать на жизнь убийствами стало невозможным. А любой другой способ был слишком долог в реализации.

Вергилий остановился перед смутно знакомыми воротами гаража, равнодушно рассматривая следы кипевшей здесь человеческой жизни, столь далекой от того, что он знал на протяжении нескольких десятков лет.

А потом, мгновенным усилием отбросив сомнения и излишние мысли, в несколько шагов преодолел расстояние до входной двери и постучал.

Отредактировано Vergil (2019-03-27 19:39:20)

…С некоторых пор трудные разговоры стали его ежедневной рутиной. Данте не закрывал рта даже во время дуэлей, что уж говорить о времени, когда они отдыхали. И, разумеется, под плохое настроение с завидным упорством перескакивал на темы, которые для обоих можно было бы посчитать больными.
Коротко говоря, переживать родственное общение без моральных и физических травм Вергилий уже умел.

Некоторое время за дверьми царила настороженная тишина. Потом замок щелкнул, открываясь, и на пороге застыл хозяин дома, не отрывая ошеломленного взгляда от незваного гостя. Лицо его, сначала выглядевшее так, будто он увидел призрака, через мгновение отразило настолько внушительный и разнообразный набор эмоций, что определенно стоило беспокоиться о взрывоопасности этой смеси; к чести его, он все-таки начал встречу не с попытки броситься в бой, а с попытки поговорить. И даже неплохо начал.
К сожалению, то была лишь прелюдия к настоящему смятению. Судьба Неро расщедрилась этим вечером сразу на двух дурных скитальцев; едва он начал справляться с собой при виде первого из них, как, наконец, заметил второго. Ви стоял чуть позади, обеими руками опираясь на трость, и его лишенный определенного выражения взгляд привычно устремлялся куда-то в сторону.

Атмосфера явственно потяжелела. Пора было заканчивать невольную драматическую паузу.

- Мы пытались выбраться из Нижнего мира, и нас выбросило порталом в эти окрестности, - невозмутимо пояснил Вергилий, как только стало понятно, что вопроса в грамматически верной форме Неро не сформулирует. – Данте пропал в процессе перехода, я не смог его найти там, где мы вышли. А этот… Мы нашли его по ту сторону, и Данте настоял на том, что убивать его нельзя. Я прошу дать нам передохнуть здесь ненадолго; после мы уйдем.

Судя по выражению лица хозяина дома, объяснение его устроило еще меньше, чем предшествовавшее ему неведение. Вергилий не сказал ни единого слова лжи, однако верить его словам Неро, похоже, не собирался. Впрочем, это как раз было разумно; в иных обстоятельствах тот не поверил бы себе и сам.

Однако, помедлив, охотник все-таки отступил вглубь дома с приглашающим жестом, продолжая сверлить их подозрительным и недобрым взглядом. В глубине коридора слышались детские шепотки, а выглянувшая из освещенного дверного проема женщина светло улыбнулась и поприветствовала гостей, казалось, не замечая того, что воздух прихожей при желании вполне можно было бы резать ножом.

- Я не несу вреда ни тебе, ни твоему дому. Мы уйдем по первому требованию, - рассеянно откликнулся Вергилий, когда тихий голос охотника известил его: «Никаких глупостей». Войдя, он на мгновение застыл в прихожей, щурясь под слишком ярким после улицы светом лампы, а потом с облегчением снял промокшую и надоевшую накидку, повесив ее на ближайший одежный крючок.
Оставалось только надеяться, подумал он, глядя на то, как Ви с отстраненным видом выпутывается из складок сырой серой ткани, что этот вредить тоже не собирается. Но, по крайней мере, в таком случае не останется выбора, кроме как избавиться от него. Нет худа без добра.

И все же, было бы очень хорошо избежать любых неприятностей, пока они будут здесь.
Вергилий знал, что может пожалеть о той идее, которая только что пришла в его голову.
Впрочем.
- Возьми, - он протянул Неро обернутые выцветшей лентой ножны Ямато, странным образом чувствуя сквозь них, как едва заметно теплеет клинок. – Вернешь, когда мы будем уходить.
Ямато признавал Неро. Почти как хозяина. Зная собственный меч лучше себя самого, он мог сказать это наверняка.

Комната, куда Неро проводил их – хотя слово «конвоировать» смутно ощущалось более подходящим случаю – была украшена в том же пасторальном стиле, что и вся Фортуна снаружи. Было тепло, в камине горел огонь. В доме пахло стряпней, хвоей и немного дымом и машинным маслом. Похоже, из всей этой идиллической картины имел смелость выбиваться только олень, которого они видели у входа.
Впрочем, элемент бунта вносил также рассеявшийся по комнате выводок детей, мал мала меньше, с бесстрашным любопытством и некоторым недоверием таращащихся на странных незнакомцев.
Вергилий удивленно поднял бровь, рассматривая эту картину. Старший из мальчишек смотрел на него насупившись и периодически косился на младших, как будто был готов в любой момент защищать их от любой напасти, вне зависимости от соотношения сил.

Люди не сдаются, внезапно вспомнилось ему. Тот, кто сказал ему это тогда, утверждал, что в этом есть спасение людей. Что ж, теперь, столько лет спустя, в этих словах наконец-то был смысл.
Пожалуй, у Неро было серьезное основание для того, чтобы выживать и побеждать. Самое серьезное основание для того, чтобы искать силы. Он хотел защитить тех, кого считал своей семьей.

Вергилий невесело усмехнулся и потер переносицу, пытаясь перестать щуриться. То ли он порядком отвык от мира человеческого и его ярких искусственных огней, то ли сказывалась неистребимая в последнее время усталость, но глаза начинали болеть.
Оставалась пара вещей, которые нужно было сделать, пока они здесь. Например, рассказать Неро все, что он сочтет нужным спросить о Данте – поскольку уж что-что, а судьба Данте его волновала немало. Вергилий помнил об этом.
Как и обо всем остальном пути по обращенному в почву для Клайфота городу, до самого сердца древа.

- Если ты захочешь что-то узнать о произошедшем, Неро – спрашивай, - негромко предложил он. - Я постараюсь ответить на вопросы.

Отредактировано Vergil (2019-03-31 21:49:53)

Неро хотелось бы сказать, что совсем не так он представлял себе воссоединение с семьей, с той самой, какую знал от силы минут десять, прежде чем те сгинули в недрах Нижнего мира. Совсем не при таких обстоятельствах, когда разум целиком и полностью поглощен исключительно домашними делами, и думать о чем-либо ином просто некогда. Тем более не в такое время, когда — и признаваться себе в этом сейчас, под ледяным взглядом Вергилия, отчего-то совестно, хотя Неро и понятия не имеет, откуда этому чувству взяться, — он думать о них, на самом деле, почти и забыл. Хотелось бы, только, на самом деле, желание это слишком далеко от правды: сказать ничего подобного Неро не мог. И даже не из-за того, что сейчас он, шокированный, два слова мог с трудом связать. Совсем нет.
Но в чем охотник все еще чертовски не уверен: в собственном миролюбивом гостеприимстве, вместе такого красноречивого кулака по уставшему лицу. Не за что-то конкретное, а так, обобщенно. Потому что иного способа избавиться от того безумного коктейля эмоций, завладевшего его разумом в один момент, он не знает, а кулаки — привычно. И оттого этот способ такой хреновый, и приходится прятать его как можно глубже. Не для того он останавливал братоубийство, чтобы самому хотеть навалять отцу при первой встрече.
Формально, одного раза ему уже хватило. Им обоим наверняка хватило.
— В этом весь старикан, ха, — едва слышно усмехался, но понимал — в ситуации не было абсолютно ничего смешного. В голосе нет ни капли искренней насмешки, но есть тень чего-то сродни укору. Отчасти, к тому, кого сейчас не было среди незваных гостей, но кого увидеть хотелось едва ли не сильнее, но кто, конечно же, ожидаемо где-то пропал. Неро совсем не удивлен. А отчасти немой упрёк в сторону Вергилия и Ви.
«А вы вообще пытались его искать?» — но в этом слишком много какой-то совершенно глупой, детской обиды, какая бывает только в тот момент, когда тебе сообщают об уходе человека, к которому просто-напросто привыкаешь, как к родному. И… вот это нелепое сравнение, оказавшееся таким неожиданно правдивым, уже заставляет тихо посмеяться, не вслух, но искренне.
Со стороны охотника всё то же напряженное молчание и настороженный взгляд, как будто перед ним стояли два врага народа, а не те, кто нуждались в помощи. Ответ, если быть откровенным, ему понравился еще меньше, чем сам визит Вергилия и Ви, кем — или чем — тот бы сейчас ни был, и всё равно это куда лучше, чем продолжать жить в праведном неведении. Все это до ужаса странно и непривычно, и Неро по-прежнему не знал, как ему быть. Принять чужие слова на веру? Нет, сам же качал головой, тут же отринув этот вариант куда дальше. Наплевать на собственные же слова и наехать, что им обоим здесь не место? Звучит еще более паршиво, отчего-то Неро не способен прибегнуть к этому варианту. Причины снова нет, и вызывает это лишь раздражение.
Последний возможный вариант: плыть по течению. Для Неро — наиболее сложный в своей простоте. Сидеть без дела не хотелось, но если то требовалось, приходилось переступать через себя.
Протянутые ножны заставили замереть в растерянности и недоумении, от слов Вергилия проще не стало. Своеобразная «трубка мира» вместо принятого среди людей приветственного рукопожатия, мол, своеобразное «я безоружен и пришел не проливать кровь»? Неро неуверенно смотрел то на клинок, то переводил взгляд обратно на полудемона, как будто всё это — какой-то праздничный розыгрыш, и сейчас катана окажется у него не в руках, а аккурат между ребер. Но ничего такого не происходило, а клинок ощущался в руках таким знакомым, не успевшим забыться теплом, словно то шло от самого Ямато, проникало под кожу в кончиках пальцев и текло дальше, по венам. Проклятый клинок, от которого проблем в жизни Неро было в разы больше, чем помощи.
Клинок, из-за которого он однажды лишился руки и, какая ирония, именно правой рукой охотник сейчас сжимал перетянутые лентой ножны. Он не нашел, что сказать Вергилию в ответ на этот жест, только молча кивнул, а где-то внутри затеплилось уважение к сыну Спарды.
Позволивший Вергилию целиком и полностью завладеть своим вниманием, Неро не забывал про Ви, который беспокоил его не меньше — возможно даже намного больше, ведь мотивы и сам факт существования этого татуированного путал охотника. Разве не должен был он исчезнуть с концами, став частью чего-то намного большего? Не то, чтобы Неро был таким знатоком всех тонкостей треклятой дьявольской магии, или чем оно, черт возьми, было, но держать Ви под пристальным взглядом ему было спокойнее. Тем более, когда Кирие крутилась рядом с ним. Демон внутри недовольно рычал, но пока что удавалось утихомирить его.
«Так ты, вроде, все уже сказал», — с трудом сдержал привычное желание огрызнуться на слова Вергилия, такое глупое, точь-в-точь обиженный на жизнь ребёнок, а не матёрый охотник на демонов. Вместо этого, также не повышая голоса, задал мучивший вопрос:
— Откуда этот-то взялся? — кивая в сторону греющегося у камина Ви. — Разве он не должен был исчезнуть или типа того?
Иными словами: насколько большие проблемы он способен им доставить.
— И куда вы собрались идти потом?
Потому что Вергилий не был похож на того, кому было, куда идти дальше.
А затем раздался этот мерзкий птичий клёкот, который Неро не слышал уже больше полугода и был бы рад не слышать ещё столько же, еще лучше — не слышать всю оставшуюся жизнь, похоронив воспоминания о болтливой птице, как ночной кошмар. Так глубоко, чтобы и самому нельзя было добраться и раскопать, без посторонней помощи. И крылья за спиной вспыхнули сами собой (в нетерпении сомкнуть эту чертову птицу как какой-нибудь антистрессовый шарик, на самом деле, один из тех самых, у которых глаза тут же начинали забавно лезть на лоб).
— А портал, через который вы прошли, уже закрыт, да? — покосился полудемон на Вергилия. — Почему эти-то твари такие живучие и никак не хотят исчезать…
Грифон не замолкал, как и прежде, позволял себе насмешки, не особо колкие и не особо задевающие: за месяц работы с Ви он успел привыкнуть к этому болтливому адскому попугаю. Но по-прежнему до нервной дрожи раздражающие. Хоть что-то этот пернатый кусок окорока умел делать хорошо. Краем глаза Неро заметил, как Карло потянулся к переливающимся при свете лампы распушенным перьям, и — дёрг! — в его маленьких руках уже было большое тёмно-синее перо. И прежде чем демон успел поднять ор на весь дом, на который бы сбежались даже немногие соседи, Неро крылом, смачно, с размаху ударил им болтливого демона. Силу, как и прежде, немного не рассчитал, снеся не только Грифона, но и половину комнаты. Только это было такой ерундой по сравнению с тем, что теперь Грифон оказался где-то там, под дождем.
— Джулио, — позвал он мальчишку, — закрой окно, пока эта курица снова не влетела сюда. Что? — пожал плечами, на которых покоились светящиеся ярко-синим длинные призрачные когти. Едва сдерживал смех. — Я не потерплю демонов здесь. Ну, кроме себя, конечно.

...Крылья Неро удивляли. Такого Вергилий не видел никогда раньше, однако сила эта казалась смутно знакомой, будто бы когда-то, чуть ли не в иной жизни, он уже ощущал ее прикосновение.
Чем-то похожим теперь иногда откликался Ямато… однако в руках Вергилия Ямато становился продолжением его собственной души и не имел своего звучания. Возможно ли, что меч каким-то образом сохранил отзвуки силы молодого охотника?
Наверное, да.

«Или мне просто кажется.»

- Даже если я соглашусь сделать вид, что я не демон, мне никто не поверит, - усмехнулся Вергилий, качая в ладонях теплую чашку. – Однако перья пушить тоже не буду. Честное слово, я не умею.

Что было прекрасно – он, наконец, смог отвлечься от тяжелых, возвращающихся раз за разом мыслей, которые одолевали его в последние несколько месяцев, превратив их в небольшую вечность. Не столь мучительную, сколь неопределенную и тягостную.
И, наконец, утих незаметный звон в висках, ослабли безжалостно точные демонические чувства, долгое время намертво приковывавшие его внимание к Ви и его неутихающим переживаниям. Ауры померкли и отошли на второй, а то и на третий план. Казалось, мир изменил цвета; казалось, дышать стало легче, огни стали тусклее и перестали резать глаза, а звуки превратились в ненавязчивый фоновый шум.

Он тихо выдохнул, удивленно прислушиваясь к собственным ощущениям.

Вергилий никогда не думал, что таким бесхитростным образом можно усыпить внутреннего дьявола.
И представить не мог, что его чуткий спокойный сон принесет такое облегчение.
И такую чудовищную усталость.

Он оглянулся на звук своего имени, чтобы увидеть, как Неро несколько растерянно протягивает ему знакомый серо-зеленый томик. Тускло блеснуло в свете ламп золотистое тиснение.
Вергилий молча принял книгу из рук охотника.

Пальцы будто по своей собственной воле скользнули по обложке. Эту книгу он мог бы узнать на ощупь, если бы понадобилось. Путь по Редгрейву для нее не прошел бесследно, хоть он и старался ее беречь: новые царапины и потертости, расплывшиеся крошечные пятна крови на страницах, надрывы, и наверняка еще множество мелких повреждений, которые он тогда и не заметил. Проведя столько лет в тихом и безопасном месте, эта книга была брошена в гущу событий, на которые не была рассчитана.

Совершенно как…

Безотчетно силясь оборвать непрошеное размышление, он раскрыл книгу на случайной странице и впился взглядом в строчки, надеясь, что они прозвучат вместо продолжения его собственных мыслей.
Как бывало множество раз до того – тогда, когда эта привычка все еще была его спасением и проклятьем, одним из тех, что не позволяли ему тихо и без сопротивления пойти ко дну.

…он знал эту страницу ничуть не хуже, чем любую другую.
На рисунке женщина склонялась над извивающимся младенцем.
Взгляд скользил по строчкам, заставляя беззвучно повторять слова, звучащие горькой насмешкой над пируэтами судьбы. Что ж, казалось, он уже заранее знал, какой именно стих он увидит на пожелтевших страницах; возможно, его обманули собственные пальцы, безошибочно раскрывшие томик именно на этом стихотворении.
«Into the dangerous world I leapt: helpless, naked, piping loud…»
Вергилий почти почувствовал, как содрогнулся Ви, хотя был уверен, что слова так и не были облечены в звук.

Нет мне имени.

- Шанс, значит, - тихо сказал он, отчетливо слыша в своем голосе нотки потрясения. Это осознание отрезвило его, и, выдохнув и закрыв книгу, он продолжил уже ровнее. – Да, конечно. Но, я боюсь, чтобы дать Ви шанс, нам нужен Данте; потому что я далеко не столь хорош в том, чтобы давать шанс таким, как он.

Вот оно, значит, как. Неро, казалось, сочетал в себе несочетаемое: неудержимый, упрямый, яростный нрав – и вот эту вот неуверенную доброту, желание доверять и помогать,
(Умоляю тебя! Это моя последняя просьба.)
даже тем, кто вряд ли этого заслуживает. С его характером можно было ходить по краю пропасти – и не сорваться, остаться человеком и в глубинах Преисподней, когда даже демоны перестают чуять твою человеческую кровь. Однако, способность доверять постепенно изживает себя с годами – и у кого-то это происходит слишком быстро.

Неро может быть тем, кем захочет.
Данте может поступать, как ему угодно.
«Но я не имею права терять бдительность.»

…еда в горло категорически не лезла. Пусть заботливая Кирие и неоднократно предлагала то одно, то другое, Вергилий обходился все той же чашкой чая, тихо страдая от интенсивности запахов и силясь понять, хочет ли он есть, или же наоборот – его тошнит.

Наконец, сдавшись явственному огорчению хозяйки, он попробовал что-то из того, что стояло на столе. На удивление, тошнота мгновенно отступила.

Впрочем, банальный голод тоже не проснулся. Возможно, тело его слишком привыкло к Нижнему миру и не желало воспринимать никакие сигналы об улучшении положения извне. Силы, полученной от Клайфота, телу было более чем достаточно, чтобы выдержать полгода в Нижнем мире и безоговорочно намереваться продержаться еще сколько-то лет, а то и десятков лет.

Какое расточительство. А ведь не так давно он экономил каждую каплю собственной силы для того, чтобы получить хотя бы какой-то шанс выжить.

- Спасибо, что приютили нас, - наконец, произнес он, когда в гостиной снова воцарились покой и порядок. Кирие ответила настолько теплой улыбкой, что он на мгновение потерялся, а потом продолжил тем, чего вслух говорить не хотел, боясь спугнуть мгновение.
– Говоря честно, этот вечер – пожалуй, лучшее, что случилось в моей жизни за последние годы.

Отредактировано Vergil (2019-04-16 19:23:14)

Вечер завершился без происшествий.

Когда он вернулся из душа, в гостиной, где им постелили на ночь, уже был погашен свет, и жаркое мерцание камина, скорее, сгущало темноту, чем помогало что-либо разглядеть. Невидимый дождь барабанил по стеклам; потрескивали угли; звуки тихого неровного дыхания терялись в этом фоне и казались почти неразличимыми.

Вергилий уселся на застеленный диван, поджав ноги, и некоторое время рассеянно прислушивался, не понимая, что именно он пытается услышать. Существование, подобное этому, было до невозможности непривычно, исключено из памяти, оставлено где-то далеко позади – и потому ум отказывался верить в эту, возможно, очередную иллюзию покоя и безопасности.

Ни того, ни другого не существовало в мире, который он привык считать своим.
Но возможность хоть как-то отдохнуть упускать не следовало.
Хотя это было, прямо сказать, плохое оправдание.

…Сон пришел неожиданно скоро, и под шум ливня он провалился в него, как в бездонный омут, без единой мысли о сопротивлении. Сновидения были смутными; неясные образы приходили и уходили прежде, чем он успевал их разглядеть и осознать. Так продолжалось до тех пор, пока вокруг не осталась одна лишь оглушающая мгла, в которой не было ни мысли, ни звука, ни цвета, и последние искры сознания в ней безвозвратно гасли, одна за другой.

Собственное полное исчезновение завораживало и пугало. Истаивая до последнего нерва, он каким-то образом думал, что смерть не может быть похожей на то, что происходит сейчас.

А потом все мгновенно прекратилось: тяжелый тревожный удар сердца вырвал его из забвения и выбросил обратно в живой и звучащий мир.
Еще несколько секунд после пробуждения мысли его путались, складываясь в странные и нелогичные узоры, незаметно уводящие обратно за грань сна. Но дыхание уже перехватило, и Вергилий открыл глаза.

Дождя больше не было слышно. Густая, почти осязаемая тишина затопила, казалось, и комнату, и весь мир вокруг, нарушаемая лишь редким потрескиванием дотлевающих углей, звуками дыхания и тихим шорохом осыпающейся черной пыли.
Тень предупредила о своем появлении звуком одного лишь только шага, едва слышным стуком когтей о пол – а потом в полумраке зажглись её алые зрачки, и демоническая кошка уже совершенно бесшумно двинулась по своим оборотничьим делам, начав их с осмотра комнаты и её временных обитателей.

Вряд ли это из-за неё. Ви спит, а без него интересы фамилиаров далеко не распространяются.

«Те фамилиары погибли от руки Данте. Про этих я не знаю ничего.»

Мысль отозвалась призрачной ноющей болью. Вергилий раздраженно вздохнул, перевернулся на бок и прикрыл глаза, наблюдая за комнатой из-под полуопущенных век.
Привязаться к собственным кошмарам. Какая глупость.
Но, если бы не эти кошмары, он бы ни за что не дошёл. Не дошёл бы даже до Данте, не говоря уже обо всём остальном. Ведь есть же… рациональный резон для благодарности.

Действительно, есть. Но к нынешней ситуации всё это никакого отношения не имеет.

Копия человека, которого не должно быть. Весьма причудливый выбор формулировки. Многое говорящий о том, кто выбирал. Как будто те полтора страшных месяца прожил совсем другой человек. Не Вергилий.
Как будто это не он, скорчившись на полу, погибал от ужаса, пока щупальца живой мглы поглощали мир вокруг.
Как будто это не он босиком ковылял по разбитым улицам, ещё не осознав полностью, но уже догадываясь, что в каждой тени может притаиться смерть.
Как будто это не он из последних сил боролся за свою жизнь. Отчаянно, безнадежно, злобно, отдавшись этому полностью, оставив от самого себя только самое необходимое, последнюю искру.
Как будто это не он – уже почти отчаявшись, сдавшись страху неминуемого – пытался объяснить, напомнить, рассказать, не сгинуть без следа, не исчезнуть бессловесной пустой оболочкой.
Смешно сказать, но думать об этом до сих пор почти не было времени. Пребывание в Нижнем мире само по себе мобилизовало, заставляя отложить на потом размышления, вызывающие к жизни опасные воспоминания.

Что-то внутри всё ещё - отчаянно и беспомощно - требовало выбросить эту память, избавиться от неё, вернуть себе утраченное спокойствие. Сделать вид, что ничего не было. Сделать вид, что всё это всегда было ему по плечу, что ситуация не выходила из-под контроля. Но увы: чтобы что-то исправить, нужно сначала признать, что дефект есть.

Только его собственное упрямство и невероятное везение тогда отделяли его от окончательной смерти. Возможно, то, что от него осталось, его демоническая часть, осталось бы жить даже после встречи с Данте. Такая сила не может исчезнуть бесследно. Но как много от него самого оставалось в ней?

Он помнил и это. Ощущение бессмертия, совершенства, неразрушимости, ощущение единения с миром, наступившее после долгого ожидания. Наконец-то, после стольких лет борьбы. Безразличие, в котором нет ни единой ноты сомнения и боли. Предельная ясность цели и волнующая её близость. Отсутствие страха и сожалений. Уничтожение любых преград и оков.

В том числе и тех, в которых он сам привык себя держать.

Разрушение личности, оставшейся без своего прочного паутинного каркаса.

Император был прав. Демону не нужна личность. По многим причинам.
И потому они все на одно лицо.

…Мысли его текли неторопливо, пусть и не в самом приятном направлении; невольная причина их уже успела выпутаться из своих чудовищных сновидений и застыть посреди комнаты в неосуществленном движении, переводя взгляд то на мирно лежащую на столике книгу, то на её хозяина.
Наградив некстати проснувшегося Ви тяжёлым взглядом, Вергилий сел на диване, пытаясь придумать хоть одну причину плюнуть на всё это и снова провалиться в сон. Реальность не радовала его совершенно.

Впрочем, с чего он взял, что реальность должна радовать.
Нет иного выхода, кроме как продолжать движение.

Бросив еще один сумрачный взгляд на скорчившийся в кресле у камина истощенный силуэт, Вергилий бесшумно ушёл в ванную – приводить себя в порядок и изгонять непрошеную прострацию.

Когда он вернулся, предчувствие уже оформилось в уверенность: нужно уходить. Чем быстрее, тем лучше, и так уже задержались.
Помимо того, что само присутствие таких гостей было опасно для этого дома – чем он думал, когда пришёл сюда? – были и другие причины. Первой из них была иррациональная тревога, будоражащая чутьё, заставляющая мучительно вслушиваться в окружающее в поисках угрозы, и медленно, но верно подводящая к грани трансформации. Если бы было настроение шутить, Вергилий мог бы сказать, что его внутренний дьявол выспался, похоже, гораздо лучше, чем он сам.
Второй причиной было желание немедленно сбежать из места, где у него есть время на размышления, подобные тем, что настигли его при пробуждении. Причина эта не имела никакого значения и смысла, однако необъяснимым образом добавляла веса первой.

- Собирайся, - коротко бросил он в спину Ви. – Нужно уходить.

Ямато нашёлся достаточно быстро – Неро, ничтоже сумняшеся, оставил его прямо в гостиной, то ли демонстрируя таким образом доверие, то ли просто забыв о нём в вечерней суматохе. Что бы ни послужило причиной этому, Вергилий был рад, что не пришлось искать меч по всему дому.

…Когда он был готов двинуться к выходу, на внешний подоконник шумно приземлилось что-то темное и тяжёлое. И без особых церемоний постучало зазубренным клювом в раму.

- Вот вы дрыхнете, а снаружи намечается гулянка, - ворчливо проинформировал Грифон, едва ввалившись внутрь через открытое Вергилием окно. Подождал закономерного вопроса, не дождался, и разочарованно продолжил: - Целая толпа рогатых. Хотя некоторые уже не совсем рогатые.

- Каких рогатых? – ровно и тихо спросил Вергилий.

Грифон, пытавшийся было издевательски прищуриться, оценил обстановку и быстро свернул эту сомнительную деятельность.
- Тех самых, о которых ты подумал, парень, каких ещё? Этих, знаешь, что ходят отрядами и любят тяжёлые доспехи и большие мечи, прям как ты когда-то.
- Где?
- В паре кварталов отсюда, я покажу, - кошмар встрепенулся и перелетел на спинку кресла Ви.

Вергилий проводил его недобрым взглядом.
Это мог быть обман.
Это место могут сровнять с землёй, едва они отсюда выйдут.
Можно ли верить…?

Анджело. Его почерк. Его творения. Значит ли это, что Он всё ещё жив и действует?
Ведь сила, подобная этой, не может исчезнуть бесследно.

…С Неро он столкнулся на выходе из гостиной. Неприлично довольная Тень тёрлась у его ног, игнорируя недовольные взгляды и попытки отодвинуть её в сторону. По лицу охотника было довольно трудно определить, что он слышал, и что из того, что слышал, осознал: в конце концов, утро было довольно-таки ранним, а сон – довольно-таки коротким. И это помимо других... отвлекающих факторов.

- Грифон нашёл отряд анджело недалеко отсюда, - лаконично объяснил Вергилий. – Мне нужно идти туда. Будет лучше, если ты останешься здесь и будешь охранять своих.

Отредактировано Vergil (2019-07-20 14:38:39)