Ветер. Ветер повсюду.
Отец обычно говорит, что ветер гуляет в голове Нерданель, и она только озорно улыбается его словам.
Быть может, так и есть. Но она не боится ни ветра, ни высоты, ни дальней дороги. Ни того, куда все они ее приведут.

Горы всегда манили ее собой, уводили - скала за скалой, перевал за перевалом, вершина за вершиной. Пока не преодолеешь одну - не узнаешь новую. И потому дочь Махтана не могла долго сидеть дома - вечно срывалась куда-то в сторону крыльев Вильварин. Северный воздух очищал голову, давал новые идеи - пока неясные, смутные, неоформленные, дикие, но готовые дать себя приручить – только руку протяни. Она никогда не сторонилась нежных, веселых подруг, прекрасных дев Тириона, но ценила и моменты своего одиночества и свежести мыслей, которые могла найти только в северных горах, и потому время от времени с огромным желанием искала их.

Толчок руками – и Нерданель почти взлетает на очередную скалу, откидывает капюшон с меховой оторочкой и дышит – глубоко и с наслаждением. Горный воздух прозрачен и светел, точно кристалл кварца, легок и тонок, точно перышко.
От быстрого подъема совсем не чувствуешь холода - дева стоит на камне, позволяя ветру трепать медную косу и покрывать колкими поцелуями румяные щеки. Кровь в груди стучит так сильно, что хочется и плащ скинуть, но это неразумно, и потому она просто стоит, щуря глаза и улыбаясь – сама до конца не понимая, чему.
Просто этим горам, просто этому ветру.

Она хранит этот край у сердца, взбирается на скалы, точно крохотная девочка на сильные плечи отца - смело, уверенно, с любовью и восторгом. Свет Древ здесь не так ярок, как в сердце Эльдамара, - ложится легким прозрачным слоем серебрения и позолоты, оставляет длинные синие тени под ногами. А еще - открывает бесконечную россыпь звезд над головой, самый прекрасный венец на челе мира.
Нежнее всего в небе Нерданель любит стать Менельмакаро, что стоит на страже южного края Ильмен, - порой смотрит на него, выходя в час смешения света из отцовской кузни. И сейчас - глазами на юге, но мыслями уже на севере.

Она вдыхает холодный воздух полной грудью, смотрит, но знает - ей еще предстоит долгий путь по безлесому, заснеженному хребту, чтобы уткнуться в главную цель ее похода. В ледник.
Он - дева усмотрела в прошлый раз - выползал из-за западных пиков, делая вальяжный крюк по левую руку, и протягивал огромную синую лапу прямо в озеро, темное, с тяжелым перламутровым отливом. В тот раз она так и не смогла пройти дальше этой воды - с одной стороны лежал слишком крутой склон, с другой же - скалился голубыми трещинами ледник. И тогда она оказалась не готова одолеть его.

Лед - материал капризный, где-то прочен, будто алмаз, где-то хрупок, точно древесный уголь. С наскока не взять.
Но если что-то мешало дочери Махтана утолить ее любопытство, она размышляла над этим долго и упорно и в итоге всегда находила решение своей задачки.
Так что в этот раз она шла к леднику уже во всеоружии. В этот раз у нее за плечами - в меру тяжелый узел с вещами в дорогу, веревкой, даже кайлом, откованным под ее руку, - но она несет все это, почти не помня их тяжести. Ее плечи привычны к кузнечному делу, а ноги - к долгому пути. Нет пока такого материала, что не подчинится ее воле.

Нерданель помнит - свет Лаурелин леднику не по душе, в нем он отблескивает лениво и как-то мрачно, но вот в белом свете Тельпериона... В эти часы в его глубине словно загорался яркий голубой пламень, лился сквозь узкие трещины, и озеро, отражая его, искрило, точно все творения Элентари упали с небес в его темные воды.
Она должна была увидеть это еще раз. Рассмотреть как следует и, быть может, однажды поселить то же сияние в гранях своих камней. Тогда она подумала взять кианит, но, может, сможет найти синие топазы нужного оттенка, они дадут нужную прозрачность и чистоту тональности.
Она поймет, что ей нужно, когда увидит снова, когда заглянет в синие разломы, познает его характер, ощутит крепость льда.
Ей нужно к нему снова.

Утес, похожий на растущую волну, грозный и величественный, нависает уже совсем рядом – покори его, и весь остальной горный хребет, тянущийся далеко на север, ляжет перед тобой. Нерданель не боится его высоты – она взбиралась на него уже не раз и сделает это снова. Теперь они оба сдержано приветливы друг с другом, как старые знакомцы: он пускает ее на свой кряжистый горб, а она идет по нему так легко и разумно, что совсем его не тревожит.
Туда теперь и пролегает ее путь, там таятся озера, ледники и новые непознанные склоны. Она зайдет так далеко, как только сможет. Узнает, увидит, ощутит то, что никогда не познают многие из нолдор.
Но сейчас дева просто смотрит с высоты своей скалы на горы, что уже успела пройти. Нежный золотой свет очерчивает их темные профили, искрит в снежных шапках. Отсюда уже не видно зеленых долин и проторенных дорог, здесь только чистое, первородное творение Валар, мощь и масштаб творческой силы.

Краем глаза Нерданель замечает шевеление на скалах о левую руку. Взгляд ее выхватывает далекую темную фигуру на стальном откосе. Двигается легко, стремительно, может, даже проворней, чем она сама. То пропадает за каменным изломом, то возникает опять - с каждым разом все ближе.
Кто это? Кто-то знакомый? Чего он ищет здесь?
Горы дики и нелюдимы, и хранят достаточно тайн в каждом ущелье, потому лучше бы двум встречным знать о существовании друг друга. Да и... ей просто-напросто любопытно, кого еще из всех калаквенди вдруг занесло сюда.
Потому, не таясь от чужого взгляда, она остается на своей скале, обласканная северными ветрами - краснощекая, светлоглазая - следит внимательно за приближающимся путником и ждет.

Отредактировано Nerdanel (2019-03-22 02:12:49)

Внутри Нерданель, в самой сердцевине у нее - тепло, спокойное, стойкое, пульсирующее. И потому ветер, стискивающий ее в ледяных своих объятьях, только заставляет ярче пылать кровь на щеках.
Встречный стремительным шагом поднимается на уступ, строен и отточен, и вряд ли намного старше ее самой. Отбрасывает с лица капюшон, вскидывает взгляд, сияющий и смелый. Она, конечно, его узнает.
Его ни с кем не спутать - ни на шумных улицах светлого Тириона, ни в сумеречных диких скалах.
Первый сын короля. Наследный принц нолдор. Феанаро Куруфинвэ.

Когда он подходит ближе, дева почтительно склоняет голову и улыбается ему в ответ:
- Aiya, arquen Kurufinwё.
Конечно, она тоже не ожидала встретить тут кого-либо. Конечно, она и сама гордая дочь славного, пусть и не знатного рода. Конечно, горы в первобытности своей уравнивают всех перед собой. И все же.
- Нерданель, - откликается она в ответ, но знает: это имя ему, как и многим, ничего не скажет, и потому тут же добавляет: - Дочь Махтана Аулендура.
Она гордится своим отцом, величайшим из кузнечных мастеров, нолдо с медной головой и поистине золотыми руками, и носит его имя с честью. И пусть пока она лишь его тень, лишь еще одни руки для подмоги в кузне, лишь одна из его учеников, быть может, однажды ее имя зазвучит наравне с отцовским. Уж она постарается.

- Да, это большой случай. - Она не говорит "удача", потому что еще не знает, что сулит эта неожиданная встреча.
Никогда не доводилось ей видеть его так близко - собственно, она, в отличие от иных нолдэ, никогда и не искала встречи с ним. И иных забот хватало - и чаще всего место им было в мастерских и кузнях. Но вокруг наследного принца в Тирионе ходило достаточно слухов и пересудов, и многие из них Нерданель, разумеется, слышала.
Говорили, будто бы он не по годам горд и заносчив. Будто бы уход леди Тэриндэ сделал его характер необузданным и диким. Будто бы он невзлюбил всех ваниар, а вторую жену лорда Финвэ - сильнее всех.
Говорили, будто бы он не без меры умен и искусен. Будто бы скорости и глубине его гения позавидует любой из ученых мужей Тириона. Будто бы уже скоро в ювелирном мастерстве ему не будет равных.
И что же из этого правда, а что - лишь пустые домыслы?

Признаться, последнему веры у нее было больше, так как она слышала от отца, что сам Аулэ увидел величайший талант в наследнике королевского рода. И все же Нерданель не любила верить на слово, уж тем более молве и праздным разговорам. Ей всегда нужно было увидеть самой, чтобы поверить.
И, похоже, лучше случая ей не представится.
Сейчас он вовсе не похож на того нолдо, что она видела мельком в садах Тириона. Там он казался отстраненным, высокомерным и - Нерданель не нашла бы слова лучше - скучным, как алмаз, ограненный идеально, но ремесленно, безыдейно.

А здесь - странно живой, весь пульсирующий теплом и светом. Улыбка. Резкий излом брови, как ласточкино крыло. Высокий, ясный лоб. Порывист, легок, огнист, и дышит. Глубоко, жадно, до горячего напряжения в диафрагме. Совсем как она сама несколько минут назад.
Горы обнажают нутро, сбивают все напускное. К ним нужно идти прямым, чистым, искренним, иначе далеко не уйдешь. По крайней мере, так всегда казалось Нерданель, а она могла судить только по себе.
Что ж, если так, значит, не одной ей горы идут на пользу.

- Куда же вы идете, мой принц? - она спрашивает его и отчего-то все же надеется, что его путь лежит куда-то в иную сторону. Это в груди сидит совершенно детская ревность - ей упрямо не хочется делиться своими маленькими открытиями и своим ледником, что ждет ее на севере. Еще даже не покорила его - но он уже ее, и это уже личные счеты.
Не глупа ли она? Часть ее подруг половину своих драгоценностей бы отдали (а то и все, что есть) за такую встречу, а она уже мысленно взбирается на скалы, шагает по снегам, взбирается по льду... И в этих мыслях она все же наедине сама с собой. Просто потому что никто никогда не разделял ее порывов, как говорил отец, "забраться на скалу повыше и свернуть с нее шею". Потому что ее всегда провожали лишь долгим взглядом и пожимали плечами вслед. Потому что она привыкла, что в своих странствиях она всегда одна.

Нерданель улыбается, пока принц говорит о ее отце, - это пробивается какая-то смешная мальчишечья гордость, как у ребенка, выигравшего в споре, чей отец лучше, сильней и умней. Что ж, Аулендур всегда был требователен к своим ученикам, да и к ней самой тоже, но ей казалось, изъяви молодой принц желание, он бы согласился.
Но Нерданель не стала ни спрашивать, ни предполагать что-то сама.
В конце концов, откуда ей знать.

Потому она просто следит за ним проницательно, слушает, запоминает. Речь учтива, после быстрого подъема - чуть тороплива, на выдохе. Точно так же внимательно разглядывает ее. Сейчас они оба изучают друг друга, примериваются, принюхиваются, как зверь к чужаку.
Точеная линия челюсти, тонкие веки, длинные ресницы - мимовольно Нерданель тут же выхватывает детали, угли и плоскости тренированным взглядом, составляет портрет в памяти. Мало ли когда пригодится. Горделивая осанка, плечи развернуты широко, чуть вздернуты. Движения рук плавные, обрываются резко. Интересно.

Но вот когда в его речи возникает ледник, ЕЕ ледник, глаза девы вспыхивают на миг ревнивым, соперническим огнем. Она не хотела бы держать это место в секрете, вовсе нет, но отчего-то в глубине души она все же боится. Боится, что этот нолдо, именно он, с этими сверкающими глазами и своим острым умом, опередит ее в ее собственных мыслях и открытиях. Что она уже не успеет придумать и создать сама что-то новое и прекрасное. Ведь он тоже идет на север за чем-то - навряд ли весь этот путь он проделал лишь ради красивого вида с горного плато.
Но, так или иначе, разве мало здесь мест, материалов и нерожденных еще идей, чтобы ревностно их делить? Разве могут два мастера ухватиться одновременно за один камень, да еще и желать создать из него одно и то же? Глупость ведь, ребячество. Нерданель откидывает прядь со лба и успокаивает себя этой мыслью.

- Боюсь, другого выхода у меня нет, - дочь Махтана улыбается смешливо. - Ведь мой путь лежит туда же.
О, она не будет жалеть. Она-то тоже знает, куда идет. Лед отчего-то интересен ей. Капризный, своеобразный, непостоянный. Прекрасный в своей естественной спеси и упрямстве. К нему так и хотелось найти подход. Узнать его, приручить его, что-то почерпнуть из его структуры.
Дойдут ли они к леднику до времени смешения света? Должны ведь. А потом - дальше. На другой берег озера. На плоскогорья. На новые вершины.
Нерданель легко подхватывает свою ношу и закидывает за плечо.
- Так что предлагаю не медлить, - сверкает улыбкой и тут же устремляется дальше, вверх по склону, не оборачиваясь даже на своего нового неожиданного спутника. Она уже знает - ей не придется его ждать.

Она поднимается по скальным выступам уверенно, почти по памяти. Бесконечный, бескрайний ветер прижимает к горе, налетает со всех сторон, ерошит волосы сильней. На следующей же точке придется переплестись - иначе к концу путешествия от кос и вовсе ничего не останется. Но пока дева только убирает их за шиворот и живо перебирается на следующий уступ. Она вся впереди, на севере, - глазами, мыслями, душой - и предвкушение нового и неизведанного наполняет ее, заставляет двигаться быстрей и проворней, по желтым лишайникам и сизым камням.
И рядом с ней - тень еще одного нолдо, плечом к плечу. Она не забывает о его присутствии, постоянно следит уголком глаза.
Как же странно, что вместе с ней идет кто-то еще. Непривычно, неловко и... весело?
Интересно, почему ей так радостно?

Отредактировано Nerdanel (2019-04-01 03:24:27)

Путь их лежит меж каменных глыб и напитанных снежной водой ручьев, и юная нолдэ нежно оглаживает взглядом каждый. Только тот, кто ленив и невнимателен, сочтет горы серыми и немыми. Нет, они поют, звенят, рассыпаются тысячью красок - от крошечных зеленых побегов до солнечно-рыжих кружевных лишайников.
На один из таких вдруг ложится густая тень - это ее спутник догоняет ее, окликает, вновь начинает разговор, и Нерданель вздыхает про себя.
Ей кажется - так странно тратить силы и мысли на болтовню сейчас, когда кровь так гулко стучит в ушах, когда ветер низко гудит в горных разломах, когда воздух вокруг так сладко пахнет мхом и талым снегом. Так странно упускать эти ощущения, эту природную естественность ради учтивых разговоров и любезностей.
Неужели Феанаро не чувствует того же?
Она лишь пожимает плечами и отвечает ему негромко, встраивая слова в ритмичное дыхание на подъеме.
- Я хотела бы надеяться на это, мой принц. А так ли это, покажет время.

Говоря по справедливости, она и сама не знает до конца.  Если отцовский талант в ней и был, то воплощался он в ее руках как-то иначе. Она любила пульсирующий, кровавый, живой жар металла, возможность полностью изменить его форму по воле собственного замысла, смело и уверенно, как всегда делал отец. И все же камень всегда поддавался ей куда лучше, слушался легче, раскрывался охотней. Его не нужно было менять. Его следовало понять, прочувствовать, раскрыть. Ощутить его суть и отсечь лишнее, обнажая, являя эту суть, придавая ей осязаемость и жизнь. Это всегда казалось деве в разы ценней.
Она думает об этом, пока идет, пока машинально взглядом намечает дорогу впереди. Думает о том, что хочет сделать в будущем и что сможет. Думает, пока Феанаро вновь не заговаривает с ней, все такой же вежливый, доброжелательный, обходительный. Как будто не о нем говорили, как об упрямце и гордеце! Нерданель, позабавленная, обернулась к принцу. Подумать только! Не знала бы, что за нолдо рядом с ней, решила бы, что он пытается ей понравиться...

Но она перестает насмешничать сама про себя, когда ловит странный, непривычный искристый интерес в его глазах. Никто никогда не расспрашивал о ее странствиях и планах с таким взглядом. Никто никогда по правде не хотел узнать. Никто никогда не слушал. Никто никогда не понимал.
Что ж, кто-кто, а проводник по горам ей точно не нужен. А вот спутник...
- Я собиралась дойти до восточного ледникового языка, сделать остановку там, - смягчая взгляд, поясняет дочь Махтана. - Потом перейти его и двинуться дальше на север.
Ледник был ее основной целью, неизменной точкой. К нему ее вел творческий порыв и желание победы, а за него - только лишь любопытство. Земли за ним станут ее маленькой наградой за работу у языка.

- Вы, верно, не захотите задерживаться у ледника надолго. Но мне бы хотелось встретить свет Тельпериона там, так что мы можем и разойтись на том месте, если пожелаете. Лед, полагаю, мало интересует вас, - дева вскидывает смешливо брови. Конечно, нож из него не наточишь, в оправу не вплавишь - кому из нолдор вообще в голову придет копаться в мерзлой воде? Что ж, у нее на то были свои мысли.
- Посмею предположить, вы ищете новые месторождения? Так ли это? Горный хрусталь или золото? Обе их жилы, кажется, еще должны тянуться здесь от юго-восточных складок, и, хоть мне ничего не известно о их полноте, полагаю, уж вы-то сможете их отыскать. Или у вас какие-то другие планы? - Нерданель улыбается нолдо, спокойна и мила, но речами все пытается узнать его, докопаться до сути.
Кто же все-таки перед ней? Избалованный принц или многоумный князь? Единомышленник или соперник? Насмешник или будущий верный друг?
Ей предстоит это узнать. Ей уже хочется это узнать.

Она так и не дожидается прямого ответа. Совсем!
В глазах ее спутника вдруг рождается что-то новое, чего Нерданель пока не может понять, и он тут же, на ходу берется делать какие-то записи, набрасывать что-то уверенным, сильным росчерком. Дева только смотрит на него распахнутыми глазами, но не смеет мешать. Все же ей знаком этот творческий порыв, первая мысль, которую надо ухватить за хвост, прижать, припаять, пока свежая, чистая, целая. Такой момент нельзя прерывать.
Правда, это занимает его почему-то на всю дорогу. Подумать только! Время от времени он даже ухитрялся выйти на опасный уклон или тупиковую тропу, глядя в записи, а не себе под ноги, и Нерданель с беспокойством оборачивалась к нему, каждый раз делая неуверенный шаг назад в намерении хотя бы окликнуть, чтобы следил за дорогой. Но каждый раз он справлялся и сам: вдруг с невообразимой легкостью выступал вперед и восстанавливал равновесие, выворачивал на нужную дорогу и не вел даже бровью, словно и вовсе не замечал этого секундного замешательства своего тела.
Он бы мог так пройти весь Аман и уйти за край Внешнего моря, кажется ей.
Чем он так увлечен? Что за замыслы рождаются сейчас в его голове? И почему именно в этот момент от него невозможно отвести взгляд?

Впрочем, стоило им дойти до ледника, как она тут же позабыла обо всем этом. Тяжелый, величавый язык выползал между двух горных склонов, ручьями и осколками ледяных глыб падая в озеро. Такой же, каким она оставила его, замкнутый гордый недотрога. Нерданель на скорую руку перебрала вещи, достала кайло, чуть взвесила задумчиво в руке и устремилась вперед. Она и не думала уже, где там застрял ее спутник-нолдо и чем он будет занят это время.
На какой-то момент их стало двое - она и лед.
Уткнуться шипом, упереться, подтянуться на руках. Поймать равновесие в миг, когда ноги упираются в гладкий, усыпанний мелкой снежной крошкой, склон. Пройтись осторожно по белесому ледяному загривку, упираясь кайлом, распределяя вес между носком и пяткой, обойти пышущие морозом и опасностью разломы.
Восхитительно.

Он оказался именно таким, каким и щерился на пришлецов, - местами коварный, местами упрямый, но везде - завораживающе прекрасный. Нерданель сворачивает за разлом, спускается в одну из ледяных пещер - в плотный синий, гудящий холодом кокон - и пытается увидеть. Пытается почувствовать.
Идеальная, плотная, строгая структура, холод и голубой свет, что проникает в тело сквозь пальцы. Гладкость, подобная водной кромке, но увереннее, прочнее, осязаемее. Чем ближе к нутру, тем лед синее, плотнее. Ни капли воздуха, ни капли грязи - чистейшее сердце Улмо, застывшее на жестоком ветре. Мгновение жизни, запечатленное в веках. Не это ли сама она пытается воссоздать в камне столько времени?
Огрызается, чуть кусает ей руки - она вовсе не боится его. Чуть спесивый, высокомерный, гордый. Ему бы распускаться бутонами в прекраснейших цветах, сиять в чьих-нибудь гордых глазах, быть морозными звездами на чьем-то высоком челе.
Как жаль, что он так недолговечен. Как жаль...
Даже Учителю никогда не воссоздать красоты того, что было рождено в борьбе Владыки Вод и Исказителя, - того, что не было сознательным замыслом, но появилось как дитя сражения стихий.
Нет, ни топаз, ни кианит здесь не помогут. У них никогда не будет того же характера, той же резкой красоты.

Выбравшись наружу, дева все же обернулась украдкой на Феанаро. И замерла.
Все еще сидит у подножия, перебирает записи, делает какие-то пометки, поглощен своими мыслями. Смотрит на листы перед собой, а видит как будто вовсе не их, а что-то совершенно иное, недоступное обычному взору. Даже издалека Нерданель видит, как подрагивают сосредоточенно уголки его век, как поджимаются сторого губы. Весь пылает изнутри, сияет восторгом новой мысли, сыплет звездопадом из глаз. Устремленный, уверенный, упорный. Охваченный каким-то будущим творением, он был... прекрасен, как сияющий лед под ее ладонями. Неповторимый. Исключительный. Нерданель осознала в себе эту мысль и в тот же миг поспешила отвернуться ко льду, пылая румянцем на щеках - и в этот раз отнюдь не из-за холода.
Собраться. В конце концов, она пришла сюда за новыми мыслями, а не за возможностью глазеть на встречных принцев.

Пока в небесах над их головами смешивается далекий свет двух Древ, дева сосредоточенно исследует ледяные разломы, порой простукивает, оцарапывает, оглаживает - и слушает их звучание, легкую вибрацию на подушечках пальцев, искристый перезвон на синих гранях.
Она уже знает, что может сделать, чтобы добиться той же гладкости. Понимает, как ввести ту же чистоту в кристаллы. Не воссоздать, но приблизить к идеалу. Дочь Махтана почти не делает записей о таких вещах, по крайней мере, не сразу же. Ей нужно утрясти это все в себе, разложить по полочкам, отыскать наконец нужные слова - а она никогда не была мастерицей на изящные, многоумные объяснения. Только потом, быть может, она наметит несколько строк о технологии полировки, нужном угле скола и прочем. Это все равно не будет значить столько же, сколько ощущение под ее собственными пальцами и отзвук в ее естестве.
Если она чувствует и осознает, то сможет и повторить.
Да, она уже знает, как.

Пусть она не сможет никогда создать подобную материю, дышащую холодом и глубоким синим цветом, искрящуюся той же чистотой и блеском и все же неподвластную теплу, - с этим ничего не поделать. Вряд ли это вообще хоть кому-нибудь по силам.
Она снова взбирается на язык сверху, когда замечает, что серебряный свет начинает побеждать, заполняя собой небеса. Мало-помалу проникает в ледяное тело, разжигая в нем синий огонь и белые искры. Озерная гладь ловит этот свет темными водами, разбивает его рябью в мелкие осколки - теперь и над головами, и под ногами их пролегает звездное небо.
А ее спутник совсем и не смотрит. Совсем. Да как же!.. Нерданель набирает в грудь побольше воздуха.
- Мой принц! Господин Феанаро! - Вздох. - Феанаро! Да гляньте же вы!
Дева дышит на покрасневшие от работы с холодным материалом ладони и улыбается, исполненная радости, - тем больше, что может разделить это зрелище с кем-то еще. Сидит на ледяном разломе, скрестив ноги, и голубое пламя окружает их, крошечных свидетей маленького природного чуда.

Отредактировано Nerdanel (2019-04-12 01:21:06)

Все, что Нерданель помнит дальше, - это горячую кровь, прилившую к щекам и шее, пульсирующую внутри и прорастающую алыми цветами на коже.
Где-то с того самого мгновения, когда Феанаро садится совсем близко, и ее ладони оказываются окружены жаром его собственных рук. Когда она упирается взглядом в очерченные синим цветом скулы, и сияние его глаз обжигает ее сильнее кузнечного пламени. Когда нолдо улыбается с какой-то непривычной тихой признательностью, и она только и может, что улыбнуться ему в ответ.
Потом она даже не сможет точно вспомнить, что он говорил и что она ему ответила - и ответила ли вообще.
Все, что Нерданель слышит теперь, - это гулкий стук в висках.

Он увлекает ее за собой за ближайший склон, и они падают в новое море света - теплое, нежное белое золото. Юная мастерица смотрит на него завороженно, чуть разомкнув губы от упоения благодатным сиянием. И даже забывает на миг, что ее рука - все еще в плену его ладони.
Она просто смотрит на его темный профиль, очерченный золотом, - ворон, вихрь, ветер - все в нем, смелое, стремительное, безудержное. И где только делся тот мудрый гений, что сиял в его глазах всего несколько минут назад? Радостный, восторженный, озорной - просто мальчишка, бессовестно умный, беспардонно красивый мальчишка!
"Да как же это умещается в вас, Феанаро?" - только и сидит в ней мысль.

Брызги света летят ей в лицо, вода обжигает холодом горячие щеки - дева вскидывает руку к лицу и смеется - тихо, на выдохе.
- Что вы!..
Нерданель поднимает глаза на новое развязное "смотри", и алый румянец с новой силой заливает ее лицо до самых корней волос, так, что даже яркий белый свет не может оттенить его. С протянутого ей листа смотрит ее отражение - немного взъерошенное, порывистое в уверенных, сильных штрихах.
Хотя... не совсем отражение.
На добрую минуту Нерданель, кажется, забывает, все существующие слова, - растерянно водит глазами от листа к лицу Феанаро и обратно, только ресницы дрожат, роняя на кожу крошечные водяные искры.
Во взгляде ее лишь один вопрос - почему?

Нолдэ теряется под выжидающим взглядом Феанаро, не зная, чего он ждет от нее, какого ответа. Ну уж точно не о самом портрете ведь!
- Он прекрасен, - она улыбается, смотрит открыто, честно и ни капли не лукавит. Венец и правда при всей своей тонкости и деликатности даже сейчас, на рисунке выглядит идеально пропорциональным и сбалансированным. Каждая нить словно на своем месте, ни один кристалл не перевешивает конструкцию. И это только набросок, сделанный просто на ходу! - При такой толщине металла будет сложно выдержать баланс, но здесь... это выглядит отлично! Кажется, молва не говорит и о сотой доле ваших талантов, мой принц. На любой голове будет смотреться восхитительно, раз уж даже моя медная проволока его не портит, - она посмеивается сама над собой и возвращает рисунок принцу. В конце концов, разве есть разница, чья голова стала моделью, если творение на ней столь прекрасно.
Пускай по взгляду принца отчего-то читается, что модель у этого творения могла быть только одна.

- Так... вы шли к этому месту? Если вам нужно поработать здесь, я подожду, - усилием воли Нерданель возвращает себе самообладание, успокаивает взволнованное сердце. Опускается на скальный выступ у кромки озера, скидывает узел с вещами с плеч. Свет от воды ласков и мягок, ложится едва ощутимыми волнами на кожу, проникает нежной песней в самое сердце. Воистину благословенные воды.
Дева выгребает из-за спины медную копну и отмечает с ужасом про себя, что ветер успел спутать волосы в невообразимо беспорядочный клубок. Прелестно, только венцы золотые носить, конечно. Поджав губы, она тут же спешно берется распутывать и переплетать косы, изо всех сил стараясь не смотреть на Феанаро и даже не думать о том, что вся та сцена могла значить.
Ничего она не значила. Ничего особенного.

Отредактировано Nerdanel (2019-04-12 22:38:32)

Когда Феанаро вдруг срывается на откровения, у Нерданель уже не получается отвести взгляд.
Он говорит о свете, но сам светится ярче озера - изнутри, от сердца. Весь пылает своими мыслями. Порывистый, стремительный, умом где-то за горизонтом, за тысячу миль отсюда.
Дева думает: он красив, когда забывает об этом. Когда оставляет себя и полностью отдается своим идеям. Своему собственному творчеству.
Свет от озера льется снизу вверх, оттачивает и без того резкие черты лица, сильные скулы, чеканную челюсть. Уже совсем скоро дочь Махтана признается сама себе, что с первых минут их встречи запоминала все это, чтобы потом повторить. Высечь из... мрамор? Нет, лучше базальт. Черный.
Да, точно. В черном его образ будет особенно сиять.

Видимо, он очень сильно жестикулирует, когда в приподнятом духе. А когда очень увлечен тем, о чем говорит, совсем не смотрит на собеседника. Ему, наверное, и не очень нужен собеседник. По крайней мере, только слушатель.
Что ж, она умеет слушать.
В нем все: доверительность, интерес, восторг, отчаяние - все от творца - блестящего, но... какого-то... может, одинокого? Нерданель не знает наверняка.
Как много прекрасного он сможет сотворить, с этим своим блестящим умом! Как много замыслов он может реализовать, дайте ему только время!
Под конец своей речи он звучал даже как-то отчаянно. Она не верила в его отчаяние. Не было его в этих сверкающих глазах - только вдохновенное упрямство, которое может сравнять с землей и эти горы. Чего бы, правда, ей очень не хотелось.

Дева перетянула косу, откинула ее за спину и соскочила с камня. Феанаро стоял все там же, у воды, со вздернутым подбородком, как обиженный мальчишка. Быть может, один из лучших мальчишек, которые только появлялись среди нолдор.
Она коснулась его руки, чуть сжала пальцы.
- Не падайте духом. Уверена, вы не в тупике, а лишь на развилке.
Перехватив его огненный взгляд, она смутилась и отпустила теплую ладонь.
- Я... вряд ли смогу помочь вам в этом вопросе. Свет - слишком сложная материя. Не моя область знаний. Но скажите, как вы пришли к тому, что свет изначально жидкий? Это либо безумие, либо гений! - Нерданель улыбнулась, - и, признаюсь, кажется, что эта грань очень тонка.

Дева тоже зачерпнула воду ладонью и долго смотрела, как вода мелкими искрами просачивается сквозь пальцы.
- Мне самой всегда казалось, что свет только насыщает воду, что он - ее приобретенное, а не исходное качество. Что даже росы Древ - не больше, чем их соки, яркие и насыщенные самой их сутью... Не спрашивайте, что такое тогда эта самая "суть", я не настолько умна! - она засмеялась и отряхнула влажную руку. Ветер теперь холодил ее - не так сильно, как лед, но все равно возвращал приятные воспоминания. - Так все же - как?
Его интересно слушать. Увлекательно. Захватывающе. Он уводит за собой одним лишь абстрактным рассуждением о природе света!
Ей хочется услышать еще. Понять, что же творится в его голове. Как он думает, как он смотрит на мир.
Нерданель кажется, это было бы самое прекрасное зрелище.

Феанаро говорит много, говорит долго, говорит пылко. Нерданель слушает его голос с каким-то легким, щекочущим удовольствием между ребрами, но смысл его слов порой тревожит ее, порой остается слишком сложным. Особенно в том, что не касается света.
Вместе с тем, она чувствует: ей хочется, чтобы он однажды преуспел в своих трудах.
Не чтобы уйти с этими новыми звездами навстречу другой жизни. Просто чтобы он был однажды вознагражден за свои труды.
Сколько бы он ни звался первым принцем нолдор, в его ясном взгляде, в его стремительных словах читаются долгие дни учебы, работы и творческих мучений. Они ведь должны чего-то стоить.

- Я понимаю, - тихо кивает дочь Махтана. - Однако вы забываете, что многие остались там, в темноте за морем, по собственной воле. Значит ли это, что для них и света звезд и костров могло быть достаточно, чтобы остаться? Значит ли это, что там - не так уж и плохо? Свет Древ прекрасен, но мы с вами - дети этих земель, мы знаем только их красоту и судим по себе. А зоркие глаза привыкают к темноте и прозревают в ней то, что пряталось в ярких лучах. Новые формы. Новые смыслы... - Нерданель мнется, когда понимает, что снова уходит лишь в собственные ощущения. Не по ним стоит судить, уж точно. - В любом случае, вас ведет необычайно прекрасная цель, которая точно стоит всех ваших усилий. Говорят, тьма в тех землях все еще скрывает множество опасностей, кто знает, быть может, ваши творения однажды смогут обратить их вспять. Это великий замысел, - дева даже чуть склоняет голову перед ним в знак уважения.

Но есть еще что-то в его речи. Что-то, что беспокоит ее больше, - неприятное отчуждение от Валар и всего, что связано с их волей. Что это? Откуда это в нем? Обида на решение о судьбе леди Мириэль? Или просто следствие слишком стремительного, безудержного ума? И эта чуждая обреченность - не творца, но личности.
Ему бы иметь кого-то на своей стороне, кто мог бы развеять эту тревожную мятежность, эту неуверенность в Стихиях и тоску в мнимой несвободе. Ему бы кого-то, кто бы мог успокоить, утешить, дать повод дышать полной грудью и не ждать подвоха. Ему бы кого-то, кто окружил бы любовью.
Как жаль, что госпожа Тэриндэ ушла в Чертоги, как жаль...

- Однако такое творение, сдается мне, потребует от вас не только ваш талант, мой принц, но еще множество знаний и огромное терпение. Знаний, которые, я боюсь, вы не найдете вне Амана, и терпение, которое вам стоило бы развить в себе, - Нерданель улыбается смешливо, пытается сместить внимание спутника на более, по ее мнению, важное. Рассуждения Феанаро о судьбах, воле и выборе - слишком отвлеченные материи, они лишь зря тревожат сердце и уводят от вопросов настоящего. Уход в другие земли - в кромешной тьме или даже со светом - пока видится немыслимо, невозможно далеким.
Но без имеющихся звезд в руках - еще и безуспешным.

Нерданель чуть приподнимается, покачиваясь, на носках, смотрит на дрожащую белым озерную гладь и думает, чуть постукивая пальцами по предплечью. Ее практичный ум не ищет великих целей, великих вопросов - скорее, сложных задач и плодотворного, блестящего их решения, будь то скульптурный портрет, новый метод обработки металла или даже непонятный, неизученный ею свет.
- Если отделить часть от целого, сказали вы... Пробовали не разделять, а концентрировать, умножить плотность потока света? Да, что это я, наверняка же пробовали... Правда ваших слов и в том, что для подобного света нужно вместилище, что могло бы держать в себе крепче, чем вода.  Крепче, чем алмаз... Может, попробовать изучить структруную разницу алмаза от более хрупких материалов и посмотреть, можно ли уплотнить ее еще сильней? Алмазы закаляются в огне под огромной толщиной земли, что, если каким-то образом достичь еще большей температуры и силы сжатия? Не думаю, что наши кузни способны на такое, но вы можете обсудить это с Ауле, вы ведь уже обсуждали? Это возможно?
Она бросает на нолдо любопытный взгляд. Ей самой интересен предел их способностей. Где на самом деле пролегает предел их созидания?

Отредактировано Nerdanel (2019-04-21 03:00:59)

Ни сияние горных Чаш, ни точеный профиль одного молодого нолдо так и не успел затереться в голове Нерданель за чередой будничных дел. Дева вспоминала его порой во время смешения света и улыбалась сама про себя - толком и не зная, чему именно.
Ни ей, ни отцу до слухов дела почти не было, да и в крепкие стены их кузниц и мастерских досужие разговоры почти не проникали. Нерданель лишь ловила порой обеспокоенные взгляды матери, но ум ее был слишком занят ремеслом и новыми идеями, чтобы волноваться об этом и расспрашивать. После ее похода на ледник та самая холодная гладкость под пальцами не покидала ее разума и требовала своего скорейшего воплощения, и, забросив даже общение с подругами и танцы в садах Тириона, она с головой погрузилась в работу.

В тот день она засела в мастерской и ограняла сапфиры и топазы для отца. Сама напросилась в помощницы - и не пожалела. Ей нравилось работать вместе с ним, быть ему полезной, а потом смотреть, как ее работа обретает новый смысл в окружении отцовского металла. Его задумки были чем-то особенным, невероятным уровнем фантазии наравне с практичностью и удобством. Вещи, что создавала она сама, может, и были красивы, но подчас слишком уж бесполезны. Это беспокоило ее время от времени и давало повод для еще более упорной работы над собой.
Увлеченная своими мыслями, она не заметила шагов и, только когда чья-то тень упала ей на руки, подняла голову.
И тут же распахнула глаза.

Перед ней обнаружился Феанаро Куруфинвэ. Уже не такой, каким она помнила его в горах: куда более подобранный, вытянутый в струну и, наверное, чуть менее сияющий, словно городские стены чуть стесняли его размах и порывы. Немного отчужденный, но не менее самоуверенный.
Сидя с убранными по-рабочему рукавами, подколотым клубком волос на затылке, чуть припыленная шлифовкой - это, пожалуй, не лучший вид, чтобы встречать первого принца нолдор, но здесь она в своем маленьком царстве резцов и наждачных пилок и совершенно не чувствует стеснения. Не здесь и - почему-то - не с ним.
Она не успевает спросить, что за обещание он имеет в виду.

Отец входит куда уверенней - и куда более слышно. Его тепло и рыжина вмиг заполняет собой всю комнату, и Нерданель не может сдержать улыбки. Она привыкла жить, окрашенная этим цветом, и считала, что лучшего сложно сыскать. Даже то, что рядом с ней - вроде бы малознакомый нолдо, ее не смущает. Но Феанаро, кажется, далеко не так же комфортно перед плечистым Аулендуром: обрывает речь, опускает подбородок, по-мальчишечьи чуть поджимает плечи - она с любопытством смотрит на обоих из-за высокого юношеского плеча.
Как удивительно! Не стесняется же он отца!..

Его прохладные пальцы вдруг касаются ее теплых висков, водружая на голову сплетение желтых металлических и белых хрустальных искр.
Нерданель приподняла бровь, с растерянной улыбкой переводя взгляд с отца на Феанаро. Венец, что она видела наброском всего неделю назад, - она и подумать не могла, что молодой князь все же сделает его! - лежал на ее голове невесомым золотым ореолом. Со всем ее рабочим, загруженным видом, наверное, смотрится нелепо. Сама она наверняка сказать не могла, да и зеркала нигде под рукой нет.
Но оба мастера - старший и юный - молчат. Уж лучше бы смеялись, если глупо смотрится, чем в переглядки играть!
- Лежит по голове очень хорошо, и вес не чувствуется совершенно, - с улыбкой отвечает она, пытаясь развеять напряженную тишину. Ведет себя старательно непринужденно и легко. - Уж как смотрится, не знаю.

Наверное, для отца все и вправду выглядит странно - сложив руки на груди, он смотрит на юных нолдор в мастерской и взгляд его странно тяжел и напряжен. Отчего бы? Нерданель только чувствует между ними двумя неопределенность и туман, между сияющим звездным лучом и кузнечным пламенем. Что ж, раз уж Феанаро не спешит ничего объяснять, придется ей.
- Он продумал его в горах просто в считанные минуты! У вас не сохранилось того эскиза? - оборачивается она на миг к принцу и аккуратно снимает венец. При всей видимой беспорядочности золотых нитей ни одна не цепляется за волос, ни одна не тянет болезненно прядь. - Как жаль! Там он был точь-в-точь такой же... насколько мне помнится, конечно. Чудесное масштабирование и баланс. Даже спайки нигде не видно, и вытяг металла очень аккуратный. Посмотри, - она со всей осторожностью и уважением к тонкой работе протянула венец Махтану.

Нерданель знала своего отца достаточно хорошо, чтобы заметить, что тот куда внимательней смотрит на самого Феанаро, чем на его работу. Крутит в руках и оценивает, будто нисколько не удивлен. Наконец, кладет венец на темный бархат, медный, суровый и непогожий.
- Поговорим в кузне. Нерданель, ты закончила?
Дева пожала плечами.
- Мне осталось дошлифовать пару, и я сейчас принесу.
Она ободряюще улыбнулась, подтолкнув Феанаро локтем следом за отцом, и шепнула:
- Вы же говорили, что хотели учиться у него. Это ваш шанс!
Она уверена: от такого ученика отец не сможет отказаться.

Сам Махтан в этом совершенно не уверен. Огонь горнила озаряет его хмурое лицо и селится пожаром в волосах и бороде - небывалой редкости среди квенди.
- Ну уж дочь-то мог не втягивать, - проговаривает он медленно, когда Феанаро наконец показывается в дверях.
Разумеется, сам венец его не удивил ни капли - в мастерстве и потенциале первого сына лорда Финвэ он не сомневался, как не сомневался ни в одном слове Ауле. Он видел доказательство этого только что в своих руках, и замечал прежде. Но не это было причиной его сомнений. И дочь - радостная, беззаботная - рядом с гордым и заносчивым принцем нисколько их не развеяла.
На что еще этот мальчишка готов пойти ради ученичества или своих неведомых дерзких замыслов?