Когда Доминик начинает беспокоиться, Имс только жмёт плечами и говорит, что к этому совершенно непричастен. В самом деле, его работа закончена: он сделал всё, что от него требовалось, а кое-где и даже больше, чем предполагала обычная рабочая среда в чьем-то малознакомом подсознании (своё-то подсознание — потёмки, а тут попробуй разобраться в чужом и при этом не влипнуть по самое не хочу). Они сходятся и расходятся только ради дела, надолго Имс не задерживается, какие бы тёплые отношения с коллегами по бизнесу внезапным образом не складывались, потому что знает: стоит ему задержаться, и произойдёт какая-нибудь несусветная хрень, которая порушит всё на корню. Например, его собственный далеко не из лёгких характер, привычки постоянно сниматься с места, сомнительное времяпрепровождение за азартными играми, и, возможно, маленькая потребность из интереса брать то, что плохо лежит.

Имс почти что успевает свалить обратно в Барселону, чтобы насладиться несколькими погожими деньками и просидеть свой заслуженный отдых вдали от чужих снов и прочих прелестей бизнеса. Иногда — настоятельно рекомендовано — желательно не притрагиваться некоторое время к PASIV, чтобы не вызвать у себя привыкание. С сомнацином-то нужны предосторожности, что уж говорить об авторских смесях, которые приходится использовать за неимением продукции оригинального бренда. В последнем деле со смесью было что-то явно нечисто. Это почувствовали все на себе, кто-то острее, кто-то не так остро, Артур — так и вовсе скрылся сразу же после. Химик при этом бесследно пропала, и отследить её будет не так-то просто даже при всём желании, даже несмотря на то, что её смеси должны быть узнаваемыми.

Когда Доминик начинает обрывать мобильную связь звонками, Имс наконец-то отвечает: «Хорошо, я посмотрю, что с этим можно сделать».

Это не значит, что он обещает стопроцентный результат. Это значит, что он подключит свои связи и возможности, но если Координатор решил скрыться, то его ни одна собака не найдёт. Специалисты по дримшерингу вообще мастера конспирации, смены документов, удостоверяющих личность, и уж тем более перемены мест проживания. Иначе в бизнесе не выжить, будет светить только небо в клеточку и друзья в полосочку.

У Имса хорошие рекомендации — это буквально его специальность. Обязывает иметь некоторые связи и умение подобраться к нужным людям, потому что иной раз найти необходимое не так-то просто, особенно когда это «необходимое» активно прячется и не хочет, чтобы его находили. Ему приходится совершить несколько длительных прелётов на дальние континенты, разговаривать с незнакомыми людьми, которые где-то что-то могли слышать, но это совершенно не точно. Снова прикидывать, какие версии брать за правдоподобные, а какие — отметать на корню.

По крайней мере Имс узнаёт, что у Артура есть подобие «постоянных» квартир. Домом это, наверное, не назвать. Скорее, местами, в которые привычно возвращаться. У Имса такое место — не квартира, но город в далёкой и жаркой Африке. Там думается проще, когда мозги плавятся не от мыслей, а от жары, когда приходится вспоминать чужой язык и на ломаном масайском объясняться с местными жителями, чтобы не прибегать к английскому, когда широкая, надувающаяся парусом рубашка — не безвкусица, а необходимый предмет для выживания. В этом есть что-то естественное для него, а не одной из бесчисленных масок осознанного сна.

В конце концов, он узнаёт очередной адрес. На этот раз аж в Сеуле, поэтому снова — перелёт. Имс и отдыхает-то только в редкие часы между отрывом самолёта от взлётной полосы и последующим приземлением уже в другом городе. Этого чертовски мало, он становится раздражительным, прячет раздражительность за британской вежливостью, и теперь уже не может отрицать даже самому себе: его действительно беспокоит, куда исчез Артур. Без слов. Объяснений, прощаний, он просто взял и испарился. Не то чтобы Имс сам так не делал, но, чаще всего, хотя бы один человек из сложившейся команды в конечном итоге хотя бы примерно знал, где искать Имитатора в следующий раз. А тут как концы в воду. После подобного остаётся отягчающее ощущение ожидания чего-то неприятного.

Сеул, чёрт возьми, огромный, и Имсу нужно время, чтобы сократить круг поиска до приемлемых размеров, с которыми уже можно худо-бедно работать. В конце концов, круг сужается до одного района, Апгуджеонг. Дальше — дело методичной техники поиска.

Имс касается подушечками пальцев виска и трёт, морщась от навязчивой боли, поселившейся подкоркой пару часов назад. Зачем он вообще этим занимается?

Ладно, Имс не был бы Имсом, если бы не нашёл нужную квартиру. Единственной проблемой при этом остаётся человеческий фактор: что, если Артур банально не захочет с ним разговаривать? Ну, что же, у Имса такой задачи и нет, ему лишь бы успокоить инстинкты наседки у Доминика, а потом с чистой совестью всё-таки свалить куда-нибудь, и уже не в Барселону, а туда, где его хотя бы недельку не додумаются искать. Похоже на план, и план вполне неплохой.

Когда он стоит под запертыми дверями, то обречённо вздыхает и касается пальцами задней поверхности шеи у линии роста волос. Чёрт бы побрал Доминика с его беспокойством, Артура с его исчезновениями, и самого, собственно Имса, который затерялся между ними как почтовая сова из Гарри Поттера. Он касается костяшками пальцев дверного косяка и несколько раз стучит по нему, потому что не видит кнопки звонка, однако, изнутри никто не отзывается.

Короткий вздох.

Имс стучит ещё раз. Он абсолютно уверен, что с квартирой не ошибся. Либо внутри никого нет, либо делают вид, что никого нет. В любом случае, Имс может просто лично в этом убедиться, отзвониться Коббу и сказать, дескать, да, это и есть «всё, что могу с этим сделать». Но в памяти вновь всплывает интонация, с которой Доминик просил найти Артура. Что-то было в этой интонации слишком напряжённого, такого, о чём Имс невольно подумал, что не в духе Координатора вот так просто исчезать. Как будто решил соскочить с дримшеринга вовсе. Да и то о тех, кто решил соскочить. Иной раз слухи очень быстро расходятся. А тут что-то другое.

Имс наклоняется и, едва склонив голову набок, изучает взглядом дверной замок. На пробу даже толкает дверь плечом, сильно, чтобы посмотреть, как поведёт себя защёлка. Судя по всему, дверь заперта только на верхний замок, нижний при этом не заперт, и за это надо поблагодарить госпожу Удачу, потому что пришлось бы изрядно повозиться, а лазил через окна Имс разве что по работе или же в далёкой юности, когда приходилось спешно скрываться с глаз разъярённых родителей какой-нибудь пассии. Весело было, травмоопасно, зато надолго запоминалось.

В конечном итоге, Имс эту несчастную дверь то ли выбивает, то ли всё-таки вскрывает. Помогли навыки взломщика, которыми обладает на не профессиональном, а так, любительском уровне. Имс проходит внутрь квартиры и шипит, невольно касаясь ладонями собственных предплечий. То, что тут каждая подходящая поверхность не покрылась инеем, говорит только о том, что подходящих поверхностей что-то не нашлось.

— Чёрт, вот же чёрт… — бормочет он сквозь зубы, проходя дальше и заглядывая в комнату.

Артура он там не находит, зато замечает контроллер кондиционера, что уже неплохо. Протягивает к нему руку, чувствуя, как от холода покалывает кончики пальцев, переключает температурный режим. Воздух в помещении так быстро не нагреется, но, по крайней мере, можно будет не опасаться, что помрёшь где-нибудь в углу от холода и не заметишь. Ещё один плюс в копилку жарких стран: Имс, по крайней мере, не чувствует боли в когда-то давно обмороженных пальцах, которые теперь частенько болят на слишком низкую температуру.

По всему выходит, что квартира всё-таки обжитая, пусть и вымороженная до никакого состояния. Имс посматривает по сторонам, отмечая детали, проходит на кухню и замирает, когда замечает на полу какие-то странные следы. Бурые, которые ему абсолютно не нравятся, потому что к чему-то подобному он успел привыкнуть за годы

…и годы…

…но никогда так до конца и не привыкнет.

Имс осторожно приближается к ванной. Из-под двери бьёт свет, к тому же внутри слышится шум воды. Имс заприметил это практически с самого начала, только оттягивал неприятный момент на как можно большее время. Что он ожидал там увидеть? Ну, наверное, неведение, это самая жестокая пытка человечества, закон Шрёдингера во всей красе. Неопределённость пятьдесят на пятьдесят, поджигай фитиль и проверяй.

Когда Имс открывает дверь и проходит в ванную, его вновь обдаёт новой волной холода. Сначала — холодным воздухом от ледяной воды, затем — холодом направленного глока, а под конец примораживает видом абсолютно дикого Артура.

— Четвёртое поколение? — Имс прищуривается, поглядывая на пистолет в трясущихся руках Артура, и спрашивает, скорее рефлекторно, чтобы отвлечь внимание. — Спокойнее, Артур, это всего лишь я.

Имс протягивает руку ладонью наружу, как успокаивают агрессивное животное, показывая, что никакой опасности нет. При этом он смотрит на Артура, замечает неопрятную щетину, общее состояние конкретного не состояния — а ещё кровь, всюду кровь, — лихорадочно раздумывает, как ему поступить. Так вот почему Артур сбежал. Вернее, причина как раз не ясна, но последствия причины — на лицо и не только.

— Давай я сначала тебя вытащу… — он запинается, словно хочет добавить что-то ещё, но сдерживается. — А потом ты расскажешь, что за хрень тут творится. И опусти пистолет, срикошетит же о стену. Сейчас ты не спишь, Артур, поверь мне.

Имс проглатывает и «дорогуша», и «детка», и прочее, что рвётся с языка в адрес Координатора. В обычном его состоянии — да, забавно наблюдать за раздражённой реакцией на неосознанный и, может быть, чуточку навязчивый флирт, но не сейчас, когда любое лишнее слово может вызвать непредсказуемую реакцию.

— Я закрою воду, хорошо? — озвучивает Имс свои действия. Он перемещается плавно, но уверенно, чтобы не провоцировать ни нерешительностью, ни резкостью. — Ты уже синий весь, как из мультика про гномов вылез.

Ещё бы по-хорошему найти банное полотенце, чтобы замотать в его Артура и отогреть явно находящуюся в шоковом состоянии от длительного воздействия холода кожу, но всё по порядку.

Ладно, Имс даже приблизительно не догадывался, что увидит что-то подобное. Рассчитывал на что-то более типичное, а не дикий взгляд, синюшную бледность, кровь и холод морга. У Артура руки дрожат, и Имс рефлекторно смотрит на пальцы, в опасной близости сжимающиеся рядом со спусковым крючком. Одно неверное движение, и у кого-то из них двоих прибавится лишняя дырка в теле. Хотелось бы обойтись без них вовсе, потому что Имс доволен и от природы данным комплектом.

Хоть кто-то из них сейчас должен сохранять голову холодной.

Когда глок с громким стуком падает на пол, Имс практически готов накинуться на Артура с резким: “да что ж ты делаешь, дебил!”. "Отпусти" совершенно не равно "урони". Пистолет явно снят с предохранителя, вообще чудо, что он, выпав из ослабевших рук, не выстрелил кому-нибудь в ногу или в стену. А с учётом кафеля и узости помещения, рикошета было бы не избежать. Вот только Артуру нужна помощь, и, когда тот просит прямо, без привычной снисходительности в тоне, Имс подавляет желание поёжиться от иррациональности происходящего, сглатывает и говорит совершенно другое:

— Разумеется, только разговаривай со мной. 

Абстинентный синдром — вот что это такое. Имс на секунду отводит взгляд от Артура, оглядывает ванную, прикидывая, как поступить в первую очередь. Он успел выключить воду, поэтому в ванной теперь не так холодно, ну, по крайней мере, точно не затопят соседей снизу. Имс наклоняется и поднимает с пола глок, ставит его на предохранитель и убирает на полку повыше, просто на всякий случай. Только после этого подходит ближе к дрожащему Артуру, подхватывает его под руки и тянет на себя, заставляя приподняться.

— Пришлось постараться, чтобы тебя найти, — Имс говорит, просто чтобы говорить, отвлекая Артура на звук собственного голоса.

Одежда неприятно, холодно мокнет, когда Имс поднимает Координатора практически на ноги, чувствуя, как того скручивают спазмы, и прижимает к себе, чтобы сохранить равновесие. Он сдержанно выдыхает что-то, похоже на мягкую британскую версию крепких американских ругательств, тянется рукой к полотенцесушителю и сдёргивает с него жёсткое, но большое полотенце.

— Здесь неплохо, но я думаю, что зима должна быть либо нормальной зимой, с сугробами по макушку, либо не быть вовсе, — продолжает говорить Имс, пока заворачивает Артура в полотенце и растирает ему руки. — Артур, детка, ты хоть что-то ел за это время?

Он использует имя, чтобы сфокусировать внимание Координатора на себе, а продолжает уже по привычке. «Абстинентный синдром», - вертится у него в голове, пока он чудом отходит назад и вытаскивает Артура за собой. Нет уж, матрас явно место получше для сна, чем кафель, даже если сон – что-то, похожее на грёбанный наркотрип.

Воздух в квартире постепенно прогревается, уже не так напоминая трупохранилище, как в первые секунды появления Имса. Он доводит Артура до спальни, мягко, но насильно усаживает его на кровать. «Абстинентный синдром», — всё ещё вертится у него в голове, и он думает о том, что, казалось бы, привык к тем, кого ломает от привыкания к сомнацину. Именно поэтому даже в быту военной программы солдат на некоторое время систематически отлучают от тренировок, чтобы не вызывать зависимость от PASIV. Если сначала зависимость выглядит не так уж страшно — всего лишь пропадают сны, периоды отдыха заменяются чернотой, то дальше — хуже. Оказывается, что вообще невозможно уснуть без катетера в вене и химии в крови. Закономерный итог: люди путают сны с реальностью, и спят для того, чтобы их разбудили.

Сейчас всё гораздо хуже. Каждый из команды ощутил на себе влияние сонной смеси — кто-то острее, кто-то слабее, и только Артур отреагировал подобным образом. Как рецидивист, стыдящийся этого, как животное, которое чувствует, что тяжело больно, и уползает в глубокую нору либо чтобы излечиться, либо чтобы издохнуть. Вряд ли Артур обрадовался бы сравнению с животным, а ещё Имс уверен, что современная медицина всё-таки лучше, чем добровольное заклание по чужой вине.

Имс смутно, но помнит, что нужно делать в таких случаях. Вот только это значит выпустить Артура из поля зрения, чего очень не хотелось с учётом его состояния. Имс поджимает полные губы, раздумывая и решаясь, затем всё-таки уходит на кухню со словами:

— Ничего не трогай, дорогуша, дотрогался уже. Лежи, сейчас всё сделаем.

Что же, раз врачей вызывать нельзя, чтоб не привлекать ненужное внимание, обойдутся своими силами.

Имс ставит на кухне чайник, параллельно открывает дверцу холодильника и критическим взглядом изучает содержимое. В другой раз он бы что-нибудь обязательно высказал насчёт вкусовых пристрастий Артура, но в этот раз они только играют на руку, что весьма удобно. В кармане вибрирует мобильник, Имс негромко чертыхается, но не отвечает на звонок. Потом, всё потом. Если это Доминик, то поймёт и перезвонит позже, потому что если у того включается режим наседки, то это надолго и без шансов на лёгкое избавление от его пристального внимания.

Ещё было бы неплохо сходить в аптеку. Сразу же после того, как убедится, что Артур в более или менее адекватном состоянии.

Имс возвращается в спальню с чашкой горячего, зелёного чая. Восстановление водного баланса и всё такое, предотвращение обезвоживания и лёгкое успокоительное. У людей, которых "ломает", часто отсутствие определённых витаминов вызывает агрессию.

Имс замечает брезгливое отвращение и негромко хмыкает, однако, настойчиво суёт Артуру чашку в руки. Американцы, чёрт бы их. Ну или кто там Артур, Имс в это особо не вникает. Артур чашку всё-таки забирает, чуть ли не носом в неё ныряет, и Имк коротко, ободряюще кивает. Руки у Артура дрожат так, что того и гляди — прольёт на себя, но тут уже мальчик взрослый, пусть сам справляется. Имс замечает, что тот всё ещё кутается в полотенце, наверняка уже впитавшее лишнюю влагу и теперь не согревающее, а, наоборот, морозящее. Ворчит что-то себе под нос, переходит на противоположную сторону кровати и набрасывает на Артура свободную половину покрывала.

Да уж, кто тут сейчас наседка, Имс или Доминик, стоит подумать ещё раз и посмотреть на ситуацию под разными углами. Однако Имс, хоть и знатный мудак, увидев Артура в таком состоянии не смог бы просто развернуться уйти, позвонить при этом всё тому же Доминику и сообщить, что, дескать, "нашёл, забирайте, пока за него дурка не взялась". Раз уж вляпался в это дело, стоит довести его до более или менее нормального конца.

— Где взял, там уже нет, — миролюбиво тянет Имс, присматривая за тем, чтобы Артур чай всё-таки выпил. Это неправда, конечно, там ещё целая упаковка на полке, но кого это волнует. — Прости, но другое тебе сейчас нежелательно.

У Имса у самого одежда промокла, когда он пытался удержать Артура вертикально, поэтому он ощущает неприятный холодок, а переодеться прямо сейчас нет возможности — чемодан остался в камере хранения аэропорта. Мог бы там, в ванной, конечно, поступить проще и на руки Артура подхватить, да что-то подсказывало, что даже находящийся в наполовину неадекватном состоянии Координатор умудрился бы дотянуться до полки с глоком и прострелить ему если не лоб, то хотя бы плечо, чтоб неповадно было. Заливать пол ещё и своей кровью не очень-то улыбалось.

Так. Теперь всё остальное.

— Мне надо отлучиться минут на двадцать, — говорит Имс, с сомнением переводя взгляд на коридор. — Ты как, не убьёшься без меня?

У Имса просто выбора нет, придётся оставить Артура ненадолго одного. Позвать сюда никого не получится, потому что это грёбанный Сеул, и вряд ли тут водятся знакомые, которым можно достаточно доверять. Повтор номер два — придётся обходиться и без врачей, потому что Артура могут прикрыть в места не столь отдалённые. Имс часто любит наполовину в шутку — наполовину всё-таки серьёзно — говорить о том, что при ощутимой выгоде для себя с удовольствием продаст любого из своих знакомых, причастных к дримшерингу, но это — всё-таки не тот случай.

Им ещё предстоит долгий разговор. Например, когда Доминик всё-таки дозвонится до Имса или до самого Артура, чтобы узнать, что всё-таки происходит. Ора будет много, учитывая, что Имитатор буквально проигнорировал звонок и даже не потрудился ответить, а Артур пропал на неделю, и от него не было ни слуха, ни духу.

Имс плотнее запахивает пиджак, который так и не снял, выходит из комнаты и ещё раз заходит на кухню — в этот раз, чтобы прихватить упаковку йогурта и ложку.

— Держи, — оставив это на прикроватном столике, Имс торопится на выход. — Срок годности проверил, ещё нормально.

По крайней мере он смутно помнит, что недалеко от дома видел то, что ему нужно. Самая проблемная теперь сторона вопроса — корейский язык.

В этом ему всё-таки везёт. В Корее люди подкованы в английском: хотя бы на худо-бедном уровне, но умеет на нём говорить подавляющее большинство людей. Драг-бомбу ему всё равно здесь не достать, а если бы она и была, то это вызвало бы слишком много подозрений. Вместо этого Имс достаёт кое-что попроще, но не менее эффективное. Может быть, на вкус немного противное, но Артуру должно быть не до привередливости.

Белая магнезия и кальций, ничего лишнего. Уксус для реакции. Много тёплой воды из чайника, который не успел остыть до конца. Только после этого Имс возвращается к Артуру и ставит перед ним стакан с прозрачной жидкостью. Раз прозрачная — значит, хорошо, кальций качественный.

— Пей, детка, — кивает на стакан, пока расстёгивает на себе пиджак. — И мне всё ещё интересно, что ты тут такое устроил.

Даже в таком состоянии Артур умудряется язвить. Имс закатывает глаза, длительно выдыхает и отвечает:

— Ни на что не похоже, Артур, ты буквально ни на что не похож.

От элегантности Координатора мало что осталось, кроме огромных глаз, угловатости фигуры, подсохшей крови на коже и тремора в руках. Имс расстёгивает пиджак, позволяет ему соскользнуть с плеч по гладкой ткани рубашки, подхватывает и перебрасывает через согнутую в локте руку, чтобы при удобном случае повесить на спинку стула или ещё куда, дать нормально просохнуть, а не прямо на теле.

Нет ничего удивительного в том, что Артур огрызается. Он всегда, в общем-то, огрызается, просто сейчас его невыносимое поведение совершило виток на какой-то новый уровень, ранее изведанный. Не то чтобы они успели близко познакомиться за работу сообща над одним делом, но Имс скромно мнит, что хорошо разбирается в людях, и вот такого быть явно не должно.

Имс деликатно не смотрит в упор, пока Артур пытается справиться со стаканом не самой приятной жидкости, но необходимой. Это — самая основа, мелочь, которая уберёт ломоту в мышцах и позволит хоть немного проще дышать. По-хорошему пить это надо минимум три раза в день, но что-то подсказывает Имсу, что у Артура своё мнение на этот счёт. У него всегда своё мнение на этот счёт.

Телефон в кармане вновь начинает вибрировать, только в этот раз коротко, и скоро смолкает. Сообщение, наверное. Имс скрещивает руки на груди, при этом всё ещё удерживая пиджак перекинутым через локоть, и вскидывает брови, выслушивая очередной потом агрессии.

— Сойдёмся на том, что мы все узнали об этом только когда опробовали смесь на себе. — Имс жмёт плечами. — Не знаю, почему слышу в твоих словах обвинительные ноты, дорогуша, но Химика в команду приглашал не я, и не моя специализация — выяснять детали дела, когда в команде есть Координатор.

Он виртуозно научился скрывать раздражение в голосе так, чтобы вместо него звучала холодная вежливость. Тот же Доминик прекрасно знает: холодная вежливость — очень плохой знак. Имс произносит слова буквально на одной интонации, не делает ощутимых пауз между ними и сливает всё в одно тягучее предложение.

— Ты среагировал так, как будто боишься зависимости. Словно уже проходил через что-то подобное.

Имс не спрашивает, он просто озвучивает догадку. Только наркоманы, в большинстве своём, в случае рецидива убивают себя ещё быстрее, чем в предыдущий длительный приём. Сомнацинозависимые увеличивают продолжительность времени нахождения во сне. И, чёрт возьми, сам Имс с какой-то стороны малодушно рад, что на нём ядрёная смесь не сказалась так, как на Артуре. По молодости было дело: пробовал и сигареты, и лёгкие наркотики, только военизированные годы выбили всю эту дурь не только из тела, но и из головы. Просто ему везёт по жизни, так или иначе. Говорят, смерть боится тех, кто за ней гоняется, и некоторое время убегает от них, но, в конце концов, всегда рано или поздно ловит в объятия.

Имс всё-таки достаёт из кармана телефон, проверяет панель уведомлений. Так и есть: пропущенный звонок от Доминика, а сообщение уже от Мол. С учётом того, что эти двое всегда рядом, нет необходимости связываться сначала с одним, а потом с другой, достаточно отписаться кому-то одному, и этого хватит с головой, поэтому Имс набирает короткое сообщение на последний номер («Нашёл, сами потом поговорите, как будет готов») и вновь убирает телефон в карман.

— В любом случае, не проще было сказать, что что-то не так, а не уползать куда-то на задворки мира и делать вид, что тебя нет и не было?

Имс подходит к окну и выглядывает на улицу. Погода не то чтобы противная, просто в Корее почти всегда так мерзотно из-за промышленности, вот и кажется, что небо серое и беспросветное, вот-вот польёт дождь (что вовсе не обязательно), а ещё продувающие до самых костей ветра. Красота, одним словом.

Имс кивает, принимая ответ как похожий на правду. Всем им, на самом деле, свойственно доверять другим. Тут волей-неволей начнёшь доверять, иначе лучше и вовсе не соваться в чужое подсознание. Если будешь ежесекундно ожидать ножа в спину, то, рано или поздно, действительно его получишь, только когда уже измотаешь себя ожиданием и ослабишь защиту. В таких случаях хорошо работает принцип «доверяй, но проверяй»: да, я тебе доверяю, но просто потому, что иначе от толпы разъярённых проекций не скрыться, только не думай, что мы друзья, потому что мы не друзья, и вряд ли после этого дела встретимся в ближайшие пару лет. Как-то так, с учётом того, что Имс даже в команде предпочитает работать обособленно. Так проще сосредоточиться, потому что у Имитаторов самая незавидная задача: втираться объектам в ближний круг, изображая кого-то очень хорошо знакомого, потакать внутренним желаниям и постоянно являть собой совершенно другого человека.

Мрак.

Имс не пытается помочь, потому что знает: если сделает хоть шаг, Артур превратится в рассерженно шипящего кота. Пусть сам, если ему так хочется. Имс разворачивается спиной к окну и наблюдает за тем, как Артур с трудом поднимается с кровати и подходит к шкафу. Разумеется, придержал бы, если бы на то была необходимость, но Артур, похоже, и сам вполне неплохо справляется. А на его придирчивый взгляд Имс только брови вопросительно вскидывает, задавая беззвучный вопрос. Артур при этом ничего не отвечает и отворачивается обратно к содержимому шкафа.

Имс практически рефлекторно ловит футболку, которую Артур кидает ему в руки:

— Спасибо, детка, — и даже пиджак безропотно отдаёт, который Артур тут же на дверцу гардероба вешает.

Имс не перебивает, молча выслушивая Артура, потому что раскрывать своё прошлое человеку, которого знаешь без году неделя, как-то не принято. По Артуру видно, что ему неприятно вспоминать тот инцидент, однако, он отчего-то решил, что Имсу можно знать какую-то такую, нелицеприятную сторону его жизни. Пока Артур рассказывает, Имс успевает расстегнуть собственную наполовину высохшую прямо на теле рубашку и снять её с себя. Если бы всё это было каким-то дурацким сном, то Имсу было бы достаточно взглянуть в любую отражающую поверхность, чтобы убедиться в этом. Если бы даже смена облика не смогла бы его убедить, то в кармане брюк как раз на такие случаи лежит тотем, с которым он, как и большинство знакомых с методом определения реальности Извлекателей, практически никогда не расстаётся.

Прохладная ткань сухой футболки ложится на плечи и соскальзывает по спине, скрывая чернильные узоры татуировок.

— Больше, чем есть, мне хочется спать, — честно отвечает Имс, едва пожимая плечами. — Пришлось помотаться по нескольким странам, чтобы тебя найти, отдыхать получалось, сам понимаешь, только в самолетах.

Имс нисколько не ставит это в вину Артуру. Просто внутреннее чутьё Имса обычно не подводит, а он чувствовал, что найти Артура стоило как можно быстрее. И дело даже не в повышенной нервозности Доминика, а в общих обстоятельствах исчезновения Координатора из поля зрения всех участников недавней команды.

Кстати, говоря о Доминике.

— А что до Кобба, та я ему ничего существенного не написал, — добавляет он, упираясь ладонями в подоконник позади себя. — Можешь наплести с три короба, если не хочешь говорить ему правду.

Вряд ли Артур хочет распространяться о вновь всколыхнувшейся давней зависимости. О таком в принципе не распространяются, потому что это практически со стопроцентной вероятностью закрывает двери бизнеса если не навсегда, то до ремиссии точно.

— Артур, ты же понимаешь, — Имс делает неопределённый жест рукой, — что если кто-то узнает, то работать с PASIV ты уже не сможешь? Тут недалеко и до сомнацинозависимости.

Сомнацинозависимых отлучают от дримшеринга раз и навсегда. В лёгких случаях зависимости – на несколько лет, чтобы организм успел прийти в норму и стабилизироваться. Наркотики — не сомнацин, но сомнацин бьёт по мозгам не хуже них, на самом-то деле. Особенно, если это не оригинальный, а кем-то воспроизведённый. Вот как сейчас. Специально же договаривались о том, чтобы в смеси ни в коем случае не использовали успокоительное или снотворное, так Химик умудрилась замешать всё на наркоте. Блестяще, одно другого не лучше.

Отредактировано Eames (2019-03-01 10:12:41)

Кондиционер более или менее справляется с температурой в комнатах, так что они всё меньше напоминают морг и всё больше походят на нормальное жильё. Имс ёжится и рефлекторно передёргивает плечами, ощущая, как на руках волоски дыбом становятся от не пойми откуда дунувшего сквозняка. Он опускает взгляд и разглядывает татуировку на предплечье: раскинувшая крылья птица, череп в цилиндре с заткнутой за поля игральной картой и кинжал. Он никогда не набивал себе рисунок ради рисунка, каждая татуировка несёт для него свой смысл.

Диван, так диван, Имс не особо привередлив в этом плане. Не говорить же о том, что даже на кроватях он предпочитает жёсткие матрасы, потому что на всех остальных ему кажется, будто ляжешь – и провалишься, как в кисель, до самого пола. Абсолютно непривычен к мягкому после неудобных сидений в самолётах, полок в поездах, а то и не шибко комфортабельных полов на каких-нибудь временно переоборудованных складах. Так что диван — не самое плохое предложение, это Артур ещё расщедрился, не заставив Имса тащиться в гостиницу и снимать отдельный номер.

И возвращаясь всё к тому же Артуру, который вертит телефон в руках и не решается больше ничего с ним сделать. Имс понимает, что чувствует Артур. С одной стороны, с миром осознанного сновидения ничего не сравнится, но, с другой стороны, это же его самая большая опасность. Когда подсаживаешься на эту дрянь, уже не видишь жизни без неё. До тех пор, пока жизнь внутри сна не оказывается привлекательнее жизни в реальности. Имс тихо фыркает себе под нос, потому что в голову лезут неуместные сейчас ассоциации. Реальность — это игра, только с так себе квестами и не всегда полезным лутом. Несколько баллов можно накинуть разве что за графику, и то не без багов.

— Я-то тебя прекрасно понимаю, — говорит Имс. — Вот только если ты не справишься, вряд ли тебе позволят размазаться об зависимость. — Он вздыхает, поднимает руку и устало трёт пальцами переносицу. Брать на себя ответственность за чужую жизнь занятие неблагодарное, только отчего-то думается, что только он сейчас и знает о проблеме Артура. Трепаться не собирается, но если Артур не будет справляться, другие увидят его проблему независимо от его желания спрятать её. — В общем, если что, я сам могу поговорить с Коббом, он всё равно мне телефон оборвёт.

Это не жест благородства и вежливости, а отчасти попытка спасти и себя, и Артура от ментального сношения. Всё, что можно сделать, чтобы облегчить свою участь, так это вручить Доминику серебряную ложечку, чтобы тот тщательно и со вкусом выедал мозги, и при этом не шкрябал по дну черепной коробки. Ладно, как будто привыкать.

Имс смотрит на спину Артура и жмёт плечами, потому что заметил его взгляд, в котором читался откровенный и самоуверенный вызов. Имс признаёт без вопросов, что Артур – лучший Координатор, но не когда он, мать его, сидит в ледяной ванной весь в кровище, с глоком в трясущихся руках и едва ли адекватно соображающий. Хорошо ещё, что удалось распутать клубок его перемещений, задействовав при этом не только легальные связи, но и несколько не особо легальных.

— Спасибо, Артур, — почти без издёвки благодарит Имс, отходя от подоконника. — Но если соберёшься, так оставь адрес, куда сбежишь, мне бы не хотелось опять вылавливать тебя по всему миру.

Он, вообще-то, и не обязан. Только внутри поселилось это нудное ощущение посвящённости в чужую тайну, и теперь это ощущение не даст ему жить, закрывая глаза на всё вот это вот. Придётся, сжав челюсти, если на Артура вновь что-то найдёт, выискивать его, перерывая каналы связей, а потом от души вымывать из его головы всю дурь под ледяной водой, к которой тот, судя по всему, питает особенную любовь.

Имс переходит в гостиную, смотрит на кожаный диван и думает о том, сколько зелёных Артур мог за него отвалить. И не жалко же вот так позволять на нём спать. Кожа гладкая, скользкая, спать на ней будет — мучение сущее, придётся держаться достаточно чутко, чтобы не повернуться неловко во сне и не свалиться на хрен на пол. Имс приподнимает сидение, находит в ящике подушку и плед, заваливается со всем этим добром на сам диван, и некоторое время ещё смотрит в потолок, думая над тем, что чем чёрт не шутит. Он подбивает подушку под голову, укладывая её прямо на согнутую в локте руку, и плед едва ли не до макушки натягивает по давней своей привычке родом, кажется, чуть ли не из другой жизни. Понятное дело, что этой, только очень и очень далёкой от нынешних реалий.

Он прикрывает глаза и устало думает о том, что не хотел бы проснуться от холода или почти нечеловеческого скулежа, который может издавать человек, испытывающий абстинентный синдром.

Отредактировано Eames (2019-03-04 11:33:02)

Жизнь без снов может казаться пресной, абсолютно лишённой красок. Ты прикрываешь глаза — проваливаешься во мрак, укутывающий тебя со всех сторон. Иной раз этот мрак тёплый и приятный, иной раз — липкий и холодный. Вот и вся, в общем-то, разница. Для тех, кто когда-то мучился кошмарами, не видеть снов — пожалуй, самая большая благодать, которую только может предоставить долгое употребление сомнацина. Для все остальных это оборачивается погоней за утраченными красками, погоней за потерянной возможностью сбежать из реальности в тот, другой мир, который можно контролировать по своему желанию.

Имс давно засыпает без снов. Он привык к этому и почти что смирился. Отсутствие снов в его жизни — это, наверное, справедливая плата за переменчивость натуры, возможность представлять себя тысячью и одним лицом (на самом-то деле — большим количеством), и просто творить именно то, что хочется. Имитатор скован определёнными рамками сна и, в то же время, гораздо свободнее остальных сновидцев. Из раза в раз ему приходится пропускать множество личностей прямо сквозь себя и свою сущность, приглядываться и примериваться настолько, чтобы без труда копировать не только жесты, но и поведение в целом. Это как буквально срезать лицо с живого человека и примерять на себя. От каких-то людских привычек потом очень сложно избавиться, какие-то ему, наоборот, очень не нравятся, но он должен разыгрывать свой театр одного актёра, чтобы другим было сподручнее работать.

Обычно Имс спит чутко, просыпается от каждого шороха в зоне слышимости, да и просто потому что не умеет занимать удобнее положение, при этом не просыпаясь. Сейчас организм не даёт ему проспать дольше трёх или четырёх часов: биологические часы ещё не перестроились на другой часовой пояс, от этого уныло и неминуемо начинала болеть голова.

Некоторое время он ещё тихо лежит, прислушиваясь к шорохам в квартире, и только потом садится на диване. Стоит ему потянуться, как зацепившийся за плечо плед всё-таки сползает куда-то на сидение, и Имс тихо ворчит, спешно поправляя задравшуюся футболку. Стоило бы подняться и дотащиться хотя бы до кухни. Самолётная еда — отвратительная, хотя и у Артура в холодильнике ничего толкового не водится. Ну что ж, видимо придётся искать ближайший европейский ресторан, если тут вообще такие водятся. Хотелось бы верить, что да, потому что иначе придётся мучительно разбираться с премудростями корейского языка.

Вместо него, видимо, премудростями корейского решает заняться Артур. Имс только прислоняется плечом дверному проёму и едва склоняет голову, прислушиваясь к тому, как Артур бегло что-то то ли объясняет, то ли просто говорит по телефону. Имс не понимает ни единого слова, потому что никогда восточными языками особо не интересовался, но у Артура это получается складно и отчасти даже мелодично в сочетании со звуковыми особенностями языка.

Только потом Имс замечает, что Артур ковыряется кончиком ножа в ладони, и молчаливо вскидывает брови. В ответ на немой вопрос Артур только показывает взглядом в сторону аптечки, и Имсу приходится подсобить: он подходит ближе к шкафчику, открывает его, навскидку пересматривает содержимое и вытаскивает бутылёк перекиси, ранозаживляющую мазь, и кое-что ещё по мелочи. Ну, кто знает Артура, как ему удобнее лечить свои руки, но без дезинфекции оставлять явно нельзя.

— Тронут твоей заботой, Артур, — отвечает Имс ровно, и по тону его голоса ни за что не скажешь, то ли это искренняя благодарность, то ли такая тонкая издёвка.

Он ставит перед Артуром бутылёк с перекисью, кладёт тут же мазь и подпихивает ватные диски с пластырями и бинтами. Сам же плюхается на свободный стул, не очень-то элегантно, зато удобно, и останавливает взгляд на чайнике, лениво раздумывая, стоит ли обманывать желудок горячей водой или всё-таки немного потерпеть до доставки.

— Я знаю, что ты меня не послушаешь, — говорит Имс и мягко усмехается, искоса поглядывая на Артура, — но если задумываешь вендетту, то выбрось эти мысли из головы до поры до времени. На дамочку рано или поздно выйдем, её смеси узнаваемы в определённом кругу лиц, а теперь ещё и для нас. А что касается PASIV, — Имс закидывает руки за голову, прогибается в спине и с наслаждением тянется, — то нужен перерыв, минимум в неделю. И чтобы кто-то до употребления проверял смеси на состав. Впрочем, вероятно, Кобб и сам не хочет попасть ещё раз на наркоту.

Взгляд Артура настолько сквозит недоверчивостью, что Имс красноречиво закатывает глаза к потолку. Его бы воля, из этого жеста состоял бы весь ответ на издевательский тон Координатора. Однако он всё также спокойно отвечает, переведя взгляд на собеседника:

— Чтобы предсказать некоторые твои реакции, не обязательно досконально тебя изучать, дорогуша. — Имс прижимает пальцы к ладони, поворачивает кисть и разглядывает коротко состриженные ногти. — Мне по специализации положено иной раз узнавать объект за пару часов, а не пару дней.

В голосе не сквозит раздражения, лишь терпеливость человека, которому нужно что-то объяснить очень упрямому ребёнку. В конце концов, специализации в дримшеринге — очень тонкая штука. Кому-то не хватает сообразительности на макеты для снов, кому-то доставляет удовольствие скрывать границы сна, а кому-то проще разбираться в людской психологии. У каждого своё дело и никто не лезет в юрисдикцию другого.

Имс протягивает руки, проверяет перевязанную бинтами ладонь Артура, слегка подтягивает перевязку и завязывает концы так, чтобы она не слетела быстро. Стекло под кожей — тот ещё раздражитель, удивительно, как Артур проходил с этим несколько часов и только сейчас удосужился попытаться убрать хотя бы относительно крупное крошево. А мелочь тело вытолкнет само, если не пойдёт воспаления.

Имс не любит говорить о прошедших делах, но в этот раз приходится. Он вздыхает, отводит взгляд в сторону и неопределённо ведёт плечом.

— Давай так. Если ты думаешь, что смесь подействовала только на тебя — то ты очень наивен. Наркотики не действуют выборочно, досталось всем. — И это правда. Возможно, на Артура подействовало сильнее именно из-за того, что он уже с подобным сталкивался, а остальные легко отделались, потому что подобным не баловались. Что касается Имса, то по молодости чего только не было, но, как справедливо замечают, военная подготовка чаще всего всю дурь выбивает. — Доминик если не уверен, то догадывается, а сдать остатки смеси в лабораторию — дело не такое уж муторное. — Имс щёлкает пальцем по поверхности стола. — В бизнесе и так куча способов откинуться, так зачем себе жизнь усложнять ещё и наркотой.

Ясное дело, Химики секретов не раскрывают. Да и независимую лабораторию, которая согласиться работать с аналогами сомнацина и при этом не сдать, ещё умудриться поискать надо. Но оставлять дело так просто нельзя. Не после вот этого всего. На ещё один подобный инцидент Имс малодушно не готов.

Имс замечает взгляд Артура, задержавшийся на татуировках, и спокойно разворачивает предплечье, позволяя разглядывать. В том, чтобы просто смотреть, ничего такого нет. В том, чтобы знать, какой смысл они несут для Имитатора… Имс улыбается уголком губ.

— Что-то, да значат. Тут нет ни одного изображения, которое использовалось бы просто так.

Открывать свою, можно сказать, подноготную перед другим человеком ему пока не особо хочется. Говоря начистоту — никогда не хочется, даже если это симпатичная девушка, потерявшаяся в складках простыней на одну ночь. Он живёт сегодняшним днём, и, наверное, единственное его постоянство — это татуировки.

Они так и сидят на кухне, пока в дверь не доносится сначала стук, а затем неприятное дребезжание звонка. Имс поднимается со своего места, выходит в коридор и в несколько широких шагов пересекает расстояние от дверного проема на кухню до входной двери. Тут, в коридоре, если приглядеться, то всё ещё можно заметить высохшие пятна на полу, к счастью не противного розоватого или бурого оттенка, а прозрачные. Не всё так просто. Может, с мокрого тела натекло, а полотенце впитать не успело.

Может, по-корейски Имс и не говорит, но хоть расплатиться сумел, благо заблаговременно местной валютой обзавёлся. Доставщик ещё что-то говорит на своём птичьем языке, когда Имс закрывает перед ним дверь и возвращается с парой пакетов на кухню, ставит их на стол, и после садится обратно на облюбованный стул. Он тут же тянет руки к одному их пакетов, вытаскивает из него размякшую от пара и тепла коробочку и приоткрывает её, чтобы заглянуть, потому что иероглифы на упаковке всё равно не понимает.

— О, — глубокомысленно изрекает Имс. — Лапша. Ладно, я предполагал что-то страшнее.

Имс без особого труда игнорирует высказывание Артура по поводу отношения как к ребёнку, сосредотачивая большую часть своего внимания на распаренной коробочке с лапшой. Что и требовалось доказать: Имс нисколько не сомневался, что Артур выскажет собственное мнение по любому поводу, а не заткнется в тряпочку и хоть раз признает чужую правоту. Просто это Артур, и такого даже могила не исправит (сколько раз умирал, а всё таким же остался).

— Не, собачатиной меня не удивить, — живо откликается Имс, запуская руку в пакет и нашаривая там одноразовые палочки. Уж насколько не ходок по азиатским ресторанам, но палочками относительно пользоваться умеет. — Однажды застрял в пустыне. Ну, ты представляешь: днём жара такая, что кожа сама слазит, а ночью, — он разрывает упаковку и разделяет палочки пополам, — жопа к песку примерзает. Машина, которая должна была нас забрать, опоздала примерно недели на полторы. — Имс жмет плечами, перехватывает палочки одной рукой и примеривается к выглядывающей из-под лапши креветке. — Пришлось ящериц жарить.

Имс упускает подробности того, как пришлось ловить этих самых ящериц, прикидывать, какие из них ядовитые, а какие не очень. Не рассказывает и о том, как подобная дичь оказалась на вкус, и о том, что как минимум одного члена команды потом с аллергической реакцией еле до госпиталя довезли. Весело в пустыне, одним словом. Это такая мелочь по отношению ко всей жизни в целом, что выглядит как байка, которую интересно рассказать за беседой, а не пересказ чего-то личного. Такие вот байки Имс личным не считает.

Креветка оказывается водянистой, как будто размороженной и разогретой, но грех жаловаться. Имс неопределённо жмёт плечами, прихватывая палочками лапшу и отправляя её в рот. Он отвлечённо перекатывает по языку островатый привкус приправы из морепродуктов, пока раздумывает над тем, как ответить на прямой вопрос, потому что расплывчатый Артура точно не устроит.

— Найти тебя было непросто. У меня свои тропы, — говорит Имс, и даже не кривит душой, — и свои связи. Пришлось помотаться по Штатам и Европе, но я всё-таки здесь.

Несколько долгих утомительных перелётов Имс ещё не скоро простит Доминику, это точно. С другой стороны, как оказалось, чуйка у Доминика сработала как положено. Кто знает, что бы произошло, если бы Кобб попросту не оборвал Имитатору телефон и не заставил его проверить, что и как. Если он так беспокоился, то мог бы и сам проверить как бы, но тут даже Кобб в курсе того, что у Имса возможности шире, не важно, легальные или же не особо легальные.

Кстати, говоря о Доминике.

— Слушай, я не знаю, зачем Коббу эти разборки. Наверное, за тем же, зачем он вызвонил меня, чтобы найти тебя.

Лапша всё-таки вкусная, как не накручивай её на палочки. Имс поглядывает в сторону пакета, раздумывая, хочет он что-то ещё или пока перебьётся. В крайнем случае потом сходит в европейскую забегаловку, должна же быть в округе хоть одна, всё лучше, чем сидеть в четырёх стенах, а после подобной встряски хочется проветрить голову и понять, что делать дальше. Отдых от дела накрылся медным тазом, а следующее дело — один знакомый Извлекатель уже пытался связаться и обговорить детали — не за горами. Азия, конечно, гостеприимная, но породнившаяся Африка одинаково близка и к Западу, и к Востоку, что делает её не просто неплохим континентом для проживания, но и выгодным с точки географического положения.

— Я не стане в это лезть, — честно добавляет Имс. — Если ты не хочешь, чтобы он разбирался своими силами, просто скажи ему об этом. Лично или по телефону — не суть важно. 

Просто это, чёрт возьми, Доминик. Он не разборчив в том, у кого брать работу. Как выяснилось, не проверяет тех, с кем работает. Напрашивается логичный вывод: он уже считает Артура достаточно близким, чтобы за него беспокоиться, а не просто коллегой по бизнесу, которого запросто можно заменить кем-то другим. Главное, чтобы это самому Доминику не аукнулось, Мол ему не простит, а выест мозг той же чайной ложечкой, которой Дом выедает мозг то Имсу, то Артуру. Замкнутый круг, дурная бесконечность.