Религия учит полностью доверять Богу, и Парвати с благовеянием принимает решение Бога Шивы, когда тот выбирает её чашу во время ритуала, что означает лишь одно  – скоро ей предстоит выйти замуж и было бы просто замечательно, если бы её муж носил одно из Его имён (просто небольшое желание). Семь дней даётся на подготовку к знаменательному событию; семь дней, чтобы собраться с мыслями и осознать, что спустя долгие годы у неё вновь будет своя семья; семь дней, чтобы привыкнуть к мысли о прощании и провести как можно больше времени с близкими её сердцу людьми. Чувства противоречивы – от предвкушения до страха, но Парвати готова сделать сейчас этот шаг, как бы не было сложно; трудности девушку не страшили никогда.

Неделя – срок небольшой и время подобно воде, утекающей сквозь пальцы, ушло слишком быстро и безвозвратно. И вот Парвати стоит у окна, затаив дыхание, застенчиво выглядывает из-за занавески – знает что жених не должен видеть невесту до церемонии, но нет сил сдержать любопытство – наблюдает за его испытаниями и с каким достоинством он их выдерживает. Становится немного спокойнее на душе от увиденного, кажется, что жених хороший человек, и внешностью оказывается не дурен. Но смелость эта (чтобы подмечать и рассуждать) есть у неё лишь в мыслях, а потому в момент, когда их взгляды встречаются – Парвати отскакивает в сторону, скрывая свой силуэт от чужих глаз, но спустя пару долгих секунд всё же выглядывает вновь, потому что там, за окном, ей улыбаются (кажется, по-настоящему счастливо) и она дарит ему свою улыбку в ответ прежде, чем скрыться снова. Ждать встречи теперь совсем не страшно, но по-прежнему невероятно волнительно.

Эмоции зашкаливают, когда друг напротив друга, когда так близко, что можно достать рукой, но не хватает сил поднять голову, не хватает решимости взглянуть на него; остаётся лишь молчать и слушать чужие голоса вокруг, что говорят о ней и о нём, и о них. Но Варун привлекает внимание, когда после слов о любви Паро к поэзии, он не смеётся над ней – простой деревенской девушкой – а прочитывает во всеуслышание стих о любви (вполне вероятно посвящает его невесте). И Парвати на секунды (не более) забывает о робости, поднимает взгляд, чтобы увидеть чувства человека, стоящего напротив, и не видит подвоха, ей хочется верить в его искренность. А Варуну хочется быть искренним с ней; они остаются один на один, сбежав от свадебной суеты, стоят еще ближе, но голоса звучат тише, чтобы не разбить эту хрупкую атмосферу их знакомства. Теперь, кажется, неловко обоим, но Варун говорит вещи, которые Паро очень важно услышать.

«я тоже сирота», «я хочу создать свою семью», «я буду защищать тебя», «моя Парвати»
И Паро понимает, что готова принять его, готова пойти за ним, но не отвечает Варуну – просто убегает с нескрываемой улыбкой, сгорая от смущения и чувствуя себя самой счастливой. Паро уверена, что жених всё понял, а ей жизненно необходимо поделиться чувствами с Богом, который открыл для неё эту тропу. О Великий Шива, ты благославляешь меня в этот день?

Шива никогда не дарил столько счастья простой девушке Парвати и вечером ей пришлось расплатиться за минуты радости. Люди из проклятого БСД, ведомые никому непонятными мотивами – видимо, они живут ради того, чтобы приносить вред и страдания мирным жителям, – решили устроить беспорядки во время свадьбы. Из-за чего было принято решение ускорить свадьбу, забрать у Паро те последние мгновения, что она хотела провести с тетушкой и Бинди, то время, что она хотела посвятить делам, что не успела закончить перед отъездом – как же она уедет и оставит всё незаконченным? Осознание превратилось в якорь и потянуло девушку на дно, туда, где страх и сомнение, – она готовилась к этому событию неделю, но так и не была готова; горькие слёзы невозможно было остановить. Она не хочет уезжать вот так – впопыхах, подгоняемая отрядом БСД, с багажом сожаления о невыполненных делах. Разве должно быть так? Всю свою жизнь Паро считала благословением, что у неё есть тетушка и Госпожа, практически заменившие ей усопшую мать; и в этот самый момент, когда они обе держали её за руку и вытирали соленые дорожки на щеках, она убеждалась в этом всё сильнее. Они дали ей силы сделать шаг навстречу своей новой жизни, выйти на церемонию с мыслями о правильности данного решения, пусть и без былой радости, растворившейся в мыслях о расставании. Плюсом ко всему Парвати нигде не наблюдала своей лучшей подруги, которая ни за что в жизни не могла пропустить её свадьбу. Паро мучили дурные мысли и она подняла на уши всех, чтобы узнать где Бинди. И в итоге новости, которые были оглашены, окончательно выбили Паро из колеи. Она плакала, отказывалась ехать, пока Бинди не будет найдена, просила позволить ей остаться. Бесполезно, все вокруг оказались глухи к её мольбам; но обещали, что всё будет хорошо, обещали, что обязательно сообщат, когда она вернется, и, не теряя времени, попутно провожали Парвати в дорогу. Она чувствовала себя опустошенной, когда покидала родную деревню, будто движется под конвоем, а не со свадебной процессией. Все её мысли были лишь о Бинди и доме, что постепенно терялся из виду, а попытки Варуна поддержать жену проносились мимо её ушей и не имели никакого эффекта.

От своих отягощающих мыслей Парвати отвлекается только тогда, когда замечает, что процессия остановилась. Не понимая что происходит, она выглядывает из своего палантина и замирает, стоит лишь её взгляду зацепиться за человека, ставшего причиной их вынужденной остановки. Хотя Паро не уверена можно ли называть его человеком – он зверь, который несёт только разрушение и боль, он демон, который похитил несчастную Бинди ради неясных целей. Парвати прячется от него и начинает молиться Богине, чтобы помогла – защитила процессию и спасла её милую подругу из лап этих извергов. Варун обещает, что всё будет хорошо и выходит поговорить с офицерами, а потом.. начинается стрельба.

Чувство паники мгновенно замутняет разум, Парвати льнет как можно ниже к основанию палантина, закрывает уши руками и старается как можно меньше смотреть по сторонам, потому что там – творится настоящий ужас, но она должна убедиться, что с её мужем ничего не случилось, потому отчаянно пытается уловить его силуэт в смешавшемся потоке друзей и врагов. Паро страшно и не хочется покидать пределы своего уголка безопасности – по крайней мере, так кажется, но верблюд, запряженный везти молодоженов, напуганный громкими выстрелами, начинает бежать куда-то без цели, прочь из этого кошмара, и Парвати выпрыгивает прямо в эпицентр неравного сражения. Нет сил убрать ладони от ушей, нет смелости посмотреть по сторонам и Паро бежит, как и несчастное животное, просто вперед, чтобы хоть немного укрыть себя от всего этого буйства. Но не дано ей покинуть поле боя – о, Шива, неужели ты такую судьбу приготовил для меня? – прямо перед ней падает замертво мужчина в форме БСД. Падает и не поднимается больше – ни звука, ни движения. С губ Паро срывается сорванный вздох и тело окончательно отказывается слушаться, взгляд размывается из-за слёз. Всё вокруг – реально; мёртвый человек у её ног – реальный, и где-то в этом безумии беззащитный против оружия ходит Варун, а Парвати не может сдвинуться с места, не может помочь, потому что сердцем её овладел холодный ужас. И вряд ли она сумеет сделать еще хоть шаг по этой земле, потому что совершенно чётко перед собой Паро видит демона, с пистолетом направленным прямо на неё. В его глазах видит злость и решимость и не понимает, как можно быть таким .. жестоким. Дышать становится тяжело – еще немного и будет вообще невозможно, и Парвати чувствует, как в хороводе изматывающих чувств и эмоций сознание ускользает от неё, оставляя в самый последний миг понимание, что, возможно, ей не суждено больше в этой жизни прийти в себя.

В своём бессознательном забвении Паро видит демона в форме БСД, он заполняет своей ужасающей аурой каждый уголок – от него не скрыться. Парвати уже видела его в своих кошмарах раньше, видела его и наяву. Рядом с демоном всегда огонь – разрушительный и беспощадный. Каждый раз он окружает её, отрезает пути отступления, не даёт вдохнуть, но каждый раз, когда становится невыносимо, Паро открывает глаза, оставляя кошмар позади. Но не в этот раз.

Сознание возвращается под оглушительный звук выстрела. Перед её взором Варун, медленно, будто специально, чтобы Парвати успела всё понять, оседает на землю словно тряпичная кукла, его глаза стеклянные – в них больше нет искры, в них нет жизни. И Паро понимает, хотя принимать эту правду отказывается. Она отрицает это так громко, чтобы все вокруг слышали её – и Боги, и Варун, и убийца. Паро подбегает к мужу так быстро, как только может, и сразу падает на колени, хватаясь за него, за его одежду так, словно это поможет удержать покидающую это тело жизнь. Парвати прижимается к Варуну, не желает оставлять и продолжает причитать «нет, нет, нет». Есть ли у кого-нибудь ответ на вопрос «почему?» Почему всё это случилось сейчас? Почему именно с ними? Почему Паро всё ещё жива? Возможно, ответ есть того, кто царствует в её кошмарах уже многие годы? И пусть раньше она не видела лица офицера в своих снах, теперь Парвати точно знает, как он выглядит. Он стоит напротив них и без капли сожаления вновь направляет своё оружие на неё. Паро ненавидит этого человека всей душой, а бездыханное тело возле её ног – гарант того, что она не свернет с этого пути. В голове пустота, ничего кроме горечи утраты и чувства собственного бессилия, а напротив неё противник, отнявший у Парвати абсолютно всё. И крик – отчаянный и горький – срывается с губ. И вновь, и вновь. Будто загнанный в угол зверь, которому не остается ничего, как рычать, Парвати кричит. Громко, надрывно, до боли в горле. Но ни слёзы, ни крики не могут изменить положения – Варун не вернется к жизни, а потому Парвати, собирая волю по кускам, смотрит прямо в глаза палачу, отобравшему жизни у всей её свадебной процессии, но который отчего-то до сих пор не спустил курок, выкрикивает уже врагу прямо в лицо:
– Почему? Зачем вы это сделали? – как отвратителен вид этого мужчины прямо сейчас, когда он весь изранен и в крови. Неужели он действительно чувствует себя победителем? Пусть гнев бога Шивы обрушится на него!
Дышать снова становится тяжело и, если честно, совсем не хочется. Еще раз взглянув в лицо мужа, Паро решает для себя простую вещь. Она была замужней девушкой всего несколько часов, но как верная жена, готова пойти вслед за своим мужем.
– Чего вы ждёте? Стреляйте же! Палач!

Отредактировано Parvati (2019-02-19 19:40:41)

«Богиня Сати, неистово любящая своего мужа Шиву, не смогла стерпеть обиды, что нанес ему её отец, а потому бросилась в жертвенный огонь, что забрал её тело и душу. Этот поступок богини был воспринят людьми как руководство к действию и в результате появился ритуал, названный её именем, суть которого заключалась в самосожжении вдов – что есть самое незыблемое доказательство верности.»

Сейчас, сидя на песке и сжимая в руках полы сюртука своего погибшего мужа, Парвати не мыслит такими категориями, но и не видит иного выхода, кроме смерти. Спустя пятнадцать лет после трагедии, сделавшей её сиротой, Паро вновь проходит через смерть человека, ставшего для неё семьёй – офицеры БСД не только нанесли новые глубокие раны, но и безжалостно разбередили старые. А где взять силы, чтобы справится с этой мучительной болью, у Парвати ответа нет. Как и нет ответа на вопрос – чем же она заслужила такие страдания? У неё за спиной сгустилась тьма, в которой не найти верного пути, сколько ни бейся, а впереди – только дуло пистолета палача, губы которого трогает легкая улыбка. И нет в этот миг на свете более ненавистного человека, чем этот мужчина напротив.

Парвати готова отправиться к Богу вслед за своим мужем и в глазах демона из её кошмаров она видит готовность это желание осуществить. Секунды длятся слишком долго и девушка уже не понимает, что главенствует в её чувствах – страх, ненависть, ожидание или отчаяние; не понимает даже текут ли слёзы из глаз или уже ничего не осталось. Когда несущий смерть делает шаг к ней ближе, Паро машинально зажмуривается и сильнее впивается пальцами в одежду мужа, словно он сможет ей как-то помочь (как и обещал – защитит), и готовится услышать последний в своей жизни звук – звук выстрела, но вместо этого с сорванным вскриком оказывается поднята на ноги мощным рывком. Чужие ладони вокруг её запястий сжимают сильнее тисков и часть её алых свадебных браслетов, что предназначены оберегать семью от бед и невзгод, символично ломаются, усыпая землю рядом с Варуном. Парвати не успевает опомниться, лишь спешно перебирает ногами, следуя туда, куда её ведут, не потому, что стремится не отставать, а потому что уверена – упади она сейчас, демон потащит её за собой по земле и не дрогнет. Ей удаётся окинуть взглядом ужасающую картину, что осталась позади, только тогда, когда её усаживают в машину, но этого достаточно, чтобы она намертво въелась в память. Всю дорогу (неизвестно куда) Паро смотрела прямо перед собой и видела искаженные болью и страхом лица, раскрашенные кровью тела и остекленевшие глаза Варуна, взгляд которых когда-то позволял почувствовать нежность. А сейчас она могла чувствовать лишь разъедающую пустоту и пугающую теплоту слёз, срывающихся с уголков глаз.

Машина останавливается и Парвати осознает, что она рядом со штаб-квартирой БСД. Идти туда не хочется совсем, но разве есть здесь кто-то, кому интересно мнение пленницы. Офицер снова хватает её за руки – так крепко, что кажется, ему ничего не стоит переломить тонкие запястья, и тянет вперед; Парвати пытается вырваться, но она словно трепыхающаяся бабочка в паутине – без шанса на успех. Комната, куда её приводят, давит своей мрачностью, но раскрывает свои объятия, когда не в силах устоять после толчка, Паро летит прямо на холодный пол, ударяясь ногой и руками. Но боль физическая ничего не значит рядом с болью утраты, которая выжигает всё изнутри; силы окончательно оставляют Парвати в этот момент. Она лежит на холодном полу, а перед ней россыпь осколков её красно-золотых браслетов, будто дань традициям – вдова должна разбить свои браслеты.

В измотанном сознании Паро находит воспоминания о родителях, о своем счастливом детстве с ними, и, фокусируясь на этом, пытается убежать от реальности. Повторяет себе едва слышно, что всё будет хорошо; убеждает, что ничего этого не было, и, понимая, что тяжесть накрывает и хочется спать, пытается поверить, что когда она проснется – адские события окажутся дурным сном. Она хотела бы открыть глаза маленькой девочкой, для которой папа принес новую, самую красивую куклу, хотела бы побежать на кухню похвастаться маме и получить в ответ самую добрую улыбку. Но открывает глаза вновь на холодном пыльном полу и сталкивается с всепоглощающим одиночеством. К ней никто не придёт, не возьмет за руку и не уведет прочь – все, кто мог попытаться (хотя бы), вне зоны досягаемости. Единственная, кто у неё осталась – тётушка; Паро зовёт её, понимая, что она не услышит (как она сможет?). Паро всё равно – ей в одиночку не справиться. Она медленно поднимается на ноги, оглядывается вокруг и подходит к двери. Заперто. Конечно же, заперто. Парвати обессиленной рукой ударяет преграду и закусывает губу, сдерживая подступающую истерику. Есть ли для неё теперь хоть один выход?

Без цели медленно ступая по прохладным плитам, Парвати оказывается напротив стекла, занимающего большую часть одной из стен. Что за ним – не разглядеть, но Паро, касаясь робко ладонью поверхности, чувствует облегчение, словно там – по ту сторону – есть тот, кто поймёт её боль. От ощущения иллюзорной поддержки все барьеры стираются и чувства вырываются наружу; и снова сбитое дыхание и непрекращающиеся слёзы. Ладонями можно ощутить тепло, хотя они плотно прижаты к стеклу, и если закрыть глаза, можно поверить, что рядом кто-то родной. Паро позволяет себе эту слабость всего на пару минут (верит, что не одна), но вскоре оседает на пол, принимая действительность.

Требуется время, чтобы собрать волю по кусочкам и успокоиться. Пока она в заточении, есть время попытаться осмыслить всю эту ситуацию еще раз, хотя разум всё ещё в смятении. Девушка перебирается к другой стене, куда падает тонкая полоска солнечного света, садится удобнее и смотрит на свои запястья. Еще совсем недавно их украшали красивые браслеты, а теперь – россыпь бледных синяков. Почти не болят (уже), но пугают, будучи доказательством чужого превосходства и жестокости. Если бы можно было попросить у Бога награду за все пережитые страдания, Парвати попросила бы лишь одно – больше никогда в этой жизни не видеть этого мужчину и его гнев. Но рано о чем-то просить (даже пытаться) – еще не все испытания пройдены. После резкого грохота в дверях появляется он. С бешеным взглядом, пропитанным злостью насквозь. Паро содрогается и пытается вжаться в стену как можно сильнее, когда он шагает к ней. Смотреть в эти глаза невыносимо, Паро не может поднять головы, оказавшись силой поднятой на ноги. Ей страшно; страшнее, чем там, на границе. Потому что тогда она была готова умереть, а сейчас.. всё так запуталось. Офицер говорит много и громко, требует чего-то, а Парвати лишь вздрагивает и вспоминает будоражащие кровь недавние сцены, слезы снова обжигают щеки и чужая хватка становится сильнее. Чужое «говори» как приказ разлетается по комнате и в этот момент в голове девушки ясно выделяется лишь одна мысль:
– Вы… – наконец поднимает голову, – ..вы убили .. моего мужа. Во взгляде напротив что-то промелькнуло, но не сожаление, нет. Скорее разочарование. И Парвати вновь остается брошенной один на один со своей болью в стенах удушающей клетки. А синдур на проборе и свадебный наряд еще ни раз окунут в красочные воспоминания о счастье и горе. Придёт ли этому круговороту когда-нибудь конец?

Двери вновь оглушительно распахиваются, впуская на порог палача. Прошло не так много времени с момента, когда он ушел, и видеть его снова – тяжелое испытание. Но в этот раз палач отпускает её – снимает наручники и говорит, что вернет в деревню. Парвати словам этим не верит, потому что не уверена, что это не её разыгравшаяся фантазия. Смотрит с отчаянием в лицо своего врага, пытается уловить его намерения – тщетно. Даже если это не мираж, как можно довериться убийце? Мысли путаются и не разобрать где истина, которой стоит следовать, но возможность вернуться домой, пусть даже эфемерная, разжигает огонёк надежды. Парвати соглашается следовать за демоном во плоти в последнюю секунду, но не приближается к нему, держится на расстоянии комфортном обоим. Сомнения терзают до самой деревни – что делать, если это искусный обман? Мысли этого человека – непроглядная тьма; не уловить его мотивов и целей, даже если очень постараться. За своими рассуждениями Паро не замечает, что с ней пытаются вести диалог, хотят как-то разговорить (не понятно только зачем). И оглядывается по сторонам только после остановки машины. Вокруг действительно родные места, где ей знакомо всё и все, но на пути к дому стоит он, уверенно заявляющий, что кошмар, терзающий её душу, позабудется со временем. Но совершенное предательство – будет преследовать вечно. Его обвинения – гадкая ложь; Паро скорее умрет, чем поверит словам человека, на руках которого кровь стольких невинных людей. Его предложение (приказ) даже не рассматривается, потому что оно не имеет права на существование.

– Это ложь. Большая ложь.

Чтобы убедить принять свою сторону, офицер хватает за руку и тянет туда, где потупив взгляд, стоит единственный родной ей человек – тётя. И то, что в итоге её снова бездушно швырнули на землю, будто она не человек вовсе и боли не чувствует, не имеет никакого значения, когда в нескольких сантиметрах от места падения стоит тётушка. Парвати бросается к ней на шею, прижимается как можно сильнее, чтобы больше никогда не покинуть её. Весь пережитый ужас отступает перед осознанием, что теперь – действительно не одна. О стольком нужно рассказать, стольким поделиться, но Паро хочет продлить момент воссоединения как можно дольше. Там, в тёмной комнате, она уже почти поверила, что им не суждено больше встретиться. Растворяясь в радостных чувствах, Парвати забывает о том, кто стоит у нее за спиной, о том, кто рывком отделяет её от тёти.

– .. скажите ей, пусть не глупит и подпишет документы.
– Я не знаю эту девушку.

Парвати немеет на месте, не в силах произнести и слова. Жестокие (лживые) слова эхом проносятся в голове, врезаясь в теплящуюся надежду на лучшее острыми ножами. Палач начинает отсчет; взгляд тётушки передаёт лишь сожаление, а голос сквозь нерешительность проносит обидные до невозможности слова. Голос демона разносится по всей площади, достигает каждого давно знакомого Паро человека, присутствующего здесь, рассказывает свои мнимые догмы и обвиняет невиновных. Парвати не волнует, что он попусту распаляется – ему не убедить народ в своей правоте, её волнует почему тётя смотрит с таким состраданием, но говорит какой-то вздор. Становится чуть легче, когда появляется господин Теджават, – он благородный и милостивый, не оставит погибать девушку из своей деревни. Паро смотрит с восхищением, с благодарностью принимает благословение, ожидая поддержки, и окончательно теряется, когда от нее отрекаются. Нет, нет. То, что сейчас происходит, – неправда. Все эти люди не могли бросить её погибать в объятьях беспощадного демона, в руках которого снова пистолет, направленный на добропорядочного человека. Нет, не могли.

И когда придёт время и убийца потащит её обратно к машине, Парвати вырвется, подбежит к тете и обнимет крепче прежнего. Будет умолять не бросать, будет просить спасти, потому что только не обратно в заключение, где только страх и боль. Будет умолять сказать правду и удержать, но услышав в ответ тихое «прости», затерявшееся в остальной лжи, перестанет бороться. Слишком больно биться в глухие стены.

Вновь покидая Бирпур, Паро не понимает, как всё вышло именно так, но чётко осознаёт – она не скоро вернется домой. Если вернется вообще.

Отредактировано Parvati (2019-03-13 21:13:50)

И снова мрак её личной темницы и голос демона совсем близко – ситуация, в  которой Паро так не хотела оказаться. Но судьба явно не хочет быть благосклонной к вдове в свадебном наряде и Боги даже не смотрят в её сторону. Оставленная всеми, она прекращает попытки вырваться и отдаётся пустоте, что главенствует в мыслях. Смотрит в одну точку и почти не боится громких речей человека (нет, палача), чьими руками раскрошен был её мир. Остатки воспоминаний бьют больно и не дают ответа на единственный вопрос – за что?. Вокруг лишь обвинения в том, что не_правда; вокруг никого, кто бы помог. И в какой-то момент Парвати понимает – она брошена в этот огонь, чтобы бороться одной. Понимает почему жители родной деревни не укрыли её от врага; БСД – это не просто угроза, это – настоящее бедствие. Демоны, палачи, убийцы – они не знают, когда остановиться, им не важно, кого уничтожать. И если бы жители деревни уберегли одну девушку от этой беды, в результате могли бы потерять куда больше. Наверняка, всем им было тяжело принимать такое хладнокровное решение и смотреть в молящие глаза, в которых плещется соленое море. Теперь Паро поняла. Это только её война; на плечах девушки доверие (не предательство, нет) тех, кто много лет был рядом, лежит тяжким грузом и теперь задача её доказать – она не согнется под этой тяжестью. Она не даст родным людям утонуть в потоке лживых обвинений.

«– Ты просто доказала, что ты – женщина.
  – А Вы доказали, что Вы из БСД.»

Парвати не боится смотреть в глаза тому, кого заслужено зовёт палачом, не боится озвучивать свои мысли ему прямо в лицо. Убийца и безжалостный зверь должен понять, что невозможно для него так легко разрушить десятки чужих жизней. Паро станет для него преградой и не будет дрожать, когда чужие ладони сожмутся крепче на хрупких плечах. Вера – в людей и бога, в себя и свои убеждения – это то, что у Парвати не отнять даже самый жёсткими ударами; вся её сила заключается в вере. И когда демон лишает девушку еды, Паро верит – ей по силам выдержать это испытание. Ей достаточно того, что у неё осталась вода и возможность молиться. Демон уходит из комнаты как подобает – разрушив покой шумом от перевернутого стола и со злобными словами. Парвати позволяет себе отбросить браваду и судорожно выдохнуть, не сдерживает подступившие слёзы; она будет сильной в объятьях воспоминаний и одиночества – собственно, больше в тёмной комнате ничего и нет.

Сидя на холодном полу своей камеры, Паро вспоминает всем известную легенду о Шиве и Парвати. Они отказывались от многого (каждый) ради (своей) высшей цели и в итоге обрели своё счастье. Паро в этой истории находит силы для своей борьбы; складывает руки в молитвенном жесте, закрывает глаза и шепчет слова, возносящиеся к Богу. Шива не оставит того, кто нуждается – все знают, что он справедлив. Шива даст сил, но не наполнит опустевший глиняный сосуд водой. Паро вглядывается внутрь, но не видит ни капли в тот момент, когда горло стягивает от жажды. Ей говорят «пей сколько хочешь», но воду дают с большими перерывами. Тело постепенно ослабевает; Парвати усаживается около большого окна и кладет голову на сложенные руки, проводя время в ожидании. При других обстоятельствах она ничего не приняла бы от БСД, но она, к несчастью, не богиня, которая отказывалась от многого в течении сотен лет. Ей необходимо поддерживать силы и энергию в своём теле. Она выхватывает стакан с водой и жадно выпивает всё до капли (в попытках сохранить как можно больше) каждый раз как в дверях появляется приспешник дьявола с таким желанным напитком в руках. Но с наступлением ночи больше никто не приходит. Парвати укладывается на полу прямо напротив своих разбитых браслетов и напевает легкую мелодию с надеждой отогнать от себя тоску. Мысли покрыты туманной пеленой, горло сдавила жажда, холодно. Парвати подтягивает ноги ближе к животу, сворачивается как котенок, чтобы согреться. Последний раз она нормально спала перед днём свадьбы – в своей комнате после того, как тетушка благословила её сон. Если закрыть глаза, можно (попытаться) поверить, что она и сейчас желает её Паро спокойной ночи, и провалиться в глубокий сон, а не жалкое подобие – урывками, что последние дни девушка может себе позволить.

Волнения измотали душу Парвати, голод добрался до тела. Вместе с тихим звуком открывающейся двери она открывает глаза – тяжело, голова словно набита камнями, но необходимо убедиться, что там не он. С губ слетает тихое «воды»; мир сужается всего лишь до одного единственного желания, потому что можно дать себе проявить слабость не перед ним. Воды, прошу, пожалуйста, дайте воды.

Мужчина в форме помогает сесть и протягивает наполненный стакан, но Парвати не успевает сделать и самого малого глотка. В комнату врывается тот, о ком все её кошмары, и бешеным взглядом смотрит прямо на неё. Парвати боится его, потому что не знает какие страдания он принёс с собой на этот раз. Она роняет стакан на пол и отползает к стене, прижимает к себе ноги и поджимает губы. Каждый новый день наполняется болью, если перед тобой предстаёт воплощение огненной ярости. Парвати надрывно начинает едва слышную молитву, но замолкает на полуслове, когда дьявол оседает около её ног.

Они остаются один на один. Мужчина на полу без сознания, но страх девушки никуда не исчез – перед ней всё тот же безжалостный палач, омытый кровью невинных людей. Дверь позади него открыта – только проскользни, но Парвати понимает, что дальше порога ей не позволят шагнуть. Она на чужой территории, где она без права на вольность. Да и что ей принесет даже удачный побег – жителей деревни подвергнуть опасности она не имеет никакого морального права, а другого дома у неё нет. Мог бы быть, если бы только свадебная процессия мирно пересекла границу. Перед глазами всплыл образ мужа, который держал за руку, сидя так близко, и обещал, что всё будет хорошо. И было бы, если бы не он. Паро замечает пистолет на поясе демона – тот самый – и быстрее, чем успевает подумать о правильности своего решения, достаёт его из кобуры и отходит на пару шагов назад. Оружие ощущается неправильной тяжестью в трясущихся руках. Никогда раньше Парвати не держала в руках пистолет и не собиралась делать это никогда, но он – тот, кто лежит перед ней – заслуживает оказаться на прицеле. Руки вытянуты вперед, пальцы крепко сжимают рукоять; и никто не осудил бы вдову борющуюся за правосудие, но отчего-то очень сложно спустить курок.

«– Вы не можете этого сделать! Вы не преступница!
– Я нет, а он – преступник!»

Люди, прибежавшие на помощь этому чудовищу, мгновенно начинают уговаривать бросить оружие, на что Парвати кричит, раскрывая своё видение этого ужасного человека. Он убил стольких, что одна его смерть не искупит всей его вины. Жаль, что в данный момент этот палач не чувствует какого это – быть по ту сторону пистолета и не иметь возможности защититься или защитить. Жаль, что, кажется, она не сможет подарить своими руками смерть тому, кто с непревзойденной лёгкостью дарит смерть другим.

«Разве они вернутся к жизни, если ты убьёшь его?»

Парвати смотрит в глаза мужчины, произнесшего это, прекрасно понимая – нет, не вернутся. Руки опускаются и слёзы вновь застилают глаза. Обида на собственную слабость, которая не позволила отнять жизнь даже не смотря на то, что этим человеком была перечеркнута вся её жизнь. Парвати разбита как и свадебные браслеты, что усыпали пол её клетки, и от желания продолжить борьбу за справедливые истины не осталось ничего. Кажется, она проиграла войну и настало время почтить визитом мир давно почивших родителей.
Прохладный металл касается её виска.

Отредактировано Parvati (2019-04-11 13:56:55)