[icon]https://pp.userapi.com/c847121/v847121592/19459e/YkO4qs9hi5w.jpg[/icon]

  Ветер пробирает до костей. Я закурил, скомкал и выбросил пустую пачку в кучу мусора возле остановки троллейбуса. Вторая за день закончилась. Густой едкий дым отнесло ледяным порывом, я поежился и поднял воротник пиджака. Черт, надеюсь, транспорт еще ходит. На остановке – ни души. Мысли бешеной воронкой кружились вокруг информации из последних рапортов, над которыми я засиделся в кабинете допоздна. Опять.

Тревожные вести слетались в мой кабинет от агентов со всей Темерии пачками. Скоро придется выделить отдельную каптерку под их отчеты, сука. Наши города – от Горс Велена до Марибора – сотрясаются пальбой из контрабандных стволов и несанкционированными магическими атаками. По три раза в час с окраин звонят бдительные старушенции с сенсационными новостями о подрыве гранаты или номере автомобиля с огнеметом на крыше. Подонки всех сортов повылезли из щелей, образовавшихся в результате крушения Союза Северных Королевств. Да уж, сука. Старый миропорядок мы похерили с треском.

Округ Элландер погряз в разборках наркоторговцев. Группировка Пылающей Розы пока одерживает верх благодаря численному превосходству бойцов, но у девочек Мамаши Нэннеке фисштех позабористей, так что они выигрывают по качеству. Я пытался внедрить в обе банды своих ребят под прикрытием – и после пары посылок с частями их тел бросил эту затею.
С Таннеда целыми рулонами приходят списки пропавших студенток. И я должен тратить время своих людей, которого катастрофически не хватает и без поисков ополоумевших девок, у которых выдержки хватило только на то, чтобы наколдовать себе сиськи посочнее и усвистать на поиски «барона» повлиятельнее. Но я делаю это, потому что иначе госпожа Ло-Антиль крутанет своей роскошной задницей и перестанет укреплять наши группы захвата своими лучшими ученицами. А без них любая облава с самого момента планирования обречена на провал. Роше пыжится изо всех сил, но разорваться надвое у него все равно не получится. При звуке голоса Вэс у вызимских алхимиков сразу начинает болеть голова, мы на троих выжрали все их запасы тонизирующих эликсиров, заглушая их по вечерам успокоительными, но драная ситуация в стране и не думает идти на лад. В Грабовой Бухте вчерашние блюстители закона вышли из повиновения и захватили к ебеням речной порт, взимают пошлины себе в карман, подмяли городскую администрацию и закатывают безобразные кутежи с пытками несогласных. Без отряда Роше там не обойтись. Но Роше никак не может сейчас отправиться в речной круиз, ибо единственное государство, не пожелавшее признать передел территорий при распаде Союза, развязало натурально террористическую вендетту. И когда я слышу про гранаты, огнеметы и захват заложников, я ставлю очередной черный флажок на карте Темерии, отмечая таким образом путь этих фанатиков Корам Агх Тэр, решивших, что за пределами Керака их безобразия принесут более ощутимые результаты. По мне – отдать им этот Керак и забыть про них к херам, но у Фольтеста какие-то хитрые далеко идущие планы на этот жалкий клочок земли. Поэтому Роше и Вэс не вылезают из прокуренных плацкартов, колесят из Дорьяна в Марибор, оттуда в Каррерас и снова в Дорьян, пытаясь держать местные вооруженные подразделения в постоянном анальном тонусе для борьбы с этими яростными арахнофилами. Мои парни тоже собрали целую коллекцию аналогичных железнодорожных билетов в надежде раскрыть хоть одну террористическую ячейку, но пока самым ошеломительным их успехом была поимка двенадцатилетней культистки, обмотанной взрывчаткой. Девка шла умирать, поэтому все мое искусство допроса я мог с разбегу затолкать себе в жопу: она не сказала ни слова. В самом Кераке безостановочно идут бои, так что Наталис прочно засел в тамошних горах вместо того, чтобы разгребать вместе со мной наш уютный домашний апокалипсис. Честное слово, если бы список наших проблем закончился Кераком, я бы сплясал на столе в голом виде. Но сегодняшние рапорты не оставили никаких иллюзий на спокойную старость.
Движение в нелюдских кварталах постепенно обретает форму знатного геморроя. Почуяв запах темерской крови, предводители эльфских и краснолюдских рэкетирских шаек внезапно прекратили кровавые разборки между собой и начали пропаганду равенства, свободы и прочей херни в этом роде, призывая к мятежу. Очаг этой заразы, конечно, Брокилонский район. Нет, сами духобабы не переходят границ своих владений. Но и хер туда кого пускают. Я понятия не имею, что творится в Брокилонском районе, ни один мент еще оттуда живым не вышел. И очень мало кто вошел: их снайперы снимают любого, кто приближается на расстояние, достаточное для выстрела, если не спляшешь секретный танец или не покажешь кодовую пантомиму… Наверное… Хер его знает, как они своих отличают, суки безумные. Давно уже туда бегут разыскиваемые преступники эльфского происхождения, дриады укрывают от правосудия самых опасных и отъявленных рецидивистов. Если вся это кодла разом выйдет на свет - он тут же померкнет, и мы увидим настоящую кровавую баню, в лучших традициях революционных лозунгов, которые стали появляться в подъездах и на дверях общественных сортиров.

Бычок обжег пальцы, и я щелчком отправил его под колеса подкатившего к остановке троллейбуса. Протянул водиле трешку и, дожидаясь сдачи, оглядел салон. Сонные усталые люди, двое пьяных краснолюдов, обстановка спокойная.

-Я в депо, мужик, всех на повороте высажу, – небрежно предупредил водитель, протягивая мне деньги в окошко.

-Я тебе табло высажу, умник, - спокойно проинформировал я, привычным жестом выдергивая  из нагрудного кармана ксиву и откидывая обложку, - У тебя девушки в салоне, предлагаешь им идти посреди ночи через промзону? До конечной повезешь, а потом развернешься, и, как положено, попрешь в депо порожняком. Есть контакт? -водила скривил еблет, но спорить не стал и коротко кивнул, - Вот и умница. Полный вперед, сука, чего стоим? – и я, не дожидаясь ответа, прошел в конец салона, где с наслаждением рухнул на длинное заднее сиденье.

Демонстрация удостоверения, как всегда, произвела на расслабленных граждан самое удручающее воздействие. Краснолюды насупились, сонные трудяги встрепенулись и теперь сидели так, словно их вот-вот пристрелят в затылок. Только одна девочка не напряглась и не изменила позы. Она, я полагаю, просто ничего не заметила. Проходя мимо, я скользнул взглядом по ее точеной шее и струящимся по ней пшеничным волосам– она читала какой-то бульварный романчик в мягкой обложке. Своей непосредственной увлеченностью она очень тронула меня. Надо же. Вот ради них, таких девочек, с тонкими пальцами и мечтательными глазами, мы в управлении сутками рвем себе жилы. Чтобы анархия не перемолола их светлые души в мясорубке повсеместного вандализма.

Троллейбус дернулся на светофоре. Книжка выпала у девочки из рук, и она грубо ругнулась сквозь зубы. Мне немедленно стало стыдно за свою сентиментальность. И захотелось в усмерть надраться. Я отвернулся от нежного девичьего профиля и стал смотреть в пыльное окно, за которым в свете фар скользила бетонная ограда заброшенного завода. По плану эксплуатации вышедших из употребления объектов, который накануне показывала мне Вэс, здесь скоро будет тюрьма строгого режима. Появятся прожекторы, смотровые вышки со стоящими на простреле вертухаями будут выделяться на фоне серого в любое время суток небе; по бетону протянется «спотыкач». Я отвернулся от окна и уставился на свои ботинки. Троллейбус повернул и затарахтел по узкой улице, обрамленной панельными пятиэтажками. Еще несколько минут монотонной тряски, и я вышел на освещенной единственным неразбитым фонарём остановке возле круглосуточного магазина. Зашел в пропахшее несвежими овощами тепло, купил шкалик водки и присел на скамейке под фонарем, на которой уже обжималась пара подростков. Дома меня ждал только кактус на письменном столе. И пить в его обществе было бы слишком уныло – так и повеситься недолго. Поэтому я свинтил крышку и разом ополовинил пузырек под аккомпанемент хихиканья и причмокиваний. Какая-никакая, а все же компания. Меня тут же передернуло – паленая, зараза.

Внезапно по позвоночнику прошел разряд. Незабываемое чувство – так бывает, когда тебе в спину сквозь оптический прицел  внимательно смотрит близкая смерть. Я подорвался со скамьи так резко, что увлеченные гормональными радостями подростки тоже подпрыгнули. Я похватал детей за шкирки и втолкнул в магазин.

-  Стоять тут, пока я не зайду во дворы, ясно?

- Ясно, дядь-Талер, - пискнула девочка. Я пригляделся – соседка. Ну, ебись оно в три прогиба! Я обернулся к пацану. У него были наглые глаза и острые уши. Просто восхитительно.

- Полчаса отсюда – ни шагу. Потом проводишь ее домой, если все тихо будет. Если будет громко – звони 02, с ходу говори, что полковник Дукат попал в перестрелку по адресу места проживания. Усек? – пацан спокойно кивнул, и я понял, что он скорее сожрет свой лопатник, чем вызовет мусоров, - Оружие есть? – неловкая пауза, - Не ломайся, показывай.

Парнишка поковырялся во внутреннем кармане и вынул самопальную поджигу.

- Очень хорошо. Пойдете домой – держи руку за пазухой, и совком по сторонам не щелкай. Чуть чего – шмаляй, хватай деваху и дави на тапки, - пацан пожал плечами, мол, ясное дело. Вот теперь он был абсолютно искренен. Я опять повернулся к меланхолично жующей резинку соседке… Что тут скажешь. Такие времена. Я сплюнул под ноги и пошел домой.

Стоило мне выйти на открытое пространство, как я снова ощутил электрический импульс от крестца к мозгу. Вот что называется «жопой чую», сука. Где ж ты была, мудрая моя задница, когда я в установленное для окончания рабочего дня время отпустил шофера? Чего теперь колыхаться, я каждый драный день так делаю. У него жена, дочка маленькая. Попал бы со мной под раздачу… По мне никто траур не наденет.

Выйдя из пятна света, я ускорил шаги. Моя рука все еще сжимала ополовиненный шкалик, и на холодном ветру он неприятно леденил кожу. Не замедляясь, я одним махом допил сивуху и не глядя швырнул пустую тару за спину. Звон стекла совпал с ослаблением внимания наблюдателя. Только на миг – но я успел заметить. Уже легче. Значит, не снайпер на крыше. Странно, я был уверен... А, не важно. Кто бы не вел меня на поводке, он хер угадал, кого пасет. Я с наслаждением позволил себе крякнуть от отвращения – водка и впрямь была премерзкая – и постепенно перевел твердую походку в режим легкого подпитого покачивания. Стрелок без оптики в такой темноте вряд ли критически попадет по нестабильной цели. Но к чему такая таинственность? По нынешним временам грохнуть мента на остановке при свидетелях – вообще не подвиг, так, досадная банальность. Что-то тут не так… Слишком просто, Талер.

Не смотря на промозглую погоду у меня аж лысина вспотела от попыток рассчитать все возможные расклады. Я приближался к подворотне, через которую проходил мой обычный маршрут. Идти дальше и тянуть время? Или рискнуть и сымпровизировать засаду? Из подворотни послышался мужской смех и, через секунду, женская ругань. А, сука! Гнильцов бояться – в лес не ходить! И я принял решение. Шумные прохожие заглушают не только шаги, но и их отсутствие. Благослови Фрея эту обдолбанную парочку! Изящным боковым креном накатившего работяги я ввалился в темную бетонную арку, миновал прохожих, наддал темпа и юркнул за угол, противоположный тому, куда я обычно сворачивал. Я почему-то не сомневался, что мой пастырь очень хорошо знает, куда надо идти.

Несколько ударов сердца ничего не происходило. Вдох на шесть толчков пульса, пауза на четыре, неуловимо-медленный выдох на десять, пауза на два, вдох… От стены совсем рядом со мной отделилась тонкая гибкая фигурка. Водопад пшеничных волос, точеная шея…
Я был в идеальной позиции для атаки. Но не нападал. Я смотрел на белые, до сияния в темноте подворотни, кисти ее изящных рук. Ни ствола, ни ножа в них не было. Под мышкой зажата давешняя дрянная книжица. Она нерешительно остановилась, явно не понимая, куда ей идти дальше. Я не отказал себе в удовольствии тихонько наклониться к самому ее ушку и вкрадчиво сказать:

- Привет читающей молодежи, сука, - она молниеносно обернулась, и я едва успел вскинуть левую руку, чтобы поймать ее острый кулачок в каком-то сантиметре от моей челюсти. Девочка не издала ни звука, ее дыхание оставалось ровным и размеренным, глаза холодные и бесстрастные, словно два дула штурмовой винтовки. Все интереснее и интереснее – чутье меня не обманывало, передо мной безоружный снайпер… Всякого я в жизни повидал, но это что-то новенькое. Я совершенно перестал что-либо понимать, - Чем обязан? Внимание столь очаровательной мазели, безусловно, очень льстит такому реликту, как я, - она попыталась вырваться, и я легонько ткнул ее в живот стволом табельного «грача», - Ты вообще, мать твою, кто такая?

Отредактировано Bernard Dukat (2019-02-07 23:56:45)