[nick]Albus Dumbledore[/nick][icon]http://funkyimg.com/i/2R2mX.png[/icon][sign]You fail to recognize that it matters not what someone is born, but what they grow to be![/sign][fan]Harry Potter[/fan][lz]It is a curious thing, but perhaps those who are best suited to power are those who have never sought it.[/lz][status]Would you care for a sherbet lemon?[/status]
Мрак сгущался над Хогвартсом, и хотя не было в покрытом тучами небе метки Пожирателей смерти, непременно пообещавшей бы магам и прочим существам нечто недоброе в будущем, практически все в старинном замке ощущали этот полупризрачный гнет, стоило только оторваться от учебы или работы — от дел. По этой причине весь семестр многие трудились не покладая рук: студенты усиленно учили дисциплины, заблаговременно готовились к экзаменам, показывая завидный энтузиазм; преподаватели старались занимать свободное время изучением магических трудов, а в выходные дни с радостью ходили в Хогсмид, чтобы отвлечься от неприятных мыслей за парой бокалов огневиски; домовики же готовили практически без остановки, из-за чего столы в Большом зале буквально ломились от яств.

Найдя, очевидно, пока не известный многим путь, Пожиратели смерти тенью путешествовали по замку. Ученики их не замечали, а если и чувствовали чье-то незримое присутствие, то оправдывали его тем самым непонятным мрачным настроем, внезапно накрывшим практически всех всех обитателей Хогвартса. Не ранее чем в прошлом году близнецы Уизли, именно в то время, когда в замке царствовала Долорес Джейн Амбридж, упрятали одного из слизеринцев, мистера Монтегю, в исчезательный шкаф, расположенный в самой загадочной комнате Хогвартса, — Выручай-комнате, — и это в последующем, как полагал Альбус, дало Пожирателям ту самую связь с замком, кроличью нору, которую они могли использовать для разведывательных операций. Однако однозначно воспрепятствовать этому было невозможно, ведь своенравное здание в большинстве случаев не слушалась даже самого директора, потому поиск комнаты был практически невозможен. В одну из недель, во время обсуждений насущных проблем, профессор Макгонагалл с грустью заметила, что «замок будто намеренно выступает против нас!»

Разменяв уже сотню лет, Альбус Дамблдор воспринимал многое по-прежнему тяжко, так и не сумев создать толстый панцирь, и теперь, стоя над омутом памяти, он с некоторой завистью вспоминал те далекие годы, когда призраков прошлого было не так много, они попросту были призраками настоящего, а то прошлое, что все-таки было, не оседало в голове грузным массивом. Сейчас от мигреней на почве стресса не помогали даже сваренные по совместным рецептам мадам Помфри и профессора Стебель чаи. И все-таки это было неоспоримым признаком возраста, когда с годами пожитков, то есть опыта, становилось столько, что одним скромным несессером ограничиться было в принципе невозможно.

Частью такого груза была Беллатриса Лестрейндж, которую Альбус, как, впрочем, и многие другие сотрудники Хогвартса, знал еще как Беллатрису Блэк. Разговор, совершенно неожиданно случившийся между ними не так давно, по-прежнему не давал ему покоя. Пожилой волшебник, игнорируя легкий тремор в руке, внимательно наблюдал за неровной гладью омута памяти — ему не нужно было окунать в него голову, чтобы помнить события многолетней давности точно так, как будто это было на прошлой неделе. И все же сегодня это предстояло другому человеку.

— Профессор? — на пороге кабинета стоял Гарри. Явно не до конца понимая, что он здесь делает, юноша не решался шагнуть дальше, а так и стоял на самом пороге.

Альбус заметил его далеко не сразу.

«Старость — не радость», — заметил он для самого себя мысленно и с некоторой иронией.

— Да, Гарри, — профессор Дамблдор отстранился от омута и встал посреди кабинета. — Сейчас слишком плохое время, чтобы мы тратили его почем зря, и я даже не говорю о том, что его попросту мало, а потому сразу перейду к делу. С твоего позволения, разумеется. Кхм... Мне есть, что тебе сказать. Вернее, — он посмотрел в сторону омута и тихо добавил, — показать. Ты не хуже меня знаешь, что это такое и для чего его используют.

— Это омут памяти, — подтвердил Поттер, подходя ближе. — Но я по-прежнему не понимаю.

— Не мне тебе объяснять, Гарри, что наш мир полон множество тайн, и мы зачастую не знаем и малой части того, что он скрывает. Я не могу открыть тебе все истины, хотя бы по той причине, что многие из них неизвестны и мне, но есть детали, мне известные, которые тебе нужно понимать и знать.

Гарри молча кивнул. Он уже привычно доверял директору и поэтому, когда оно требовалось, практически беспрекословно действовал. Вот и сейчас он подошел к омуту и вопрошающе посмотрел на Дамблдора.

— Ты можешь приступать.

***

Всполохи воспоминаний, сперва разнесшиеся по пространству вихрем, начали, как резвые и, пожалуй, безумные пиксии, рисовать узоры в воздухе, формирующие в процессе убранство помещения: сперва, задорно выпрыгивая из дымки, появлялись многочисленные шкафчики, а на полки стеллажей высотой до самого потолка бесшумно приземлялись старинные издания; по центру появился стол с бесчисленным множеством различных серебряных и иных приборов: несколько десятков лет назад «трофеев» на столе было не то чтобы прилично меньше, но внимательный взгляд не мог бы не заметить, что раньше все было не так, как сейчас. Появилось и два человека, стоящих по обе стороны стола: с одной стороны была женщина, держащая в руках остроконечную шляпу, она стояла в некоторой нерешительности и то и дело закусывала нижнюю губу, под которой уже начинали собираться морщины; с другой стороны был пожилой мужчина, вставший в процессе этого разговора с массивного кресла с резной спинкой и подлокотниками. К тому моменту он изложил женщине все свои мысли в очередной раз. Не советуясь, а просто ставя в известность, будто именно сейчас его собеседница могла переменить свою точку зрения.

— Альбус, мы не можем вечно опасаться, что ситуация повторится, — произнесла женщина встревоженно. Ее длинные пальцы перебирали края шляпы, а взгляд метался по помещению, словно она никак не могла найти себе места. Впрочем, так и было. Вот эта женщина делает шаг в сторону и тут же возвращается на место. Она никогда не чувствовала себя в присутствии Альбуса Дамблдора неловко или, уж тем более, как школьница, но тогда она была в таком смятении от происходящего, что даже не скрывала своего упаднического и очень огорченного настроя.

— И тем не менее, Минерва, мы не можем игнорировать подобные веяния, особенно когда будущее явно не обещает нам ничего особенно хорошего, — мужчина закрыл глаза и опустил голову. — Мы должны оказывать посильную помощь тем, кто действительно в ней нуждается, пусть и не осознает этого сам, пока враг не стал настолько сильным, что мы уже не сумеем ничего сделать. Минерва, это борьба. Если сейчас мы ничего не предпримем, то потеряем если не жизни, то души.

— Наша радость, что это случилось не во времена профессора Диппета, — женщина покачала головой. — Он потворствовал таким интересам. Вы знаете, я готова действовать решительно и более, чем просто решительно, но опыт прошлых лет делает меня осторожной, поэтому не сочтите за грубость или оспаривание Ваших методов. Я опасаюсь, что вести эту битву нет смысла.

Альбус молчал некоторое время, пока не поднял взгляд, посмотрев на профессора Макгонагалл из под своих частично седых бровей.

— Профессор Диппет был в некотором роде сердобольным, но точно не слабохарактерным, Минерва. Мы должны пытаться.

Женщина снова тяжело вздохнула. Не было секретом, что она хотела что-то добавить, душе ее явно было тяжко, а мыслям в голове тесно, и она в любой другой ситуации высказала бы все, что хотела, но сейчас не лучшее время для того, и это понимала как она, так и профессор Дамблдор. Через минуту молчания Минерва Макгонагалл отстранилась, кратко попрощалась и покинула кабинет. При этом оба участника этого не результативного диалога знали, что вернутся к нему вновь. Может, даже гораздо скорее, чем каждый предполагал или даже надеялся.

Оставшись один на один с собой, Альбус склонился над столом и оперся руками на него. Ему предстоял тяжелый разговор и по результативности наверняка такой же, какой случился сейчас, но он точно знал, что не простит себе, если ничего не предпримет. Не после всех тех ошибок, что он совершал раньше.

Раздался голос. Далеко. Человек назвал горгулье пароль.

Через некоторое время на пороге кабинета, совсем как через многие и многие годы будет стоять мистер Поттер, стояла девушка. Невысокая, но притом обладающая завидной для ровесников, обычно тех еще разгильдяев, статью. Если она и не знала, что здесь делает, то более чем умело скрывала это: ее носик был вздернут кверху, причем не театральным действием, как это делали многие слизеринцы, особенно некоторые представители известных фамилий, а вполне себе природным. Возможно, некоторые могли назвать это безусловным преимуществом, ведь с таким человеком, знающим себе цену, всегда можно устроить продуктивный диалог, но конкретно сейчас Альбус Дамблдор опасался, что это будет одной из многих преград, которые ему предстоит преодолеть сегодня. Попытаться.

— Добрый вечер, мисс Блэк. Я хотел бы с Вами поговорить и скромно предположу, что Вы понимаете, о чем.

Отредактировано Eleventh Doctor (2019-02-06 18:13:24)

[nick]Albus Dumbledore[/nick][status]Would you care for a sherbet lemon?[/status][icon]http://funkyimg.com/i/2R2mX.png[/icon][sign]You fail to recognize that it matters not what someone is born, but what they grow to be![/sign][lz]It is a curious thing, but perhaps those who are best suited to power are those who have never sought it.[/lz][fan]Harry Potter[/fan]
Предвосхищая, что диалог действительно может оказаться если не сложным, то совершенно точно не простым, Альбус позволил себе тяжело вздохнуть, что, впрочем, могло быть расценено с точки зрения слизеринки как проявление самой что ни на есть настоящей слабости, однако она вряд ли это заметила, по крайней мере сделала вид, явно специально заинтересовавшись стоявшей на полке статуэткой.

Только внимательный взгляд мог обнаружить, что эта птица в разных своих воплощениях пряталась по всему помещению: на полках красовалось несколько корешков с ее изображением, на столе директора стояла небольшая полупрозрачная сфера, размером не больше маленького яблока, в которой, если приглядеться, можно было увидеть язычки пламени, рисующие силуэт птицы — и это только малая часть! Мужчина не питал к фениксам большой любви, никогда бы не повесил за своей спиной тарелочки с их изображениями, но жизнь его была с ними неразрывно связана: начиная патронусом и кончая вполне себе реальной птицей, которая сейчас летала где-то в районе шотландских гор — как можно запрятать ее в клетке? А потому он невольно вздрогнул, когда статуэтка лишь благодаря ловкости Беллатриссы осталась в целости и сохранности, хотя случись все иначе, обычное «репаро» смогло бы исправить эту досадную случайность.

«Как жаль, что «репаро» недостаточно, чтобы исправить множество других случайностей».

Дамблдор подошел ближе, притом стараясь не нарушать личного пространства девушки, и внимательно посмотрел на нее сверху вниз, позволив себе дружелюбно улыбнуться, но в те первые секунды, когда между ними возник зрительный контакт, в его взгляде не было такого же дружелюбия — только серьезность, при помощи которой он собирался подойти к вопросу. Только серьезность, подчеркивающая безусловную важность их разговора. Мужчина начал тихо и вкрадчиво, практически с заботой:

— Давайте будем честны: от моего внимания не уходят полуночные прогулки студентов по замку, и вас бы никто не разбудил, чтобы только привести ко мне. Если вы решили, что приглашение связано с этим, то со своей стороны сразу же развенчаю эти мысли! Мое мнение, вопреки, видимо, вашим ожиданиям, обратно: иногда на нарушения правил и существующей дисциплины, если они полезны и позволяют насладиться чудным временем ночи во всей красе, я закрываю глаза. Надеюсь, вы сохраните это в тайне, — в его глазах, наконец, появилась та не достающая в компанию к улыбке и доброму голосу мягкость. — К слову, не хотите угоститься?

Не дожидаясь ответа, мужчина отошел к столу, сел привычным движением на его край и пододвинул ближе тарелку с горкой лимонного печенья, которую ему в обед доставил домашний эльф с кухни. На самом деле Альбус решительно не понимал, зачем эльфы приносили его в таких количествах: они делали вид, что слушали его, когда новоиспеченный директор, чуть не умоляя, говорил, что готов довольствоваться и парой печений, а то и вовсе их отсутствием, но в конечном счете каждое утро доверху набитая тарелка исчезала, а ближе к обеду, тоже неизменно, появлялась новая — с таким же количеством горячегои ароматного печенья. Еще одна загадка Хогвартса.

Он поднял внимательный взгляд на девушку, как будто надеясь найти как можно более удачный вариант разговора с ней в ее же глазах, но увидел там лишь густые тернии, скрывающие истинную суть. Давно он был с таким и сам. Да что там, он до сих пор оставался тем, кто держался за высокими стенами. Дамблдор был далеко не глуп, пусть за жизнь и совершил множество порой слишком глупых ошибок, поддаваясь эгоистическим настроением, а потому понимал, что Беллатрисса не относится к тем юным особам, которых можно легко задобрить любезностью, печеньем. Впрочем, Альбус с трудом представлял, можно ли ее вообще задобрить, однако решил, что максимально честно с его стороны будет говорить с ней в должной степени искренне. Так, как разговаривают не со студентами, а исключительно с равными. Только с той разницей, что Беллатриса, того пока что не ведая или не осознавая в полную силу, была готова переступить черту, встав на другую сторону незримых баррикад. Быть может, за честность намерений ему все же воздастся?

— Я не хочу заниматься чтением нравоучительных лекций, это вам попросту не нужно, но я не могу сказать, что меня заботит ваш интерес, мисс Блэк, к темным искусствам...

Именно на этих словах настал самый сложный момент для Альбуса, заставивший оступиться его на полуслове. Как он мог наиболее аккуратно развить тему и подвести именно к тому, что правильно, при этом не уводя разговор в те самые, скрывающие истинного и жуткого дьявола, детали?

«О, Мерлин», — пронеслось в голове и чуть не вырвалось вслух.

Альбус думал об этом уже долгое время, начиная с того момента, когда ситуация начала носить характер проблемы, но он все же никак не мог решить, как правильно поступить. Даже сейчас, имея за спиной похожую историю, когда были сделаны все необходимые выводы, когда память была свежа. Он помнил, словно то случилось вчера, этот взгляд юного Реддла, который выдавал в нем... Не человека. Даже не каждый зверь смотрел так, как он. И в тот час, видя перед собой совсем юную Беллатрису Блэк, больше с вывозом во взгляде, направленным в адрес всего мира, чем с действительным желанием нести боль и мрак, он понимал, что не все потеряно, а его желаение попытаться сделать лучше и помочь этому ребенку на не такое уж и жалкое и бессмысленное.

В тот час ничего не нужно было выдумывать — только честность, пускай и очень осторожная. Практически ювелирная.

— Дело в том, что история, причем слишком свежая, чтобы о ней случайно забыть, знает случаи, когда интерес к ним был чреват опасностями: как для интересующихся, так и окружающих их людей. Чтобы вы понимали, я не держу за намерение предпринимать яростные попытки оградить вас от этого, это неизменно приводит к худшим последствиям, но солгу, если скажу, что не опасаюсь за возможное будущее. Ваше будущее. Понимаете, — он сложил руки перед собой, сплетая пальцы замком, а взгляд, не потеряв той мягкости, сделался серьезнее, — на моих глазах происходили плохие вещи. Возможно, будет вернее сказать «ужасные». С людьми, которые этого не заслуживали, и я знаю, что вы лучше этого. Вы мне верите?

Отредактировано Eleventh Doctor (2019-03-02 14:55:29)