Уничтожить мафию оказалось не так сложно, как ему представлялось вначале. В конечном счете, что бы там ни думали его бывшие враги и самоуверенные "союзники", каждое его вложение, каждый шаг, оправдали себя. Они смеялись над его обещаниями и не верили угрозам, считая добрячком, который просто не готов признать собственную доброту, он спорил и сопротивлялся - ровно до тех пор, пока не понял, как это полезно ему. В конце концов, они поверили в сказку, которую сами же и придумали, - и только перед самой смертью осознали, как опасны глупость и беспечная вера в лучшее в людях.
В некоторых людях хорошего просто нет. Не было изначально, а может, они растеряли его на жизненном пути, неосторожно с ним обращаясь. Или кто-то убил в них все хорошее, медленно, но верно выжимая добро по капле. Путь у таких людей мог быть разным, но результат оставался одним - они просто не умели быть не-плохими. И только лопухи вроде Савады Тсунаеши, не видевшие в жизни ничего страшнее смерти любимого хомячка, отказывались верить, что такое бывает.
Савада дорого заплатил за свою глупость. Гокудера и Сасагава - "правая рука" и брат любимой жены, двое, которых уже не воскресить. Мукуро не злорадствовал, просто считал это закономерным. Им повезло, что потери не были больше - или все-таки были? Он не убивал каждого лично - оказалось, что вовсе не обязательно уничтожать каждого мафиозо в мире, чтобы уничтожить мафию. Достаточно обезглавить Семьи, запугать тех, кто остался - и всему придет конец. Если бы тогда, в далеком детстве, он это понял, все было бы гораздо проще и случилось гораздо быстрее. Но он тоже был наивен тогда.
Теперь Мукуро вспоминал то время с улыбкой, детство и свои мечты - очень наивные и очень кровавые. Его победа представлялась тогда громкой и пафосной, в воображении он сидел на троне из костей на руинах мира, и кровь врагов, которую он пил из серебряного кубка, струилась у него по подбородку. Кто бы мог подумать, что трон из костей в реальности заменит удобный диван, красное вино окажется на вкус приятнее крови, а праздновать победу будет приятнее в мире, не лишенном тысячелетиями формировавшихся благ.
Он не прятался, совсем. Любой желающий мог бросить ему вызов, но желающих с каждым месяцем находилось все меньше и меньше, может быть, потому что он не считал нужным оставлять энтузиастов в живых, даже для того, чтобы донести остальным скорбную весть об очередном поражении. Рассчитывал на догадливость союзников - и еще ни разу не просчитался.
У него был дом в городе. Не слишком большой, не чета разрушенному особняку Вонголы, но для одного вполне достаточный. После того, как он выгнал тех двоих, нужда в больших жилых пространствах сильно снизилась. Нет, они не предавали его, они все еще готовы были идти с ним до конца, и ежедневно заверяли в своей верности. Но лица у обоих с каждым днем становились кислее и кислее, и Мукуро не стал дожидаться, пока утонет в этой кислоте.
С ним осталась только М.М. Даже не так: она буквально переехала в дом, едва узнав, что он избавился от всех других приживалок. Мукуро не возражал - наверное, потому что ей хватило ума стать почти незаметной, возникая только тогда, когда в ней была потребность. Он думал, что это ненадолго, но пока, к его удивлению, М.М. не стала ни настолько жалкой, ни настолько скучной, чтобы ее захотелось прогнать. А еще она умела исчезать, когда чувствовала, что его терпение на исходе. Вот, как сейчас.
Гости у Мукуро, по понятным причинам, бывали нечасто. Тем страннее было слышать звонок у входной двери, и тем удивительнее разглядеть из окна второго этажа хрупкую фигурку на пороге. Вот уж кого он ожидал увидеть в последнюю очередь. Они не виделись с тех самых пор, когда он принял на себя ответственность за падение мафии, и Хром - нет, теперь ее звали Наги, ведь так? Едва ли она сохранила бы имя, которым когда-то назвал ее предатель и убийца, - исчезла.
Не для того, чтобы сражаться против него, нет. Она хотела защитить своих друзей.
- Входи.
Раньше Мукуро непременно улыбнулся бы при встрече, но то было раньше. Сейчас просто отступил в сторону, пропуская ее внутрь.