Здесь зима кажется особенно суровой. Тем, кто вырос подле Синих Гор, прохлада привычна в какой-то степени.
Задери голову вверх и кроме гарпий увидишь, как на темных верхушках белеет снег. Чем выше, тем холоднее.
Но с подобной погодой в таких условиях я сталкиваюсь впервые.
Сколько мы уже болтаемся на общаке? Давно. Достаточно много лет, чтобы не обращать внимания на подобное.
Бандитов полно - всегда и везде, на тракте редко выйдет встретить того, чья башка не просится в петлю за дело. И мы такими были, но в города и деревни входить могли. Сторонились местных, держались обособленно и били эти одинаковые морды dh’oine, стоило им хоть заикнуться в оскорблении нашей расы.
Они били наши в ответ.
А потом приходили стражники и заканчивали это безобразие. Увлекательное времяпровождение.

Теперь-то все изменилось. Попытки приносить пользу своим и как можно сильнее мешать спокойно жить en pavien превратились в настоящую борьбу на смерть.
Мы убиваем ради снабжения и еды, мы убиваем просто так, даже если кто-то попадается по пути, без беличьего хвоста на одежде или прет с оружием на нас.
Мы сражаемся за себя, но по чужому заказу. Исенгрим это принял, а я пошел вслед за ним. Говорят, что мы так можем получить то, что давно утратили.
То, что украли у нас.
И это буквально развязало руки всем.
Те, кто раньше не мог решиться спуститься с Гор, чтобы бороться с несправедливостью для нашего народа - присоединялись к нам. Отрядов стало больше, нас стало больше.
Многие городские бросили размеренную жизнь, разочаровавшись в соседстве dh’oine - каждый по своим причинам - и тоже примкнули к движению. Более организованному, более жестокому. Те, кому уже нечего терять и остается только воевать.
Даже краснолюды заплетали длинные бороды в косы и брались за оружие.
Север все еще не оправился до конца после своей первой войны с Нильфгаардом, после Соддена, за который недавно бились чародеи. Говорят, что магией можно было дышать в том месте.
Только дыхание обжигающее, смертельное. У магиков свои жестокие способы.
Мы в это не лезем. Это их проблемы.
Но север в разрухе гораздо удобнее рушить изнутри еще больше.
Dh’oine боятся высовываться на тракты. Они держатся вместе и вооружаются, сопровождая повозки, будто бы это их спасет.
Сейчас они могут ненадолго выдохнуть.
Потому что в такой собачий холод со скудными припасами теплой одежды нет возможности покинуть пещеру, не замерзнув насмерть всем отрядом.
Еда, правда, уже заканчивается.

Крыша пещеры, где расположился отряд, надежно защищает от снегопада и порывистого ветра, но отголоски холода все равно в нее проникают.
Стараюсь дышать ровно и размеренно, не напрягать тело в такой холод. Изо рта все равно идет пар, и даже скудное тепло от разведенного костерка прямо посреди пещеры не спасает.
Дров, кстати, тоже почти нет. Возможно, их хватит до утра. Или еще на полдня.
Кто знает.
Иначе придется сжечь одежду. Хотя бы ее часть. Не теплую, а тонкую, летнюю - ту, что делают только эльфы для своей расы. Некоторой даже лет двадцать уже, и такую не найдешь.
И каждый клочок ткани сейчас важен, чтобы хоть чуть-чуть согреться.
Не знаю, как будет лучше.

Я сижу, опершись спиной о стену, стараясь не смотреть на остальных. Больно видеть эти лица, страдающие от холода. Тяжело смотреть в эти глаза, наполненные отчаянием.
Иногда в них блестит надежда, что ситуация вот-вот изменится.
Этого не случится, если ничего не делать.
Всего пятый день, когда мы укрылись от непогоды.
На пятый день заканчивается еда, а холод только возрастает, и уже мало что спасет от него.
Рядом со мной сидят двое подростков - девушка и юноша. Совсем молодые. Кажется, обоим еще нет и двадцати.
И я таким когда-то был, даже младше, когда присоединился к Исенгриму. У них в душе горит огонь и энтузиазм, уверенность в том, что все пройдет быстро.
Нет, ребята, не пройдет. Нам предстоит много работы и не одна стадия борьбы. Ее могут пережить далеко не все, уже теряем многих.
Даже вы можете завтра не вернуться из засады с тракта. Надеюсь, вы к этому готовы. Это не так легко принять сразу, стоит впервые столкнуться со смертью кого-то из своих.
Но такова жизнь. И она стала еще более несправедливой.
А что поделать?
У всего своя цена.

На фоне всеобщего внешнего покоя движения Исенгрима кажутся уж совсем порывистыми.
Я не удивлен. Он костьми ляжет, но об отряде позаботится. Так, как умеет.
Раздать все теплые вещи всем, конечно, благородно.
Но бессмысленно. Это всего лишь отсрочит голодную и холодную смерть.
Мы не для того вступили на опасную тропу борьбы, чтобы сдохнуть здесь.
Стихия жестока, но убить себя мы ей не позволим. Когда-то природа благоволила эльфам, щедро отдавая свои плоды и не заставляя уродовать землю для этого.
Сейчас она пытается похоронить над под слоями снега и порывами ветра.
Да хрен там был!

Поднимаюсь на ноги с готовностью, едва Исенгриму стоит меня окликнуть. За все эти годы я привык идти за ним куда угодно и не задавать лишних вопросов.
Почему, например, я? Потому что он так решил. Раз выбрал меня для дела - я пойду за ним.
Да и, чего скрывать, такие моменты все еще чешут мою гордость, когда он предпочитает довериться мне, а не кому-то еще. Смешно, ведь давно уже не юнец, почти полтора века прожил. А все еще пытаюсь впечатлить командира своими навыками хотя бы подсознательно.
Он и так знает, что может положиться на меня безоговорочно. Я не подведу, не промахнусь, не оспорю его приказы. А если оспорю, то предложу альтернативу, едва его занесет не туда. И он даже прислушается ко мне.
А все равно порой тянет на дурацкие мальчишечьи способы демонстрировать то, что умеют.
Куда и зачем? И так все понятно. За необходимой провизией, а куда - разберемся. Если понадобится убить за какой-нибудь мешок картошки - убью. Если нужно будет отобрать последний кусок хлеба у матери с ребенком - отберу.
Нет никакого смысла в жалости, когда ты на войне. Интересы своей стороны превыше всего.
Если страдают dh’oine, я не испытываю никаких угрызений совести. Только мрачное удовлетворение.
Главное - практичность.
Поэтому я наклоняюсь к парочке рядом, решительно забирая у них длинный шарф. Все равно у них вдвоем завернуться в него не получается. Лучше пусть подвинутся поближе к костру, а к утру теплый вещей будет больше.
Если Исенгрим что-то решил, его даже главоглазом не остановишь.
- Так надо. Привыкайте, - пожимаю плечами, поясняю свой поступок молодежи. Только обреченно кивают, не споря. Понимают все-таки, где они и зачем. Это им не городской уют со скотским отношением соседей. Гордость, жажда свободы и нежелание терпеть лишения и принижения от этих примитивных существ в крови почти у каждого Aen Seidhe.
Немного жаль парней, что подмерзнут. Но тут приходится выбирать.

Едва стоит выйти за пределы пещеры, лицо обжигает ледяным ветром, что швыряет прямо на меня горсть снега.
Оказывается, внутри еще тепло!
Несмотря на этот шарф, шапку с беличьим хвостом, достаточно уплотненную стеганку и плотные сапоги, снятые с чьего-то трупа еще осенью, хочется ругать зиму любимыми выражениями краснолюдов.
Только я не жалуюсь и не собираюсь. Дело само себя не сделает, и я привык не обращать внимания на подобные мелочи.
Привыкну и к холоду.
- Если я не путаю, там ближайшая деревня, - указываю на запад, повернувшись к Исенгриму. - Идем туда или есть другой вариант?
Зефар за плечом и колчан со стрелами, на поясе - гвихир. Мы не безоружны и сможем отнять силой то, что нам нужно.
Но всех деревенских не перестреляешь. Сумеем ли стать незаметными в такой собачий холод, когда ноги наполовину утопают в снегу?..
Не околеть бы прежде чем дойдем. Есть у нас все шансы.

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]

Никогда не был любителем риторических вопросов. Пусть один-единственный - “Сколько мы здесь продержимся, пока не сдохнем?” - так и просится на язык.
Но толку-то его задавать? Нет в этом никакого смысла. Сколько сможем, столько и продержимся.
В идеале хочется вернуться обратно с видом победителей и трофеями.
Вдвоем мы много не унесем, но прихватить какой-нибудь тюк с одеждой и коробку с провизией - и нам хватит еще на пару дней, всем.
А там и метель уже спадет, и холод отступит дальше.
Оптимизм, что не слишком-то мне и свойственен. Но если не думать так, с тем же успехом было проще сидеть в пещере и ждать своей смерти.
Только гордость, треклятое врожденное чувство, не дает смириться с такой участью и умирать вот так.
Не для того я когда-то забрался в повозку, спрятавшись в мешке, отправляясь навстречу удивительным приключениям.
Они оказались совсем не удивительными, только жесткими и достаточно грязными, но это уже другая история.
Ничуть не хуже, кстати, той, что я себе воображал.
Сейчас стало еще жестче. Пожалуй, это меня устраивает.

Говорить вообще трудновато. Едва откроешь рот, в него тут же прилетит горсть снега, подхваченная ветром и принося отличные ощущения льда внутри. Будто бы снаружи недостаточно мерзнуть.
Неважно. У нас есть задача, и стоит многого, чтобы ее выполнить. Решимости прибавляется, когда я вспоминаю замерзших юнцов, у которых пришлось все-таки отобрать шарф.
Тот самый, что обмотан сейчас вокруг моей шеи, придавив к воротнику из короткого меха волосы. На кончиках бы они давно покрылись инеем.

Вариантов, куда и зачем идти, у нас немного. Один, первый, что пришел в голову, я и озвучил Исенгриму.
Дальше - как обычно. Смотреть на командира терпеливым взглядом, ожидая, когда он примет решение.
Не понравится вариант, не беда. Подумаем над другим. Так всегда и было.
Правда, долго думая, мы рискуем тут превратиться в двух остроухих снеговиков. Не чучело Фальки, что сжигают dh’oine в праздник, но украшение в этом лесу достаточно сомнительное.

А еще здесь неуютно. За все время, проведенное в лесах, я привык к тому, что он живет.
Лес постоянно наполнен уже знакомыми звуками. Шелест листвы или треск голых веток, пение птиц или вой волков. Шум дождя, сильный гром и свист ветра…
Все это наполняет природу дыханием жизни.
Только сейчас лес кажется по-настоящему мертвым. Лишь свист ветра, и совсем не он бы сделал его живым.
Птицы не поют, потому что зимой их тут нет, даже волки не воют, в норы пойди попрятались, греться.
Только ветер, что гонит снег, только жутковатый скрип деревьев. Кажется, что слышу где-то уханье - леший, возможно? Плевать.
Отсюда хочется убраться уже хоть куда-нибудь.

Исенгрим принимает решение достаточно быстро. Не задаю никаких вопросов, когда он подходит к сосне, начиная копать ямку у корней.
Откликаюсь на его просьбу, теперь дело движется быстрей. Снег обдает холодом даже через перчатки - не слишком плотные. Оставить вещи здесь правильно. Сунься мы в деревню с оружием и ничего уже оттуда не унесем.
- Проживет, - не слишком довольно, но выбора нет. Лучше оставить его здесь. На предложение завернуть в плащ, чуть помедлив, качаю головой. Лук мне дороже себя, но Фаоильтиарне не будет никакого толка от замерзшего помощника. Тепла слишком мало, стоит сохранить то, что есть.
Зефар отменной работы. Если до сих пор не растрескался от подобного холода, значит все с ним будет нормально.
В худшем случае - придется отогреть тетиву.
- Неуютно будет без оружия.
Только морщусь. Сказанная фраза больше похожа на мысли вслух, нежели возражение.
Возражать нечему - Исенгрим тут прав. Ладно, с внутренней стороны куртки спрятан достаточно весомый кинжал. В крайнем случае сойдет.
Но лучше бы пока не понадобился.
Хвост, что раньше взял у меня Исенгрим уже покоится среди других вещей. Зефар и гвихир укладываются рядом с оружием командира. Теперь бы только не просрать этот тайник.
- Понял, - отвечаю коротко на все инструкции. Голове теперь чуть теплее, уши шарф скрывает достаточно тщательно.
Не стоит местным знать, что к ним нагрянули скоя’таэли.
Хотя, забрать нужное и сжечь деревню, чтобы погреться у такого большого костра, все-таки заманчиво.

***

Старушка выглядит невысокой, коренастой, что заметно даже через плотную стеганку. Ее лицо - слишком доброе для dh’oine - зарумянилось от мороза, а взгляд - обеспокоенный.
В голосе слышно искреннее волнение за двух незнакомых мужчин, что она встретила у колодца.
Стараюсь, как могу, держать выражение своего лица все таким же спокойным.
Была бы такой же доброй и обеспокоенной, бабуля, приди мы сюда без головных уборов, не скрывающих наши уши, без шарфа на Исенгриме, демонстрируя шрам, и с оружием, что висит за спиной и вдоль тела?
Нет, не была бы. Подняла бы на всю деревню визг, что “мерзкие нелюди” истязать вас пришли, а потом бы в полукрике замолчала бы навсегда.
А мы бы надеялись, что мало кто тебя услышал и реакция была своевременной.
Но ты не видишь в нас эльфов, оружие мы оставили под двойной сосной, а Исенгрим просто сама любезность, спрятав свое лицо и шрама ты не видишь.
Я молчу - так чисто на их языке у меня говорить не выходит.
Зато командир пользуется наивностью старой кметки, расспрашивая о местности, одновременно заливая ей в уши красивую сказочку про больную мать, которую мы навестить приехали.
Иногда dh’oine излишне наивны. Готовые проглотить все, что им скажут. Еще одна расовая особенность, что ли?..

Отвожу взгляд, когда слышу про брошенный со всей утварью дом. Темно, ветрено, метель все еще не прекратилась, но восторженный блеск в глазах ей лучше бы не видеть.
Если все так, как она говорит, это будет легко.
“Слишком легко”, - предусмотрительно шепчет внутренний голос, да только я стараюсь прогнать ощущение подвоха.
После нескольких дней в пещере, кутаясь во все, что возможно, растягивая запасы еды и воды, чтобы не сдохнуть, хочется получить свою награду, подтверждение, что все лишения не зря.
Мы же не просто портим жизнь dh’oine, мы сражаемся за наше будущее. Стоит лишь потерпеть это все, чтобы потом получить комфорт и покой.

Когда мы снова остаемся вдвоем, отойдя поодаль от домов, вставая спиной к ветру и тихо разговаривая (лишь бы даже небольшой его порыв не донес до местных на улице или им в окна обрывки Hen Llinge), Исенгрим задает вопрос.
Стоит хмыкнуть, скрестить руки на груди и покоситься на командира.
- Не боюсь ли я баек трусливых dh’oine, ты хотел сказать? Ты и сам знаешь ответ.

И мы идем к дому, в указанном кметкой направлении. Он стоит на отшибе, на небольшом возвышении, выглядит достаточно зловеще. Плевать, если там есть все, что нам нужно. Ставни там закрыты, два этажа, подвал еще небось. Наверняка есть щели, куда холод задувает. Возможно, там много еды и она еще не испортилась. Да одному мешку картошки замерзший отряд уже будет счастлив!
Одеяла вместо одежды, в принципе, тоже сойдут, если грамотно распределить. Может, хозяева все теплые вещи забрали с собой, кто их знает.
- Если бы юные эльфки Dol Blathanna слышали бы твой разговор с beanna dh’oine, у них бы уши от зависти отвалились, - не сдерживаю легкой ироничной шутки, подмечая тем самым вежливость и обаяние, что включил Исенгрим при общение со старухой.
Не припомню, когда в последний раз видел его столь любезным с кем-то.
Тем не менее, оказавшись на пороге, я дергаю на себя ручку входной двери. Удивительно, она легко поддалась, даже не заскрипела. Внутри темно.
Почему-то здесь неуютно, но я не спешу делать выводы.

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]

Помедлив, один пирожок я все же взял. Гордость, отвращение, злость и принципы не позволяют брать что-либо у dh’oine.
Но голод сильнее. Как и здравый смысл.
Голодный и истощенный воин далеко не уйдет. А нам еще возвращаться обратно с этой поклажей.
- Они предлагали тебе другое, да только ты не брал, - короткий смешок, пожимаю плечами. Йарран, младший брат Исенгрима, когда еще был жив, а мне еще не перевалило и пятидесяти, со смехом рассказывал мне, что наш командир никогда не был с женщиной.
С одной стороны, всегда понимал - брешет. Это он просто обожал. Нет, он был честным парнем, но подобные шуточки вполне в его духе.
С другой… За все это время не припомню, чтобы Исенгрим был с кем-то.
Только на одну женщину он смотрел с несвойственной ему в быту нежностью, да и та оставалась лишь застывшим мрамором мемориальной доски.
Девки-то по нему сохли, те, что в Долине, когда наш народ там еще жил. Девки в любом отряде не сохли, открыто точно. Понимали всегда - бесполезно.
Да и о каких там романах может идти речь, если до утра могут дожить не все?
И в голове уже давно совсем другое.
Есть ли припасы в этом доме, что сподручнее унести вдвоем, сколько взять, чтобы не потонуть в сугробах? И кончится эта проклятая метель уже хоть когда-нибудь?
Холод еще стерпеть можно. И в более худших условиях могли оказаться.
Но наряду с постоянным снегом, что срезают порывы сильных ветров проблематично что-либо сделать, и куда-то идти всем отрядом.
Еще и с нехваткой теплых вещей.
Поэтому мы плюем на все суеверия, немного - на осторожность, рискуем сунуться в деревню, пряча свои уши и лицо Фаоильтиарны. Чтобы раздобыть это все.
Встречу с такой старушкой можно счесть добрым знаком. Мог ведь вместо нее попасться какой-нибудь каэдвенский стражник, который бы точно не поверил нашим байкам и дружков бы позвал.
Несмотря на послужной список убитых dh’oine у нас обоих, в такой ситуации соотношение сил я оцениваю трезво - куда против стражи с двумя кинжалами?
Долго ли будет ли нам еще так везти сегодня, тот еще вопрос.

- Тебя не смущает, что все это выглядит слишком легко?
Сомнение в моем голосе наверняка спускает командира с небес на землю. Сказал бы вслух при других из бригады, Исенгрим? Мы с тобой давно друг друга знаем, и я знаю, чего ты хотел всегда - во имя Аэлирэнн не повторить ее ошибок и привести нас к лучшей жизни.
Твой вариант мне нравится. И этот, который ты озвучил - тоже. И ты это знаешь. Но только вот в наших условиях борьбы он слишком идеально звучит.
Как красивый сон, который снится по ночам, когда тоскуешь по дому. Мимолетная мысль - где сейчас моя мама - мелькает в голове на долю секунды, и тут же пропадает.
Наверняка ей не нравится то, чем я сейчас занят. Не хотела она, чтобы я лез в эту борьбу, а я полез. Таким уж уродился. Ненормальным, безумным - так она говорила.
Весь в отца.
Почти, поправляю себя мысленно, снова бросив на Исенгрима короткий взгляд.

- Жаль, - отзываюсь почти эхом. Мне бы ведь хотелось такого тоже.
Но пока остается, осматривая дом, еще сильнее жалеть, что его нельзя унести с собой весь. Или хотя бы все его содержимое. Здесь достаточно. Теплых вещей хватит почти на весь отряд. Уже одна более плотная вещь спасет одного любого эльфа в непогоду.
Кому не хватит - есть пара шерстяных одеял. Может и больше, если порыскать как следует. Это точно стоит забрать с собой в первую очередь.
И что тут с едой? Подвал мы еще не проверяли, когда послышался хлопок окна.

Рука по обыкновению тянется за спину, но отдергиваю себя. Стрелы в хате определенно бесполезны. Ловлю взгляд командира, расстегиваю теплую куртку, чтобы вытащить спрятанный кинжал.
Чутье подсказывает, что ни хрена-то он мне не поможет здесь, но с оружием в руке уверенности больше.

- Может, хозяева разозлили кого-то из чародеев?

Я старался, чтобы голос не дрожал. Нет, все равно умудрился, сволочь. Сцепляю зубы, шумно выдыхаю воздух. Только еще не хватало, чтобы Исенгрим заметил, насколько мне…
Вовсе не страшно. Было бы чего бояться, просто неуютно. Дом мог быть гостеприимным, но даже внутри, стоит приглушить эйфорию от добычи, становится страшновато.
Как бы не было заманчиво зажечь камин и остаться хотя бы на пару часов, но лучше взять то, за чем мы пришли и уже валить отсюда подальше.
Все равно бы ничего не вышло. Местные бы увидели дым.

- Осталось проверить внизу и…
Договорить не успеваю. Под сапогом широкая доска прогибается слишком легко. И слишком быстро.
Быстрее, чем я успеваю понять - она гнилая.
От такой неожиданности сложно удержать равновесие, и я проваливаюсь вниз. Сгруппироваться не успел - спиной ударяюсь о каменный пол, морщась.
Все произошло слишком быстро, буквально за пару секунд, прежде я успел понять. Лететь было не так уж и далеко, но достаточно ощутимо.
Морщась, упираюсь руками в пол, принимая сидячее положение.
Вот и проверил подвал. Ничего себе, кажется, не сломал.
Но…
Мне показалось, или я только что услышал чей-то тоненький смешок?
— Да нет здесь никаких привидений!
С легким раздражением в голосе, скорее самому себе. На этот раз никаких сомнительных звуков.
Точно показалось.

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]

Отредактировано Iorveth (2019-01-29 17:54:15)

Достаточно долгое время мы уже держимся подальше от поселений dh’oine.
До того, как нацепить беличьи хвосты на одежду, тоже не особо их жаловали. Уже больше сотни лет назад мы потеряли Dol Blathanna.
Вот примерно столько и стараемся сторониться их еще сильнее. И горе тем, кто попадает в поле нашего зрения, да еще и наглеть начнет.

Теперь-то все иначе. Теперь это можно назвать борьбой ни на жизнь, а насмерть. Теперь мы уже не стесняемся самых грязных приемов, на которые способны.
То, кем мы стали, будто бы срывает с цепи все отрицательные чувства, что накопились за сотню лет, на весь наш народ, оптом.

Раньше еще был смысл попытаться что-то сберечь. Хотя бы наши жизни. После того, как мы потеряли многих, жизнь каждого эльфа на вес золота.
Все изменилось после того, как Enid an Gleanna начала заключила договор с Нильфгаардом. Не очень приятно сотрудничать с dh’oine, хотя и приходится. С теми же hav’caare, к примеру. Они отвратительны, они жадные и агрессивны не меньше, чем мы, но у них можно достать стрелы и мечи, что так сильно нужны нам.
“Черные” же хотя бы не столь отвратительны, как нордлинги. Даже четко обозначили условия. Мы им - саботаж на севере, они нам…
Сложно поверить, что Dol Blathanna снова будет нашей после стольких лет. Но хочется.
Исенгрим, во всяком случае, знает, что делает. Я привык ему доверять и никогда не сомневаюсь в нем.
Если пойдет что-то не так - это будет не его вина. Даже если правдой будет обратное, я все равно останусь на его стороне и перережу глотку любому, кто посмеет сказать подобное вслух.
Или они думают, что их командир, внушающий страх dh’oine знаменитый Железный Волк, никогда не ошибается?
Все, что он делает - все ради нашего блага. Даже если что-то срывается.
Подобную проблему стоит решать исключительно по мере поступления.

Пока что партизанская война набирает свои обороты. Льется кровь, по лесу раздаются боевые кличи, а dh’oine прощаются со своей и так короткой жизнью, а заодно и с добычей, на которую мы живем.
Лес давно изучен вдоль и поперек и стал вторым домом. Природа любит Aen Seidhe, всегда делилась своими плодами с нашим народом.
Пожалуй, это единственное, во что я еще могу верить, что не так уж и материально.
Может быть, именно ей мы обязаны тем, что до сих пор не передохли от холода в эту страшную метель. Пусть и замерзли как поганые утопцы.

Но эта война развязывает руки. Пробуждает старый гнев, что раньше приходилось сдерживать. Теперь мы их не щадим. Никого из них.
Каждого, кто смеет перейти нам дорогу, доедают накеры в глубине леса. Такова жизнь.
Теперь нет повода беречься, да и незачем. Все равно ведь не получится.
Не так уж и претит умирать за свободу. Я готов погибнуть в бою, если это будет нужно. Но буду биться до последнего, не желая умирать по условиям dh’oine.

Все же, их домов я не видел уже давно. И кто знает, что там внутри. Дом покинутый хозяевами, но где-то в нем прячутся отголоски тепла и уюта, который сейчас недоступен эльфам.
Точнее, доступен, если растоптать свою собственную гордость и жить с ними бок о бок, но мы до подобного не желаем опускаться.
Откуда же мне было знать, что падать с первого этажа в подвал все-таки немного больно.

- Цел, - отвечаю коротко, окончательно поднимаясь на ноги, машинально отряхивая одежду от пыли.
Спина ноет от соприкосновения с полом подвала, но я не пострадал. Повезло, лететь недалеко, поэтому и обошелся без травм.
Исенгрим спускается в подвал более изящно - легким, почти бесшумным прыжком. Мы давно привыкли ходить тихо, шуметь уже не слишком-то и получается.
А вот хруст под его сапогом достаточно громкий, чтобы слегка разбавить тишину.
Кости?
Комментарий Исенгрима не заставляет себя ждать - он уже заметил.

- Значит, тут поселился кто-то еще, - очевидное объяснение, его было даже не обязательно говорить вслух.
Кто же тогда? Кто мог сожрать корову, оставив груду костей? И как этот самый dh’oine не заметил этого? Или как раз и удрал отсюда вместе со своей семьей, бросив все вещи нетронутыми?
Что же он такого увидел и растрепал на всю деревню, что даже мародеры боятся сюда соваться?
Только два эльфа, которых привела нужда.
Хихиканье снова. На этот раз громче. Хмурюсь, поворачивая голову и напряженно вглядываясь вглубь подвала.
Значит, мне тогда не показалось и я в свое уме. Короткий взгляд на Фаоильтиарну - он тоже слышал, судя по его лицу.
Он идет туда первым. Я иду вслед за ним, медленным движением вынимая гвихир из ножен.
Не знаю уж, откуда тут взялся ребенок. Или что-то со смехом ребенка. И насколько оно безобидное. Кости-то только коровьи, но черт его знает.

В глубине подвала чуть-чуть темнее, но помещение менее просторное. И само по себе, и за счет припасов, что лежат в мешках возле стен.
Отмечаю про себя, что стоит прихватить один большой или два небольших. Определенно, в них что-то съедобное, что пригодится отряду.
И у стены стоит печь, прикрытая крышкой. Оттуда слышится какой-то шорох.
Киваю командиру и иду к печи осторожными, бесшумными шагами. Лишь бы никакая курвина половица не подвела, предательски скрипнув под ногами.
Нет, шаг Aen Seidhe безупречен даже в чужом доме.
Только у самой печи резко хватаю крышку, дергая ее на себя, рассчитывая достать оттуда виновника шалостей.

Как бы не так! Хихиканье все громче, но обладателя детского голоса так и не видно. А их печи порывом ветра прямо в лицо мне бросается какая-то противная пыль. Настолько сильно, что проходится почти по всему помещению.
- D’yaebl! - громко, сквозь интенсивный кашель. Пыль пахнет травой, так похожей на полынь и еще чем-то приторно-сладким. Да какая, aep arse, разница, чем?! Это достаточно отвратительно. - И что это за…
Когда поворачиваюсь к командиру, я замираю на месте.
Пыль не попала в глаза, но вдохнуть я ее успел. И, вроде бы ничего не изменилось, только голова чуть кружится, а передо мной…
- Йарран…
Имя бывшего наставника и старшего друга срывается будто само собой, когда смотрю в это лицо.

Безупречные черты, чуть украшенные надменной ухмылкой, но в глазах прыгает веселье. Черные волосы до плеч. Потрясающая красота семейства Фаоильтиарна - вот таким я его запомнил, прежде чем он погиб под Долиной.
Но это невозможно. Йарран уже сто лет как мертв. И память о нем хранится где-то в глубине сознания, не вылезая наружу. Не напоминать себе о том, кого я потерял.
Пусть он чаще всего был тем еще засранцем, но мы были все-таки друзьями.
Я даже не стал сводить ту идиотскую татуировку, просто прячу от посторонних глаз.
Недоверчиво качаю головой, пару раз моргаю.

Ухмылка исчезает, как и веселье в глазах, сменяясь на уже давно более привычные черты, искаженные уродливым старым шрамом.
Нет, не Йарран. Исенгрим. Разумеется, Исенгрим. Кто же еще. Его брата давно уже нет, а мы многое пережили с тех пор. Теперь совсем все иначе.
Мы теперь называемся скоя’таэли и здесь затем, чтобы найти провизию и теплые вещи для отряда. И только.
Стоп. Какого лешего я вообще умудрился об этом забыть даже на минуту?
- С этой пылью что-то не так…
Все, что я успеваю сказать, прежде чем головокружение усилилось, а реальность начала разъезжаться перед глазами, как оторванные колеса от телеги кметов.
Под звуки заливистого детского смеха.

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]

У нас, Aen Seidhe, обычный срок жизни. Dh’oine живут неприлично мало. Восприятие времени у нас тоже абсолютно разное.
И что самое паршивое? Все просто - эти поганые en pavien подстраивают весь мир под себя. Как так вышло, что они набрались наглости и смогли стать доминирующей расой, забрав себе все города и территории?
Сложный вопрос. Упустили это наши предки. Хотели помочь освоиться более низшей расе в этом мире, да те ударили ножом в спину, отобрав все.
Что? Так было с нами и вранами? Если кто-то хочет так думать - пусть! Мне плевать. Здесь выживает сильнейший. Но ни один Aen Seidhe не признает себя сильнее любого dh’oine. Более развитые расы всегда стоят на ступеньку выше примитивных.
Они просто расплодились со страшной скоростью, не так у них все плохо с деторождением, как у нас.
Нужно просто указать dh’oine их место. Только и всего.
Этим мы и занимаемся. Иронично, что не без помощи других dh’oine. Нильфгаарцы, как ни странно, оказались умнее нордлингов.

Во многом, в этом мире, приходится подстраиваться под эту расу. Это злит, раздражает. Заставляет сжать зубы, крепко держаться за гвихир и принимать эти правила игры, потому что только так получится выжить.
Мы не выбирали подобного, но так вышло, что теперь каждый Aen Seidhe может прожить в три раза меньше, чем ему отмерено.
Большинство погибают в бою. И это правильно. Лучше умереть, чем жить вот так.
В вечном угнетении, притеснении. Они относятся к нам как к скоту. Чучела для битья, когда плохое настроение. Скольких эльфов закидывали камнями в городах и деревнях только за одни острые уши.
Боитесь нас, сволочи, да?

С нашим риском и смертностью в таких поганых условиях жизни, у нас с dh’oine стал примерно один срок жизни. Те, кто остались в пещере, тщетно спасаясь от холодов, совсем еще юные. Лет тридцать, немного больше. Все знают историю о Шарравэдде, но никто не умирал за еще живую Аэлирэнн.
И я тоже.
Но я помню, как мы потеряли дом. И младшего брата Исенгрима, черты которого я на долю нескольких секунд увидел в командире.
И этого хватило, чтобы старые, похороненные в голове уже давно, воспоминания всплыли наружу, открывая давно зажившие раны. Вот же паскудно.
И какая-то тварь на фоне все еще хихикает. Твою ты ж мать.
И что? Теперь я тут помру или поеду крышей от какой-то странной пыли, что вдыхаю? Да не бывать этому!

Сознание цепляется за то, что реально точно. Рука Исенгрима на моем плече, что крепко его сжимает. Мы с ним в заброшенном доме, из которого испуганно бежали dh’oine, бросив свои пожитки.
Вот это - реально.
Мы пришли сюда, наплевав на все дурацкие человеческие суеверия, чтобы забрать оттуда все необходимое. Еда, теплые вещи - вот что нам сейчас нужно, чтобы выжило большинство в отряде.
Забрать и вернуться, пока не пришли к кучке трупов, что бесславно сдохли от голода и холода. Каждый сейчас на счету, и так осенью нелегко пришлось.
Никто из нас ведь точно не знает, выжили ли пропавшие без вести. Такие правила - если боец не вернулся в лагерь к установленному времени, можно уже и не ждать. Собираем вещи и валим в другое место, пока не нашли.
Может быть, нас больше, чем кажется. Или меньше.
Сейчас я знаю в лицо каждого, кто с нами. И они нам нужны.
Им нужны эти теплые вещи и еда.

Встряхиваю головой несколько раз, возвращаясь в реальность. Исенгрим уже меня не держит. Стоит неподалеку с мечом в одной руке и каким-то странным существом - в другой.
Моргаю несколько раз. Увиденное перед глазами не меняется.
Исенгрим и нечто странное, напоминающее маленького dh’oine. Судя по форме и венку на голове - очевидно, девочка.
- Знал я всегда, что dh’oine уродливы, но чтобы до такой степени…
Не сдерживаюсь, сопровождая фразу громким смешком и подхожу ближе, чтобы это разглядеть.
У этого странные, круглые глаза, синяя кожа и волосы напоминают паклю. Очевидно, что это не dh’oine, а нечто более странное. Если бы под рукой был vatt’ghern, вполне бы объяснил, кого Исенгрим так ловко поймал. Но приходится довольствоваться лишь собственным зрением и соображениями, связывая все воедино. Рассказ старушки, звуки в доме, сраную пыль и последующие галлюцинации…
Паршивое у этого существа чувство юмора.
На существо не смотрю, демонстративно смотрю исключительно на командира.
- Может, просто открутим этому страховидлу голову, возьмем вещи и вернемся в лес?
Руки сложены на груди, на лице самодовольная ухмылка, поза расслабленная, а тон снисходительный.
И тут оно, наконец-то, соизволит подать голос.

- Сами вы страховидлы! Мужеподобные мазели, в зеркало себя вообще видели?! Даже сисек у вас нет, а вроде взрослые! Я - Сара, это мой дом, а вы сюда припиздрячили без спроса! Убирайтесь пока по-хорошему!
Подобные сравнения вгоняют в ступор и заставляют на несколько секунд замереть на месте, осознавая смысл. Кем-кем она нас назвала?..
От такой возмущенной тирады ладонь дрожит и тянется к мечу сама, чтобы исполнить свою же собственную угрозу, озвученную ранее.
Или кое-какую другую.
- Я тебе сейчас язык отрежу и засуну в гузно, маленькая дрянь! - шипение сквозь зубы, в ладонь ложится пока что кинжал. Несколько шагов вперед и лезвие уже угрожающе близко от ее лица.
Да плевать мне, ее это рук дело или нет. Прирезать тварь и дело с концом!

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]