//PETER PARKER
И конечно же, это будет непросто.
Питер понимает это даже до того, как мистер Старк — никак не получается разделить образ этого человека от него самого — говорит это. Иначе ведь тот справился бы сам. Вопрос, почему Железный Человек, не позвал на помощь других так и не звучит. Паркер с удивлением оглядывается, рассматривая оживающую по хлопку голограммы лабораторию. Впрочем, странно было бы предполагать, что Тони Старк, сделав свою собственную цифровую копию, не предусмотрит возможности дать ей управление своей же лабораторией.
И все же это даже пугало отчасти.
И странным образом словно давало надежду. Читать
NIGHT AFTER NIGHT//
Некоторые люди панически реагируют даже на мягкие угрозы своей власти и силы. Квинн не хотел думать, что его попытка заставить этих двоих думать о задаче есть проявлением страха потерять монополию на внимание ситха. Квинну не нужны глупости и ошибки. Но собственные поражения он всегда принимал слишком близко к сердцу.
Капитан Квинн коротко смотрит на Навью — она продолжает улыбаться, это продолжает его раздражать, потому что он уже успел привыкнуть и полюбить эту улыбку, адресованную обычно в его сторону! — и говорит Пирсу:
— Ваши разведчики уже должны были быть высланы в эти точки интереса. Мне нужен полный отчет. А также данные про караваны доставки припасов генералов, в отчете сказано что вы смогли заметить генерала Фрелика а это уже большая удача для нашего задания на такой ранней стадии. Читать
uniROLE |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Зов гондорского военачальника, встреченного в минуту отчаяния, приводит беженцев из деревни Солнечный Камень в белокаменный Минас-Тирит, Крепость Последней Надежды. Пытаясь убежать от войны, они приходят в место, что вскоре станет средоточием атаки Врага. Среди беженцев находится Андрет, желающая отыскать Боромира и напомнить ему о его призыве.
Место и время: Гондор, Минас-Тирит, март 3019 Т.Э.
Участники: Боромир, Андрет
И когда твоё сердце захлестнёт темнота
И душа онемеет в беспросветной тоске,
Ты подумай: а может, где-то ждёт тебя Та,
Что выходит навстречу со свечою в руке?
Эта искра разгонит навалившийся мрак,
И проложит тропинку в непогожей ночи...
Ты поверь: вдалеке вот-вот зажжётся маяк,
Словно крепкие руки, простирая лучи.*
- Едет!
- Дорогу принцу!..
- Милорд, донесение!
- Осади назад! Куда со своей телегой!
- Если мы не закончим здесь к рассвету, то…
«К рассвету». Будем молиться, дабы он наступил, - сине-серебряным ночам Минас-Тирита, со стрелами белых башен, отражающими лунный свет, ныне пришел конец. Тьма обступила Крепость Последней Надежды, сдавливала, свиваясь кольцами исполинской змеи. В черных, словно сажа, тучах не светилось ни огонька.
- Звезд не видно!.. – дети, зачем здесь дети? Им давным-давно пора спать, - но Город не спал. С сотнями факелов и огней, он светился, как упрямый костер в непроглядной ночи. Разворошенный муравейник, с суетой едва ли не более кипучей, чем днем.
Некогда спать. Враг на пороге.
Поначалу нелегко было даже идти, но упрямая, злая воля быстро взяла верх над разнывшимся было телом. И не только воля – негоже было сыну Наместника волочить ноги на виду у всех, и потому Боромир шел широко и уверенно, так, как всегда ходил по своему Городу. И на коня вскочил с легкостью, не дрогнув и мускулом лица. Люди должны видеть своего предводителя, и светло-серый, почти белый конь был виден издалека, как и звезды Гондора на груди всадника – единственные, что у него остались – Семь Звезд над Белым Древом. За Боромиром везли белый штандарт, что упрямо реял в беспокойном ветре с востока. Пахло гарью факелов, лошадьми, и холодным камнем. В городе стало ощутимо холоднее, и недавняя зима здесь была не при чем. Просто солнце тускнело с каждым днем, пока мгла не заволокла небеса окончательно.
… - Почему так темно?
- Потому что ночь, - но факельные огни ярко горели, отражаясь от полированных доспехов, а белый штандарт бился на ветру лентой ожившего пламени. Пятно света двигалось по ярусам Города, от верхних ворот – к нижним, к тем, что выходят на восток. В ремесленных мастерских кипела работа; кузнецы, блестя глазами на закопченных потных лицах, оборачивались на всадников и их штандарт; каменщики и строители салютовали молотками. Город уже давно обрастал оборонительными укреплениями; скрипели канатами и системами противовесов налаживаемые катапульты, требушеты и дальнобойные стрелометы. В эффективности последних, впрочем, некоторые сомневались, да и умельцев по части обращения с ними, подобных уроженцам Озерного Края, в Гондоре не было. Но при взгляде на хищные изгибы тяжелых кованых полос уверенность и надежда озаряли сердце. Находились и энтузиасты, клятвенно уверяющие принца в том, что непременно собьют Крылатый Ужас, вот-де он только появись над Городом.
Они верили и надеялись, несмотря на сгущающуюся Тьму, невзирая на плач покинутых детей и осиротевших вдов. В Минас-Тирит тянулись вереницы беженцев. Дунландские дикари близ Серых Лесов – это полбеды. Истерлинги с юга и востока, харадримы с юга… морские лиходеи с залива Умбар. Горестными слухами о зверствах, учиняемых в их набегах, полнился Город. Не все, однако, решили уйти за стены. Боромиру докладывали о, по меньшей мере, нескольких тысячах людей, решивших уйти дальше на запад от Минас-Тирита, и укрыться в горах. Недолго поразмыслив, сын Наместника принял решение предоставить их своей судьбе. В любом из исходов – Минас-Тирит есть и остается последним заслоном на пути Тьмы. И если Белому Городу суждено пасть, то участь беглецов в горах также окажется предрешена. Возвращать же их под сень городских стен было предельно некогда. Воевать придется с теми, кто уже есть.
«Но Минас-Тирит хорошо укреплен, а солдаты его отменно обучены», - хмурясь, осторожно говорили Генерал-Капитану Гондора военачальники. Ряды ополчения полнились – радостно было видеть такое, но далеко не всем. В свете факелов Боромир видел, как тень презрения и оскорбленной гордости пробегает по лицам благородных гондорских мужей.
«Оружие. Доспехи. Провиант», - снабжение ополчения ложилось непростым грузом на уже небогатые ресурсы Минас-Тирита, дополнительно истощенные наплывом беженцев. Но главная причина крылась в ином – доблестные защитники Города мнили себя единственными в своем роде, в большинстве своем. И уступить святое право, святую обязанность защиты Крепости Последней Надежды они не могли.
Что же, «мир сдвинулся». Времена меняются, и, если в былые времена была какая-то надежда на союзников-эльфов, то теперь Людям предстояло полагаться только на себя. На каждого, кто мог держать оружие.
«Не уступить», - среди беженцев было немало таких, кто горел желанием отомстить убийцам с юга и востока; были также и те, кто знал, помимо рукояти сохи, и рукоять меча. Также среди сержантов Цитадели нашлись те, кто горячо поддержал решение Генерал-Капитана, и вызвался тренировать ополченцев. И, когда зычные голоса вербовщиков разнеслись по кварталам, где размещали беженцев, то ночные улицы запрудили толпы людей, мужчин и женщин. И огонь их сердец пылал ярче тысячи солнц, и незримая сила растекалась по Городу, заставляя людей без страха смотреть в нависшую над ними Тьму.
«Самый темный час – перед рассветом», - Боромир чувствовал, что там, за далеким горизонтом, солнце нового дня пробивается сквозь мордорские тучи. И пускай злое зарево Роковой Горы кровью растеклось по небу – есть то, что неподвластно даже Врагу.
- Открыть ворота! – Вторые Врата, переход с первого яруса Города на второй. Надвратная башня была ярко освещена. Спешившись, Боромир взошел по ее белокаменным ступеням, чуть щурясь – глаза немного побаливали, но обгоревшие веки почти не беспокоили его, спасибо целителям.
- Как здесь? – внизу, близ стен яруса, раздавались отрывистые выкрики команд. Мощеный белым камнем плац, выглаженный ногами новобранцев, ярко блестел в свете огней, будто отшлифованный.
- Стараются, - отозвался сержант. – Вчера была вылазка. Вернулись без потерь, - и озабоченно посмотрел вверх. Опытный боец, как и Боромир, он чувствовал, что близится время рассвета, но светлее не становилось, и это заставляло нервничать и его.
- Как, к серьезному делу они готовы? – вопрос остался без ответа. Скрестив руки на груди, Генерал-Капитан наблюдал за движением на плацу. Струисто серебрились новенькие, едва из рук кузнецов, кольчуги. Под плотно надвинутыми шлемами блестели вспотевшие лица. Тренировка проводилась в полной выкладке, со всем снаряжением. Строевое взаимодействие, стена щитов, одиночный бой. «Если не повезет, драться придется на улицах», - они делали все для того, чтобы им «повезло». Но силы, идущие против них… - взгляд помимо воли устремился вперед, в непроглядную тьму. Показалось? – будто бы светлая искра мелькнула, далеким приветом от вековечных звезд.
Показалось, - он нахмурился, переводя взгляд на плац, где ополченцы уже встали двое на двое, с щитами и тренировочными мечами. По знаку сержанта звонкий деревянный стук столкнувшихся щитов ударился о высокие стены; темная масса любопытствующих у дальней стены качнулась назад, и запереговаривалась.
- Милорд, - прозвучало снизу. Сенешаль стоял на середине лестницы, лицо под остроконечным шлемом выражало озабоченность.
- В чем дело? – Боромир спустился с башни вслед за ним.
- Здесь женщина. Она говорит, что у нее дело к вам. Что вы… призвали ее, - Боромир взглянул на сенешаля почти гневно. Не время для развлечений, и Генерал-Капитан понимал это чуть ли не лучше всех. Какие еще женщины? – в памяти мимолетно промелькнул гибкий силуэт в темном платье, увенчанный короной светлых волос.
- Она здесь, милорд, - не дожидаясь, пока грозовая туча молчания таки ударит молнией, сенешаль отшагнул в сторону.
Глаза-угли прожигали его насквозь, полыхая в темных провалах глазниц. Женщина, которую встретил на пути домой. Женщина, зовущая себя Горем.
- Ты явилась, - их взгляды скрестились. Сенешаль и сержанты примолкли, не понимая происходящего – сын Наместника и неизвестная оборванка смотрели друг на друга, и воздух между ними, казалось, кипел.
*М. Семенова "Волкодав. Право на поединок"
Отредактировано Boromir (2017-07-18 15:14:20)
Путь к белокаменному Минас-Тириту был труден, но недолог, хоть и казалось Андрет, что занял он целую вечность. Ей каждый день, каждый час и каждая минута теперь казались вечностью, наполненной болью, скорбью и злостью. Глаза её, иссушённые после пролитых слёз, смотрели перед собой и, казалось, видели что-то своё, а не тёмный лес, скрипящую старую телегу и грязную дорогу. Порой искусанные окровавленные губы кривились, будто в искажённой улыбке - тогда женщине мерещилось прошлое и не наступившее будущее. Виделись ей сыновья, повзрослевшие, возмужавшие, счастливые. Виделся молодой ещё отец, радостно привечавший в жаркой кузне. Виделся поседевший муж, приносящий в дом освежеванную дичь. Виделась другая жизнь, где она была вместе с ними. Кажется, вот-вот она проснётся от кошмара и вскоре позабудет о нём, окунувшись в заботу о семье.
Многое виделось ей, утопающей в собственном горе. Вина съедала изнутри - если бы настояла, если бы уговорила отправиться в родной город, быть может, все они остались бы живы. Быть может, их бы защитили, их бы спасли. Те, кто должны были не пропустить зло в Гондор, кто должны были охранить от Врага и его зла, кто поклялись в этом. Но их не было там, где они оказались нужны. Не было бравых войск, когда поджигали дома, когда уводили и насиловали женщин, когда убивали мужчин и детей. Не было никого, кто защитил бы жителей Солнечного Камня от дикарей, пришедших с северо-запада. И оттого гнев женщины, лишившейся всего, кроме своей собственной жизни, падал и на защитников Гондора. Как и на их предводителя.
Встреча с сыном Наместника предопределила судьбу выживших селян. По пути к Городу Королей ни один не решился уйти, не подумал сбежать и спрятаться в горах и лесах - все те, кто выжил, вняли зову гондорского военачальника и отправились в безопасность мощнейших стен и сильнейших войск. Мужчины и женщины во время кратких остановок вновь и вновь пересказывали слова Боромира. "Надежда есть," - так сказал он. Андрет хотела верить ему. Частица её, свободная от власти отчаяния, тянулась к сказанному принцем, к его уверенности, к обещанию защиты. В ушах всё ещё звенел звук гондорского рога - чистый, несущий надежду. И эта надежда зажглась в сердцах простых крестьян и ремесленников, утративших всё. Все как один намеревались отправиться в ополчение и взяться за мечи и щиты. А Андрет желала идти вместе с ними. Чтобы отомстить.
**
Минас-Тирит готовился к войне. Пылали сотни факелов, отовсюду слышался лязг мечей, короткие команды командиров и стук молотов - многочисленные оборонительные сооружения требовали времени для постройки, а оно, это самое время, заканчивалось. Город был жив как никогда, наполненный отчаянной решимостью. Люди понимали, что никто не придёт на помощь, что в этот раз придётся расчитывать лишь на свои собственные силы. "Надежда есть," - говорил гондорский военачальник. Но полагаться только на надежду нельзя.
Андрет повезло, впервые со времени гибели поселения. Родственники отца, жившие в Минас-Тирите, остались здесь и приняли её к себе, поначалу не узнав в женщине с огромным колтуном нечёсанных волос, изорванным платьем, окровавленной и грязной, ту девочку, которую они когда-то провожали из города с родственником. Её пытались расспросить о случившемся, узнать подробности, но каждый раз натыкались на страшный взгляд, полный гнева. Она пугала их и видела это сама, однако не стремилась рассказывать обо всём, что случилось. Слишком свежи ещё раны - и физические, и душевные.
Отмыв и напоив женщину целебными снадобьями, родственники было попытались уложить её спать, но Андрет не могла сомкнуть глаз. В Минас-Тирит её вело не желание отдохнуть и выспаться, а зов военачальника Гондора. От платьев женщина отказалась. Увидев одно, предложенное сердобольной хозяйкой дома, селянка едва не отшатнулась от подола и мягкой ткани: вновь ей вспомнились прикосновения дикаря, разрывающего ткань, чтобы добраться до обнажённого женского тела. Она не могла и не хотела надевать платье. Тогда ей выдали мужскую одежду - крепкие штаны, сорочку и верхную тунику, котту, опускавшуюся до колен, - и поделились сапогами, благо, те остались от выданной замуж старшей дочери и Андрет подошли. Вещи эти не были новыми или хорошими, лишь теми, что подошли, а оттого выглядела она в них наверняка нелепо. Подойдя к мутному старому зеркалу, когда-то выторгованному одним из предков за большие средства, женщина скривила губы - и правда, самая настоящая оборванка. Потом увидела иссохшее лицо с впалыми щеками, заострившийся подбородок, утончившуюся нить губ, тёмные круги под глазами и свой взгляд - пылающий, грозный, гневный, почти безумный. Какая ей теперь разница как она выглядит? Для кого теперь прихорашиваться? Для кого наряжаться?
У неё никого не осталось.
К горлу вновь подкатил ком, но слёз не нашлось.
Все они были выплаканы за дни пути до Крепости Последней Надежды.
**
Бессонная ночь над Минас-Тиритом полна тревоги и ожидания. Ждут все, но каждый своего. Кто-то возвращения близких, кто-то - новостей, кто-то - неминуемого грядущего. Последнее страшит, пугает, заставляет выть от безысходности и отчаянной решимости. Выбор сделан. Те, кто остаются в городе понимают, что иного пути нет. Предстоит битва и её исход решит судьбу Гондора. Только ждать начала этой битвы утомительно.
Андрет, выйдя из дома родственников, чувствовала и видела нетерпение воинов и страх жителей. Ей, пережившей за последнее время слишком много испытаний, глупым казались слова молодых солдат о желании вступить в бой. Да, она и сама хотела отомстить, хотела убить как можно большее количество вражьих тварей, но желать начала бойни и приближения смерти - это ли не глупость?
Некоторые косились на проходяющую мимо женщину в мужских одеждах, но быстро отворачивались, занятые своими делами. У неё же была этой ночью своя собственная цель.
Узнать, где находится военачальник, оказалось проще, чем женщина себе представляла: весть о его обходе быстро разлеталась по ярусам города-крепости и догадаться, куда от верхнего уровня держал свой путь принц, оказалось несложно. Андрет проходила через скопления людей, глазеющих на тренирующееся ополчение из беженцев и местных жителей, в надежде увидеть Боромира, и думала, узнает ли его. Ведь тогда, на той дороге, она едва видела лицо военачальника - глаза застилал гнев и слёзы, не до черт лица тогда было. Впрочем, если сама не узнает, так толпа подскажет - уж они-то точно должны знать как он выглядит, их предводитель.
Всадников и штандарт о семи звёздах и древе женщина увидела только на втором ярусе у врат, ведущих на первый. Один из всадников спешился и вошёл в башню над вратами, остальные в ожидании остались внизу. К ним Андрет и подошла. Солдаты сверкнули недоверчивыми взглядами на неизвестную, подошедшую слишком близко, и один из них спросил:
- Тебе что-то надо, женщина?
- Лорд Боромир здесь?
- Да.
- Передайте ему, что у меня есть к нему дело.
- У тебя? Дело? Какое дело может быть у тебя к генерал-капитану Гондора? - раздражённый голос ответил ей, а глаза мужчины сощурились, оглядывая её с ног до головы. Андрет почувствовала, как злость с новой силой поднимается в ней, посмотрела на всадника и произнесла:
- Твой господин призвал меня в Минас-Тирит. Так пойди и скажи ему, что я прибыла на его зов.
Солдаты переглянулись. Тот, что держал флаг сказал:
- Приведи милорда, он сам разберётся.
Наконец, разговаривавший с ней мужчина спешился, махнул рукой в сторону Андрет, мол, стой здесь, и отправился внутрь башни на вратами. Женщина лишь смотрела ему вслед. Внутри поднялось волнение - что, если он на самом деле лукавил? Что, если это зов был лишь попыткой придать им сил и ободрить? Что, если он прикажет выгнать её? Что тогда?
"Тогда я возьму меч и выйду на поле боя без чьего-либо ведома," - решила она.
Наконец, из башни вышел солдат в сопровождении мужчины, в котором Андрет всё же сразу узнала военачальника. Да, выглядел он иначе - отдохнувший, отмывшийся, поевший, уже не едва живой путник.
- Она здесь, милорд, - произнёс солдат, отходя в сторону так, чтобы его господин увидел женщину. Взгляды их скрестились.
- Ты явилась, - наконец, сказал он после мгновения. Андрет кивнула, не обращая внимания на остальных присутствующих. Она смотрела в глаза принца, не смея оторвать своего взгляда - угли полыхнули, грозясь разжечь ещё более сильное пламя.
- Ты звал, - столь же коротко отозвалась она. - Ты сказал, что есть надежда, что ты - её вестник. Что здесь нужны те, кто смогут держать мечи. Что есть те, кто придут нам на помощь.
Женщина помедлила, всё так же глядя лишь на Боромира. Пускай решение было принято, облечь его в слова оказалось сложно.
- Мне не нужна надежда. Её больше нет для меня. Она пропала в тот миг, когда ко мне не вернулся мой муж. Мне не дорога жизнь - всё, ради чего я жила, мертво. Помощь? Помощь тоже не пришла, когда убивали моих детей и жгли мой дом. Но я хочу мести. Хочу, чтобы Враг пал и ответил за всё, что сделал. Чтобы дикари поплатились за гибель моих близких и за то, что сделали со мной. И ты, принц, не можешь отказать мне в праве на месть.
Голос оставался твёрд, полон едва скрываемой ярости. На кого сейчас она была направлена - сложно сказать, ведь гнев на гондорских защитников так и не ушёл из иссушеного сердца Андрет. Гнев на самого Боромира и его отца, которые пошли за помощью, но так и не привели её. Где эта помощь сейчас? Где эта помощь была тогда? Её не было и не будет.
- Так что же, принц, твой зов был напрасен? Или нет?
Высоцкий - Песня о ненависти
Сенешаль шагнул вперед, почти заслоняя Генерал-Капитана плечом.
- Придержи-ка язык, девка, - но вряд ли она услышала. Смотрела, полыхая взглядом, прожигая насквозь.
Боромир не удивился, увидев эту женщину, несмотря на одну-единственную, мимолетную недавнюю встречу. Более того, он ждал ее. Ждал, когда ночь его Города, сверкая глазами-факелами, спросит о главном, вонзив в сердце когти-крюки.
Она здесь стояла, словно его совесть.
- Кто ты такая, чтобы вести такие речи… - завелся Торонмар – так звали сенешаля. И не один он так считал – в крестьянку вонзилось с десяток гневных взглядов. Кто она такая, читалось в них, дабы упрекать их любимого военачальника, и сметь разговаривать с ним в подобном тоне?
Лицо любимого военачальника исказила жесткая гримаса, потянувшая свежий, только заживающий шрам, что тянулся от виска к правому глазу. Торонмар вздрогнул, когда тяжелая рука легла ему на наплечник, и потянула назад.
- Милорд… - его отнесло в сторону, но не рукой командира. В небольшом пространстве караулки вмиг стало просторно, будто на пустом плацу – всех отнесло к стене.
- Ты – явилась, - веско, словно ставя печать, повторил Боромир горящим бледно-синим огням, ощущая, как горькая, злая радость поднимается в нем, словно всесокрушающая приливная волна. Сколько их было, таких, этой женщине подобных? – отчаянных и отчаявшихся, потерянных и потерявших веру, чей мир сузился до узкой стальной линии – лезвия меча? Больше, чем Боромир желал бы своему народу. Но столько, сколько нужно, дабы обрушить на Врага всю боль и ярость народа Гондора – несломленного, несмотря ни на что.
Она же пришла к нему, явилась, бесстрашная.
- Торонмар, - хлестнуло низко, металлом. В протянутую руку Боромира лег короткий меч.
- Преклони колени, леди. Поклянись служить мне, - ледяная тишина обрушилась на караулку. Неслыханное и невозможное творилось сейчас на глазах у мужей Гондора – женщину возводили в ранг, равный их, и кто делал это? Тот, за кем они верно и преданно шли, тот, кто вернулся словно с того света, принеся своим возвращением надежду. Но не помешался ли он? – Боромир смотрел в лицо женщине жестко и прямо, сжимая в руке короткий меч Торонмара.
Отредактировано Boromir (2017-07-19 10:30:03)
Слова спутников военачальника не трогали Андрет - ей не было дела до их почитания и обожания своего командира, коими казался пропитан весь Минас-Тирит. Шептались по углам о неожиданном, но долгожданном возвращении Боромира, радовались его прибытию, надеялись на победу, ведь он с ними, он здесь, символ незыблимости города-крепости, построенного десятки веков назад. Простые солдаты и их командиры верили в своего предводителя. Оттого и казалась им незнакомка невежественной и наглой, ибо не верила, ибо сомневалась.
Едва улыбка - жёсткая, искажённая, полная будто злости и радости одновременно, - коснулась лика Боромира, женщине стало отчего-то тревожно, неспокойно. Глаза её смотрели всё также, с глухой яростью, полыхающей пламенем, но сомнения на краткий миг затмили её неколебимую уверенность. Вновь ей подумалось - зачем она пришла сюда, к нему? На что надеется? Чего желает? Действительно ли хочет мести и справедливости, или ищет гибели на поле сражения? Ищет искупления вины, которую ощущала вот уже несколько недель? Вины, подтачивающей изнутри, изъедающей, давящей на незаживающие раны и причиняющей боль.
Однако мгновение слабости прошло, не оставив следа. Возможно потом, в минуту отдохновения телом, в тёмной комнате, пропахшей лекарственными травами и кровью, ещё вспомнится, задастся этот вопрос самой себе и найдётся на него ответ. Только не сейчас, не здесь. Не время и не место показывать слабость. Даже самой себе.
- Ты – явилась, - вновь произнёс военачальник и на этот раз Андрет не посмела ответить, не высказала дерзость, висевшую на языке. В словах Боромира почудилась ей сила, которую никогда она не слышала. Так могли приказывать, могли останавливать споры, могли посылать на смерть и спасать жизнь. Этот голос повелевал, этот голос миловал, ставил на место. Вновь вспомнился ей звук гондорского рога, разнёсшийся над густыми лесами. Вспомнился голос, тогда совсем иной. Будто человек был другой. Будто давным-давно.
Она стояла перед воинами, прямая, словно молодая осина. Голова её была поднята, взгляд не покидал лица принца. Яростная. Уверенная. Несломленная. Отчаявшаяся. Казалось, готовая ко всему.
Но тот, кто вершил судьбу Андрет, видно решил преподнести ей подарок.
- Преклони колени, леди. Поклянись служить мне, - молвил Боромир, генерал-капитан Минас-Тирита, первый среди воинов Гондора, обращаясь к ней, неизвестной ему женщине, полной горечи и ненависти. В руке его был меч, и Андрет посмотрела на него, не веря услышанному. Оторопь затмила прочие чувства. Она - воин Гондора, присягающий старшему наследнику Наместнику? Защитник Белой Крепости и родных земель?
Взгляд переместился на тех, кто окружал их - мужчин, солдат и командиров, привычных к войне, лишениям, смерти. Готовых защищать свою родину до последней капли крови. Умелых, опытных. Они все неверяще смотрели на своего предводителя, не понимая, что происходит. Они все пойдут за ним в битву, будут пировать с ним после победы или отправятся на корм волкам и воронам после смерти. Так ли сильно она отличалась от них? Да, опыта у неё не было, пускай меч в руках держать её учили и с луком она управлялась умело. Да, она не была ни в одной битве, но имела ли меньше прав защищать свою родину, чем они? Право защищать, право встать рядом с ними и пойти в бой, право мстить - вот что было важно для неё. Не этого ли она хотела? Не за этим ли сюда пришла? Так откуда сомнения? Ведь путь оказался открыт.
Боромир смотрел на неё, ожидая. Раскалённые угли глаз женщины полыхнули серым пламенем, губы дрогнули, будто она желала что-то сказать.
В следующий миг Андрет резко опустилась на одно колено, чуть склонив голову, но не сводя своего взгляда с военачальника. Голос её прозвучал уверенно и звонко:
- Даю клятву верности Гондору, - начала она, на миг запнулась, вспоминая слова, когда-то давно слышанные и полузабытые, и добавляя те, которых в клятве не было, - и тебе, Боромир, сын Дэнетора, военачальник Гондора. Клянусь служить в мире и на войне, жизнью и смертью, с этого часа, покуда не освободит меня от сей клятвы смерть или мой... господин. В этом клянусь я, именующая себя Горе.
Тишина звенела вокруг. Андрет затаила дыхание, глядя на принца и ожидая его ответа.
Отредактировано Andreth (2017-07-19 01:04:01)
Белый камень стен звенел, ловя слова клятвы, клятвы, неслыханной доселе, ибо давала ее женщина. Та, которой на роду написано быть матерью и хранительницей, преклонила колено перед тем, кто клялся защищать ее и ее детей от любого врага. «Мир сдвинулся»? – а может, это тот, кто не сдержал обещания, кто отступил и оступился, был слеп? «Сила может таиться и в слабейшем из созданий», - хрипловато, мягким упреком зазвучали в ушах слова старого мага, и Боромир отмахнулся от них. Он не нуждался как в наставлениях, так и в повторении уже усвоенного урока. Хотя, увы, и не был тем конём, что бежит и от тени кнута.
Он рывком поднял женщину, сжав за плечо.
- Я, Боромир, сын Дэнетора, Наместника Гондора, принимаю твою клятву, зовущая себя Горе. Да не дрогнет твоя преданность в час, когда явится Тьма, - в свете факелов блеснула рукоять меча, направленная в сторону женщины. – Возьми этот меч, и следуй за мной в своей верности, - он окинул взглядом замершие, будто из камня высеченные лица солдат и соратников. Немало знали они про своего командира, многое – славили, но о многом и молчали. Доблестен был Боромир в бою, щедр и пылок с друзьями, но также доблестен, щедр и пылок был с женщинами, никогда не обращая внимания на их происхождение. Подобно последнему из Королей, Эарнуру, он не искал семьи и постоянства, и война оставалась его лучшей подругой и любовницей. Но это вовсе не означало, что некому было согревать ему постель – они всегда были, но нечасто показывались, отпущенные со звонкой монетой. И сейчас на крестьянку, зовущую себя Горе, смотрели как на неуместную в это тяжелое время прихоть военачальника, который в своих долгих и тягостных странствиях почти наверняка не имел возможности расслабиться. Но – допускать какую-то шлюху в ряды воинов?..
Боромир читал это в лицах, все – от недоумения до ярости, от гнева до неверия, видел это – и люди понимали, что он смотрит на них, и понимает все. И взгляды резко опускались, а затем столь же резко устремлялись на него, уже твердо и прямо.
Они верили в него.
- Вольно, - прозвучал голос Генерал-Капитана. – Торонмар, приведи этой женщине коня. Ты, - он смерил взглядом напряженную, как струна, фигуру той, что звала себя Горе, - отправишься со мной.
- Где милорд Боромир? – донеслось снаружи. – Господин мой, донесение! – в арке входа в караулку затормозил, заскользив сапогами по камню, взмыленный гонец.
- Давай сюда, - не глядя на женщину, Боромир вышел из помещения, разрывая хлипкий кожаный шнурок, которым был перевязан маленький пергаментный свиток. Гонец резко наклонил голову, кланяясь, и покачнулся. Упал бы, если бы не рука принца, удержавшая его за плечо. Парень – не старше двадцати лет – благодарно шмыгнул носом, переводя дыхание. От него несло кровью и конским потом.
- Ранен?
- Нет, милорд, - ветер раздул факелы, высветив темные пятна на плотной кожаной куртке гонца. – Это… не моя кровь.
- Ясно, - на лоскуте пергамента были криво начертаны обрывки букв, наполовину расплывшиеся. – Рассказывай.
- Мы были на Раммас Эхор, - сглотнув, начал гонец. – На южном бастионе. Заметили движение, господин Бреадан, наш командир, отправил пятерых разведать. Мы шли осторожно, но…
- Когда удалились от света Стены, были атакованы, - ничего удивительного. Странно другое. Странно было то, как повел себя Бреадан, опытный, знакомый Боромиру командир, Страж Цитадели.
- Да, господин.
- Почему Бреадан не приказал высветить пространство перед стеной огнями? – задал вопрос Торонмар, мрачно вклинившись рядом с принцем. Позади него недовольно всхрапывали кони, тревожась из-за запаха крови, идущего от гонца.
- Он… - гонец нахмурился, будто подбирая слова.
- Говори! – рявкнул Боромир.
- Он изменился, господин! – резко и звонко ответил юнец. – Он тревожится и шепчет. Он не читает донесений. Он не пишет донесений. Он только ходит по верхнему бастиону, и бормочет что-то. К нему страшно подходить.
- Почему я узнаю об этом только сейчас? – светло-серый конь переступил копытами, тряхнул гривой, когда сын Наместника вихрем взлетел в седло. Начертанные на клочке пергамента кривые буквы подтверждали слова гонца.
«Командир Бреадан болен. Разведчики Врага подходят к Внешней Стене», - разведчики орков пересекают Андуин. А на территории занятого Мордором Итилиена оставался брат.
- Отправляемся, - Боромир кивнул Торонмару, который быстро отобрал с полтора десятка бойцов для сопровождения. В этот час волчьей зари, непрекращающейся, они станут отличной мишенью, со своими факелами, но здесь уж будет так, как будет, - кони загрохотали копытами по мостовой, и Главные Врата распахнулись в непроглядную ночь.
Отредактировано Boromir (2017-07-28 18:51:13)
Долго ожидать не понадобилось. Её подняли крепкие руки, от одного прикосновения которых захотелось вырваться, оттолкнуть, убежать - слишком свежи были воспоминания о других руках, куда более грубых, сильных, причиняющих боль. И об иных, тоже сильных, но нежных, обнимавших и прижимавших к себе с любовью. Андрет подавила желание, пускай в глазах отразился мимолётный страх. Сглотнув, она подняла голову и посмотрела на Боромира прямо, уверенно, чуть более спокойно, чем прежде. Он принял её клятву, он ответил и даровал ей меч - прежде чужой, а теперь её.
Стоящий сбоку от командира солдат, который прежде привёл военачальника, молчаливо и хмуро смотрел на то, как женщина взяла его оружие. Как её рука дрогнула под тяжестью меча, как она стиснула его крепче, осмотрела, будто нечто невероятное, прежде невиданное. Едва видимая тень улыбки коснулась черт её лица, но даже от столь малого она показалась моложе - будто сбросила вес пережитого, всего лишь на долю секунды, чтобы затем вновь посмотреть на сына Наместника с прежней гневной уверенностью, смягчённой, но от этого не ослабевшей.
- Благодарю. Я... не подведу.
Солдаты ей не доверяли. Их можно понять - появилась из ниоткуда, дерзила командиру и не только не была наказана, но и удостоилась чести стать одной из них. И кто? Женщина! Конечно, в присутствии Боромира они вряд ли позволят себе зубоскальство, однако стоит только тому удалиться, как начнутся смешки и разговоры о безумии генерал-капитана. Кто знает, как быстро достигнут эти вести всех сторон Белого Города и что скажет об этом сам Наместник, ведь случаев подобного этому Андрет не знала.
Впрочем, сейчас её мало волновало мнение горожан и солдат. Теперь в её жизни появилась цель, средство для достижения которой найдено. Андрет, дочь Белемира - воин Гондора, давший клятву самому его прославленному военачальнику. Женщина, по имени Горе, потерявшая всё и всех, живущая местью.
Боромир приказал привести ей коня, что удивило беженку не меньше, чем его следующие слова. Она и не думала о том, что подобное может с ней произойти, потому и указание отправляться вместе с генерал-капитаном стало неожиданностью. Но теперь отступаться было нельзя. Если ей приказано - следует выполнять.
Не успело пройти и минуты, как в караулке появился гонец, принёсший тревожные вести. Боромир вышел из караулки, следом за ним отправился солдат по имени Торонмар, чьим мечом она теперь владела, а сама Андрет на миг замешкалась - ей некуда было девать меч и она оглянулась вокруг, надеясь увидеть ножны или, если повезёт, перевязь, которую можно будет закрепить на поясе. Подходящего ничего не нашлось. Женщина сжала губы, посмотрев на меч, потому не увидела, как переглянулись оставшиеся в караулке мужчины. Один из них, покачав головой, снял свою перевязь, вынул меч, похожий на принадлежащий Андрет, и подошёл ближе к новоявленному воину.
- Прошу, леди. Так вам будет гораздо удобнее нести меч, чем в держать его в руке.
- Благодарю вас, - она слегка склонила голову, принимая неожиданный своего рода подарок, - я не забуду вашей доброты. Как ваше имя?
- Майтор, леди. Позвольте узнать и ваше имя в ответ.
- Зовите меня Горе, - отозвалась она. Воин хмыкнул, но ничего не сказал, а Андрет не стала ничего добавлять. Она вышла из караулки, намереваясь следовать за Боромиром, как тот и приказывал, и успела услышать вопрос Торонмара. Ей вспомнилась огромная защитная стена вокруг Минас-Тирита, к которой не так просто было подобраться. Любой родившийся в Белом Городе человек знал, что это укрепление невозможно преодолеть без ведома стражей, а те всегда начеку. Учитывая же то, что Осгилиат, как женщина слышала в городе, был отбит и занят силами гондорцев, появление разведчиков не могло означать ничего хорошего. Время войны приближалось.
Пока гонец рассказывал о странных повадках командира бастиона, Андрет закрепила на поясе перевязь и вложила меч, повисший на левом боку. Странно было ощущать необычный вес сбоку, тем более, что с мечом она никогда не ходила, только училась пользоваться под руководством отца, его друга-стражника и мужа. Ей бы вспомнить, заново научиться тому, что для окружающих её воинов подобно дыханию, но времени нет. Сила и ловкость на её стороне, а навык восстановится.
- Отправляемся, - приказал Боромир и Андрет вскочила в седло выданного ей каурого коня, с виду казавшегося спокойным и послушным. Посреди мужчин-воинов она почувствовала себя лишней. Статные, как на подбор, облачённые кто в кольчуги, кто в гамбезоны, они все казались необычайно большими по сравнению с ней, одетой в крепкие ткани, которые не смогут выдержать даже простейшего пореза. Впрочем, им необязательно грозили бой и свара. Возможно, эта ночь ещё будет спокойной.
Пройдя через Главные Врата, отряд двинулся на восток, туда, где находились Мощёные Форты и командир Бреадан. Факелы освещали огромное поле совсем чуть-чуть. Зато город позади казался светящимся изнутри - многочисленные огни отражались от белого камня и Минас-Тирит сиял, будто сам был огнём, светом посреди непроглядной, полной тревоги тьмы. Путь занял много времени: двенадцать миль отделяло город от главных защитных башен, через которые проходил путь к Осгилиату и далее - к Минас Моргулу. Левее вдали возвышался Фораннест, северные врата, правее остались доки Харлонда.
Их встретили стражники, приметившие приближающийся отряд издали. Со сторожевых башен крикнули:
- Остановитесь и назовите себя!
- Говорит сенешаль Торонмар. Здесь генерал-капитан, откройте ворота!
Врата призывно открылись, всадники вошли во внутреннюю территорию, где было намного светлее. Андрет огляделась, двинув послушного коня следом за Боромиром и Торонмаром. Из обоих фортов начали появляться солдаты, поначалу тревожно глядя на прибывших, а потом, когда осознание озаряло людей, лица прояснились, в глазах появилась радость и надежда. Один из защитников врат тихо шептал нечто, кажется, вознося хвалу небесам. Приглядевшись ближе, новоявленная воительница Гондора увидела у многих на одеяниях кровь, некоторые хромали, кто-то был без оружия либо достал меч, будто намереваясь защищаться. Но от кого? От врага, находящегося снаружи или тех, кто был внутри?
- Милорд, вы пришли, - к ним приблизился измождённый на вид мужчина, уставший и напряжённый, - значит, Гвалот сумел добраться до Минас-Тирита. Дело... худо, милорд.
Стало тревожно. Андрет внимательнее пригляделась к окружившим их солдатам и невольно коснулась рукой рукояти меча, словно та могла даровать облегчение. Лица их носили отпечатки пережитого - как физические, так и духовные. Но над каждым будто бы веяло нечто странное, какая-то тень, едва видная, но опутывающая всех вокруг. Женщина перевела взгляд на Боромира, ожидая его слов, однако продолжала посматривать иногда вокруг. На всякий случай.
Кони летели, как птицы; тьма окружала их, всхрапывающих в тревоге, но свет факелов разгонял тьму, непроглядными крыльями укрывшую равнины. Боромир улучил момент, чтобы обернуться на Город – показалось, или на вершине Башни Эктелиона сверкнуло коротким отблеском, будто бы отразившим огни его отряда? Показалось.
Ветер свистел в ушах, топот копыт отдавался в незажившей ране на виске, но усилием Боромир отогнал от себя боль. Впереди уже светились Мощёные Форты, и принц сжал бока коня коленями, заставляя идти быстрее. Одновременно с этим сделал знак сенешалю – Торонмар кивнул, ударяя свою кобылу пятками, и вырываясь вперед сразу на несколько корпусов. Пусть говорит он. Пока что, - пускай и о возвращении старшего сына Наместника на родину уже знал весь Минас-Тирит со всеми окрестностями. Боромир въехал в Форты вторым, пустив встревоженного коня рысью, и взмахом руки успокаивал гомон приветствий. От радостных лиц во внутреннем дворе, и без того хорошо освещенном, стало еще светлее – на мгновение. Ибо неладное творилось на главном защитном рубеже Минас-Тирита.
- Оружие убрать! – рявкнул Боромир, не веря глазам. За подобное нарушение дисциплины в армии Гондора лишались головы. Неужто за время его отсутствия бойцы успели так распуститься? – но ответ лежал глубже, и Генерал-Капитан это прекрасно понимал. Он видел тени на лицах и глазах, видел будто бы серую дымку, спустившуюся над ярко освещенным двором. «Тьма идет» - и это не просто слова. Это проклятый, буквально осязаемый факт.
- Что здесь происходит? – Боромир спешился, бросив поводья одному из солдат. – Это ты, Кирион? – сумрак скрывал изможденное, осунувшееся лицо приблизившегося стража, и дело было не в ночи. «Проклятье, где же рассвет?» - он подавил в себе желание взглянуть на небо.
- Докладывай, что с Бреаданом, - Генерал-Капитан не ошибся, назвав имя лейтенанта, хотя в большей степени, ожидал его здесь встретить. Бреадан и Кирион были давними боевыми товарищами, пускай последний и был мастером фортификационной науки, а Бреадан – опытным солдатом, умелым как в разведке, так и в открытом бою.
- Милорд, а что насчет подкрепления? – взгляд принца метнул в лейтенанта молнию. – Мы…
- Я вижу, что происходит с вами, - голос хлестал, будто мечом плашмя. – Торонмар! – сенешаль, еще верхом, осадил коня, разворачивая его.
- Когда стражи Фортов менялись в последний раз? – горе, но он знал ответ на свой вопрос. Недавно, слишком недавно – и Торонмар подтвердил догадку.
- Пять дней назад, милорд.
- Раньше мы держались дольше, - подал голос Кирион. – Но сейчас все стало гораздо тяжелее, милорд. Простите.
- Оставь это, друг, - Боромир хлопнул инженера по плечу. – Где Бреадан?
- Наверху, - был ответ. Принц обернулся, смерил взглядом свою свиту, задержался на тонкой напряженной фигуре женщины, что явно старалась держаться в тени.
- Торонмар, - позвал он негромко, и сенешаль наклонился с седла.
- Я предполагал что-то подобное, милорд, и перед нашим отъездом распорядился, чтобы смена караула прибыла сюда по сигналу. Надо только подать его, - он указал на барбакан, где под аркой, защищенной с востока, всегда находился дозорный. Сейчас же «воронье гнездо» пустовало.
«Скверно. Совсем», - Боромир свирепо обернулся, готовый учинить бойцам разнос, по сравнению с которым атака объединенных сил Мордора покажется сущим пустяком. Так позорить своего командира эти ублюдки не смеют. С глаз их долой, если не могут нести службу надлежащим образом! Прощать он никого не собирался – ни солдат, ни себя. Шепот Тьмы, значит? – ну, поглядим, кто кого еще.
- Гарнизон, внимание! – гнев удесятерил силу и без того зычного голоса Генерал-Капитана. – По местам! Рассвет приближается! Подать сигнал для Минас-Тирита! – двор всколыхнуло лязгом доспехов и топотом ног. Торонмар, все так же конный, подхватил:
- По местам! – на кавальерах вспыхнули огни, флаги затрепетали на ветру белыми языками пламени. Солдаты, что прибыли с Боромиром, ринулись на стены, одновременно и ободряя товарищей, и отчитывая. Где-то даже зазвучала песня, подхваченная несколькими голосами, и перешедшая затем в хохот. Боромир встретился с сенешалем глазами – так, первый камень брошен, сейчас по воде пойдут круги. А теперь им надо разобраться с Бреаданом.
- Милорд, разрешите мне пойти с вами, - принц обернулся, уже перешагнув порог сторожевой башни.
- Нет, Кирион. Собирайся в Город. Оставь материалы и сведения для того, кто тебя заменит.
- Слушаюсь, - тоска и усталость звучали в голосе Кириона. Коротко сжав его за плечо, Боромир шагнул во тьму, в прямом смысле, ибо внутри башня была темна и пуста. Оживление, воцарившееся во дворе Форта, ее будто не коснулось.
- Горе! – окликнул Боромир, и шевельнул краем рта в усмешке – женщина появилась, будто только его оклика и ждала.
- Найди факел, и следуй за мной, - свой факел он снял с держателя у тяжелых дубовых дверей. Что творится с Бреаданом? – ступени ребрами возникали из темноты. Подниматься было относительно невысоко, но из-за царящей кругом темноты казалось, что движешься и вовсе в пустоте.
- Бреадан! – в лицо повеяло свежим воздухом с верхней площадки. На фоне угольно-черного неба смутно вырисовался край крыши. Боромир остановился на верхней ступеньке, поведя факелом перед собой – никого.
Рукоять меча мягко легла в ладонь.
- Бреадан, покажись! – ответа не было. Дощатый настил заскрипел под тяжелыми сапогами, Боромир поднял факел выше. «Если враг подобрался ближе, чем на полет стрелы, то щит я напрасно не взял», - запоздало подумалось, за мгновение до того, как огонь факела осветил что-то черное, растекшееся по доскам площадки.
- Бреадан!.. – капитан Форта спокойно сидел у стены, привалившись к ней спиной, и смотрел на восток. В расширившихся зрачках плеснуло пламя факела.
- Ты вернулся, милорд, - сухой шепот коснулся слуха, будто ледяными пальцами мертвеца.
- Я вернулся, да. Что с тобой? – теперь уже два факела освещали лежащий у правой руки Бреадана кинжал, покрытый кровью. И она была вовсе не черной.
- Ничего, лорд. Просто устал, - голова Бредана мотнулась, когда Боромир слегка ударил его лицу, приводя в чувство.
- Болван, - Боромир спешно расстегивал пропитанный кровью кожаный доспех капитана. Разрезы на темно-коричневой толстой коже были слишком аккуратными, длинными – будто бы Бреадан сам себя резал, до этого долго примериваясь. Так и было, скорее всего, - Боромир нащупал рану в правом подреберье и на мгновение остолбенел от ужаса.
- Лекаря сюда! Живо! – крикнул он женщине. Сквозь пальцы сочилась чужая кровь, чужая жизнь, вытекая по каплям.
- Я свободен теперь, мой лорд, - шелестели бескровные губы. Боромир осторожно уложил капитана на спину, продолжая зажимать рану. Снизу донесся топот – на площадку вихрем взлетел солдат в распахнутом стеганом доспехе, с сумкой во вскинутой руке.
- Ну уж нет, от службы я тебя не освобождаю, - кровь капнула с пальцев, когда принц поднялся, уступая место лекарю. Пространство башенной площадки осветилось дополнительными факелами; примчался Торонмар.
- По местам, - прикинул сенешаль на лишних. Те повиновались. Торонмар остановился подле Боромира, неверяще глядя на распростертого на полу капитана.
- На него напали? Почему же…
- Нет, - жестко отозвался Боромир. – Он сделал это сам, - проклятье, дела все хуже и хуже. Если о безумии одного из капитанов Раммас Эхор станет известно в Городе, это ударит по боевому духу его защитников, ударит страшно и безжалостно.
- Тьма навлекает безумие, - глухо проговорил сенешаль, глядя на восток.
- Тьму привлекают слабые сердца. Не привлекай сюда ее, Торонмар.
- Милорд, но она же…
- Я сказал – не сметь! – хлестнуло окриком. Стало тихо – даже лекарь перестал браниться под ном, перевязывая Бреадана, и отдавая указания солдатам с носилками.
- Не смей, - пламя факелов озаряло фигуру Генерал-Капитана. – Не сметь падать духом. Тьма – не вечна. На смену уставшим и обессиленным придут другие, сильные и крепкие духом. Мы станем стоять здесь до последнего, а тот, кто посмеет поддаться страху, кто допустит до себя Тьму, станет иметь дело со мной, - горькая гримаса на миг исказила лицо. – Сенешаль! Сигнал для Минас-Тирита?
- Подан, мой лорд! – бодро отозвался Торонмар. Стонущего Бреадана осторожно спустили вниз, под непрекращающуюся брань лекаря. Волновался парень, да и не только он, - Боромир подошел к каменному ограждению, положил ладонь на парапет.
- Организуй здесь штаб, - он должен видеть своего врага. Даже если это не просто враг, а Враг, - словно откликом на самоуверенность Боромира, горизонт на востоке подернулся красным сполохом, угрожающе рокоча. Жестко усмехнувшись, Генерал-Капитан обернулся. Сенешаль и остальные отправились выполнять его распоряжения, и теперь верхнюю площадку башни освещал один-единственный факел, кем-то закрепленный на стене. Вздохнув, Боромир клацнул застежками тяжелого плаща с вышитыми на нем Звездами и Древом, и набросил его на плечи женщины, что стояла здесь неподвижной статуей.
- Говори, - раздался негромкий приказ. – Говори мне обо всем, что ты видела. В Минас-Тирите и за его пределами. По пути сюда, и здесь, - тени играли на лицах обоих, скрывая выражение глаз.
Отредактировано Boromir (2017-07-23 12:05:17)
Андрет слушала и смотрела, стараясь не упускать из виду ни одного взгляда и движения, ни одного слова стражников Раммас Эхора. Так повелось, что всегда она была внимательна и подмечала то, что другим порой было незаметно. Когда-то, в прошлой жизни, счастливой и безмятежной, это помогало разговорить родных, подшутить над близкими и друзьями. Сейчас - дало возможность увидеть ту Тьму, с которой боролись солдаты Мощёных Врат. На сердце будто что-то давило, вселяя тревогу и недоверие к окружающим. Чья-то воля придавливала к земле, не давала вдохнуть полной грудью и расправить плечи. И всё это женщина чувствовала сейчас, едва прибыв в форт. Так каково же было воинам, проведшим здесь пять дней? Пять дней! Только подумать - совсем короткий срок, а Тьма уже успела наложить свой отпечаток на воинов Гондора, лучших из лучших. Если они оказались столь восприимчивы, что делать тем, кого они защищали?
Боромир был зол и, показалось ей, расстроен и огорчён тем, что творилось здесь. Единожды он взглянул на присягнувшую ему женщину и в его взгляде ей привиделся разгорающийся гнев, отголосок которого затронул её собственный. Она видела расхлябанность и несобранность солдат, их усталость и, вновь, тень в их лицах, но где был их командир? Почему не послал весть ранее? Почему не сообщил в Минас-Тирит? Ведь недалеко они от Белого Города, не дальний форпост на краю королевства, а укрепление в минутах пути! Что произошло такого, что тот Бреадан не сумел выполнить свой долг?
- Гарнизон, внимание! - зычный оклик военачальника заставил Андрет вздрогнуть. Сила в его голосе была таковой, что и самой женщине захотелось было присоединиться к защитникам Мощёных Врат и выполнить приказание Боромира. И укрепления будто ожили - огни заполыхали ярче, голоса стали бодрее, а тень, до того падавшая на них, отступила в углы и укромные места, где до неё не могло достать пламя многочисленных факелов. Само присутствие генерал-капитана, казалось, придало силы всем, кто был здесь, и заставило тревогу ослабить хватку на сердце.
Женщина спешилась, привязав поводья коня к стойлу близ ворот, в которые въехал их отряд, и вовремя - Боромир окликнул её и Андрет мигом оказалась рядом с ним, выпрямившись и внимательно глядя на сына Наместника.
- Найди факел, и следуй за мной. - приказал он, входя в башню. Андрет кивнула, скорее, самой себе, ибо мужчина этого не увидел, взяла факел, крепившийся у одного из углов близ входа в башню, и шагнула в темноту башни. Показалось ей, будто даже пламя факела едва может освещать тьму, склубившуюся здесь, внутри. Минутное облегчение, испытанное во дворе, исчезло. С каждым шагом по ступеням ведущей наверх лестницы становилось тяжелее переставлять ноги, сердце вновь сжало в тиски тревоги и тяжесть навалилась грузом на хрупкие плечи. Когда женщина, наконец, вышла на верхнюю площадку башни и почуствовала ветерок, несущий свежесть со стороны моря, Боромир был здесь. Огонь его факела осветил что-то тёмное, лежащее на дощатой поверхности площадки. "Человек!" - с удивлением подумала Андрет, когда тихий шёпот того, кто оказался Бреаданом, донёсся и до неё.
Горе приблизилась к Боромиру, встав подле него и присмотревшись к командиру форта. Слова последнего неожиданно заставили её содрогнуться и застыть - не мог столь спокойно, столь бесчувственно говорить человек. Тень, вновь появившаяся рядом, казалось, держала Бреадана крепко и отпускать не желала. Она клубилась, ластилась, обнимала мужчину, а Андрет лишь дивилась тому, что видит. Когда же пламя факелов упало на окровавленный доспех и кинжал, лежащий около солдата, женщина чуть не ахнула. Боромир снимал то, что когда-то было защитой Бреадана, и вдруг воскликнул:
- Лекаря сюда! Живо!
Иных слов не понадобилось - Андрет кинулась вниз, с осторожностью спускаясь по едва видным ступеням, и, выбежав во двор, крикнула:
- Лекаря, скорее! Нужен лекарь!
Торонмар глянул на неё с изумлением:
- Что случилось?
- Бреадан ранен, - коротко отозвалась она. Тем временем, откуда-то выбежал молодой мужчина с сумкой, в которой виднелись бинты и травы, и приблизился к женщине. - Идём!
Не прошло и минуты, как Андрет вернулась наверх вместе с лекарем, пропустив его вперёд и отступив к стене, где закрепила факел. Ей нечего было сейчас делать там, рядом с раненым и суетящимся около него целителем, потому женщина лишь наблюдала. хмуро поглядывая то на своего командира, то на прибежавшего Торонмара и его солдат, то вдаль, в сторону Осгилиата, скрытого безлунной ночной темнотой.
Слова Боромира заставили тревогу разрастись. Бреадан сделал это... сам? Командир первой линии защиты Минас-Тирита, могучей стены Раммас Эхор? Как? Тьма здесь столь сильна, что заставляет достойных воинов убивать себя? Пускай Торонмар отчасти был прав, но всё же больше Андрет была согласна с Боромиром - слабость рождает сомнение, которое позволяет Тьме пустить корни в сердцах и умах людей. Она видела сколь сильно отличаются люди Минас-Тирита от тех, кто живёт вдали от Тьмы, насылаемой Врагом. А сейчас, когда силы Врага вновь собрались для нового нападения, Тьма стала особенно сильной. Та тень, что окутывала людей мягким незаметным покрывалом, была лишь малой частью грядущего - так казалось Андрет. И лучше бы им не поддаваться ей, этой тени и Тьме, иначе возможности выжить не будет.
Наконец, Бреадана унесли, Торонмар и его солдаты спустились следом за раненым командиром Мощёных Ворот, и Андрет с Боромиром остались наверху одни. Женщина вновь замерла, ожидая слов либо приказаний командира. Ей, непривычной к подобной службу, странным казалось бездействие. Она всё ещё не понимала, зачем Боромир сделал её воином и взял с собой, если мог оставить в Минас-Тирите и отдать в руки тех, кто обучал горожан держать в руках оружие.
Ветер усиливался, не принося более свежести - теперь он дул с востока, со стороны Мордора. Рассвет всё не наступал, тяжёлые тучи, едва видные сквозь непроглядную темноту, нависали над Андуином, Осгилиатом и их фортом, кажется, медленно двигаясь в сторону Белого Города.
Когда тяжёлый плащ лёг на плечи Андрет, она изумлённо глянула на Боромира - как истолковывать это? Как понимать столь простой жест со стороны сына Наместника?
Но приказ, прозвучавший мигом позднее, ещё более удивил женщину. Что могла увидеть она такого, чего не знал или не видел он или его приближённые? Тот же Торонмар или иные советники и спутники?
Всё же, он спросил. Приказал. Значит, следовало отвечать.
Неожиданно для неё самой, с уст сорвалась тихая невесёлая усмешка: не прошло и часа с того мгновения, как этот мужчина принял её в воины, как она дала клятву служить ему и Гондору. Не прошло и дня с того мгновения, когда она, полная боли и гнева, возвратилась в родной Минас-Тирит, надеясь увидеть военачальника и напомнить о его зове. Не прошло и недели, как она осталась одна в этом мире, потеряв свою семью и всё, что любила. Внутри всё столь же ярко полыхала ярость, но сейчас, здесь, в эту минуту, Андрет неожиданно поняла, что отчаяние утихло. Нет, не пропало, но стало более глухим, чем ранее. Так что же произошло с ней, что она способна столь спокойно стоять рядом с тем, кого назвала едва ли не клятвопреступником, оставившим свой народ в час, когда тому была необходима защита?
- Что я видела? - голос был тих, но твёрд. - Я видела страх и отчаяние. Видела людей, что не верят в победу, не верят в тех, кто может их защитить, не верят в тех, кто их направляет. Не все столь уверены в победе как ты, военачальник Гондора. Люди шепчут о неминуемой гибели, о том, что никто не придёт на помощь и не поддержит в час битвы. Тень, которая властвует здесь, в этом форте, пала и на Белый Город. Тьма легко находит путь в сердца отчаявшихся, отравляет их, насылает слабость. Здесь... когда мы прибыли, солдаты на кратчайший миг готовы были напасть - я видела это, чувствовала. Ты и сам это видел, я уверена. Солдаты отчаялись. Им... - она запнулась, - нам не выстоять против той Тьмы, которую несет с собой Враг. Он слишком силён.
Андрет говорила и чувствовала, как её собственные ощущения находят отклик в её словах. О ком больше рассказывала она - о себе или о людях Белого Города?
- Но, - она подняла голову и вновь посмотрела на Боромира прямо, пускай и едва видя его лицо, - но люди чувствуют и надежду. Когда я искала тебя, идя через весь город, наряду со словами о страхе я слышала слова о надежде, которую ты возвратил им. Надежду на жизнь, на победу. Минас-Тирит готов. Пускай люди страшатся, пускай боятся битвы и смерти, они готовы противостоять Врагу. Они будут стоять до последнего, биться до самой смерти. Тьма ещё не одолела Белый Город, пускай и подобралась слишком близко к его стенам, а храбрость ещё не покинула твоих людей до конца. Они пойдут за тобой, военачальник. Мы все пойдём, я в этом уверена.
Вновь женщина замолчала, повернув голову туда, где горизонт порой озарялся огненным заревом - туда, где была страна Врага.
- Есть то, что страшит меня сейчас. Пять дней понадобилось, чтобы свести с ума этих бедных людей - солдат, чья верность неколебима, а долг стоит превыше всего. А они здесь, совсем рядом с Городом. И с каждым шагом, приближающим нас к Мордору, сила Врага наверняка ещё больше. Что же тогда с теми, кто сейчас в Осгилиате? Ведь если бы мы не пришли сюда, а Враг решил атаковать - защита была бы пробита. Раммас Эхор не остановит тех, кто пользуется колдовством. И если сила Врага такова, что он достаёт до Минас-Тирита, гарнизон Осгилиата может вовсе не справиться, а нас даже не успеют предупредить. Если разведчики уже здесь, у Стены, это значит только одно - Враг готов к бою. Но готовы ли к нему мы, генерал-капитан? Готовы ли мы к войне?
Вопрос был задан, и пускай он не требовал ответа и Андрет всё равно ждала его. Она знала, что не боится боя, как поняла прежде, что не боится и смерти. Она без раздумий отдаст свою жизнь за Гондор - такова, видимо, была её судьба. Если ей суждено погибнуть - она погибнет и никто не сможет этому помешать. Но услышать от Боромира, от вестника той самой надежды, правду - вот что хотела женщина. Она хотела понять, верит ли он сам в том, что они могут победить.
Странными были ее речи. Не знай, что перед ним стоит крестьянка, Боромир предположил бы, что слушает едва ли не высокородную леди. Лоб его пересекла черта – не так-то проста оказалась эта ему самому не до конца понятная прихоть, - он наблюдал за профилем, высвеченным одиноким факелом, и слышал в речах женщины отзвуки того, о чем билось и сжималось его собственное сердце.
- Где ты научилась так говорить, Горе? – вполголоса спросил Генерал-Капитан, наблюдая за тем, как снизу поднимаются солдаты, несущие стол, ворохи бумаг, и несколько стульев. Нашлось место даже нескольким флягам, за содержимое которых Боромир ручался – вода.
Хмельного на Раммас Эхор в эти дни не держали.
Света прибавилось, и Торонмар, подошедший к своему командиру, удивленно вскинул брови – плащ на плечах женщины, в общем, говорил о многом. Главным образом то, что подобным жестом мужчина нарекает женщину своей.
«В какой-то степени, она действительно моя», - ведь присягнула же ему на верность. Только ему. Боромир встретил вопрошающий взгляд сенешаля привычной жесткой усмешкой, а затем еле заметно качнул головой.
- Милорд, все готово. Разрешите спросить… - с эмоциями Торонмар справился, а вот с любопытством – нет.
- Как Бреадан? – оборвал его Боромир, и сенешаль мрачно вздохнул.
- Скверно. Надеюсь, довезут до Города, - он отошел к столу, знаком поманив командира за собой. Зная, о чем сейчас начнутся расспросы, Боромир шагнул следом.
- Кто это, господин мой? – за шумом ветра и звуками башни – топотом ног, разговорами, отрывистыми выкриками голос сенешаля был едва различим.
- Пока не знаю сам, - спокойно отозвался принц, беря с принесенного стола несколько листов, исписанных убористым мелким почерком. Отчеты Бреадана. Даты проставлены… стоп.
- Бреадан находился здесь дольше всех, так? – вопрос застыл на лице Торонмара, который затем медленно кивнул.
- Судя по записям, почти десять дней, - Боромир шевельнул краем рта. – Почему его так долго не сменяли? – ответа не было, сенешаль не знал.
- Распорядись подготовить орудия. И поезжай с ним, если еще не отбыли. Если отбыли – догони. Позаботься о том, чтобы он выжил, и все рассказал, - пока что он попытается выяснить что-нибудь из записей самого Бреадана.
- Сделаю, господин мой, - Торонмар наклонил голову, прижав кулак к груди. И, вскинув на Боромира глаза, тихо добавил:
- Уже начали толковать обо всяком, сир…
- Прекрасно, - повысив голос, отозвался Боромир. – Если у этих олухов есть время на то, чтобы трепать языками, то Тьмы они могут совершенно не бояться. В пустые головы ей незачем сочиться, - и коротко рассмеялся. – Свободен, друг сенешаль. Удачи в пути.
- Слушаюсь, господин, - явно смутившийся Торонмар поспешил вниз по ступенькам. Они с женщиной снова остались одни, и некая деликатная тишина воцарилась вокруг. Солдаты, слышавшие его недавние слова, приумолкли.
- Поди сюда, - приказал он женщине, остановившись у парапета. Тьма простиралась впереди – кажется, руку вытяни, не увидишь пальцев. Багровые сполохи на востоке были будто точки в глазах, какие возникают, если надолго зажмуриться.
- Видишь что-нибудь? – он видел. Он помнил тварь над Андуином, подбитую меткой эльфийской стрелой. И сейчас будто видел кожистые крылья, мерно взмахивающие в кромешной тьме. – Назгул, - шепотом, женщине на ухо. Чувствовал там, в глубине сгустившегося мрака, средоточие Тьмы, от которого веяло тоской, ужасом и безумием – взмахами чудовищных крыльев.
Южный бастион Раммас Эхор вдруг осветился так ярко, что огни можно было принять за пожар. Боромир стремительно перешел на противоположную сторону парапета.
- Готовы? – с центральной башни донесся подтверждающий возглас. Генерал-Капитан поднял правую руку, закованную в металл, что вспыхнул в огнях форта, будто раскаленный.
- Огонь!!!
Заскрипели, раскачиваясь, требушеты. Десятки огненных сполохов прочертили волчью зарю сияющими пунктирными линями, и устремились во тьму, озарив – выхватив из нее исполинский черный силуэт. Равнины Пеленнора содрогнулись от истошного вопля назгула, сковывающего и тело и дух; оружие посыпалось из рук, колени подкосились.
- Стрелки! – разнеслось громогласно, и ночь вскипела стрелами. Требушеты, ненадолго прервавшие свою скрипучую песню, запели вновь. Пропитанные маслом огненные снаряды падали на жухлую траву перед Раммас Эхор, и вскоре равнина перед Фортами запылала, освещенная, будто днем – огонь поднялся.
- Воду наготове держим! – донеслось со двора, и Боромир повернулся к Горе.
- Вот что будет с нашими врагами, - огонь пылающих равнин отражался в его глазах, а назгул, отогнанный стрелами, мчался, отступая, на восток, где небо снова подернулось алым, а затем – золотым, будто тучи прокололо изнутри.
Тихий вопрос военачальника заставил слабую улыбку вновь появиться на лице женщины. Она и не думала о своих словах, об их форме, о том, похожи ли они на говор простолюдинки или скорее напоминают речи образованной горожанки. Тем страннее показалось удивление Боромира, впрочем, удивление это объяснимо - он ведь не знал о ней ровным счётом ничего, даже её имя оставалось загадкой. Сейчас, однако, было не время и не место делиться историей своей жизни, потому Андрет тихо ответила:
- Я родилась не в деревне, милорд, а моими родителями были не обыкновенные крестьяне.
Более она не решилась говорить, малодушно порадовавшись тому, что военные дела отвлекли генерал-капитана от дальнейших расспросов той, кто принесла ему присягу.
Да тех пор, пока Торонмар не удалился, Андрет молча стояла в стороне от стола, принесённого солдатами. Освещённая теперь многочисленными факелами крыша стала штабом, столь необходимым сейчас, когда происходящее прояснилось, но не до конца. Ситуация с солдатами и командиром Раммас Эхор была одной проблемой, оставалось ещё донесение о разведчиках Врага, подбиравшихся к Стене. Быть может, они всё ещё оставались внизу, выцеливая сейчас будущего Наместника в надежде избавиться от столь серьёзного противника и подорвать веру гондорцев в победу. Быть может, искали слабости и лазейки в стене, чтобы позже, при наступлении, с лёгкостью преодолеть оборонительное сооружение.
Оставленная наедине с собой, женщина приблизилась к краю башни, отвернув лицо от яркого в ночи огня и будто окунувшись во тьму. Она чувствовала, как взгляд Торонмара и других солдат то и дело обращается к ней, неизвестной женщине, сопровождающей их командира. Любопытство их было понятно Андрет, но не интересно: она смотрела в темноту, неестественную, будто живую. Разговоры Боромира и его сенешаля, тихие слова других солдат - всё осталось где-то далеко, за многие лиги. Ей виделись в той темноте очертания искажённых злобой лиц дикарей, напавших на Солнечный Камень, их кривые мечи и иное оружие, вспарывающее людскую плоть. Чудилась тёмная кровь, расползающаяся во все стороны и бурным тягучим потоком подходящая к самой Стене. Невидящий взгляд женщины устремлялся не в настоящее или будущее, а в прошлое, совсем недавнее. Если и казалось Андрет, что она может отринуть эти воспоминания и спрятать их, запереть глубоко внутри, то теперь стало ясно - никогда этого не случится. Та боль останется с ней, никуда не уйдёт, лишь притупится, как когда-то давно, когда они с отцом уходили из Белого Города после смерти матери. Всё это будет с ней всегда. И пока Тьма находится так близко, подобные раны не начнут закрываться и не перестанут кровоточить.
"Оставь это, Андрет. Ты знала, что твоя жизнь никогда не будет простой. Тебе сказали об этом давным-давно. Сожаления твои ничему не помогут," - она вздохнула, зажмурилась, прогоняя видения-воспоминания, и повернулась обратно к свету факелов. Площадка опустела.
- Поди сюда, - раздался голос Боромира, одновременно ожиданный и нет. Андрет молчаливой тенью приблизилась к военачальнику, не произнеся ни слова. - Видишь что-нибудь?
Женщина почти вздрогнула, на краткий миг покосившись на него. Неужто столь сильно видны были её раздумья и чувства, когда смотрела туда, во Тьму? Но миг прошёл. Откуда ему знать об этом? Он был занят, разговаривал и наставлял, но точно не наблюдал за ней, явившей лицо колдовской непроглядной ночи. Так о чём мог сын Дэнетора спрашивать? Или... или в темноте, окружившей их, и правда прятался кто-то?
Как ни старалась Андрет разглядеть, никого она не увидела. Почудилось ей на краткое мгновение, будто вдали кто-то шевелится и смотрит на них, там, где сама темень стала ещё непрогляднее, если это и вовсе было возможно. Злая сила, несущая с собой страх и погибель, собиралась в не менее зловещей темноте. Только глаза всё равно подводили женщину - так и не видела они того, кто обладал этой силой и могучей волей.
- Назгул, - отголоском ужаса повеяло от одного только слова и Андрет против своей воли содрогнулась. В детстве мать читала ей легенды о великих королях и рыцарях, что поддались посулам Врага и стали его верными бессмертными слугами, приносящими боль и смерть всем живущим. В иное время она посмеялась бы над словами военачальника. Теперь же, когда за один последний час увидела на что способно чародейство Врага, сомнения в существовании Назгулов развевались. И всё-таки она надеялась, что Боромир ошибается, что это лишь страх, заставляющий думать о худшем.
Вот, по приказу генерал-капитана огненный дождь осветил Пеленнорские поля. Стрелы и заряды требушетов несли с собой огонь, падая на землю и поджигая всё вокруг. Пламя не было страшно тем, кто был на Стене, зато тем, кто мог прятаться внизу, оно несло гибель. Неожиданно громкий и вселяющий страх крик разнёсся вокруг. Андерт почувствовала, как немеет тело и ужас вселяется в неё, как сдавливает грудь, как прерывается дыхание и хочется найти место, где можно спрятаться, где не будет этого крика, где он исчезнет и всё пройдёт...
"Не поддавайся!" - кричал слабеющий голосок внутри. Но как можно не потерять свою храбрость, как можно не оставить всё и не сбежать далеко, туда, где этот ужас не сможет достать и вновь сковать тело?
"Нет!" - стиснув зубы женщина открыла зажмуренные прежде глаза и посмотрела туда, где истошно вопила тварь, пришедшая из легенд.
Крик исчез, замолк, оставляя услышавших его содрогаться и пытаться заново обрести себя, свою храбрость и найти силы преодолеть слабость. Андрет тяжело дышала, вцепившись в край стола, около которого оказалась. Назгул, а это страшное существо несомненно было им, улетел. Огонь на равнине перед Раммас Эхор ярко освещал всё вокруг. Тьма рассеивалась, уходя следом за существом из страшных легенд, и стало легче дышать, в голове прояснилось. Противоестественный страх ещё оставался внутри, но постепенно слабел.
- Вот что будет с нашими врагами, - произнёс Боромир, повернувшись к ней. Андрет посмотрела на него, дивясь, как можно сохранить спокойстве после случившегося. Она посмотрела на военачальника как можно спокойнее, пытаясь скрыть свою слабость - негоже ей показывать страх перед этим человеком. Как неправа она была в порыве своих чувств, как неправильно отнеслась к Боромиру. Быть может, он тоже боялся не меньше её, быть может, страшился неизбежного. Показывать своб слабость, однако, он не мог и не смел, ведь на него равнялись столь многие. Сейчас, после увиденного, женщина понимала почему военачальник любим солдатами и простыми жителями.
Не сказав ни слова, она склонила голову перед тем, кто нёс надежду своей стране. Перед тем, в кого она теперь верила.
Сей торжественный миг не продлился долго. Если и могли что-то молвить генерал-капитан Гондора и та, кто дала ему клятву верности, времени им не дали - откуда-то справа раздались крики людей и на крышу башни, где находился военачальник, взбежал один из солдат.
- Милорд, орки-разведчики у северо-восточного бастиона! Они двигались в сторону Фораннеста!
Следом за ним наверху очутился ещё один вестник, объявивший:
- Генерал-капитан, отряд орков близ Харлонда.
"Вот и нашлись те, кто погубил отряд того посланца," - подумалось женщине.
«Вестей от Следопытов не было, - мысль о брате полоснула по сердцу походя, уступив место тревогам более насущным. – Значит, орки сумели обойти их рубежи».
«Или, что вернее, никого не осталось в живых», - насмешливо шепнула на ухо черная тоска. Боромир уставился на обоих гонцов, почти вырвав донесения из их рук.
- Фораннест, - первый из посланцев торопливо кивнул.
- Мы отогнали их, мой господин. Порядка двадцати голов было, убили почти всех. Они скрылись во тьме, милорд, мы преследовали их, но…
- Но кто-то все же ушел, - оборвал Боромир, не замечая, как напряженный взгляд посланца так и сверлит его, просматривающего торопливо нацарапанное Инголдом сообщение. «Господину моему Боромиру – сообщаю, что сей ночью орочьи разведчики дважды подходили к рубежам Северных Врат. Им известно о том, что на Фораннесте ведутся строительные работы, что Стена там менее надежна. Потерь нет. Инголд, Страж Цитадели», - Генерал-Капитан сощурился, вскинув голову на постепенно светлеющее небо. Рассвет все же понемногу брезжил, появляясь, воплощаясь будто из ниоткуда – жидкий и серый, как одежда нищего.
Но все-таки рассвет.
- Инголд хорошо выполняет свой долг, - молвил Боромир. – Как и все вы. Возвращайся на Фораннест, несите службу. Донесения о состоянии личного состава передать в Минас-Тирит. Свободен, - и гонец ссыпался по лестнице, только его и видели.
- Что в доках? – посланец с Харлода выглядел немногим лучше того мальчишки, что нынче ночью привез в Минас-Тирит тревожные вести. Такая же заляпанная кровью кожаная куртка, лицо в ссадинах, взгляд мрачнее мордорских туч.
- Кроме тебя, послать было некого? – гонец был уже немолод; в повадке, и развороте широких плеч чувствовался немалый боевой опыт. Двигался он чуть вразвалку, а промелькнувшая попрек лба синяя полоса татуировки тоже о многом сказала. Посланец был родом с дальних южных земель Гондора, из тамошних мореходов. Если уж эдакому морскому волку пришлось сесть на коня, дабы принести вести, то дела у врат Харлонда хуже, чем можно предположить.
- Мне ногу пробило, милорд, - сипло отозвался гонец. – Перевязать перевязали, да толку от меня немного стало, вот я сюда курс и взял, ну, по приказу командира Брего-то, разумеется. Паскудники подошли с юга, на нескольких лодках, под парусом. Ветер еще за них, тьфу ты, - он покосился на женский силуэт у стены, - и их там еще было столько же лодок – ну, три-четыре, когда я уходил. Держатся у излучины, чтоб их. Подходят понемногу. Ну, мы их лодки-то поджигали, я так стрелу и получил, - он показал на перевязанное тряпицей бедро. – Атакуют, прут, значит, но не так, чтобы… - и мореход замялся.
- Нехотя, будто, да? – Боромир указал гонцу на стул, на который тот сел, с оханьем вытянув ногу.
- Да, милорд. Я б подумал, что это из-за рассвета, но оно ж только началось, а эти твари появились в конце третьей стражи ночи. Все вот так и есть, как вы сказали – нехотя будто, вполсилы. Как если бы…
- Как если бы тянули время, - заключил Генерал-Капитан, усмехаясь. Легкие царапал дым горящей травы равнин за Раммас Эхор, соленой горечью пропитывая воздух. Восточный ветер гнал дым на Мощёные Форты, и за его пеленой Боромир все же разглядел дальний берег Андуина. Темное колышущееся облако, будто орда черных муравьев, медленно отступало вглубь, далеко в равнины.
Прогнав назгула, силы Раммас Эхор заставили врага отложить основную атаку. Маневры на Южных и Северных Вратах Стены – лишь уловки, дабы отвлечь внимание гарнизонов Сторожевых башен. Сложить все вместе – присутствие назгула, упавший боевой дух защитников Раммас Эхор, переброску сил и безумие командира – и получить вполне уверенную победу.
Но не вышло. Не в этот раз, и, видит Свет, не в последний, - Боромир негромко рассмеялся, вдыхая горький воздух полной грудью.
- Отдыхай, друг. Здесь позаботятся о тебе, а мы позаботимся о доках. Горе! – повелительно окликнул он женщину, и гонец вздрогнул, удивленно таращась на обоих. «Верно, имя непривычное», - Генерал-Капитан шевельнул подбородком, мол, идешь со мной, и, более не глядя на женщину, сошел по ступеням башни вниз.
Рассвет будто бы вдохнул новые силы в Раммас Эхор. Яснее стали лица, светлее – взгляды, голоса – оживленнее. А также плащ военачальника, наброшенный на плечи женщины, теперь был виден всем.
Боромиру подвели коня.
- Пополнение из Минас-Тирита перехватите на полпути. Пусть треть отправляется к Харлонду, - распорядился Генерал-Капитан. Остроконечные шлемы замерцали; вскинулись копья, кони зафыркали, недовольные дымом. Равнины Пеленнора вздрогнули от топота копыт. Маленький отряд принца отправлялся на юг, к докам, небо над которыми осветилось оранжевым заревом горящих орочьих лодок.
Боромир беспокоился напрасно. Защитники Харлонда вновь доказали, что нет равных отвагой и доблестью мужам Гондора. Не распыляя силы на бессмысленную сейчас контратаку, силой дальнобойных орудий и мастерством стрелков они сдерживали орков, что под прикрытием щитов пытались пробиться к стенам. Каменный причал не боялся огня, а вот орочьи корабли – весьма. Так что и отступать мордорским тварям было некуда. Когда же отряд Боромира влетел на территорию доков, то исход сражения был уже предрешен. Жалкие остатки вражеских сил сгрудились у стремительных волн Андуина; их отвратительные сородичи не рисковали подойти ближе, ибо артиллерия доков уже пристрелялась, и требушеты клали огненные ядра один к одному. Да и не в обычае это у орков, приходить на помощь своим, - последние твари повалились, снятые меткими стрелами выбравшихся за стены лучников, под прикрытием башенных щитов.
- И вы меня только за этим и выдернули из мягкой постели? – громогласно возмутился Боромир, спешиваясь. Доки ответили ему могучим хохотом; закопченные и загорелые рожи ухмылялись, скалились белозубо. В свое время старший из сыновей Наместника провел немало времени в доках, и ниже по течению Андуина, и так до самого моря. Морское дело ему было привычно пусть чуть меньше, чем бой на твердой земле, но с парусом и рулем Боромир умел управляться, и управлялся охотно.
Здесь дышалось легче – то ли от легкой соли в воздухе, то ли по причине ветра, неустанно дующего с юго-запада. Не сравнить с тяжким унынием Мощёных Фортов, - Боромир приветствовал коменданта доков, соломенноголового и долговязого Брего. Моряк из рохиррим – та еще диковинка, вестимо, но Боромир не знал более лихого и умелого морехода, одинаково яростного в абордаже и умелого в боях на суше.
- Да что там, господин мой, - зубоскалил, проклятый бродяга, - подумаешь, парочка орков решила пришвартоваться в Харлонде. Я им толковал-толковал, мол, закрыты доки, а они ж твари дикие, всеобщего не понимают. Пришлось объяснить на понятном им языке, - в выцветших светлых глазах вспыхнул огонек. Брего обвел рукой пристани, и кучи орочьих тел. Там и сям тлели пятна пожаров – верно, камень не боялся огня, но деревянные части пирсов все-таки взялись огнем.
- И у вас тоже не было вестей от Следопытов? – Боромир уже знал ответ.
- Нет, господин мой. Были бы… - Брего не закончил фразу.
- Что же, ясно. Наводи здесь порядок. Прихватите с собой пару бочек чего-нибудь – дозволяю – и перевезите к Фортам. Вместе с десятком ребят повеселее. А то они там совсем уже затосковали.
- У нас и девицы найдутся, мой господин, - хохотнул Брего. От дверей под качающейся вывеской донесся, действительно, женский смех. Боромир вначале нахмурился, затем ухмыльнулся. Порт же, доки – еще бы они тут без девиц обходились. – А то вы же, господин мой, небось самую красивую-то увезли из Фортов, - принц строго глянул на рохиррима, но тот уже кланялся Горе, - еще бы им там не затосковать.
- Девиц своих отправь в Минас-Тирит, - от тона командира Брего мигом, неуловимо посуровел.
- Слушаюсь, господин мой. Дозвольте узнать, куда вы направитесь теперь?
- К моему брату, - рохиррим кивнул, утирая вспотевший лоб.
- От них вчера по дню была весточка, что-де, все без перемен, - Брего шел уже шестой десяток, и он когда-то самолично наставлял и Боромира, и Фарамира в морской науке. Потому и позволял себе некоторые вольности в общении с принцами. Боромир не возражал, впрочем – дело свое рохиррим знал отлично, а в бою слишком часто не до политесу.
- Осторожней за Стеной, - напутствовал Брего о том, что Боромир и остальные, в общем, и без того отлично знал. – Уверен, эта падаль где-нибудь да затаилась. У нас тут Следопыты с прошлого дозора отдыхали. Давайте, они с вами пойдут, - не дожидаясь ответа, комендант свистнул. В дверях таверны показалась троица, застегивающая зеленые куртки. Первому не было и двадцати лет, с лицом неприметным, невысокий и незаметный, будто мышь. Второй – напротив, рослый, шириной плеч как Боромир, но пониже, огненно-рыжий, с цепким прищуром глубоко посаженных глаз. И третий – с длинными полуседыми волосами, тощий, небритый, выглядящий намного старше остальных. Троица отсалютовала Генерал-Капитану, и одинаковым движением забросила за спину длинные черные луки со снятыми тетивами.
Боромир осадил коня, боком приблизившись к кобыле, на которой восседала женщина.
- Отправляйся в Минас-Тирит, и найди командира ополчения. Передай, что моим именем, - под руку сунулся клочок пергамента, на котором генерал-капитан быстро набросал несколько строк. Зашипел сургуч, прижатый перстнем-печаткой.
- Я встречу тебя. Позднее, - глядя в жесткие, как нуменорская сталь, глаза той, что именовала себя Горе, Боромир натянул поводья.
- По коням! – и отряд двинулся легкой рысью, оставляя доки Харлонда позади.
Отредактировано Boromir (2017-10-09 16:07:03)
