//PETER PARKER
И конечно же, это будет непросто.
Питер понимает это даже до того, как мистер Старк — никак не получается разделить образ этого человека от него самого — говорит это. Иначе ведь тот справился бы сам. Вопрос, почему Железный Человек, не позвал на помощь других так и не звучит. Паркер с удивлением оглядывается, рассматривая оживающую по хлопку голограммы лабораторию. Впрочем, странно было бы предполагать, что Тони Старк, сделав свою собственную цифровую копию, не предусмотрит возможности дать ей управление своей же лабораторией.
И все же это даже пугало отчасти.
И странным образом словно давало надежду. Читать
NIGHT AFTER NIGHT//
Некоторые люди панически реагируют даже на мягкие угрозы своей власти и силы. Квинн не хотел думать, что его попытка заставить этих двоих думать о задаче есть проявлением страха потерять монополию на внимание ситха. Квинну не нужны глупости и ошибки. Но собственные поражения он всегда принимал слишком близко к сердцу.
Капитан Квинн коротко смотрит на Навью — она продолжает улыбаться, это продолжает его раздражать, потому что он уже успел привыкнуть и полюбить эту улыбку, адресованную обычно в его сторону! — и говорит Пирсу:
— Ваши разведчики уже должны были быть высланы в эти точки интереса. Мне нужен полный отчет. А также данные про караваны доставки припасов генералов, в отчете сказано что вы смогли заметить генерала Фрелика а это уже большая удача для нашего задания на такой ранней стадии. Читать
uniROLE |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
морозный февраль 1272 года
Sigy Reuven & Isengrim Faoiltiarna
после привычной душной зерриканской жары свежесть северных морозов встряхивает,
заставляет сбросить оцепенение и, может быть, начать действовать,
а знакомое окружение зовет вернуться к старому
Отредактировано Isengrim Faoiltiarna (2018-11-28 22:19:29)
Новиград по-своему хорош и по-своему плох. Но если планы не нарушились, сегодня, уже сейчас Новиград должен был стать чуточку лучше. Если старый волк не попал в капкан, то именно сегодня он пересёк городские ворота. В городе определённо царит дефицит личностей, с которыми можно поговорить по душам. Не с Ублюдком же Младшим, не с Тесаком, не с Королём? Они сотрудничают с Дийкстрой только потому, что это необходимо здесь и сейчас. Как и он. Они, не моргнув глазом, сократят Четвёрку до Тройки, если исходящая от Дийкстры опасность критически превысит приносимую пользу. И он не станет бросаться в пламя, чтобы вытащить кого-то из них. В крайнем случае, бросит в пламя кого-то другого, а потом выставит счёт за чудесное спасение.
Но им, так или иначе, приходится считаться с Дийкстрой. А теперь... вполне может статься, что по итогам вечера Дийкстра получит ценного союзника. Нельзя же позволить старине "Вольфу" стухнуть от бездействия. Или, чего хуже, быть затраханным насмерть зерриканской бабёнкой. Матриархат, чтоб его. Исенгрим должен быть благодарен уже за то, что Дийкстра убедил его вернуться на родной Север.
Дома и стены помогают. А у скоя'таэлей стены живописные и находятся повсюду - леса, горы... Но и Новиград подойдёт тоже.
Раз за разом Дийкстра писал Исенгриму предложения прибыть в Новиград. В определённый момент даже заранее указал место - бордель "Пассифлора", место симпатичное и располагающее к приятным разговорам. Тем более, что комната на втором этаже давно стала местом приватных бесед с союзниками разной степени важности. До тех пор, пока Орден терпит присутствие главного местного пристанища разврата, от комнатушки можно не отказываться.
В очередном письме Исенгрим назвал дату прибытия в Новиград. Дийкстра не удивился. Долгоживущие подвержены тоске не слабее dh'oine, которых он ненавидит. Пожалуй, даже сильнее. Согласие Волка всегда было вопросом времени. А дальше... дальше - просто ждать. Про "Пассифлору" Дийкстра рассказывал. Про условную фразу, что нужно сказать бордельмаман - тоже. "Пьяная полосатая лошадь". Ему не надоест напоминать Исенгриму про тот случай с зеброй и "кровью дракона". В общем-то, сиди на жопе ровно, Сиги, и терпеливо жди. Но именно сейчас это довольно сложно. Архишпику такое не к лицу, скажут многие, но Дийкстра весьма взволнован. Мало, мало людей он подпускает к себе. Но эти немногие для него по-настоящему ценны.
А ещё именно сейчас в мысли клином вбилась Филиппа Эйльхарт. Ей он тоже доверял. Да и делили они не только реданские дела. А в итоге...
Дийкстра откинулся на кресле и опустил взгляд на миниатюрный самострел, лежащий на полке под столешницей. Вот до чего жизнь доводит. Хорошо быть простеньким деревенским кметом, у какого мозги как валенок, на который налипло буквально несколько мыслей. А вот ему, Дийкстре, приходится думать. И готовиться ко всем возможным вариантам.
Неприятно это.
Но сейчас война, и кмет думает лишь о том, как бы не сдохнуть завтра от налёта Чёрных и не оголодать от налогов своего же короля. Дийкстра же имеет все шансы изменить ход истории. Плата равнозначна возможностям.
Дверь приоткрывается, показывая опухшее лицо телохранителя.
- Господин Ройвен... Внизу, стало быть, старухе-хозяйке знак условный даден. Стало быть, словечки те самые, тайные... Гость ваш, стало быть, к вам ужо идёт.
Дийкстра медленно кивнул. Пунктуация, мать её курва. Ни на день не запоздал. Будем думать, Волк мог и час точный назвать, и к нему же прийти.
- Иди, Борги, иди. У двери не стой. Гость не опасен.
- Как же, господин Ройвен? Стало быть, я вам нанят в защиту...
- Борги, будь добр, сходи проветри гульфик. Можешь выбрать любую из тех баб, что внизу сиськами трясут.
- Стало быть...
- Любую, Борги. Даже ту эльфику, от которой ты рискуешь слюнями захлебнуться. Я оплачу. Только не попорти ей шкурку, мне не хочется терять доброе расположение здешней хозяйки.
Опухшая рожа кивнула и скрылась. А Дийкстра принялся ждать. Ну что ж... Вероятно, он увидит Исенгрима точно таким, каким он был на момент расставания. Два года - пустяк для эльфа.
Дверь открывается. Дийкстра внимательно смотрит на него - живую легенду, идол для всякого эльфа, считающего себя достаточно молодым, чтобы погибнуть, истребляя dh'oine. На полковника бригады "Врихедд", выданного Северу по результатам Цинтрийского мира и вздёрнутого на шибенице. На Вольфа Исенгрима, с которым он, Дийкстра, избороздил всю Зерриканию. Наконец, он говорит.
- Как тебе местечко? - Дийкстра испытующе глядит на гостя, подняв одну бровь. - Ты там в окружении голожопых зерриканок не забыл, как выглядят женщины нордлингов и эльфов?
Дийкстра ещё какие-то мгновения сохраняет скучающее выражение лица, но потом всё же позволяет себе хитро улыбнуться. Живой, Волчара! Живой и здоровый! Добрался-таки!
Отредактировано Sigismund Dijkstra (2018-11-23 23:55:12)
Фаоильтиарна шагает внутрь, больше похожий на снежного человека - липкий мягкий снег, валящий с самого утра, покрывает плащ, оседает на тёмных волнистых волосах, залепляет шарф, которым приезжий скрывает своё лицо. За время пути Исенгрим успел привыкнуть ко всё нарастающему холоду. К чему привыкнуть не успел - так это к эльфам. К их присутствию, нищете, бесправию. Загнанным взглядам. Четыре года в Зеррикании освежили ум, обострили чувства. И чувства теперь говорили ему: ничего-то ты не добился, бравый полковник, своей борьбой. Всё вернулось на круги своя - да и не менялось никогда.
Он входит в комнату, и сразу становится тесно. Хоть Вольф и высок, но на одного Ройвена нужно, пожалуй, трое таких, как он. И вся эта гора плоти перед ним дружелюбно гудит, приветствуя гостя.
- Надёжно тут у тебя? - осведомляется Исенгрим, прежде чем начать разматывать заледеневший шарф с лица. Фаоильтиарна умер - какая печаль! Нет никакого желания изменять этот свершившийся еще четыре года назад факт. И пусть никто в "столице мира" Новиграде не интересуется пришлым эльфом, загорелым под солнцем иных мест, осторожность не повредит.
- Бордель? Серьезно? Смотрю, сферу деятельности ты сменил кардинально, - как бы то ни было, а Ройвена он видеть еще как рад. Два года в Зеррикании, в чужих, таких странных землях, в отрыве от привычного дела и друзей, сплотили их так, как не смогло бы ничто другое. Пусть родина у них была разная, но тропики были одинаково непохожи и на Синие Горы, и на Реданию.
Теперь всё это позади. Где-то в прошлом остался и Бореас Мун, полюбивший Восток всем сердцем. Он никогда не вернется - а значит, скорее всего, они никогда и не свидятся. Жизнь dh'oine слишком коротка для того, чтобы строить планы.
- Не напоминай мне про зерриканок, - он машет рукой, выпутываясь из шарфа. Чего никак не ожидал старый эльфий революционер, так это того, что его перечеркнутая шрамом морда и острые уши вызовут такой ажиотаж у боевитого дамского населения далекого Востока. Впрочем, чего удивляться, если эльфом он был едва ли не единственным на всю Зерриканию, а амазонки, в целом падкие на всё необычное, нутром чуяли веющую от него ауру драматического героя. Dh’oine там или не dh’oine – а с зерриканками спорить было непросто. Отсутствие этих очаровательных барышень Фаоильтиарна решительно относил на счет плюсов Севера.
Плащ следует за шарфом, а Исенгрим, избавленный от сугроба на плечах, тянется за бутылкой вина – в такой мороз согреться просто необходимо. И только удобно усевшись с кубком, он поднимает взгляд на друга:
- Ну? Какие новости? Ты тут наверняка уже восстановил все старые связи и завел сотню новых. Чем теперь занимаешься?
Зная Ройвена, Исенгрим был уверен: тот наверняка уже устроил себе какое-нибудь интересное дельце. Он не терял времени даже в Зеррикании, когда сам Волк поддавался глухой безнадежной тоске, пряча её в вине и пышных формах девушек. Что уж говорить о родных просторах?
О себе Вольф сказать того же не мог - он понятия не имел, зачем приехал. Просто… Приехал. Не мог иначе. И теперь рассчитывал на то, что ответ Ройвена как-нибудь прояснит и его дальнейшую судьбу.
Из жаркой Зеррикании - да в зиму и снег. Интересно, как у эльфов проходит акклиматизация? Если спросить - Исенгрим наверняка скажет что-нибудь про то, что Aen Seidhe такую ерунду вообще не замечают. Ну, пожалуй, для "белок" оно справедливо - они в своей вечной партизанской деятельности постоянно находятся в аскетичных условиях. Но едва ли мирные жители Дол Блатанна, и уж тем более хрупкие эльфийские девы способны переносить тяготы и лишения жизни так же просто. Всякой жопе не понравится, когда её вытаскивают из тепла на мороз.
- Надёжно, Волк, надёжно, - важно кивает Дийкстра. - Как у жрицы Мелителе под исподним. Никто не заберётся без того, чтобы поднялся хай на всю округу.
Исенгрима он действительно будто видел ещё вчера. Вот сам Железный едва ли скажет то же про Дийкстру. Людей годы берут куда быстрее. Впрочем, Дийкстра всё же ещё не совсем старик. Да и всякий может быть уверен, что Сиги Ройвен и в шестьдесят с гаком останется всё тем же здоровенным боровом. И, что куда важнее, при том же здоровом рассудке. Восстанавливаясь после перелома ноги, Дийкстра лишний раз убедился, что изъяны тела, какими бы неприятными они не были, преодолимы. А вот изъяны разума... Эх, Радовид, Радовид.
- Да как ты можешь такое думать? - Дийкстра изобразил искреннее удивление. - Я всего лишь обеспечиваю этому милому заведению своё покровительство. А делами его занимается исключительно бордельмаман. И в благодарность выделяет мне вот эту комнатку, - Дийкстра развёл руки, словно пытаясь охватить всё помещение, - когда мне необходимо с кем-то побеседовать на нейтральной территории. На нейтральной!
Загар, конечно, выдаёт в нём путешественника с дальнего Востока. Уж явно не здесь, не в местную зиму эльфу терять аристократическую бледность. Хотя, с простолюдинов станется винить во всём эльфье колдовство. Безотказная схема. Малые умы ненавидят всё, что отличается от них, будь то нелюди или чародеи. Так отчего же не объединить одно с другим, чтобы оправдание ненависти стало неопровержимым?
- Прости, Вольф, но этого я обещать не буду, - Дийкстра широко улыбнулся.
Как же можно не напоминать про зерриканок, когда историй с их участием хватит на целый сборник баллад? Если б Дийкстра хоть на грамм являлся человеком искусства, обязательно складывал бы про их похождения песнь за песнью. А там ведь не только местные амазонки их троице приключений подкидывали!
Исенгрим наконец избавился от многослойной одёжной маскировки. Да, лицо-то в своё время прогремело на пол-мира. Хорошо бы, если он тоже рад, что оказался в компании, где не нужно скрывать ни прошлого, ни планов на будущее. Дийкстра почесал бровь, украдкой бросив взгляд на самострел.
А, к чёрту.
- Исенгрим, - Дийкстра медленно вытащил свою грузную тушу из-за стола, чуть поморщившись, когда опора пришлась на травмированную ногу, - мы не виделись два года. Понимаю, это пустяк для Старшего Народа, - Дийкстра медленно обходит стол, приближаясь к Волку, - но прояви же хоть каплю уважению к единственному dh'oine из живущих, что к твоему приходу приготовил бутылку туссентского вина, а не полную комнату солдат, - Дийкстра криво усмехнулся, разводя руки. - Я чертовски рад тебя видеть, старый волчара.
Заключив эльфа в медвежьи объятия, Дийкстра намеренно сильно похлопал того по спине, чтоб уж наверняка показать свою радость. Вот теперь - всё. Теперь можно и дальше разговоры разговаривать. Но без нормального приветствия при такой встрече обходиться нельзя. У эльфов, быть может, на этот счёт своё мнение, но Дийкстра остаётся человеком, и остаётся не без гордости.
Покряхтывая, Сигизмунд медленно идёт обратно и плюхается в кресло. Нога гудит чудовищно. Фаоильтиарну он ждал ещё с полудня, на всякий случай. И большую часть необходимых водных процедур на сегодня пропустил. Ну ничего, ночью нагонит.
- Занимаюсь я, друже, общественными банями. Держу местных жителей в чистоте. Я, знаешь ли, большой поборник гигиены. А новости... новостей хватает. Про что тебе рассказать в первую очередь? Про войну? Обстановку на Севере? Про сам Новиград? Нет, нет, стой... Пошто тебе эти людишки, верно? В первую-то очередь рассказать стоит про скоя'таэлей?
Дийкстра налил вина во второй кубок и откинулся на кресле, поигрывая гладкой поверхностью напитка. Он смотрит на Исенгрима и видит... видимо, неопределённость. Если Дийкстра всё правильно понимает, то он, пожалуй, даже недооценивал, насколько Исенгрим ценит его, одного из dh'oine. Если он понимает всё правильно, то Волк... очень сильно рассчитывает на помощь Сиги Ройвена. Причём, в вопросах фундаментальных. Едва ли многие из ныне живущих имели возможность видеть легендарного Фаоильтиарну столь потерянным. Ничего, это не страшно. Образ такого Фаоильтиарны никуда не выйдет за пределы этой комнатушки.
Отредактировано Sigismund Dijkstra (2018-11-24 20:00:57)
Даже зная, что место безопасное, Исенгрим подмечает все детали - просто не может полностью расслабиться. Разучился. И не здесь, не в сердце человеческого города, учиться миру заново. Дийкстра заметно хромает - в его возрасте такие серьезные раны уже не затягиваются бесследно. Иногда Исенгрим диву даётся - как с такой ногой Сиги вообще добрался до предгорий тогда, четыре года назад? Наверное, как-то так же, как сам Исенгрим ухитрился выплыть из холодной гавани Дракенборга. Сиги совершенно не изменился за два года, прошедшие с их последней встречи - держится на каком-то внутреннем неугасимом огне. Хотя лет-то ему уже, поди, за пятьдесят... Для людей это, вроде бы, немало.
Совершенно неожиданно Дийкстра со своим медвежьим объятием оказывается как-то сразу со всех сторон. Не сдержавшись, Волк улыбается самому себе - дружить ему еще учиться и учиться. Но Сиги по спине похлопывает. Эта кривая, страшно искаженная шрамом улыбка остается при нем, и когда они, наконец, рассаживаются. Надо вообще много общаться с Исенгримом, чтобы разобраться, что означает та или иная гримаса. Но... Но где было учиться дружить, если ты с двадцати пяти - командир, и ближайшие двести лет твоя власть и ответственность будет только расти, и никогда - никогда не будет рядом того, кто будет тебе равен?
Интересно, что судьба свела вместе именно этих двоих - громкого, огромного, дружелюбного, веселого и смертельно опасного Сигизмунда Дийкстру и каменного, саркастично-сдержанного эльфа, родившегося за сто пятьдесят лет до друга, родившегося в мире, где эльфьи дворцы и короли еще не были пыльным прошлым. Нужна была та безумная круговерть событий, перетряхнувшая весь мир, чтобы реданский шпион и скоятаэльский лидер вообще посмотрели друг на друга без привычных ярлыков - "dh'oine" и "нелюдь". Нужно было, чтобы их мир рухнул, чтобы они протянули друг другу руки. А теперь - сидят... Вино пьют. Рады. Удивительная вещь - судьба.
- И это я-то старый, - Фаоильтиарна с притворной скорбью покачал головой. И в чем-то был прав. Будучи в четыре раза старше своего немолодого собеседника, выглядел он, как и все эльфы, от силы на тридцать - на цветущие, полные сил тридцать. Если не глядеть в глаза. Но в глаза Железному Волку уже давно никто не пытался заглядывать.
- Устроился, значит, на закате дней своих в мирное и тёплое местечко, несешь гигиену и процветание немытым массам. Похвально.
В самом деле, это ты хорошо придумал. Бани - дело такое... Расслабляет, утешает, настраивает на доверительный лад, пьянит и без алкоголя. Глядишь, и сказал чего соседу, ну, может, и не лишнего, но такого... Личного. Ну а чего? Водичка журчит, пар шипит, кто услышит-то? Никто, конечно, кому оно надо - подслушивать чужие голожопые разговоры? В самом деле, Сиги, отличное теплое местечко. Хватку не теряешь... Вот только куда ты это всё применяешь?
- Scoia'tael... - Исенгрим опускает голову и старательно выдерживает равнодушный тон. - Чего мне про них рассказывать? Бегают по лесам, грабят обозы, кричат громкие слова. - Он снова криво и грустно улыбается, приводя в движение шов-шрам. - Я их придумал, Сиги, что нового они могли изобрести?
Так сразу и не вспомнить, когда "Сиги Ройвен" и "Вольф Исенгрим", сразу узнавшие друг друга, всё-таки раскрыли друг другу "тайну" собственных личностей, на какой попойке. Но Дийкстра с тех пор узнал много для себя нового про историю эльфского восстания. Из первых, так сказать, уст. Волк, в свою очередь, по-новому взглянул на многое из новейшей политической истории.
- Ну разве что... Кто там у них сейчас главный? Яевинн? Неужто дорвался парень до большой власти?
Интересно же, кто подхватил знамя. Яевинн, в конце-то концов, единственный не сорвал гордый teir sigellen с рукавов, единственный не отказался от того, что они создавали вместе. Слишком, наверное, любил себя и свое дело, чтобы вот так взять и рвануть одним движением руки.
Волк пьет из бокала вино - спокойный, собранный, подтянутый, совершенно нечеловеческий. И очень хорошо знает, что Дийкстру этим равнодушием не обмануть, как не обмануть ядовитым сарказмом слов. "Меня всё это не интересует. Для меня это всё отжившее прошлое" - пытается он сказать уже не первый год, прячась то за алкоголем, то за напускной лихой бравадой, то за периодами черной безнадёги. Дийкстра всё это уже видел. Ну и что ж теперь, рыдать и просить контактов с сопротивлением? Ещё чего. Догнивать тоже нужно с достоинством. Старые легенды должны тихо лежать в могилах, а не вскакивать спустя четыре года, тряся истлевшими лохмотьями. Гнить - так в изящном дублете, в невыносимом для окружающих самоконтроле, в тошнотворном высокомерии - и желательно, в эмиграции. С последним не вышло. С остальным полный порядок.
Отредактировано Isengrim Faoiltiarna (2018-11-25 00:37:22)
Дийкстра хлебнул вина, ловя взгляд собеседника. Да, что тут сказать, в Зеррикании он не кряхтел как старый дед, перебирающий полусгнившими культяпками. Да и в целом перелом получил не вчера, успев с ним скататься и в Ковир, и в Цинтру, и уже после всего - на Восток. И это если говорить лишь о далёких перемещениях, а хватало и великого множества малых.
- Ничего не говори, сам всё знаю, - махнул рукой Дийкстра. - Расслабился я тут, в Новиграде. Начал вымачивать ногу в горячей воде по нескольку раз в день - так хорошо-то сразу стало! Зато когда это дело пропускаю, кости сразу начинают завывать не хуже чародеев и нелюдей, которых тут на кострах жгут каждый день... Но об этом потом. Суть в том, что человек ко всему привыкает. И к плохому, и к хорошему. Иногда это плюс, а иногда... - Дийкстра развёл руками, после чего аккуратно вернул их на место, чтобы не пролить вино из кубка.
Лицом Исенгрима запросто можно пугать детей, а уж от него улыбающегося обосрётся и взрослый. Но это неплохо, что эльф - древний, как толстенный дуб в гуще леса, и переживший столько, что хватит на десяток человеческих жизней - всё ещё способен испытывать какую-никакую радость. А то вбивать её извне - проблематичное занятие. Что уж тут сказать, Сиги - не специалист по душевной поддержке. Встряхнуть - может, дать Волку новый повод разжечь по миру эльфийское пламя - дык к тому и идём. А так - разве что, вместе нажраться и да с суровой миной выслушивать про жизненные невзгоды, похлопывая по плечу с такой силой, чтобы вся тоска вылетела через ближайшие отверстия в теле. На Востоке таких попоек хватало, жалоб на прошлое - тоже. Причём, с обеих сторон.
Бедный Бореас Мун. Натерпелся он двух жертв предательства и их пьяных откровений. Неудивительно, что сейчас они оба - здесь, а он - как можно дальше.
- Итак, насчёт беличьих хвостов... Яевинн, говоришь? Как же, был такой. Наделал шуму в Вызиме. Удачно совпало, что банк Вивальди получил в очередные заправилы людей, а не краснолюдов. Твой знакомый не упустил шанс грабануть столь богатое местечко, да ещё при этом прикрыться благородной мотивацией. Ну, ты понимаешь.
Дийкстра не знает этого Яевинна лично. Понятия не имеет о его истинных мотивах. Может статься, что эльф действительно в первую очередь хотел вернуть банк краснолюдам. Может даже быть так, что он заранее договорился с бородачами, что якобы "награбленное" - это плата за возвращение... В ином случае, всё равно выходит, что деньги он отнимает краснолюдские. Но не в этом суть. Дийкстра хочет поддразнить Исенгрима. Сделать поживее. Увидеть в мёртвых глазах двухсотлетнего эльфа тот самый огонь, который замечал лишь единожды - тогда, в беседе у костра. Тогда, при словах Вольфа Инсегрима о неких методах политической игры, от которых нет противодействия.
Дийкстра, ни много, ни мало, хочет вернуть этому миру Железного Волка.
- Но куда важнее другое имя. Скажи, тебе знаком некий Йорвет? - Дийкстра внимательно смотрит на эльфа и выжидает паузу, отпивая туссентского. - Наш старый добрый Север обрёл то ли ещё одну скоя'таэльскую легенду, то ли кого-то достаточно убедительного, чтобы место этой легенды занять, - Дийкстра задумчиво чешет подбородок. - Ладно, это слово слишком громкое, быть может... Но выживший офицер "Врихедда" - это всё равно очень много. Даже если это самозванец.
Сиги ставит кубок на стол, всё так же следя за реакцией Исенгрима. Давай же, Волк. Ты можешь и дальше прикрываться безразличием, здесь тебя никто судить не намерен. Но ты не оставишь эту информацию без внимания. Ты, единственный выживший из тридцати двух командиров "Свободы".
Отредактировано Sigismund Dijkstra (2018-11-25 18:13:14)
Наблюдательный человек - а Сигизмунд Дийкстра таковым, несомненно, являлся, - давно мог бы подметить одну особенность Исенгрима Фаоильтиарны, ярче всего проявлявшуюся в моменты критические, один из которых и имел место быть. Чем хуже становилась ситуация, чем больнее и сложнее становилось самому эльфу, тем более нечеловечески спокойным он казался. А сейчас - сейчас он был просто скалой на северном отроге Драконьих гор. Камень и лёд, которых не задевают бушующие вокруг свирепые морозные вьюги. И значит, всё было очень, очень плохо.
Он словно перехватывает управление каждой клеткой собственного тела. Рукам - запрещено дрожать, и только белеют на ножке кубка костяшки пальцев. Пальцам, в свою очередь, запрещено вцепляться в ножку мертвой хваткой, кроша стекло и тонкий металл. Телу запрещено шевелиться, хоть тому и невыносимо хочется вскочить, пробежать по комнате, запустить кубком в стену, схватить Сиги за ворот и трясти, наплевав на разницу в все, трясти, пока он не расскажет всё, что знает. Телу запрещено.
Лицу... Лицу запрещено вообще всё. Голосовым связкам железной волей предписано работать в штатном режиме, а попутно избавиться от нервного покашливания. Работаем, костяной мешок, работаем. Никто не говорил, что будет просто.
Исенгрим, двигаясь очень плавно и выверенно, как в бою, поднимает к лицу кубок, наклоняет его - угол наклона чётко рассчитан, конечно, - открывает рот и заставляет себя проглотить вина. Эта вот плавность стоит ему чудовищных усилий, но это единственный способ не начать кудахтать, словно курица без головы. Так же аккуратно он опускает кубок и без стука ставит его на стол. Делать это машинально он уже не может - только ослабь контроль, и руки затрясутся, как у старого пьяницы. Только стальное, струнное натяжение позволяет функционировать, как раньше.
- Этого не может быть. - Говорить себя тоже нужно заставлять, и поэтому получаются только безжизненные звуки без капли эмоций. Медленные, размеренные слова, падающие в пространство. - Йорвета выдали Северу вместе с остальными. Он был... офицером.
Он был офицером. Он был моей правой рукой. Он был... Был - и навсегда остался четырнадцатилетним волчонком, который увязался за своим героем, пообещав себе, что вырастет и станет таким же. Он стал им - он стал мной. И пошёл дальше. Он многое смог бы... Если бы не Цинтрийский мир, не оставивший ему шанса. Никому не оставивший. Только старый, никому уже не опасный волк, живучий бес, смог ускользнуть из самой петли. Больше никто.
Я обещал - самому себе обещал, что буду его оберегать, раз уж забрал у него мир из сердца. И не сберег. Остальных не сберег - и его, его тоже. Он был мне сыном, Сиги. Только этого я не осмелюсь сказать, наверное, ни тебе, ни самому себе. И никогда уже не скажу ему.
Нужно быть Исенгримом Фаоильтиарной, чтобы, услышав такие новости, выжить, выстоять и не дрогнуть ни одним мускулом лица. Из всех - именно Йорвет. Невозможно. Я живу на свете двести два гребанных года, Сиги. Я не верю, что такое случается.
- Есть у тебя что покрепче? - он мёртво, безо всякого выражения смотрит на друга. Ни тени не отражается в больших глазах, ни проблеска жизни. Комната вокруг шатается и идет вскачь, как каюта в шторм. Нельзя. Нельзя верить. Когда окажется, что всё ложь, удар будет смертельным.
Несомненно, Дийкстра понимал, что информация о выжившем офицере бригады "Врихедд" не будет пущена Исенгримом в сторону. Но сейчас, глядя на то, как Волк впился железной хваткой в самого себя, боящийся малейшим жестом выдать настоящие мысли... Разумеется, тебе знаком "некий Йорвет". Но, раздери тебя куролиск, Фаоильтиарна, сложно даже представить... сложно предположить, почему так глубоко в твоём естестве запрятаны чувства именно к этому боевому товарищу.
Дийкстра не помнит ни единой пьяной исповеди, в которой Фаоильтиарна говорил бы о нём. Даже Сиги и Бореасу он не открыл эту часть себя. Недалёкий моментально предположит, что, напротив, не имел, значит, этот самый Йорвет никакого веса для Исенгрима, не удостоился после гибели поводов для упоминания. Но Дийкстра знает Исенгрима. Не только по человеческим, но и по эльфийским меркам - очень хорошо.
Потому сейчас выдерживает паузу, аккуратно складывая в мыслях то, что предстоит сказать. Исенгрим - не придворная дама, в разговоре с которой надо осторожничать, чтобы не оскорбить в лучших чуйствах. Но даже у зверя, прозванного Железным, есть слабые места. У всякого в мире есть уязвимости. А Исенгрим не враг Дийкстре, чтобы играть на этом.
Безусловно, в голове не могла не появиться мысль, что Йорвет, буде он столь важен и не является самозванцем, это превосходный рычаг для запуска машины под именем "Железный Волк". Но здесь и сейчас у них беседа на равных, а не игра в шахматы. Дийкстра даст информацию. Дийкстра даст возможности для взаимодействия. И Дийкстра даст варианты. Возможно, ненавязчиво подтолкнёт к нужным из них. Но не больше.
Если уж на то пошло, Исенгрим тоже не вчера родился, чтобы не заметить, как им пытаются манипулировать. Так что, глупая это затея и с позиции друга, и с голого рационализма.
- Верно. Редания ещё была под моим началом, когда Йорвет оказался в Дракенборге. Как и ты.
Дийкстра слегка кашлянул, заглядывая под стол в поисках нильфгаардской лимонной. "Реданская разведка", разумеется, а не "Редания". Да. Именно. Бутылка нашлась быстро, следом же Сиги поставил Исенгриму ещё один кубок. Лить какую бы то ни было водку туда, где только что было туссентское вино - оскорбление для родины лучших виноградников.
- Он был отправлен на казнь вместе с остальными командирами "Врихедда". Вместе с тобой, в том числе.
Исенгрим уже наверняка понимает, куда Дийкстра клонит. Но он всё-таки закончит. Холера его разбери, что сейчас творится на душе старого эльфа. Возможно, он будет отметать все варианты на иррациональных яростных всплесках. Дийкстра тоже предпочтёт не утверждать ничего раньше времени. Но если и опровергать услышанное, то на основе фактов, а не эмоций.
- И, в итоге, я собственными глазами читал рапорт о его казни, - Дийкстра поставил второй кубок - для себя - и наполнил оба. - А знаешь, чья ещё смерть была зафиксирована моими людьми и передана мне отчётом в письменном виде? - Дийкстра склонился над столом, пристально глядя на Волка. - Исенгрима Фаоильтиарны, полковника бригады "Врихедд".
Дийкстра вновь откинулся на кресле, припав к кубку. Разом осушил его полностью, не глядя на Фаоильтиарну. А после с силой брякнул посудиной по столу, выжидательно глядя на эльфа. Конечно, физиогномика требует непрерывного слежения за мимикой, чтобы не упустить детали, которые появляются лишь на мгновение. Но справедливо и то, что некоторые изменения видны лучше, если какое-то время не смотреть на наблюдаемый объект. Не только в физиогномике.
Давай же, Исенгрим. Что-то кончается, что-то начинается... но все мы живём под Уроборосом, который пожирает собственный хвост. Время - не прямая, а спираль.
Вернись, Исенгрим! Напейся, забудься, выскажи всё, что ранее болезненно держал в себе. Друг для таких моментов и нужен. А потом - вернись. В короне из железных волчьих зубов.
Но не торопись. Не прыгай с оскаленной пастью раньше времени. Ты долго не разминал опостылевшие будни охотой. Подготовь кости и мышцы перед тем, как начать очередной гон.
Говори, Исенгрим.
...И ночь уже ушла за половину, но до рассвета еще ой как далеко - долги зимние ночи в Новиграде. И сидит волк, что когда-то звался Железным, и пустеют перед ним кубки, заботливо наполняемые всё новыми порциями. А он сидит, обманчиво-трезвый, и говорит, говорит, и что-то мягкое и живое проступает в искореженном лице, когда он возвращается мыслями на сто пятьдесят лет назад. Туда, где не было еще такого явления, как скоя'таэли, где не знали беличьего террора, где не отвечали в ответ литрами и литрами старшей крови, льющейся на землю. Где не висели на его плечах сотни трупов эльфов, не вернувшихся домой по его вине. И светится через уродливый шрам молодой красивый авантюрист, безнадежно влюбленный в романтическую легенду о Королеве, в холодное лицо на барельефе и в белые розы с тёплой каймой. И встает в неверном золотом сиянии свечей яростная тень, порожденная его рассказом, тень, полная огня - тот, кто когда-то увёл свой народ на войну без конца, только чтобы доказать Аэлирэнн, что она была не права. Тот, кто когда-то зацепил своим пламенем и мальчика из деревушки в Синих Горах - мальчика без отца, без надежд и без смысла в жизни. Тот, кто стал ему отцом, надеждой и смыслом - и подвел.
Видят боги, ему нужен этот разговор. Тут ведь "или - или". Или оставался бы навсегда в своей Зеррикании, прячась за мнимым благополучием - там, на Востоке, нет Aen Seidhe, там нет и расовых проблем, там легче забыться. А коли уж вернулся - вороши свою гниющую душу, вскрывай нарывы, истекай зловонной болью - а потом исцеляйся и иди вперед.
Может быть, Йорвет и в самом деле жив. Тогда, может быть, дело обстоит не так плохо. Скверно - но не настолько. Пусть Исенгрим никого не сберег - но хоть один волк из стаи оказался так же живуч, как старый пёс во главе. Может быть, в самом деле, пора двигаться дальше.
Только вот куда - дальше?
- Они ведь не так уж и ошибались, Сиги, эти твои парни, что писали тебе отчет, - Исенгрим улыбается почти добро, вспоминая аргумент Ройвена. - Исенгрим Фаоильтиарна в самом деле умер. Четыре года прошло, давно оплакали и забыли. На войне как на войне.
И всё-таки, как же я чертовски рад, что вы продолжаете моё дело. Йорвет, Яевинн. Как же я рад, что вы не сдались - как сдался я. Уже зная, что борьба проиграна, я всё-таки иррационально рад, что вы так не считаете. Это значит, я всё-таки не зря жил и умер.
Исенгрим взмахивает рукой. Железный или не Железный, а жест получается всё-таки не таким изящным и отточенным, как всегда. Сложно сказать, сколько они выжрали, сколько из поглощенного впитал в себя дикий стресс, но всё-таки кое-что пробрало и эльфа.
- Ладно, Сиги, у тебя же есть план наверняка. У тебя же всё расписано и касаемо тебя, и касаемо всех остальных. Выкладывай, что там насчет меня? Какую роль в твоих играх заслуживаю я? С учётом, что я сдох, - он хрипловато смеётся, а в глазах пляшет опасный огонёк. Водка пробрала и Железного. Всего несколько бутылок - и из-под ледяной брони отчаяния полезла живая огненная тварь, которой просто забыли сказать, что она мертва и никому больше ни на что не годна.
Отредактировано Isengrim Faoiltiarna (2018-11-25 21:35:18)
Кубок за кубком, бутылка за бутылкой, слово за словом. Дийкстра слушает и пьёт, хмелеет, но не становится менее внимательным. Алкоголь берёт своё, и периодически он не удерживается, чтобы не вставить что-то в духе "вот ведь, мать его курва" или "да, та ещё срань". Но делает это лишь в перерывах в речи Волка, когда тот хлебает очередную порцию лимонной.
Лимонная... вот же, дери её собаки, закончилась! Значит, достаём махакамский спирт. И продолжаем.
Прямо как в Зеррикании - вот, что думает Дийкстра. Прямо как во время тех тоскливых попоек, когда они изливали друг другу душу. Дийкстра, вроде бы, рассказал всё. Но Исенгрим ещё держал значительную часть груза. Тяжёлую, очень тяжёлую. Но сейчас, освобождаясь, каким же живым выглядит старый волк! Пусть, пусть говорит. Никто не заслуживает тягот душевного груза, которого не с кем разделить. Уж кому об этом не знать, если не бывшему шефу разведки, одна из сторон деятельности которого - никому не доверять?
Iorveth. Он и вправду был тебе сыном. Этакий волчонок, что отрастил себе зубы не хуже, чем у папеньки. Гордись им, Исенгрим. И гордись собой. Ты доказал, что умеешь взращивать последователей. Ты же понимаешь, что мало отвоевать для себя земли? Требуется ещё оставить после себя тех, кто не просрёт всё содеянное. Не игнорируй старого шпиона, он на пару с Визимиром создал нынешнюю Реданию. Он знает, каково это - видеть, как выращенное лично им разваливается под бездарным управлением.
Наступило молчание. Дийкстра шумно сопит, глядя в кубок - зараза, только же наполнял, когда успел выпить?! Затем громко кашляет, прочищая горло - ударило же по нему краснолюдское варево! Нащупав бутылку, он медленно наполняет очередной кубок себе и Исенгриму. И при этом смотрит на эльфа несколько... да что уж - весьма недобро!
- И... сссенгрим! - Дикстра бьёт донышком бутылку по столу, фокусируя взгляд на собеседнике. - Ты... как бы это сказать помягче... несёшь наиебейшую хуйню, - он чеканно выносит вердикт, после подносит кубок к губам, но тут же отстраняет. - Иссссенгрим Фаоулер... Фаильтир... Железный Волк! Железный Волк нихера не умер! - рявкнул Дийкстра. - Он зубами выгрыз свободу у своих палачей. Вместе с их трусливыми душонками. А другие сыновья курв, с не менее трусливыми душонками, обоссались от страха от перскте... перпкте... от возможжжного наказания за то, что Волк от них сбежал. А всё почему?! - Дийкстра важно поднял указательный палец. - А всё потому, что Волк - не хуйня из-под коня, а эльфская, мать его, легенда... И за такое они бы сами, того... на кол жопами бы сели.
Дийкстра громко икает и не менее громко рыгает. Графом он уже давно быть перестал, за отсутствие манер ему никто претензий не выставит. Он ставит кубок на стол - на этот раз без грохота - и указывает на Исенгрима пальцем.
- Вот ты смеёшься, волчара сутулый... - Дийкстра криво улыбается. - Но ты даже не представляешь... Ты понимаешь вообще, что происходит? Вот мне сейчас Север напоминает... ведьмака. Стоит по колено в дерьме и отбивается от полчищ монстров. Нильфгаард ублюдочный, чтоб им эпидемию диареи на все земли словить...
Дийкстра кладёт ладони на стол и скособочивается на кресле. Глаза закрываются сами собой. Да, не молодеет он, не молодеет. Всё сложнее и сложнее даются игры с алкоголем такого масштаба.
- Я понимаю, что тебе эти человеческие проблемы до твоей эльфской задницы, но ты... ты вот послушай, что я скажу... а я скажу... я ведь не только для себя... эльфы... хрр... тоже...
Спустя пару секунд становится понятно, что Дийкстра... уснул. Сидя, оперевшись необъятной тушей на подлокотник. Глаза, кажется, даже не закрыты до конца, хотя они у него по жизни маленькие и глубоко посаженные, можно и не разглядеть. Сейчас он громко посапывает-посвистывает, глядя деревянными глазами вроде бы сквозь Исенгрима - а на самом деле, куда-то в короткий, бредовый алкогольный сон.
Махакамка и старые обиды - страшная бомба. Рванет кого угодно. Особенно, если давно было пора.
- Нильфгаард! - Исенгрим хватает по столу так, что тяжелые кубки подпрыгивают на столешнице с укоризненным звяканьем, и вскакивает на ноги. Ярость порыва слегка смазывается тем, что приходится ухватиться за удачно приколоченную полку, чтобы не завершить движение на полу, но всё равно выходит достаточно внушительно. - A d'yeabl aep arse Ceas'raet aep Nilfgaard!!!
Нильфгаардская лимонная не оставляет и следа от горькой иронии, которой были пропитаны сдержанные слова Исенгрима раньше. Вот он - настоящий. Вот она - изнанка.
- Ебаный Коегоорн, достойный сын своего народа! - в устах старого скоя'таэля это утверждение выглядит более чем нелестно. - Конечно! Давайте еще немножечко побережем резервы, кто ж будет защищать бес-цен-ную жопу главно...гоорна!!! Наузикаа-то... Наузикаа-то пусть стоит, проветривается! Просрали нахер центр - отправим туда эльфов! Нахер эльфов! Еще придут! Эльфы ж, они ж, блядь, всегда приходят! А мы их живым щи...том! Впереди регулллярной аррмии! Всегда так делали... И ничо!
Он размахивает кубком, проливая махакамку на Дийкстру, и даже не замечает, что собеседник немножко не с ним. Ему даже не важно, что в ту войну они с Дийкстрой были, в общем-то, по разные стороны этого поля боя.
- И ведь я, я ж, его-то коегоорнову мамашу, я ж прорвал их оборону! Уложил там половину бррригады! Но приказ - выполнил! Но вот скажи мне, С-сиги! - сделав пару шагов, эльф тяжело опирается об спинку кресла Ройвена и доверительно наклоняется к нему. - Ты мне вот скажи: что я сделаю на своем так-ти-чессс-м уровне, если... если они уже проссссрали все на своем этом страет...срате... сральте... стратеги-чес-ком?!
Исенгрим ведет взглядом по столу в поисках новой бутылки, не находит её, но приходит к парадоксальному выводу в связи с этим:
- Нахуй Нильфгаард!
И падает обратно в своё кресло, проделав обратный нелегкий путь, полный коварных загогулин.
- Только хер ли ж с ним поделаешь... Всем Севером не справляетесь.
Повоевали - и хватит. "Врихедд" в могиле, потускнели давно злые серебряные молнии, сорванные с рукавов. Это не жалость к себе - не будет здесь пьяных слез горя по себе, любимому. Это просто факт, правда. Чёрные сильны, а противопоставить им нечего. Да и полковнику давно уже никто не пишет.
- Всё б отдал, лишь бы Эмгыру в рожу плюнуть, - как-то просто и совершенно искренне говорит Волк, оседая в кресле.
Сон, конечно, не сон, а дьявольщина. И, разумеется, проблем добавляет то, что Дийкстра не понимает, что это сон. Туман перед глазами расступается, и с громкой эльфийской руганью к нему мчится Исенгрим на вороном коне. Дикстра озадаченно трёт глаза, после чего кладёт руку обратно на поводья.
Поводья?.. Да он тоже на коне! А нахера? С такой-то ногой!
- Просрали-и-и! - воет Исенгрим, вынуждая Дийкстру повернуться к нему. - Всё просрали-и-и!
Дийкстра оглядывается и видит нечёткие силуэты множества людей - солдат! - что справа, что слева. Да тут, никак, война! Вон там, посреди большого чёрного пятна, даже целый маршал, кажется, стоит!
- Сиги! Всё просрали-и! - продолжает завывать Исенгрим.
- Подожди минуту, Вольф... У меня сейчас жопа вспотеет от напряжения. Или от седла... Что здесь?..
Но Исенгрим, не давая закончить, раздражённо машет рукой и, пришпорив, мчит к маршалу. "Давай, Коегоорн!", кричит он, "веди сюда свою мамашу! Пусть хоть твой брат будет достойным сыном своего народа!"
Дийкстра удивлённо смотрит вослед эльфу, и думает ехать следом, но конь его не слушает. Дийкстра раздражённо бьёт шпорами снова и снова, но конь в какой-то момент лишь поворачивает к нему голову и отчаянно вопрошает:
- На стратегическом, Сиги! Понимаешь?! На стратегическом!!! Нет, ты понимаешь?!
- Понимаю, - только и находит Дийкстра, что ответить. - Как же тут не понять? На стратегическом, определённо.
- А вот нихера ты, Сиги, не понимаешь, - конь устало отмахивается копытом и отворачивается.
Дийкстра виновато пожимает плечами. Что уж тут говорить, между людьми и лошадьми взаимопонимание всегда ограничивалось верховой ездой. Но ему-то какая езда? И нога-то гудит! Ещё шум какой-то... всё шумит и шумит, долбит и долбит в уши!..
- Нахуй Нильфгаард!
Дийкстра вздрагивает, вытаращивая глазёнки. Конь... Нет, это не конь. Это определённо Исенгрим.
- Нахуй Нильфгаард... - бубнит Дийкстра, принимая более-менее вертикальное положение.
Рассеяно почёсывая лысину, Дийкстра оглядывается. Уснул, надо же. А вот Волк, очевидно, разбуянился. Эх, нельзя было такое пропускать. Теперь для подобного зрелища ждать следующей попойки, а значит, в очередной раз подталкивать свою печень к тому, чтобы она покинула и без того старого и больного хозяина.
- Эмгыру... Плюнуть... Надо попробовать организовать... Оно, конечно, потребует... всякого этого...
Дийкстра нащупывает кубок и заглядывает в него. Так и смотрит с минуту, сам не зная, что там ищет. И окончательно забывает, что там чего потребует.
- Фао... - нет, точно нет. С такой сложной хероборой ему не сладить. - Исен... - уже ближе, конечно, но сначала нужно отойти от короткого, но ударившего по мозгам сна. Просто прийти в себя, насколько это возможно для вусмерть пьяного человека. - Вольф... Да, Вольф. Мы-то... не справляемся мы, да. Быть может, не справимся и в этот раз... Но слушай... Кого ебёт это... справление?.. - Дийкстра на мгновение задумался. - Ладно, это я маху дал, всех оно... даже не оно, а сам Нильфгаард.
Дийкстра крепко жмурится, протирая глаза. Так. Собрать мысли в кучу. Хоть как-то, хоть какие-то. И рассказать Исенгриму хотя бы общие детали. Подробнее - потом. Когда они оба будут в адекватном состоянии.
- Иссснгрим... Есть у меня... союзники. Есть союзники и есть связанные с ними планы... Редания... Темерия... Темерия выделит вам территории... Ты понмаешь? Эльфам. Свободные земли... Не кукла с нильфгаардской рукой в жопе по локоть... как Дол Блатанна. Но ты... Исенгрим!
Дикйстра неровным взглядом цепляется за лицо Фаоильтиарны. Такие дела обсуждают на трезвую голову, но может даже и хорошо, что Железный Волк услышит это именно сейчас. Разум пьяного человека более восприимчив... Пьяного эльфа тоже ведь?
- Давай... Давай сделаем так. Я попробую оргзвать тебе встречу... С Йорветом. С Йорветом, понимаешь? Она тебе нужна. Встреча. Прям пиздец. Я вижу. Но лучше бы, если Йорвет сам... где-то рядом будет. Нужно... привлечь каким-то обра- - Дийкстра сурово сдвигает брови, тыча пальцем в сторону Исенгрима. - Исенгрррм, в этом ёбаном Новиграде нет продыху ни чародеям, ни нелюдям! А всё потому, что Радовид и ийерррарх пизданулись головами, причём, ещё, наверное, в детстве! Об одно и то же дерево... Исенгрим... - Дийкстра на мгновение замолкает, удивляясь тому, что наконец безпроблемно произнёс имя эльфа. На очереди "Фаоильтиарна"! - Я думаю... Некий борец за права нелюдей... из подполья. Быстро станет известным... кому надо. Да и ты ведь сам... Ты же не будешь... вот будешь ты ходить и смотреть, да? Как эльфов щемят за то, что они эльфы? Нихуя подобного, Исенгрим. Живой ты, волчара плешивый. Живее всех прочих...
Дийкстра задумался. Чего-то не хватает. Детали малой, но важной, ибо в деталях и мелочах вся суть. Ах, ну конечно!
- Имя... надо какое-то такое придумать... Такое, знаешь... Ну, ты понял!
Возможно, и не понял. Но тут Дийкстра бессилен. Он сделал всё, что мог.
Исенгрим очень старается. Очень. Но за стремительным клубком мыслей стратегического гения реданского архишпика и в хорошие-то времена поспеть бывало сложно - эльф всегда про себя жалел его подчиненных. А когда в тебе обнимают друг друга ласковая нильфгаардская "лимонка" и дьявольски злой краснолюдский спирт, задача почти невыполнима. Но он очень старается.
- Не. Ты падажжи. – Пьянь пьянью, а сути Волк не упускает. – Паджжи. Я жопу больше подставлять ни… ни это. Ни буду. Ебал я эти переговоры с вашими dh… dh’oine. Или они меня… ебали. – Исенгрим даже задумывается на минутку над этим нюансом. По всему выходит, что скорее, второе. Усилием воли он возвращается к общему от частного: - Вот пусть теперь у кого жопа целее, тот её и … того. Того туда и этого. Самого. Кому надо, тот пусть и… И главничает. Ини-цццатива – она того… любит, когда сверху.
На ум сами по себе приходят зерриканки, приманившиеся на знакомый образ "сверху". Зерриканки - они ж не только на ум сами приходили, но и на... В общем, они вообще были девки такие... самостоятельные девки. На зависть местным малахольным дамочкам. Вон, вроде ж шлюхи - Исенгрим припоминает, что вроде они в борделе с каким-то ебеническим цветочным названием, но с каким конкретно, уже не припомнить... Ладно, завтра прочитаем... Так даже местные шлюхи - они, куда им, этим монашенкам, до настоящих зерриканских блядищ!!!
Уф. Еле сбёг от них в тот раз...
- В общем, я больше в политику не полезу. Вот. А Йо...рвет. Он - хорроший. Не то, что я. Нинад его... Сюда. Ну, не сюда... Сюда, мож, и над... Туда. В эту твою ссаную политику не надо! И ко мне тоже... нинад. Ты, Сиги, мужжжк вон какой. Видный мужжжк... Ты сам сходи, ну, туда... Ну, то есть, не туда, а туда... к Йорртту. И мне потом сскажи. А меня ему - нинад.
Высказав, наконец, такую сложную мысль, Фаоильтиарна облегченно вздыхает, но смутно припоминает, что высказал что-то не до конца. Задумчиво окидывает Дийкстру взглядом - и натыкается взглядом на одну деталь, которую они оба упустили в своих выкладках. Вот, вот оно - главное. Даже две - детали.
- Сиги, ты - дебил! - впрочем, Исенгрим немедля восстанавливает справедливость. - И я дебил тоже. Как ты к Йоррвету пойдешь, если ты dh'oine? Ну то есть, ты, конечно, мне дружищо, и без обид, но такой ты... dh'oine! - Наступает миг лингвистических мук, пока Фаоильтиарна пытается подыскать вежливый синоним слова dh'oine. Вот незадача - Старшая Речь таких не содержит, а простое слово "человек" никак не приходит на нетрезвый ум. В итоге он всё-таки выкручивается: - Ну если даже не dh'oine, потому как dh'oine-то те еще пидорасы, а ты-то норррмлный... Но en pavien - адназначна! Уши у тебя круглые, как у кошаков цинтрийских! А Йорвет-то, Йорвет-то с тобой и здороваться не станет... Я так думаю. Ты по мне-то всех не равняй... Йорвет у меня малацом. Если только нарядим тебя в Aen Seidhe...
Даже сквозь водку со спиртом просачивается подозрение, что эльфов таких размеров и комплекций просто не бывает. Но трезвая мысль отметается железным аргументом - потом разберемся.
- А имя-то... Имя-то это хорошо. И тебе придумаем. И мне придумаем. А хотя вот чем Волк плох?! Был Волк, стану Волк. Что мудрить-то, я нипонл.
Ладно, гением маскировки таинственный "Вольф Исенгрим" в самом деле никогда не был, даже без поддержки алкоголя. Но на это у него и есть реданский хрен в кресле напротив!
Дийкстра удивлённо пялится на Исенгрима. Даже отчасти растерянно. Что этот старый пьянчуга несёт? Кому тут в твёрдом уме и при всех разумных мыслях понадобилась его жопа? Да он... он за кого вообще Дийкстру принимает?! У старого шпика много грешков, но содомитом он никогда не был и не будет!
Хотя, скажи-ка, старина, а вот ради Редании?.. За Реданию-то, за родимую? За Реданию ведь ничего не жалко, правда? Даже жопу? Ну вот только честно!
Дийкстра трясёт башкой, а кулак его с грохотом опускается на стол. Исенгрим, собака сутулая, приехал из своей Зеррикании и сразу же начал воду мутить! Политика ему, видите ли, не нравится. Где вообще политика и где его жопа? Где его жопа и где будущее его грёбаных белок?! Дийкстра тут от сердца отрывает, от себя! Ну, Темерия - не Редания, конечно... Но Север же, Север! Человеческий, курвина мать! А дебил-то, конечно, Сиги. Куда уж ему, мля.
- Так! Иссн... грем!
Грем... Гремит... Громыхает... Громыхало, блять, из подмышки... Не, что-то не то.
- Иссснгрим! - во, теперь, кажись, нормально. - Мне жаль тебя растрайвать, шрамированная твоя морда, но ты того... проебался немного. Поздно, как гриться, звать храмовую стражу... когда допплер под твоим обликом трахнул твою ненглядную. У тебя, кстати, есть?.. - Дийкстра моргнул. - Ай, не важно... В общем, Йоррвт твой уже всё, в этой самой... в политике. И в дхойнях. Весь. По самые свои ёбаные эльфские уши.
Дийкстра грустно вздыхает. Вот, опять расстраивает старого волка. Не вечер, а драма в театре. У персонажей не жизнь, а сплошное засраное кидалово. А кому сейчас легко? Лучше узнавать такую информацию от друга, чем от врага. Уж Дийкстра-то готов принять на себя возмущение Исенгрима.
- Человечек один... Темерский. Вырн.. Рвынв... Врырнын... Блять. Имя-то простое... Роше. Нахер Врынныны... просто Роше. Они там с твоим Йорветом того... немного. Ну, этого самого. Нет, подажжи, не того самого, что ты подумал! Подрали они друг друга немного. Повоевали, побегали с железяками... А потом помирились. Ну или не помирлсь. Но договор у них есть. А Роше!... Исссенгрим, ты слушаешь? Ты внимательно слушай! А Роше я знаю... с ним у меня тоже, того... догвор. Я, щитай, твоего Йорвета почти знаю! Но лично не видал... Это ты хорошо заметил, мне к нему лучше не это... Да и какой из меня эльф?
На лицо упала тяжелейшая тень задумчивости. Огромный, жирный, щетинистый эльф. Который не умеет стрелять из лука. В эльфы, вроде, не берут, если не умеешь стрелять из лука... Хер его знает, в низушки записывают, наверно.
Но низушек-то из него!..
- Да ты вообще ебанулся! - возмущённо рявкнул Дийкстра. - Какой я тебе низушек-то?! - возмущённо посопев, Дийкстра склоняется над столом, почти облокотившись на него. - Исенгрм. Ты ж... Ты ж по жизни огонь и сталь, а не подстилка под зерриканскую бабищу. Не дури, друже. Не еби мне, пожалуйста, голову. Я не знаю... Да и кто вообще знает, что ты в итоге решишь. Уж точно не ты, а? - Дийкстра хохотнул, хоть глаза у него остались серьёзными. - Но с Йоооррвтом ты встретишься. Ты обязн.
Дийкстра откинулся обратно и шандарахнулся вместе с креслом на пол. Сквозь ругань и маты он две минуты поднимался на ноги и ставил кресло на место, громко угрожая небесам, что если они не пошлют ему новую ногу, то он нассыт на солнце. Усевшись по новой, он уставился на Исенгрима.
- А имя... Волк. Волк, курвина мать. Свежо как утренняя, блять, роса. Ну ты хть... Это. Чтоб не жлезный. Жлезный уже был. Нужно что-то новое... Чугунный, а? Чугунный Волк - самое то!
Если со старым Волком что-то было не так, надо всего лишь добавить углерода в нужных пропорциях. Кто знает, откуда в голову пришла эта мудрость, но Дийкстра положительно уверен, что какая-нибудь ненужная бредня у него точно бы не родилась.
- Не. Падажжи, - Исенгриму снова нужна пауза, чтобы осмыслить сложные логические выкладки, которые валятся на него ворохом. - Ты чота путашшь. Если это мой Йоррт, то никаких... Никаких! Ни-ка-ких! Врынврынов! Быть не может! Я ж... знаю этого Рошу. Они с Йорветом с самого... С самого... - попытка вспомнить год проваливается, но Исенгрим не сдается. - Ну там крч был бунт... на этом, на Таннедде... И я прям оттуда к дииивной, дивной Эитне... А там Йррвт... Сидит. Весь в дырочку, как твой йож. Только... наоборот. А он же ну вот только-только бриг-гаду получил, ну вот тока пока я на Тан...нд... И просрал!!! Из-за сраного Роше!!! - В порыве чувств Исенгрим стучит кулаком по стене. Откуда-то сверху выкатывается бутылка. Заначенная, никак. Презрев изрядность алкоголя, уже присутствующего в крови, Исенгрим с эльфьей грацией ловит драгоценность, падающую на него с небес, и радуется, как ребенок.
- Vessekheal! - он стучит горлышком бутылки об край стола и разливает содержимое по кубкам - и немножко вокруг. Если им повезет, в пойле не будет осколков стекла, но такая мелочь бравого полевого командира не тревожит. Принюхивается.
- Темерская ржаная! Ну, за Темерию!!! - и снова задумывается. - Не. В Темерии Роше? Роше... Эт как-т неправильно, он там Йорртвета...это самое... а я тут пью за него?! А, в жопу эти ваши сраные королевства! Нахуй Север!
Сочтя последнее утверждение вполне достойным выпивки, Исенгрим допивает кубок и с большим интересом наблюдает за попытками товарища встать. Он бы, может, и помог. Только вот едва ли не троекратная разница в весе не оставляет шансов, даже если не вспоминать алкоголь. Вместо этого эльф возвращается на стезю нелегкого умственного труда.
- Так про што я там... Так вот, Йоррвет никак не может быть весь в дхойнях. Он... не это. Не по дхойням. А вот ты мне его все равно... Разыщи мне его! Я ему объясню популярно, почему нехорошо выдавать себя за других... Посажу вот в жоповейник муравой... всмысле, в муравейник жоповой... В смысле... Ну ощем сделаю как надо. Нехуй тут вот!
Голос грозный, хоть и немного заплетающийся, а глаза уже слипаются. А кресло такое удобное... Еще бы какую-нибудь мягкую даму, чтобы гладила по волосам, пока командир изволит засыпать...
- А имя нормальное... Чем не имя... Ну буду стальной, сталь - она же лучше, чем железо... Я тож вот... лучше. Чем... Чем я.
Исенгрим делает жалкую попытку свернуться в клубочек, но почти два широкоплечих метра очень сложно свернуть в клубочек, равный по площади креслу, даже большому, даже если ты эльф. Поэтому эльфский герой и легенда незаметненько, сперва ногами, потом всем остальным своим легендарным организмом сползает на пол. Наконец-то, становится мягенько и удобно. Вот так и отлично. Вот так и оставьте.
Отредактировано Isengrim Faoiltiarna (2018-11-27 14:17:58)
