Кажется, капитан впечатлён, даже если сперва отказывался от помощи. Чего он ожидал? Бинтов? Больничной очереди? Долгого и безрезультатного лечения? Что ж, он еще привыкнет к ласковым рукам Уноханы, несущим жизнь.
- Не стоит благодарности. Это мой долг.
Азаширо изучает Рецу с живым интересом, и это необычно. Бессменный капитан скучного медотряда вызывает уважение, может быть, даже любовь, признательность, но никак не интерес. А меж тем, во взгляде Сои именно это чувство. Он словно пытается разглядеть нечто, недоступное взгляду, спрятанное за фарфоровой улыбкой красивой китайской куклы. Безуспешно. Правда спрятана так давно и так тщательно, что не увидеть и за две вечности.
Однако, сам факт настороженного внимания к Рецу достоин уважения и показывает, насколько тоньше и глубже видит мир новый «Кенпачи». Не в силах разглядеть суть собеседницы, он все же смутно уловил фальшь милосердной ласковой личины. На такое были способны единицы. Опасность неким звериным чутьем, оставшимся от диких предков, чувствовали все, даже самые простые и грубые. Эти-то особенно. Но почти весь Готэй списывал это на рядовой страх перед врачами. Правду знали только некоторые: Ямамото, Чоджиро Саскибе, Кераку, Укитаке. Часть Нулевого отряда, само собой. Кто-то, может, о чем-то догадывался. Но, по большому счету, никто и не пытался разузнать.
Азаширо – пытался. Впрочем, он по природе был любознателен и не стеснялся спрашивать. И как точно задавал вопросы! Унохана не шевельнулась, когда услышала, что его интересует, но внутри что-то дрогнуло. Конечно, он не знает. Конечно. Однако, он знал, к кому обратиться…
Она задумалась, рассматривая красивого и злого собеседника. Что рассказать? Перед внутренним взором нестройной шеренгой проходили все самозванцы, носящие звенящий титул Кенпачи, от веселого увальня и богатыря Куруяшики и дальше в глубь веков, где смутным черным пятном виднелась мрачная маленькая фигурка – Первая.
Что рассказать? Что она вообще имеет право говорить такому умному и пытливому человеку, как Азаширо? Даже пола основателя титула она не могла выдать: это знание слишком упрощало задачу. Сложить два и два, слегка покопаться в архивах, поймать внезапное озарение, догадку, стремительно переходящую в уверенность… Нет, даже это было уже слишком много.
Не могла она рассказать и главного: что Первого Кенпачи никто не побеждал. Он просто растворился в веках, остался на дне самых глубинных кошмаров, в детских сказках и древних легендах - безликим образом демона. Все реальные упоминания о нем, временем стертые из людской памяти, были аккуратно подчищены из документов не без помощи Ямамото. Главнокомандующий был прямо заинтересован в том, чтобы никто не досаждал нежной главе Четвертого, и сам проследил, чтобы не осталось ничего, что могло бы привести к ней.
Однако, дорогу осилит идущий. Кенпачи были разными. Второго, к примеру, нисколько не волновал тот факт, что он не убивал Первого и даже не знает, кто им являлся. Он рассуждал просто и по-своему здраво: он назвался сильнейшим, а коли Первому это не по нраву, пусть придет и оспорит. Не идет? Значит, титул принадлежит Второму по праву.
Азаширо был не таким. Азаширо не снесет даже теоретического существования противника, не успокоится, пока лично не увидит могилу Первого – только намекни, что Первый может быть жив. А кто ищет, тот всегда найдет. Мало ли где осталась строчка, полстрочки, полунамек на демоницу восьми тысяч течений? А значит, указывать ему дорогу тоже нельзя.
- Я хорошо его помню, - наконец, начинает говорить Рецу. – Знаете, капитан, вы чем-то его напоминаете. Мне кажется, вы куда ближе к нему, чем ваши предшественники. Первый… Первый никогда не был просто бойцом. Эдаким громилой, не расстающимся с мечом. Он был…
Она снова замолкает, подыскивая слова, смотрит на яблоню, словно та может подсказать. Как описать? Как рассказать, если она никогда не встречала Первого, и при этом знает его лучше всех?
- Он был Смертью Воплощенной. Милосердной в своем холодном равнодушии смертью. Ему никогда не было интересно убийство само по себе. Ему так важно было найти достойного себя противника, и не его вина, что не находилось достойных… Вы ведь знаете, что фехтование как искусство, а не как размахивание дубиной – это его достижение?
Рецу смотрит куда-то мимо Азаширо отсутствующим взглядом и рассеянно улыбается. Посмотреть со стороны – так же иная девушка рассказывает о прежнем возлюбленном, к которому еще сохранилась нежность.
- Он был многим обязан Главнокомандующему. Наверное, это и привязало его к тому, что в итоге выросло в Готэй-13. Это, да еще война с квинси, где достойных врагов было хоть отбавляй. Говорят... Говорят, квинси до сих пор хранят о нем легенды. Память врага длиннее памяти друга.
Рецу улыбается, стряхивая пыль веков, в которую ее затянул рассказ, и выжидательно смотрит на Азаширо: будут ли вопросы?
