В тот день в Каракуре выпал снег. Раньше Куарто снега не видел - или не придавал этому значения. Раньше для него имели значения только приказы Айзена-сама, и в редкие визиты в Генсей он был сосредоточен на выполнении задания. Обстановка роли не играла.
Теперь все было иначе, и большую часть проведенного в этом мире времени, он пытался найти объяснение почему. Потому что служить стало некому? Потому что мир, который он всегда считал свалкой бесполезного мусора, оказался таким большим? Потому что гигай Заэля делал его восприимчивым к ощущениям, прежде едва знакомым, таким как холод или боль?
Они не сразу заметили эту особенность, но как-то Гриммджоу несколько часов ходил под холодным дождем в футболке, уверенный, что ему все нипочем, а на следующий день свалился с жаром и уверенностью, что умирает. Звал на помощь, проклинал и писал завещание. Завещать Гриммджоу было нечего, чем помочь они не знали. Чтобы заставить его заткнуться, Заэль открыл гугл и вбил симптомы. Так они познакомились с простудой, гораздо позже, чем с поисковыми интернет-системами. Потом, когда Гриммджоу пытался его убить, Гранц объяснял, что уязвимыми они больше походят на людей, а значит лучше замаскированы от рыскающих повсюду шинигами и квинси. Гриммджоу признал довод веским, но попыток придушить Заэля не оставил. Улькиорра смотрел, как они катаются по полу и слушал, как барабанят по подоконнику частые капли холодного осеннего дождя. Его не занимала уязвимость или неуязвимость собственного тела, гораздо больше беспокоило то, что жизнь его больше не имеет цели.

С тех пор минуло около полугода по меркам этого мира, их маленькая группа беженцев из Уэко пополнилась еще одним лицом - лицом настоящего Примеры, вернувшего себе значительную часть своих сил, дождевые капли сменились пушистым снегом, но для него ничего не поменялось. Он все еще не знал, что ему с собой делать. Айзен-сама больше не отдавал ему приказы, указания Гриммджоу он выполнять не собирался - и никакая сила во вселенной, даже сила Примеры не смогла бы его заставить. Заэлю хватало ума ему не приказывать, Старрку было на все наплевать. Собственных потребностей у него не было. Это был тупик. Смысла в его бытии не существовало. И Куатро начал его искать.
Он читал книги, которые нашлись в доме, смотрел фильмы, которые находил Заэль, обращался к гуглу и даже попробовал спросить человека на улице у их дома. Последнее было плохой идеей. Человек побледнел, хотя ему никто не угрожал, выпалил: "Я просто почтальон, не спрашивайте меня, зачем я живу" и выскочил из двора. Улькиорра не понял, что его испугало.
Книги утверждали, что вопрос, ответ на который его интересовал, философский. То есть принадлежит к области, о которой люди с удовольствием думают, когда больше нечем заняться, но когда есть дела поинтереснее, предпочитают отложить. Улькиорра не был согласен с этим утверждением. Для него вопрос о смысле существования был очень практическим. Его вернули к жизни, в которой он никому не был нужен, ради эксперимента, и он буквально не знал, что с собой делать.
Он говорил с Гранцем и Джаггерджаком - допрашивать о смысле жизни равнодушного к большинству внешних раздражителей Волка показалось глупым. "Забей и развлекайся", объявили Секста и Октава в один голос. И Куатро последовал бы их советам, если бы в них было что-то конкретное. По их мнению, смысл жизни был тесно связан с процессом получения удовольствия, а удовольствие, если верить им самим, они получали от совершенной ерунды, не вызывавшей у Улькиорры никаких эмоций, кроме легкой досады из-за потраченного времени.
Но Заэля, кроме этого, отличало исследовательское любопытство, он все время искал ответы на какие-то только его волновавшие вопросы, и вот это наконец-то нашло отклик в сознании Куатро. Он тоже хотел кое о чем узнать.
Был вопрос, на который он так и не нашел ответа в прошлой жизни, но чем больше вспоминал о себе прошлом, тем больше убеждался, что ответив на него, ответит на большинство вопросов, которые его занимали. Он хотел знать о душе. О чувствах, которые придают людям сил в самых сложных испытаниях, заставляя выходить из них живыми. О чувствах, которые заставляют расставаться с собственной жизнью, чтобы продолжил жить другой. Люди жили и умирали ради своих чувств - значит видели в них смысл - Куатро находил это нелепым и непонятным. Но однажды ему показалось, он начал что-то понимать. За мгновение до того, как атака рыжего река развеяла его прах по пустыне Уэко Мундо.

Снег не таял. На проезжей части колеса машин давно превратили его в мокрое месиво, но обочину, по которой неторопливо шел Куатро, все еще укрывала белая полоса, на которой его ботинки оставляли четкие рельефные следы. Ушам, даже прикрытым волосами, было холодно, но от пальто с капюшоном Улькиорра отказался - и теперь думал, что зря. Если завтра он сляжет, они знают, что делать, но от ора Гриммджоу это не спасет. Хорошо, что цель уже близка, последний человек, которому он показывал адрес на экране телефона сказал, что нужный дом прямо через дорогу.
А, вот и он, Куатро еще раз сверился с номером на синей табличке, прежде чем постучать в слегка потертую деревянную дверь и затих в ожидании ответа. Сомнений не было - если бы он сомневался, то не пришел бы. Не тратил бы время на пристрастный допрос молчуна-Старрка и, конечно, пожалел бы несколько дней на поиски нужного адреса - хорошо, что Каракура была маленьким городом, и людей с фамилией "Иноуэ" в нем оказалось совсем мало.
Дверь не открывали, и он вдруг понял, что не включил в свои расчеты сценарий, в котором никого не окажется дома. Если это так, придется уйти и вернуться позже - ничего не поделаешь. Он поднял руку, чтобы постучать снова, но тут с другой стороны завозились, и занесенная ладонь так и повисла в воздухе. На кожу осела крупная снежинка и тут же растаяла, оставив после себя влажный след. Куатро недолго смотрел на него, а потом сунул руку в карман.
- Я искал тебя, - сказал он вместо приветствия появившейся на пороге рыжей женщине. Собственное отражение в огромных голубых глазах было удивительно четким. - Мне нужно с тобой поговорить.
Запоздало пришло осознание, что его могут и не узнать - Заэль оставил гигаям внешнее сходство с оригиналами, но характерными чертами вроде фрагментов масок и цветных пятен на лицах пришлось пожертвовать. Не было никакой гарантии, что она разглядит в невысоком черноволосом человеке с бледным, но здоровым цветом лица своего тюремщика и мучителя. Тогда придется представиться.

Отредактировано Ulquiorra Schiffer (2018-10-21 15:27:59)

Дверь закрылась так резко, что пришлось сделать шаг назад, и какое-то время - Куатро не был уверен насчет продолжительности его ожидания - он стоял, глядя перед собой, и размышлял, что делать дальше. Дверь не была для него существенным препятствием. Он мог бы сломать ее одним ударом и попасть внутрь, а после выволочь женщину из дома и увести туда, где они смогут спокойно поговорить. Он мог бы стучать и требовать, чтобы ему открыли - Гриммджоу частенько так делал, если забывал ключи, особенно, когда они узнали, сколько стоит навесить выбитую дверь обратно. Он мог бы уйти. Возможно, сам его приход сюда был плохой идеей.
Знакомство с Иноуэ Орихиме оставило после себя много вопросов, но только у него. Ей спрашивать было нечего и незачем, все ответы лежали на поверхности. Людям не нравилось, когда их тащат куда-то силой, держат взаперти и угрожают убить, если что-то пойдет не так - это никому не могло понравиться. Освободившись, она должна была чувствовать себя счастливой и, конечно, постаралась как можно скорее забыть о времени, что провела в Уэко. Возможно, видела Уэко в кошмарах. Вероятно, участником ее кошмаров был Куатро. Его приход только все усугубил: она верила, что он мертв, видела его смерть собственными глазами, но призрак того, кого она надеялась похоронить стоял у нее на пороге и требовал разговора. Улькиорра не мог представить, что она чувствовала, но предполагал, что в таком состоянии она не станет полезным собеседником. Следовало подумать об этом, прежде чем идти сюда. Он должен был предвидеть такое развитие событий, но решил, что раз она поладила со Старрком, сможет поговорить и с ним. Это была ошибка. Старрк не похищал ее из дома и не пытался убить ее ближайших друзей.
Куатро сделал еще шаг назад. Собственные следы на припорошенном снегом крыльце были отчетливо-черными. Символично, подумал он, хотя обычно с трудом понимал метафоры, которыми их обильно пичкал Заэль. Черное на белом. Он на пороге ее дома.
Он уже разворачивался, чтобы уйти, когда дверные петли скрипнули снова. Взгляд Улькиорры, когда он поднял глаза, не выражал эмоций, но размышляя, что заставило ее открыть, теперь, когда уже знает, что и кто ждет у дверей, он испытывал что-то вроде любопытства.
Приглашение прозвучало недвусмысленно, но он все равно не сразу решился, и долго смотрел на ее замершую фигуру, прежде чем сделать первый шаг внутрь.
- Тепло, - сорвалось с губ, и он понял, что снова чувствует свое лицо.
Здесь и правда было куда теплее, чем на улице, и даже теплее, чем у них дома. Пахло едой. Женщина, еще недавно пребывавшая в подобии ступора, будто ожила: много двигалась, суетилась - словно извинялась за первые мгновения их встречи. А может, просто чувствовала себя увереннее на своей территории. Или черпала уверенность в этой суете. Он скользнул взглядом по стенам, сплошь занятыми разными украшениями, среди которых первое место занимали фотографии - изображения людей и моментов, которых она хотела запомнить. Некоторые лица на фотографиях были ему знакомы со встречи в Уэко. Большую часть он не знал или не помнил.
Куртку пришлось снять: все еще замерзший, он расстался с ней нехотя, повесил ее на крючок рядом с другим пальто, и тут же получил взамен плед, в котором так же немедленно запутался. Женщина не увидела, она уже убежала куда-то в глубь дома, откуда еще сильнее веяло жаром. Посчитав это приглашением, Куатро последовал за ней.
- Здесь беспорядок, - подытожил он собственные наблюдения, когда, преодолев длинный коридор, оказался в кухне.
Это не было упреком, пожалуй, его просто оглушило обилие... всего. В его собственной комнате, после года проживания было меньше вещей, чем на одной ее тумбочке. При этом, отметил он слегка озадаченно, дискомфорта не было. Его словарный запас был не настолько широк, чтобы легко подобрать нужное слово, особенно в том, что касалось ощущений, но если бы срочно нужно было охарактеризовать это чувство, он бы сказал, что беспорядок был приятным. Возвращаясь в него хозяин должен был чувствовать, что его ждет множество оставленных на самом интересном месте любимых дел. И он в любой момент мог снова за них взяться.
Она поставила перед ним чашку с чаем - не таким, какой Улькиорра видел в Уэко. Тот был пустым, холодным и мертвым - по сути, сама процедура "чаепития" в том случае сводилась к наполненным жидкостью чашкам, помещенным перед каждым. Никто не пил. "Чай" был только предлогом.
Чашка, стоявшая сейчас перед ним, дышала душистым теплом. Куатро обхватил ее ладонями, но пить не стал, неотрывно глядя в лицо женщины.
- Не уверен, - ответил он, в конце концов, хоть и понимал, что она не задавала вопросов. - Мое предназначение уже выполнено. Мое существование бессмысленно.
Он подумал еще и все-таки добавил.
- Поэтому я и пришел. Спросить, зачем ты живешь.

Отредактировано Ulquiorra Schiffer (2018-10-30 22:32:03)

Женщина была взволнована. Куатро замечал, как участилось ее дыхание, как на щеках выступил румянец, а движения из плавных стали резкими и порывистыми. Она говорила быстро, смотрела пристально и требовала от него понимания. Он внимал каждому ее слову, но причина ее волнения оставалась для него непонятной.
— Я понимаю тебя, — он протянул руку и взял ложку, которую она опустила на стол.
Ложка была небольшой, но тяжелой, с красивой тисненой ручкой. Блестящий металл хранил тепло ее пальцев, и Улькиорра в который раз удивился тому, какие люди все-таки горячие. Какое-то время — недолго — он рассматривал ложку, потом отложил ее в сторону и поднял глаза на женщину.
Она изменилась, понял он, глядя в ее сосредоточенное лицо. Он помнил ее другой — слабой, податливой, ищущей поддержки. Помнил испуганной и отчаявшейся, приносящей себя в жертву ради спасения друзей. Помнил стойкой, решительной, готовой умереть ради того, что считала правильным. Но такой он не видел ее никогда. Это был гнев. Она позволила себе разозлиться. Всего на миг — и сразу уткнулась лицом в чашку, как будто испугалась собственной вспышки. Возможно, так оно и было. Он знал, что иногда люди делали то, о чем потом жалели.
— Ты говоришь, что я могу сам решать, зачем мне жить. В отличие от ложки, — он опять взял ее в руку, поднял и показал женщине, будто бы та могла забыть, о чем они говорят. — Я это знаю.
Он понимал ее, но она не могла понять его. В этом не было ничьей вины, они просто были очень разными, и то, что людям вроде Иноуэ Орихиме казалось серьезной проблемой, для него оказывалось несущественной мелочью. То, что было очевидно для нее, для Улькиорры оставалось неразрешимой загадкой. Он пришел просить ее о помощи, но не учел, что люди в основе своей отличаются от арранкаров - слишком сильно.
Она была человеком. Живым, чувствующим. Она плакала от боли и смеялась, когда была счастлива. Она готова была умереть, чтобы защитить любимых, но при этом отчаянно хотела жить — и в этом была разница между ними. Она любила жизнь просто за то, что это жизнь. Ему, чтобы жить, нужна была причина.
У них не просто были разные ценности, диктующие им образ действия в той или иной ситуации. Проблема была глубже и состояла в том, что у нее эти ценности были. У него нет.
Куатро обхватил ладонями кружку с чаем, повторяя движение женщины. К губам так и не поднес, но через пальцы в тело влилась еще одна небольшая порция тепла.
— Ты думаешь, что Айзен-сама сделал меня ложкой в своих руках. И считаешь это неправильным.
Он дал бы ей вставить слово, если бы не знал наверняка, что она ответит.
— Но я и есть ложка. Это не обидно и не унизительно. Это правда.
Куатро смотрел на нее, надеясь увидеть понимание в глазах. Его не было. Заэль, Старрк - даже Гриммджоу, смогли бы объяснить это на ее языке, и возможно, добились бы большего. Хорошо было бы обрести их гибкое сознание хотя бы на эту минуту.
- Я - ложка, наделенная  способностью мыслить и принимать решения. Думающая ложка может лежать в ящике или висеть под потолком, может использоваться по назначению. Но она в любом случае ложка.
Она была расстроена и ничем не могла ему помочь. Куатро не жалел, что пришел, но пообещал себе в следующий раз лучше подумать, прежде чем совершать нетипичные для себя поступки. Почему он считал, что получит у нее ответы, до которых не мог дойти сам?
Потому что такое уже случалось, понял он. Она единственная, кому было доступно что-то за пределами его понимания. И отчаявшись, найти ответ самостоятельно, он отправился к ней. Не самый умный его поступок.
- А ты - человек. Я понял свою ошибку.
Куатро кивнул и поднялся на ноги.
- Спасибо за чай.

Прощание их было суматошным - как и все, что делала эта женщина. Куатро молчал, наблюдая, как она мечется: вскакивает, бегает из комнаты в комнату, поднимает плед, чтобы едва снова его не уронить. Когда она вернулась и протянула ему вещи, то мимолетно коснулась его руки - пальцы были горячими - от чашки или от того, что она много двигалась. Его тело быстро теряло тепло.
Это и есть человеческая жизнь, подумал Улькиорра. Суетливая, горячая, переполненная эмоциями. Так они проводят день за днем до самой смерти, и чем бы они ни занимались - готовили, как она, занимались укладкой продуктов в магазине или развозили газеты, это всегда будет с ними: суета, тепло, эмоции. То, чего никогда не узнает он сам.
Свитер, который она дала, оказался ему велик - пальцы торчали из рукавов всего на две фаланги. Куатро натянул куртку, в которой пришел, и с сомнением уставился на лежащее в ладонях длинное узорчатое полотнище. На ощупь оно было приятным, и перебрав в голове соответствующие воспоминания, Куатро намотал его на шею. Сначала в четыре раза, но так не выходило соединить концы и лицо оказывалось укутанным до самых глаз, так что пришлось сдаться и остановиться на трех.
- Это не твое, - констатировал он, изучая длинные рукава уже выскользнувшие из под рукавов куртки.
Женщина была значительно ниже его, в этом свитере она выглядела бы совсем как он, приди ему в голову примерить форму Ямми. Другое дело, что происхождение этих вещей в ее доме не касалось его напрямую, и Улькиорра слегка озадачился, не понимая, почему произнес это вслух. Скорее всего, его просто заинтересовала мысль, что она живет не одна. Когда он забирал ее в Уэко Мундо, у нее никого не было, кроме друзей. "Возможно, это принадлежит кому-то из них".
Думать об этом было проще, чем искать ответы на ее вопросы. Когда-то Куатро считал, что не бывает тем, которые поставят его в тупик - то было до встречи с Иноуэ Орихиме. Она всегда находила для него задачи посложнее.
Был ли вопрос о смысле жизни слишком глобальным для него? Был ли он слишком абстрактным?
- Дело в воле к жизни, - ответил он наконец. Отчетливо, но очень тихо, потому что сомневался в сказанном, но другого объяснения просто не видел. - Она вырастает из эмоций, которые вы испытываете, из того, чего вы хотите или боитесь. У меня ее нет.
Необъяснимо, но когда Улькиорра находился рядом с ней, в этом было что-то неправильное. Как будто ему нужен был этот инстинкт самосохранения, как будто его не хватало. Может, потому что в ней было жизни больше, чем в любом из людей, которых он когда-либо встречал? И сейчас и раньше, еще до его смерти, когда Куатро наблюдал за ней в Уэко, этот блеск в ее глазах, ее неловкость и сбивчивая речь пробуждали интерес и сомнение. Интерес к кому-то, кто недоступен пониманию. Сомнение в том, что он таков, каким должен быть. Айзен-сама создал их по образу и подобию людей, а эта женщина была больше человеком, чем кто бы то ни было. И совсем на него не похожа.
Улькиорра подумал, что хотел бы пробыть с ней дольше, чтобы разобраться в этом, но не был уверен, что это правильно. Она выглядела встревоженной: возможно, не чувствовала себя в безопасности, решил он. Как ни странно, догадка оказалась неверной. Иноуэ Орихиме беспокоила сохранность его жизни.
- Я больше не могу умереть, - произнес Куатро отчетливо, глядя прямо в глаза, потому что решил, что ей важно это услышать. - Никогда. Даже если захочу.
Запоздало его посетила мысль, что возможно, она была не готова к такому открытию. "Иронично, - сказал про это Заэль. - Вечная жизнь для того единственного, кому она не нужна".
Между двумя формулами вежливости - прощания и извинения он выбрал ту, что выглядела более уместной:
- Извини за беспокойство, - и вышел за дверь.