проигранное сражение – это не проигранная война,
а каждое обретенное знание – оружие.

[indent] Геллерт вдыхает тяжелый раскаленный воздух, не чувствуя и остатка прежнего холода — перед его глазами все разворачивается слишком стремительно, но при этом не ускользает ни одна деталь. Машинальным движением ставит защиту и парочка заклинаний, летящих в его сторону, тут искрами разбивается о щит. Маг чувствует себя натянутой пружиной, которая готова реагировать на любую перемену, на любое движение противника, коих здесь далеко не один. Кажется, сюда выбежал весь аврорат Норвегии — вот она, великая честь! Только их здесь быть не должно, Гриндевальд все просчитал, но где-то точно просчитался. Цена за ошибки в их деле всегда слишком высока, как бы самому Геллерту не хотелось иначе. Впрочем, даже сейчас он уверен, что справится — не первая засада, не первое явное предательство, не первый раз величайший маг своего времени смотрит в глаза врагам, ловя там отражение самой Смерти, веруя в свою победу. Гриндевальд не чувствует страха, но и умирать не намерен — все будет в итоге так, как того хочет именно он.

[indent] Подготовленный теракт в одном из главных управлений норвежского магического ведомства, должен был пойти по плану. Геллерт самолично участвовал в этой операции, сам ее разрабатывал, плюс лишь в том, что знали все нюансы буквально пять человек — найти предателя среди них будет не так и сложно. Как говорится, кто первый побежит, поджав хвост, тому и отвечать. В конечном итоге все было готово и каждый был на своем месте. Но, возникшая засада не дала самого главного — вовремя убраться из места преступления, а магическая ловушка тут же захлопнулась, уничтожая само ведомством, а также близ лежащие здания. Не мгновенно, но методично, а под обстрелами явно отчаянных авроров выбраться из заварушки оказалось сложнее, чем предполагалось. Еще один взмах палочкой и синее пламя наполняет и без того малое пространство, ограждая его и  Розье — ей нужна была защита. Геллерт не намерен размениваться своими подчиненными, точнее не теми, кто представляет собой буквально эталон преданности и ему, и общему делу.

[indent] — Отходи к выходу! — рявкнул он ей, вновь отбивая напористую атаку аврора. Это все начинало его откровенно раздражать, от чего Геллерт не намерен с ними церемониться. Все, что стоит на его пути подлежит немедленному уничтожению. Те, кто не полезен, или попросту упорствует в своих суицидальных порывах, тоже умрут. Гриндевальд без труда проходится по чужим костям, не видя смысла заигрывать с самим собой — от этого зависит его собственная жизнь, которая в глазах темного волшебника явно повыше ценой прочих.

[indent] Геллерт с трудом разбирает чужую речь под этот непрекращающийся шум из огня, всполохов заклинаний, звука рушащихся зданий. Кстати, о последнем. Свод потолка начинает сыпаться, предвещая как раз то, что они все вот-вот будут захоронены вместе с остальными в здании. Совсем паршивый расклад. Гриндевальд даже подумал, что зря использовал столь сильную магическую ловушку, у них было бы больше времени, хотя они вообще должны были быть где угодно, но не здесь. Впрочем, деваться уже некуда. Неуловимым движением Геллерт снимает с себя магическую защиту, нанося очередную контратаку аврору, а после ищет взглядом Розье. Та уже успела пробраться за пределы большого зала, что хорошо — там они смогут аппарировать, если авроры перед ним не оказались достаточно умны, чтобы наложить антиаппарирующее заклинание. Гриндевальд чувствует в себе силу, чувствует мощь своего оружия, а еще явные признаки того, что нужно отсюда убираться.

[indent] Розье нашлась недалеко. Гриндевальд вновь выставляет щитовые чары, закрывая и себя и свою правую руку от атаки. Хватает женщину за руку и аппарирует. Жаль, что не рассчитал точное место, но оказаться хотя бы в двадцати шагах от чертовых рушащихся зданий. Еще жаль, что не один Гриндевальд такой умный [вопреки его самомнению], а вслед за ними послышались характерные хлопки аппарации преследователей. Пытаются загнать в угол, окружают. Геллерт в некоторой мере даже восхищен тем, что впервые за некоторое время его встречают реально подготовленные противники.  Готовились ребята. Сколько же их, точно все управление выгнали на их поимку! Радовался ли этому Геллерт? Совершенно нет, но и дать себя арестовать или Винду, он не допустит, а потому рывком выпрямляется, вновь блокируя чужую атаку.

[indent] — Вы окружены, сдавайтесь! — в этих словах он улавливает проскользнувшую неуверенность, будто они не знали, чего от них ждать. Это сработало получше красной тряпки, тот самый момент, когда Геллерт уловил чужой страх. Сдаваться совсем не в его философии.

  [indent] Внутренняя злость окрашивается ярко-алым пламенем, птицей вырываясь из палочки — адское пламя никого не щадит. Зря что ли переместились на такие просторы для маневра, потому Гриндевальд принимает единственно-верное для себя решение — убить. Всех до единого, чтобы не повадно было.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2018-10-10 18:20:24)

[indent] Воздух наполняется жаром, запахом горелого и чужими криками. Внутренняя ярость выходит наружу, а Гриндевальд не собирается сдерживаться — не сейчас, когда бой только заходится в новой волне атаки. Предатели обязательно будут найдены, впрочем, им вздумалось явиться сами пред светлые очи Геллерта — правда надеялись, что выживут? Правда посчитали, что это конец для него? Гриндевальд замирает в эмоциях между злобной насмешкой и оскорблением, поддаваясь своим эмоциям всего на мгновения, позволяя им взять вверх до того момента, как кто-то еще останется. До того, как вслед за племенем в кого-то полетит зеленый луч смерти, потому что их жизни для Геллерта ничего не значат. Противостоящие ему такие же глупцы, как и те, кто пытается от него спрятаться или убежать. Геллерт — неотвратимая стихия, порожденная этим миром. Ответ на молитвы отчаявшихся в своем подсознательном страхе перед теми, кого бояться и не стоило. Просто нужно пойти и взять свое.

[indent] Розье в своем предположении права: скоро здесь станет слишком горячо даже них. Если бы еще этих шавок было на пути меньше, то вообще расклад стал идеален. Геллерт не позволяет себе сомневаться, вновь контратакуя. Но реагирует на сломанный барьер, не зная похвалить ли идиота или подписать тому приговор раньше времени. Гриндевальд позволяет себе увлечься боем, потому пропускает момент, когда рядом с Розье оказывается враг слишком близко. Момент этот улавливает боковым зрением, не сдавая позиций, когда зеленоватый луч пускается в противника, а сама француженка оказывается на земле. Кровь. Её кровь. Пора отсюда убираться, пока еще не пришлось защищаться от развернувшейся магической ловушки — взрывная волна может задеть. Кажется, скоро газетные заголовки будут пестрить историей о том, как опаснейший террорист снес четверть квартала, а Аврорат Норвегии лишился доброй части своих [несомненно] лучших бойцов. Все напрасно — есть вещи, которые уже не остановить

[indent] Резким движением он вновь ставит щитовые чары, подбираясь к лежащей Винде. Она теряет кровь, теряет силы и саму жизнь — эта мысль застилает разум очередной волной ярости. но темный волшебник берет себя в руки. Еще одна вспышка смертельного пламени и Геллерт, будто убедившись, что отсюда единицы выйдут с увечьями, но совсем мало, кто живой — аппарирует с француженкой на руках. Достаточно далеко, кажется, будто спиной чувствуя схлопывающуюся магию. Идиоты бы лучше ловушку обезвредили, а не за ними гонялись, но идиотизм временами лечится лишь смертью. Хорошо, что чужой.

[indent] В их небольшом убежище на окраине города нет никого. Небольшой домик, скрытый магией в центре маггловской деревни — кому вздумается искать их здесь? По представлению многих Гриндевальд настолько ненавидел магглов, что даже с ними находиться по соседству считал ниже собственного достоинства. В этом была и правда и нет. Он их просто за людей толком не считал, но признавал пользу игр в пряток, когда есть смысл скрываться. Тем более что собственная слава в кои-то веки оказывается полезной.

[indent] Геллерт быстро укладывает бездыханное тело на кровать, оценивая проблему  — она, несомненно, была. Хорошо, что таланты Гриндевальда простирались во многих магических искусствах; колдомедицина давалась ему не хуже боевой магии. Но, для всего нужно время, а оно иссякало, как и притихало дыхание умирающей женщины. Нужно остановить кровь, зашить рану, необходимо сделать так много, в том числе сварить несколько зелий — Винде придется восстанавливаться, иначе она отсюда даже нормально аппарировать не сможет. Геллерт подозревает, что их могут найти, потому лучше оградить дом еще десятком защитных заклинаний, чтобы непрошеные гости остались за пределами досягаемости. Еще бы неплохо зажечь камин, от него будет немножко теплее. Сколько задач, потому Геллерт не медлил в выполнении своего списка.

[indent] Спустя некоторое время в доме горел камин, сам дом оказался защищен от вторжения, а Винда была скорее жива, нежели наоборот. Геллерт не тревожил её сна, занявшись зельями, которые делал из взятых с собой запасов — все-таки полезно делать подобные мелкие штабы, в которых потом не останется и следа их пребывания. Если и останется, то несколько пакетиков с ингредиентами ничего никому не докажут. Геллерт не чувствует усталости, пусть провел сложный бой, не менее сложную операцию [которую сорвать окончательно аврорам не удалось], и умудрился еще побороться за жизнь своей протеже. Геллерт не хотел терять её по разным причинам — от расчетливой «сейчас не время искать замену» до куда более человечной «она дорога мне». Кажется, за эти годы он сполна оценил Винду и привык полагаться на нее — Геллерт мало кому доверяет по-настоящему, но готов признаться, что верит Винде Розье. Она еще ни разу не подвела его, ни разу не нарушила возложенных ожиданий, и даже этот проигрыш он ставит в вину больше себе, нежели ей. Проигрыш — это совсем не повод для слабости, это стимул выжить и стать еще сильнее.

[indent] Геллерт появляется в комнате, где лежит раненая, с чашкой зелья в руках. Будто интуицией почувствовал, что та проснулась, но он бы ее итак разбудил — нужно запустить силы организма, иначе восстановление будет проходить дольше требуемого. Рубашка на нем чуть помялась, а рукава были закатаны по локти, видимо, для удобства. Гриндевальд внимательно смотрит на женщину, а потом прерывает свое созерцание, подойдя и садясь на стул рядом.

[indent] — Тебе нужно выпить. Все. — не самое приятное питье, но ничего страшного в этом нет. — Через минут двадцать дам другое. — он совсем не был сиделкой, но умел и знал, как нужно помочь и поддержать человека, нуждающегося в помощи. Тем более Розье. Она бы точно не оставила его умирать посреди норвежских улиц и эта уверенность греет сердце Геллерта пуще прежнего. Ему не хочется даже пытаться думать иначе. Он поднимается, оставляя на тумбочку чашку, которую так и не дал женщине, помогая той осторожно устроиться на подушках — не хватало еще, чтобы рана открылась опять. — Теперь пей. — дал он ей злополучную чашку с видом, что халтурить не позволит даже и пытаться.

[indent] — Как ощущения? — интересуется, потому что какие-то моменты еще можно поправить. — Придется тебе денек-второй отлежаться. Как раз шумиха уляжется и мы сможем покинуть эту страну. — спокойно заметил он, будто все шло по плану. Будто бы внутри темного мага не клокотала жуткая ярость на тех, кто его предал, и кому он уже подписал приговор — им и всем другим, до кого доберется революционер. Он обязательно это сделает. Только выберется из Норвегии.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2018-10-15 20:24:42)

[indent] То, что Винда пытается препираться [пусть и очень ненадежно], хороший знак. Геллерт уверен, что женщина пойдет на поправку, а значит можно немного выдохнуть. Снадобье поможет организму восстановиться быстрее, пополнить и без того утраченный запас сил. Они еще понадобятся Розье в будущем. Оно обретает новые краски, в них становится больше красного и черного, цвета крови и пепла — того, что осталось от бедолаг на пепелище свершенного преступления. Гриндевальду не жаль, никого. Во имя своей идеи он положит на алтарь жертв сколько угодно людей, потому что плата за новый мир всегда слишком высока — он знает буквально все о том, какой она бывает. Глупо думать, что Геллерт Гриндевальд ничем не расплачивался в своей жизни за тот путь, который избрал. Но, он и не жалеет, не ищет обходных путей, не заискивает в своих желаниях. Геллерт до смешного честен с самим собой, наверное, потому так абсолютно легко творит вещи, которые в глазах многих слабых именуются «ужасными», «жестокими», «аморальными». Можно до бесконечно искать достойные эпитеты очередному кровавому побоищу, но иного выхода Гриндевальд не видит. Знает, что они ни за что не пойдут на его условия добровольно, и сам же никогда не позволит себе прогнуться под лживыми обещаниями и чужим страхом. Гриндевальд никогда не верил в то, что создать нечто новое — воистину лучшее — можно будет на фундаменте старого порядка.

[indent] — Птичка принесла мне кое-что. — ответил он, взмахнув рукой, и с другой комнаты прилетела новенькая газета, срочно выпущенная к торжеству события. С заголовками в стиле «Гриндевальд вновь наносит удар», «Теракт в Бергене: есть жертвы среди немагов и волшебников», а также «Известный преступник снова скрылся» — Мне даже жаль несчастный Аврорат Новергии, на который тут накинулась мировая общественность. — нет, вообще не жаль. — Ты проспала несколько часов. Остальные ждут моих указаний. — Геллерт пока не уверен, что способен спокойно реагировать на поступки и поведение своих же людей. Хочет собрать их, пообщаться, разъяснить ошибки и провести показательную порку. Очень полезную,  чтобы больше подобного попросту не повторялось.

[indent] — Я поставил такое количество защиты на этот дом, что сюда если кто и просочится, то бесшумно точно не зайдет. Как раз увидим, с кем наш мертвый друг общался. Из города мы сейчас выберемся только с боем, а ты сейчас точно не боец и станешь еще большей помехой, если тебя придется силком тащить полуживую через границу. — пояснил он. — Так что лежи и отдыхай. — он не собирается соглашаться на другие варианты. Геллерт вполне четко решил, что будет дальше. Кажется, даже в красках распланировал. Возможно, у них будут парочка спокойных деньков. Возможно. Учитывая засевшую в горле ярость, Её так просо не упокоить, от времени она становится еще более тягучей и горькой, что ничем хорошим для окружающих не закончится.

[indent] На последнюю фразу Геллерт лишь коротко усмехается, окидывая ту цепким взглядом. Он чувствует себя великолепно, а внутренние эмоции лишь подогревают, придают чуть больше сил, нежели обычно. Гриндевальд хочет как можно быстрее оказаться подальше от этого места, но он умеет ждать — это далеко не самая худшая ситуация, в которой он оказывался. Он с шестнадцати лет занимается всем этим, неся знамя войны и не желая останавливаться ни перед чем. Десяток авроров [тоже далеко не первых на его веку], тоже не заставят его лишний раз волноваться. В этом доме не менее безопасно, нежели в любой другой точке мира. Хорошо, что за годы своей деятельности Геллерт, как никто другой, научился исчезать.

[indent] — Ты не пробовала. — хмыкнул, поднимаясь на ноги с кровати и садясь в кресло, которое стояло рядом. Специально поставил, чтобы первые часы наблюдать за её состоянием. — Я воздам каждом по их заслугам, дорогая. — в обманчиво мягком голосе засквозила убийственная ярость. — Считай, я даю фору в несколько дней всем тем, кому есть, что скрывать. Кто не спрятался, я не виноват. — невольно скалится, поддаваясь своим мыслям, будто для него это будет интереснейшей игрой. Выкуривать предателей из их нор, уничтожать их. Геллерт слишком ценит свое дело, свое время и то, что они делают, потому подобные промахи каждый раз приносят все больше раздражения. Нет, он совершенно не лелеял надежду на то, что все вокруг него будут верны до последнего вздоха — часть рядом с ним из выгоды или ей вообще хорошо платят за оказанные услуги, но тот же Брайтуотер был из тех, кому определенные планы доверялись. Он был вложением, как и все близкие приближенные Гриндевальда — он вкладывал в них свое время, идеи,знания и даровал возможности. Взамен требовал не так и много. Но, за разбитые ожидания можно дорого заплатить.

[indent] — Где-то еще болит? — уточнил он, устремив на женщину долгий немигающий взгляд. Не хотелось бы что-то упустить, но Винда выглядела самую малость лучше. Вероятнее всего ее состояние и правда скоро стабилизируется. Это хорошо, ему бы не хотелось, чтобы она погибла. Предательство одних, смерть других — не то, чтобы Гриндевальд этого не пережил, но все равно самую малость неприятно колет от подобного расклада. — Я еще успею отдохнуть. Кто-то из нас должен быть на ногах в случае непредвиденных ситуаций. — и этот кто-то явно именно он. Он не даст Винде геройствовать, пусть отдыхает столько, сколько нужно. Это будет куда полезнее.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2018-10-21 19:32:37)

[indent] Получилось даже лучше? Геллерт рад результату, пусть представлял его несколько иначе. Впрочем, он готов пойти на определенные жертвы, как и вполне легко подстраивается под возникшую ситуацию. Импровизация не раз и не два помогала террористу в его делах. Операция в Бергене же под конец скатилась в импровизацию окончательно, чуть не лишив Гриндевальда Розье. Также пропила свет на дела некоторых приближенных, которые или мертвы уже, или умрут немного позже — в нем не утихает явственное желание поквитаться. Геллерт возносил свои идеалы и цели, а за их предательство всегда следовала расплата. Слабым не место в новом мире, точнее место их под сапогом сильных. Жаль, что многие из числа волшебников не осознают этого, не хотят принять очевидную истину.

[indent] Геллерт был доволен боевым духом Винды. Она умела собраться и отлично владела собой, пожалуй, временами даже лучше, нежели сам Геллерт. Это полезная черта, во многом полезная конкретно для него самого. Им еще так многое предстояло сделать, потому умереть так просто он бы Винде точно не дал.

[indent] — Ничего не успел, умер так некстати. — вновь оскалился темный волшебник, чувствуя новый прилив раздражения. У него на первый взгляд не было достойных причин идти против своего господина. Брайтуотер считался верной собакой, которая знала свое место и был проверен. Ровно до недавнего момента. — Ему предложили нечто большее, чем мог предложить я? Его поймали и в страхе перед собственной жалкой жизнью он решил перебежать на другую сторону? Страх делает с людьми невероятные вещи, Винда. Люди, которым ты доверял и которым всецело верил и считал другом, могут в порыве страха и непонимания тут же отвернуться. — в этих словах проскользнуло нечто большее, личное, — Могут предать все под влиянием собственных страхов и неуверенности. Но, я проверю. Возможно, если нам удастся словить несколько крыс живыми, то они нам что-то расскажут. Если сами не придут за нами.

[indent] Геллерт не отступал от своей мысли устроить показательную расправу. Нет, не всем, но даже одна-две жизни, казнь которых приправлена нужной моралью, сумеет произвести правильный эффект. Может, будет гораздо меньше кандидатов предать в самый неподходящий для этого момент. Будто бы существовал момент, при котором предавать очень удобно для обеих сторон.

[indent] — Неужели я в твоих глазах таков, что оставил тебя умирать на площади? — во взгляде немца блеснул недобрый огонек, а тон стал ниже. — Впрочем, возможно, я просто волновался о ценной информации в твоей голове, которую авроры могли бы вытащить из еще живого тела. —  он склонил голову набок, смотря изучающе, будто проверяя реакцию женщины на собственные слова. Как говорится, око за око. Но, нельзя и сказать на все сто процентов, что эта жестокая предусмотрительность не имела места быть вовсе. — Я бы тебя там не оставил, имея возможность тебя спасти. Ты для меня слишком значима, Винда, чтобы я взял и разменивался человеком, которого уже несколько лет называю своей правой рукой. Или я не прав? — ему была интересна её версия. Но, оставлять женщину умирать нет ни единой на то логичной причины.

[indent] — Филипп сейчас занят. Да и если сюда кто-нибудь заявится, то он может не справится. Хотела бы, чтобы кто-то другой охранял твой сон? — его тон вновь стал прежним, спокойным, с направленной внутренней злостью на весь мир, но уже лишенных тех металлических нот, которые звучали минутой ранее. Геллерт будто бы пропустил дальше укол то ли в сердце [если оно там есть], то ли по самолюбию, потому что эта тема не имела смысла продолжаться. Он и без того позволяет себе странную сентиментальность, ощущая заметную тревогу от мысли, что Розье может стать хуже. Откроется рана, начнется воспаление, лихорадка, что угодно! От этой мысли, Геллерт, словно ему не сидится на месте и минуты, вновь поднимается с кресла, жестом руки попросив волшебницу подождать с ответами и вопросами.

[indent] Он возвращается с спальню с другим стаканом, в котором жидкость уже была красноватого цвета. Спокойно протянул напиток Винди с видом, что отказ не принимается, хотя это зелье должно быть более приятным на вкус. Обратно садится в свое кресло, какое-то время предаваясь молчанию. В голове то и дело роились мысли, которые не желали складываться в воедино, от чего Геллерт ощущал себя сейчас несколько зависимым от эмоций. Будто именно они не дают ему окончательно запутаться в собственных желаниях.

[indent] — Не делай резких движений, чтобы швы не разошлись. — посоветовал, наблюдая за движениями помощницы. — Это от действия зелья кажется, что ты можешь и горы свернуть, но встать с постели ближайшие часы я тебе не позволю.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2018-10-26 01:46:33)

[indent] Родственники, которыми не захотели размениваться. Геллерт иногда с какой-то иронией приходил к выводам, что вопрос семьи и родственных связей для него никогда не играл должного значения. Его семья живет спокойно [относительно] и единственное благо, которое может сделать для них он — не появляться на пороге их дома до того момента, пока не станет полноправным повелителем мира. Если тогда у него это желание возникнет вообще. Геллерт не отрицает их существования, их значения, но переступает через все это в угоду своей судьбе и будущему. И временами искренне не понимает, почему другие не способны сделать то же самое хотя бы приблизительно. Некоторые слабости нужно или держать в большом секрете, или уметь вовремя от них абстрагироваться — или уничтожить их на корню.

[indent] — Обожаю родственников моих людей. — желчно отозвался он, вновь ловя эхо прошлого, которое на сердце напоминает о разочаровании. В человеке, как раз предпочитавшего выбрать семью вместо будущего. Так и хочется потянуться пальцами к старому кулону. Но, Геллерт отнимает от себя эту мысль, вновь напоминая себе о том, что это непозволительная роскошь, предаваться тем воспоминаниям. Это всего лишь память, более ничего ценного из этого извлечь уже нельзя — увы.

[indent] — Я прикажу, чтобы все проверили. Кто-то из сообщников может сбежать попытаться уже сейчас, а кому-то захочется посидеть на насиженном месте и изобразить вид, что ничего не происходит. Выкурим. Но, безнаказанность — это не мой метод, дорогая. Не хочу, чтобы потом всякому сброду воображалось, что они могут меня обманывать. — он не оставит других без показательной порки, но послушает совет Винды и проверит все нити, которые тянутся к предательству Брайтуотера. Геллерт привык прислушиваться к её мыслям, словам, мнению. Не обязательно следовать ему, но очень неудобно, когда единственный, с кем можно пообщаться — ты сам. Очень удобно, когда есть человек, с которым ты можешь обсудить подобные вопросы и принять его точку зрения, оставаясь верному себе.

[indent] Геллерт замечает перемены на её лице, чувствует это интуитивно на уровне эмпатии. Первой мыслью было отмахнуться, как он зачастую отмахивался от проблесков чувств от Розье. Так будет лучше, так им ничто не будет мешать, а Геллерт воистину оказывает ей доверие, предлагая взамен свое полное расположение. Не ища в этом расположении других чувств, не ища интимных связей, оставляя последние на людей, толком не связанных с Армией, с его целями и не зацикливаясь на этом. Для Геллерта отношения давно стали таким же поводом проявить власть и силу, утратив сентиментальный романтический окрас. Геллерт умел любить, но в силу собственных идей не ставил это стремление выше собственной судьбы. Даже, если кому-то удавалось привлечь внимание немца надолго, удерживать его до определенного момента. И даже шальные мысли зайти с Виндой дальше, перейти старательно выстроенную черту, в итоге уходят под давлением куда более важных моментов. Он и без того ценит Розье побольше многих, если не всех — пусть и обещал себе не заводить любимчиков. Но, как говорится, ничего человеческое нам не чуждо — даже, если абсолютное большинство, считает тебя аморальным монстром.

[indent] Хорошо, что хотя бы она не видит в нем этого монстра. Или просто уже свыклась с его существованием в облике человеческом.

[indent] — Ты права. Вряд ли я Филиппу варил зелья и выхаживал его. — его тон, будто вторя собеседнице, стал теплее. — Ты во многом умнее, чем другие, сообразительнее и всегда знаешь, что и когда делать или говорить. Ты очень способна, у тебя большой потенциал, гораздо больший, нежели у Филиппа, которому явно аукается в этот самый момент. — негромко стал он перечислять достоинства, которые видел в француженке. — Дипломатична, хитра. Впрочем, я знаю человека, который искренне считает, что я купился на твою красоту. — он усмехнулся, пусть и не отрицал и этого достоинства Розье. Только вот Гриндевальд совершенно не из тех людей, которым нужна оболочка, даже столь привлекательная, как у Винды. — Я могу доверится тебе и ты поймешь. — голос вновь стал задумчивее, будто немец что-то параллельно вспоминал. — Ты всегда понимаешь гораздо больше, чем другие. — и это было для него очень важно. Понимание и принятие — готовность пойти с ним куда угодно, на что угодно, ради общей цели — ради будущего. — Но, мне иногда кажется, что ты в шаге от того, чтобы совершить ошибку, которую делали почти все, кому я искренне доверял. — он умолчал, какую именно ошибку, не зная, откладывая это для себя самого или просто не желая усугубить чужие чувства. Фраза эта брошена будто не Розье, в пространство, в саму вселенную, которая точно так же ждет от величайшего темного мага чего-то такого, чего дать он не в силах.

[indent] — Так что я тебя не оставлю, Винда. Даже, если ты этого сильно захочешь. — быть с ним скорее приговор, нежели благодать. И Геллерт это чудесно осознавал. Не знал, понимала ли это его ближайшая соратница, но надеялся, что понимала. Или скорее надеялся, что вопроса подобного выбора для нее никогда не возникнет.

« когда тебя припирают к стенке мне так легко различать оттенки
и представляется слишком мелким то, что до сих пор казалось мне большим »

[indent] геллерту временами и самому кажется, что стоит отрезать от себя все слабости, не давать себе поддаваться им — вырезать на корню. так гораздо проще, чем сделать слабости собственной силой. звучит голословно, но гриндевальд на самом деле не разбрасывается словами. всегда уверенный в том, что делает и говорит, в своих действиях и каждом шаге — потому что иначе нельзя, сразу же сожрут, уничтожат все то, что ты готов подарить миру. подарить взамен лицемерия и слабости, порождающей лишь страх.

[indent] — не нагнетай. — вскинув бровь, беззлобно ответил геллерт, наклоняясь в кресле, чтобы упереться локтями в колени. смотреть внимательно на женщину, которая пыталась скрыть от него то, что чувствует боль. чувствовал ли это геллерт? знает ли он, что такое боль безразличия и расстояния? гриндевальд знает о многом в этой жизни, но не позволяет своей идее встать на ступень ниже слабостей. даже, если самонадеянно заявлять себе, что это нисколько на тебя не влияет. глупое заявление, даже у самых великий временами бывают сомнения. впрочем, у геллерта другой парадокс: он привык сомневаться в других, в системе вокруг себя, но в самом себе он по сей день остается до безумия уверен. до фанатичности.

[indent] — когда-то давно у меня был соратник, даже больше. он не предал меня и предал одновременно. — внезапно сказал он. — просто в итоге выбрал другую жизнь не в угоду нашим идеям. не смог переступить через то, что сдерживало. — в голосе нет сентиментальной грусти, сожаления, обвинения. констатация факта, неприятная по своей сути. будто геллерт смирился с этим, с тем, что человек, которому он доверил в свое время так многое, в итоге предпочел не просто остаться в удобном для себя мирке, но и лицемерно защищать тех, над кем точно также желал властвовать. — может, я точно также опасаюсь, что однажды придет тот самый момент и ты тоже не сможешь переступить ради наших целей через препятствие? — геллерт не планировал долгие рассказы о том, что значит для него альбус дамблдор. сейчас это не имело никакого значения, а тень этого человека все равно затаилась в серой и невыразительной британии. сейчас опять же, совсем не об этом. геллерт вновь переключается в своих мыслях, смотрит на несчастную винду цепко, будто требует ответа прямо здесь и сейчас. впрочем, геллерт в принципе не любил не получать ответов.

[indent] геллерт неприятно осознает, что зашел как-то далеко и не туда. собственные мысли завели его в тупик. этот разговор — совсем не то, что необходимо им обоим. наверное, они оба устали. самую малость. самое удивительное, что легче в итоге не станет. война наступает, становится все активнее и агрессивнее, жертв все больше. вскоре [если все пойдет по плану] падших врагов будет еще больше. несмотря на такие потери в лице брайтуотерра, но все же они сумели сломить их. не просто заявить о себе, как он делал когда-то вначале пути, мальчишкой выгрызая себе место под солнцем, а именно показать и преподать урок — что будет, если они не примут истины. что будет с лицемерами, которые обманывают собственных людей, внушая им ложный страх. бояться нужно не нарушения статута, а того, что может принести бездействие.

[indent] — лучше бы ты думала, что твои дни закончатся в правлении подле меня. — заметил он спокойно, чуть склоняя голову набок. — дорогая, уровень твоего негатива меня удивляет. может, ты голодна? — не спрашивайте у гения с чего подобное внезапное умозаключение. геллерт, кажется, даже расслабился, будто бы улыбнувшись про себя собственным словам. ему не хочется вновь обращаться к засевшей доброй старушке паранойе. не в случае с виндой, только не с нею. все, в чем она сомневается он отчасти считает своим промахом, считает что недостаточно убедил её. — не недооценивай свою значимость. мне бы скорее хотелось, чтобы ты цвела в осознании того, насколько важна для меня и сколько дверей тебе откроется, когда мы изменим историю. и мы это обязательно сделаем. — при этих словах он внезапно протягивает руку, потянувшись, чтобы коснуться её руки. смотрит прямо в глаза, уже не требовательно и цепко как раньше. геллерт обещал. он привык выполнять свои обещания, хотя бы в тех случаях, когда это выгодно обеим сторонам. и видеть могущество розье, которое со временем лишь возрастет, в интересах геллерта, чтобы там сама француженка себе не на воображала.

[indent] — а от этого ранения в итоге останется лишь шрам, который ты вполне можешь вывести. — здраво предположил он. взгляд скользнул по розье, будто гриндевальд в мыслях прикидывал как будет смотреться его приближенная со шрамом на боку. — я старался зашить рану максимально осторожно. — все-таки похвастался своими навыками. — тебе бы стоило, наверное, попробовать поспать. могу даже приготовить снадобье. — геллерт сегодня зельевар еще тот, но при ее ранении и стрессе уснуть будет не так и легко. — все, что хочешь.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2018-11-06 03:57:15)

[indent] геллерт не то, чтобы сомневался в розье или ставил ее в один ряд с другими. просто жизнь научила его заранее не исключать неприятной вероятности в отношении людей. или люди играли для геллерта куда меньшую ценность, нежели сама идея. верность идеи для него куда больше значит, нежели глупая сентиментальная привязанность к кому-либо. гриндевальд умел и привязываться, и забирать, и отдавать, но слишком редко давал себе возможность взять и забыться от того, что их всех ждет. если все получится, то мир обретет новые краски, станет другим. станет его. это важнее для блага мира, нежели пробежки за одним человеком. впрочем, возможно гриндевальду вовсе не хотелось сковывать себя новой чередой привязанностей. кто знает, что будет завтра.

[indent] не отвечает на её вопрос, что будет, если она — винда розье — вдруг станет препятствием. они оба знают этот ответ. он смотрит на нее долгим взглядом, будто желая добавить «не вынуждай произносить вслух». эти слова будут для француженки неприятны, а для геллерта очевидны. его натура требовала всегда, чтобы препятствие [каким бы оно ни было] преодолевалось.

[indent] — ничто не может препятствовать будущему. — ответил он. не лукавил, не уклонялся, скорее дополнял собственный красноречивый взгляд. — если мы стремимся к одному, то и препятствием ты не станешь.

[indent] гриндевальд и правда считал, что винде нужно отдохнуть. она поднаберется сил, а ему необходимо кое-что обдумать. не хочется, чтобы потом к ним и правда пришли гости из норжеского аврората. геллерт будто бы специально отгораживался, хотя чувствовал намеки винды. не впервые и каждый раз он напоминает ей словом или собственным безразличием, что все это плохая идея. впрочем, сегодня другая ситуация — розье ранена, а его долг позаботиться о ней. иначе нельзя. только вот француженка хочет большего, того на что гриндевальд не согласен, но совершенно не из негативных соображений. наоборот, он в данный момент считает, что поступает абсолютно правильно, разбивая чужие чувства. просто потому что они все равно разобьются о стену их отсутствия со стороны гриндевальда.

[indent] губы женщины мягкие, притягательные, как и она сама. он отвечает не сразу, но все равно делает это сдержанно, будто пробуя на вкус. позволял эту слабость себе, но не желал видеть подобного в той, которая является его протеже и правой рукой. до этого всего еще пару секунд, пока он углубляет поцелуй, вкладывая в это действие куда больше страсти, касаясь пальцами ее руки. это все превращается в очередное заигрывание — геллерт мог бы легко воспользоваться положением. мог бы сказать ей что угодно, или даже не говорить ничего, ведь иногда слова совершенно лишние. он бы мог играть с виндой и её сердцем столько, сколько бы пожелал — а потом выкинул бы, как надоевшую игрушку. хотя, возможно, он бы привязался — геллерт не отрицает этой возможности, ведь в винде есть многое, за что многие мужчины бы горы сворачивали — и эта привязанность стала чем-то большим. если бы геллерт этого хотел.

[indent] ему нравится вызов в её глазах. он смотрит в ответ не мигая, ничего не говоря, будто любуясь созданным эффектом. сейчас все было так понятно и красноречиво. гриндевальд не говорит еще пару секунд, словно про себя обдумывая что-то.

[indent] — и все-таки ты совершила эту ошибку. — чуть ли не нежно говорит он, и предвидя реакцию француженки. перехватывает её руки,  буквально заставляя её не двигаться с места и смотреть на него. во взгляде террориста нет злости, он смотрит удивительно твердо и спокойно, не пытаясь ни злиться, ни насмехаться, ни тем более причинять розье вред. она сама себе его причинит и без его помощи. — тебе этого не хватает, да? — он будто серьезно спрашивает о том, правда ли что для полного счастья ей не хватает его в своей постели. — ты злишься. но, будешь еще больше злиться потом. знаешь почему? потому ты заслуживаешь того, кто будет любить тебя и боготворить. а не пользоваться твоими чувствами для того, чтобы иметь тебя в постели. рано или поздно это сожжет тебя, а мне это совсем не нужно.

[indent] гриндевальд знает ценность и силу любви, но сам руководствуется этим знанием лишь против других. сам он не ставит чувства себе в слабость, его сердце не дрогнет от волевого решения, а вопрос любил ли он по-настоящему хоть кого-то до сих открыт — открыт в том, была ли это любовь или нет. и имеет ли она смысл сейчас. гриндевальд отпускает руки винды, поднимаясь на ноги — на сегодня хватит представлений. день прямо располагает к трудным ситуациям с соратникам. геллерт ловит себя на мысли, что позволяет им всем слишком много в отношении себя. не то, чтобы винда была просто одной из многих — она была особенная, но развитие их отношений геллерт видел несколько иначе. он мог бы дать многое, все, кроме того единственного, чего она желала заполучить в довесок то ли своим амбициям, то ли своим чувствам.

[indent] — не надо, винда. мое расположение к тебе и привязанность не имеют ничего общего с тем, что я бы хотел тебя использовать еще и в качестве фаворитки. — ей ли не знать, что в его постели никто надолго не задерживается. эпизодичные связи, полуроманы, которыми гриндевальд утоляет лишь свои эмоции, устанавливает собственную власть над чужим телом и сердцем, играет с каждым из них. кажется, немец сейчас выглядит даже разочаровано. он так долго распинался о том, как она ему важна и сколько бы он хотел ей дать, но в итоге его все равно не услышали. все равно свели к тому простому и плотскому, но совершенному и жестокому самообману.

[indent] — тебе нужно отдохнуть и привести мысли в порядок. — безапелляционно заявил, вздыхая, — если станет хуже, тут же мне говори, я подлатаю. — будто бы ничего только что не было. гриндевальд ставил точку, увесистую и четкую, не желая размениваться на дальнейшие дискуссии.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2018-11-09 22:24:25)