[indent] Все-таки приятно было освободиться — Геллерт так долго провел в заточении буквально не в силах [спасибо все-таки надежной поставленной магической защите] толком пошевелиться, что был рад всему: и погоне, и схватке с аврорами, и полету через Нью-Йорк и порт-ключу, в итоге заботливо переданным Эбернети. Даже непривычная сырость от падающего стеной дождя была ему в радость. Это тюремное заключение было одним из самых раздражающих за всю его историю походов и побегов по тюрьмам. Впрочем, в этот раз американцам стоило отдать должное — им почти удалось сдержать его в стенах МАКУСА. Но, как известно, почти не считается за результат.

[indent] Привести себя в порядок тоже было приятным — он с явным удовлетворением смотрит на свое отражение, лишившись отросшей щетины и поправив прическу. Теперь он похож на себя, теперь все в идеальном порядке и не выбивается из нужного образа. Собственное отражение в зеркале приносит желанное успокоение, будто бы только сейчас, находясь в парижском особняке Винды Розье, темный волшебник осознает — вопрос со Штатами закрыт, нет никакого заточения и вынужденности наблюдать чужую глупость. Впрочем, выглядит он немного неважно, но это дело проходящее, вопрос нескольких дней. Все наладится, теперь все будет иначе, и Гриндевальд ведь не зря пожертвовал почти полугодием тюремного заключения. Ничто не будет ни забыто, ни пущено на самотек.

[indent] Выходит в уже новом комплекте одежды, выглядящим непомерно довольным. Подхватывает со стола бутылку приготовленного огневиски, лишь на пару секунд задержавшись над этикеткой. Впрочем, разве он когда-то сомневался во вкусе Винды? Последняя знала лучше всех в этом мире, что предпочитает пить, есть и как жить великий и ужасный Геллерт Гриндевальд. И в этом доверии он обязательно бы сообщил ей о смене вкусовых решений.

[indent] — Будешь? — наливая себе в стакан, задает вопрос, поднимая на молчащую до сих пор француженку взгляд. Её можно понять. Он вернулся так, как возвращался всегда: будто бы ничего и не было. Глупой случайности, при которой все планы по поимке обскура пошли насмарку, а Гриндевальд позволил себя схватить. Не было потом явно трудных дней в рядах его последователей, в умах которых несомненно были вопросы, выйдет ли их лидер из тюрьмы, или на этот раз все по-правде. Не замечали этих громких заголовков о победе над ним, ни долгого отсутствия в почти год, ни трудных планов его освобождения, который мог пойти насмарку. Любая непродуманная деталь могла вернуть его в ставшую родной тюремную камеру в Вулворт-Билдинг. Будто они только вчера обговаривали все важные вопросы вербовки, передислокации и грядущих переговоров с чистокровными семьями. С теми, кто или сомневается, или не решается посмотреть правде в глаза, пока мировые правительства закрывают свой взор на очевидное. И Геллерт несомненно знает и чувствует это, кожей ощущает эту паузу и, кажется, от этого тонкие губы расплываются в еще более приторно непринужденной улыбке. Будто вся эта ситуация была удивительно забавной.

[indent] — Надеюсь, в мое отсутствие ничего непоправимого не произошло? — кажется, только теперь он вспоминает о том, сколько его не было. Делает глоток крепкого напитка, не садясь в кресло, а оставаясь на ногах. Принимать вновь сидячее положение откровенно не хочется по причине того, что успел насидеться. Даже надоело. — Твое молчание вызвано тем, что ты на меня сердишься, или что не знаешь, как преподнести новости? Давай, это будет первое? — с недовольством своей правой руки и советницы он справится, как ему самому кажется, быстро. С пробелами в далеко идущих планах сложнее, так как Геллерт рассчитывал сразу приступить к делам, не разгребая ничьих ошибок. Он не был из тех, кто за чужие ошибки беспощадно наказывал, но терпеть их тоже не любил, посему все его окружение приучено исправлять собственные косяки в самые кратчайшие сроки. И удивительно, что бы могло произойти, если у Винды не достало времени это все поправить. Впрочем, Геллерт все равно пришел к мысли, что слишком много пересидел в одиночестве и потому сразу рвется в бой. Понимает, что ему нужно немного времени, но ждать стало практически невыносимо. И в напуском спокойствии это ощущение, будто темный волшебник сейчас выпрыгнет в окно и пойдет вершить великие дела, ощущалось в воздухе.

[indent] Геллерт будто искал повод то ли сорваться, то ли заставить сорваться кого-то другого. Едва скривившись, будто про себя что-то решая, он вновь делает большой глоток огневиски, смакуя позабытый за время тюремного срока вкус. Обращенный на француженку взгляд становится требовательнее. Он допустил ошибки в прошлом ноябре, они не являются для него фатальными, совсем нет, но все равно неприятно режут по самолюбию. Хоть в чем-то Гриндевальд оказался прав — он не надолго задержался в Штатах.

[indent] Но, это все ведь не причина, играть в молчанку?

Отредактировано Gellert Grindelwald (2018-09-23 22:49:15)

[indent] Он чувствовал себя так, как на допросе, и терпение его не безгранично. Не то, чтобы Геллерт ожидал, что его встретят с ковровыми дорожками и фанфарами, но ожидал увидеть больше энтузиазма на лице Розье. Не знай он её достаточно сильно, то мог бы ненароком подумать, что она разочарована его появлением. Но, он знал Винду довольно хорошо и верил в её намерения — она за эти годы побольше многих доказала, что достойна и своего места, и того доверия, которое Геллерт дарит ей. Он даже не возражает, когда та начинает задавать вопросы и отвечать. Не столь любезно, но хоть перестала молчать. И остается лишь внимательно слушать её, вскинув бровь, делая новый глоток огневиски, пока то не заканчивается в стакане. Наливать новую порцию Гриндевальд не торопится, вдруг начиная молчать сам. И, кажется, произнесенная Виндой речь его совершенно не волнует.

[indent] Почти.

[indent] — Значит, сердишься. — будто был непомерно счастлив этому. Как мальчишка, которому удалось ухватить понравившуюся девчонку за косу и, раздражая, выводить ту на эмоции, заставлять обращать на себя внимание. На мгновение темный волшебник даже удивился этому странному сравнению, возникшему в голове. Но, его и правда тревожила [если не раздражала] её молчанка. Ладно, он ожидал куда более теплого приема хотя бы с её стороны.

[indent] — Знаешь, мне бы не хотелось двух вещей. Во-первых, мне бы не хотелось, чтобы люди поддерживали меня, а не то, что я им предлагаю. Мне не нужен культ имени себя, мне нужны те, кто будет двигать этот мир со мной и готов к этому. Если они отступили только из-за угрозы потерять меня, причем такой ненадежной угрозы, то грош им цена. Во-вторых, мне бы не хотелось, чтобы ты пускала в свою голову пустые тревоги. Вот он я, — Геллерт для надежности даже прижал ладонь к груди, будто бы в который раз доказывая, что это все-таки он, — и за долгие месяцы в тюремной камере, прикованным к креслу и с заряженным магией воздухом, под их допросами и высокомерной уверенностью в победе, я ни на секунду не усомнился в нашем пути.

[indent] Он оставляет злополучный стакан на столе, неторопливо подходя к стоящей Винде. Обхватывает пальцами её плечи, несомненно успокаивая. Вновь улыбается своей спокойной уверенной улыбкой. Все идет не так, как ему бы хотелось на самом деле, но Геллерт умеет приспосабливаться и менять планы. Далеко не все в его жизни получилось с первого раза и если бы он сомневался каждый раз, когда досадная ошибка [не иначе, как происки проклятого провидения] мешает ему все карты. Не было бы Геллерта Гриндевальда здесь, не стоял бы здесь. Возможно, верно — он злился, он чувствовал и внутри ураган все еще бушует в нем, но даже это не проблема.

[indent] — Не разочаровывай меня. — больше предупреждение, нежели пожелание.

[indent] С этими словами отстраняется, возвращаясь к бутылке огневиски. В комнате вновь воцаряется тишина. Геллерт никому не был жилеткой для слез, и практически сам никогда не давал поводов самому искать себе оную. Его поддержка всегда была специфична, но прозвучавшие слова минуту назад совершенно не были сказаны из зла или холодного расчета. В этом была затаенна мольба, будто бы Гриндевальд не смирится, если вдруг Розье возьмет и оступится.

[indent] — Кто был таким умным, что оспорил мое решение оставить тебя главной? Надеюсь, он уже понял свою ошибку? — уже более спокойно задает он вопрос, прикидывая в уме кандидатов на сей отчаянный шаг. Оспаривать вопрос руководства Винды — значит оспаривать его приказы. — Семьи считали, что я самолично явлюсь к ним и вопрошу о поддержке? Их высокомерие их же и погубит. — в этом он был уверен стопроцентно. — Я им предложу многое, но унижаться не намереваюсь. Те, кто слишком глуп или слишком слеп к открывающимся переменам, однажды об этом пожалеют. Надеюсь, за эти месяцы я не растерял своего красноречия. — хмыкнул он, ставя бутылку на место, кажется, вновь увлекшись своими размышлениями.

[indent] Гриндевальд не отличался особой жалостью к окружающим, даже к тем, кем дорожил. В его мире все имело конечную цель, ради которой неважна жертва. Не было вопроса в том, что если не друг, то обязательно враг. Геллерт был умнее этой мысли, но реальный врагов не жалел вдвойне своих друзей. И совершенно точно уверен, что на грядущей встрече его услышат — он сделает все возможное ради этого.

[indent] — Это все претензии? — на второй порции огневиски следует остановиться, хотя дело тут не в опьянении. Геллерт просто все еще чувствует, что далеко не все получил за полгода отсутствия. — Отчет-то я получил, а вот услышать именно тебя не мешало бы. Я очень редко оправдываюсь, Винда, но готов предоставить контраргументы на любой твой аргумент. Мне не хочется потом получать сюрпризы, мне их в Штатах хватило сполна. — детали, мелочи, которые в итоге и стали причиной его поражения. Впрочем, МАКУСА сейчас в куда более проигрышном положении, нежели он сам.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2018-09-24 04:21:49)

[indent] Геллерт лишь мысленно одернул себя к мысли, что все происходящее скорее следствие его заточения и связанного с этим нетерпения. Все, что он хотел сказать Винде, он уже сказал — предупредил. Он многих обрел и потерял за свой долгий путь, потому зачастую ураганом проносился по человеческим судьбам, отбив у себя привычку привязываться. Последнее временами отдает самым настоящим мазохизмом, пусть это и не значило, что Геллерту чуждо человеческое. Просто ставить это человеческое выше своих целей он не привык, да и привыкать не собирается. Впрочем, кто вообще может с толком сказать, что творится в его черном сердце и разуме? Геллерт не славится своей открытостью к окружающему миру. Иногда гораздо легче скрыть и двигаться дальше, нежели искать способы, как утихомирить и соединить воедино сердце и разум, цель и порыв. Он уже когда-то давно пытался и ничего из этого не получилось —  одно разочарование.

[indent] — Крыс обычно выкуривают и травят. Даже с очень богатых нор. —  ответил немец, вскидывая бровь, — Мне не хочется, чтобы их мнимая поддержка потом оборвалась в самый ответственный момент. Но, опять же, это не значит, что я ничего им не дам взамен. Просто я даю что-то не безвозмездно, вот и все. Хождения по кругу мы прекращаем, Винда, кто бы перед нами не стоял.

[indent] Геллерту уже надоело пребывать в постоянном ожидании, он уже достаточно о себя заявил. Кажется, вся Европа — да весь мир должен понимать, с кем они имеют дело. Потому он вполне оправдывает проскользнувшую в его мнении радикальность и даже однобокость. Столько лет в постоянном сражении с этим миром, в его изучении и понимании их правил, пока Гриндевальд не пришел к единственно верной мысли для себя самого — он сам должен устанавливать правила. Ему бы хотелось, чтобы Винда понимала это, а не смотрела так, будто объясняет ему стандартные законы вселенной. Впрочем, если в её голове и правда успели засесть сомнения, то он считает, что вскоре их развеет. В конце концов им предстоит еще так много дел, во время выполнения которых все станет на свои места, Геллерт в этом уверен. Поэтому настаивать на своем импровизированном допросе совершенно не будет, кажется, наконец-то сменив странную подозрительность на милость. Письма он обязательно прочтет, не из недоверия к решениям своего ближайшего окружения, а из желания быть в курсе всех дел. Деятельности как раз Гриндевальду сейчас и не хватало.

[indent] — Я так и вижу, что добавить тебе нечего. — беззлобно улыбается он, наблюдая, как Розье залпом выпивает порцию огневиски. — Тебе напомнить, что леди не пьют залпом? — улыбка становится шире, кажется, Геллерт окончательно сводит эту беседу в нелепый каламбур. Он просто про себя признает, что все-таки соскучился за всем этим. За человеком, к которому и правда можно вернуться, будучи хотя бы на девяносто процентов уверенным в преданности. Тем более что и сама Винда была для него не просто преданным соратником.

[indent] — Мне вот, есть чем поделиться. Несмотря на то, что доблестные авроры не нашли лучшего решения, кроме как уничтожить Криденса. — он задумчиво вздохнул, садясь в кресло, позволяя расслабиться затекшим от долгого напряжения мышцам спины, — У меня все еще чувство, что он жив. — когда самолично видишь смерть обскура, то тут не до неверия, но Геллерт чувствовал это на интуитивном уровне. И не мог толком объяснить это, разве что как очередное проявление его дара предвидения. Или, быть может, слабой надежды, что этому парню было уготовано в судьбе куда больше, нежели стать жертвой чужой глупости. Отчасти, и его глупости тоже: следовало распознать в Криденсе большее, нежели просто забитую всему сиротку, которую можно привлечь лживыми надеждами. Но, тогда Геллерт совершенно не чувствовал в нем ни-че-го. И это его настораживает и злит одновременно до сих пор.

[indent] Слабые попытки прояснить этот вопрос еще в Штатах не увенчались успехом, вряд ли кто-то из его давних знакомых стал бы делиться подобной информацией. Те крохи информации, которые Гриндевальд получал в заточении, были не так и велики, чтобы сполна владеть ситуацией. Иногда ему даже казалось, что контроль над оной окончательно потерян, но нет — все обернулось куда лучше. Впрочем, сейчас имеет смысл плотнее заняться вопросом собственных предчувствий. Если мальчишка и правда удивительным чудом выжил [как чудо уже то, что он до сих пор жив], то Геллерт бы хотел объясниться за некоторые свои ... слова.

[indent] — Мальчик имел невероятный потенциал, ты бы видела! Необузданная магическая мощь. — он, конечно же, восторгался не мальцом, а именно магией, считая даже ужасающую мощь паразитической сущности невероятно привлекательной. Гриндевальда вряд ли можно испугать подобным, но посему вдвойне жаль, что все месяцы подготовки и стараний прошли даром. Если не считать проработки МАКУСА, но даже это не в цену отданному времени и ресурсам.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2018-09-26 00:28:11)

[indent] Заладился ли разговор, это уже Геллерту решать, пусть он и не до конца понимал причины такого затаенного недовольства. Точнее понимает не сразу, по мере того, как улавливает чужие эмоции, скользящие между строк и слова, которые так или иначе вырываются. Винда и правда была не такой, как многие аристократки  — её не интересовал выгодный брак, она не хотела становиться хранительницей семейного поместья и тем более заводить массу наследников ради фамилии мужа  — она двигалась к цели самостоятельно, шла в первых рядах, не боясь ни своего статуса, ни своей натуры. Это Геллерта изрядно подкупало. Притворство выживает, зачастую делает человека лишь блеклой пародией настоящего потенциала. Наверное, поэтому он сам открыто заявлял о себе мира, не играя в поддавки и не желая играть по чужим правилам. Всегда можно найти лазейку, всегда можно заставить других прогнуться под себя, используя тот или иной рычаг давления  — будь то чувства, выгода или страх. И Геллерт, пусть и сам не считал себя бесчувственным, но не особо страдал от того, что раз за разом ищет лазейки контроля в чужой душе.

[indent]  — Вижу, ты изрядно устала на светских раутах. Неужели пунш так испоганился за последнее время?  — усмехнулся он, расслабляясь в кресле. Дальнейшие слова Розье имели смысл, он и сам об этом думал. Не понимал, почему интуиция его подводит и подводит ли. Была даже мысль задержаться в Нью-Йорке, но это было слишком рискованно, да и смысла не имело. Геллерту пора и правда заняться куда важными делами, нежели поиски сироток, пусть даже с таким невероятным потенциалом. О, он бы и правда хотел показать Розье, что видел сам, какой может быть необузданная магия. К каким великим делам она может привести в итоге, но надежды на это стремительно таяли, а Геллерт не знал, стоит ли подливать масла в огонь снова.

— Я давал ему кулон, он должен был позвать меня, если бы нашел ребенка.  — задумчиво отозвался он,  — Есть ли шанс, что паренек не выкинул его и сохранил? Ума не приложу, зачем бы ему меня звать, хотя ... учитывая, в каком он был состоянии, то тут два варианта: или он был в отчаянии, или он желал расплаты.  — или все вместе. Геллерт отнюдь не питал иллюзий на тему того, что юный Бэрбоун обязан был пасть к его ногам повторно и простить некоторые промахи, но считал себя в силах призвать к разуму мальца и заставить посмотреть на ситуацию иначе.  — В моей камере было такое количество защитной магии, чтобы я ненароком не вышел из нее, что я вряд ли бы почувствовал правильно. — он скорее предполагал, нежели утверждал. Впрочем, потом как-нибудь проверить не помешает. Возможно, чутье темного волшебника совсем не обманывает.  — Возможно, позже я вернусь к этому, поверь, эта сила стоит того, чтобы убедиться наверняка. — он смотрит ей в глаза уверенно, ни на секунду не сомневаясь в том, что это и правда стоило всех проигрышей и времени. Геллерт знает, что видел в видении почти год назад, не забывает ни на секунду, как и многие другие обрывочные видения, приходящие к нему так или иначе.

[indent] Ты мог погибнуть. Эта фраза невольно вырывает из мыслей, заставляет заострить свое внимание именно на Розье. И Геллерт пару секунд смотрит на нее так, будто только сейчас увидел. Её волнение за его жизнь ... немного трогает его. Гриндевальд, конечно, понимал, что его жизнь ценна и многие не обрадуются смерти своего лидера. Но, в голосе Розье были иные нотки. От них захотелось откинуть хотя бы на мгновение все те высокие цели и многочисленные задачи, которые ставит перед собой самый ужасный волшебник Европы, пытаясь выиграть схватку с самим миром. Он затихает, смотря на женщину мягче, внезапно поддаваясь в кресле вперед, жестом прося подойти ближе. Когда женщина все-таки это делает, он садит ее в соседняя кресло рядом с собой, выглядя при этом необычайно серьезным, пусть ничего такого толком и не делал. Лишь просил её внимания, сосредоточенного не на накопленной обиде, а на его ценной персоне.

  [indent] — Мне очень льстит, что ты волновалась о моей жизни. — он не дает ей встать, взяв ее руки в свои, причем это он делает мягко,  — Но, умирать я не собирался. Мальчик не может себя контролировать, но убить меня ему бы не хватило ни силы воли, ни достаточного желания.  — если бы Криденс так хотел его смерти, искренне желал, то он бы преследовал Гриндевальда до самого Парижа. Впрочем, его юный друг так и не узнал о том, кто скрывается за личиной Персиваля Грейвза, попросту не успел. Геллерт склоняет голову набок, внезапно улыбаясь тепло, а говоря негромко, будто опасался, что помимо Розье его может кто-то еще услышать.  — Я не сомневаюсь в тебе, Винда. Мне просто не хочется, чтобы ты оступилась, сделала ошибку, этим самым себе навредив. Да и мне кажется, выпускать меня из заключения и давать прибежище в своем доме не похоже на способ сбежать. Или меня ждет какой-то хитроумный план?  — в его голосе вновь скользнуло веселье, но Геллерт вернул себе прежнюю спокойную уверенность, продолжая держать руки волшебницы в своих, согревая холодные пальцы.  — Нас ждет очень много дел, и я несомненно постараюсь доказать нашим гостям в Париже, что наш путь  — единственно правильный. Они увидят то, что видел я.

[indent] Он отпускает её руки, откинувшись на спинку стула, прикрыв глаза. Кажется, лишь при Винде он способен проявлять такую слабость  — усталость. Эхо этого пагубного состояния скользнуло по точенному лицу, напоминая о непростом перелете, схватке и долгих месяцах взаперти. Ни с кем другим Геллерт бы не позволил себе проявить подобное, прекрасно зная, что большинство идут за силой, в которой нет места слабости. Никакой вообще.

  [indent] — Но, я все же денек-второй подожду с ними. Хочу все проверить, просмотреть и узнать все подробнее. Заодно немного приду в себя от гостеприимства МАКУСА. — выдохнул.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2018-09-27 20:06:05)

[indent] Геллерт практически не знаком с семейством Розье, точнее старается лишний раз не отсвечивать в их благородном обществе. Совсем не потому что считает себя менее благородным, или потому что они против его идей — просто они все дружно понимают, что до некоторых пор Геллерту было не так много, чего предложить чистокровным. Сейчас все изменилось, а падение морального духа МАКУСА лишь убедит людей в Европе — правительства их не защитят. Как и не помогут древние генеалогические древа и баснословные богатства. Приходит момент, и если ты неспособен пойти и взять свое будущее, то не помогает ни одна из придуманных сказок. Геллерт об этом знает, как знает и Винда, что лишь добавляет ценности в глазах темного волшебника.

[indent] — Я даже этому рад. Иначе бы ты не оказалась рядом со мной.

[indent] Он и правда этому рад. У Гриндевальда есть не так много людей, которым он может доверить если не все, то абсолютно большую часть своих дел, идей, планов. Тех, кто способен угнаться за ним в этом вихре событий и при этом остаться самим собой — ему не нужны бледные подобия. Хорошо, когда такие люди сами по себе обладают твердостью духа и характера, их не приходится лепить по своему разумению. Тот же Криденс вызвал во многом массу проблем, учитывая, что сам он был попросту запуганным ребенком, боящимся целого мира. Геллерт переживет эту утрату, даже если его собственное чутье стало подводить, всегда найдет запасной вариант. В мире такое огромное количество шансов, путей, возможностей, что останавливаться на одной только нити безумно затратно и глупо. Геллерт стремится охватить все, учесть почти все, при этом выбирая и довольно неожиданные интерпретации решений. В Штаты он поехал самолично, не желая отдавать данное задание кому-либо, опасаясь провала. Что же, он сам его и провалил — хоть не так обидно, некого обвинять, помимо собственных промахов.

[indent] — Стоит написать нашему другу Эбернети. Пусть понаблюдает. — согласился он на идею Винды найти Модести. Возможно, это что-то и даст, а может и ничего вовсе. — У мальчика, стань он полноценным волшебником, мог быть очень хороший потенциал. Рассчитывая увидеть могучего обскура, я не рассчитывал на такую силу. Я до сих пор удивлен тому, как он мог ее контролировать и попросту держать в себе. Представь, он рушил здания, сносил людей и двигался с невероятной силой и мощью урагана. — в его негромком голосе послышалось настоящее восхищение той силой, которую он видел перед собой, и которая не доверилась ему. Тут тоже личный промах, следовало приглядеться, но Гриндевальд даже не догадывался, что за забитым юношей может скрываться подобное, при этом даруя ему возможно прожить гораздо больше других обскуров. Он спешил, чтобы взять эту силу, а она все эти годы развилась в совсем уже не ребенке.

[indent] Её прикосновение вызывает в нем ответную улыбку — мягкую, едва скрывающую то, что он доволен — ему приятно. Геллерт нечасто себе позволял и такое, но сейчас, будто истосковавшись по общению с кем-либо, невольно тянулся к чужой заботе. Иногда подобное необходимо даже ему, пусть платит за это не всегда так, как того хотелось бы окружающим. Не так, как хотелось бы ему самому — Геллерт просто не считает нужным впутывать личное, ведь [опять и снова] знает, насколько пагубно это может сложиться. Особенно сейчас, когда вновь слишком многое на кону. Но, ничто человеческое не чуждо даже такому титану, как Геллерт Гриндевальд. Он временами и сам забывает, что простой смертный, нуждающийся быть может в меньшей мере, но нуждающийся в окружающих. В их поддержке, вере в него и его дело, в такой вот заботе.

[indent] Гриндевальд аккуратно перехватывает её руку, едва касаясь тонких пальцев губами. Прикрывает глаза, невольно вкладывая в свою бесхитростную ласку всю ту признательность, которую мог бы выразить иначе. Кажется, в таких случаях говорят просто «спасибо», но у него всегда, как не у людей. Не отпускает её руку, внезапно прикладывая ее к своему лицу, давая той коснуться пальцами его виска. Смотрит вопреки моменту серьезно, будто уже что-то придумал. Впрочем, он и правда уже все решил.

[indent] — Ты ведь владеешь оклюменцией? Позволь мне показать тебе, я не причиню вреда. — это тоже вопрос доверия, но если Винде недостаточно аргументов из его слов, то он покажет это итак. — Открой мне свое сознание ненадолго. Лучше один раз увидеть, чем десять услышать.

[indent] Он бы понял, если бы она не подчинилась — каждый имеет право хранить свои мысли втайне, но Геллерту не нужна были ее мысли, точнее не таким образом. В какой-то момент сомнения Винды сошли на нет, она поддалась ему, чем темный волшебник и воспользовался, толком ее мыслей и не касаясь — лишь вкладывая в ее сознание те образы, которые видел сам. Самолеты, бомбящие улицы, взрывы и войска, идущие с железной техникой наперевес, тела убитых и повсюду война, развязанная никем иным, чем магглами. Кажется, стоит лишь осмотреться и можно будет услышать запах горелой плоти и смерти. Геллерт прекращает свои манипуляции точно также резко, как и начал. Смотрит по-прежнему серьезно, потому что хотел возыметь эффект. Не ради себя, не ради мира — ради общего блага, в котором все они будут свободы. Иначе может быть поздно, и там им станет некуда прятаться.

[indent] — Это лишь фрагменты. Будущего. Которое мы в силах изменить, если останемся верны себе и своим целям. И ради этого я готов быть самоуверенным.— доказательства магам он предъявит, найдет лишь способ продемонстрировать им все это. Тогда если не все, то многие внемлют его словам. Если же нет, то Геллерту их не будет жаль, ведь он и без того готов пойти на любые жертвы, только бы исполнить свою мечту.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2018-10-01 04:26:14)

[indent] Геллерту не нужно лезть в ее разум, что-то там проверять — он уверен в Винде Розье, как ни в ком другом. За эти годы она ни разу его не подвела даже мыслью, а это Гриндевальд ценил. Насколько умел, конечно. Раз за разом он вверяется в ней, а проскользнувшие сомнения в начале разговора скорее проверка, толком предназначенная для самого себя. Геллерт хочет прибыть в Европу и видеть готовность своих людей действовать, а сомнения важно отринуть. Поэтому он показывает ей собственные видения, наполненные ужасом грядущей войны, массового невежества и непоправимого урона, которое принесет миру попытка магглов развязать войну. Будто бы волшебникам не хватило Первой Мировой, будто бы они раз за разом все уповают на то, что магглы никогда их не найдут, а потому все дальше и дальше уходят в норы, отчаянно защищая свои жизни. А ведь все должно быть иначе, Геллерт в этом несомненно уверен — так и будет. Он приложит все силы ради этого.

[indent] Ради общего блага.

[indent] — У меня есть пару идей, как это показать нашим слушателям. Но, они увидят и внемлют моим словам, иначе будущее будет к ним беспощадно. — он сам к ним будет беспощаден, излишним милосердием он никогда не отличался, — В этот раз мы сделаем все правильно. Нужно будет усилить контроль над Парижем, не хочу, чтобы нам начали мешать. — после Штатов могло пойти не так все, что угодно, потому Гриндевальд лучше перестрахуется. Так будет гораздо удобнее и спокойнее, не придется потом встречать очередное недоразумение, воспитанное самым паршивым идеалистом в Британии. Гриндевальд больше не будет недооценивать никого, лучше бить на поражение до того момента, как все окончательно выйдет из-под контроля.

[indent] — Мы справимся. — или падем все вместе, но Гриндевальд был уверен в своей правоте, будущей победе, он видел. Есть плюс в нескольких месяцах заточения в одиночной камере, никто не мешает видеть и слушать самого себя. — Нужно по полному разряду встретить наших гостей, чтобы они ничего не опасались. Они не простят мне уязвленной репутации. — хмыкнул немец, в очередной раз попросту насмехаясь над аристократами с их условностями и страхом перед потерей своих драгоценных игрушек. Проблема для них лишь в том, что Геллерт одинаково умеет и давать, и отнимать — если не уверовавшие будут мешать, то он просто заберет у них все до единого. Многие семьи в Восточной Европе знают это на собственном горьком опыте.

[indent] — Кстати о Министерстве... ты ведь уже позаботилась о связях там? Уверен, найдутся там те, кто при необходимости сумеют предупредить и подсказать. Завтра уже все эти детали еще раз прогоним прежде, чем выполнять. — он вновь слегка улыбнулся, — Я как раз вникну в это все. Поздороваюсь со всеми, уверен, они очень скучали. — в голосе послышалась едва уловимая угроза, будто Гриндевальд завтра явится и устроит разбор полетов. Впрочем, если и правда быстро вникнет в происходящее за последние месяцы, то кому-то точно перепадет. Особенно тем, кто раздражал и мешал Винде, всем воздаст по заслугам. Но, это будет не сегодня так точно.

[indent] — Обещаю, больше никакой самоуверенности. — с самым невинным видом, которое вообще было способно отразиться на лице этого человека, откликнулся с искоркой веселья в разноцветных глазах. — Разве что, может, иногда. — учитывая его характер, то «иногда» вполне могло зачастить. Но, Геллерта это не смущало, пусть он был отчасти и тронут той заботой, которую проявляет к нему Розье. С долей злобной насмешки мелькнула в сознании мысль, что хотя бы кто-нибудь будет тосковать за ним, если вдруг все пойдет совершенно не так, как задумывалось. Геллерт отнюдь не считал себя всемогущим, а потому постоянно стремился к силе, овладевая ею и платя за нее цену раз за разом без малейшего сомнения. Умирать он точно не собирался, но и заставлять Розье терять свои драгоценные эмоции на эти тревоги, не желал. Для этого следовало, естественно, давать меньше поводов себя убить — первому террористу Европы, разыскиваемого уже и в Северной Америке. Сложно будет.

[indent] Гриндевальд вновь улыбнулся, едва тепло, будто и правда желая убедить волшебницу в том, что он будет держать свое обещание. В конце концов, Геллерт Гриндевальд совершенно не тот человек, который раскидывается словами понапрасну. Он смотрит женщине прямо в глаза, не касаясь ее разума, скорее ловя некое удовольствие в предугадывании и распознавании так тщательно скрываемых француженкой эмоций. Впрочем, и не лез дальше, чем сам того хотел.

[indent] — Я буду не против немного вздремнуть, а после займусь всем остальным. — он чувствует себя устало, а потому предпринимать что-либо прямо сейчас лишь лишний раз собьет его самого с толку. — Тебе тоже бы не мешало. — им всем не мешает уснуть, проснуться завтра и осознать, что все происходит на самом деле — просто потому что в сознании так и мелькала шальная мысль, что все совершенно не так.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2018-10-07 13:28:37)