После катастрофы в Храме Священного Праха о покое в Убежище можно было почти что забыть. Смятение ликовало, торжествуя над пепелищем, которым стали все надежды и чаяния собравшихся на Конклав.
Слежавшийся снег то и дело взрывало до самой промёрзшей земли, или же орошало кровью. Ненависть пополам со страхом, что клубились над старинной авваррской деревней, озарялись мертвой зеленью Бреши. Маги обвиняли церковников, церковники обвиняли храмовников, все огрызались друг на друга, и кому уж тут удивляться кровопролитию? – Резерфорду это до дурноты напоминало Киркволл. Первые времена после взрыва церкви и провозглашения Права Уничтожения. Ощущение собственного глухого бессилия и непреходящей усталости от бесконечной череды смертей.
У них не хватало людей, чтобы хоронить мертвецов, там и тогда. Здесь и сейчас – не хватало достаточно сильных людей, способных продолбить мерзлую землю. «Вот где пригодились бы маги», - думалось с мрачной усмешкой, что то и дело заледеневала на лице командующего. Создатель очень любит чад своих, видимо – Каллена Резерфорда, в частности. Заставляя переживать самые непростые испытания, что могут выпасть на долю человека, по два раза.
Два Права Уничтожения. Два взрыва церкви, и последствия оных. Но в свое время из обезумевшего от страха мальчишки-храмовника он перелинял во вполне толкового рыцаря-капитана. Сейчас и вовсе было не на что жаловаться. Ведь все это он уже проходил, - потому и тягостные раздумья остаются позади, а голос, отдающий команды, твёрд. Как и рука.
И тогда, в Киркволле, и теперь, в Убежище, главным оставалось занять людей делом. Поэтому от зари до зари, и даже в темноте над замерзшим озером разносился лязг мечей и бряцанье доспехов. Солдат Каллен не щадил – те, кто не тренировался и не нес дозоры, занимались снабжением. Охотой, добычей дерева, камня, продовольствия – да хоть сапоги пускай бы шли тачать. Главное, чтобы не болтались без дела. Чтобы так уставали, чтоб и мыслей не оставалось на то, чтобы бояться или падать духом – Резерфорд по себе знал, когда от усталости и холода ноги едва волочишь, думая, как бы отоспаться только, то ни о чем другом голова уже не болит. Благо, Убежище все же – не Киркволл, в особенности, первую свою зиму, страшную и голодную. Не отрезанный от мира штормами город, проклятый и проклинаемый всеми, которого сторонились, словно зачумленного. В Убежище шли подводы с провиантом, эль в таверне наливали исправно, а отирающиеся там девицы не знали недостатка во внимании. И в скором времени даже самые рафинированные и утонченные сестрицы и братья Церкви перестали воротить носы от того, чем эти девицы занимались. Потому что если собрать в одном месте массу злых и вооруженных мужиков, то жди беды.
Именно поэтому, в бытность свою что рыцарем-капитаном, что рыцарем-командором, тогда еще сэр Каллен распоряжался о рейдах в «Цветущую Розу» не столь уж часто. Плотские утехи уставом Ордена не воспрещались а недостаток дисциплины восполнялся удвоенной, а то и утроенной тренировкой. После такого шибко загулявшие надолго забывали, как смотреть в сторону борделя.
- Ну, чего мерзнешь, иди, жди меня там уже, - девица куталась в шаль, шмыгала носом, зябко переступая ногами подле факельной стойки. В темное поздневечернее, почти ночное небо уходила стрела требушета; часовой подле нее косился то на командующего, то на девчонку, что пришла его проведать, по всей видимости. Каллен отвернулся, глядя на темно-синий заснеженный склон вдалеке, по которому бежали плети зеленых разводов Бреши.
- Да я… - донесся до него оправдывающийся женский голос, и Резерфорд прошел вперед, на постамент требушета. Снег хрустел под сапогами, заглушая болтовню часового с подружкой. Пускай помилуются. «Хоть кому-то», - шрам над губой дернулся, он втянул холодный, колкий воздух полной грудью, рукой в перчатке касаясь заиндевевшего металла воротного механизма. Смазан на славу, а морозы здесь, на удивление, не такие уж и страшные. Выдержит, не ослабнет, - чуть хмурясь, Резерфорд смотрел на колышущиеся сполохи зеленого пламени, отражающиеся на толстом льду, покрывающем озеро. Горели костры, темными гребнями виднелись ряды палаток. Из кузницы доносился звук молота, и пыхтение мехов. Мерный звук необъяснимо успокаивал, - «все при деле, вот и спокойней». Чего уж тут необъяснимого.
Но пора бы той парочке и честь знать, - деревянные ступеньки скрипнули под ногами, часовой с девчонкой встрепенулись на звук, который тут же оказался перекрыт резким вскриком.
«Что еще?!» - лязг стали вихрем рванулся навстречу командующему, который, не думая о дороге и воротах, резво перемахнул через каменную стену, окружавшую средний ярус поселения. Невысоко лезть, - позади заметался не зная, как проще, часовой. «Оставайся на месте», - пост еще вздумал покидать, болван.
- Прекратить! – неважно, что тут творится, но прекратить. По снегу плеснуло несколькими темными полосами. Чуть поодаль костра, где обычно можно было найти Варрика, скорчился, зажимая рану, один из солдат. Сам же гном оттаскивал за локти назад щуплую эльфийку, чьи глаза горели в отсветах огня, словно у дикой кошки.
- Командир! – приятель раненого вряд ли ожидал появления Резерфорда, что тяжелым взглядом обвел присутствующих.
Ох, не так хотелось ему закончить вечер.
- Поднимайся, боец, - при серьезных ранениях так не охают. – Что здесь произошло? – солдат кое-как поднялся, царапая по распоротому на груди мундиру рукой. Так, на излете задело, - Каллен шагнул к эльфийке, твердо глядя в ее бешено светящиеся глаза. «Ну и цвет», - мимолётно подумалось.
- Спасибо, Варрик, - и протянул к эльфийке руку.
- Дайте мне свой нож, пожалуйста, - не боевой, но достаточно опасный в умелых руках.
- Командующий, сэр, она…
- Я слушаю, - не отводя взгляда от эльфийки, на худом лице которой так и шел волнами узор валласлина. «Долийка», - а еще, кажется, знакомая Вестника. И с ножом кинулась на кого-то, как ему тут пытаются втолковать?
- Ишь, бешеная! Я ей просто… а она!.. Ни с того ни с сего как бросится!..
- Что, так прямо ни с того ни с сего? Ты поэтому меч и вытащил? – не поворачивая головы, Резерфорд шевельнул краем рта. – Что здесь произошло? – повторил он, мягко и настойчиво – и точно так же мягко и настойчиво глядя на эльфийку. – Объясните мне, монна, прошу, - привычка последних двух лет жизни в Киркволле – обращаться к эльфам подчеркнуто уважительно.
Мерриль по-детски радовалась этому, а Каллену было совсем несложно.

Отредактировано Cullen Rutherford (2018-09-08 09:05:38)

Что же, по-хорошему не вышло, - хруст снега под ногами сбегающихся к месту стычки так и резал слух. Много народу сюда ринулось, посмотреть на одну-единственную эльфийку, устроившую солдатам Инквизиции форменный разнос.
Костер пылал ярко, можно было разглядеть ее – худенькую, с торчащими светлыми прядями, и по-прежнему сжимала остро поблескивающий кинжал, будто продолговатый кусок угля. Лезвие отражало пламя, поблескивало в спокойных глазах Резерфорда, что смерил расстояние до эльфийки. Дикая, грациозная, словно кошка, она подбиралась к тому, кого обвиняла, чуть только снова ножом не размахивая.
Тихий звук позади заставил командующего поднять руку – дескать, нет. Стрелок опустил лук, тетива вернулась в свое прежнее состояние с примерно тем же звуком, почти заглушенным пронзительным голосом эльфийки. Ее слова о церкви и «уважении у других стран» вызвали негромкий гогот, ведь долийские знаки на искаженном гневом остром личике видели все.
- Молчать, - но голос Каллену повышать не пришлось. Стихло сразу, будто от порыва ветра, даже те, кого праведный гнев долийки, кажется, тронул. Смотрели теперь на командующего – и на крохотную, против его массивной фигуры, эльфийку, что ножа так и не убрала.
- В Убежище запрещено обнажать оружие, - словно не слыша возмущенных обвинений, что сыпались, будто зерно из распоротого мешка, твердо произнес Резерфорд. – Но вы имеете все основания для негодования, монна, - уважительное обращение к эльфийке действие возымело. Толпа – солдаты, простой люд, кто-то из разведчиков – переглянулись, попятились. Раз командир столь учтив с ней, то, может быть, и птица она непростая? – все, что Резерфорду доложили об этой девушке люди Лелианы, так это то, что она была из одного долийского клана с Вестником.
Его самого здесь не наблюдалось – удача, или нет, сейчас и будет ясно.
- Вот, запрещено! – оцарапанный эльфийкой боец качнулся рядом, цыкнул на нее. Не протрезвел, видать, хотя обычно зрелище обнажённого клинка, да по ребрам твоим прошедшегося, отрезвляет на раз.
- И кто был первым? – от вопроса Резерфорда солдат застыл, перескакивая глазами с долийки на командующего. Так и читалось – «да вы чего, цацкаться с ней собрались?»
- Так кто? – в голосе Каллена неспешно перекатилась ледяная глыба.
- Она! – не задумываясь, выпалил боец. «Еще бы», - глаза командующего чуть сузились. «Не хочется прослыть насильником. Неважно, кого – эльфиек, или же нет, таких нигде не любят», - он вздохнул про себя, понимая, что проблем сейчас для него прибыло изрядно.
Но обернуть в свою пользу придется и это.
- И ты утверждаешь, что обвинения монны в Лавеллан в твой адрес беспочвенны? – по толпе пробежало ропотом. Имя «Лавеллан» сейчас было у всех на слуху, и, кем бы ни был юный Киан по рождению, он прозывался «Вестником Андрасте». А это значило многое, - борьба на заросшем бородой лице солдата отражалась отчетливая, но слово решил взять его дружок, протолкавшийся из толпы.
- Это-самое… она… она не врет, - имя ли Лавеллана, или все же, гневные обличающие выкрики эльфийки возымели действие – неважно.
- И меч первым обнажил твой приятель, - солдату уже нечем было крыть – повесил голову, что-то пробурчав.
- Ясно, - процедил сквозь зубы Резерфорд,  чуть хмурясь, и стискивая зубы – голову повело, в груди сухо ударило приступом подбирающегося кашля. Лириумная болезнь – последствия оной, могли проявляться и так. Прочистив горло, он кивнул маячащим поодаль солдатам, среди которых был и лучник, который до этого собирался подстрелить долийку.
- Под стражу его. В холоде ране ничего не сделается, - в каталажке под церковью – холод собачий. Ночку там проведет – наутро о пощаде и прощении станет умолять, - Каллен потер висок, стонущий сверлящей болью. Не так ему хотелось закончить этот вечер, ох, не так.
- Он получит по заслугам, миледи. От лица армии Инквизиции, и своего собственного, как его командира – приношу вам извинения, - улыбка мягко тронула шрам, сталь из взгляда ушла. Тень вот только – не совсем, но то можно было списать на усталость. Да и было усталостью.
Вступать в полемику относительно эльфийского положения, в частности – положения эльфиек, сейчас командующему было немного не с руки, но голос он повысил, обводя глазами собравшихся.
- Солдаты! - те так и подобрались, ибо лязгнуло сталью, с тяжелым ферелденским акцентом. – Инквизиция Тедаса не делает различий меж расами и народами, волей создателя объединившихся пред лицом общей беды, - так зеленью клокотала над головами, бросая мертвые отсветы на лица.
- И если кому-то не хватает разума понять это, если кто-то позволяет себе оказаться забывчивым, и забыть, что мы на войне, и все – на одной стороне, - мужчины, женщины, гномы, эльфы, люди – кажется, даже один-два кунари. Аудитория у Резерфорда оказалась изрядной.
- То, с благословения Андрасте, им напомнят об этом. Случившееся здесь и сейчас недостойно тех, кто дал слово служить Инквизиции. И всякий, повторивший подобную ошибку, будет наказан, - а способов наказания Каллен знал не так уж и много, но все они были эффективными. Передовая жрет всех, охотней, чем друффало – траву.
- Разойтись! – народ – делать нечего, представление закончилось, потянулся кто куда.
- Теперь-то вы отдадите мне свой нож, сударыня? – обратился он к Лавеллан. – Ибо вы также подчиняетесь законам Убежища. И, если вы не послушаетесь, я буду вынужден арестовать и вас.

Легкий нож, хороший, - в неверном свете костра Резерфорд успел даже разглядеть какую-то замысловатую резьбу на костяных пластинках поверх рукояти. Приглушенно блеснуло багровым, и он машинально наклонился, режущей кромкой проводя по утоптанному снегу, очищая лезвие. Доказательства того, что этим ножом был ранен человек, у него есть – на человеке. Да и какие вообще нужны доказательства? – а вот привычка чистить оружие от крови сразу же, все же, сильнее и быстрее бывшего храмовника.
- Мне жаль, что это вообще произошло, - серьезно отозвался он на слова благодарности, выпрямляясь, и отряхивая лезвие от снежных крошек. Эльфийка перед ним телосложением напоминала девочку-подростка, и, пускай кому-то такое нравилось – да что там, нравилось именно такое, извинять и понимать ублюдков, не умеющих держать штаны застегнутыми, Резерфорд не собирался.
Сколько таких вот девчонок, проклятье, ему приходилось видеть в Киркволле. И очень немногие из них были облачены, подобно этой долийке, в броню, и были вооружены. Куда чаще они были оборваны, в синяках, и заплаканы.
И порой даже в разорванных мантиях магов Круга. Нравы в Киркволле были как в любом другом городе Тедаса, и эльфов не считали… так сказать, за людей или гномов. Существа второго сорта – «как везде». Случаи насилия бывали и в Казематах, и тогда еще сэр Каллен мог вывести неутешительную статистику. Эльфиек домогались чаще.
Но слова Каллена об Инквизиции, и том, что она объединяет под своим знаменем в с е х, пылью в глаза не были. И в недоверчиво сверкнувшем взгляде, угрюмом и диком он увидел понимание, и какой-то проблеск доверия. В первое мгновение.
- Но я рад, что больше крови не пролилось, - «ее еще достаточно прольется». Резерфорд смотрел серьезно и доброжелательно, а затем убрал кинжал на пояс. – Сейчас вам придется пройти со мной, монна, - доброжелательность просветилась учтивой твердостью. – И рассказать о том, что случилось, в более спокойной обстановке, - для разбирательства и суда. Создатель, храни протоколы и тех, кто их придумал – «нет, не храни».
Ладно, толку сетовать. Проигнорируй командующий порядок, какой пример подал бы этим всем остальным?
- Оружие я верну вам после этого. Я верю тому, что у вас были причины, - и полагал про себя, что повторяться излишне. И, сделав жест рукой, зашагал по скрипящему под ногами снегу в сторону замерзшего озера. Снежинки ложились на лицо мелко, едва заметными прохладными точками, остужали лицо, по которому снова полыхнуло лихорадочным жаром. «Как некстати-то».
О, поистине, не так он хотел завершить свой вечер.

Костры среди палаток ярко горели. Было сравнительно тихо, из конюшен поблизости доносилось ржание, и в кузнице звучала непрерывная возня. Солдаты разошлись – кто как, кто на отдых, кто просто сидел у костров, и на командующего, вслед за которым семенила эльфийка – «та самая, гля!» - воззрились с удивлением. И Каллен не сомневался ни на мгновение, что у солдатни  так и просятся на язык сальные шуточки и предположения, относительно его самого и этой… Лавеллан.
«Как ее имя, кстати?» - шатер командующего был достаточно большим, главным образом, для того, чтобы там помещались докладчики и хватало место для обсуждений. Большая карта самих Морозных гор и их окрестностей расстилалась на столе, над ней горело несколько свечей. Кто-то заходил сюда не столь давно – наверное, леди Кассандра, или кто-то из слуг.  Эльфов, само собой.
«Само собой», - повторил он про себя, беря перо, и поднося к свече чернильницу. Кивнул долийке на стул, подхватывая со стола какую-то книгу, и чистый листок бумаги.
- Надолго я вас не задержу, монна Лавеллан, - командующий сел напротив нее на походную койку, обмакнул перо в чернильницу. Свинцовый карандаш был бы удобней, но как назло, потерялся, а искать его сейчас – только время тратить.
- Как ваше имя? – Кален взглянул в худенькое личико, большие, бирюзой поблескивающие глаза. И постарался улыбнуться – не очень получилось, усталость навалилась, да и в груди снова заныло подступающим кашлем. Ничего, пройдет.
- Просто повторите мне то, что говорили раньше.

Отредактировано Cullen Rutherford (2018-09-24 12:41:46)

В какой-то момент Каллен поднял голову от записей. Навык писать вслепую он освоил давненько, правда, немного неловко затем не завидовал тем, кому приходилось эти его записи разбирать. Сейчас – ничего страшного, ненадолго же. Он задержал взгляд на снова блеснувших непонятным самоцветом глазах долийки, скользнул глазами на ее светловолосую голову, и дальше, выше – туда, где позади нее чернотой виднелась щель между полотнищами полога палатки. Поздний зимний вечер сгущался стремительно, морозом и звездами – их Каллен разглядеть не могу, но у него всегда было хорошее воображение.
Пар вырывался изо рта, в палатке выстужено все было, и пламя свечи в плошке вздрагивало как-то совсем уж одиноко. Света бы прибавить, да даже шевелиться лень – немного пригрелся, и усталость бесконечного дня навалилась, обнимая, - Резерфорд быстро зачеркнул неправильно написанное слово, кивнул Эллане – дескать, продолжайте. Сейчас ее рассказ не шел в сравнение с тем, что он услышал раньше, да и голос стал другим. Пусть порой возмущенно почти скрежещущий, но более спокойный, он был приятен слуху. А некоторая торопливость, и мягкость окончаний слов, пускай даже речь шла о пьяных ублюдках и насильниках, навевала некоторые воспоминания.
- Очень хорошо, Эллана, - произнес Каллен, когда эльфийка замолчала. – Спасибо вам, - он назвал ее по имени не задумываясь. Вырвалось, от усталости, наверное, - вздохнув, потер висок, который именно сейчас вот вздумала припечатать тяжелая и жестокая боль.
«Угомонись, а», - стиснув зубы, он заставил себя посмотреть на эльфийку, сгоняя судорогу с лица.
- Кхм... полагаю, да, - негоже командующему армией запинаться перед кем-то настолько ниже его рангом, но ошалевшей от лириумной хвори голове так просто не прикажешь. Выдохнув раз и два, Резерфорд взял долийский нож за рукоять. Небольшую и покрытую резьбой, в местах хвата уже слегка потертую. Аккуратная и легкая, в его широкой ладони рукоять ножа исчезала почти. Видно было, что делали под руку, под эту вот, маленькую, что протянулась к нему требовательным, но не резким жестом.
- Каллен Резерфорд, - чуть улыбнулся «командор». Его звание звучало иначе, но он привык уже к тому, что в армии новоявленной Инквизиции гражданских больше, чем блох на киркволльском коте, и грешно, поистине, требовать от них знания всех обращений. К тому же, это вот «-командор» было будто памяткой о прошлом. Огрызком прежнего звания, - «да».
Он хотел было добавить долийское приветствие, но счел это слишком уж явным заигрыванием. Долийцы – народ гордый и обидчивый, хотя глядя на Мерриль, такого точно не скажешь. Она охотно учила тогда еще храмовника всяким мелочам, связанным с ее народом. Ну а что? Собеседник из Резерфорда отличный, молчаливый.
- Хорошая вещь, - добавил Каллен, осторожно вкладывая нож в ладонь Элланы. – Жаль, что вам пришлось пустить его в ход, - он не обманывался в том, кто сейчас перед ним. Долийцы не только горды и обидчивы, они еще чаще всего абсолютно безжалостны к чужакам – людям, в первую очередь. Хрупкая эльфийка, едва ли выше девушки-подростка, почти наверняка имела за этими острыми и худенькими плечами не одну кровавую историю. Вряд ли там все ограничивалось только звериными шкурами.
Он смерил ее взглядом, еще раз, внимательно, чуть сощурился, глядя на клановые метки. Или они не совсем клановые, и означают что-то еще? – Мерриль рассказывала, но оно уже успело подзабыться. Спросить ее об этом сейчас, что ли?
Вернее, не совсем об этом.
- Монна Лавеллан, - голос Каллена зазвучал мягко. – Долийцев в Убежище пока немного, - эльфов в целом – немало, и далеко не все они были подсобными рабочими и полотёрами.
- Как вы полагаете, - не сейчас о таком спрашивать, не когда она уже почти на пороге, а оба устали и она, по меньшей мере, еще взвинчена, но все-таки…
- Как вы думаете, их может стать больше? – он был готов и к гневному, и к язвительному ответу – да хоть к какому, прекрасно сознавая, что задает непростой вопрос.

«Именно потому, что вас мало, речь пока отнюдь не о союзе», - разрозненные кланы эльфов-кочевников пока мало чем могут оказаться полезны Инквизиции. Что же, терпение.
Слушает командующий долийку вежливо, чуть склонив голову набок, в глаза ее глядя прямо. Она воспринимает все со своей стороны – напряжённо-настороженной. Ей не из чего выбирать, в сущности – кругом нее сплошь враги и ненавистные шемлены, в том нет ее вины. И, вероятно, не ей стоило задавать подобный вопрос, а ее названному брату – Вестнику Андрасте, но ничего дурного в том, что сделал, Резерфорд не видит. Не всегда многого возможно добиться прямотой, увы. Иногда приходится действовать чужими методами, - усмехнувшись про себя при мысли о леди Лелиане, которая наверняка уже сумела бы обаять долийку на что-то куда большее, Каллен сравнил себя с ней. Получилось, увы, не в его пользу.
- Но все же, возможность подобного вы рассматриваете, - ему пока хватит и этого. Все же, долгие  годы службы в том числе, духовным лицом, так просто о себе забыть не позволят. Пока достаточно того, что Резерфорд сделал – вступился, совершенно искренне, за девушку, наказал ее обидчиков – так, с этим еще предстоит повозиться, дабы соблюсти все процедуры. Но разговор будет коротким, это уже ясно. И еще он сумел дать ей пищу для размышлений своим вопросом – по меньшей мере, Эллана задумалась, и уже дала ему ответ.
Вряд ли она выбросит сказанное командующим человеческой армией из головы. Долийцы крепко держатся друг за друга. Если их явится в Убежище еще больше, привлеченных примером сородичей, то тогда и появится возможность их использовать. В обмен, разумеется, на… что?
«Сейчас Инквизиция вряд ли что-то способна дать им, кроме теплых одеял», - и это правда. Деньги, влияние? Вряд ли это нужно долийцам именно в том виде, в каком имеется у Инквизиции. Та сама еще только-только на ноги встает, пускай и активно набирает в свои ряды всех, кому небезразлична судьба Тедаса. Но потому, что исходит это от людей и Церкви, Инквизиция может быть воспринята долийцами, в том числе, весьма враждебно.
«Но ведь она все-таки здесь».
И… все-таки, попытка – не пытка. А об обмене он пока даже и не станет заговаривать, разве что, о культурном. Ибо долийцы – народ гордый, и не церемонящийся. И Эллана – достойная их представительница, в том Резерфорд имел возможность убедиться.
- И в том, что вы уже здесь, я все же вижу благословение Создателя. Или Творцов, - он улыбается легко, чуть пожимая плечами. Нет, не «не имеет разницы».
Инквизиция принимает всех, невзирая не только на расу и происхождение, но и вероисповедание. Резерфорду, преданному андрастианину, до странного легко удалось примириться с этим – возможно, потому, что знал и видел, к чему приводит фанатизм. Не только людской.
Что же, первые семена посеяны. Поглядим, какие они дадут всходы, - чуть улыбнувшись, так, что шрам над губой дрогнул, Каллен поднялся.
- Вам выделить сопровождающего для передвижения по лагерю, монна? – вряд ли. В случае чего, настаивать он не станет. «Спаси Создатель, этот день закончился», - свернув протокол, он слегка поклонился долийке.
- Доброй ночи, Эллана. Надеюсь, это не последний наш разговор, - и улыбнулся опять.
О, не только с ней – не последний, храни нас всех Андрасте.