"Ты только потерпи немного, я приду за тобой". Мукуро мысленно повторял эту фразу чаще, чем праведники молитвы. Поначалу бормотал вслух, но это пугало Хром, так что пришлось убавить громкость. Кен с Чикусой беспокойно поглядывали, подозревая, что он свихнулся, но ничего не решались сказать. По крайней мере, до тех пор, пока он не приволок домой труп.
Вообще-то формально это не было трупом - просто тело, которое по некоторым причинам уже не могло пригодиться его обладателю, но вполне подходило под нужды Мукуро, и именно это пояснение и блеск в его глазах в совокупности с удовлетворенным "мои нужды", и заставил их нервничать больше всего. По тому, как часто они стали переглядываться и шептаться, несложно было догадаться, какой шаг будет следующим. Его скрутят, положат где-нибудь в надежном тихом уголке и позовут психиатра, объяснив, что парень, мол, и раньше был не особо стабилен, а теперь и вовсе кукушенькой сдвинулся. По правде говоря, он бы и сам подумал то же самое - раньше. Теперь обстоятельства изменились.
Конечно, он мог бы посадить их в кружок и все объяснить. Мог сделать так, чтобы хотя бы со стороны выглядеть нормальным. Мог съехать из дома, чтобы не мозолить глаза, куда-то, где всем будет на него наплевать. Но у него были слишком серьезные задачи и слишком мало времени на все.
Помощь пришла, откуда не ждали. В момент, когда напряжение в доме грозило перевалить за критическую отметку, появилась М. М.. Черт ее знает, как выяснила, что нужна, Мукуро понятия не имел, где она проводит большую часть времени и как выбирает момент, чтобы появиться, но полезнее, чем в этот раз, она не оказывалась никогда.
Она сделала все, на что он не находил времени: построила Кена и Чикусу, найдя "очень срочное и полезное Мукуро-тяну" дело каждому, отправила Хром к подружкам в Вонголе, подальше от переживаний, пообещав, что присмотрит за ним. Но что самое главное - не стала за ним смотреть. Не ходила хвостом, не лезла под руку, не ныла, что ему нужно поесть или поспать. Просто оставила в покое, сплавив и Мукуро и заветный недотруп, вместе с трезубцем, линзами и коробочками на второй этаж дома, где жил он, и куда даже в лучшие времена не совались остальные. И он наконец-то понял, что такое работа в подходящих условиях.
Чтобы начать действовать, М. М. не потребовались долгие объяснения и убедительные доказательства. Она просто спросила, зачем ему это, и он ответил.
"Я собираюсь вернуть кое-кого из мертвых".

Все дело в том, что Ланчия умер, защищая его, именно так Мукуро объяснял себе свою одержимость. Увел из-под пули, а сам не успел, и это было так же глупо, как и противоестественно - он не должен был. Мукуро уже много лет защищал сам и себя и тех, кто от него зависел, ему не нужна была ничья защита, от своих он требовал, чтобы не лезли под руку и не путались под ногами, и знакомые с ним на протяжении многих лет, они знали, насколько это серьезно. Все равно пытались, конечно, но он умело это пресекал - просто стал достаточно сильным, чтобы не рисковать их никчемными жизнями ради ненужной поддержки. И Ланчии не позволил бы, если бы мог хотя бы предположить, что такое возможно.
Ланчия не был его человеком. Он работал с Савадой, временами они встречались по делу или случайно, но те встречи никому не приносили радости, призраки убитой семьи все еще стояли между ними. Не имело совершенно никакого значения, что думал об этом Мукуро теперь, есть вещи, которые просто невозможно простить, и он не думал - точно знал, что убийство семьи относится к таковым. Не знал он только, что это не помешает Ланчии подставиться под удар вместо него.
Внезапный выстрел, разрывная пуля, давно запрещенная в военных операциях, - тот, кто нанял убийцу сильно ненавидел его, и Мукуро мог бы узнать имя, но как-то позабыл об этом, очнувшись только когда от головы убийцы остался невразумительный комок волос, костей и того, что неоправданно считалось мозгом. Впрочем, имя нанимателя тогда его не особенно занимало.
Ты же самый сильный человек в Италии, ты не можешь умереть от обычной пули...
Почему ты не активировал чертово Пламя?..
Где твоя живучесть, когда она так нужна?!!
Ты же ненавидишь меня, идиот! Какого черта ты наделал...
Он даже пнул лежащее у ног тело - раз, другой, чтобы не думал, будто он благодарен за спасение. Ланчия не думал. К моменту, когда Мукуро понял, что происходит, его брат был окончательно и бесповоротно мертв.
Окончательно и бесповоротно, как говорили ему.
"Думаешь, самый умный?", говорили ему. "Это невозможно", говорили ему. Но Мукуро не привык принимать такие слова на веру. Деймону Спейду хватило дерзости и знаний, чтобы попирать законы природы столетиями, меняя одно изношенное тело на другое, более пригодное. И если этот ублюдок смог, Мукуро не собирался ему уступать.
Конечно, существовал ряд трудностей. Например, Ланчия не был мастером иллюзий, как он или Спейд, в отличие от Спейда, у Мукуро не было в распоряжении нескольких лет, чтобы подготовить ответственный шаг, и наконец, душа его брата уже рассталась с телом, и сейчас должна была пребывать в мирах куда более тонких, но едва ли лучших, чем этот. Все это действительно добавляло сложности затеянной игре. Но у Мукуро был свой туз в рукаве, даже два, и он планировал пустить в ход оба.
Во-первых, Деймон Спейд однажды вселялся в его тело, и значит на какое-то время они разделили все свои секреты друг с другом, включая секрет бессмертия - это должно было сэкономить время. Во-вторых, Мукуро уже был в аду однажды. Вернуться туда, найти нужную  ему душу и приволочь обратно обещало быть не слишком сложным. По крайней мере, именно так он сказал Кену и Чикусе перед тем, как увидел у них в руках что-то подозрительно напоминающее смирительную рубашку.
Нужное тело он отыскал скорее, чем рассчитывал, даром что пришлось подключать к этому чужие связи и перерывать больницы всего мира. Будь воля Мукуро, он выбрал бы первую попавшуюся особь подходящую по состоянию здоровья и физическим параметрам, но с Ланчией все было не слава богу. Этот праведник, будь он неладен, таракана лишний раз раздавить постеснялся бы, а Мукуро меньше всего нужны были проблемы с новым вместилищем. Поэтому он выбрал коматозника без семьи, друзей и шансов на пробуждение. "Только попробуй потом сказать, что рожей не вышел", мелькнула мстительная мысль. Первое, что он собирался сделать, когда вернет брата к жизни, - хорошенько съездить ему по морде. Потому что не надо лезть на алтарь, когда не просят. Агнец фигов.

Мукуро закончил приготовления и расчеты поздно вечером. Тишина кабинета, которую он не замечал, пока работал, показалась вдруг оглушающей. Дом спал, с погруженной в темноту улицы не доносилось ни звука, только на стене тикали старые механические часы, да система жизнеобеспечения отсчитывала удары сердца у тела на кушетке. Мукуро отложил бумаги, на которых приводил в систему знания, позаимствованные у Спейда - он даже обкатал кое-что на ненужных шпионах других семей и внес правки в работу. Все было готово к перемещению сознания Ланчии в новое тело. Дело оставалось за малым - вытащить это самое сознание оттуда, откуда у приличных людей возвращаться не принято.
Мукуро еще раз окинул взглядом комнату, стараясь не думать, что прощается, сбросил с дивана книги и плащ и улегся на их место сам.
"Пора".
Почему-то было холодно: холод крался вдоль позвоночника, брал за горло, сковывал пальцы. Как иронично, подумал Мукуро, ведь по мнению большинства в Аду ужасная жара. Замерзшие губы тронула улыбка. Взгляд, устремленный в потолок, на мгновение вспыхнул красным, а потом потух.
Ну же, брат мой. Ответь, где мне тебя искать? Какой круг ада ты выбрал для себя?

Мукуро никогда не был слишком уж набожным, хотя кое-что из Библии, конечно, знал - историю о сыновьях Адама и Евы, к примеру. Он не верил в бога, и если сначала это было чем-то вроде обиды - если бог существовал, то почему не помешал превратить его в чудовище? - то со временем переросло в здоровый скептицизм. Он сам определял свою судьбу, каждый свой шаг, он сам отвечал за свои ошибки и сам пожинал плоды своих трудов, богу в его жизни просто не оставалось места. Но это вовсе не значило, что его не пугает ад.
Среди множества людей, которые верили, что ад существует, Мукуро был единственным, кто точно знал, что он есть.

Он понимал, что все будет иначе, когда он вернется сюда снова. Тогда, в первый раз, Мукуро видел ад ребенка, брошенного на алтарь чужой одержимости. Ад жертвы. Ад невиновного. Он видел пламя, пожирающее грешников; вращающих глазами чудовищ, с чьих клыков капала кровь; тонущих, которых никто не пытался спасти. Он был здесь туристом на экскурсии, которому следовало смотреть и изредка прикасаться, но которому на самом деле ничего не грозило, хотя бы потому что он для этого мира не существовал. На нем не было греха и тяжесть вины за содеянное не тянула его вниз, в болото, из которого не выбраться. Вернуться сюда ему предстояло уже убийцей. Мукуро и боялся того, что его ждет, и знал, что это неизбежно.
Вот только не думал, что отправится сюда по доброй воле.

Это не был ад, уготованный ему, но он не оставался здесь незамеченным. Он был чужаком, и все-таки не чужим, за годы в нем скопилось достаточно дерьма, чтобы адские твари - будь то стражи, демоны или такие же грешники, как он, но уже спекшиеся и искавшие повод отвлечься от своих страданий, его чуяли. Он сбивал их со следа, он искал - но с каждым вздохом, с каждым сделанным шагом, чувствовал, как увязает все больше. Мгновения проведенные здесь были материальны, они оседали на волосах, впитывались в кожу. Ад притягивал его к себе, наделял призрака плотью, делал все более реальным, готовясь вцепиться в новую жертву. И пусть пока он был бессилен поглотить, Мукуро знал, что это временно. Чем дольше он пробудет здесь, тем больше шансов, что никогда не вернется обратно.
А он должен был вернуться - и не один.

Искать пришлось долго - или нет? - Мукуро не знал. Времени тут не существовало, пришлось отмерять его с конца: он потратил на поиски треть всего времени, что оставалось, пока ад не поглотит его целиком. Он услышал крик страдания и узнал голос. Увидел обожженную, покрытую копотью и волдырями руку и сжал ее в своей. Это, наверняка, было больно, но кто говорил, что путь из ада окажется легким?
- Это ты, - выдохнул Мукуро и закашлялся, удивляясь, насколько реалистичным может быть удушье в мире, где все нематериально. Привычно съязвить не получалось. Он хотел хотя бы улыбнуться, но обстановка не располагала, и вышла какая-то убогая гримаса. Тогда попытки пришлось оставить:
- Я заберу тебя отсюда.
Крики отчаяния и боли по-прежнему неслись отовсюду. Хлюпало кровью, бурлило дымящейся лавой. Видение каменных стен дрожало и плавилось, как и все вокруг. Кто-то тянул к ним руки, кто-то звал на помощь, кто-то выкрикивал проклятья. Мукуро было все равно.
Его здесь интересовал только один человек.

Видеть Ланчию таким было страшно и больно, но Мукуро видел довольно страшных вещей и раньше, и знал, как с этим справиться. Нужно было просто думать о другом. Не о страшных ожогах и болезненной гримасе на лице, которое с трудом удалось узнать, не о крови, что слепляла волосы в склизкий блестящий ком, стекала по вискам и выступала пеной на губах с каждым новым приступом кашля. Нужно было отрешиться от страданий, на которые обрек Ланчию именно он - для всего этого будет время после. Этот момент еще вернется - в кошмарах, от которых он станет просыпаться в холодном поту, в горячечном бреду, в тревожащих воспоминаниях, что не дают уснуть ночами напролет. Потом можно будет страдать в свое удовольствие, сколько угодно упиваясь чувством вины. Потом, не сейчас.
- Не разговаривай, - рассеянно пробормотал он, и обнял Ланчию за плечи.
Запах копоти, гари и тлена ударил в ноздри - Мукуро не понял, исходил ли тот от брата или он просто начал лучше чувствовать это место, потому что сам становился его частью. За лицом теперь приходилось следить: чужие страдания Мукуро не особенно трогали, но Ланчия - другое дело. Переключиться, думать о другом, напомнил себе он себе. Брат узнал его - это хорошо, значит рассудок оставался при нем. Вот то единственное, что имело значение.
- Я помогу тебе встать.
Хотелось сказать, что спасение близко, что все будет хорошо - Мукуро удержался в последний момент. Фраза "я пришел, чтобы спасти тебя" годилась для сказочных рыцарей без страха и упрека, но не для кого-то вроде него. Ланчия не захотел бы от него спасения, не после всего, что Мукуро сделал с ним и его семьей. Мукуро принимал его гнев и готов был смириться с ненавистью, но это не меняло его намерений. Искренне веря, что каждый сам вправе распоряжаться своей жизнью и смертью, нескольким людям в мире он не оставлял права голоса, и на свое несчастье, Ланчия входил в число тех немногих. Моральная сторона вопроса Мукуро не волновала - он собирался спасти брата любой ценой и не возражал, если это означало пару лишних поленьев в костер под его будущим котлом.
- Подожди.
Лицо Ланчии походило на жуткую кровавую маску, и Мукуро обтер его краем футболки, так буднично, словно они не были в аду. Это казалось важным и нужным - мелочь, возвращавшая его брату человеческий облик. Спину обожгло взглядом - он оглянулся и наткнулся на пылающие глаза какой-то твари. Монстр смотрел прямо на него, потребовалось время, чтобы понять, в чем дело. Чудовищ притягивал Ланчия. Нестрадающий грешник нарушал баланс этого мира и привлекал внимание всех возможных мучителей в округе.
Отвали, зло подумал Мукуро, и в горящие алым глаза ударил сноп искр. Нужно было уходить.
- Нам туда, - он указал подбородком направление, словно это было важно, и решительно поднялся на ноги вместе с братом. Тяжесть чужого тела осела на плечи.
Ничего, ничего. Они выберутся отсюда, даже если ему придется тащить Ланчию на себе. Сходить в ад и вернуться обратно с добычей - не так уж сложно для сильнейшего в мире иллюзиониста.