[icon]http://s3.uploads.ru/pe7sX.gif[/icon]Пускай миры сотрясает зримыми и незримыми войнами, что-то в них остается неизменным. Пусть запреты Совета Сорока Шести на посещение капитанами мира живых еще и колышутся в умах, подобно флагам, но суть в том, что они именно колышутся. Позади осталась Зимняя Война; мир душ получил долгожданную передышку. Уэко Мундо, пожалуй, замерло в растерянности, а всплески активности Пустых сейчас становились даже в чем-то редкостью.
«Запрет капитанам на посещение мира живых, да?» - Кьёраку всегда нравился Киото, в любое из своих времен. И когда тот звался столицей, и когда перестал, уступив место яркому и бешеному Токио. В этом тоже было что-то привлекательное, вне любых сомнений – в огнях и сверхскоростях, которые мастер сюнпо, как ни странно, вполне способен обогнать. Если бы живые еще задумывались над этим, конечно же, или знали бы, - Кьёраку немного прибавил шагу, следуя ярко освещенными улицами к выгнутому горбу старого моста. Общество Душ, как оно есть – если только закрыть, к примеру, один глаз и повернуть голову. Те же стены, те же черепичные крыши, тёмные изогнутые ветви деревьев, неуловимо что-то шумящие, и даже фонари-торо. С электрическими светильниками внутри, - у одного такого он чуть задержался, чтобы осмотреть его.
- О, прошу прощения, - кто-то из прохожих задел его локтем. Кьёраку усмехнулся – дескать, ничего страшного, приподнял шляпу – вместо привычной каса к гигаю прилагалась шляпа на генсейский манер. И не сказать, что она была непривлекательной, но все же, к чему-то привыкаешь больше.
К присутствию милой Нанао-тян, например, - он знал, что его лейтенант сейчас возмущенно переворачивает Общество Душ вверх дном в поисках своего капитана, и ощущал себя немного виноватым. Ведь знал, как Нанао-тян к нему привязана, и, главным образом, из-за чего, - легкость на левом бедре была почти непривычной. Да и одежда – пиджак и брюки, после свободного шикахушо, все же…
А, и это было мелочами, - Кьёраку с удовольствием вдохнул сырой воздух, идущий от реки. Пусть наполненный запахами города – мира живых, пусть не сравнить с тем, как дышалось в Обществе Душ, но тоже хорошо, по-своему.
А еще лучше – уютные заведения, в которых утомленному страннику будет все – и выпивка, и закуска, и приятное общество, - свет упал на его лицо от фонарей близ одного такого, и осветил улыбку. Пройтись пешком по миру живых – в этом, право же, вновь есть своя прелесть.
Пускай и те из мира живых, которых он навещал сегодня, и предлагали, со всем подобострастием, доставить Кьёраку-доно в любое место, какое он только пожелает.
Что-то должно оставаться неизменным, - мягкий диван принял его в свои объятья, но объятья мигом подоспевших прелестниц – ненавязчивые, пусть и пылкие, были несоизмеримо приятней.
- О-о, вы так давно не заглядывали к нам, Кьёраку-сама!.. – блестели яркие глаза, улыбались губы, сверкали украшения. За загородкой кто-то развлекался более шумно, там и музыка была погромче, а здесь, в уголку, что на вечер для себя избрал капитан Восьмого Отряда Готэй-13, пока что было не так весело. Ну, это ведь он только начал? – кубики льда мерцали сквозь янтарный виски призывно, словно фальшивые бриллианты в длинных серьгах прелестницы, с игривой улыбкой подавшей ему стакан.
- Кампай! – и мягкое яблочное послевкусие теплом осело на языке. Оками-сан в традиционном наряде стояла чуть поодаль, зорко наблюдая за тем, не позволяют ли ее гости себе лишнего в отношении девочек. Кьёраку никогда бы не позволил… если бы ему не разрешали, - стройная ножка задела его по бедру, и он будто невзначай коснулся белого колена, с которого соскользнул легкий шелковый подол.
Времена меняются, что-то остается неизменным, - обнимая за плечи двух девиц, он слушал их щебетание, посмеиваясь, тогда как третья ловко управлялась с напитками, а четвертая сидела помалкивая. Юная совсем, обучается, видимо, - Кьёраку улыбнулся ей, а затем взглянул на ту, что занималась напитками. Девушка ответила ему понимающим кивком, просияв – и для четвертого цветка в этом превосходном букете подали шампанское. Пузырьки в нем заискрились все теми же фальшивыми бриллиантами, и улыбки стали жарче, а глаза – заблестели еще ярче.
- Ох! – плоская тарелка с закуской едва не выскользнула из пальцев девицы, что тут же старательно заизвинялась, хлопая ресницами – как же, едва не потревожила гостя своей неловкостью, но Кьёраку видел, как под наклеенным безмятежным выражением по славному личику пробегает волнами усилие. Ей было больно?
- Все в порядке, Саяко-тян? – та принужденно кивнула, на что он шевельнул бровями, дескать, все в порядке. Но под опустившимся на мгновение веками спрятал беспокойство.
Колебание духовной силы коснулось, как порыв ветра – он невольно повернул голову, оглядывая зал мидзу-сёбай. Таких вот отдыхающих, как он, немало, но что-то было не так.
- Немало новеньких, Анна-сан, не так ли? – та из прелестниц, что с длинными серьгами, достала из сумочки сигарету, и подкурила от предложенной Сюнсуем зажигалки, и, выпустив струю душистого дыма в сторону, согласно кивнула.
- У вас та-акой зоркий глаз, Кьёраку-сама, - томно и вместе с тем задорно протянула она. – Да, так и есть, - оками-сан, незаметно стуча дзори, подходила ближе. – Дела идут хорошо…
- А что насчет вот этой леди? – он указал глазами в сторону красавицы – определённо, красавицы, невзирая на неяпонскую внешность. Большеглазая, темноволосая, с фигурой такой, что скользящая по бедру Кьёраку ножка Анны-сан воспринималась уже почти как помеха. И – явно незнакомая ему, здесь завсегдатаю.
Способная вызвать головную боль, несомненно. Во многих смыслах - ее духовная сила была как маяк, как огонек во тьме, - Сюнсуй сделал едва заметный знак Анне-сан.
- Инара-сан? – окликнула та гайдзинку. – Не хочешь присоединиться, Инара-сан?

Отредактировано Kyoraku Shunsui (2018-08-09 19:22:17)

[icon]http://s3.uploads.ru/pe7sX.gif[/icon]И вот в букете окружающих капитана Кьёраку девиц уже пять прекрасных цветков – и, пока эта Инара приближается к их столику, то успевает получить несколько восхищенных взглядов. Эдак шесть-семь, навскидку – ибо в каждом движении, во взгляде, в улыбке – искренней и яркой, читается мастерство.
«О, ты непроста, Инара-сан», - Кьёраку откровенно любуется ей и сам, - ямочками на щеках, родинкой на скуле. Грацией, с которой гайдзинка подается вперед, беря со столки бокал шампанского – и уверенностью, которой, словно блеском – самоцвет, наполнен даже этот простой жест потянувшейся вперед руки.
- Мы так скучали по вам, Кьёраку-сама-а, - по–кошачьи тянет придавшаяся слева прелестница. – Вы так давно не посещали нас, почему, почему? – он не отвечает, лишь прикасается к обнаженному плечу – гладкому и теплому, поглаживая. Девушка прижимается ближе, вздыхая, и голову на плечо кладя – а Кьёраку внимательно смотрит в глубокие и темные глаза Инары. Интересное имя, звучное. И себе здесь придумывать какое-то прозвище, как иногда, потехи ради, поступал -  нет ни малейшей нужды, все же. Потому представляется он с легкой улыбкой, не скрывая своего восхищения той, кого лицезреет:
- Кьёраку Сюнсуй, Инара-сан. Рад знакомству с тобой, - она и сидит на идеально выверенном расстоянии – таком, чтобы клиент был не слишком вынужден подаваться вперед, дабы поцеловать ей руку.
«Почему-у?» - взвивается удивление рядом, проявляясь в пальчиках, сжавших за плечо, но опасливо разжавшихся тотчас – не приведи ками-сама, клиент разгневается. Хотя такой, как Кьёраку-доно? – и маленькие ручки снова обвивают за предплечье, ластясь. Это так приятно, право – в Обществе Душ грех жаловаться на прием и обращение в похожих заведениях, но генсей – право, нечто особенное. И раскованность здешних нравов была Кьёраку по нраву вот уже долгие, долгие столетия.
«И даже, как ни странно, не успел примелькаться». Или же местные оками-сан попросту умело хранят невозмутимость, на самом деле, зная, кого принимают? – это, он заметил бы, веселое предположение. Но зачем забивать себе голову напряжением и подобными мыслями, когда общество столь обворожительно?
- Виноват, виноват, Мэйко-тян, - усмехается Кьёраку кошечке, что прижимается к правому его плечу, сам же глядя на Инару-сан. - Но были дела, - это под расстроенное, но игривое мяуканье.
«Хоть и новенькая здесь, но явно опытна», - выпей он чуть больше, то, пожалуй, стал бы искать связь между этим своим наблюдением, и ее духовной силой, на которую вдруг перестал обращать внимание, отвлеченный иным. Так, как Инара-сан подавала себя, подавать умели лишь лучшие. Не в подобных этому мидзу-сёбай, нет – у Кьёраку достаточно долгая жизнь, дабы успеть посмотреть всех, и везде. Лучшие гейши обитали когда-то здесь, в старом Гийоне, и можно было ставить на кон собственный занпакто, что Инара-сан была бы с ними наравне.
«И отчего же такая, как ты, пребывает теперь здесь?» - вопрос уже готов сорваться, как вдруг резкий звон прерывает щебет девиц.
- Ох… - у бедной Саяко-тян нет даже сил просить прощения. Красивое личико искажено болью, она прикрывает его ладонью, по которому стекает шампанское из разбитого бокала.
- Осторожней, милая, Саяко-тян, - руку ей перевяжут, а осколки и пролитое – уберут, но в ушах отдается отзвук и звона разбитого стекла, и рёва – отдаленного, но громкого.
В Киото полным-полно шинигами, уж как-нибудь справятся. А капитан Восьмого Отряда здесь на отдыхе, - инцидент с разбитым бокалом и внезапно захворавшей бедняжкой Саяко-тян исчерпан, но Кьёраку отчетливо помнил, как напряглось красивое лицо Инары-сан в миг, когда раздался рёв Пустого.
- Ты недавно в Японии, Инара-сан? – место, откуда она родом, потеряло невероятную красавицу. Вблизи это видно еще лучше – высокая грудь, изящные руки, стройная шея. И ноги, - какая жалость, что Нанао-тян не позволяет себе носить что-то подобное. В отличие от Лизы-тян… - Кьёраку на мгновение затуманился. Пускай его фукутайчо ему и родственница, но это как в мидзу-сёбай – смотри, восхищайся, но не трогай.

[icon]http://s3.uploads.ru/pe7sX.gif[/icon]«Из Китая, да?» - что же, даже будь это правдой, Кьёраку не настаивал на честном ответе. Неважно, откуда явилась эта прелесть, право же – главное, что сейчас она здесь, услаждает его взор, пока еще недостаточно затуманенный не самым плохим виски, - он сделал еще глоток, чуть смакуя. И не отказался от предложенной закуски, палочки в воздухе только и мелькнули. В Китае пьют несколько иначе, чем в Японии, а вообще, в разных странах это делают столь интересно, что, возьмись Кьёраку действительно рассказывать, то крайне утомил бы своих очаровательных слушательниц.
Но мечтать приехать в Японию, чтобы остаться работать в мидзу-сёбай, с такими-то данными? – «темнишь, Инара-сан». Но – у всех свои секреты. Незачем настаивать, и, тем более, пытаться разгадать. Ведь когда еще хачибантай-тайчо сумеет сюда заглянуть, это посреди-то всех бед и треволнений, в которые не столько дано оказался погружен Готэй? Слева, над сердцем, скрытый одеждой, начинает ныть короткий шрам с запечатанным под ним ключом. Вот же – духовная сущность ключа каким-то образом воплотилась с помощью гигая.
Надежная памятка о недавнем сражении, оставленная – какая ирония! – уже после непосредственно самого сражения. Яма-джи не шутил ни тогда, ни после, а ключ… что же, из всех капитанов Готэй-13 Кьёраку, к своей вящей печали, был самым подходящим. Укитаке слаб здоровьем, а Унохана-семпай… там все сложно.
Но размышлениям об Обществе Душ незачем сейчас донимать Кьёраку. «Сам виноват», - ухмыльнувшись про себя, пеняет он самому же себе, и с улыбкой подмигивает Анне-сан, что пришлось заменить захворавшую Саяко. Надо же, а прежде он не замечал за той чувствительности к духовной силе. И  к Пустым, - взгляд его, устремленный на Инару, стал еще более внимательным. И любующимся.
- Китай? О, доводилось когда-то. Прекрасная страна, - прочие девочки навострили ушки ибо Кьёраку-доно о себе пусть и рассказывает, но столько всего, и так по-разному, что диву даешься, как только у одного человека может быть такая насыщенная жизнь. Кто он? – Кьёраку знал, что вопрос этот волнует обитательниц этого заведения все годы, что он наведывается сюда. Бизнесмен, якудза, что на короткой ноге с сильными мира сего? – благо, сами вопросы не задавали. Не серьезней такого вот.
- [У тебя весьма изящный японский, Инара-сан], - надо же, и сам не позабыл китайский. Удивление в глазах остальных девиц можно было собирать, словно застывшие драгоценности, но Кьёраку всего лишь хотел сделать приятно девушке, приехавшей сюда из Китая. Диалект, известный ему, был довольно-таки старым, но распространенным – и узнаваемым, как видно. – И до чего же отрадно видеть, что ты оставила этот скучный Китай, и решила остаться у нас. Ведь немало отличий, все же? – ох, интересно. И где же в Китае учат подобной грации, и такому блеску в глазах? Китаянки, на взыскательный вкус капитана Кьёраку, не отличались утонченностью. Где им обучить подобному обаянию и мастерству гайдзинку, так-то. «Но родилась-то она явно не в Китае».
А время бежит незаметно, уносится вверх, словно пузырьки шампанского. И постепенно девочки, словно под влиянием невидимой силы, чуть оттесняются от Кьёраку-доно, уступая место гайдзинке. Анна-сан, впрочем, не дает Инаре-сан полностью перехватить инициативу, бросая на нее мягкие, но слегка ревнивые взгляды, и это, некоторым образом, будоражит интерес.
Почти жаль, что это все же мидзу-сёбай.

- Пожалуйста, возвращайтесь к нам! – оками-сан стоит, кланяясь, девушки же липнут к Кьёраку, прося остаться еще, и уже не обращая внимания на то, что то и дело оказываются прихвачены то за талию, то за бедро, и что отпечатки помады остались не только на шее дорогого клиента. Автомобиль, что забирает его отсюда – тоже дорогой, даже роскошный. «Точно якудза», - слышен шепоток, и Кьёраку оборачивается напоследок, встретившись глазами с Инарой-сан.
Определенно, он возвратится сюда раньше, чем предполагал до этого. И, определенно, вечер выдался вне всяких похвал – превосходным.
Возвращаться в Общество Душ придется, скоро, но пока он повременит еще денек-другой Еще есть несколько незаконченных дел, - шорох шин, плавные покачивания автомобиля на поворотах почти что усыпляли. Вскоре сквозь затененное стекло ударили яркие лучи освещенного парадного входа отеля.
«Даже если ты никогда не умиравшая душа, тебе может потребоваться отдых», - мимолетно подумалось отчего-то, когда поднимался в номер. Один – вот незадача. «Вернуться, что ли?» - буде на то желание, труда не составит обзавестись компанией на ночь. Но пока что можно и просто полюбоваться ночным Киото, посмотреть на жизнь, на жизни – короткие и яркие, словно сгорающие в пламени мотыльки.
- Оу, - вот и еще один погас. Слишком… знакомый, иначе бы вряд ли Кьёраку ощутил его здесь. С запечатанной больше чем наполовину духовной силой, да в мешанине аур, которыми обладали жители Киото, что-то определенное найти непросто. «Да надо же?» - еще успел удивиться, просто открывая широкое окно.
Ночной Киото расстилался под ногами. Гигай ему не помеха, а кругом темно, так что вряд ли его кто-то заметит. Духовная сила угасла слишком близко, а аурой Пустого разило, словно от лежалого трупа. Хуже другое – рядом, кажется, трепетала еще одна реяцу. Будто бы дотлевая.

Отредактировано Kyoraku Shunsui (2018-08-16 23:31:27)

[icon]http://s3.uploads.ru/pe7sX.gif[/icon]«Что же они там, в санбантае совсем ворон считают?» - редко когда Кьёраку бывал недоволен чужой службой, да и в целом – недоволен чем-то таким, но рев холлоу разносился над Киото, словно автомобильные гудки. Большинство людей, кстати говоря, так к этому и относились – вжимали головы в плечи от неожиданности, а затем с опаской и удивлением озирались – откуда, дескать, посигналили. И если замечали какое-то колебание воздуха в полумраке, то, хвала богам, спешили оттуда подальше. А Третий отряд, в ведении которого находился этот район, как хачибантай-тайчо уже успел выяснить, как сквозь Разделитель Миров провалился.
- Матушка, осторожней! – выкрик откуда-то снизу. Толстый каштан вдруг кренится на сторону, будто от удара, готовый упасть на пожилую леди, которую оттаскивает из зоны поражения какой-то парень. «Очень хорошо», - не прерывая сюнпо, Кьёраку разворачивается лицом к ним в какую-то долю мгновения.
- Бьякурай! – в проводах над кроной каштана искрит белая молния, и прохожие, шарахнувшиеся было от валящегося дерева, снова вздрагивают – от страшного воя, на сей раз, на их счастье, предсмертного. Оскаленная маска, похожая на бычью, истаивает, распадаясь в порошок духовных частиц, а каштан, скрипнув стволом, все же валится на мостовую. Но парнишка успел увести оттуда бабушку, значит, все хорошо.
И все же, гигаи слабовато приспособлены для сюнпо. Надо будет попенять отделу разработок. Благо, духовное чувство, тонкостью которого Кьёраку всегда отличался, не подводило – угасающая реяцу впереди была как маячок.
«Саяко-тян», - безлюдный по причине темного часа, но освещенный дворик. В свете фонаря – распростертое на вздыбленном асфальте тело девушки, похожей сейчас на яркую упаковку от сладостей – смяли и выбросили. А поодаль – вторая, и именно ее духовную силу Кьёраку ощутил, пребывая еще в своем номере.
«Инара из Китая, так-так», - было лишь вопросом времени, когда до нее доберутся Пустые, к сожалению. Но хорошо, что он оказался здесь; плохо, что Саяко-тян уже успела пострадать.
А пространство кругом подергивается, и в неживом свете фонаря видны белые оскалы масок. Три, семь… десять? Многовато, однако, - городская травка ударяет под подошвы туфель. Кьёраку выпрямляется, поправляя шляпу, выставляет левую руку переде собой.
- Господа Пустые, не желали бы вы отправиться восвояси, гм? – вряд ли Инара-сан сейчас слышит его, хотя, возможно, видит. Но на сей момент всегда есть заменители памяти, - пальцы левой руки шевелятся быстрее.
- Тэнран! – и с раскрытой ладони хачибантай-тайчо срывается уже не одиночная молния, но целый поток. Сильно пахнет озоном, деревья в ужасе трепещут, но, как минимум, пятеро Пустых оказываются будто бы сбриты. «Превосходно», - мгновенный взгляд через плечо.
- Этого точно не стоило делать, - по-прежнему придерживая шляпу, Сюнсуй одним рывком сюнпо оказывается подле оскаленной маски, похожей на череп ящерицы. – Тсукиюби, - и просто прикладывает к гладкой кости два пальца. Доля мгновения – и маску рассекает тонким бледно-бирюзовым лучом.
- С вами поступим проще, - оставшиеся трое холлоу, кажется, готовы перестроиться для контратаки. Перестраиваются – Кьёраку выжидает, стоя спокойно, засунув руки в карманы брюк. Больше ему ничего не понадобится, - только отскакивает назад, на добрые полтора десятка метров. «Этого хватит», - и слегка улыбается, прикрыв глаза, отпуская реяцу.
Холлоу замирают, пригвожденные к месту, и начинают корчиться – а затем их будто бы стирает из этой киотской ночи, к вящему облегчению.
- Инара-сан? – он возвращается к дворику в считанные секунды, и мгновенно оказывается подле Саяко-тян. – Что случилось? Кто напал на вас? – в свете фонаря поблескивает кровь, много крови. – Сможете вызывать помощь? – кругом – вздыбленный асфальт, обломанные ветки деревьев, точно по дворику одновременно и ураган, и землетрясение прошлись. Немало объяснить придется. – вы не пострадали? – короткий взгляд из-под надвинутой на глаза шляпы. Вряд ли она его не узнала, но ветси себя как ни в чем не бывало – необходимость, на сей раз.

[icon]http://s3.uploads.ru/pe7sX.gif[/icon]- Все закончилось, ну, ну, тише. Не нужно слез, Инара-сан, - те прожигают, оброненные, сквозь рубашку. Что за напасть – отвлекаться, обнимая столь очаровательное создание, - Кьёраку приходится быть настороже, пускай и холлоу – те, что таятся между мирами, отступили ненадолго, испугавшись его духовной силы. И одного взгляда на бесчувственную Саяко-тян ему хватает, дабы понять, что давлением реяцу, увы, и ее он слегка задел.
«А ты как смогла защититься, милая?» - он обнимает жмущуюся к нему гайдзинку, поглаживает по трясущимся плечам, попутно любуясь белеющим в свете фонаря обнаженным коленом. Рваный подол платья… импровизированная повязка на ранах Саяко-тян. Инара-сан весьма самоотверженная девушка, - мягкие волосы рассыпаются под ладонью, он кивает, чуть улыбаясь, слушая ее сбивчивый рассказ, и обнимает крепче, чувствуя, как ее колотит биением сердца.
«И клянусь, что вы… там… » - ах, вот незадача – все же разглядела то, чего не следовало. Но это меньшее из зол. Во внутреннем кармане пиджака у него, вроде как, был заменитель памяти.
… И никогда на его памяти он не бывал плоским, как фляжка, н-да. Забыл взять приборчик-то, - выпустив карман, Кьёраку помогает Инаре подняться, чувствуя тепло ее тела сквозь одежду. Почти интимное, - горячие пальцы, стискивающие его предплечье, разжимаются – гайдзинка приходит в себя, вспоминая о приличиях, а вдалеке уже видны отблески перемигивающихся огней, и слышна сирена скорой помощи.
- Не надо формальностей, Инара-сан, что ты, что ты, - обнаженное холодное – ночь же, плечо, вздрагивает под накрывшей его ладонью. – Просто Сюнсуй, - он отводит девушку в сторону, давая доблестному варианту йонбантая мира живых заняться своим делом. И наблюдает за ними почти с любопытством, - нечасто доводится смотреть на них за работой, все же.
К счастью.
Саяко-тян жива, но после таких травм и кровопотери вряд ли сумеет видеть (если видела) и чувствовать духов. Зачатки ее реяцу сейчас обратились на то, чтобы не дать ей погибнуть – как кровь сворачивается на месте раны, препятствуя кровотечению. И все это, для нее, несомненно, лишь благо. Не придется больше попадать в такие вот ситуации, и угроза гибели в случае нападении Пустого останется для нее в прошлом. Страшном, как сейчас – но все-таки прошлом, - он делает шаг ближе к Инаре, набрасывая пиджак ей на плечи. Бледное лицо ее испугано, темные глаза блестят – уже сухие, а аура… трепещет, словно высокая грудь, вздымающаяся в вырезе платья.
- С ней все будет в порядке, - кивок в сторону Саяко-тян, носилки с которой уже погрезили внутрь автомобиля. Кьёраку пришлось немного объясниться с уважаемыми лекарями мира живых, ибо японский Инары-сан от волнения стал сбивчивым, и не очень понятным.
Он оборачивается на нее с сочувствием, и снова перед глазами появляется содержимое внутреннего кармана. А затем – и в руке.
- Выпей, Инара-сан, - так-то она не пострадала, виной всему шок и испуг. – И позволишь проводить тебя, может быть?
Отпечаток духовной силы капитана остался на ней, незримый. Его должно хватить для того, чтобы уберечь ее, хотя бы первое время.
А потом нужно будет придумать что-то посерьезней, - он вздыхает про себя, понимая, что ситуация, пусть и ни разу не из ряда вон, все же заставляет поднапрячься.
И духовная сила Инары не дает ему покоя – она отличается от всех, виденных ранее. Почувствованных ранее, как будто несет на себе какой-то чужой отпечаток. Несомненно, души-плюс, но…
- Не прощу себе, если с тобой что-то случится. Наверное, тебе стоит взять выходной на завтра, Инара-сан. Если желаешь – я позвоню оками-сан, - он и без того это сделает, оповестить славную женщину о случившемся с другой ее сотрудницей все же непременно надо. – А что случилось там, - от этого самого «там» он ведет ее поспешно прочь, - вероятно, отголосок землетрясения. Почва запоздало просела. В Японии, увы, такое не редкость, - если бы не обстоятельства, прогулку можно было бы назвать приятной. – Куда нам?

Отредактировано Kyoraku Shunsui (2018-08-22 02:29:15)

[icon]http://s3.uploads.ru/pe7sX.gif[/icon]Женская непоследовательность, поистине, очаровательна. Всегда, - чуть сверху, с высоты своего роста глядя на Инару-сан, Кьёраку мягко улыбается, поглаживая ее по плечу. Почти незаметно, но короткое движение ближе она все же делает, и между на миг раскрывшимися полами пиджака мелькает интригующий вырез платья. Фляжка снова возвращается во внутренний карман, и пиджак Кьёраку почти подчеркнуто поправляет на Инару, на сей раз улыбнувшись ей открыто.
- Если ты пожелаешь того, Инара-тян, - что же, это уже можно назвать сближением? Собственное имя без суффикса, звучащее из этих губ, звучало непривычно. По имени его не называли очень давно.
И вообще, по имени в этой жизни его называет всего одна женщина, - делает короткое движение левой рукой по бедру, будто задевая гарды невидимых мечей, но Инаре видеть это неоткуда – с другой стороны идет, приобнимаемая слегка.
- Оками-сан все поймет, - могли бы позавидовать прочие девочки из мидзу-сёбай, о на фоне случившегося с Саяко-тян станут только сочувствовать. А такой клиент, как Кьёраку-доно, заинтересовавшийся одной из работниц – оками-сан заставит замолчать всех прочих своих прелестниц, лишь бы он, Кьёраку, подзадержался с Инарой-тян подольше.
Только вот этого, увы, не случится, - он ведет ее бережно, помогая переступать через пошедший волнами асфальт. Надо же, и досюда докатилось. Но идти, благо, действительно недалеко, - по боковому зрению ударяет свет автомобильных фар, а по духовному чувству – знакомое ощущение. И в предплечье его впиваются пальцы, ноготками – Инара-тян смотрит в том самом направлении, куда шинигами даже незачем поворачивать голову.
«Ооторибаши, несомненно, будет рад узнать о том, как работают его парни», - а, ерунда, это так, это просто ворчливо думается. Докладывать о проступках парней из санбантая их капитану? Да ерунда же. Ведь все закончилось благополучно, разве нет? – хачибантай-тайчо украдкой наблюдает за Инарой-тян – широко распахнутые глаза, полуоткрытый рот, и резкая бледность. Бедная девочка, хватит с нее потрясений за вечер, - и поглаживает ее уже по талии, дескать, все понимаю, всякое бывает. Натерпелась, настрадалась. Ведь последствия землетрясений в Японии такие… утомительные.
«О тебе, тетушка, я позабочусь позднее, увы», - с сочувствием думается ему, когда силуэт пожилой женщины-призрака истаивает, войдя в стену здания. Негоже прямо здесь и сейчас выбираться из гигая, доставать занпакто… коли уж заменитель памяти позабыл. Неужели годы берут свое? – хотя маленькая печать с силами Гокона, на внутренней стороне браслета часов, не соприкасающейся с кожей, все же при нем. Гиконганы Кьёраку недолюбливал – мало ли, как захочется повести себя искусственной душе, во что ввяжется, вместо своего хозяина.
- Порой так бывает, Инара-тян, - серьезно и вполголоса произносит он, уже чуть позднее спохватившись о том, что эти слова можно истолковать по-разному. – Япония полна неожиданностей, - и не все они связаны с землетрясениями.
«Теперь ты видишь духов. Это хуже», - ее духовная сила постепенно возрастает. Из-за потрясения, да и по причине присутствия Кьёраку поблизости, несомненно. Если бы он тогда не решил покончить с Пустыми поскорее, и не освободил реяцу, то…
«То оно проявилось бы всего лишь позднее», - спокойно улыбается Кьёраку про себя, неспешно идя рядом с Инарой. Со стороны они словно весьма привлекательная пара, возвращающаяся со свидания. Итог которого так приятно звучит, почти что обещанием – но Сюнсуй слегка наклоняет голову. «Хотел бы я зайти, да-а», - но женщина скорее, станет чувствовать исходящую от него опасность, чем отвлекаться на минувшее. Лучше ли это сейчас для нее?
- Не откажусь, Инара-тян, - легко улыбается Кьёраку. Ей нет нужды чувствовать себя обязанной, но понимает ли это сама Инара-тян? – он поднимает глаза на высокую стену многоквартирного дома, и глазами останавливается на темном стекле окна. Отпечаток духовной энергии той, что там живет, безошибочен.
… И, как назло, притягивает еще призраков, - крем глаза, поднимаясь уже по лестнице, Кьёраку замечает белесые колебания еще нескольких потерянных душ. Санбантай, ау!
Неужели придется отвлекаться от рандеву с прелестной девушкой только потому, что ты шинигами?

[icon]http://s3.uploads.ru/pe7sX.gif[/icon]Прежде Кьёраку уже доводилось иметь дело с гайдзинами – и гайдзинками, безусловно, и, как оказалось теперь, не так часто, как стоило. Простые люди, и нравы у них интересные – японка вряд ли стала бы приглашать мужчину к себе вот так, едва ли не в полночь, даже если он оказал ей услугу. Определенно, напрасно раньше не общался с ними, - удивленный взгляд Инары-тян Кьёраку встречает самым безмятежным выражением физиономии, дескать, совпадение. Сов-па-де-ни-е! – и разве можно в это не поверить.
Они ведь только что встретились.
И… он уже в ее квартирке, - пока Инара-тян торопливо поднималась по лестнице, под быстрое цоканье каблучков, приходилось пару раз одернуть себя, дабы не сказать ей не беспокоиться. Но, увы… по опыту оно приводит к прямо противоположным результатам. А вот когда гайдзинка обернулась на него, и улыбнулась – на душе потеплело. Так, словно глотнул содержимого заветной бутылочки, хранящееся у сердца. С односолодовым виски – не в сердце, хотя и в нем, тоже, само собой – но во фляжке.
В доме Инары-тян почти уютно – светло, прибрано, ничего лишнего. Для столь небольшого пространства оно сделано на редкость функционально, - осматривался Кьёраку с затаенным интересом, ибо привык, все же, к совершенно другому. К пустым и просторным комнатам, разделенным расписанными перегородками-фусума, к надраенным деревянным полам, или же крытым плотными циновками. Здесь же все обстояло иначе, и свой интерес к обстановке приходилось прятать. К тому же, был он недолгим.
- О, благодарю за предложение. Кофе, Инара-тян, если не затруднит, - только вот хозяйка квартирки покидает его стремительно, и вскоре из-за тонкой стены раздается негромкий шум и позвякивание.
Кофе, значит… а диванчик здесь выглядит удобным. Через его спинку Кьёраку перекинул сложенный пиджак, и затем расположился – «жестковат» - но в целом неплохо. Прикрыл глаза, по привычке, от которой не отвязаться даже в генсее, прислушиваясь к окружающим его потокам духовной силы. Инара-тян успокоилась, оказавшись дома, пускай нет-нет, да тянулось в сторону Кьёраку нечто опасливое. «Как же, ведь привела мужчину к себе в дом…»
Спит она вряд ли на этом диване, - из-под прикрытых век взгляд его скользнул по виднеющейся в углу кровати, достаточно широкой, чтобы там, в случае чего, поместились двое. Вряд ли ему стоит рассчитывать на подобный исход сегодняшней ночи, но чем еще с ним пошутят свободные гайдзинские нравы?
- Эй, уважаемый… - вполголоса произнес Кьёраку, еле заметно улыбаясь, - а ну-ка уйди оттуда, будь любезен.
По ровно застеленному покрывалу катался, что-то бормоча, дух – небритый коренастый мужичок, на вид неприятный и непристойный. На обращение он обернулся, зыркнул злыми глазами, и ехидно оскалился.
- А чего ты мне сделаешь, а? – эхом зазвучал голос, будто из жестяной трубы. Сюнсуй слегка пошевелил шеей, устраиваясь на диване поудобней, а затем пальцами правой руки повернул браслет часов. По запястью, над ямкой, тонко ударило, будто бы током.
И поднялся, зашелестев шикахушо.
- Нет! Нет! нет! Я не хочу уходить! Мне и так хорошо, мне все нравится! Хочу подглядывать за девчонками и дальше-е-е!..
- О, я так тебя понимаю, - сочувственно отозвался Кьёраку, вынимая катану из ножен. Призрак скатился с кровати, и униженно хныкал, корчась на коленях у ног шинигами. – Я бы тоже хотел тратить больше времени, подглядывая за девчонками, но, увы – у меня работа, - на оковке рукояти Катен Кьёкоцу зажегся иероглиф, и призрак замер, скованный духовной силой.
- Для Ада ты недостаточно накуролесил, а вот в Обществе Душ, может, где и сгодишься, - консо смывает прижизненные грехи погребаемой души, и в чем-то очищает ее. В том числе, и нравственно. По меньшей мере, в это хотелось верить, - мысленно попросив прощения у всех красивых девушек, за которыми будет подсматривать этот уродец, а не сам он, хачибантай-тайчо, Кьёраку приложил конец рукояти к покрытому испариной лбу призрака.
- Вот и славно, - пробормотал себе под нос, убирая Катен Кьёкоцу в ножны, глядя на то, как дух истаивает в воздухе. Тихий звон коснулся слуха – джигоку-чо полетела, трепеща крылышками.
Оставшийся на диване гигай выглядел вполне неплохо. Вряд ли он отличался сейчас  хоть чем-то от того, как Кьёраку вдруг мог бы заснуть, - он сел на него, слегка прижмурившись, расслабляясь, чувствуя, как укрепляются связи между духом и материальным телом. «Хорошо-о…» - и открыл глаза. Навстречу замершей напротив Инаре-тян.
- Аэ? – так-так, что она успела увидеть?..
Чашка в руке гайдзинки вздрогнула, и Кьёраку зашипел – от неожиданности, не от боли, хотя приятного было немного. Горячий кофе полетел на него – хорошо хоть не в лицо, на рубашку! – по темно-синей ткани поползло широким пятном.
- Инара-тян, за что-о?! – ох, вряд ли это можно было отнести к вольности гайдзинских нравов, судя по белому, как бумага, личику Инары-тян.
- Э-э-э… видишь ли… я могу объяснить, - да, уж придется. Явно ведь заметила его в облике духа. И почему заменителя памяти нет под рукой, когда он так нужен? – а, да что там. Риторический вопрос.

Отредактировано Kyoraku Shunsui (2018-08-29 09:45:22)

[icon]http://s3.uploads.ru/pe7sX.gif[/icon]Глаза поверх кружки с кофе, устремленные на него, такие огромные и очаровательные, что засмеяться хочется, несмотря на неловкость. И деликатность ситуации, в своем роде – хотя чего уж там, за свои долгие, долгие годы Кьёраку доводилось уже не раз так вот… опростоволоситься, - пряча улыбку, и стряхивая с рубашки капли кофе, он поднял свободную руку, раскрытой ладонью.
- Тише, ти-ише, - это вот машинальное «хлюп», когда Инара-тян сделала глоток, а затем стук чашек о столик заглушают легкий смех, который все же прорывается. – Не надо кричать, Инара-тян, - сквозь рубашку все же пекло, но не слишком сильно. Зато очень скоро станет мокро и неприятно, и, глядя на нее, отпрянувшую, словно струна сямисэна, напряженную, Кьёраку снова поднял открытые ладони. Стоило ожидать такой реакции, и ему было совестно. Совсем чуть-чуть.
- Может быть, ты все же присядешь, м-м? – случались с ним подобные курьезы, когда очаровательные девушки узнавали, что их новый (или старый, по-разному бывало) знакомый, на самом деле, немного не тот, за кого себя выдает. Итог складывался различным. Кто-то находил это даже возбуждающим.
С гайдзинками вот правда, нечасто такое случалось, не так много гайдзинок он знал, - хачибантай-тайчо удобно откинулся на спинку дивана, положив на нее локти. Скосил глаза себе на грудь – пятно на рубашке было как орден, но пока не сильно досаждало.
- Я… - и с чего бы начать-то, а? – Кьёраку поднял глаза к потолку,  и тихо вздохнул, увидев свисающие сквозь люстру две пары ног в потрепанных кедах. Болтающихся и раскачивающихся. – Эй, ребятки! Чем вы там так заняты, а? – кеды исчезли, и на Кьёраку свесились, уронив концы волос и цепей на груди, вниз, две ребячьи головы.
- Мы кино смотрим, дяденька, - заныли оба духа, двое парнишек. Одному, по меркам генсея, было лет десять… на момент смерти, второму же – не больше семи. – Можно, можно нам досмотреть? – будто бы кто-то мог запретить им.
Память о жизни, что поделать.
- Пошалушта, - добавил младший, сверкнув черным оконцем выпавшего зуба.
- Конечно, конечно. Потом только не забудьте заглянуть, когда пойдете спать, - Кьёраку перевёл на Инару-тян серьезный взгляд, продолжая улыбаться.
- Они погибли совсем недавно, видимо. Цепи еще длинные, - он пошевелил пальцами напротив пятна у себя на груди. – Бедняжки. Не волнуйся, я о них позабочусь. В конце концов, это моя работа. Хотя сейчас я и на отдыхе, - и подмигнул гайдзинке. – Не напрягайся ты так, Инара-тян. Доводилось слышать о призраках? Вот, это они, - кивок наверх. – Души умерших, как иначе можно назвать. А я – проводник таких душ. Шинигами, к твоим услугам, - легкий наклон головы. Привычно выпущенная спереди прядь упала на лоб, Кьёраку убрал ее назад, чувствуя мокрое и липкое – надо же, кофе попало и на волосы.
- Обычно люди не видят духов, или подобных мне. Некоторые могут наше ощущать присутствие, но ты явно видишь, - ее аура колыхала и колебалась, словно пламя на сильном ветру. – Это потому, что ты обладаешь тем, что называется духовной силой. Она позволяет тебе взаимодействовать из мира живых людей с миром духов, - «да-а, в Японии немало странного, Инара-тян. Добро пожаловать». – Полагаю, - вполголоса заметил Кьёраку, - что Саяко-тян также могла бы увидеть меня. Её духовная сила, правда, будет послабее твоей.
Ох, сколько информации, и однозначно, пугающей, в эту прелестную головку. Не самое удачное завершение вечера, бедная Инара-тян. Надо будет потом как-то загладить свою вину перед ней, - он постарался улыбнуться гайдзинке как можно более ободряюще.
- Позволишь мне привести себя в порядок? – уже и ладони стали липкими, а запах кофе хачибантай-тайчо предпочитал в любом варианте, кроме как на своей одежде. – Обещаю, ничего странного не произойдет. В этом теле я как человек, - которому, вот, стало мокро и неприятно.

Отредактировано Kyoraku Shunsui (2018-08-25 14:38:56)

[icon]http://s3.uploads.ru/pe7sX.gif[/icon]О, Кьёраку никому из мира живых не пожелал бы обладать духовной силой, право же. Ведь чем меньше тот мир знает о существовании этого, тем лучше. На не обладающих духовной силой не нападают Пустые, им не приходится видеть странные, по здешним меркам, вещи. Им не приходится чувствовать плач какого-нибудь застрявшего духа, или, что еще неприятней, слышать его.
Умершие и ушедшие окружают обитателей генсея, хотят те того, или нет. Порой в виде едва заметных отпечатков, а иногда – как те двое мальчишек, которых за живых принять было бы запросто. Они почти не просвечивали, - маленькая, но яркая лампочка зажглась под потолком ванной комнаты, и из глади зеркала на Кьёраку глянуло собственное отражение. Гигай… да, гигай неплох. Экая незадача, и на лицо попало немного кофе, - пока умывался, вымывал из волос кофе, то размышлял, что же сделать с рубашкой. Шальная мысль все же мелькнула – ведь право же, чего уже стесняться, Инара-тян, его уже всяким видела…
Не очень-то удобно здесь сидеть, на кафеле, но гигаю все равно. А пару секунд потерпеть можно, - Кьёраку прикрыл глаза, поворачивая браслет часов. И поднялся – мечи на бедре негромко щелкнули ножнами.
- Отчего же не люди? Вполне люди, - выходя в короткий коридорчик, отозвался Кьёраку. – Извини за облик, - а сам глазами ее так и ощупывал. Темно-синий цвет платья почти совпадал с оттенком оплетки рукоятей Катен Кьёкоцу, и это совпадение неожиданно порадовало. Открывало платье теперь чуть меньше, но тем самым лишь подчеркивало то, что скрывало, - Кьёраку одобрительно и восхищенно поднял брови. Ну а то, что он явно удивил Инару-тян своим внешним видом – черный шикахушо, белый плащ, да еще и цветастое розовое кимоно сверху, вкупе со шляпой-каса, и дайсё за поясом, не вызывало сомнений. – Но так было проще.
Главное, чтобы ей внезапно не потребовалось наведаться в ванную. Хотя гигай Кьёраку разместил там вполне компактно. Втянув носом запах кофе, свежего, свежезаваренного, он прошел к дивану. И неужели тот прежде казался жестким? Вполне удобный диван.
- Прости-прости, - Кьёраку чуть пошевелил в воздухе пальцами, удобно располагаясь на диване. – Большинство шинигами когда-то были живыми людьми, прежде чем стать духами. Но не все, - а недурной кофе, все же. Приятно бодрящий, черный, оттенка устремленных на Сюнсуя больших настороженных глаз. – Но это неважно. Кстати говоря, ты прекрасно выглядишь, Инара-тян. И держишься.
Ее самообладанию могла бы позавидовать любая женщина, а что до облика, то, поистине, Кьёраку прежде крайне редко доводилось видеть подобного сочетания и красоты, и грации. Здесь, в симпатичной, но крохотной и простой квартирке, Инара-тян была словно роза на пустоши.
- Да-а… - поставив чашку на столик, протянул Кьёраку вполголоса, снимая шляпу, и кладя ее рядом с собой на диван. – Почему ты прежде не видела ничего необычного, по вашим меркам? Сложно сказать. Духовная сила есть у всех людей, но обычно она предпочитает дремать. По различным причинам, - трагедия, радость, желание защитить, боль утраты – перечислять можно до рассвета, -  в какой-то момент она может возрасти. Твоя, думаю, подрастала медленно и незаметно для тебя самой… а вот Саяко-тян оказалась более восприимчивой к ней, и ее сила проявилась скачком. Стремительный выброс и привлек к ней тех… созданий. Ты многое успела увидеть?
И многое ли уже могла видеть, вот в чем вопрос. По шее снова словно повело холодным сквозняком, а разум напрягся – слух напрягся, как будто в ожидании воя Пустого.
- Это – другая сторона существования духов. Цепь Судьбы, что соединяет душу с телом, обрывается в миг смерти человека. Такие души шинигами отправляют на то, что вы, люди, называете «небеса» - Общество Душ. Шинигами там и обитают, кстати говоря. Но душ ежедневно появляется столько, что кто-то, неизбежно, да теряется, - взгляд под потолок, из-за которого, если слегка прислушаться, доносился приглушенный звук какого-то телешоу. Или что там эти сорванцы смотрели? А, точно, кино. –  И чем дольше они пребывают в мире живых, тем короче становится цепь у них на груди. А когда она разрушается полностью, то душа становится пустой – Пустым. И превращается в чудовище, которого мало что интересует, кроме поглощения других бродящих душ, и нападения на людей с высокой духовной силой. Как, к сожалению, случилось с Саяко-тян, - «и могло случиться с тобой». – Но могу гарантировать тебе, что в ближайшее время подобное не повторится, - отпечаток духовной силы Кьёраку останется на Инаре-тян еще на несколько дней. А потом уже он смеет что-нибудь придумать для нее, - он улыбнулся уголками рта, понимая, что совсем не против того, чтобы провести в ее обществе еще какое-то время.
«Рассердится Нанао-тян за отлучки, ох», - улыбка стала шире.
- Это непросто, понимаю, Инара-тян, - еще бы, осознать, что на твоем диване вальяжно развалился дух какого-то мужика с мечами – обаятельного мужика, но все же, и разглагольствующего о том, что в ближайшем обозримом будущем ее станут преследовать ужасные твари, и она станет наблюдать призраков.
К счастью, в Сейрейтей и на такой случай существовали кое-какие меры. Духовную силу можно было запечатать – навсегда, или же на время. Но все это сейчас там и оставалось, рядом с заменителем памяти, - Кьёраку вздохнул, потягивая кофе. Усталость с него уже сошла, ведь более не отягощал гигай. Кстати, о гигаях!..
- Чтобы живые люди видели шинигами, когда это нужно нам, мы используем искусственные тела. Но так мне сейчас комфортней, ты уж прости, - он слегка почесал крестообразный шрам на груди, и почти безмятежно посмотрел на Инару-тян, ожидая… всего.

Отредактировано Kyoraku Shunsui (2018-08-26 11:58:38)

[icon]http://s3.uploads.ru/pe7sX.gif[/icon]«Рёв дикого зверя», - по собственный короткий кивок Кьёраку потянулся к пиджаку, который по-прежнему сиротливо висел, перекинутый через спинку дивана. Фляжка, извлеченная из внутреннего кармана, была самой обычной – плоской, металлической, без затейливых украшений, и самой, что ни на есть материальной. От него не укрылось, как Инара-тян будто бы ненароком потянулась прикоснуться к нему, но в самый последний момент передумала. Что же, снова воспитание? – крышечка зазвенела, и, хотя кофе с виски – это не то, что сейчас взыскательный вкус хачибантай-тайчо одобрил был, но много лучше, чем вообще ничего. Немного содержимого пролилось в чашку, уже наполовину опорожненную. В поставленную же на столик чашку Инары-тян не пролилось ничего, но руки соприкоснулись, под внимательный и понимающий взгляд – дескать, чувствуешь?
Живой.
- Поверь, мне очень жаль, что все это так сложилось для тебя. Наши миры… не должны соприкасаться. Так правильней. Но, тем не менее, это происходит. Многие пробуждают свою духовную силу при жизни, а не после смерти. Со мной, правда, было не так, но это было о-очень давно, - сколько людских жизней, поколений, измерений назад он был хотя бы таких вот лет, как Инара-тян? Да и время в различных сферах реального мира течет по-разному, в том Сюнсуй, не раз убеждался. Впервые это произошло, когда ему едва за сто минуло, ну а потом… хватило времени для самых разных приключений.
- Рёв, что ты слышала – рёв Пустого. Не бойся. Пока я здесь, навредить тебе они не смогут, да и потом, как я сказал, тоже, - взглядом он снова обежал стены квартирки. Пару печатей Бакудо поставить здесь – проще маринованного дайкона, как говорится.
Но в итоге, ему придется возвратиться сюда, дабы что? Стереть память Инары-тян, и запечатать ее духовную силу? Опасно и ненадежно, он теперь все время будет находиться на грани. Хотя печати Кьёраку никогда не давали сбоя, увы. И на улыбку Инары-тян он ответил тем же, пусть и размышлял про себя такой расклад, что больше никогда она его не встретит… и не вспомнит.
С чего бы мыслям таким вообще появляться, а? в мидзу-сёбай дорога ему не заказана, да и было бы желание…
«Ох, нет», - Кьёраку вздохнул, улыбка сошла с его лица.
- «Как долго», да… Дней на пять отпечатка моей духовной силы, что остался на тебе, хватит. Но я навещу тебя раньше. Как-никак, во многом это и моя ответственность, - надо было больше виски подливать себе в кофе. Горечью приятно щипнуло язык. – Зачаточная духовная сила, также, имеет свойство резко возрастать, когда рядом с ее обладателем находится кто-то с большей духовной силой. И с этим… особо ничего не сделаешь, - невидимую печать «предела» на груди снова слегка кольнул, и на сей раз Кьёраку бессознательно потер грудь под шрамом.
Если запечатывать духовную энергию Инары-тян, то нет особых гарантий, что та не пробудится вновь. Будет напоминать собой мину замедленного действия, способную сдетонировать от любого изменения духовного фона. Нет, это не выход.
- Так что… я позабочусь об этом. Надеюсь, ты позволишь мне это сделать, - о, это хотелось сделать. Позаботиться о столь очаровательной женщине, при виде на которую в сердце становилось жарко – от интереса и сожаления.
Ведь годы минуют, для нее все изменится… а, впрочем, о чем жалеть? В сердце Кьёраку она, подобно множеству других прекрасных женщин, останется неизменно прекрасным цветком. Как в миг первой встречи, - он снова улыбнулся, не отпуская Инару взглядом. И ощутил еще одно духовное движение, а также уловил голоса, доносящиеся из-за приоткрытого окна.
- Нет сомнений! Я ощущал его реяцу!..
- Плохо… - нарушили такую идиллию, а! рукой-то Кьёраку уже подбирался к изящному запястью Инары-тян. Пришлось подняться, и, встав так, чтобы снаружи не заметили, быстро шторы задернуть, но обоих окнах.
- Третий Отряд, на-адо же. Прорезались, - с плохо скрываемой досадой, но лишь оттого, что был нарушен столь приятный момент, протянул хачибантай-тайчо. И на Инару-тян взглянул с виноватой, но веселой усмешечкой.
- Шинигами, что ответственны за этот сектор, заявились наконец-то. Что-то их раньше задержало… не то что бы это меня интересовало, они не мои подчиненные, но ситуация была опасной, а их носило невесть где, - вдруг нахмурившись, он обратил внимание на небольшую ссадину на руке Инары-тян.
- Вот незадача… подожди минутку. Сейчас, ребята из санбантая переместятся, и я помогу с этим. Просто не хочу, чтобы они меня обнаружили, - хотя духовную силу заметили. Как же – отпечаток вышел мощный, и волна, ему предшествующая.
- Я же на отдыхе, а с них станется доложить моему лейтенанту, - пояснил Кьёраку, опускаясь обратно на диван. – Она обычно не одобряет, когда я прохлаждаюсь в мире живых, - ощущение духовной силы шинигами из Третьего Отряда постепенно сошло на нет – вернее, близость его.
- Ну-ка, - вокруг левой руки засветилась бледно-зеленая мягкая аура. Рука Инары-тян была горячей, но кончики пальцев – холодными. И напряженной. – Это не больно, - духовная энергия потекла тонкой струйкой на ссадину, закрывая ее словно неясным туманом, и постепенно затягивая. – Мы называем это Кайдо. Не обязательно запоминать, - и подмигнул ей, слегка пожав плечами.

Отредактировано Kyoraku Shunsui (2018-08-27 00:55:42)

[icon]http://s3.uploads.ru/pe7sX.gif[/icon]Изящные плечи Инары-тян чуть вздрагивают, чуть только стоит свечению кайдо погаснуть. И голос дрожит, и сама она вся; руки ее Кьёраку пока не отпускает. Предплечье ее прижимается к его, и свободная рука легко эдак и ненавязчиво приобнимает девушку за талию. На миг – тянется за подушкой, позади ее устраивая, поудобней, а затем возвращается. Тепло, - доверчивое такое тепло, чуть шмыгающее носом, утыкается ему в плечо.
- Не стоит благодарности, что ты, что ты, - о, с недавней близостью мидзу-сёбай не сравнить. Там оба стояли на позициях, и играли, не переходя границы дозволенного – будоража и воодушевляя друг друга. Многое с такого начинается – и начиналось. Для Сюнсуя так точно – Инара-тян была далеко не первой и не единственной девочкой из мидзу-сёбай, и множества других заведений, кто так уютно пригревался в его объятьях. И, пусть это безмерно приятно сейчас – колено прижимается к его бедру, грудь трепещет совсем близко, слёзы в этих прекрасных глазах совершенно ни к чему.
- Ну, ну, Инара-тян, не надо, - звучит как самая ласковая просьба, да она и есть, на самом деле. – Это все не стоит твоих слез, - гарды мечей брякают под локтем, и Кьёраку, медленно выдохнув, слегка поглаживает рукояти. Ревность Катен Кьёкоцу проявляется короткой вспышкой, на которую сейчас, поистине, не хочется тратить время.
«Охана, о чем ты?» - всё-то она знает. И всё понимает.
- На своей родине, Инара-тян? Не Китае, так ведь? – он уточняет как бы мимоходом, касаясь ее темных волос, что распустились из наспех собранной косы, и привлекая к себе ближе. цветастый шелк с мягким шорохом накрывает прохладное плечо, и обоняния теперь касается ее, Инары-тян, запах – ближе и ярче, чем прежде. Ох, как ближе, - аккуратная мочка уха так и тянет поцеловать ее, но пока отвлекать Инару-тян незачем. Стоит растянуть удовольствие.
- В Обществе Душ… по-разному. Те, кто не обладает духовной силой, не хочет есть, и пребывает там вечно. Это… как жизнь после жизни, наверное, так. Души могут перерождаться, забывая все то, что случалось с ними прежде. Могут становиться шинигами, если обладают духовной силой, но чаще всего, просто живут, - незачем нагружать ее лишними сведениями – пока что. – Мы живем настолько долго, что… сложно это воспринять человеку, чей срок жизни ограничен. Извини, - он слегка улыбается, - мне такое существование привычно уже дольше тысячи лет, - и на сей раз Кьёраку уже смеется, открыто. – Тело? Э-э… а, гигай! Мы так его называем. Занял немного места в твоей ванной комнате, уж прошу прощения. Лежит, никого не трогает, никого не беспокоит. Не наступи на него ненароком.
Но все же, объятия – объятиями, но пора и честь знать, - выдохнув, Кь1раку снова поднимает глаза к потолку. Кажется, там все смолкло; шума телевизора больше нет, и…
- Дяденька, - мальчишки спускаются к ним, зависают где-то на уровне столика. Младший держится за старшего, смотрит из-за него огромными глазами. – А мы… а мы слышали, что вы говорили сестренке, - быстрый, как беличий скачок, взгляд на Инару. – Про Общество Душ…
- О, это хорошо, - нехотя убирая руку с бедра Инары, Кьёраку поднимается. Мальчишки отводят глаза.
- А мы… мы должны туда идти?
- Обязательно. Не бойтесь, ребятки. Там тоже много хорошего, - а если поначалу и не найдется, то они привыкнут. Все привыкают – и, более того, есть баланс душ, который нельзя нарушать. Даже таким любителям игнорировать дисциплину, как капитан Восьмого Отряда.
- А это… ошень больно? – младший шмыгает носом.
- Нисколько. Держитесь только крепче друг задруга, - мальчишки так и таращатся на него, а затем уже готовы отшатнуться, но взгляды их приковывает обнаженная пара дайсё.
Как хорошо, все-таки, что у него парные мечи, - оковка рукоятей Катен Кьёкоцу мягко вспыхивает одинаковыми иероглифами.
- Отправляйтесь на небеса, - крепко стиснутые мальчишечьи руки чуть вздрагивают, сами они жмурятся, когда иероглифы консо касаются их лбов. И истаивают, в тихом свечении. Тень крыльев двух бабочек на миг скользит по светлым стенам квартирки Инары-тян, а затем исчезает.
- Вот. Я о них позаботился, - Кьёраку подхватывает с дивана шляпу, возвращая ее на законное место.
- Милая, может быть, ты перестанешь прятаться? – от укрытого в стене шкафа качнулась тень. Симпатичная девица независимо держала руки за спиной, но темно-русую голову наклоняла. Короткое платье, открывающее верх колен – ниже ничего почти не виднелось, коротенькая же курточка, и цепь меж соблазнительных грудей, которые открывал вырез платья. От цепи осталось звена четыре-пять, не больше.
- Делать мне больше нечего, - фыркнула душа, поведя вздернутым носиком. При жизни была редкой штучкой, и строптивой, видно по всему. – Я вдела, что ты с ними сделал. Не думаю, что мне это нужно. Мне и здесь отлично!
- Нужно, - едва заметное шевеление бровью, и воздух начинает гудеть. Душа судорожно вздыхает, как если бы еще была способна дышать, и ноги ее подкашиваются.
- Ну, ну, все хорошо, - Кьёраку тотчас же – подле нее.
- Я боюсь, - сколько их было, таких? – и сколько еще будет.
- Не бойся. Заходи ко мне в Отряд, как окажешься в Обществе Душ – выпьем саке.
- В Отряд? – пухлогубый рот слегка приоткрывается.
- Капитан Восьмого Отряда Готэй-13. Кьёраку Сюнсуй, - два пальца, поднятые к шляпе. – Рад познакомиться с тобой, принцесса. А сейчас – пора.
- Смешной ты, старик, - вот, и уже не так страшно, да?
- Я весёлый, - оковка рукояти катаны загорается снова, и душа девушки, продолжая смеяться, также истаивает с тихом свечении.