Мне уже давно не снились сны. Когда вообще удавалось последний раз поспать во всей полноте подобных ощущений?
Я давно уже потерял счет этому времени. Какой вообще смысл его считать, если эльфы живут достаточно долго? Естественным путем, разумеется.
С момента начала северных войн любая жизнь, даже самая долгая, может оборваться. Я уж знаю о чем говорю. Забрал жизнь не одного dh’oine, не испытывая никаких сожалений, как и угрызений совести.
Их слишком много. Они быстро плодятся и столь же быстро и бесславно дохнуть. Ну сократишь им жизнь на пару десятков лет, и что? Не я, так кто-нибудь другой.
Но каждый убитый эльф ложился тяжелым грузом на мои плечи. Я это понимал, когда сам стал лидером одного из отрядов скоя’таэлей.
Не раз я слышал, что у меня получится. Не раз мне говорили, что из меня хороший не только стрелок, воин, но и тактик.
Пока что получалось. Пока мы не добрались до Темерии.
Кто же знал, что эти обезьяны решились дать настолько серьезный отпор.
Я не ожидал такой серьезной засады. Никто не ожидал. Так получилось, что моему отряду не повезло в ту ночь.
Кто-то скажет, что я не виноват. Кто-то скажет, что нужно было подождать и идти позже. Или раньше, а не рассусоливать с запасами на границе с Аэдирном. Подумаешь, мешки с какой-то там картошкой!
Но никто даже не предположил, что мы обменяем вот так легкомысленно картошку на чужие жизни.
На жизни молодых эльфов. Готовых сражаться за свои территории, с горящими глазами выпускающие луки из стрел и с доверчивостью, что не свойственна воинам, смотрящие на своего командира.
На меня. На того, кому они доверили свои судьбы.
Я их подвел.
Кто бы не махал мечами, кто бы не стрелял из арбалетов, но это все моя вина. Я ведь знал, что в Темерии неспокойно. Знал, несколько раз спросил их всех, готовы ли они рискнуть?
Они оказались готовы. Но я не был готов к их потере. Во всяком случае, не всех сразу.

**

Разведчики сработали идеально. Прежде чем мы покинули Аэдирн, я отослал двоих к Темерии, собрать информацию. Узнать обстановку. Нигде на Севере сейчас нет мирной жизни, пока бушует война.
По большей части, dh’oine не до эльфов. Но стоит подстраховаться. И не сделать роковой ошибки.
Разведчики вернулись быстро. Сообщили, что узнали. Северные Королевства пошли на серьезные меры. И теперь при каждом короле имеется специальный отряд для борьбы со скоя’таэлями. Темерский - “Синие Полоски” под командованием некоего Вернона Роше. Примерно десять dh’oine в отряде и еще четыре разведчика.
Хорошая информация, купленная у какого-то hav'caaren. Обычно, говорит, тот не подводит. Я лишь пожал плечами. Не доверяю даже им.
Нас было примерно столько же. Все отличные лучники и неплохи в ближнем бою, включая меня. Идти решили лесами. Тихо, аккуратно, в ночное время суток. Возможно нарваться на засаду, но кто знает, вдруг получится избежать?
Не получилось. Темерцев оказалось гораздо больше, чем говорил hav'caaren. Нас просто заманили в ловушку. Нам скормили ложную информацию, а мы даже не проверили сами.
Я не уследил. Я где-то ошибся.
Их перебили быстро. Арбалетчики Роше оказались ничуть не хуже моих лучников. Мечники гораздо более искусными. Я смотрел на каждого эльфа, что падал замертво и внутри меня росла ярость.
Мы не остались в долгу. “Синие Полоски” поредели не так уж и значительно, но несколько жизней dh’oine оборвать удалось.
Тогда я чуть не погиб. Тяжелые раны, пропитанная кровью кольчуга. И ухмылка мужчины с арбалетом и с шапероном на голове. Так вот кто ты такой, Вернон Роше…
В тот момент я не собирался отдавать ему еще и свою жизнь.
Я лежу на земле, тяжело дыша и зажимая левой рукой рану на боку, сдерживая кровопотерю. Ран много, раны неприятные. Дышать тяжело, кажется, пара ребер точно сломаны. Я не могу подняться на ноги, я не могу дотянуться до меча, что выбил у меня из рук кто-то из людей Роше. Вот как это выглядит со стороны. Но я берегу силы. Они мне сейчас понадобятся. Кто-то говорил мне, что я способен выжить на одном упрямстве. Вот сейчас и проверим.
Сколько еще нужно сделать вздохов, чтобы этот был последним? Я не боюсь умирать. Но я не хочу умирать вот так. Не от рук поганого dh’oine, что перебил скоя’таэлей, не здесь, не в этом лесу на гребанных темерских землях.
Только не так.
Я не могу дотянуться до меча, но я могу дотянуться до кинжала. Стоит мне попробовать подняться сейчас и это человеческий выродок подстрелит меня на на месте. Лес - это моя стихия, Вернон Роше. Я способен затеряться здесь, даже истекая кровью. Не нужно недооценивать меня, даже когда я почти жру землю.
Усилием воли, но я начинаю дышать спокойнее. В момент, когда dh’oine уже готовится стрелять. Сейчас нужно все сделать резко и быстро.
Как же вовремя на лес опускается туман! Он поможет мне.
Я вижу, как дрогнули руки Роше, как сменилось выражение его лица на слегка непонимающее, едва он замечает на моем лице почти торжественную ухмылку.
- Утрись, ублюдок.
На все уходит несколько секунд. Ослабевшие пальцы обхватывают кинжал, прицельно швыряя его в правое плечо Роше, заставляя выронить арбалет. Когда кинжал еще в полете, я поднимаюсь на ноги, разворачиваюсь и бегу в сторону тумана. Бегу изо всех сил, теряясь в белой мгле, не слушая и не глядя на то, что осталось позади. Ни на тела своих собратьев, ни на реакцию темерца на столь неожиданный выпад.
Плевать, что через несколько шагов я свалюсь и сдохну. Он меня уже не найдет. Лучше сдохнуть так, чем от его рук. Пусть и не так почетно.
За мной он не пойдет. Дриады не любят чужаков, особенно представителей их расы. Как, неужели то, что мы рядом с Брокилоном, для него новость?
Сил почти не остается. Падаю на землю, фактически прямо в грязь.
И, прежде чем потерять сознание, я вижу женскую фигуру, что выделяется среди белого тумана зеленым оттенком кожи.
Получилось!
Последняя мысль перед тем, как я отключился в тот день.

**

Мне уже давно не снились сны. Но здесь, каждую ночь я вижу во сне эту бойню. Я слышу крики моих подчиненных и товарищей. Последние, отчаянные, предсмертные. Последний крик перед тем, как замолчать навсегда.
Тот, кто услышал его, относился к нему по-разному. Порой я чувствую торжество, когда очередной dh’oine умирает от пущенной стрелы.
Но эти крики вызывают только боль. Не ту, которая пульсирует в ранах. Ту, что заставляет сжиматься сердце. Ту, что разжигает спящую яростью, которая поселилась внутри меня в тот день, когда я встретился взглядом с командиром “Синих Полосок”.
Я не могу это так оставить. Не сейчас. Я должен найти его.
Я найду Вернона Роше и убью его. И вовсе не так быстро, как он поубивал мой отряд. Я заставлю его орать от боли столько раз, сколько раз кричали мои эльфы прежде чем испустить дух и закрыть глаза, умирая посреди залитой собственной кровью травы.
За это он мне заплатит. Мне лишь следует встать, забрать свои вещи и покинуть Брокилон.
Очнулся впервые я примерно через сутки после того, как вырубился в лесу. Аглайиса не позволяет мне вставать. Каждый раз, она укладывает меня обратно. Легкими, но настойчивыми прикосновениями.
Я морщусь от ощущения чужих рук на своем теле, но не нахожу в себе сил спорить. Стоит немного окрепнуть, прежде чем отправиться в путь.
Но я здесь слишком долго. Несколько дней тянутся как несколько лет и впервые время кажется настолько неприятно тягучим, что порождает раздражение.
Швы еще не сняты, повязка обволакивает торс внизу и крепится через плечо. Плевать, перестану чувствовать боль - сниму. Потом.
Сначала нужно покинуть Брокилон. И найти Роше. А потом я найду другие специальные отряды и уничтожу один за другим, каждый.
Или я сначала уничтожу их. А потом приду за головой этого dh’oine. Что он подумает, когда узнает, как его коллеги из других королевств пали от рук эльфа?
Внутренний голос шепчет, что это неразумно, но я его не слушаю. Эмоции перекрывают все. Я могу их обуздать, когда примусь за дело и составлю идеальный план.
Главное, успеть покинуть это место.

Впервые за долгое время Аглайисы нет в пещере, где оборудовано мое спальное место. Я открываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов. Все еще немного больно.
Все еще слаб. Я умею не обращать внимания на подобные вещи. Я смогу привыкнуть, а потом окрепну.
Сначала отомстить Роше. А потом забрать его голову, как трофей и найти всех остальных. Пусть будет так. Я найду способ застать его врасплох, одного.
Ты еще пожалеешь, что не пристрелил меня первым, dh’oine. Уж я об этом позабочусь.
Подошвы сапог касаются каменного пола пещеры, когда я принимаю сидячее положение и оглядываюсь, едва откинув одеяло.
Морщусь, но уже не от боли. Все, что здесь есть - уже на мне. Штаны, сапоги и повязка на теле. Нет даже какой-нибудь рубашки, и я уж не говорю про подобие доспеха или оружие. Его я растерял, пока бежал в Брокилон. Может быть, какая-нибудь из дриад поделится хотя бы луком? Или кинжалом.
В едва сросшихся ребрах слегка колет и я по инерции кладу на них ладонь. Ничего. Скоро пройдет.
Но едва я собираюсь встать, я слышу чужой голос. Простое приветствие на Старшей Речи, сказанное тем, кто не владеет ею от рождения. Не певучее, как у дриад. Не обычное, как у эльфов.
А резкое, грубое, неаккуратное, как у…
Смотрю на вошедшую. Beanna dh’oine. Что уже перешла на общее наречие, да еще и командует!
- Я сам решаю, когда мне вставать, - грубо, неприветливо, но успеваю накинуть одеяло на плечи, заворачиваясь в него. Еще мне не хватало, чтобы она так бесцеремонно меня разглядывала.
Странно. Откуда она здесь взялась?
Но ее следующее слова все объясняют. Теперь смотрю на нее с большим интересом. Но не настолько, чтобы хотеть продолжать разговор. Кажется, она иного мнения и садится рядом. Я инстинктивно отодвигаюсь в сторону.
- Та, которую мои сородичи называют sor’ca? Слышал о тебе. Но это ничего не меняет. Я, видишь ли, тороплюсь кое-кому засадить стрелу между глаз, - смотрю на Мильву, чуть повернув голову, и заворачиваюсь в одеяло сильнее. - Недельку-другую?! Да за это время dh'oine перебьют нас как последний скот! Если хочешь помочь, одолжи лук. Или скажи, где можно найти тот, что я могу позаимствовать. Это все, что меня сейчас интересует.
Никакие новости не исправят того, что случилось, девочка. Никакие новости не вернут к жизни мой отряд.
И никакие новости не смоют с меня тот позор за такой провал в глазах других скоя’таэлей.
Только голова Вернона Роше. Не меньше.

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]

Отредактировано Iorveth (2018-10-10 16:55:29)

Паскудно это, чувствовать себя беспомощным. Вот таким, какой я сейчас.
Разве это вообще справедливо? Вверенные мне эльфы, за чьи жизни я был ответственным, гниют где-то в лесу, уже не в состоянии подняться.
А я валяюсь здесь. Под неусыпным надзором Аглайисы и ее целительниц.
Строгих дриад, что не позволяют мне даже вставать. Не то что куда-то идти.
Но просто так лежать не получается. Все мое нутро противится подобному безделью.
Интересно, кто-нибудь был бы рад - если убрать все предшествующие события - оказаться на моем месте?
В моем распоряжении пусть и не королевское ложе, но вполне удобная постель из веток и одеял. И даже подушки.
Последний раз я спал в кровати… давно. Настолько, что даже не могу сказать, до это было или после того, как скоя’таэли начали держать в страхе каэдвенские леса и их окрестности.
Спим мы мало, редко и где придется. В основном, на широких ветках деревьев. Да и то, на это нужно достаточно концентрации, чтобы не свалиться в пасть какому-нибудь мерзкому чудищу, что ведьмаки еще не успели взять под свой заказ.
Это если совсем не повезет. Если повезет, то сожрут волки. Или сломаешь себе конечность. Или голову разобьешь.
Ночевка в лесу - не лучшая идея для неподготовленных. И уж точно там не получится выспаться.
Поэтому я давно отвык от нормального сна, даже когда не в дозоре. Но едва появляется такая возможность, спать мне не хочется.
Не хочу снова закрывать глаза и видеть убитых товарищей. Слышать их предсмертные крики. И довольную рожу этого dh’oine, что с таким удовольствием убивает эльфов.
Но, справедливости ради замечу, что я убиваю его сородичей с не меньшим удовольствием.
Всего лишь малая плата за то, чего лишились эльфы.
Трудно принять, что целый отряд скоя’таэлей одним махом сгинул в темерских лесах. Наверняка поползли уже слухи. Не один-два эльфа, не пять даже, а больше, гораздо больше. Одна-единственная борьба с dh’oine и теперь небось все только и будут чесать языками в своих комфортных трактирах за кружками с элем, что нынче-де “белок” стало легко истребить.
Да не бывать этому!

Одна эта мысль снова заставляет меня дернуться и привстать, но все равно сажусь на место.
И что я сейчас могу в одиночку, если выйду навстречу “Синим Полоскам”? Избить их этим одеялом из тонкой шерсти, в которое завернулся, не позволяя лучнице разглядывать меня? Это определенно не выход.
А я все еще ослаблен. Права же, чертовка, не удержу я сейчас лук в руках. На ногах бы удержаться. Но сидячее положение - пока все, на что меня хватает.
Но внутри растет чувство противоречия. Вот еще, какая-то девица будет мне указывать! За всю жизнь, что прошла почти полтора столетия, я прислушивался только к одному эльфу - своему командиру, в чьем отряде начинал.
Интересно, чтобы он сказал, если бы здесь?
В лучшем случае, все то же самое, что и она. В худшем… В глубине души я не готов снова встретиться с Исенгримом. Он не раз выделял меня, поручал мне, казалось бы, самое сложное, что порой становилось безумным, но приносило неплохие результаты.
И что? С тех пор, как мы разошлись в разные стороны и я стал командиром сам, я пробыл им недолго.
А потом повел свой отряд в ловушку. И потерял каждого.
Разумеется, головой я прекрасно понимаю, что не виноват в этом. Вообще, совсем. Виноват лишь только в том, что поверил этому hav'caaren, который и устроил ловушку. Наверное, темерцы ему хорошо заплатили. А он и рад стараться ради кучки звенящих оренов. И на кой они ему? Пожрать, поспать, оплатить себе пару шлюх?
Ну, пусть веселится. Он же явно не рассчитывал, что кто-то из отряда останется в живых.
Но ему уже не повезло. Может считать себя мертвым с той минуты, когда продавал скоя’таэлей “Синим Полоскам”. Сначала он, а потом уже Роше.

- Значит, слухи уже разошлись, - отвечаю лучнице и морщусь. Прекрасно. И хорошо, и плохо одновременно. Неужели dh’oine настолько тщеславны в своей ничтожности, что уже хвастают направо и налево тем, что вырезали толпу эльфов?
Вряд ли сам Вернон Роше, а его безмозглые воины - вполне. Напились в трактирах и пытаются произвести впечатления на продажных девок. Как же они все примитивны!
С другой стороны, это на руку скоя’таэлям. Услышав об этом, они будут осторожнее. Затаятся, не пойдут в сторону Темерии. Будут держать уши востро, дозорных будет больше. Всегда начеку.
Никакого покоя. Зато больше шансов остаться живыми.
Раз уж даже эта девчонка все знает, то до Фаоильтиарны слухи тем более дошли.
Меня, небось, уже считают мертвым. Насколько сейчас это будет выгодно мне?
Над этим следует поразмышлять.

- Считаешь, что вправе мне указывать? Я уже в порядке, и предпочел бы больше не терять времени, оставаясь здесь.
Смотрю на лучницу хмуро, прищурив глаза. Никогда не доверял dh’oine. И будь она хоть тысячу раз sor’ca для моих собратьев.
После того, как мой отряд продал hav'caaren, желание иметь с ними дело и вовсе опустилось на самое дно. Фактически его пробивает.
А она… Надо же, в глазах горит решительность. Не выпустить меня из этой пещеры, а заставлять отлеживаться дальше. Только нет у меня уже ни сил на это, ни желания.
Я умею приводить себя в порядок сам за считанные сроки. Мне нужно наружу. Вдохнуть свежий лесной воздух, ощутить эту свободу вокруг. Услышать пение птиц, забраться на дерево по скользким от росы веткам.
У скоя’таэлей давно нет собственного дома. Им стала лесная чаща, что уберегает среди деревьев тех, кто к природе относится искренне.
Никогда не рубим деревья для растопки, лишь подбираем старые ветки, что сами падают на землю. Любое старое дерево не выдерживает носить их на себе и всегда можно согреться.
Или же освежевать подстреленного волка и сделать неплохую шкуру, чтобы не замерзнуть холодной зимой.
Но пока не кончилось лето, и в этом нет необходимости.
В Брокилоне прохладно. И я чувствую это обнаженными участками кожи, что успели покрыться мурашками. Но мне не холодно.
Значит, не миф, что огонь решимости и ненависти согревает. Или же легкая боль в ребрах все еще отвлекает от других ощущений.
Какая, впрочем, разница.

Мильва болтает много. Слишком много для той, кому позволили войти на свою территорию дриады, да еще и подпустили ее к эльфу. Ко мне.
Дриады, казалось, видят меня насквозь, и сложно от них что-то скрыть. Они говорят на Старшей Речи, знают все значения слов, что не передать на общем наречии.
Их слова и фразы певучи, будто бы созданы для того, чтобы успокоить любой неспокойный разум. Но на меня это не действует.
Они будто бы живут в своем мире, в который никогда не пускают чужих. Так оно и есть. Но порой, если кто-то забрел без дурных намерений в их владения, они им оказывают помощь. Как мне, когда я без сознания свалился под ноги одной из них. Помощнице Аглайисы, как я узнал позже.
Они подобрали меня, принесли сюда, подлечили и не гонят в шею. Очень мило с их стороны, но я предпочел бы уйти.
Да только не пускают. Строго велят лежать, а едва я смог сесть, ко мне тут же прилепилась лучница.
И, судя по тому, как я отвожу глаза, резко ей отвечаю, не щадя ее нежную человеческую психику, намеков уйти и оставить меня в покое она явно не понимает.
- Я не голоден, поэтому меня не интересует местная кормежка, - гордо, почти высокомерно фыркнув и отвернувшись, но проклятый желудок все портит и издает урчание. Теперь первой части она не поверит. Но мне правда не интересно, кормят ли тут вообще. Я привык долгое время обходиться без нормальной еды, потерплю еще.
- Тебе-то это все зачем?
Опускаю слова про броню и одежду. Если мне понадобится, сам найду. Или поймаю поблизости какую-нибудь молоденькую дриаду. Несколько решительных взглядов в ее большие распахнутые глаза, немного резкий тон и сама мне все отдаст.
Главное, чтобы Аглайиса не увидела.
Но сначала отделаться от столь назойливой компании. Один плюс, пока сижу здесь, надеюсь, найду в себе силы нормально встать.

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]

Отредактировано Iorveth (2018-10-10 16:54:37)

А ничего ведь не меняется. Чего бы мы ни делали, как бы ни пытались.
Накликали мы на себя смерть, да? В те дни, когда спустились с гор и взяли с собой оружие. Тогда, когда снова началась война, а нам надоело сидеть в стороне.
Dh’oine забрали все, что только могли забрать, включая Долину Цветов. Понравилось им там, сволочам. Красиво, видите ли.
А что тут остроухие живут какие-то, так ерунда, выгоним их подальше, и пусть делают, что хотят, так?
Это уже давно случилось, после чего мы и лишились дома. Каждого города, одного за другим. Эта плодовитая и быстро вымирающая раса решила, что теперь они тут хозяева. Эльфские города им не нраву, значит, следует разрушить и построить новые. Себе под стать, на свой вкус.
Потому что им надо где-то жить. А нам?
Сейчас уже поздно задаваться вопросом, почему так получилось. Почему наши родители и старейшины позволили dh’oine так с собой обойтись. Не остались, не стали бороться за свои территории.
Они совершили огромную ошибку, вот так сдавшись. А нам теперь за это расплачиваться. Голодом, жертвами, попытками все вернуть.
Борьба скоя’таэлей уже давно продолжается. К чему все это? Навести страх на округу? У нас получилось, нас боятся. Но это только первый шаг.
Теперь же нужны силы и ресурсы, чтобы сделать второй. Выгнать dh’oine туда, где им самое место. Например, сбросить в море. Почему бы и нет? Их слишком много, не так уж поредеют.
А эльфов мало. Все меньше и меньше. Одни сдались, живут с людьми, терпят их презрительное отношение.
Другие - мы. Те, кто выбрали умирать в бою.
Первый шаг уже сделан. Но специальный отряд Темерии будто бы отбрасывает нас обратно. В нулевой, Ei Maere.
Они нас боятся, мы этого добились. Но ведь нашли же в себе наглости дать отпор.
Сколько в Северных королевствах еще таких, как этот Вернон Роше, из-за которого я потерял целый отряд?
Не просто безымянных эльфов - друзей и приятелей. Каждого знал по имени, в лицо, и к каждому сам, лично, искал подход.
Так, как это делал Исенгрим. То, что он единственный, к кому я готов прислушиваться, говорит уже о многом.
Мама говорила мне, со мной нелегко поладить, потому что я псих. Она и сама со мной не очень ладила. Я же старался ей не докучать. Целыми днями пропадал из дома, учился обращаться с зефаром и гвихиром, что достался от какого-то заезжего гнома.
И научился. И это даже пригодилось.

Слушаю эту девчонку, и сжимаю губы в тонкую нить. Не хочу я признавать чужую правоту! Особенно той, кто принадлежит к этой самой расе, что я так ненавижу.
Говорят, из каждого правила есть свое исключение. Она и как раз на него похожа. Но до чего же настырная! Ее вообще не учили, что тот, кто только что потерял близких друзей, предпочел бы, например, побыть один? Или с кем-то, кому он доверяет? Только один-единственный эльф удостоился такого отношения от меня. Но я не знаю, куда сейчас нелегкая занесла Железного Волка и его отряд.
Мы не виделись с тех пор, как я пошел в самостоятельное плавание. Но если бы Исенгрима поймали, я бы об этом знал. Весь Север гудел бы о том, что легендарный предводитель скоя’таэлей схвачен и повешен. Такие слухи не обошли бы меня стороной, даже самый лживый и продажный hav'caaren обязательно бы раскололся.
Это было бы убедительным оправданием для обнаглевших dh’oine. Раз стая лишилась вожака, раз движение эльфов-партизан обезглавлено, можно брать. Они бы упивались этой поимкой и пошли бы на нас с большей агрессией.
Но раз появились специальные отряды, им стало сложнее. Исенгрим жив, в этом я уверен.
И мне нужно будет найти его. Или хоть кого-то. Рассказать про то, что случилось, предостеречь.
Но как я теперь буду сам, я еще не решил. Многие ли решатся пойти за командиром, который не уберег свой отряд? И пошел бы я за таким?..
Думаю, что да. Раз эльф смог выжить в бойне, он достоин уважения, способен извлечь урок из прошлых ошибок и сделает все, чтобы их не повторить.
Эта мысль приносит облегчение.

А девчонка вызывает уже не только раздражение, но и легкое умиление. Впервые за все время, смотрю на нее с интересом, едва она поднимается на ноги. Даже позволив смотреть себе на dh’oine снизу вверх.
Последний раз я в таком положении смотрел на Вернона Роше, прежде чем запустить в него нож. Попал в плечо, не очень серьезно ранен, но этого мне хватило, чтобы сбежать в Брокилон.
Мильва права, как бы мне не хотелось этого отрицать. Я еще слаб и далеко не уйду. А дриады не были обязаны мне помогать. Но все-таки это сделали. Я не умею благодарить тех, кто не является моим сородичем.
Но если для этого достаточно не рыпаться… Лежать здесь и ничего не делать невыносимо. Но, кажется, право выбора у меня сейчас отняли. Ничего не поделаешь.
Значит, сочувствуешь нам, а, лучница? Убийцам, террористам и остроухим мразям? А ведь хочется мне спросить тебя - почему. Почему ты выбираешь не своих, а эльфов.
Да только слишком гордость грызет сейчас, чтобы задать вопрос вслух. А есть в ней что-то, в ее глазах. Начинаю понимать, что наши в тебе нашли. И доверяют.
Но пока оставлю эти мысли при себе.
- Спасибо, - не слишком довольно и достаточно тихо. Перевожу взгляд на сверток, что летит на кровать рядом со мной. И снова она права. Жрать хочется. Учитывая, как редко это получается нормально.
Не люблю признавать чужую правоту. Вслух так точно.
Но, кажется, она это понимает.
Я дожидаюсь ее ухода, невольно глядя вслед, прямо на лук за спиной и светлую косу. А затем поворачиваюсь к свертку. Силы понадобятся.

**

К полудню чувствую себя лучше. Понимаю, что могу покинуть Брокилон. Далеко ли только я уйду? Не знаю.
Дриады неразговорчивы. По первой же просьбе приносят кувшин воды, неодобрительно смотрят на мое сидячее положение.
Но прилег я позже, когда уже поел. Смотрел в каменный потолок пещеры, следя за своим дыханием, прислушиваясь к ощущениям. Не так уж и плохо, как всем кажется.
Я оказался не только живучим, но и достаточно крепким. Теперь я смогу уйти отсюда.
Мильва возвращается. Даже с одеждой и луком. Смотрит недоверчиво, предлагая куда-то идти.
- Выдержу, - коротко, не глядя в ее сторону и немного недовольно. - Может быть, отвернешься? Терпеть не могу, когда на меня смотрят.
И сам поворачиваюсь спиной, на всякий случай. Не позволяя ей рассмотреть торс с глупой татуировкой, сделанной уже достаточно давно. Прикрывать ее не всегда получается, на шее листва постоянно. Дерево красивое. Росло рядом с моим домом и стало моей первой мишенью. Память своего рода.
Но я давно не в том возрасте, чтобы гордиться рисунком на теле. Он кажется слишком личным, чтобы демонстрировать его посторонним.
Рубашка, куртка. Сапоги находятся рядом с кроватью - мои собственные. Вешаю на плечо лук, а на другое - колчан со стрелами. Жаль, для набора кинжала не хватает. Свой единственный, самый лучший я оставил в плече темерца.
Но это того стоило. Пусть его и все равно терять не хотелось. Он был достаточно практичным.
- Minteoir. Продал нас темерцам, выдавая за обычную помощь. Дал нам ложные сведения и заставил идти прямо в ловушку. Вот так все было. Не слишком интересно, но достаточно кроваво, - прохожу мимо нее, когда мы покидаем пещеру. Не сдерживаясь, с удовольствием вдыхаю прохладный воздух леса вокруг. Теперь стоит подняться наверх. - Первым делом хочу добраться до него. А потом уже найти своих. Ты ведь наверняка знаешь, где они.
Останавливаюсь, кидаю на Мильву взгляд. Знаю, чего она хочет. Чтобы я споткнулся, не будучи излеченным до конца и вернулся сюда, в Брокилон. И больше не рыпался, пока дриады не отпустят.
Но она меня не знает. И не знает, на что я способен, если мне что-то нужно. Не раз шутили, что я на одном упрямстве даже без рук и ног доберусь до цели. Даже без лука, меча и кинжала доползу до врага и перегрызу ему глотку зубами.
Так вот, это совсем не шутка, лучница. Так хочешь в этом убедиться? Я тебе покажу.

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]

Отредактировано Iorveth (2018-10-10 16:53:09)

Повязка с лечебными травами все еще туго перехватывает ребра. Рана, колотая и сильная, заживать-то будет долго.
Не могу уже точно вспомнить, кто из dh’oine мне ее оставил, какая разница? Чтобы меня убить, не хватало лишь арбалетной стрелы в лоб.
Это небось и планировал Роше когда в меня целился.
Так я мог встретить свою смерть.
Отдача от арбалета больше, чем от лука. Не доводилось стрелять из него, да и желанием не горю.
Но я видел, как от болтов эльфы падали замертво. Мои подчиненные, мои товарищи, друзья.
На войне умирают. Даже на такой партизанской войне с dh’oine. Для них это небось несерьезно.
Они думают, что снова выгонят эльфов в горы и буду дальше восседать на наших бывших территориях.
Но мы не намерены уступать. Нам надоело. Надоело прятаться, надоело делить с ними города и терпеть унижения.
Они решили, что вправе теснить Старшие Расы. Увидеть город, что им так понравился, что они захотят остаться тут жить. Выгнать оттуда наш народ и разместиться самим.
Но мы способны ответить. И теперь уже не успокоимся.

В районе правого бока все еще побаливает. Может быть, это эффект лечебной мази, что наложила та дриада. Может быть, рана мне намекает, что не нужно было сейчас подниматься на ноги и покидать Коль Серрай.
Я не собираюсь отступать. Я собираюсь двигаться дальше.
Времени не так много, а каждый боец на счету. А эта девчонка, лучница, что она может знать о наших лишениях?
Что она знает о восстании Аэлирэнн, кроме как с рассказов?
- Не утруждаю себя тем, чтобы лишний раз запоминать имена dh’oine. Хотя в этот раз и стоило бы, - только тихо огрызаюсь, ускоряя шаг.
Не обращать внимание на покалывание в боку. Пройдет. Не первая моя рана, далеко не самая серьезная. Да еще и почти залеченная.
Не раз слышал, что с такой логикой я себя когда-нибудь угроблю. Но разве это имеет значение? Я выжил. В этой бойне с темерцами я единственный, кто смог оттуда уйти живым.
Раненым, побитым, потерявшим много крови. Но все-таки живым.
Разве не глупо после такого бояться смерти? Я больше не боюсь.
И это тяжело.
Тяжело быть единственным, кто выжил. На выжившего накладывается спектр различных чувств.
Вина, осознание, что мог сделать больше. Мог сделать иначе. Возможно ли было избежать этих смертей или хотя бы уменьшить их количество?
Молодые эльфы, что берут оружие в руки и спускаются с гор для борьбы, знают, на что они идут. Они понимают, что так могут рано умереть.
Каждый из нас предпочитает смерть в бою. Лучше так, чем загнуться от голода или холода в горах, пока dh’oine в своих домах топят печь и укрываются теплыми одеялами.
Лучше так, чем получить комфорт городов и деревень, а вместе с ними - унижения, презрительные взгляды, горящие и вымазанные дерьмом двери и синяки от камней, которыми кидаются в эльфов человеческие дети.
Порой рассказы Яевинна о его жизни бок о бок с dh’oine вызывали желание как следует поиздеваться над очередным пленником.
Исенгрим умеет пытать красиво и заставить их заговорить. Я же предпочитаю подарить им мучительную смерть. И только.
Но наблюдать за допросом Железного Волка мне всегда нравилось. Было в этом что-то…

На ребра давит тканью повязки, а мазь под ними обжигает все сильнее. С каждым широким шагом, но сбавлять темп я даже не собираюсь.
Лучница идет вперед - бодро, легко, почти как дриада. Ловко огибает корни деревьев, размахивая длинной светлой косой, что рядом с луком за нее спиной.
Она не ранена, в ней полно сил, но уступать я ей не собираюсь. Еще чего. Я пойду дальше, чего бы мне это не стоит. Смерть мне уже не грозит, во всяком случае, от недолеченных ран.
А я и не в таком состоянии шел.
- У меня имя есть. Йорвет, - не выдерживаю, закатывая глаза, и ускоряя шаг, нагнав ее и теперь мы идем вровень. - Тебе когда-нибудь говорили, что ты слишком много болтаешь?
На вопросы не отвечаю. Она же видит, что я иду. И пусть дышу чуть чаще, чем в обычном состоянии, но все-таки падать в обморок, истощив все силы, не собираюсь.
Я все еще выживаю на собственном упрямстве. На собственных целях.
Помимо желания добраться до того hav'caaner и вскрыть ему глотку, я хочу доказать девчонке-dh’oine, кидающей на меня снисходительные взгляды, что Aen Seidhe так просто не сломить. И не свалить с ног.
Пусть даже не надеется оттащить меня обратно под присмотр дриад-целительниц.
Я дойду до окраины Брокилона и отправлюсь дальше. Найду кого-нибудь из своих.
Потому что мне нужно именно это. И плевать, что скажут.
Павшие sidh смогут спокойно спать, когда за них отомстят.

Лишь шелест в траве заставляет резко остановиться. Рука привычно тянется к луку, вторая - к колчану со стрелами.
Я уже не раз бывал в Брокилоне. Я знаю, что это за звук.
Несколько резких движений, и я оказываюсь позади Мильвы. Лишь морщусь от столь неожиданных прикосновений, но сейчас это необходимость.
Yghern огромный и столь же мерзкий, каким я и запомнил предыдущего, что видел здесь ранее. Наказание для путников, что посмели забрести в лес, избежав стрел дриад. Неприятно стать ужином у подобного. Но я и не собираюсь.
Лучница, видимо, тоже. Но сейчас, когда я натягиваю тетиву, пуская стрелу за стрелой, прицельно выглядывая мягкий покров, не защищенный панцирем, я спасаю себя.
Глупо умереть, истекая кровью. Еще глупее, сбежав от командира темерского отряда, в пасти подобной твари. Так умирать я вовсе не собираюсь.
Еще несколько стрел, две из которых угодили туда, где у Yghern глаза. Он шипит, двигается в последний раз и длинное тело падает, прямо напротив меня и Мильвы. Отделяя нас друг от друга.
Не получается сдержать усмешку. Sidh и dh’oine по разные стороны трупа огромной многоножки.
По разные стороны баррикад.
- Конечно. Вела к Yghern, надеясь, что он меня прикончит, - хмурюсь, глядя прямо на нее. Даже не спрашиваю, утверждаю. Это больше всего похоже на правду. Именно это следует ждать от dh’oine и ничего иного.
А как бы она не бахвалилась своей дружбой со скоя’таэлями, факта ее происхождения и расы это вовсе не отменяет. Они ненавидят нас. Все. Мы отвечаем им тем же.
Пристрелить ли ее здесь? Не вариант. Она не хуже меня обращается с луком. Прирезать? Расстояние не располагает к быстрому убийству.
Но я тянусь к кинжалу. Возможно, ей повезет меньше, чем темерскому командиру. Она хотя бы заслуживает быстрой смерти.
Но случай все решает за меня. Резкая боль в боку заставляет покачнуться. Успеваю протянуть руку и ухватиться за дерево рядом, чтобы не упасть.
Жжение только усиливается, и я чувствую вытекающую кровь. Ране не пошла на пользу схватка.

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]

Отредактировано Iorveth (2018-10-23 23:37:41)

Погано быть беспомощным. Понимать, что тяжело ходить от полученных ран, ещё не заживших. Терять сознание перед девицей-dh’oine. Не должны они видеть нас слабыми, не должны. Это неправильно, это бьет по гордости.
Дело не в слабости. Я не идиот. Не настолько, чтобы идти куда-то, едва стоя на ногах.
Что мне стоило провести в Брокилоне ещё несколько дней? Начиная ходить потихоньку, постепенно.
Привыкать заново к здоровому телу, превозмогая боль, которая с каждым разом была бы все легче, а затем и вовсе отпустила бы?
Вообще-то, если валяться целыми днями, это не пойдёт на пользу мышцам. Поэтому я и попытался встать, прежде чем зашла она.
Что может знать эта девчонка о лишениях, которые приходится терпеть Aen Seidhe? Не у неё отобрали все земли. Не ее закидывают камнями, посылая в резервации.
Она может сколько угодно помогать таким, как я. Но она так и останется dh’oine. Это уже ничего не изменит.
А я ее помощи не просил. Сама навязалась.

— Не ори, — замечание выходит слабым, сорвавшись болезненным шепотом с губ. — Забыл я, что у dh’oine ни фантазии, ни чувства стиля, когда речь заходит об убийствах.
Сил на усмешку у меня все-таки хватило.
Если бы не пришлось сражаться с этой тварью, я был бы в лучшей форме. Я нашёл бы безопасные и ровные тропинки, двигаясь неспеша и покидая Брокилон. Любой Yghern выдаст себя дрожью земли, и у меня было бы тридцать секунд, чтобы залезть на любое дерево.
Не отвлекался бы, следя за лучницей и ожидая от неё подвоха.
Глупо получилось.
Хотелось ее проучить. Доказать ей, что могу сам о себе позаботиться. Уж больно настаивала, чтобы я никуда не шёл. Лежал, лечился дальше, не рыпался.
Так и лежал бы! Если бы не получал обратные указания от этой dh’oine. Ничего они хорошего не приносят.
Ее слова имеют смысл. Все правильно. Если бы она хотела меня убить, сделала бы так, как говорит.
Но это не мешает мне все ещё поджимать губы, недоверчиво смотреть на Мильву.
Мне хотелось доказать ей, что я в порядке. Могу ходить. И вполне здоров. А она… А что она? Я понял, чего она хотела. Измотать меня, вернуть обратно в Коль Серрай. Небось ещё и прибавит «Я же тебе говорила!».
Одна мысль о таком заставляет меня скривиться. Проиграл в моральной борьбе какой-то соплячке с луком, будь она хоть трижды добрая sor’ca для моего народа.
Нет у меня причин ей доверять. Ни одной. Не хотела меня угробить все же? Ладно. Не хотела помочь найти своих проще? Хер с ней.
Но могла бы не мешать.
— Так поумничать хотелось? Дура. У нас каждый sidh на счету, я им нужен. Сейчас, а не через две недели, когда дриады соизволили бы меня отпустить. А казалось, что понимаешь.
Как ни странно, но с каждым словом все меньше злости в голосе. Он звучит насмешливо, мягче, чем хотелось бы мне самому.
Я обмяк по отношению к dh’oine из-за одной упрямой лучницы? Глупость. Я просто ослаб, когда раны снова вскрылись.
Но с ней не спорю. Сейчас — нет. Даже позволяю ей помочь мне подняться и поддерживать.
В таком состоянии я не дойду в одиночку обратно.
Невысказанное «спасибо» замирает в горле, так и не прозвучав в лесной тишине…

***

Аглайиса смотрит осуждающе, пока снова обрабатывает мои раны. При каждой попытке встать, кладёт ладонь на мое плечо, вновь вынуждая лечь. Сердито поджимает губы, ворчит певуче что-то про излишне торопливых пациентов и лучниц-подстрекателей.
Я не выдерживаю.
— Dh’oine не пускают в Брокилон. Почему она здесь?
— Госпожа Эитнэ ей позволяет. У них свои дела. Она не вредит ни нам, ни вам. Не дергайся, Йорвет. Швы разойдутся.
— А ты? Ты что думаешь?
— Думаю, что вы оба поступили опрометчиво. Пара дней, и ты мог бы уйти отсюда. А сейчас пролежишь в два раза больше.
Ее голос звучит осуждающе. Я молчу. Привык уже. Наши полевые лекари такие же.
— Ей доверяют другие отряды. Я не могу. Она ведь dh’oine.
— В тебе слишком много ненависти. Не боишься, что однажды она тебя погубит?
— Ничего я не боюсь!
Слишком резко, громче, чем я бы хотел. Целительница усмехается, закончив с ранами и поднимается на ноги.
— Ну-ну. Отдыхай. Не смей выходить!
Она покидает пещеру, даже не обернувшись. Аглайиса знает свою работу.

***

Лучница снова приходит утром. Какое-то издевательское дежавю. Коротко усмехаюсь, снова сажусь. Снова накидывая на плечи тонкое шерстяное одеяло, прикрывая торс.
В Коль Серрае сохраняется тепло, но все же прохладно. А я не чувствовал это все предыдущие дни.
Не горячка ли меня мучила? Неважно.
— Не дождёшься. Да и не позволили бы, — киваю в сторону, где Аглайиса возится с каким-то другим больным. Буквально вот недавно доставили. Все, что я видел — его белую макушку. Дриады между собой называют его vatt’ghern. Никогда их не видел раньше, но слышал о них. Даже нет любопытства узнать об это лучше.
Болтают про какой-то Танедд, где чародеи сборища устраивают, про бунт, про облаву «белок», потери…
Мало болтают, неохотно. Но судьба отряда, что был там, меня интересует.
Может, эта Мильва что-то слышала?
Она говорит. Облегчила мне муки выбора - задать ей вопрос или нет.
Значит, Исенгрим может зайти сюда. И что он увидит? Одного из своих лучших воинов в таком отвратном состоянии. Командира, который не уберёг свой отряд. И что я ему скажу?
Скорее всего зайдёт. Раз уж эта лучница ему донесла, где меня можно найти.
— Да. Просто замечательный, — с легким сарказмом, скорее себе, чем ей. — Может, оставишь меня? Я собирался поспать.
Лгу. Не собирался. Но в виду известий планы резко поменялись.
Я дожидаюсь, пока Мильва покинет пещеру, ложусь обратно и закрываю глаза. Дышу размеренно, на самом деле стараясь уснуть.
Организм, не избалованный нормальным сном проваливается в дрему очень быстро. Мне нужно выспаться. Прямо сейчас.

Ночью в Коль Серрае тихо. Собираюсь я быстро и бесшумно. Накидываю поверх рубахи куртку, с чужого плеча, но впору.
Лук и колчан занимают привычные места. Меча при себе нет, но кинжал оттягивает пояс.
Сбегаю ли я позорно? Возможно и так. Я не готов к встрече с Фаоильтиарной, не здесь.
Поражение можно трактовать по-разному. Я не уберёг свой отряд, но смог выжить, чтобы превратить жизнь этого dh’oine в ад и в итоге заставить заплатить его кровью за смерть моих сородичей.
Но здесь я слаб. Проиграл и ранен. Не хочу, чтобы меня видели таким.
Таким мне быть стыдно.
Я почти доходу до выхода, но вижу край силуэта за огромным дубом впереди. Вижу изгиб лука, длинную косу, что слегка освещена луной. Нетрудно понять, кому она принадлежит.
— А ты настырная, — скорее устало, чем раздраженно.
Теперь сбежать тихо у меня не выйдет.

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]

Отредактировано Iorveth (2018-10-23 23:46:14)

Благодаря луне здесь достаточно светло, почти как днём. Дриады отдыхают. Либо занимаются этим vatt'ghern, которого принесли еще днём. Кажется, какая-то рыжая beanna, но я не приглядывался. Не больно-то и интересно.
С каждыми днём необходимость лежать и ждать, пока залечатся мои раны, начинала превращаться в пытку. Безделье как-то не способствует тому, чтобы настроение улучшалось.
Никогда не любил кому-то казаться слабым. Даже по такой уважительной причине, как тяжёлые раны, полученные в бою.
Не раз мне говорили, что я слишком удачлив. Умудрялся уходить даже с самой жаркой заварушки - живым и относительно невредимым. Были ранения, осевшие на теле шрамами, которые уже никогда не пропадут. Не раз я фыркал, называя их всего лишь царапинами. Так и было. Ничего серьезного.
Вернон Роше оказался первым, кто смог вывести меня из строя на такой долгий срок. Но даже сейчас я быстро пришёл в себя. То, что осталось - полная ерунда. Несколько дней - и от этого состояния останутся только воспоминания. Никто и не сможет себе представить, что Йорвет - один из лучших бойцов отряда Железного Волка, что дорос до командира сам, может валяться беспомощным в Брокилоне род присмотром духобаб.
Они к этому не привыкли. Аглайиса и ее помощницы привыкли доводить дело до конца. Возможно, я бы потерял ещё день-другой, пока уговаривал бы ее прекратить свою возню и дать мне уйти. Тогда бы никто не увидел меня таким. Ни Исенгрим, узнавший о моем положении. Ни эта вездесущая лучница, что так любит совать нос в дела моего народа.
Она вмешалась. Ворвалась в пещеру без приглашения - трижды! Решила проучить меня, вывести за пределы Коль Серрай, вести по холмистым тропам, утомить и тем доказать, что мое лечение еще не окончено.
Мало было этого, так нас еще и чуть Yghern не сожрал!
Не скажу ей этого, но верю - не такое было ее желание. Я был слишком зол, когда эта туша полегла род моими стрелами.
На неё. За ее идиотские планы и попытки за меня решать. На себя, что вообще с ней пошёл, притупи свою бдительность, и расплачиваюсь очередным лечением.
И на Вернона Роше, командира темерского специального отряда, что уничтожил мой. Его я буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь. Даже когда он наконец сдохнет, а его кости сгниют в земле. И буду делать все, чтобы этот день наступил как можно быстрее. Потому что я не успокоюсь, пока не доберусь до этого ублюдка. И каждого из его людей, включая того продажного hav'caare, предавшего скоя'таэлей.
Так они устроены, эти dh'oine. Всегда кидаются на деньги с тем же рвением, что голодные трупоеды на чьи-то останки.
Как же отвратительно! Все это.

Мильва-то здесь. Сидит, поджидает. Прямо на плаще, с флягой в руке, еще и довольная собой. Я щурюсь, сжимая ладонью ремень от колчана. Держу эмоции при себе. Стараюсь не думать о тяжести колчана, который так хочется швырнуть в ее самодовольное лицо. Соблазн велик, а толку?
- Нашла чем гордиться, - взгляд не отвожу две секунды, все также смотрю на нее. Неприветливо, выразительно. Развернуться бы, поискать другую дорогу и оставить ее за своей спиной. На этом плаще, с этой флягой, и пусть себе гоняет свои излюбленные монологи светлячкам, например. Может быть, им эту чушь гораздо интереснее слушать, чем мне.
Но что-то будто бы держит меня на месте. Вспоминаю, какой она была, едва впервые переступила порог пещеры, где и оставила меня Аглайиса. Дерзкой, бесстрашной. Давно человеческие женщины так на меня не смотрели. В их глазах всегда страх. Стыд, мольба, слабая надежда. Что не убью. Не причиню им боль. Не причиню вред их детям.
Но я это делал. Dh'oine плодятся и размножаются быстро. Их дети не щадят мой народ ничуть не меньше, чем взрослые. Они мало на что способны, пока еще маленькие.
Но потом он вырастут. Воспитанные своими отцами и матерями, возьмут в руки оружие, чтобы избавить свою землю от так называемой эльфской погани. Будут зачитывать приговоры на эшафоте. Их внуки довершат то, что не смогли деды.
Так будет всегда. Они не успокоятся, пока не перебьют нас всех, а затем и друг друга. Бесполезно что-то менять. Строить иллюзии, что они изменятся сами - еще бесплезнее.
Поэтому их матери смотрят на нас с обреченным страхом. А затем мы сжигаем их тела. Если повезет, вместе с деревней.

В глазах Мильвы не было страха, нет его и сейчас. Она смотрит иначе. Покровительственно, смешливо и... Сочувственно?
Она так привыкла. Она стала своей для многих, я все еще не понимаю - почему. Наверное, все-таки хочу понять. Поэтому и не ушел, не послал ее подальше.
Поэтому я принимаю ее приглашение. Опускаю колчан на землю, скидывая с плеча в мягкую траву. Следом опускается лук, поверх колчана кладу кинжал.
И сажусь рядом с ней, с beanna dh'oine, которую называют sor'ca, по неизвестным мне пока причинам. Беру флягу из ее рук, делаю глоток.
Махакамская медовуха обжигает горло, наполняет тело теплом, но в голову пока что не дает. Не раз мне говорили про крепость любой бормотухе. Особенно краснолюдской. Но меня такие напитки почти не берут.
Но на обстановку и настрой эта дрянь влияет - будь здоров!
- Не в этом дело, - говорить начинаю медленно, подбирая слова, не глядя в ее сторону. - Я не могу позволить себе быть слабым. Не в своих глазах, не после того, что случилось с отрядом. Я вел их в Темерию, а привел к собственным могилам. Некоторым не было и тридцати. Они мне доверились, а я их подвел. И мне теперь с этим жить. И что? У меня есть право валяться здесь, пока где-то там умирают остальные? Исенгрим на меня надеялся, он верил в меня. А я так облажался. Не хочу, чтобы он видел меня здесь таким.
Мимолетная, слегка горькая улыбка. Я забираю снова у лучницы флягу. На этот раз глоток сильнее предыдущего.
- Тебе-то это зачем все? Помогать моему народу, доставлять информацию, показывать безопасные пути? Или даже переживать за мое состояние, а, Мильва? - теперь в моем голосе звучит насмешка, когда я все же сажусь вполоборота, глядя ей прямо в лицо. Внимательно, дольше пары секунд, впервые за все наше столь короткое знакомство.

Молода, даже по меркам dh'oine. Светлые волосы, заплетенные в косу, большие и выразительные глаза, в которых видно явно то, что другим она показывать желает, ни больше, ни меньше.
Только меня, раза в три-четыре минимум ее старше, не проведешь. Печаль она какую-то внутри скрывает. Глубоко и тщательно, что даже проницательные ей ни единого вопроса ни зададут, стесняясь лезть лучнице в душу. Я тоже не стану - по другой причине.
Если я хочу узнать что-то скрытое, я поступаю иначе. Если мне не дают информацию, я ее беру. Через боль и гнев, через страх и желание жить. Никто не выдерживает долго.
Но эта ее информация мне не нужна. Да и не слишком-то интересна.
- Не строй иллюзий. Я не бедный несчастный эльф, что одурел от голода и отсутствия крова. Я убийца, что ненавидит всю твою расу и не щадит никого. Меня не мучает совесть или кошмары за это. И нас таких большинство. Сегодня ты помогла кому-нибудь из sidh, провела безопасным путём, а завтра он убил beanna dh'oine, что носит luned под сердцем. Никогда не думала об этом?
Замолкаю, внимательно смотрю на нее, позволяя обдумать мои слова. И что я сейчас натворил? Разбил романтический образ своего народа в голове глупой и молоденькой девчонки? Или же ей все равно?
Такова жизнь, Мильва. Твоя раса сделала нас такими уже не одно поколение. Внешность обманчива, иногда это намеренно.
Все в мире напоминает Брокилон этой ночью. Тихо, красиво, светло от луны, светлячков и гнилушек дриад, но стоит отойти дальше, зайти глубже в лес  - и тебя сожрет какое-нибудь чудище.
Так все устроено. Не мы это сотворили, но нет у нас права жалеть об этом. Война требует жертв. Мир требует жертв. Душа вместе с руками давно пропиталась кровью, которую не отмыть.

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]

Отредактировано Iorveth (2018-10-28 00:39:40)

Чужие слова пробуждают старые воспоминания. Почти забытые, оставленные где-то в уголке памяти. Чтобы принимать, как факт.
Старые раны надежно скрыты под этой войной, ненавистью и желанием изменить этот мир.
Но не забыты. Стоит их тронуть, и снова кровоточат. Даже выпрямляюсь, упираясь ладонями в плащ, чувствуя под пальцами грубую ткань, которая все равно не перекрывает холод мерзлой твердой земли брокилонского леса.
Сжимаю губы, чуть прищурив глаза.
Да было такое. Сто лет назад, и это вовсе не метафора. Тогда я еще был молод, и это была наша первая hanse.
Тогда бы не устраивали облавы на тракте рядом с лесом, не носили на одежде беличьи хвосты, и не так уж много и часто убивали просто так.
Тогда было немного иначе, хоть и думали примерно также.
Нас было не так много, но и немало. Все, кто решился пойти с Исенгримом, покидая Синие Горы. Я ушел рано, слишком рано, я там вырос, можно сказать.
И помню всех его братьев. Они умерли, один за другим.

Когда погиб последний - младший брат Исенгрима - это стало финальной точкой для Железного Волка, пусть до этого он и не носил еще такое прозвище.
Тогда Исенгрим сломался. Смерть каждого двоюродного он принимал спокойно внешне. Не позволял себе сорваться, перестать думать об еще живых, не хотел крови сейчас и немедленно. Они были отомщены, но каждому предшествовал план. И долгие сборы.
Убедиться, что каждый в бригаде выполнит свою задачу, четко знает, что и как ему делать.
Месть холодная, расчетливая и обязательно успешная в конце. Настолько, что больше мы никого не теряли в процессе. Какое-то время.
С Йарраном было иначе. Последний его брат, родной, самый близкий. И мой близкий друг.
Его потерять оказалось больно. Настолько, что я сдерживал Исенгрима, не позволяя ему совершить глупость и угробить весь отряд.
Куда ему было мстить идти? С порезанным-то лицом - а вы как думали, откуда этот шрам? - тонущем в собственных ярости и горе? Не выдержал. Не тогда. Наружу вылезло все, что накопилось.
Когда Йарран погиб, я чувствовал примерно то же самое. Кому-то пришлось стать разумным, сдержанным, сильным, способным не дать упасть в пропасть и вслед за этим парнем расстаться со своей жизнью и рискнуть сразу всеми.
У Исенгрима было право на срыв и горе. Поэтому сильным пришлось стать мне.
Тогда я сдержал. Тогда получилось. Тогда нам пришлось затормозить на долгий срок, пока рана Фаоильтиарны не заживет.
Сорвался я потом. Когда мы закончили с теми dh’oine.
В болезненные раны ты сейчас окунула, лучница. Зря.

Воспоминания вновь растворяются в свете гнилушек, что оставили дриады. Это было слишком давно, иначе все сейчас.
Но есть вещи, которые не меняются. Не для меня.
- Я сам разберусь, как мне вести войну. Без твоих советов, dh’oine.
Коротко, жестко, не глядя в ее сторону. С огнем она играет, помогая нашим. Таких как я - достаточно. Не посмотрят, кому и с чем она помогла.
Даже вон, причину отказывается называть. Не могут dh’oine помогать таким, как мы, просто так.
Даже hav’caaren падки на деньги. Одежда, провизия, оружие? Чушь! Ничего не достается бесплатно. Некоторые возили в Синие Горы провизию, по доброте душевной.
Ни разу таких не видел. Ни одного.
Вот и лучница эта… Молодая еще, совсем девчонка. Идеализирует, романтизирует? Простая деревенская дурочка. Еще и упрямая.

Смешно. Когда-то я был таким же. Видел во всем этом романтику, приключения, желание хоть как-то изменить мир к лучшему. Вот сейчас… Что мы меняем сейчас? Во всяком случае, шанс какой-то есть. Даже если самый мизерный.
После смерти Йаррана Фаоильтиарны стало не смешно окончательно.
А ведь мне даже dh’oine казались забавными! Но тогда стало ясно, насколько сильно они ненавидят нас. И других, кто не похож на них самих. Сколько было погромов в Махакаме?
Гордые краснолюды тоже не сдаются. Свои бороды, которыми так гордятся, заплетают в косы и идут в наши ряды.
Беличьих хвостов в лесах и на трактах мелькает все больше, и вовсе не потому, что внезапно выросла популяция этих зверьков.
Я уже успел понять, насколько сильно они ненавидят нас. В них заложена животная агрессия, они выпускают ее наружу. Порождая ответную, заставляя нас браться за оружие, защищать себя, мстить за своих братьев.
И даже чародеи истребляют друг друга. Вон как дриады бегают вокруг этого vatt’ghern, что валяется сейчас без сознания.
Дорог он, кажется, госпоже Эитнэ, не терпят они тут чужих. Нам-то тоже не особо рады. Но мы не собираемся забирать их территорию, которую они старательно защищают.
А эту пустили сюда.

- Не верю тебе. Ни один из нас не поверит dh’oine до конца, ты всегда будешь чужой для моего народа. Как и все остальные.

Жестоко? Грубо? Пожалуй, что так. Только мы-то дольше живем, пусть они чаще плодятся. И если не они, так их дети продолжат пытаться нас угнетать. И если не это поколение на виселицу потащит, так другое.
Это никогда не кончится. Если мы не изменим все сейчас.

Нападение оказалось неожиданным. Несколько долгих секунд стало нечем дышать. Пытаюсь вырваться из чужой хватки, но это трудно.
Лишь когда лучница отпускает меня, приходится проглотить с трудом тот кусок хлеба, что оказался во рту. Поперхнувшись, кашляю, но отдышаться получается.
Только едва осознаю, что произошло, резко хватаю Мильву за горло, припечатывая к земле. Меня трясет от негодования из-за случившегося.
Что она себе позволяет? Она, человеческая девчонка, что помогла паре эльфам, теперь считает, что может своевольно обращаться с любым из нас?! Диктовать свои условия, использовать покровительственный тон, насмехаться, принуждать к чему-то, решать за нас?
Пара спасенных Aen Seidhe не дают ей права так себя вести!
- Никогда больше так не делай, - чеканя каждое слово, твердо. Отпускаю ее горло, отстраняюсь, машинально вытирая руку об штаны. - Может быть, для других ты и особенная. Но не для меня. Я не вижу разницы между dh’oine, я ненавижу вас всех и это никогда не изменится. Ясно тебе?
Сам тяжело, отбирая у нее флягу, чтобы запить хлеб, приглушить дрожь.
Не смотрю в сторону лучницы. Смотрю на огоньки гнилушек, а в ушах звучит голос Аглайисы.
“Твоя ненависть тебя погубит”.
Может быть. Но не тебе говорить об этом. Ведь это твои сестры, целительница, ревностно охраняют свою территорию, дырявив стрелами dh’oine, что смеют ступить в Брокилон.

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]

Отредактировано Iorveth (2018-11-21 15:14:17)

Выдержка у нее железная. Только что за горло хватали, а сидит-то, как ни в чем не бывало.
Только расовая разница и мешает проникнуться уважением. Говорит она вещи, возможно, и правильные.
Только не сломать, не перевернуть чужие убеждения от одних только слов.
Sor’ca она для наших, так, значит?
Большинство в отрядах - совсем юные. А многие еще и жили в пределах городов и деревень, бок о бок с dh’oine.
И ушли в итоге к нам, больше не в силах выносить унижения.

Видел я таких ребят уже. Видел их озлобленные взгляды. Кое-чем мы все-таки отличаемся. Если в наших глазах горит старая ненависть и желание поквитаться за все, что терпели не одно столетие, у них - чуть другое.
Неверие, непонимание, разочарование, глухая злоба.
Они пытались жить с dh’oine наравне, но те не признали чужую расу за мирных соседей. Они никогда не любили тех, кто на них не похож.
И считают, что все принадлежит им по праву. Что они выше всех остальных и могут все забрать.
Эльфам, краснолюдам и низушкам не так уж и радостно среди них живется.
А потом настает момент, когда и вовсе невыносимо.
Поэтому нас теперь все больше. Когда мы вышли из тени, нацепили беличьи хвосты на одежду, взяли луки и гвихиры, подватывая тех, кто спускается с Синих Гор - тогда-то эти городские и деревенские прекратили маяться, ухватившись за надежду.
По молодости во взгляде много огня и задора, наравне с высокомерным презрением.
И только спустя лет пятьдесят все может остаться выжженным до холодной ненависти.

Я слушаю лучницу и думаю о разном.
О восстании Аэлирэнн, которое не застал сам, но его застал мой отец. Оно унесло множество жизней, еще больше - разбило на осколки. Оно обернулось крупным поражением и началом вырождением нашей расы, когда эльфская молодежь сложила головы в этой провальной бойне.
О своем отце, который спился, но я об этом узнал слишком поздно. Уж все позаботились о том, чтобы до меня не дошла истина.
Тогда я докопался до нее сам и пожалел об этом. Тогда. Сейчас не жалею, сейчас - плевать уже давно.
О Dol Blathanna, которую мы потеряли. А вместе с ней - заодно и много наших друзей и товарищей по hanse, дорогой ценой обернулось защитить наш дом и не дать его dh’oine на растерзание.
И что теперь? Война не на жизнь, а насмерть. Нильфгаард за спиной в качестве тыла.
Никому не нравится сотрудничать с ними, но все терпят, потому что где-то в душе еще жива вера в мирную жизнь, что я не видел уже столетия.
Это был мой выбор. Тогда, в далекой юности и сейчас - тоже.
Готов ли я идти на смерть за идеалы и убеждения? Готов.
Проигрышно? Плевать. Кем мы будем, если не попытаемся?
Еще ни одного не было случая, чтобы хоть мимолетная встреча с dh’oine оставила мне положительные эмоции.
Что такого в тебе, beanna, что тебе доверяет мой народ? И почему лишь только на основании этого факта тебе должен доверять я?

- А если и попутаю, тебе-то что? - вопрос провокационный от нее, звучит двояко. В какой-то степени, не провожу разницу между принадлежностью к полу. С зефаром одинаково ловко может обращаться как мужчина, так и женщина.
Доверять и не доверять тоже одно одинаково обоим. У солдат на войне нет пола. У того, кто жаждет свободы, тоже его нет. Каждый готов сражаться, и неважно, кто он.
А dh’oine… Почему я должен видеть разницу между ними? Я даже лиц их не особо различаю, смотреть на них не хочется.
Правда, одно я запомню точно. Ровно до тех пор, пока не снесу ему башку, отомстив за ребят.
Лучницу, может, тоже запомню. Есть в ней что-то такое. Только вслух я в этом ни за что не признаюсь.

Сажусь удобнее, прислонившись спиной к дереву. Не смотрю на нее, только краем глаза. Но все еще внимательно слушаю. Не то, чтобы мне интересно, о чем она там болтает.
Иногда это забавляет. Нечасто разговаривал с dh’oine, обычно все такие разговоры заканчиваются одинаково.
Не слишком хорошо для них.
Иногда об этом могут говорить и краснолюды.
Сколько еще их будет, таких, кто попытаются убедить меня в бессмысленности моей ненависти? Приводить аргументы, переубеждать, лишь зря сотрясая воздух и вот так бездарно разбазаривая время?
Это бесполезно, когда уже поймут?
- То, что некоторые из наших предков имели дурь в голове, чтобы трахаться с dh’oine, оставляя нам на память смешанную кровь, еще не делает нас похожими.
Тихо, но твердно и немного резко. Чуть морщусь, снова ненавидя эту тему. Конечно, мы уже не те, что были раньше. Много в наших генах этой заразы, но это как шрамы. Уродуют, никуда не денутся. Забываешь про их существование, но каждый раз - как ножом в горло, едва кто-нибудь напомнит.
Вот и с этим также.
Те же старые шрамы, что могут ныть в непогоду.
Только к шрамам я привык за почти полторы сотни лет.

Склоняю голову, повернувшись к ней и внимательно смотрю на нее. С огнем играешь, девочка. Не прирежут-то свои за то, что “поганым нелюдям” помогаешь?
Вслух ей бесполезно такой вопрос задавать - проигнорирует. Скепсис предательски отступает, его сменяет интерес.
Возможно, у меня к тебе миллион вопросов, Мильва. Но мы оба знаем, что я все равно их не стану задавать.
- Ночь еще кончилась, насидимся молча, - с ноткой насмешки, когда снова беру у нее флягу. Где-то в голове вертится благодарность, но гордость так и не дает ей выхода.
Сверчки на фоне молчания кажутся слишком громкими, гнилушки дриад среди деревьев светятся ярко.
Спокойные ночи в Коль Серрай - островок тишины среди всеобщего безумия в Северных королевствах.
Только бы понять с утра, куда лучше пойти и кого искать. Может быть, остальные меня уже и похоронили там.
Но я не намерен сдаваться до самого конца.

[icon]https://i.imgur.com/l2mXqwb.png[/icon]