Никто не просит встречать Мукуро из тюрьмы, когда того решают освободить – в который уже раз. Третий, отзывается в памяти, если считать время в альтернативном будущем, прямо здесь и сейчас, и второй – если игнорировать один неудавшийся побег в пятнадцать лет, когда спаслись лишь приближенные Рокудо. Вендиче объясняют внезапную щедрость тем, что за заслуги перед миром мафии полагается такая же солидная награда, сколь велико наказание за нарушение ее законов, но Хибари пропускает все слова мимо ушей.
Ему нет дела до философии, его не интересуют причины, по которым старейшая организация, призванная следить за соблюдением порядков и чтить традиции, идущие еще со времен Вонгола Примо, внезапно решает сыграть в хороших парней. Да, это странно, да, такой поступок совсем не в их духе, но решение принято и Вонголе предстоит иметь дело со свершившимся фактом.

На этот счет у травоядных интересно устроена система реакций.  Десятый рад, только что до потолка не подпрыгивает, остальные хранители – в разной степени тоже счастливы пополнению в своих рядах, но к Мукуро все равно относятся с осторожностью и опаской. Он хороший человек, но та еще заноза в седалище, - слышно от всех и каждого. Хибари терпеливо кивает, когда ему объясняет очевидные вещи кто-то один, стоит подойти двоим – терпение заканчивается быстрее, и Хранители Дождя и  Урагана уходят прочь, унося на память симметричные ярко-фиолетовые синяки. Он опасен, говорят коридоры убежищ и тренировочные комнаты на разные голоса, никто знает, что у него на уме и кого он выберет своей следующей целью. Дорога в ад устлана благими намерениями, а Рокудо побывал там уже дважды.

После возвращения в первый раз он решает идти по пути отречения, выбросив все человеческое, отринув привязанности и понятия о чести, которыми так дорожит Вонгола и в особенности Десятый, и нельзя сказать, чтобы он сильно прогадал. Хибари понимает его лучше остальных. Это не его личное мнение, а, опять же, свершившийся факт: они бились спина к спине во время конфликта колец, скрестили мечи и десять лет спустя, при этом оба действовали в своих интересах, а считались лишь с ограничениями собственного тела. Да и те превозмогали, стоически перенеся все тяготы полевой жизни на ногах без особых потерь. Только крепкие духом люди могут несколько лет постоянно переезжать с места на место или провести длительный срок в заключении, будучи скованными по рукам и ногам цепями в руку толщиной.
Мукуро — плохой парень, с этим никто не спорит, но и поделать с этим тоже уже ничего не пытаются. Хибари знает правду, очевидную истину, и не понимает, как можно ее не понимать: на самом деле нет никаких хороших парней. И плохих тоже нет. Есть только порядок и те, кто его нарушает.

Правило семьи Вонгола, негласно действующее еще со времен Примо: какой бы ты ни был паскудой, ты всегда остаешься членом семьи.

Хибари вылетает в Италию рано утром, когда летний дождь еще только набирает силу, и успевает взойти на борт частного самолета до того, как взлетную полосу начинает размывать дождем, а видимость падает до критически низкой отметки. Кусакабе как всегда просится в отряд сопровождения, как и еще с десяток человек, работающих под началом Хибари не первый год, еще со времен Средней Намимори, но только ему Кёя отвечает согласием. Остальных он занимает повседневной рутиной: изучить коробочки, привезенные из последней экспедиции на восток, законспектировать ее свойства и боевой потенциал, сравнить с предыдущими записями и постараться не накосячить с цифрами. За этим Кёя следит не так яростно, как за порядком и дисциплиной, но малейшая ошибка в вычислениях все равно приводит его в раздражение.
В пути Хибари успевает пролистать сводки новостей и ознакомиться с событиями мира мафии за последние двадцать четыре часа. Информации немного, мелочь, в основном – в Японии разбился глава мафиозной семьи-союзника Вонголы, дочь одного из дружественных семей Джиглионеро выходит замуж. Заслуживающих внимания инфоповода всего два. Первый — Вария успешно окончила очередное задание, устранив угрозу семьи без сучка и задоринки. Отдельно в заметке отмечается работа некоего офицера-новичка. Его имя не разглашается, но Хибари знает, о ком речь: это тот самый хранитель Облака, что во время последней битвы в этом времени едва не убил его. Кикьё хорошо смотрится в форменной куртке Вариии, со стороны Занзаса к нему также нет никаких нареканий, но Хибари присматривается к облачному тезке совсем не потому, что покорен мастерством кроя черно-бежевой куртки или волнуется за качество его работы.

Кикьё — человек Бьякурана.
Однажды он уже переметнулся. Значит, может нарушить порядок еще раз.

Самолет садится в десяти километрах от тюрьмы, ближе не позволяют правила. Остаток пути Хибари приходится преодолеть на арендованном заранее автомобиле. За рулём все тот же Кусакабе. Ему придется остаться в машине, когда они приедут – Вендиче одобрили посещение только на одного человека. Второй заслуживающий внимания инфоповод уже дожидается освобождения из колбы с водой. Цепи с рук и ног уже сняли, в последнюю очередь отключают контролирующую правый глаз трубку, после чего на каталке доставляют на первый наземный уровень и приставляют охрану из пяти человек – на всякий случай, чтобы в отчете на запрос Вонголы, если он будет, отписать, что все прошло по правилам.
Хибари появляется в палате медицинского отсека, стряхивая с зонтика мелкие капли прямо на пол и на ходу поправляя отворот фиолетовой рубашки. Вендиче не чистюли, за ним приберут. Охрана – высокие фигуры в бинтах и меховых шубах – расступаются перед ним, открывая доступ к постели, где приходит в себя Мукуро.

— Толпа, - вздыхает Кёя, прикрывая глаза. Когда-то ему заявили, что эта непереносимость толпы на самом деле является глубоко скрытым страхом. Глупость какая. — Оставьте нас.

Ему отвечают «не положено», но проблема все равно решается в пользу Хибари: сверху приходит запрос Вонголы. Десятый узнал, что Кёя благополучно приземлился и добрался до Вендиче, а значит, в дополнительной охране Хранителя Тумана больше нет необходимости. Охрана молча – и беззвучно - покидает помещение, оставляя Мукуро и Кёю наедине. Хибари садится на складной стул, заботливо предоставленный персоналом тюрьмы, кладет локти на колени и наклоняется вперед, рассматривая молодое, моложе, чем он помнил, лицо.

Даже спящий, этот человек ухмылялся – над собой и над всем миром.

— Мукуро Рокудо, - одними губами произносит Хибари. После имени полагается через запятую добавлять «хранитель» и элемент, так предписано еще одним старым обычаем Вонголы, но назвать Рокудо Хранителем Тумана семьи все равно, что говорить о веревке в доме повешенного. Он манипулятор, садист и эгоистичен от макушки до кончиков пальцев – но…

Первое правило семьи Вонгола: какой бы ты ни был паскудой, ты все равно член семьи.

Хибари начинает с того, что воспринимает Мукуро слишком всерьез и очень близко к сердцу, и теперь не может покинуть эту колею, чтобы не запахло капитуляцией. Короткий вопрос, произнесенный голосом чуть хрипловатым, но невыносимо издевательским по интонациям, влетает в одно ухо и тут же покидает голову через другое, оставив после себя легкий флер горького послевкусия. Кёя проглатывает такой же язвительно-простой ответ «да, паскуда, я скучал», хотя соблазн озвучить его вслух так и норовит победить здравое желание не реагировать вообще никак.
Это сложно. Хибари пытался.
Привычка контролировать себя выработалась у него быстрее, чем он рассчитывал, и наверное он должен быть благодарен Вендиче за столь долгий срок, который они повесили на Мукуро, ведь это дало отличную возможность сосредоточиться на внутренних делах, Организации. Выспаться, наконец. Спокойно заниматься исследованиями коробочек, изучать свойства колец – не путешествовать, хотя со стороны Кея и правда временами очень походил на туриста – было именно тем, что он хотел, и ему нравилось думать, что так будет продолжаться и впредь. Мукуро выйдет из тюрьмы не раньше, чем лет через сто, Хибари к тому времени благополучно успеет убраться из этого мира, хотя даже в Аду найдет себе дела, так что не страшно, что они разминутся.
Кёя ещё никогда так крупно не ошибался, но цену своему просчету он поймет много позже.

В один прекрасный день он прикладывает к уху трубку, разбирая бумаги в штабе Организации, и слышит от осведомителя свежие новости, не отдающие, впрочем, особой новизной: Вонгола снова сильнее всех, Десятый в очередной раз отвел угрозу уничтожения от Семьи. За это та не только готова, но и носит его на руках, поет хвалебные оды устами Гокудеры, облегченно смеется переливчатым голосом Такеши, и продолжает плевать с высокой колокольни на собственную безопасность. Хибари никогда нет рядом – он не видится с семьей весь последний год, ограничиваясь сеансами видеосвязи раз в квартал, реже просто не возникает необходимости, и за это ему благодарны.
Каждое появление Савады перед глазами, один звук его голоса задевает психологический триггер, заставляя невольно скрежетать зубами и медитировать, чтобы успокоиться. Хибари снова и снова вспоминает, что проиграл Деймону Спейду, и не может отделаться от мысли, что выиграл бы – но появился Савада и все испортил. Трубка вместе с телефоном летит в стену и осыпается на дощатый пол грудой запчастей, Кёя закрывает глаза и делает серию успокоительных упражнений на дыхание, после чего возвращается к делам и бумагам.

Последний разговор с Тсунаеши перед отправкой в Италию оставляет после себя такое же неприятное прогорклое послевкусие на языке, как и ответ, предназначенный Рокудо – и который тот никогда не услышит, даже если приставит пистолет к его виску. Савада давно вырос и внешне уже не кажется настолько бесполезным ребенком, какой появился перед Кёей в этой эре, но в душе остался таким же… не бесполезным, нет, но наивным и доверчивым. Он просит – не приказывает, хотя мог бы, босс как-никак, а именно просит передать Мукуро пожелания скорейшего выздоровления, просит уговорить того вернуться в ряды Семьи. У Вонголы всегда найдется работа для иллюзиониста — это не проговаривается вслух, но подразумевается. Савада просит, и это выглядит настолько жалко, что даже бить того не хочется. Все, что остается Кее — кивнуть и отправиться в Вендикаре, передавать и уговаривать.

Мукуро вернется в Семью. Продолжит с того места, на котором остановился в прошлый раз, и теперь – можно не сомневаться – доведет начатое дело до конца. Все хорошо и ладно звучит, да вот только внутреннее нетерпение сдерживать тем сложнее, чем больше они говорят друг с другом, обмениваются взглядами, просто в одной комнате находятся, в конце-концов. Рокудо еще  с их первой встречи десять лет назад умудряется разглядеть трещину в броне, которую сам Кёя не без гордости считал очень хорошей, и с тех пор систематически ковыряется в ней пальцем в кожаной перчатке.

— Думай, как тебе удобно, - в конце-концов отвечает Кёя.

Его отношение к человеку всегда определялось не тем, что Десятый, замирая от восторга, называет родством душ — такая глупость всегда вынесена за скобки, даже переплетение интересов и общее прошлое не способно связать их с Рокудо так, как постоянный поиск слабых мест, до костей обгладывающая потребность испытывать свои силы снова и снова. День за днем Хибари все дальше идет по пути саморазрушения, оставаясь при этом удивительно цельным и собранным, в то время как вокруг рушатся здания, гибнут люди, ломаются судьбы целых поколений.
Кёе все равно. Мукуро Рокудо официально на свободе. Пока этой информацией владеет только Вонгола, точнее, ее хранители, но через два-три дня информация просочится на черный рынок, а оттуда разлетится по миру. Кея улыбается уголком губ, нависая над Рокудо, его взгляд смеется. Если этот человек действительно хочет развалить мафию изнутри, Хибари подскажет, как, но поставит взамен свои условия.

— Твоя медицинская карта тоньше, чем я думал, - Мукуро выглядит беззащитным, но это обманчивое впечатление. Он даже не использует иллюзии, тащит ситуацию актерской игрой и харизмой. — Какое разочарование.
Хибари забирает пластиковую папку с полки над головой Мукуро и садится обратно на стул. Чтобы ознакомиться с медицинскими терминами требуется некоторое время. Кея выглядит сосредоточенным, словно читает не отчет о состоянии здоровья, а изучает список потенциальных соперников, обладающих большой силой, и попутно составляет стратегию.

Беглая оценка сил и способностей приносит гораздо больше пользы с точки зрения оптимизации пути, по которому пройдет его  противник прежде, чем станет трупом. Позиция силы — самая понятная и доступная для осознания величина. И удобная, с какой стороны ни посмотри. Не нужно думать, когда критерий отбора потенциального виновника поминок всего один. Выяснить, насколько он вынослив и сколь сильна его решимость, можно и в процессе.

Бой не на жизнь, а на смерть как смысл жизни и личное, очень извращенное хобби.
Хибари поднимает голову. Его взгляд ищет встречи с глазами Мукуро.

— Тут говорится, что последствия длительного заключения в условиях Вендикаре потребуют длительной реабилитации. Месяц, может быть, два. При восстановительной терапии пламени Солнца реабилитация займет до двух недель. Если ты на нее согласишься.

Уголки губ трогает улыбка – едва заметная со стороны, но равная громкому хохоту кого-то другого. Хибари сам до конца не понимает, почему так веселится, отчего в груди так горячо и холодно одновременно. Ему хочется остаться и подумать, проанализировать свои реакции, чтобы понять, остались ли еще слабости в броне и, если да, то залатать их на совесть, чтобы потом никто, даже Рокудо, не смог пробраться под кожу. Но не успевает. Очередной взгляд на Мукуро – и мысли, кроме тех, что касаются его предстоящей реабилитации и последующей транспортировки в Японию, сдувает северо-восточным летним ветром. Тем самым, что бушует сейчас за стенами тюрьмы, гоняя по траве мелкие предметы – случайно оброненную кем-то сигарету, камешки, у которых нет опоры, колышет листву на деревьях, грозящих ее потерять под таким напором, и людей, ожидающих возвращения своего патрона из тюрьмы.
Кусакабе наверное насквозь вымок, бедняга.

Мукуро выдержит шторм любой силы и найдет, чем занять себя в штиль. Удивительных моральных качеств человек – даром, что этой самой морали у него на грамм, если не меньше. Хибари нравится наблюдать за ним, стоит признать. Редко когда увидишь такую удивительно органичную смесь уверенности в собственных силах со свободной, раскованной гордостью — за себя, свою силу, достижения, амбиции, наконец. Титулы Рокудо не волнуют и не значат ровным счетом ничего - терпит же как-то «хранитель Тумана семьи Вонгола» уже десять с лишним лет, и ничего, смотрите, какой бодрый. Но гордость… о, этого с избытком хватит, чтобы менее устойчивые к чужому влиянию личности по собственной воле преклонили перед ним колени и поклялись в вечной верности. Ядом, льющимся в бархатистом голосе, достаточно, чтобы перетравить половину Италии, если не всю.

- Ты удивительно быстро наглеешь, Мукуро Рокудо.
Медицинская карта и впрямь не отражает и половины происходящих в теле Мукуро процессов, но сейчас важно не столько содержание бумаг – хотя и оно, надо признать, сумело удивить, сколько нелепые, ленивые и потому ужасно забавные попытки Рокудо угадать содержимое десяти страниц. Хибари кладет тонкую папку на колени, все еще чувствуя отголоски веселья, и по-прежнему не понимая до конца, к чему оно.

- Деймон Спейд. – Звучит в ответ на весь словесный мусор. Паузу после ответа Рокудо заполняет попытками самостоятельно встать и пройти на выход, но терпение Хибари итак почти на пределе из-за постоянных напоминаний, кто он и в каком качестве здесь находится, его лучше не испытывать. Мукуро опять преступно об этом забывает.   

Хибари ненавидит официальные процедуры ради самого факта, что они состоялись, но собственное недовольство переживать проще, чем слушать проникновенный монолог Десятого о том, какие его Хранители замечательные люди, как ему повезло встретить их десять лет назад, а особенно их – Хибари с Мукуро, пусть они и пугают до дрожи в коленках, и дышать глубже, чтобы не сорваться выхватить из-за пазухи тонфа и проехаться металлом по совсем еще детским зубам. Кёе ничего не стоит избить человека, стоящего выше в иерархической цепочке. Это знают все в Вонголе, давно усвоили и в банде Кокуё.
Хибари не навещает их лично, но периодически дает Кусакабе наводку на их временное убежище, а если они удирали оттуда до его прибытия – велит найти новое. Не то чтобы ему по-настоящему интересно читать про вздорный нрав Кена, монументальное спокойствие и отстраненность Чикусы, вялость Хром – и понимать, что даже спустя десять лет ничего не изменилось в их ограниченном маленьком мирке, где обитают одни травоядные. Кёе совсем скучно просматривать их фотоснимки, сделанные на палароид – какое фото ни возьми, везде красивый ракурс Кусакабе умеет сориентироваться, чтобы выхватить четкую деталь, которая бросится в глаза почти сразу же. И уж тем более энтузиазма не вызывает новость о том, что Мукуро – слабый, это стоит признать, это очевидно, после освобождения с нижних уровней тюрьмы с особенными условиями содержания, но ужасно самоуверенный, пытается карабкаться со дна, куда-то идет и еще чего-то хочет. Один. Сам. Всегда сам.

Хибари кладет ладонь на грудь Мукуро и мягким, но решительным движением возвращает того в постель, даже не вставая со стула. Активирует коробочку с тонфа и комнату с серыми стенами заполняет фиолетовое пламя облака. Хибари начинает раздражаться. Это переходит всякие границы, Мукуро, конечно, позволено плевать на субординацию в, прости господи, Семье и игнорировать Комитет в лице Кёи, но против его желаний он идет зря. Тонфа упирается в грудную клетку Рокудо. Лишнее движение – и очередной мишенью станет его кадык.

— Они пишут, что произошедшее между вами десять лет назад как-то повлияло на твое тело, - Хибари кивает на медицинскую карту у себя на коленях, - но в связи с особыми условиями твоего содержания неизвестно, как именно. Спейд владел твоим телом недостаточно долго, но судя по информации из карты, времени оказалось достаточно, чтобы запустить некие скрытые процессы… Дьявол, да лежи ты ровно.
Хибари бросает взгляд на изножье кровати и понимающе кивает. Конечно. Все дело в этом. Гордость, граничащая с безрассудством, не позволяющая попросить о помощи как положено, а не как обычно – в вывернутом наизнанку извращенном понимании Мукуро. Тот скорее убьется, чем позволит обстоятельствам победить. Хибари понимает его, потому что и сам такой же: не терпит помощи от окружающих, привык все делать сам настолько, что даже в бреду мысли не допускает о том, что может быть иначе, что могут помогать ему, а не он.

Казенная одежда Мукуро идет, грубостью и простотой кроя она лишний раз подчеркивает, как много в нем внутренней силы и как удивительно мало жизни. Хибари убирает коробочку в карман пиджака, тонфа, испустив прощальный сияющий луч, возвращаются из отверстия, откуда появились, и достает кольцо с подозрительно знакомой гравировкой. Глаза блестят, когда он протягивает его Мукуро, предвкушая реакцию на такой щедрый дар. Тот должен понимать, чем Хибари рискует, пряча кольцо тумана – истинное, то самое, что носила Хром в ожидании, пока Мукуро не сбежит из тюрьмы, от бдительного ока Вендиче и Десятого, который наивно полагает, что надежно его спрятал.
Следом Кёя достает два кольца Ада, но не возвращает, а вертит их в руке, улыбаясь уже совсем откровенно. Получив кольцо Тумана, Рокудо в силах наколдовать себе ту одежду, которую желает, пусть хоть нелепый наряд Спейда оденет, но вот кольца…

- Я не буду спрашивать тебя о том, что ты намерен делать. Это не моя забота и уж тем более, не моя головная боль. Но я бы хотел кое о чем у тебя узнать, Мукуро. Это простой обмен. Ты ответишь на мой вопрос, я верну тебе кольца. Ну, так что?

Отредактировано Hibari Kyoya (2018-07-28 15:34:37)

- Однажды ты уже овладел моим телом, - вкрадчиво произносит Хибари, внимательно следя за реакцией Мукуро. – Еще раз получится?

Больше всего Мукуро сейчас похож на каменное изваяние – этакая высеченная из благородного мрамора застывшая во времени красота острых скул с фактурным взглядом и впечатляющей монументальностью, и такой же бледный, но это не продлится долго. Что изменится в нем, какие совершатся внутренние процессы, когда тот поймет, что ему предлагают – узнать хочется так же сильно, как в былые времена до битья головой о стену Хибари желал загрызть его до смерти. С тех пор прошло много лет, но в их отношениях мало что изменилось.
Кольца, перекатываясь в ладони, отражают тусклый свет ламп искусственного освещения. Взгляд Хибари по-прежнему прикован к лицу Мукуро и игнорирует весь остальной мир. Он ждет ответа и не приемлет отказа. Если придется искать другие способы повторить сомнительный путь Ирие Шоичи из этой временной линии, то так тому и быть, но попытаться завербовать для сомнительного предприятия Рокудо все же стоит. Хотя бы потому, что стоит на кону. И что предлагает Хибари.
Истинное кольцо Вонголы и два сильнейших кольца Ада, выносливое тело и неограниченные возможности уже в ближайшем будущем уничтожить мафию изнутри. Никто не заметит подмены. Не заподозрит подвоха. Мафиози по всему миру примут тихую, почти уютную смерть, будучи неспособными освободиться от пут теплого влажного Ада, который так хорошо знаком Мукуро. От таких щедрых даров трудно отказаться, почти невозможно, да и зачем бы это делать. Кёя фактически сдает Вонголу с потрохами, отдает себя в полное распоряжение тому, кого ненавидит больше, чем кого-либо еще, и все это - откровенно, почти прямым текстом.

Мукуро может не поверить в его искренность, и Кёя понимает, почему, потому что хорошо помнит себя прошлого. Тогда все было по-другому: собственного терпения едва хватало, чтобы выдерживать день за днем кучку крикливых подростков с комплексом спасителя мира, удар не получалось держать так стойко, как хотелось, а желания были ограничены жесткими рамками силы. Кёя был зациклен на идее измордовать любого, кто окажется достаточно сильным, до состояния отбивной, чтобы не на теле противника не осталось ни одного участка, свободного от синяков. В случае с Рокудо дополнительным триггером являлось нестерпимое желание делегировать ему то же унижение от проигрыша, какое пришлось пережить Кёе в их первую встречу. Вот чего он хотел. Вот чего хочет до сих пор. Но прячет в глубоких тайниках своей души, куда не дотянется ни одна иллюзия, такие нижние уровни даже Вендикаре не снились. Зарыть до лучших времен одно из основополагающих желаний юности, которое, безусловно, повлияло на то, каким Хибари является сейчас, способен только человек с исключительной волей, и у бывшего - теперь уже - заключенного есть прекрасная возможность оценить ее во всей красе.

Думай об этом, как о дополнительной защите от Спейда, Мукуро. Когда он вновь попытается примерить тебя, я покажу, насколько ты ему не по размеру.

Конечно же, память об приторно-сладком аромате сакуры до сих пор слишком свежа и причиняет боль, чтобы зарывать топор войны окончательно. Хибари помнит про конфронтацию. Даже спустя десять лет, сидя напротив своего названного и самого заклятого врага, он чувствует, как воскресает в памяти запах нежно-розовых лепестков, чувствует, как зуд жестким мочалом проходится по всему телу вдоль позвоночника. И мысленно шлет к черту просьбу Десятого. Не будет Хибари тратить время на бессмысленные уговоры вернуться в лоно Семьи, он доставит иллюзиониста Вонголы в Японию в целости и сохранности, а там отпустит на все четыре стороны.
Но сперва Мукуро ответит на вопрос, который волнует их обоих. 

— Хорошо, что ты согласен на предложение. Я это учту, - Хибари понимающе улыбается. Ему откровенно нравится наблюдать за попытками Мукуро восстановить статус-кво. Он решает, что пришло время скинуть ненужный балласт, и вот тонфа собраны и спрятаны в рукава пиджака, сшитого по индивидуальному заказу, а больничная койка слегка проседает под весом второго человека. Хибари балансирует на самом краю - во всех смыслах, и непринужденно берет руку Рокудо в свою. Память не сохранила точный порядок, согласно которому тот носил кольца, поэтому Хибари цепляет их на пальцы в произвольном порядке. - Потом поправишь, как появятся силы.

Хибари почти физически ощущает острый голод. И еще – непривычный для себя, бодрящий, как крепкий эспрессо, азарт. При всем своем внешнем спокойствии и внутренней выдержке, Кёя глубоко в душе до сих пор остаётся мальчишкой, бросающим себе вызов. Он ищет поводы для драки и радуется, когда находит их. Потерпи, Мукуро, осталось совсем немного. Ты поможешь мне, а я сдержу слово. Тем более кольца ты уже получил.

Прятать кольца от Вонголы - хамство, так же как и ежедневно лгать о том, что их местонахождение все еще неизвестно. Скрывать сокровище Вендикаре от них самих - опасное хамство, но они являются сторонниками традиций и уважают наследственное право. Рокудо Мукуро получит назад свои кольца, тюремщики - свой шанс снова посадить его, если оступится. Все в выигрыше, и так ли важно, какими путями сильнейший иллюзионист Вонголы получил свои перстни.

- У нас плотный график. Через час самолет в Намимори, оттуда на автомобиле в реабилитационный центр, - Кёя отпускает руку Мукуро и привстает, чтобы вернуться на стул, но тут же возвращается обратно. Не то потому что больничный матрас после жесткого пластика кажется мягким, почти анатомическим, не то из-за приступа лени, который нахлынул нежданно-негаданно и еще некоторое время не отпустит. - Минимум неделя восстановления, Рокудо. Минимум.

Разумеется, отвечает Мукуро, и на губах против воли Хибари расцветает улыбка. Она больше похожа на кривой оскал, какой видела Адельхейд в былые дни десятилетнего прошлого, когда победа значила всё, а поражение означало полное уничтожение, крах всех планов и надежд. В том прошлом он уничтожал препятствия на своем пути к небесам, чтобы и их в конечном итоге загрызть до смерти. Улыбка, которая сейчас блуждает по губам, совсем не идет обычно сдержанному Кёе, искажает черты лица, добавляет лишних черт в портрет, но он слишком увлечен триумфом, поэтому замечает не сразу.

Сколько нужно колец Ада, чтобы приручить одного иллюзиониста? Принудить к сделке, поправляет себя Хибари, пряча улыбку, стирая рукавом несуществующие крошки с губ рукавом пиджака.
Вендиче не обрадуются, узнав, что Вонголе удавалось так долго обманывать их чутье. Хибари серьезно рискует своей шкурой, водя за нос самых опасных тюремщиков в мире мафии, но это стоит того: заполучив в союзники одного из сильнейших иллюзионистов в мире, он сможет ближе подобраться к врагу. Пока он скрывается, умело избегая лишнего внимания, но он не сможет бегать от ищеек, информаторов и осведомителей Семьи вечно. Однажды кто-то увидит в толпе белую макушку, услышит тихий переливчатый смех, опознает особую примету на правой щеке и поднимет тревогу.
И тогда Хибари снова позовет Мукуро. 

Рокудо исчезнет, как утренний туман сразу же, как только исполнит свою часть сделки, это нужно иметь в виду и не обманываться лишний раз, когда захочется попросить его остаться. Даже жаль, что так, в былые времена у них было куда больше времени, чтобы выяснить отношения. Теперь они оба взрослые люди с собственными жизнями, их пути давно разошлись, но жар соперничества, жажда превосходства до сих пор жжет их изнутри. Хибари ловит удивленный взгляд Мукуро и аккуратно складирует воспоминание в хранилище своей памяти, надежно консервируя несколькими слоями полупрозрачной пленки. Любая искренняя эмоция Рокудо – его сила, и его же слабость, она погубит его, если он не будет слишком осторожен.
Хибари использует это.

- Хороший ответ, - произносит он, возвращая себе стылость осанки, сухость тона. Пока дела складываются как надо, переговоры проходят без сучка и задоринки. Надолго ли удастся сохранить хрупкий баланс сил – покажет лишь время. Но в душе Кея уже торжествует. Очень сдержанно, не давая себе воли разойтись в полную мощь, постоянно поправляя, одергивая себя: рано праздновать. Но, леший его подери, очень хочется.

Эта победа очень много значит для него. Этого нельзя показывать и уж тем более ни в коем случае проговаривать вслух, подростковая беспокойность поднимает голову, но ее довольно быстро удается подавить. Взгляд обретает новый оттенок силы, крепнет и решимость, получив дополнительную подпитку согласием. Кёя испытывает удовлетворение достигнутой договоренностью, но не спешит одевать на голову корону: они еще не все обсудили. С Мукуро следует быть осторожным и не бежать впереди паровоза, когда на горизонте маячит надежда – почти всегда она оказывается умело созданной иллюзией, которая превратит любой план, любую схему в набор бессмысленных переменных, стоит подойти к ней слишком близко.

Мукуро, на самом деле, мог отказаться от сделки – и был бы в своем праве. Получив назад кольца Ада и кольцо Вонголы, он в довесок к силе и былому могуществу получил и обязательство, которое обязан исполнить, если не хочет нарушить хрупкий баланс сил между собой и Кёей. Принимая наследство Семьи,  он подписался на контракт, толком не зная условий – неудивительно, что он хочет знать больше.

Хибари кивает и ему, и своим мыслям: все, мол, будет, жди.

— Выслушаю в машине. Здесь говорить небезопасно. — Добавляет он вслух, вставая с постели. Им действительно пора уходить. Дополнительно дразнить Вендиче даже ему, человеку закона и порядка, кажется слишком дорогим удовольствием. Он снова улыбается краем губ. — Хорошо, уговорил. Если победишь, позволю уйти раньше.

Соперничество. Опять. Кёя до сих пор вздрагивает, когда ему снится сакура в Кокуё. Он уже излечился от болезни и может спокойно наблюдать за ее цветением по весне, не боясь схлопотать аллергию, только вот душу время лечит в разы, в разы медленнее, чем тело. Мукуро выгрыз память о себе глубокими шрамами в его мыслях, окопался в памяти и не желает сдавать возиций. Зуд теперь не мучает кожу, зато  проникает глубже, царапает и кусает, заставляя сердце биться чаще.

— М? Ах, да, это. Сейчас. Погоди минутку.

Хибари протягивает руки к Рокудо и медлит. Как же хочется волочь его до машины за шиворот. Сбросить с кровати и наблюдать, как Рокудо ползет по полу, сцепив зубы, будучи не в силах подняться и попросить о помощи. Оставить здесь и уйти, больше не вспоминать о нем.

Кольцо тумана жжет палец, требуя, чтобы Хибари пустил его в ход. Эксперименты с кольцами Ада дорого ему обойдутся. Но он подумает об этом потом. Сейчас он должен транспортировать Рокудо до машины.
Хибари закрывает глаза и сосредотачивается на предстоящей задаче. Кладет ладони на лодыжки, скрытые белой простыней, и активирует кольцо тумана -  по силе оно серьезно уступает кольцу Вонголы, но пламя горит так же ярко, бросая на лицо Кёи фиолетовые отсветы.

Мукуро может ходить сам.
Он должен идти сам.
Обмануть инстинкты и рефлексы просто, они работают почти как мозг – реально все, что можно понюхать и потрогать, значит, и желание может стать материальным. Хибари тратит очень много сил, вкладывая в тело Рокудо свое желание. Процедура занимает всего минуту или две, но под конец на висках появляются первые капли пота.

Встань и иди.

— Жду тебя в машине через пять минут, - дыхание с трудом удается восстановить, сердце колотится как сумасшедшее. Кёя понятия не имеет, сработает ли его план, хватит ли мастерства, чтобы временно вернуть Мукуро способность ходить.
Решимости должно хватить.