Ренджи вовсе не волновался. Его, конечно, слегка колотило от нервов, зубы стучали, ладони потели, а из узла на затылке, никак не желавшего превращаться в хвост постоянно вываливались пряди, но это все были сущие мелочи, не имеющие к волнению никакого отношения.
О чем ему было волноваться? Ему, одному из лучших выпускников академии, шестому офицеру Одиннадцатого отряда, а ныне - лейтенанту Шестого. Ему, кто гордился тем, что найдет подход к любому, если постарается, справится с любой задачей, если захочет... кроме кидо, может быть, но кому оно надо? О чем ему было волноваться теперь, когда его заслуги наконец-то признали, отметили повышением и назначением как раз туда, куда он больше всего стремился, пусть даже ни разу не признавшись себе в этом.
Иккаку-сан был прав. Судьба подкидывала ему возможность, от которой просто нелепо было бы отказываться. Если он хотел однажды превзойти Кучики Бьякую, глупо и недостаточно просто пялиться на него издали, чувствуя, как все внутри сжимается и холодеет от накатывающей волнами чужой реяцу. Ему следовало держаться ближе, разглядеть, привыкнуть к ощущениям, прочувствовать того, против кого выйдет однажды. Когда-то он попросил ребят из Одиннадцатого учить его, потому что считал их лучшими бойцами Готей. Мнение это не изменилось и сейчас, но Ренджи знал: нынешних его навыков для победы недостаточно. У Одиннадцатого свой неповторимый стиль и собственные взгляды, он восхищался и поддерживал их, но ему еще многому предстояло учиться. Тому, чего Иккаку-сан дать уже не мог, а значит нужны были новые учителя.
Интересно, как Кучики Бьякуя отнесся бы к тому, что своим будущим наставником Ренджи назначил именно его? Он не узнает, конечно. Ренджи ничего ему не скажет, но он ведь лейтенант, кто запретит ему бывать рядом с капитаном? Кто помешает ему наблюдать? А уж схватывать на лету он умеет.
Первый день должен был пройти идеально. Ему не о чем было волноваться. И только нервно дергавшийся глаз убедить в этом никак не получалось. Удивительно ли, что этой ночью Ренджи спал едва ли полчаса?
В Одиннадцатом о Шестом отряде слухи ходили разные, но все как один непривлекательные. Говорили, что служат там одни снобы и заносчивые засранцы, которые слишком много за себя знают, чтобы нормально играть в команде, что капитан отбирает людей исключительно по внешней привлекательности (в этом месте Ренджи гордо расправлял плечи), что там запрещено играть и веселиться, и что форму у них принято менять каждый день - даже если день был не очень жаркий, а ты совсем не успел запачкаться. Еще говорили, что они мнят себя лицом Готей-13 (а вот за это было обидно, хотя никто в лицо не назвал бы Одиннадцатый задницей), и все их силы уходят на поддержание имиджа, а не на тренировку боевых навыков и борьбу с Пустыми. За эти, последние слова, Ренджи еще до перевода навешал - не хватало еще, чтобы об отряде, где он будет служить, ходили такие слухи, да и Кучики Бьякуя при всем предубеждении Ренджи не походил на пустоголового беспомощного красавчика, но вот чтобы узнать все остальное, пришлось ждать утра. И Ренджи наконец-то дождался.
От бараков, куда его приписали еще вчера, когда он с документами о назначении явился в отдел снабжения, до офиса отряда было не так чтобы далеко, и все-таки, добираясь, он успел заметить, что по крайней мере частично слухи были правдой: все, встреченные по дороге отрядные выглядели опрятно, не имели ни грамма лишнего веса и приветствовали его с такими официальными и постными лицами, что Ренджи хотелось набрать в горсть песку и потереть гладко выбритые морды, чтобы щеки блестеть перестали, а глаза зажглись. Хотя бы раздражением или праведным гневом. А от искренней злости и до искренней приветливости недалеко. Но пока приходилось спешить, и Ренджи не стал отклоняться от курса, сделав себе пометку поболтать со всеми после официального представления отряду.
Добравшись до офиса, он еще раз перетянул расползавшийся хвост на затылке, и постучал в дверь. Он спешил и точно опережал график на добрых полчаса, но судя по тому, что двери офиса оказались открыты, капитан был здесь еще раньше него.
- Кучики-тайчо? Абараи Ренджи явился для получения указаний!
Предложение войти прозвучало так тихо, что Ренджи подумал, ему здесь не рады. Вот Зараки-тайчо, когда вообще вспоминал о его существовании, одобрение и неодобрение выражал одинаково громко. И Ренджи это нравилось, по крайней мере, сразу становилось понятно, что капитану на тебя не наплевать. В его новом отряде дела обстояли совершенно иначе. Ну и ладно, подумал он. Ну и пусть. И распахнув дверь, переступил порог.
"Да ну его все к лысым меносам!" была его первая мысль. Потому что ну совершенно ничего другого в голову не приходило. Потому что потратив все утро, чтобы хотя бы предстать перед новым капитаном в достойном виде: выискивая самый новый и чистый комплект формы, соскребая с подбородка щетину, выдрав, кажется, половину волос в попытках расчесать их как следует, он все равно смотрелся в этой тихой, чистой и опрятной комнате неуместно. Неуместно ярким, большим, мятым. Неуместно живым в этом царстве мертвого спокойствия. Даже за татуировки, которыми он обычно так гордился стало как-то стыдно, и он посильнее запахнул ворот косодэ, как будто это действительно могло помочь. Или унять искрящую реяцу. "Он чувствует это, - прозвучал в голове предательский голос. - Чувствует твою духовную силу и то, что с тобой творится. Так же, как ты ощущаешь его безмятежное спокойствие и равнодушие".
"К меносам", решительно повторил себе Ренджи. Отступать было некуда, и вместо того, чтобы ссутулиться и опустить плечи, как отчаянно хотелось, он выпрямился и с вызовом вздернул подбородок. В конце концов, звание ему дали такому, какой он есть. Значит, заслужил.
- Какие будут приказы, Кучики-тайчо?

Нет, он это серьезно, этот Кучики, мать его за ногу, Бьякуя? Вот так, значит, тут и служат?
Нет, Ренджи вовсе не прятался от ответственности и готов был признавать ошибки, если уж с ним такое случалось. Например, он прекрасно понимал, почему на него злятся за опоздания и именно поэтому приложил столько усилий, чтобы сегодня этого не произошло. Но чтобы получить выговор и кислую мину, за то что приходит раньше - с таким он сталкивался впервые. Ну и что ему не нравится? Боится прийти вторым?
Ренджи вздохнул. Волнение и предвкушение первого дня в новом звании медленно, но верно перетекали в уныние и обреченность. Вот чувствовал ведь, с утра чувствовал, что обязательно в какое-то дерьмо вляпается, недаром всю дорогу под ноги смотрел. Но кто ж знал, что самое оно, еще тепленькое, ждет его там, куда он так спешил? И посадит в него не кто иной, как собственный будущий - ах, нет, он же с сегодняшнего дня действующий - капитан. У Ренджи аж зубы заломило от разочарования. Захотелось просто лечь на землю и подрыгать ножками от отчаяния, как делала Кусаджиши-фукутайчо, когда что-то выходило не по ее. Нет, ну а что? Она тоже лейтенант и ей можно. Жаль, в крошечном кабинете даже между столом и дверью не было столько места, чтобы разместить фигуру его масштаба. Да и Кучики-тайчо вряд ли оценит. Он, видно, принципиально из тех, кто "не оценивает". Окажись Иккаку-сан и Юмичика-сан в его отряде, он бы быстро нацепил парик на одного и побрил другого.
Хотя чего, спрашивается, Ренджи ждал? Достаточно разок глянуть на Шестой отряд или вот заметить, как Кучики-тайчо глядит на него, чтобы понять, что тут самовыражение не поощряют. Ну не нравится такое капитану. И лейтенант его новый не нравится.
"Да что ему вообще нравится?" - подумал Ренджи, рассматривая кислое лицо своего нового командира. А может, он всегда такой? Вдруг он не только Ренджи, а и всех вокруг считает ну... не заслуживающими особого интереса? И как тогда разберешь?
Ага, вот мы и нащупали новое хобби Абараи Ренджи - угадывать настроение своего капитана. Это и еще - вспоминать славные деньки в Одиннадцатом, когда по лицу собеседника можно было без труда понять, что он о тебе думает. По лицу - это в крайнем случае. Обычно все еще проще: смеются, хлопают по плечу и приглашают выпить, значит молодец. Получил по морде вместо "здравствуй" - где-то накосячил. А у этого Кучики-тайчо, похоже, всегда такое выражение, как будто ему фундоши натирают. Но да жаловаться некому, отступать позорно - придется привыкать.
- Так точно, Кучики-тайчо, - рявкнул он решительно. - Будет исполнено.
А что он еще мог сказать? Нравится он капитану или нет, нравится ему капитан или нет, он - лейтенант, а Кучики Бьякуя - его командир. Пререкаться с командиром - последнее дело, где бы ты ни служил.
К тому же, все еще может оказаться не так плохо. Другие отряды к Шестому относились по-разному: хвалили за пунктуальность и обязательность, посмеивались за высокомерие; большинство считали их скучными, но трусом их капитана не называл никто, а для того, чтобы убедиться в его силе, не нужно было вступать с ним в бой. Даже теперь, когда они просто находились в одной комнате, реяцу Кучики Бьякуи ошеломляла. Казалось, воздух звенел от наполнявшей его энергии, спокойной, прохладной, но от того не менее устрашающей. Это все еще был тот самый человек, которого Ренджи жаждал превзойти. И даже если все именно так безрадостно, как ему показалось, если капитан действительно невзлюбил его с первого взгляда - разве это не достойный повод стать сильнее, лучше и заставить его себя уважать? Разве это не тот вызов, которого он ждал?
До возвращения Рукии с грунта есть еще немного времени. Достаточно, чтобы к ее возвращению можно было похвастаться не только лейтенантским шевроном, но и тем, что ее драгоценный старший брат, рядом с которым она дышать боится, признал, наконец, существование Абараи Ренджи.
...или, может, хоть имя запомнил? Вон как повторяет - тягуче, задумчиво. Как будто не сам подписывал назначение.
- Служба, она во всех отрядах одно, Кучики-тайчо, - сказал, что думал, и плевать, если не понравится. - Задача, с тех пор, как я закончил академию и стал шинигами, у меня тоже одна - убивать Пустых.
Что-то такое померещилось ему во взгляде капитана. Что-то такое, что заставило добавить:
- По приказу моего командира.

Ренджи держался. Ренджи мужественно держался, как его учили сначала в академии, а потом и в Одиннадцатом, и только потому что был действительно крепким парнем, смог справиться с собой и не закатить глаза, когда Бьякуя... нет, конечно, Кучики-тайчо, завел свою длинную, нудную речь.
И все же никогда еще молчание не давалось ему так дорого. Никогда так не хотелось выкатить глаза, набрать в легкие побольше воздуха и ка-а-ак рявкнуть на весь кабинет. Мол, ну что за бред? Что за бред??
"Что за бред?!"
Только вот как ты ему объяснишь, вроде умному, но не желающему понимать, что Пустым совершенно до звезды, как ты называешь охоту на них: "службой и защитой", убийством или освобождением души? Как втолковать, что ни один бой не будет проигран из-за того, что ты явился слишком рано, если только это не бой с бюрократией, которой, похоже, в отряде хоть лопатой греби? Но больше всего Ренджи жалел, что нельзя выпалить Бьякуе в лицо, что уж капитан Зараки-то последний в Готей-13, кто станет лить в уши подчиненных бессмысленную, пафосную ерунду. В отличие от кое-кого от присутствующих. Это ж надо такое бревно в глазу не заметить!
А потом вдруг неожиданно полегчало. Орать расхотелось, напряжение отпустило плечи, а сам Ренджи глубоко вздохнул, сунул большие пальцы за краешек оби и снова постарался вникнуть в то, что говорил капитан. Не потому что ему было шибко интересно, конечно. Просто дремать с открытыми глазами и мечтать, навесив на лицо выражение заинтересованности, он пока опасался. Кто его знает, этого капитана, с такого станется по результатам отповеди экзамен провести.
Но экзамена не последовало. Наоборот, Кучики-тайчо, казалось, если и не услышал его мысли, то почувствовал настроение, а может, в помещении просто стало душно и тесно из-за сгустившейся от негодования реяцу Ренджи - не важно. А важно было то, что под пристальным, недоверчивым взглядом лейтенанта, Бьякуя Кучики отложил, наконец, проклятые бумаги, которые не переставал пачкать с того самого момента, как он вошел в кабинет, и поднялся на ноги. Неужели, нудной лекции пришел конец? Неужели, его ждет глоток свежего воздуха? Ренджи боялся поверить своему счастью.
И как оказалось, не зря. Проповедь и не думала прекращаться, тайчо и на улице вещал так же, как в кабинете, даже голос повысить не потрудился, и Ренджи, идущему совсем рядом, приходилось изо всех сил напрягать слух, чтобы не упустить момент, когда в длинную цепь нравоучений вольется что-то важное. Будет ведь и важное когда-то, думал он с тоской.
В довесок ко всему, на улице оказалось просто убийственно жарко. Вроде и час был ранний, и говорили они всего ничего, но пока в офисе торчали, воздух успел раскалиться, как в полдень, и оставалось только уныло вышагивать позади капитана, тянуть в легкие густую духоту и мечтать о ночи, до которой еще как до Генсея в весельной лодке. Жаться к стенам бараков, у которых тень еще оставалась достаточно густой, Кучики Бьякуя, разумеется, считал ниже своего достоинства, а у лейтенанта, сопровождавшего капитана, на беду Ренджи, имелось четко регламентированное уставом положение в пространстве: в двух шагах за левым плечом.
Первые же пять минут пешего марша по солнцепеку казались Ренджи адом, и как любой человек в аду, он стал цепляться за все подряд, выискивая спасение или хотя бы способ отвлечься. Думать там о всякой ерунде. Например о том, что голос капитана - единственное в округе, от чего веет холодом вопреки окружающей жаре, и непонятно, почему изо рта у него еще не валит пар. Или о том, что караульные, которых они встречают, явно косят от своих обязанностей: к гадалке не ходи, капитан выбирает один и тот же маршрут в одно и то же время, а эти говнюки знают когда ждать, и не напрягаются. Иначе с чего бы у них были такие заспанные рожи? Уж он-то знает, сам так делал. Нужно будет нагрянуть к ним как-нибудь. Внезапно. И если успеют подготовиться и выскочить на пост - значит молодцы и всегда готовы. А не успеют - будет им наука больше так не делать.

Расписание караулов, под деревом Ренджи тоже заинтересовало, но виду он подавать не стал. Потом подойдет, посмотрит без спешки. Не то чтобы он так уж рвался переделать тут все под себя - вовсе нет. Слышал про чужой монастырь, слышал. И сам готов был приспособиться, короны-то не носит, падать с головы нечему. Но глянуть все равно не помешает, просто чтобы быть в курсе. Когда ты лейтенант без году неделя, информация про дела отряда лишней не бывает.
Тем временем капитан заговорил снова, и Ренджи вынужденно отвлекся от размышлений, со скрипом, как и всегда, проглатывая очередную порцию теории.
- Благородный ум, понял, - кивнул он, производя, наверное, впечатление глубоко несчастного человека.
Да нет, слышал, конечно, про их камелии и про принципы слышал и про символику. В академии просветили, когда рассказывали про традиции отрядов. Но то традиции. Поросшие мхом формальности. Кто ж про них так серьезно будет втирать?  Ум, благородство и хладнокровие, обалдеть.
Он даже спрашивать ничего не стал, чтобы случайно не оскорбить такого серьезного, такого собранного капитана. Ну, если им угодно быть благородными с Пустыми - ладно. Уж Ренджи-то не расстроится. Но...
Закончить мысль он не успел: капитан исчез со своего места, как будто и не было, только воздух горячий чуть шелохнулся там, где он только что стоял. А потом снова появился - у Ренджи за спиной. И уж тычок рукоятью меча в спину он узнал бы из тысячи.
А вот это было обидно. Так обидно, что просто ужас. Даже в Одиннадцатом так не поступали, а уж там-то принципов боя было всего два: нападай и бей, пока не сдохнет. Нет, ну как же подло-то! Ты же сам только что про благородство втирал!
В душе бурлило, кипело и норовило расплескаться, возмущение искало выход, а жара и скопившееся за утро глухое раздражение только усиливали злость. И все это вместе сделало свое дело.
- А если бы я спал, вы могли бы придушить меня голыми руками, - огрызнулся Ренджи, прежде чем успел себя остановить. Прежде чем успел хотя бы подумать, что делает.
Прикусить бы язык хотя бы теперь, но отчего-то не выходило. Хотя какое там "отчего-то"? Он всегда был честным, говорил, что думает, и не собирался с этим завязывать:
- Нападение собственного капитана прямо посреди мирного разговора - этого мне нужно было ждать, Кучики-тайчо? Тогда вы правы, к подлости и предательству товарищей я не готов! Хотите посмотреть, на что я способен? Отлично. Только давайте на этот раз мы оба будем знать, что поединок уже начался!

За Зараки-тайчо стало обидно. Его школу Ренджи всегда считал самой лучшей и самой полезной - только так и воспитывают настоящих мужиков. Смелых, готовых в бой в любое время дня и ночи, уверенных в своих силах. Это тренировки, командный дух и боевой задор делают мужчину, а не полировка складок на хакама с утра до вечера. Интересно, что за обязанности у предыдущего лейтенанта Кучики были? Гладить его шарфик шелковый каждое утро? Да чтобы без складочек? Если так, то не удивительно, что он так рано покинул свой пост, хотелось сказать Ренджи. Но он теперь был лейтенантом, а не просто каким-то там офицером, и субординация приказывала прикусить язык, и он удержал себя в руках.
- Никак нет, Кучики-тайчо.
А может, он и прав, рассуждал Абараи про себя. Может, именно такое оно, воспитание капитана Зараки, и это из-за него в ответ на чужие бесчестные действия ему хотелось не доставать занпакто и парировать удар, а шагнуть вперед да двинуть в челюсть, чтобы не повадно. И смотреть, как на холеном лице расцветает, сверкая всеми красками, кровоподтек. Только вот если даже и так, стыдиться им нечего, уверенно подумал Ренджи. Стыдиться нужно тому, кто начинает тренировку без объявления и думает, что нападая, когда того не ждут, кому-то что-то докажет. Мол, вот такой он хороший боец, герой и смельчак. Только настоящей подготовки так не увидишь, захотелось ему вылепить в ответ на заносчивый вид и полный превосходства взгляд. Но пришлось снова прикусить язык и оставить свое мнение при себе.
- Так точно, Кучики-тайчо.
Впрочем, все услышанное не шло ни в какое сравнение с тем, что последовало потом. Потому что минуту спустя, закончив, наконец, свою назидательную отповедь, капитан достал меч, и в то же мгновение отрядные прыснули в стороны, как насекомые от света - именно тогда Ренджи оказался в двух шагах от того, чтобы вылететь не только с места лейтенанта, не только из Шестого отряда, но и вообще из Готей. Потому что того, что пришло ему в голову при виде этой картины, не то что ни один капитан, но и вообще ни один уважающий себя человек не выслушал бы без ответа.
"Значит, это у Зараки-тайчо люди плохо подготовлены? - мстительно подумал Ренджи. - Как вы сказали, последние мозги им выбивают? Что же, пусть так, можете гордиться своими офицерами. Небось, в каллиграфии и застилании футонов им, наверняка, нет равных. Стихи, наверное, хорошо у них получаются, с неотбитыми-то мозгами. Только скажите тогда, где ваши чудесные офицеры прячут свои яйца? Или это то, чего лишаются они взамен мозгов?" Тогда Ренджи Шестому и правда не подходит, на такие жертвы он не готов.
На этот раз он просто промолчал. Искусанный язык уже саднило, и от последнего усилия, чтобы сдержаться, рожу наверняка перекосило, как от работы в выгребных ямах. Ренджи и хотел бы, может, выглядеть поблагообразнее, но терпение и сдержанность никогда не были его сильной стороной. Зато облегчение и радость от мысли, что наконец-то можно перестать тренировать волю и пойти в бой должны были немного утешить Кучики-тайчо в его явном разочаровании в новом лейтенанте. Хотя... Ложные надежды. Это ведь лишний раз доказывало, что он из "офицеров Зараки", тех, что с отбитыми мозгами. Тех, которые болтовне за чаем и воздыханиям по своему идеальному капитану предпочитают хорошую драку, в которой все просто и понятно? Да и ну его к Пустым. Зато хоть увидим, какой этот Кучики в бою.
Зараки-тайчо редко упоминал капитанов других отрядов, но когда Ренджи получил назначение в Шестой, расхохотался и оскалился одобрительно. Точно одобрительно, уж что-что, а различать ухмылки своего капитана "офицеры Зараки" умели. Ренджи тогда его восторга не понял: откуда капитану Одиннадцатого было знать о том, что приемный брат Рукии - его новая цель, а других причин для радости быть не могло. Разве что он посчитал это хорошей шуткой: шумный и активный Абараи и тихий, холодный, как айсберг, Кучики? Всякое могло быть, но Ренджи хотелось верить, что боевые навыки нового капитана тоже кое-что значили в тот раз. И хотя не сомневался, что до бывшего тайчо Кучики Бьякуе далеко, с готовностью принял вызов.
Бьякуя явно готовился к обычному бою с использованием шикая, и коли так, Ренджи не возражал. Выхватив занпакто он, как и предлагалось, атаковал первым.

Поражение Ренджи признавать умел. Не любил, но умел, спасибо Зараки-тайчо. Оправдания никому не нужны: победителей, как известно, не судят, из уст проигравшего попытки объяснить поражение выглядят смешно и жалко. И если показаться смешным Ренджи иногда не был против, то жалким быть не хотел. Поэтому молча выслушал отповедь Кучики, право на которую тот несомненно заслужил, и выждав, когда тот закончит, вернул занпакто в ножны.
На душе было гадостно на редкость, и Ренджи не переставал недоумевать по этому поводу: почему он чувствовал горечь этого поражения так, как будто у него действительно был шанс выиграть? Капитан должен быть сильнее лейтенанта, Кучики Бьякуя во много раз превосходил его и в силе и в мастерстве. Ренджи понял это в тот самый момент, когда впервые увидел, и ни на мгновение не усомнился даже сейчас, во время их краткой словесной перепалки. Больше того, он никогда не оспаривал силу Бьякуи, но спорил с той снисходительностью, с тем презрением, с которым Кучики смотрел на подчиненных и всех вокруг, заранее считая их чем-то вроде пыли у себя под ногами, не опасной, но вызывающей досаду тем, что пачкает новенькие белые таби. Никто не заслуживал, чтобы к нему относились с таким предубеждением, и тем более те, кто служил непосредственно под его началом, кто каждый день доверял ему свою жизнь. Именно это хотел донести до него Ренджи, когда тот влез со своим "ты был бы уже мертв". Но капитан понял его по-своему, и так же по-своему доказал свою правоту.
Возможно, он просто не в состоянии это понять, подумал Ренджи. Или ему это не нужно. Дожил же он как-то до стольких лет, занял свое капитанское место, заслужил уважение равных и благоговение подчиненных. Не ему - вчера еще шестому офицеру учить капитана, как относиться к людям. Сам-то он чего добился в этой жизни? Был на хорошем счету в академии? Овладел, наконец, кидо на таком уровне, чтобы поражать противника, а не разносить окрестности на ри вокруг? Стал лейтенантом у шинигами, который через пару часов после их первой встречи мечтает от него избавиться?
От этой мысли Ренджи приуныл. Нет, из его собственных скромных достижений никак не следовало то, что Бьякуя был прав. Но может быть, будь он чуть сильнее или чуть заметнее, будь в его распоряжении талант, который заставил бы с собой считаться, капитан охотнее прислушался бы к нему? Ведь взял же он какого-то там безродного Абараи в лейтенанты, потому что Зараки-тайчо сказал, что парень толковый (по крайней мере, так пересказал ему Иккаку-сан), значит были те, кого он уважал.
Вот именно, вздохнул Ренджи. Уважал. Для того, чтобы заставить прислушаться к себе кого-то вроде Кучики Бьякуи, нужно сначала заслужить его уважение. И раз у Зараки-тайчо как-то получилось, значит должен быть для этого и другой способ, кроме того, чтобы во всем с ним соглашаться. Потому что если это единственный шанс, то Ренджи эту битву заранее проиграл.
Что ж, так или иначе, скоро все станет ясно.
- Так точно, Кучики-тайчо, - ответил он, вытягиваясь перед капитаном по стойке "смирно", и с запозданием выдернул из-за криво повязанного оби большие пальцы.
Обиду свою, как и ничуть не изменившееся мнение насчет нечестного выпада, пришлось оставить при себе. А еще он не стал даже намекать, что из них двоих первым "размахивать мечом" начал именно Бьякуя. хотя мог бы придать чуть больше значения словам и ответить словами же. Рано пока. Прежде чем начать проверять их рабочие отношения на прочность, нужно было хотя бы эти отношения завести.
- Прикажете объявить общий сбор?
Не стал Ренджи делиться с капитаном и еще одной своей крамольной мыслью. О том, что искать нового лейтенанта по причине смерти предыдущего куда как лучше, чем искать его же, потому что предыдущий просто не справился. После такого предположения он точно вылетел бы из Шестого отряда со свистом. А он собирался остаться. И когда-нибудь объяснить Кучики Бьякуе в чем именно тот неправ, разверзая между капитаном и его отрядом такую пропасть.