[indent] Лопасти вертолёта разрезают острыми краями стылый воздух, и порывы поднятого ими ветра кружат над землёй потемневшие сухие листья и пыль. Жёлтые кабинки-солнышки на колесе обозрения едва видны в предрассветных сумерках, образуя призрачный круг на фоне тёмных стволов деревьев. Вертолёт отрывается от земли и, плавно покачиваясь, поднимается всё выше и выше – до тех пор, пока не начинает казаться всего лишь детской игрушкой, запущенной в воздух над городским парком. Наконец, он исчезает совсем, скрывшись за лесом, и в прозрачно-синем воздухе повисает тишина.
[indent] Щелчок – и счётчик Гейгера рассыпается в ней сухой трескучей дробью. Здесь должны были звучать детские голоса и радостный смех – но теперь это место сочится ядом. Он растекается по металлу, впитывается в землю, прячется в каждой пылинке, что поднимается в воздух вместе с ветром. Живые здесь – чужаки.
[indent] Город детства. Что представляют люди, когда произносят эти слова? Утопающие в зелени улицы, красивые дома, в окнах которых так уютно горит вечерами свет, и все эти чудесные уголки, в которых таится так много счастливых воспоминаний. Порой достаточно просто подумать о том, что он есть где-то там – этот город, – и на душе сразу становится теплее. Но что чувствуют те, чей город детства стал призраком – вечно безмолвным напоминанием о том, как быстротечна жизнь и как близка смерть?
[indent] Сергею было уже тринадцать, когда он приехал в Припять – но «городом детства» для него отчего-то стала именно она. Было в ней что-то, что западало в душу каждого, кто видел, как по её зелёным улицам растекается волнами солнечный свет, отражаясь в витринах и окнах домов, как летят по синей реке на подводных крыльях белые корабли, как покачиваются на тёплом весеннем ветру цветущие ветви яблонь и вишен. Это было подобно любви с первого взгляда – той, что навсегда оставляет в сердце свой след.
[indent] Теперь всё исчезло. Дома, похожие на старых, больных, нахохлившихся птиц, угрюмо смотрят друг на друга пустыми глазницами окон. Широкие улицы и площади, где когда-то цвели прекрасные душистые розы, заросли высокой травой. Город умер. Жизнь вытекла из него, как вытекает кровь из открытой раны, которую невозможно залечить.
[indent] «Такое ощущение, как будто смотришь на мёртвого человека. Души нет. Тело есть».
[indent] Казалось, эти его слова, произнесённые ещё тогда, в прошлый раз, словно висели до сих пор в стылом осеннем воздухе. Впрочем, нет, не в прошлый – в позапрошлый: ведь он уже возвращался сюда однажды, тщетно надеясь найти подтверждение тому, что всё закончилось. Но теперь он впервые оказался здесь один. Совсем один.
[indent] «Люди покинули город, как душа – тело. Вот он и мёртв».
[indent] Анины слова тоже застыли над высокой травой, словно стрекоза с радужными крылышками в куске янтаря. Слава Богу, что её здесь нет: она могла упрашивать его сколько угодно, но никакие слёзы и уговоры не могли заставить его снова взять её с собой. Нет, она… все они должны были остаться – потому что он никому больше не позволит подвергать себя опасности. Никто больше не погибнет из-за него.
[indent] Главная площадь – сердце города, в котором когда-то кипела жизнь, – была безмолвна и пуста. Обветшалые серые здания гостиницы «Полесье» и Дворца культуры равнодушно смотрели чёрными провалами окон на пробивающийся сквозь трещины в асфальте чернобыльник. Щелчок – и счётчик Гейгера затихает. Здесь почти безопасно – и Сергей опускается на край полуразрушенного каменного постамента.
[indent] В холодном утреннем воздухе чувствовалось дыхание приближавшейся зимы – да и с затянутого свинцово-серыми тучами неба то и дело падали, кружась, одинокие снежинки. Тишина. Пустота. Безмолвие.
[indent] «Это труп города».
[indent] Прошло уже двадцать семь лет – и те, кто родились после того дня, сделали из Припяти страшилку. Пугало, которого все боялись, и к которому все тянулись из жадного, праздного любопытства. Они сочиняли и передавали друг другу под видом правды глупые, нелепые истории о мутантах, рвущих в клочья и пожирающих каждого, кто останется на ночь в одном из давно опустевших домов. Они запугивают сами себя – и мечтают оказаться здесь. Теперь им мало фильмов ужасов и компьютерных игр – им нужно нечто большее, чтобы разбередить свои собственные страхи.
[indent] Но они не понимают, что здесь на самом деле страшно.
[indent] Горечь сломанных жизней разливается в воздухе вместе с запахом сухой полыни. Чёрные провалы окон, ощерившиеся осколками стекла, похожи на раскрытые в крике отчаяния рты. Тени, которые можно заметить лишь краем глаза, скользят вдоль домов, словно бледные, безмолвные отголоски навсегда покинувшей их жизни. И над верхушками деревьев – жёлтые кабинки-солнышки колеса обозрения: печальный символ надежд, которым не суждено было сбыться.
[indent] Сергей чувствовал всё это, сидя там, на главной площади, прикрыв глаза и слушая молчание. Город смотрел на него, а он всматривался в цветные вспышки воспоминаний о другой жизни – той, в которой Припять была жива. Но сквозь них всё настойчивее прорывался тот зов, что мучил его долгими бессонными ночами, когда два мертвеца приходили и смотрели на него своими пустыми чёрными глазами.
[indent] Теперь, когда он оказался так близко к сердцу Зоны, Сергей почти физически ощущал, как его тянет туда – к разрушенному реактору четвёртого энергоблока, сокрытому под сводами саркофага. Он невольно думал о том, что войти туда, возможно, тоже было его судьбой – или, по крайней мере, одной из них. Останься он в Припяти, в конце восемьдесят шестого ему пришлось бы, подчиняясь приказу, войти внутрь саркофага – но это сделал тот, кто его заменил. Новый старший оперативной группы выжил – хотя и остался калекой. Все трое офицеров, сопровождавших его, умерли. Один – там же, в четвёртом энергоблоке.
[indent] Зов становился всё сильнее, но Сергей ещё мог сопротивляться. Пока ещё мог. Приобретённая за долгие тридцать лет службы выдержка позволяла сохранять хотя бы остатки самообладания даже сейчас, когда вся его жизнь рассыпалась острыми осколками, впивавшимися глубоко в плоть всякий раз, когда он пытался их собрать. Измученный бессонными ночами, на грани нервного истощения, он всё равно продолжал бороться, чувствуя, что несёт ответственность за всё и за всех.
[indent] Наверное, когда-нибудь это просто сведёт его с ума. Но не сегодня. Ещё нет.
[indent] Счётчик Гейгера включился сам по себе, рассыпая свою частую сухую дробь по растрескавшемуся асфальту. Сергей снова выключил его, даже не открывая глаз – и тут же понял, что звук не исчез. Не полностью. Это была его работа – видеть и слышать то, чего не видят и не слышат другие, – и потому он услышал лёгкий частый стук, оставшийся после того, как счётчик погрузился в молчание. Что-то приближалось к нему с той стороны, где за деревьями и пустыми домами высилась мрачная громада станции.
[indent] Когти. Когти стучат по асфальту.
[indent] Собака.
[indent] Сергей открыл глаза и повернул голову – так резко, что в шее хрустнул позвонок. В голове промелькнуло отчаянное: «Не может быть!» – ведь он помнил, помнил, как она взвизгнула и упала, когда Паша выстрелил в неё. Потом он выстрелил ещё раз – и она затихла совсем. Они думали, что она умерла – потому что так хотела та часть Зоны, которая стремилась истребить их всех – одного за другим.
[indent] Но это была она. Это точно была она. Собака замерла метрах в пяти от Сергея, когда он резко повернулся к ней. Грязная, окровавленная шерсть. Левое ухо порвано. Кусок арматуры пронзает тело насквозь. Но самое страшное – то, от чего по спине пробегает мороз, – белёсые глаза. Глаза, которые, кажется, не могут видеть – но видят всё.
[indent] Да, это действительно была она – и в том, что она стояла сейчас здесь, перед ним, была своя извращённая, искалеченная логика, свойственная всему, что было в этом месте. То, что давно умерло, не может умереть снова – и, уж тем более, не может умереть то, что никогда не было живым. Было ли это порождение Зоны, которое лишь притворялось собакой, или Зона использовала её, словно тряпичную куклу – суть была одна: её нельзя убить. По крайней мере, насовсем. И стоит, верно, возблагодарить судьбу за то, что она была на их стороне.
[indent] Впрочем, верно: была. А что сейчас? Помедлив мгновение, собака приблизилась и снова замерла – на сей раз всего в нескольких шагах от Сергея. Она не выказывала никаких признаков враждебности, но он всё равно – пусть даже по привычке – просчитывал все возможные исходы. Заряженная винтовка лежит на коленях – но собака слишком близко, выстрелить он уже не успеет. Надетая поверх бронежилета куртка едва ли могла бы стать надёжной защитой от укуса – но это всё же лучше, чем ничего.
[indent] А потом он сделал то, что человек в здравом рассудке должен был бы счесть полным безумием: протянул к собаке руку. Снова вспомнилась Аня. «Я должна убедиться, что вы настоящий».
[indent] Собака подошла ближе. Арматура царапнула по каменному постаменту. Белёсые глаза уставились ему в лицо.
[indent] – Хорошая собачка…
[indent] Ей-богу, нелепее может быть только то Анино «мне нужно вас потрогать» – но сейчас этого всё равно никто не слышал. Он медленно, точно ещё не до конца решившись, опустил руку на мохнатый лоб.
[indent] Настоящая. Чем бы она ни была на самом деле, она была настоящая. Но совершенно точно – не живая. Она была холодной – Сергей чувствовал это даже через перчатку, – и он готов был поспорить, что сердце её не билось.
[indent] И вдруг – что-то снова изменилось. Собака повернула голову, потом повернулась сама, сделала шаг вперёд и, чуть пригнувшись, утробно зарычала. Наполовину заросшая деревьями площадь была по-прежнему пуста – но уже было ясно, что кто-то приближается.
[indent] Кто-то ещё.
[icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]

Отредактировано Sergey Kostenko (2018-07-18 00:31:12)

[indent] Интересно, можно ли считать, что ты в безопасности, если тебя охраняет не живая и не мёртвая собака, пронзённая куском арматуры? Наверное, нет. Во всяком случае, обольщаться не стоит. В этом месте, где трудно поручиться за реальность чего бы то ни было, лучше надеяться и рассчитывать только на себя. Даже от оружия здесь есть прок только до тех пор, пока не появится кто-то, способный разобрать его на части силой мысли.
[indent] Появившийся из-за деревьев человек не выглядел опасным и не проявлял никаких признаков враждебности – но собаке он всё же чем-то не понравился. Возможно, тем, что вмешался в её планы? Она ведь не просто так сюда пришла, верно? Хотела же она чего-то! Вернее, Зона хотела. Вернее, какая-то её часть. О том, чего хотела другая часть, пока лучше вообще было не думать.
[indent] Так, он ещё и иностранец. Очаровательно. Сергей рассматривал его, чуть склонив голову набок, примерно с тем же выражением, с которым он рассматривал лошадь, примерещившуюся ему как-то в тёмном московском переулке: она тогда была почему-то без покойного полковника, но он её всё равно узнал. Ещё бы. Весёлая компания, явно вознамерившаяся свести его с ума.
[indent] О том, что стоявший в нескольких метрах от него человек не был ещё одной галлюцинацией, говорила, как минимум, реакция собаки. Может, фантом? Может. Ещё как может. Ну и что, что посреди площади? Пашины теории о «замкнутых контурах» были справедливы в той, другой Зоне, которая то ли исчезла, то ли осталась где-то в параллельном измерении. И правда теперь была в том, что они даже не представляли, на что способна эта Зона.
[indent] Мир, в котором она появилась, был другим уже потому, что в далёком пятьдесят шестом году маленькая девочка по имени Клэр не осталась сиротой, не встретилась с тем, с кем ей суждено было встретиться, и не исполнила план тех сил, что хотели помешать появлению Зоны. В этом мире было то, чего не было в том, другом. Инженер четвёртого энергоблока Виталий Сорокин, чьё сознание слилось с Зоной. Деррик Флэтчер, носивший Зону в своей крови: страшно представить, что он мог уже успеть сделать там, в самом её сердце, под сводами саркофага. Он помогал Зоне – а значит, она была сильнее. Намного сильнее. Бестелесные фантомы в пустых домах – это из того, другого, мира. Двойник Деррика владел телекинезом. Собака была материальной.
[indent] Можно пойти по Аниному пути и, наставив на незнакомца винтовку, потребовать в ультимативной форме, чтобы он дал себя потрогать – но какой смысл? Что изменилось от того, что он потрогал собаку? Разве она перестала быть порождением Зоны? Увы, эти методы уже были бесполезны. Значит, придётся придумывать новые – и, видимо, опытным путём.
[indent] – Тише, тише… – Не отрывая взгляда от незнакомца, Сергей снова протянул руку к собаке, нащупал на шее цепочку и мягко, осторожно потянул её назад. Собака издала какой-то утробный звук – но поддалась. Выпрямилась, перестав припадать на передние лапы, и просто замерла – словно ей надоело вдруг прикидываться собакой, и она решила просто подождать возможности сделать то, зачем она сюда пришла.
[indent] – Да, говорю. – Кто бы мог подумать, что английский понадобится ему так скоро после возвращения из Нью-Йорка? Может, это всё-таки какой-нибудь заблудившийся турист? Или не совсем заблудившийся… Как там назывался тот прошлогодний фильм про отчаянных американцев, приехавших в Припять в поисках острых ощущений? «Запретная зона», кажется. Помнится, там всех съели пресловутые мутанты – и собаки, в том числе. Хотя, нет, кажется, кто-то остался жив и вылез по подземному ходу прямиком к разрушенному реактору – а уж там их, разумеется, схватили злые военные. Типичный современный взгляд, не вызывавший у тех, кто помнил Припять живой, ничего, кроме неприязни и непонимания. Особенно трудно было понять, как, насмотревшись такого, кто-то может возжелать испытать подобное на собственное шкуре.
[indent] С этим миром точно что-то не так.
[indent] Сергей медленно поднялся и аккуратно обошёл собаку: почему-то мысль о том, что иначе можно зацепиться за торчавший из неё кусок арматуры, была невыносимо отталкивающей. Сделав несколько шагов, он огляделся вокруг цепким взглядом, запоздало подумав, что, верно, сейчас он больше всего напоминает маньяка, который решил по-тихому пристрелить случайную жертву и хочет убедиться, что поблизости нет потенциальных свидетелей. От этой мысли стало неловко. От некстати всплывшей в памяти картинки из другой жизни, где он стреляет в убегающих подростков, захотелось провалиться как можно глубже и вообще никого никогда больше не видеть.
[indent] Нет, он будет считать, что перед ним обычный человек – до тех пор, пока не убедится в обратном. Иначе – всё, можно возвращаться в Москву и добровольно сдаваться в заботливые руки психиатров.
[indent] – Как вы здесь оказались? – Совсем близко Сергей подходить не стал: обычный человек тоже может оказаться не вполне нормальным – в таком-то месте! – и давать ему возможность так просто дотянуться до себя он не собирался. Пока – уж точно. Винтовку из рук он тоже не выпустил – но перехватил её так, словно хотел показать, что не собирается стрелять. По крайней мере, первым. – Видели кого-нибудь… ещё? – Голос звучит спокойно, но во взгляде, снова обежавшем площадь, застыла напряжённая настороженность. Ей-богу, чем меньше здесь кого-то видно – тем лучше.
[indent] Да, кажется, пока ему удаётся держаться так, словно ничего особенного не происходит. Русские ведь странные ребята, верно? Может, они всегда гуляют по заброшенным городам с винтовкой наперевес и рюкзаком за плечами. Вот только вместо медведя с балалайкой у него при себе пронзённая насквозь арматурой собака – и это, конечно, портит картину, напрочь лишая её статуса нормальной.
[indent] А, между тем, был вопрос, которым, пожалуй, стоило задаться с самого начала: то, что незнакомец не бросился бежать при виде неё с воплями ужаса – это хороший знак или плохой?..
[icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]

Отредактировано Sergey Kostenko (2018-07-18 00:31:25)

[indent] Вся эта история – по крайней мере, по тому, как её представил незнакомец, – до того напоминала заштампованный донельзя сюжет какого-нибудь третьесортного фильма ужасов, что трудно было поверить в её правдивость. И, в то же время – что в этом такого уж странного? Ну, ехал человек в Киев, а попал в Припять. Ну, заблудился. Бывает же такое? Бывает. Конечно, в основном-то в Припять едут очень даже целенаправленно – но это здесь всем кажется, будто о ней известно всем на свете, и все на свете же стремятся тут побывать. А на деле, этот заблудившийся «вроде бы турист» вполне мог принадлежать к тому поколению, для которого авария на Чернобыльской АЭС – если они вообще о ней слышали, – была чем-то столь же далёким, сколь и последний день Помпеи.
[indent] В любом случае, он совсем не был похож на одного из местных любителей острых ощущений, гордо зовущих себя «сталкерами»: достаточно было только взглянуть на его совершенно немыслимого цвета костюм. Синева предрассветных сумерек уже уступила место бледному свету дня, и на фоне безжизненной серости это ядовито-зелёное пятно выглядело настолько чужеродным, что, казалось, город должен был просто отторгнуть его, но…
[indent] «На машине? Ну, тогда примите мои соболезнования…» – Бессонные ночи и уже которую неделю продолжавшая копиться усталость делали своё дело, и Сергей, прежде никогда не замечавший в себе склонности к сарказму и язвительным замечаниям, всё чаще начинал ловить себя на чём-то… подобном. Вслух, конечно, он говорил такое, только если его уж очень довести – но даже мысли, так и остававшиеся мыслями, вызывали жгучее раздражение. Как же это, у человека проблемы, а ему, первым делом, хочется съязвить, а не броситься ему помогать? Неужели то, что случилось с ним за последние три недели, изменило его так сильно? Или вся беда просто в том, что сейчас у него самого столько проблем, что на решение чужих уже не остаётся ни желания, ни сил? Зона, ещё Зона, дети, станция, чёртов «Глобал Кинтек» со своими реакторами, пропавший Деррик Флэтчер, еженощные визиты мертвецов… Ещё собака, вот. И бесконечные не вполне санкционированные командировки на территорию сопредельного государства.
[indent] – Сергей, – коротко представился он и, всё же с некоторым сомнением взглянув на протянутую ему руку, пожал её. Отличное место для знакомства, а уж обстоятельства… Снова вспомнилась Аня, которая после такого вот ненавязчивого прикосновения разрыдалась от облегчения, как будто бы вместе с ним всё закончилось. Жаль, что ему сейчас не полегчало. Вот совсем. Потому что теперь это уже не значило, что перед ним живой человек. И что его рука сейчас не превратится в щупальце – в общем-то, тоже.
[indent] – Это Припять. Была и есть. – Странно, но в этом «есть» даже самому Сергею почудились вдруг какие-то ревнивые нотки – как будто бы, вопреки всем своим прошлым словам, он отказывается признавать, что город, который когда-то так много для него значил, умер. Что ж, так ведь бывает, когда видишь бездыханное тело любимого человека: трудно поверить, что его действительно больше нет. Перед глазами – просто тело, но ты помнишь и видишь его живым.
[indent] Так и с городом.
[indent] – Слышали про аварию на Чернобыльской атомной электростанции в восемьдесят шестом? – Ох, лучше бы слышал: потому что, если его всё-таки угораздило «выпасть» из того мира, где её не было, на машине он домой уж точно не попадёт. – До Киева отсюда девяносто четыре километра, но…
[indent] …но это не так уж важно. Возможно. Скорей всего. Но как узнать наверняка? Просто посоветовать ему попробовать уехать? Проводить до машины и помахать вслед платочком, а потом подождать, пока Зона не приведёт его обратно? Или пронзённая куском арматуры собака – это уже достаточно странно, и можно рассказать всё прямо сейчас?
[indent] А может, сначала… спросить?
[indent] «Ментальная связь» – ещё пара слов из книжек в мягких переплётах из раздела эзотерики, в которых оказалось неожиданно больше правды, чем мог бы подумать взрослый разумный человек. Если Зона – в твоей крови, если ты уже стал её частью, ты можешь… общаться с ней. Наверное, поэтому они и начали «вспоминать» то, что происходило в других реальностях. Наверное, поэтому к нему и приходили каждую ночь двое мертвецов. И Клэр. Она тоже была частью… этого.
[indent] Сергей обернулся и взглянул через плечо на собаку.
[indent] «Подойди».
[indent] Боже, ему показалось, или звук, который она издала, и в самом деле был похож на… усмешку? Как будто бы она хотела сказать: «Ну что, догадался?» Когти снова застучали по растрескавшемуся асфальту. Собака подошла ближе, остановилась в паре шагов и подняла на него белёсые глаза.
[indent] «Он сможет уехать отсюда, если попытается прямо сейчас?»
[indent] Теперь, когда он пытался мысленно общаться с Зоной, происходящее, казалось, достигло новой степени абсурда. Да, он сам это начал – но от осознания того, что в следующее мгновение она может ему ответить, становилось по-настоящему жутко.
[indent] «Нет. Слишком далеко зашёл».
[indent] Голос просто прозвучал у него в голове: ни мужской, ни женский, ни детский – просто… голос. Спокойный, почти равнодушный – словно он лишь констатировал факт, который не имеет к нему никакого отношения.
[indent] «А потом, со мной?»
[indent] «Возможно».
[indent] Спрашивать, что подразумевал голос под этим «возможно», не было никакой необходимости: Сергей и без того прекрасно понимал, что, если ему и удалось дважды благополучно покинуть Припять по воздуху, это не значит ровным счётом ничего.
[indent] Но шанс есть. Хотя бы так.
[indent] «Ты ведь знаешь, что она так просто его не отдаст. И не отпустит её».
[indent] Сергей, уже было отвернувшийся от собаки, снова взглянул на неё. Белёсые глаза смотрели на него безо всякого выражения – но то, что было внутри неё, понимало, зачем он здесь.
[indent] – Знаю… – тихо выдохнул он – уже вслух, – и повернулся к стоявшему перед ним человеку. Теперь он уже не пытался даже представить, что думает тот обо всём происходящем у него на глазах – о собаке и об этом странном бессловесном разговоре. Он всё равно не знал, как объяснить это, не знал, как рассказать, кто он, и почему он здесь оказался, не выдав при этом того, что находиться в этом месте он не имеет права. Если уж на то пошло, то на слишком многие вопросы он не мог ответить даже самому себе.
[indent] – Мне очень жаль, но, боюсь, на машине вы отсюда не уедете. И пешком не уйдёте. – Сеанс «ментальной связи» с Зоной отозвался неожиданно острой головной болью, но, по крайней мере, Сергей смог заставить собственный голос звучать спокойно. И сочувственно – а то подумает ещё этот Эдвард Нэштон, что ему угрожают. Нет, всего лишь сочувствуют – потому что он, чёрт возьми, даже не представляет, во что ввязался. – Но вы можете пойти со мной… с нами. – Совсем уж дикость, но ему отчего-то показалось вдруг, что исключать из числа членов их импровизированного отряда собаку как-то… нетактично? – Завтра в полдень меня заберёт вертолёт. Правда, мы полетим в Москву, но… поверьте, это лучше, чем остаться здесь.
[indent] «Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь».
[indent] Кажется, чувство юмора у этой части Зоны всё-таки есть.
[icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]

Отредактировано Sergey Kostenko (2018-07-18 00:31:49)

[indent] – Надолго здесь лучше не задерживаться. И ничего не трогать без перчаток. Но радиация – не самое опасное, что здесь есть. – Сергей предпочёл не заметить лёгкую улыбку собеседника: в конце концов, для нынешнего поколения Припять – просто музей под открытым небом, о котором так любят рассказывать страшные истории. Вот и относятся к ней соответственно. Весь тот ужас, что произошёл здесь, та катастрофа, что оставила в сердцах тысяч людей незаживающие раны – их это не коснулось. Потому им и не понять. – Вообще-то, это закрытый город. Не знаю, почему на въезде нет охраны. – Возможно, потому, что Зоне нужны новые жертвы, а Деррик Флэтчер всегда был готов ей помочь? Да и кто кого – и от кого – охранял? Может, это людей нужно было охранять от Зоны, а не наоборот?
[indent] Впрочем, не ему, уже в третий раз полуофициально приезжающему в этот «закрытый город», жаловаться на отсутствие охраны. С него хватит и охраны «Глобал Кинтек», которая, дай Бог, не покидает территорию АЭС. В том, что его фото есть у каждого работника службы безопасности, Сергей даже не сомневался – как не сомневался и в том, что где-то на нём была пометка: «Уничтожить». Разумно ли, при таком-то раскладе, брать этого странного «туриста» с собой? Разве он не обещал себе, что больше никого не станет подвергать опасности? Да, обещал – но на сей раз обстоятельства совсем другие. В том, что человек, назвавшийся Эдвардом Нэштоном, оказался в Припяти, не было его вины – а предложить ему что-то другое он попросту не мог.
[indent] Но как, какими словами объяснить ему, что с этим местом «не так»? Он просит рассказать – но с чего начать? С того, как откуда-то из-за пределов мироздания в этот мир вошла безымянная сила, которая жаждет теперь его поглотить? Или с того, как почти тридцатью годами ранее в далёком Мэриленде сбежал из психиатрической лечебницы буйнопомешанный пациент, который по воле высших сил должен был положить начало кровавой цепочке событий, способной это «вторжение» предотвратить? Когда всё на самом деле стало «не так»?
[indent] Сергей не знал ответа на этот вопрос. Он не знал даже, какая из его жизней была настоящей, а какая – плодом, последствием этого «не так». Может, вся его нынешняя, здешняя, жизнь была фальшивкой, потому что двадцать восемь лет тому назад он не встретил Клэр и навсегда покинул Припять? Может, фальшивкой был весь этот мир? Или все они – просто потому, что настоящий мир не мог появиться до тех пор, пока не будет «изгнана» Зона?
[indent] Нет, обо всё этом бессмысленно было заводить речь. Даже он сам, успевший уже прикоснуться к этому кошмару, не мог в нём разобраться – так какой смысл тянуть в омут человека, который, возможно, ещё может спастись? Ведь не каждый из тех, кто побывал в Припяти, становился «заражённым», – и, кто знает? – ему ещё может повезти. Возможно, Зона сама выбирает «носителей». Возможно, у неё есть план, который и вовсе непостижим человеческому уму.
[indent] Нужно сказать что-то другое. Что-то убедительное, но более… правдоподобное. Его собеседник и без того уже хмурится, а в голосе явно слышится недоверие – как будто бы он решил, что его пытаются обмануть или запугать. Но Сергею ли осуждать его за это? Разве всего три недели тому назад он не выслушивал Пашины рассказы так, словно тот травил нелепые байки, найденные в недрах всемирной сети? Нет, он не знал, что сказать – и потому медлил.
[indent] И вдруг – смех. Сергей едва сдержался, чтобы не развернуться к источнику звука всем телом, не вскинуть винтовку, не взять на прицел неизвестно откуда взявшегося посреди мёртвого города весельчака. В какой-то миг ему даже показалось, что это проклятый Деррик Флэтчер – о, если он и правда жив, то у него есть все основания для того, чтобы торжествовать! – но краем глаза он успел заметить ядовито-зелёный пиджак. Что ж, если группа иностранных туристов не решила устроить в этот непогожий ноябрьский день флэшмоб на развалинах мёртвого города, то это был фантом. Чёртов фантом.
[indent] Началось.
[indent] «Я же говорю: слишком далеко зашёл».
[indent] Бесцветный голос снова звучит в голове, подтверждая его догадки. Странно только, что сам Эдвард Нэштон, похоже, скорее смущён, чем удивлён этим… явлением. Ещё и это странное «извините»… Он протирает очки – словно думает, что ему померещилось, – но, в то же время, это как будто бы… не в первый раз? Может, фантом уже являлся ему, но он принял его за галлюцинацию? Видение? Тогда понятно, почему он сказал, что никого не видел – кто бы стал признаваться, что ему мерещится собственный двойник?
[indent] – Это… гиблое место, – медленно начал Сергей. – Не только из-за радиации. Можно и мародёров встретить, и Бог знает, кого ещё. Любителей по живым людям пострелять, к примеру. – Или это было только в той, другой жизни? Теперь, в третий свой визит, он начинал ловить себя на мысли, что в этой жизни Припять выглядит более… мёртвой. – Но и радиация тоже… Понимаете, из-за неё здесь образовались некие… аномалии. Ещё недавно их изучали учёные из Москвы – у них здесь неподалёку был бункер. То есть, бункер есть и сейчас, но учёные… они… исчезли. Скорей всего, погибли. Собственно, я как раз в бункер и собирался идти. Там есть кое-что, что нужно забрать – до того, как оно попадёт… в чужие руки. – Интересно, это всё-таки звучит, как бред, несмотря на все его усилия, или стоящая рядом с ним собака и маячивший ещё пару минут назад на другом конце площади двойник придают его рассказу правдоподобности? – Кстати, вам не померещилось, – помедлив, прибавил Сергей и сочувственно взглянул на своего собеседника – как будто бы он всё-таки был виноват в том, что вокруг них раскинулось самое настоящее царство безумия и абсурда. – Это... фантом. Они здесь иногда… появляются.
[icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]

Отредактировано Sergey Kostenko (2018-07-18 00:32:01)

[indent] «Городу нужны новые жители…»
[indent] Странная мысль, пришедшая, словно из ниоткуда, в ответ на вопрос, отчего же никто и ничто не препятствует желающим попасть в эту обитель смерти. Ни охраны, ни предупреждающих об опасности знаков – только знаменитое «Припять-1970», возле которого любили когда-то фотографироваться в день свадьбы. Сразу вспомнилась невольно странная городская легенда, которую он услышал несколько лет назад: в ней говорилось, что через четверть века Припять начнёт заселяться новыми жителями – но только не живыми, а мёртвыми, ибо ей никогда уже не суждено вернуться к жизни. Два года назад и правда ходили слухи о загадочной череде смертей, причины которых были официально признаны естественными – вот только умершие были, по большей части, людьми молодыми и здоровыми. А ещё, со слов их родных и близких, за несколько недель до смерти у них появлялись загадочные новые знакомые, с которыми они общались по телефону. Разговаривали часами. И казались счастливыми. Если верить слухам, номера, с которых им звонили, начинались на 4499. Код Припяти.
[indent] Сергей слухам не верил. Ещё три недели назад не верил. А теперь он помнил собственные похороны, которые были в другом мире двадцать семь лет назад, и был готов поверить, во что угодно. Да, городу нужны новые жители – так зачем же отпугивать тех, кто по доброй воле спешит в самое его сердце? Город примет их в свои распростёртые объятия, Зона – сделает их частью себя. Поглотит без остатка. Что они для неё? Пища? Источник сил? Способ распространения? Чем бы они ни были – она доберётся до них. Через маленький, но такой мощный и полезный портативный атомный реактор. Через телефон. Через компьютер. Через всё, на что может воздействовать она сама или её… слуги. Те, кто заражён и не сопротивляется этому.
[indent] Вот, почему здесь нет и не будет пугающих ярко-жёлтых знаков, словно кричащих: «Уходите! Ни шагу дальше!» Впрочем, в этом мире нет такого знака, который мог бы предупредить о настоящей угрозе, что свернулась змеёй там, среди мёртвых зданий, опутала их своими кольцами и наблюдает, наблюдает, притворяясь спящей. Ей нужны новые жертвы. Городу – новые жители. Мёртвые – для мёртвого.
[indent] – Не только выглядят. Они копируют всё: голос, привычки, поведение… Иногда заметить подмену практически невозможно. Они этим пользуются, чтобы… погубить тех, кому явились. – Никакие слова не смогли бы описать того, насколько нелепо он себя чувствовал, рассказывая всё это. Это ведь просто немыслимо: прожить полвека, даже не подозревая о том, что всё, зовущееся «чертовщиной», реально! И не только это, потому что само существование Зоны выходило за все рамки мистики, фантастики и вообще каких бы то ни было человеческих представлений об окружающем мире. О вселенной, в которой они жили. – Я бы сам не поверил ещё три недели назад, – помедлив, прибавил он. – А теперь… Порой реальность страшнее любого фильма ужасов.
[indent] Как такое возможно? С точки зрения простой человеческой логики – никак. Да, квантовая физика говорит, что существование других миров возможно – но никакая физика не объяснит, как может быть живой мёртвая собака, которую пронзил насквозь кусок арматуры. Двадцать семь лет назад. В другом мире. И, уж тем более, она не объяснит то, что находится внутри.
[indent] Удивительно, но его новый знакомый, хотя и выглядел удивлённым, но не паниковал, не впадал в истерику и даже не обвинял стоявшего перед ним человека, говорившего немыслимые вещи, в откровенном помешательстве. Напротив, он казался спокойным и… деловитым? Сергею очень хотелось верить, что дело в общей уравновешенности мистера Эдварда Нэштона, а не в винтовке, которую он продолжал держать в руках. Или всё ещё хуже, и этот странный турист уже сталкивался с чем-то… если и не подобным, то, по крайней мере, неестественным? Или это ещё не так страшно в сравнении с тем, что двойнику своему он, кажется, не слишком удивился? Ещё те пресловутые три недели назад Сергей непременно поставил бы в его мысленном досье аккуратную пометку «Возможно, не в себе» – но границы между мнимой «нормальностью» и полным безумием почти что стёрлись за этот краткий срок, и теперь он сам едва ли мог называться «нормальным». К нормальным людям не приходят по ночам мертвецы с чёрными глазами. Нормальные люди не взрывают лампочки, когда злятся. Нормальные люди не помнят, как стучала земля о крышку их гроба. Нормальные люди не чувствуют, как какая-то неодолимая сила тянет их к разрушенному реактору мёртвой станции, где поселилось нечто, не принадлежащее этому миру.
[indent] «Можешь дать ему пистолет», – великодушно разрешил голос в голове. – «Я за ним присмотрю».
[indent] Наверное, это очень странно – верить говорившей с ним мысленно не-собаке, – но без этого странного обещания «присмотреть» Сергей, пожалуй, всё-таки не решился бы вытащить из поясной кобуры один из запасных пистолетов и протянуть его человеку, в чьём здравом рассудке он вовсе не был уверен. Собственно, он даже не был уверен, что это человек – и, чёрт возьми, зная о том, что здесь происходит, он имел полное право сомневаться.
[indent] – Но это только для самообороны, – твёрдо сказал он, держа оружие дулом вниз. – Здесь слишком легко ошибиться, и нужно особенно внимательно смотреть, куда и в кого стреляешь.
[indent] «Если бы ты смотрел, куда и в кого стреляешь, нас бы здесь не было».
[indent] Рука Сергея судорожно дёрнулась, а сердце, казалось, пропустило удар. Голос по-прежнему говорил безо всякого выражения – но самого смысла этих слов было достаточно, чтобы внутри всё сжалось от нестерпимой боли.
[indent] «И не говори, что не думаешь об этом каждый день».
[indent] Усилием воли он заставил себя вдохнуть холодный, тяжёлый воздух. Выпрямился, словно пытаясь сбросить с плеч непосильную ношу. Сердце билось гулко и часто, словно у птицы, хрупкое тельце которой сжала чья-то крепкая рука. Промелькнувшее было на лице выражение болезненного ужаса исчезло так же внезапно, как и появилось, сменившись прежним спокойствием. Видимым. Кажущимся. Вот только мертвенная бледность мешала поверить в него.
[indent] – За последнее время я побывал здесь дважды, и оба раза мне удалось вернуться. Полагаю, шанс выбраться достаточно велик. – Довольно туманно и обтекаемо, но весьма в духе окружающей обстановки. Да и имел ли он право что-то ему обещать? – Просто держитесь рядом и не доверяйте тому, что видите… и слышите. А теперь идёмте к вашей машине.
[indent] Словно дожидавшаяся этих его слов собака поднялась с потрескавшихся плит и неторопливо направилась в ту сторону, откуда пришёл его новый знакомый. Едва ли стоило сомневаться в том, что ей известно, куда нужно идти – и Сергей пошёл за ней, пытаясь не думать о том, что сказал этот проклятый голос. Он, чёрт возьми, прекрасно знал, куда его может завести чувство вины – и сейчас ему нельзя было поддаваться.
[indent] Но обретавшаяся в собаке часть Зоны, кажется, была иного мнения.
[indent] Стоило ему только сделать всего несколько шагов, как порыв холодного осеннего ветра принёс с собой смех. Детский смех. Тихий, больше похожий на эхо, будто бы пришедшее откуда-то издалека – но какой-то удивительно настоящий.
[indent] «Зона почти стёрла здесь границы между мирами».
[indent] Невыразимо странно было сознавать, что где-то совсем рядом – и, в то же время, немыслимо далеко, – была живая Припять. Прекрасный, цветущий город, в котором высокие белые дома смотрелись в голубую гладь реки, а по широким улицам растекалась бурным потоком жизнь.
[indent] «Дети в школу бегут. Седьмой класс. Сегодня как раз будут тебя на уроке истории проходить. Они так мило тобой восхищаются».
[indent] Голос по-прежнему звучал безразлично и ровно – но Сергей готов был поклясться, что последнее слово сочилось самым настоящим ядом.
[icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]

Отредактировано Sergey Kostenko (2018-12-24 09:31:06)

[indent] Отправляясь в Припять в этот, уже третий, раз, Сергей был готов ко многому. К встрече с фантомами. К столкновению с людьми Деррика Флэтчера. Наконец, к тому, что Зона попытается его убить. Или хотя бы свести с ума – окончательно и бесповоротно. По крайней мере, ему казалось, что он готов. А вот к чему он не был готов совершенно точно – так это к тому, что ему придётся попытаться объяснить весь этот полный безумия кошмар человеку, к этому самому кошмару никак не причастному.
[indent] Говорить о том, во что он ещё недавно просто отказался бы поверить, было трудно. Очень, очень трудно. Ещё труднее было убеждать себя в том, что сам он – не сумасшедший. Он ещё мог делать это, находясь в окружении людей, переживших то же, что и он: пусть они были совсем детьми, пусть в обычных обстоятельствах разница почти в сорок лет просто не позволила бы им так быстро найти общий язык – сейчас они действительно были единственными, кто мог его понять. Единственными, кто поверил бы, если бы он рассказал им о мертвецах, которые приходят к нему по ночам. А что было бы, если бы он рассказал об этом сейчас?..
[indent] – Несчастный случай, – коротко ответил Сергей. Потом помедлил, размышляя, стоит ли продолжать. Наконец решил, что идущая прямо перед ними собака сама по себе уже является живым олицетворением безумия… ну, почти живым. Возможно, у прекрасно видящего пронзающий её тело кусок металла мистера Нэштона даже не возникнет желания взяться за отданный ему для самообороны пистолет, если он всё же скажет всю правду. – Упала на арматуру на стройке. Двадцать семь с половиной лет назад. – И не совсем здесь, о да. В другом мире. – В общем-то, это уже не совсем собака.
[indent] «Ну, спасибо».
[indent] Сергей раздражённо дёрнул головой: слышать словно бы внутри себя чужой голос было, по меньшей мере, непривычно. Неправильно. Дико. Равно как было неправильным и диким всё, что окружало их сейчас. Город следил за ними пустыми глазницами окон, и во взгляде его явственно чувствовалось что-то злое. Как будто бы город знал, что человек, который шёл по его пустым улицам, мог его спасти – а вместо этого предал. Бросил. И теперь город хотел отомстить.
[indent] Город был мёртвым – и, одновременно, противоестественно живым.
[indent] Ощущение, что на него наставлены дула сотен ружей, не покидало Сергея всё то время, пока он ждал своего странного знакомого возле его машины. Разум твердил, что нужно быть начеку. Прислушиваться к каждому шороху. Вглядываться в каждую тень. Но вместо этого он просто смотрел на трещину на асфальте и пытался отогнать от себя навязчивую мысль, что здесь всё – всё – ненавидит его. Всё хочет его уничтожить. Всё – от чахлой былинки на краю дороги до притаившегося под сводами саркофага безымянного зла.
[indent] Именно поэтому он даже не заметил лежавший возле кустов прибор, на который ему указал его оказавшийся куда более внимательным спутник. Одного взгляда было достаточно, чтобы он узнал это странное, нелепое нагромождение датчиков и проводов, похожее на собранный каким-нибудь любителем счётчик радиации. Вспомнил, как неестественно тот смотрелся на столе следователя в отделении милиции – словно чёрное пятно, просочившееся откуда-то… извне. Прибор из этого мира выглядел чуть иначе – но не узнать его было невозможно. И он действительно просто лежал у обочины дороги – не спрятанный в подземном бункере, не запертый в секретном хранилище.
[indent] На земле возле чахлых кустов, посреди пустого, мёртвого города, лежал прибор для перемещения во времени. И почему-то от одной мысли об этом становилось жутко.
[indent] «Это ловушка?»
[indent] Сергей обернулся к крутившейся поодаль собаке, но та ничего не ответила. Просто уселась среди бурых палых листьев и уставилась на него своими белёсыми глазами.
[indent] «Ну и чёрт с тобой».
[indent] Он снова перехватил винтовку левой рукой и напряжённо огляделся по сторонам. Тихо. Так тихо, словно весь город задержал дыхание, всматриваясь в то, что вот-вот должно случиться.
[indent] – Лучше не подходите, это может быть опасно. – Голос звучал сдавленно, а дышать внезапно стало тяжело, как будто бы сам воздух вокруг сгустился, напитался ядом.
[indent] Что там может быть? Самострел? Граната на растяжке? Какая-нибудь особо хитроумная западня, расставленная верными слугами Зоны? В то, что это могло оказаться простой случайностью, Сергей не верил: чем больше он узнавал о том, что происходило и происходит, тем больше он убеждался, что любая кажущаяся «случайность» может оказаться проявлением воли сил, человеческому пониманию недоступных. То, что в фантастических романах называют «машиной времени» не может случайно оказаться лежащим посреди мёртвой улицы.
[indent] И прибор был настоящим – в этом Сергей был совершенно уверен. Он был настоящим, и он работал. Интуиция? Возможно. А возможно, всё и все здесь просто связаны притаившейся внутри всего живого и неживого Зоной.
[indent] Он медленно подошёл к прибору, не отводя от него глаз – словно боялся, что кто-то невидимый потянет за такую же невидимую верёвочку и утащит его, будто приманку, в кусты. Присел рядом – в бронежилете не больно-то наклонишься – и осторожно протянул к нему руку, как протягивают руку к собаке, в добром нраве которой совсем не уверены.
[indent] – Ну надо же, какая встреча!
[indent] Громкий, жизнерадостный голос вспорол настороженную тишину, как вспарывает тонкую кожу кусок стекла.
[indent] – Господи… Боже! – Так и не успевший дотронуться до прибора Сергей отпрянул от него и неловко завалился назад, выронив винтовку. Сердце заколотилось, как бешеное. В горле пересохло.
[indent] Рассказ Ани о том, как они с Пашей встретили здесь его, Сергея, фантом, он слышал не единожды. Рассказывала она, конечно, и как Паша создал его сам. Но одно дело было слышать об этом – а вот видеть… Впрочем, нет, такого ребята точно не видели. Это было эксклюзивное представление Зоны – лично для него.
[indent] – Этого только не… Как? – В глазах – изумление, в голосе – замешательство. Увидел бы его сейчас кто из сослуживцев – вот таким, сидящим на земле и словно пытающимся отпрянуть от того, что было перед ним, – точно подивился бы. В отрыве от контекста, разумеется. Не принимая во внимание то, на что он смотрел.
[indent] – Мы подумали, что тебе будет приятно молодость вспомнить. Разве нет?
[indent] «Приятно» было последним словом, которым Сергей мог бы описать собственные чувства. Нет, это было жутко, отвратительно, неправильно, от этого, чёрт возьми, мороз бежал по коже! Зона, прежде лишь копировавшая то, что попадало в её липкую паутину, теперь вытащила из каких-то неведомых тайников заботливо сохранённый образ. Его лицо – только моложе на двадцать семь лет. Светлые волосы, синие глаза. Белая рубашка, наплечная кобура. На правой щеке – глубокий порез. На животе – два кровавых пятна.
[indent] Как насекомое, застывшее в куске янтарной смолы. Как собака, пронзённая арматурой, которая умерла двадцать семь лет назад, а теперь ходит рядом, словно живая.
[indent] Сергей не знал, что пугало его больше: то, что он видел самого себя – другого себя, отделившегося от него за год до аварии, или то, что он чувствовал за этой маской. Он очень явственно ощущал, что это просто оболочка, в которую облачилось что-то, находящееся далеко за пределами человеческого понимания. В глубине казавшихся совершенно безмятежными серо-синих глаз плескалась нездешняя тьма – но Сергей был почти уверен, что никто, кроме него, не заметил бы этого. Не почувствовал.
[indent] Бездна к бездне взывает.
[indent] Фантом выжидающе-вежливо смотрел на него, сложив руки на груди, словно и в самом деле жаждал увидеть, как он обрадуется этой невероятной встрече.
[indent] «Он… она может влезть в мою голову, как ты?»
[indent] Собака лениво повела мордой. Похоже, у неё вмешательство фантома большого восторга не вызывало.
[indent] «Нет, если ты сам не позволишь. Зона не сможет поглотить тебя, пока в тебе есть то, что сильнее».
[indent] «Что?»
[indent] «Ты знаешь».
[indent] Наверное, этому можно было найти какое-то объяснение. Возможно, даже научное. Или его ещё только можно будет найти – когда наука сможет объяснить, что такое Зона, и что такое любовь. А сейчас… сейчас это нужно просто принять. Просто это есть. Просто это так. Абсолютному разрушению может противостоять только абсолютное созидание. Деррик назвал любовь «вирусом» – что ж, ему было проще оперировать категориями, понятными Зоне.
[indent] Но любовь – это огонь. Золотой огонь, что бежит вместе с кровью по венам, выжигает пытающуюся отравить её тьму. Быть может, Сергей бы уже стал послушной куклой в руках чуждой этому миру силы, если бы тогда, ещё до Припяти, Паша не спросил его о Клэр.
[indent] «Ты бы остался».
[indent] Тогда он ещё не помнил ничего: ни их встречи, ни разорванного в тот же вечер заявления о переводе. Знал только, что она существует – но этого было достаточно, чтобы начал разгораться огонь. Зона не понимала, что есть связь, которая может тянуться даже сквозь время и миры. Не понимала, что эту связь нельзя разорвать. Не понимала, почему она не может подчинить своей власти того, кто всё продолжает пытаться её уничтожить.
[indent] И её это злило.
[indent] По лицу фантома словно пробежала какая-то зыбкая рябь, и он вдруг отступил на шаг назад, будто кто-то его толкнул.
[indent] «Не вышло», – констатировала собака, и в тоне её на сей раз уже явственно послышались насмешливые нотки.
[indent] – А между тем, у нас гости! – преувеличенно бодро провозгласил фантом, разворачиваясь к незадачливому туристу, которому явно не везло в этот хмурый осенний день. А может, и везло – это уж как посмотреть. Окажись Сергей под влиянием Зоны, он, вполне возможно, уже вырвал бы ему голыми руками позвоночник. А так – вон, даже защищать был готов и до цивилизации обещал довезти. Ну, попытаться.
[indent] – О, ты говоришь по-английски? – не удержавшись, съязвил Сергей, поднимаясь на ноги. Забыв собственные недавние опасения по поводу гранат и самострелов, он быстро подхватил прибор и как-то боком отошёл от кустов – словно боялся, что оттуда может выскочить ещё кто-нибудь. Полковник с лошадью, например. А то что-то их давно не видно.
[indent] – Ну, ты же говоришь!
[indent] Трудно было сказать, что казалось более жутким в фантоме: контраст между его почти неестественно жизнерадостным тоном и кровавыми ранами, или само осознание того, что за совершенно безобидной внешностью притаилось неведомое зло, жаждущее поглотить всё и вся в этом мире. Для Сергея, пожалуй, всё-таки второе. Он прекрасно помнил, как приводил когда-то в замешательство малознакомых людей своими немыслимыми перепадами от дружелюбной мягкости до стального упорства. Некоторых даже пугал. Но видеть это – во стократ хуже. Как будто бы какая-то бесформенная злая сила вселилась вдруг в маленького плюшевого зайчика, и теперь тянет к чьему-то беззащитному горлу свои мягкие лапки.
[indent] «Ты бы присмотрел за своим… зайчиком».
[indent] Сергей вздрогнул и, опомнившись, подхватил с земли винтовку и решительным шагом направился к фантому, по всей видимости, решившему удостоить внимания более благодарную – по крайней мере, потенциально, – жертву.
[indent] – Доброе утро, мистер… Нэштон, – с нарочитой паузой, будто бы намеренно стараясь подчеркнуть что-то одному ему известное, проговорил фантом. Такой вежливый, приветливый, что на его дружелюбие и вправду было бы легко купиться – если бы только крови на нём хотя бы было поменьше. – Как вам наш город? Чудесный, не правда ли? Особенно в такую погоду!
[indent] – Хватит паясничать, – раздражённо бросил Сергей, подойдя к ним. Собака тоже подбежала поближе и уселась чуть позади.
[indent] Фантом взглянул на него: в глазах так и плескалось насмешливое «а что ты мне сделаешь?»
[indent] – А мы, признаться, бывали в ваших краях, – как ни в чём не бывало, продолжил он, снова употребляя это странное «мы». – В Соединённых Штатах мы много времени провели… О, прошу прощения! – Театрально изображая раскаяние, он прижал руку к сердцу. – В Разъединённых Штатах, разумеется!
[indent] Сергей бросил на своего «двойника» такой взгляд, словно у него заболели разом все зубы.
[indent] – Просто не обращайте на него внимания, – нарочито спокойно посоветовал он Эдварду, который, верно, уже проклял всё на свете за эти несколько минут. – Он даже не настоящий.
[indent] – С чего это ты взял? – с деланной обидой надулся фантом.
[indent] – А что, ты хочешь сказать, что таскаешь на себе мой труп? Боже, ты же не…
[indent] Склонив голову набок, фантом бросил мечтательно-задумчивый взгляд на собаку, а потом снова перевёл его на Сергея, словно предлагая тому самому выстроить основанную на его многозначительных намёках логическую цепочку. И, наконец, насмешливо поинтересовался:
[indent] – Хочешь потрогать?
[indent] А мистер Нэштон, верно, и не подозревал, как ему повезло, что его двойник оказался таким вежливым и деликатным. Воистину, стать объектом повышенного внимания Зоны – это такое счастье, от которого обычно пускают себе пулю в висок.
[indent] Впрочем, вероятно, именно этого она и добивалась.
[icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]

Отредактировано Sergey Kostenko (2018-08-30 01:15:57)

[indent] Сергей не отводил взгляда от фантома: тот продолжал всё так же дружелюбно улыбаться, но смотрел при этом так, словно хотел откусить ему голову. Разве можно повернуться к этому спиной? Нет, можно, конечно – но вполне вероятно, что это будет последнее, что он сделает в своей жизни. Проверять на себе, на что способны фантомы в этой реальности, ему совсем не хотелось – и тут уж даже не скажешь, что хуже: что фантом соврал насчёт… своей материальности, или что он сказал правду.
[indent] – Управа? – насмешливо протянул «двойник» Сергея, одарив его спутника снисходительным взглядом: мол, Боже, какая наивность и простота! – Люди развеиваются, – неожиданно изменившись в лице, прибавил он. Его глаза потемнели, словно истинная его сущность на мгновение чуть более явно проступила сквозь оболочку. – Мы вечны.
[indent] От его слов стало жутко. Так жутко, что захотелось отступить хотя бы на шаг назад. Возможно, Сергей даже поддался бы этому порыву – если бы только прибор в его руках не завибрировал вдруг, издавая низкий гул. Как, почему он включился? Кажется, загадочный мистер Нэштон, решивший не удивляться мёртвым, но живым собакам, задел его, когда подходил ближе – что ж, это понятно, никому не захотелось бы стоять рядом с той тварью, что смотрела на них потемневшими глазами.
[indent] Впрочем… нет, уже не смотрела.
[indent] Фантом исчез – как исчезла и мёртвая Припять. На мгновение всё потонуло в круговороте расплывчатых, едва уловимых образов, красок и теней, а потом резко посветлело, словно кто-то нажал волшебную кнопку, и на небо выкатился золотой солнечный шар.
[indent] Пение птиц обрушилось громом. Порыв ветра принёс с собой аромат цветущих вишен. Всё вокруг – зелёное от молодой листвы, золотистое от солнечного света. Живое.
[indent] – Боюсь, она нам не поможет.
[indent] Наверное, какая-то часть Сергея была готова к тому, что это могло произойти. Возможно, сыграло свою роль и то, что он помнил то, прошлое перемещение, как будто бы это и в самом деле произошло с ним. Что ж, можно сказать, что на сей раз всё прошло, по крайней мере… безопаснее. Хотя бы без прыжков с вышки в пустой бассейн.
[indent] Одним словом, выглядел он скорее напряжённым, чем потрясённым. Нет, это было, конечно, удивительно, невероятно – вот так вот увидеть снова свой родной город. Город, которого больше не существует. Город, который остался жить лишь в его памяти. Но это было совсем не страшно, нет. Ему как будто бы выпал шанс – единственный в своём роде – снова оказаться в том времени, в том месте, когда и где всё казалось таким простым и правильным. Тогда – там – ещё не было никаких сомнений, никаких терзаний. Это было его место.
[indent] Вот только не суждено этому продлиться долго. Напоённый солнцем и ароматом цветущих вишен мир уже замер на краю пропасти: Сергей почувствовал это ещё до того, как, поборов минутное оцепенение, подошёл к стоявшему в нескольких шагах от них жёлтому с синим знаком стенду «Союзпечати». За стеклом – первые полосы свежих газет. «Труд», «Советская Россия».
[indent] Пятница, 25 апреля 1986 года.
[indent] Справа притулился листочек с приглашением прокатиться на колесе обозрения. Открытие – первого мая.
[indent] Последний день. Это последний день.
[indent] Сергей прикрыл на мгновение глаза: голова будто бы запоздало закружилась, словно осознание того, где и когда он оказался, настигло его только сейчас. Вот только какая это реальность? Какой мир? Тот, из которого они пришли? Это было бы логично – настолько, насколько что-нибудь может быть логичным в этой истории вообще, – потому что до сих пор прибор действовал в одном… пласте реальности. Но до одного, вполне определённого, момента они полагали, что он может работать лишь в пределах распространения Зоны – а потом оказалось, что достаточно и того, чтобы Зона была внутри того, кто пользовался им.
[indent] Сергей знал, что он заражён. Знал, что Зона уже в его крови. И, если в глубине души он хотел оказаться в мире, где допустил ту роковую ошибку, что стоила жизни тысячам – сотням тысяч – людей, то неспособная ещё взять над ним верх Зона могла отвести его туда.  Так что же хуже: оказаться там, где взорвётся через несколько часов Чернобыльская АЭС, или там, где через три месяца произойдёт самое грандиозное самоубийство в истории человечества, которое перекроит весь мир?
[indent] Судорожно вздохнув, Сергей отступил на шаг назад. Усилием воли оторвал взгляд от даты на первой полосе «Советской России». Огляделся по сторонам. Счастье, что за эти несколько минут никто так и не прошёл мимо: если заграничный гость выглядел просто странно, то при виде него, замершего посреди улицы с винтовкой и подозрительным прибором в руках, любой сознательный гражданин тут же кинулся бы вызывать милицию. Что из этого вышло бы, он знал слишком хорошо: достаточно было вспомнить бдительную старушку, внёсшую такой неоценимый вклад в его «самоубийство».
[indent] – Идите за мной и молчите, – негромко, но очень твёрдо проговорил Сергей и, решительно развернувшись, направился в сторону, противоположную той, где виднелись пока что не обращавшие на них внимания прохожие. Слава Богу, за пятнадцать лет жизни в Припяти он успел узнать её всю – до последней подворотни, до последнего закутка, о которых знали лишь те, кто, как и он, приехал сюда ещё в то время, когда город состоял всего из пары кварталов и двух десятков котлованов.
[indent] Расстегнув на ходу куртку, Сергей спрятал под полу винтовку и снова её запахнул. Бронежилет не давал толком прижать оружие, то и дело норовившее выскользнуть и с грохотом выпасть прямо на асфальт – но это уж точно было лучше, чем просто идти по городу с винтовкой наперевес. Прибор, конечно, тоже привлекает внимание – но всё же не такое. Ну, мало ли, вдруг он на станции работает? А что одет не по погоде – всегда можно на какую-нибудь редкую болезнь свалить. Как там это называется? Пойкилотермия? Ну, вот она самая.
[indent] Уверенно пропетляв минут пять по дворам, стараясь при этом прятаться за деревьями от любопытных взоров любителей поглазеть в окно, Сергей вывел своего спутника к крошечному садику, притулившемуся к глухому торцу семиэтажного жилого дома. Раскидистая яблоня, усеянная крупными бело-розовыми цветами. Пышная зелень кустов. И не скажешь, что только конец апреля.
[indent] – Садитесь, – указал он на деревянную скамейку. – Слушайте и не перебивайте.
[indent] Осознание того, что самое важное сейчас – как можно более коротко и быстро объяснить бедняге Эдварду Нэштону, в проблемы каких масштабов он имел неосторожность влипнуть, по крайней мере, не позволяло не ко времени расклеиться и рухнуть где-нибудь под вишней, держась за голову и сокрушаясь о том, что всё опять пошло не так.
[indent] – Помните, я говорил, что в Припяти работали учёные из Москвы? – На всякий случай ещё раз оглядевшись по сторонам и убедившись в том, что никто не может видеть и слышать их, Сергей положил прибор и винтовку на скамью. – Они изучали влияние радиации на живые организмы, физические процессы и… в общем, это не так важно. Главное, что на сделанных в ходе одного из экспериментов фотографиях им случайно удалось запечатлеть прошлое. Припять до катастрофы. Живой город, живых людей. В конце концов, они пришли к выводу, что радиация породила некую аномалию – своего рода разрывы во времени. Они изучали эту аномалию – и так они создали этот прибор.
[indent] Сергей резко обернулся на раздавшийся у него за спиной шорох: из кустов с важным видом вышла большая рыжая кошка и, вальяжно разлёгшись на траве в пятне солнечного света, уставилась на него своими зелёными глазами. Нервно усмехнувшись, он вдруг поймал себя на мысли, что ему не хватает – действительно не хватает – той странной говорящей собаки. Казалось бы, как можно сказать такое про самое настоящее чудовище? Но, что бы там ни было внутри неё на самом деле – оно, по крайней мере, поддерживало его. Даже давало советы. А что теперь? Полагаться только на себя и свои такие зыбкие воспоминания?
[indent] – Он перемещает людей во времени, используя энергию этой… аномалии, – продолжил Сергей, снова поворачиваясь к Эдварду. Стащил со спины и поставил на траву возле скамьи рюкзак. Расстегнул куртку. Солнце припекало совсем по-летнему. – Раньше считалось, что шаг перемещения в прошлое всегда составляет двадцать шесть лет, шесть месяцев и девять дней. Теперь мы знаем, что это не так.
[indent] За короткими, содержащими одни лишь факты фразами стояло больше боли, крови и страданий, чем он мог бы рассказать. Миллионы сломанных жизней. Расползающаяся ткань мироздания. И надо всем, во всём – непостижимая, сочащаяся ядом Зона.
[indent] – Сейчас двадцать пятое апреля восемьдесят шестого года. – С каждым словом в его казавшемся почти неестественно спокойным голосе всё больше становились заметны нервозные нотки. Освободившись от бронежилета, Сергей глубоко вздохнул – так, по крайней мере, стало физически легче. О том, что творилось в душе, лучше было вообще не думать. – Около трёх, полагаю, – прибавил он, взглянув на солнце. – Сегодня ночью, в час двадцать три, произойдёт авария в четвёртом энергоблоке Чернобыльской АЭС. – Он помедлил, пристально взглянув на Эдварда, словно пытался понять, готов ли тот не только верить собственным глазам, но и принять то, чего он не сможет столь наглядно доказать. – Или нет, – прибавил он, наконец. – Есть четыре разных реальности, о которых мне известно, и я не знаю, в какой из них мы оказались.
[indent] А ещё он не знал, сработает ли прибор «на возвращение» обратно. И где оно будет, это «обратно». Там, откуда они пришли? Или их выкинет в мир, где идёт Третья мировая? Что, если момент, когда он не сможет сдержать Зону внутри себя, всё-таки настанет? О, он слишком хорошо помнил, как это выглядит со стороны – и лучше бы его спутнику не знать, какой опасности он, в сущности, подвергает себя, просто оставаясь рядом с ним.
[icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]

[indent] Наверное, стоило всё-таки признать, что ему повезло. Повезло, что они стояли на дороге, когда сработал прибор, и сейчас они не были частью дерева или фонарного столба. Повезло, что стояли они при этом не возле отделения милиции. Или КГБ. Ну, то есть, было бы забавно увидеть, с каким лицом «другой он» наблюдал бы за материализацией из воздуха двух неизвестных личностей, у одной из которых была в руках винтовка, но… Нет. Мало ли, что ещё могло бы рухнуть из-за этого. Одного раза было достаточно.
[indent] А ещё ему повезло попасть в прошлое вместе с человеком, который, кажется, подходил для этого на все сто. Или сто пятьдесят. Удивление, конечно, проскальзывало порой в его глазах, голосе и жестах – но самообладание, которое он демонстрировал, было воистину потрясающим. Это его «поверю на слово и поверю своим глазам» сразило Сергея окончательно.
[indent] – И почему я не был таким в двадцать девять? – со смесью удивления и сожаления, не удержавшись, уронил он. Может, ему и правда стоило тогда задуматься о том, что ещё полвека назад полёты в космос казались такой же фантастикой, какой кажутся сейчас большинству путешествия во времени. И всё-таки, Юрий Гагарин облетел вокруг Земли, когда он сам ещё пешком под стол ходил. Но нет, он даже думать об этом не хотел. Не хотел допускать такой возможности. Отмахивался от очевидного факта, состоявшего в том, что ни один диверсант не станет прикрываться настолько нелепой историей. Но стремление защищать то, что ему дорого, всегда было в нём сильнее всего. Иногда – сильнее здравого смысла.
[indent] Четыре реальности. Словосочетание, ещё недавно бывшее для него лишь атрибутом расхожего сюжета из разряда фантастики. Осознать, что он прожил всю жизнь в мире, который не должен был существовать, всё ещё было трудно. Возможно, он вообще никогда не сможет этого сделать. В минуты душевной слабости он искренне завидовал той Клэр Мэттисон, которая спокойно и счастливо жила в родном Мэриленде и не имела ни малейшего представления о том, частью какого кошмара она была. Или должна была быть.
[indent] Для него блаженное неведение было потеряно навсегда.
[indent] – К сожалению, это не такси, – вздохнул Сергей, с тоской взглянув на прибор. – И я не знаю, когда – и куда – мы вернёмся. – Он благоразумно опустил так и просившееся на язык «если», решив, что сейчас ещё не время проверять, до каких пределов может простираться самообладание Эдварда. Если уж на то пошло, этим прибором не пользовался никто, кроме, возможно, создавших его учёных, и предсказать, как он будет работать, было попросту нельзя. В конце концов, те же учёные искренне полагали, что дальше восемьдесят шестого «улететь» не получится. А оно – вон, как. Получилось. Ещё как.
[indent] «А вот и местные», – безрадостно подумал Сергей, наблюдая за входящим во двор мужчиной. Ну, понятное дело: пятница, всё-таки. Почти что законные выходные. Вот только принёс же его в чёрт именно сюда.
[indent] Он чуть подвинулся в сторону, украдкой спихивая с низкой скамьи прикрытую бронежилетом винтовку и аккуратно придерживая при этом прибор. Проверять, куда они могут улететь, если тот грохнется на землю, не хотелось. Хорошо хоть, в пространстве он не перемещает. Лучше уж встретиться с жившими в доисторические времена на территории СССР динозаврами, чем с собственным несостоявшимся тестем, любившим погулять по ночным улицам с топором.
[indent] Мужчина был очень пьян, весьма невежлив и потенциально агрессивен – для того, чтобы это понять, необязательно было даже служить всю жизнь на ниве обеспечения госбезопасности. Терять время на выяснение отношений было нельзя – и стоило, конечно, просто избавиться от него как можно скорее. Надо, прежде всего, выяснить, в какой реальности они оказались – а тут незнакомец едва ли мог им помочь. Вот помешать – запросто.
[indent] – Не могу, – тяжело, с выглядевшим совершенно искренним сожалением вздохнул Сергей. С одной стороны, напиться ему хотелось уже недели две. С другой – его ещё в Высшей школе научили, как убедительно играть любую роль. Даже в экстремальной ситуации. Сейчас была как раз такая. – Служба!
[indent] – Что за служба? – мрачно и как-то зло поинтересовался незнакомец.
[indent] – На станции. – Сергей махнул рукой в сторону невидимой отсюда ЧАЭС. – Вот, прибор испытываем.
[indent] Мужчина с некоторым усилием сосредоточил взгляд на приборе.
[indent] – Измеритель радиации, что ли?
[indent] – Вроде того. Сами понимаете, не имею права разглашать.
[indent] Незнакомец, кивнул. Про «не разглашать» в восемьдесят шестом понимали все. Про то, что работнику атомной электростанции лучше не пить во время смены, понимали, как минимум, все жители расположенного рядом города.
[indent] – Что, тоже служба? – уже не так агрессивно, но довольно настойчиво поинтересовался гражданин в костюме, развернувшись вместе с бутылкой к Эдварду.
[indent] – Это один из британских студентов, что к нам по обмену приехали, – не колеблясь ни секунды, сообщил Сергей. – Слышали? Они уже год здесь живут. Изучают вопросы обеспечения безопасности на АЭС.
[indent] Мужчина растерянно моргнул, но потом вдруг просветлел.
[indent] – А! – словно вспомнив что-то, протянул он. – Видел как-то одну девчонку. Красивая! Как эта… девушка Бонда! – Пьяно хохотнув, он приложился к бутылке.
[indent] – Да-да, – поспешно кивнул Сергей. Он-то прекрасно помнил, как куратор этой «девушки Бонда» пил валерьянку вместо чая и раз в два дня стабильно порывался написать заявление о переводе на Дальний Восток.
[indent] Содержимое бутылки явно подействовало на её законного владельца вдохновляющие, потому что уже в следующее мгновение он снова развернулся к Эдварду и решительно выдал:
[indent] – Ландан из зе кэпитал оф Грейт Британ!
[indent] Сергей сидел с совершенно непроницаемым выражением лица человека, который год учил американку русскому языку и привык стоически воспринимать и попытки назвать собачку «коровкой», и «селёдку в пальто», и даже пожелания «сдохнуть» вместо «отдохнуть». Неважно, что все остальные давились смехом – он-то обещал, что смеяться не будет. И, уж тем более, неважно, что это было с ним другим. Всё теперь сходилось в одно.
[indent] – Вы теперь британский студент, ясно? – всё с тем же невозмутимым видом проговорил Сергей поверх головы вздумавшего рассмотреть что-то у себя под ногами незнакомца. По крайней мере, теперь было ясно, что английский он не понимает. – Живёте здесь уже год и…
[indent] Незнакомец вскинулся так резко, что едва не спихнул его вместе с прибором со скамьи.
[indent] – Хау ду ю ду? – всё так же воодушевлённо провозгласил он, решив, по всей видимости, сразить иностранного гостя своими знаниями наповал.
[indent] Сергей тяжело вздохнул и хмуро посмотрел в затылок не в меру общительному любителю напиться в пятницу пораньше.
[indent] – Нам, пожалуй, уже пора, – решительно заявил он и кивнул на арку выхода, прозрачно намекая Эдварду на то, что пришло время отступать.
[icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]

Отредактировано Sergey Kostenko (2018-10-30 10:35:55)

[indent] Вылезший из подворотни полиглот-энтузиаст так невовремя спутал им все карты, что впору было заподозрить, будто он заодно с Зоной. Сергей даже взглянул пристально в его слегка мутные, хотя и с проблесками гражданской сознательности, очи – но не увидел там решительно ничего, что намекало бы на его причастность к великим планам неизвестной силы.
[indent] Тем не менее, стоило признать, что прятаться – пусть даже в полузаброшенных двориках за домами, – было не лучшей идеей. Бросать вещи в этом конкретном дворике – к сожалению, тоже. Конечно, их всё равно «выкинуло» бы вместе с ними… теоретически. На практике же сложно было предсказывать что-то со стопроцентной уверенностью. А ещё не стоило бросать под лавочкой винтовку. В восемьдесят шестом таких ещё не было – и нетрудно представить, что начнётся в отделении милиции, если её притащит туда какой-нибудь сознательный гражданин. Милиция обратится в отделение КГБ – неопознанное оружие ведь! Оттуда пришлют… кого? Правильно, того, кто был в этот день на дежурстве. А это уже вмешательство в ход событий, способное привести Бог знает, к чему. Или дьявол.
[indent] Одарив случайного знакомого не самым дружелюбным взглядом, Сергей с невозмутимым видом навьючил на себя всё своё добро и, улучив момент, когда тот отвлёкся на выпивку, подхватил с земли винтовку и трепетно прижал её к груди, прикрыв курткой. Взял с лавки прибор, чувствуя себя неуклюжим верблюдом.
[indent] – Удачных вам испытаний!
[indent] По спине словно прошлась острыми когтями огромная ледяная лапа. Конечно, этот совершенно случайный человек не имел в виду ничего, кроме слов самого Сергея, конечно, он не мог знать о том, что готовится на станции, и, уж тем более, не мог знать, к чему это приведёт – но даже за простыми, казалось бы, совпадениями Сергею виделась теперь воля тех сил, которые так трудно представить и осознать.
[indent] Сдержанно и довольно неопределённо кивнув – образу профессионального испытателя это вполне соответствовало, – он последовал за своим спутником.
[indent] – Не волнуйтесь, проблем с акцентом у вас не будет, – утешил его Сергей. Будут, правда, со многим другим, но… – Они все американцы, как и вы – но, если местным сказали, что это британские студенты, значит, для всех они будут британскими студентами. – Потому что сомневаться в словах «людей из КГБ» – себе дороже. Да и кому какое дело, если они здесь с одобрения «свыше»? Вряд ли кто-то хотя бы догадывался, зачем они приехали на самом деле. – Вы ведь, кажется, тоже с восточного побережья? У вас почти такой же акцент, как у них.
[indent] Поломать легенду могли только те, кто знал всех пятерых диверсантов в лицо – но с этими людьми им лучше было не встречаться и по другим причинам. Они могли знать его… молодого его. Могли знать его достаточно хорошо, чтобы заметить сходство. Вон, покойный начальник пожарной охраны его по голосу узнал спустя почти тридцать лет – и, возможно, не стоило списывать всё только на то, что он был покойным. Может, кстати, и не был – с каждой минутой Сергей всё меньше был склонен считать себя уверенным хоть в чём-то.
[indent] – Трудно сказать, – безрадостно вздохнул он, стараясь не обращать внимания на удивлённые взгляды прохожих. Кто-то глазел на прибор с мигающими лампочками, кто-то – просто на двух одетых не по погоде мужчин. Это было неприятно. Нервировало даже – потому что ужасно не хотелось, чтобы кто-нибудь всё-таки решил воззвать к властям. Ну, просто на всякий случай, из чувства гражданской сознательности. – Конкретно этим прибором мы ещё не пользовались, – продолжил после короткой паузы Сергей, не уточняя, кто такие эти «мы». – Тот, что был в другой реальности, перемещал только во времени. Поэтому я бы сказал, что, скорей всего, перемещать в пространстве он не может. – Господи, звучит, как бред. Полный бред. И очень откровенный намёк на то, что кто-то не пройдёт повторное освидетельствование у психиатра. – Только это всё равно может плохо кончиться. Один из учёных, создавших его, так в дерево врос, потому что оно должно было вырасти как раз на том месте, где он в прошлом стоял. И – да, это может произойти в любой момент. Раньше это занимало несколько часов, но иногда ты не можешь вернуться, пока не сделаешь то, что должен. Возможно, сейчас как раз второй случай. А насчёт времени… ну, дальше сентября тысяча девятьсот пятьдесят шестого пока никого не «забрасывало».
[indent] Пока.
[indent] «Осмотреть город»… Господи, он правда думает, что это экскурсия? Экзотический восточноевропейский аттракцион? Сразу захотелось напомнить ему, по чьей неосторожности они попали сюда – но, положа руку на сердце, Сергей не был уверен в том, что это не произошло бы всё равно. Из головы никак не шли слова «собаки» о том, что мёртвая Припять во власти Зоны – последствия его ошибки. И, если то, что было внутри собаки, помогало ему, хотя и являлось при этом частью Зоны – то, может, это она и отправила его туда, где он мог всё исправить? Создать мир без Зоны, склонить чашу весов в их пользу, нарушить хрупкое равновесие, в котором покоилась до поры неведомая сила, пришедшая сквозь разрыв в ткани мироздания.
[indent] Значит, он должен быть здесь – и он не уйдёт, пока не сделает то, что должен.
[indent] – Мне кажется, вы не вполне понимаете, что должно случиться, – всё ещё очень сдержанно, не желая привлекать излишнего внимания, проговорил Сергей, хотя в голосе его и чувствовалась скрытая напряжённость. – Сегодня ночью этот город – мой город – погибнет. А если этого не произойдёт, то случится нечто иное – и тогда седьмого августа восемьдесят шестого будет взорвана атомная электростанция Калверт-Клиффс. Слышали когда-нибудь про неё? Это в Мэриленде. Помните, что сказал тот… мой фантом про «Разъединённые Штаты Америки»? – Он бросил на Эдварда быстрый пристальный взгляд. – Эта реальность тоже существует – и что-то мне подсказывает, что вы не хотели бы вернуться в неё. Так что… да, «эффект бабочки» действует, и то, что может показаться совсем незначительным, на деле способно перекроить всю мировую историю.
[indent] Уж он-то знал.
[indent] Выбираться, переждать… Как же всё просто у того, кто только прикоснулся к этой проклятой тьме и ещё может думать, будто от неё так легко спастись! Самому Сергею казалось теперь, что он видел тот вертолёт много лет назад – и, возможно, больше никогда не увидит. Здесь ещё не было Зоны – но он чувствовал её внутри себя. Чувствовал – и не знал, сколько ещё он сможет противиться её власти.
[indent] – Безопаснее всего было бы переждать у меня дома – если он, конечно, всё ещё мой. Если я… здесь. И, хотя ключей у меня нет, боюсь, всё-таки придётся что-то придумать, чтобы туда попасть. Если будем и дальше разгуливать по городу в таком виде, обязательно найдётся тот бдительный и сознательный, кто решит сообщить на всякий случай, куда следует.
[indent] Прибор у него в руках тихонько зажужжал, подмигивая жёлтой лампочкой. Сергей досадливо передёрнул плечами, едва не выронив винтовку из-под полы куртки. Нет, всё-таки придётся взламывать собственную дверь – только бы убедиться сначала, что «здешний он» не уехал в столицу ещё год назад.
[indent] – Нет, не я, – подтвердил Сергей. Возможно, Зона внутри него – но точно не он сам.
[indent] А потом он увидел его.
[indent] – Только не это… – едва слышно проронил Сергей, остановившись так резко, будто он налетел на невидимую стену.
[indent] Из бокового прохода между домами очень уверенным шагом вышел светловолосый парнишка лет восемнадцати и направился в сторону главной городской площади. Вид он имел отстранённый, и глаза остекленевшие; прохожие косились с опаской, но остановить не пытались. Не узнать в нём Пашу Вершинина Сергей не смог бы, даже если бы очень захотел – хотя бы потому, что прибор возвестил о его приближении миганием лампочек, и Зона внутри него отозвалась, почувствовав другую часть себя.
[indent] Бездна к бездне взывает.
[indent] – Нам за тем парнишкой в джинсах и тёмной рубашке, – коротко и прямо объявил Сергей. Теперь, когда у него появилась чуть более ясная цель, он чувствовал себя куда увереннее – пусть даже на деле это грозило лишь новыми неизвестными преградами и бедами. – Близко пока не подходим, он может быть опасен даже без оружия.
[indent] А ещё тот почти наверняка мог почувствовать присутствие Зоны – и, чёрт возьми, Сергей совершенно не представлял, что он тогда будет делать.
[icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]

Отредактировано Sergey Kostenko (2019-01-27 12:36:42)

[indent] Наверное, однажды он и правда сойдёт с ума. Просто не вынесет всего, что навалилось на него непосильной ношей. Того мира, в котором всё казалось подвластным одним лишь земным законам, больше не существовало, а та реальность, что окружала его теперь, с каждым мгновением становилась всё более зыбкой. Границы времени и пространства стирались, миры сливались и проникали друг в друга, и рушился ход всех вещей. Больше не было прямых линий – только изломанные. Больше не было очевидного – потому что всё было совсем не тем, чем казалось.
[indent] Ещё несколько недель назад он не поверил бы, что оказаться в прошлом и правда возможно – как не поверил он в это в другое время и в другом мире. А теперь вокруг него была живая Припять, замершая на краю чёрной пропасти, где одна лишь тьма, которую они называли «Зоной» – просто потому, что для неё не было слов в человеческом языке. Тогда, в другое время, в другом мире, он должен был помешать ей войти, и у него почти получилось… нет, у него получилось – но потом он допустил ошибку, всего одну нелепую ошибку, и всё рухнуло, рассыпалось, обратилось в ничто. Это был не конец – всего лишь новый виток спирали. Бесконечной спирали из боли, страданий и смерти.
[indent] – То, что случилось в Мэриленде, не должно было произойти. Это… это только моя вина.
[indent] Сергей старался, очень старался держать себя в руках, потому что от этого зависело сейчас так много – но мысли о том, что было, что могло бы быть, и чего быть не должно, терзали его всё неустаннее, словно подвластные чьей-то злой воле. Его голос дрогнул, выдавая то, о чём он промолчал. Выдавая ту боль, что причиняет лишь смерть кого-то бесконечно дорогого. Того, кто погиб по твоей вине.
[indent] Невыносимо.
[indent] – Вы правы, трагедия нужна. Нужна тому, что хочет проникнуть в наш мир, чтобы поглотить его. И оно хочет войти здесь. – Бог весть, почему. Сергей не смог бы даже объяснить, отчего он так в этом уверен. Быть может, он просто знал – потому что часть того, что вошло, была внутри него. И этого он тоже не смог бы объяснить. Никто не смог бы. – Я должен был помешать ему, но допустил ошибку. Больше это не повторится. – Он бросил на Эдварда короткий пристальный взгляд и проговорил так твёрдо, словно уже подозревал своего спутника в том, что он захочет ему помешать: – Катастрофы не будет. Ни этой, ни другой.
[indent] Если понадобится, он прострелит здешнему себе обе ноги – но тот останется жив, а работу четвёртого энергоблока Чернобыльской АЭС остановят ещё до начала ночных испытаний. Только так.
[indent] Оставалась, правда, ещё одна проблема, из-за которой всё могло рухнуть задолго до наступления полуночи: Паша. Вернее, Паша-Зона. Или Зона-Паша? Кого – чего? – сейчас больше внутри этой оболочки из плоти и крови? Остались ли у мальчишки ещё силы, чтобы бороться? Помнит ли он ещё о том, что помогло ему одолеть охватившую его тьму? Может ли он ещё вспомнить об этом? Или для всего уже слишком поздно?
[indent] – Он… один из нас, – уклончиво ответил Сергей. – Я не знаю, как объяснить. Он не из этого времени и не из того мира, откуда мы пришли. И он… не совсем человек.
[indent] Что ж, вот он и признал это наконец – не только в отношении Паши. Он тоже не совсем человек. Он перестал быть просто человеком, когда то, что явилось извне, вошло в его кровь. Он не сразу понял это – как, впрочем, и сам Паша. Ещё больше времени и сил ему понадобилось для того, чтобы это принять. Но обратного пути теперь не было – а может, его не было и прежде. Возможно, всё то, что свело их вместе, было предрешено – вот только они никак не могли найти единственно верный путь. Метались сквозь время и миры, отчаянно ища друг друга, и слепо руша то, чего не должен касаться просто человек.
[indent] – Нет… Чёрт! Ну куда?..
[indent] Паша и в самом деле уверенно шагал по направлению к станции, по-прежнему не обращая ни малейшего внимания не только на окружающих вообще, но и на следовавших за ним людей. Не видит? Да, безусловно: он ведь ни разу не повернул головы, словно взгляд его был устремлён к одному ему ведомой цели, от которой ему никак нельзя было отвести глаз. Не слышит? Возможно. Зависит от того, насколько сильно подавляет Зона способность чувствовать. Но он совершенно точно должен был ощутить присутствие другого носителя. Значит, он знал, что его преследуют – и, вероятно, знал, кто именно. Знал – но продолжал идти. Заманивал в ловушку? Пытался спровоцировать? Или только хотел продемонстрировать, что обеспечит Зоне проход в этот мир, и никто не сможет ему в этом помешать?
[indent] – Охрана уже наверняка нас заметила, так что сейчас или начнётся бойня, или нас всех повяжут и отправят в отделение КГБ, и мне придётся объясняться со мной! – приглушённо сообщил Сергей, нервным жестом перехватывая продолжавший попискивать прибор. Чёрт, да он сам бы решил, что это диверсия, если бы увидел такую троицу со стороны!
[indent] Вот так и настал тот самый момент, когда он больше не знал, что делать. Вообще не представлял. То, что ещё недавно казалось ему хоть каким-то планом, разваливалось на глазах, а на горизонте уже ясно вырисовывалась перспектива разрушить ещё один мир и позволить чувству вины лишить его рассудка. Снова.
[indent] Возможно, он уже сошёл с ума.
[indent] – Паша! Паша, стой! – почти прошипел Сергей, в два шага нагоняя продолжавшего своё молчаливое шествие парнишку. – Паша, не надо! – С трудом перехватив прибор той же рукой, которой он упорно продолжал прижимать к себе спрятанную под курткой винтовку, он ухватил Пашу за плечо и резко развернул к себе.
[indent] На мгновение – всего на одно мгновение – ему показалось, что перед ним тот самый мальчишка, которого он помнил ещё по другому миру. Но в зияющей пропасти чёрных зрачков плескалась тьма – та тьма, что стремилась поглотить всё и вся.
[indent] И в этой тьме не было ничего живого.
[indent] – Паша, ты… – дрогнувшим голосом начал Сергей, но договорить так и не успел. В грудь словно ударила упругая волна воздуха, а в следующее мгновение в спину ударил бетон стоявшего метрах в пяти забора. Не было бы на нём рюкзака, точно услышал бы треск ломающегося позвоночника, и бронежилет бы его не спас. Винтовка с грохотом выпала на асфальт. Прибор отлетел в сторону, и успевший приподняться на одном локте Сергей заметил издевательски мигавшую на экране надпись.
[indent] «Перемещение возможно. Подтвердите перемещение».
[icon]http://funkyimg.com/i/2JyGu.gif[/icon]