Не осталось в том месте ничего, что сулило хорошим снам маленькой девочке. Яркие картинки сменились темными пятнами поблекших чернил. Невозможно стало превозмочь и вернуть былое величие. Мы приобрели другие стороны и стали прожигать одним взглядом, словно палящее солнце после полудня. Но наше солнце давно стало луной с кровавым ореолом. Неистовые крики существ проносятся над королевством червонной правительницы. Я тогда впервые видел столько жестокости и мучительных смертей, что не успевал осознавать факта потери. Раньше я был более сентиментален, но в тот день синие глаза наполнял только страх, ужас, осознание собственной беспомощности. Я ничего не мог для них сделать, не мог помочь, не мог прекратить... а Алиса всё шла и шла, убивая всех на своём пути, чтобы добраться до королевы. Обе вершители наших судеб, а мы так, пешки, которые хотели всё остановить... но они не слышали. Ни одна из них, в этом гулком смешении воплей, не слышал слов, что могли бы их остановить. И Алиса победила. И Алиса вознесла над всеми голову королевы. Над грудой умерших тел, которым было уже все равно. В тот день поздравлять Алису следовало кому - то из нас, но она даже не попрощалась: снисходительная улыбка своим новым поданным, и она оставляет страну без правителя.

Она оставляет страну, горизонт которой это гора трупов.
Она оставляет страну, где всё обратилось в пепел.
Она оставляет страну, где лапы липкие от крови. Моей или чужой уже неважно.

[The Heavy Crawls – It Didn't Matter // DETACH – We Are Alive]
Кошмар уже стал моим привычным сном, но сегодня я был слишком охвачен им - видимо последствия наркотиков. /они всегда делали сны ярче/ Я просыпаюсь и резко поднимаюсь на кровати, стараясь схватить как можно больше воздуха. Алиса душила меня, цепляя шею холодными пальцами. Сегодня было слишком реалистично. До сих пор я чувствовал следы_вмятины_невидимые синяки. До меня доходит, что видимо единственное, что я боюсь в своей уродской жизни – это повторения того ужасного побоища… нет, сражением это назвать было нельзя. Невозможно. Голова будто раскалывается на тысячу мелких осколков, но я не обращаю внимания. В ушах ультразвук, состоящий из истошных криков. Закрыв глаза, я пытаюсь выпихнуть из мозга эту боль, блокировать, прекратить чувствовать_невыносимо, снова. В осознании того, что мне нужна новая доза таблеток нехотя открываю глаза. Шляпник выдаёт мне  за раз всё большее количество лекарств, а я всё равно появляюсь у него достаточно часто. Химик не может так быстро придумывать новые составы хитроумных средств для меня, а на те, что он давал мне изначально, у меня уже выработался иммунитет. Они бесполезны.

Почти не глядя вожу ладонью по полке в поисках колбы, в которой должен быть белый порошок. Мои личные наркотики, эксклюзивные. По словам Шляпника у человека бы голову снесло от такого, а позже летальный исход. Когда же мне попадает в горло это сыпучее вещество, то перед глазами ползёт вся комната, меня мотает, я облокачиваюсь спиной о стену и сползаю по ней вниз. Вспышки, температура тела меняется слишком быстро, сердце ударяет о грудь часто и сильно. Мне понадобилось около трёх минут, чтобы прийти в себя окончательно. Голова перестаёт болеть сразу же, как в организм поступает вещество, однако последствия в виде сворачивающихся в спираль окружающих меня предметов, приходится переживать дольше. Шляпник сказал только:  «единственное, что с тобой может случится от этой хрени, это разрыв сердца… но оно у тебя, на удивление, живучее… так что это вряд ли». Передозировки я себе позволить не мог, хотя иногда боль была такой, что плевать я хотел на вероятность своей смерти. Мне ужасно везло – в эти моменты со мной был кто – то, кто мог выдернуть из моих пальцев колбу и не испугаться последствий. Мне нельзя что – то запрещать извне. Я могу ставить условия самому себе, могу остановить самого себя, но никто другой не смеет этого делать… и они давно наплевали на эти правила.

Тем временем я только сейчас замечаю, что комната давно погрузилась в сумерки. Я снова заснул днём… кстати о сне в дневное время. Соня.

Это имя тут же проносится в моей голове, как только мобильный извещает о новом сообщении. Я даже не сомневался, что это та самая девчонка. Опять ей неймётся. С привычной ухмылкой тянусь за телефоном и сигаретами, что рядом. Она никогда не любила долгих_длинных_никчёмных сообщений и лишних слов. Всё как всегда кратко.
- Заблудилась…
Красная Шапочка пишет Волку о том, что потерялась…

Шумно и резко выдыхаю, выпуская серый дым на свободу. Я знал Соню слишком хорошо – её сообщение явное приглашение в стиле «даже если не удобно всё равно приходи».

Чёрные игральные карты разбросаны по всей квартире. Лаконичные белые цифры и матовое покрытие. Они пропахли дымом, наркотиками и легким ароматом виски. Эти карты, кажется, помнили всё; они ведь единственное, что я прихватил тогда с собой. Раньше они были белыми и цветными, но после хаоса разрушенной страны, что постиг и их, сразу же стали напоминать пепел, уголь, кости...

Понятия не имел где это находится, понятия не имел где она, но отклонить её просьбу сравни с самоубийством. Соня не терпела ожидания, а я не был сторонником оттягивания сюрпризов... не в данный момент.

Недовольно поморщившись и оценив обстановку на улице, я решил, что стоит поехать на машине. Черт, надо проснуться окончательно, не хватало ещё размозжить свои мозги о ближайший фонарный столб. Сделав папу глотков виски из открытой бутылки, я отправился в ванную, чтобы окончательно проснуться под холодной водой.

Время около восьми вечера, а мой «день» только начинается.

- Какого черта она забыла в кафе? - проносится в голове, когда чёрный Ford Mustang 69 останавливается возле кафе с вывеской на французском. У меня было много разных «знакомств», две француженки не прошли мимо, щебеча, порой, на родном языке. Английский их был сбивчивым и неуверенным, а я любопытный понял, что французский так ласкает мой слух. Он был мелодичным, и казался немного странным - до этого я не имел «счастья» слышать другие языки. Я наивно полагал, что все говорят на одном и том же. Удивительно. Неужели этот мир ещё способен внушать мне это чувство. Так что, благодаря своей феноменальной способности запоминания, я тут же выучил какой – то набор слов. Девушек забавляло, им нравилось, казалось я, тем самым, слишком заинтересован ими, они с удовольствием и неким смущением повторяли отдельные фразы. Думали я полиглот, а ещё вечерами сижу перед камином и курю старую трубку своего деда. Аристократ, а в клубы хожу только для того, чтобы не выделяться из толпы. Мило. Это предположение вызывало улыбку на моих губах и довольный прищур, будто девушка разгадала наконец трудную загадку, что я так любил. Рассказывать сказки - моя стезя, моё мастерство, моя жизнь.

Как я нашел Соню? Пришлось прибегнуть к Интернету. Терпеть не могу эту сетевую паутину. Вбив в телефон название кафе, на экран вывелась карта с близ расположенными магазинами и библиотекой. Как бы это странно не звучало, но именно по последнему я понял, где это находится. Черт подери, я же кот, куда меня только не заносило. Впрочем карте я так и не стал разбираться, доверился визуальной памяти и безотказному принципу «кошки никогда не теряют дороги». Так что, накинув кожаную куртку поверх футболки, я вышел из квартиры. В итоге сборы и дорога заняли минут десять, не больше.

[GHOSTEMANE - Caligula]
Оставив машину где - то возле соседнего магазина я успел немного промокнуть, прежде чем оказался внутри кафе. До меня тут же доходит истошный мужской крик, отчего я морщусь и недовольно хмурю брови, будто слышу уже третий час непрекращающийся звук дрели в соседней комнате. Взгляд тут же находит в темноте силуэт Сони, который ни с каким другим не мог спутать. Она сидит на ком - то на стуле и довольно хихикает. Она явно наслаждается происходящим. Забавная. Улыбаюсь, неторопливо подходя к девушке сзади.

- Решила заняться добрыми делами? - отсылка к названию кафе. - Ты знала, что оно переводится как «доброта»? Я уже забыл, что это, а ты, по видимому, соскучилась по таким понятиям, да? - истошный крик меня не останавливает, я не меняю тон в голосе, будто говорю на привычные темы и не вижу в её издевательствах над парнем ничего странного и ужасающего. Он кричал «помогите», думал я его спасу, вызову полицию, буквально отдеру от него прилипшую к нему сумасшедшую. Но нет. Его слова только вызвали во мне смех, который разнесся громче его истошных криков по всему кафе. Наконец к концу слов я уже оказываюсь за её спиной и подаюсь вперёд, из - за плеча девушки, разглядывая парня, чуть наклонив голову вбок. Девочка такая же как и я, любит позабавится с чем - то достойным внимания глаз. Уверен, что он ещё и не глуп и хотел показаться ей внимательным. Её тело и волосы пахнут дождем. Руки влажные, а пальцы измазаны в чужой_его крови.
- Детка, если ты его не заткнешь, то это сделаю я, - негромко добавляю, после короткой паузы.
Не мог я переносить долго такой частоты звук, это выводило из себя и ужасно раздражало. Кончик невидимого кошачьего уха нервно_раздраженно дёрнулся. Прожигающий и испытывающий взгляд на мученика. Я сжимаю задние зубы в нетерпении, отчего скулы становятся острей. Я готов был засунуть ему в рот что угодно и я это сделал, протянув руку к рядом стоящему столу и взяв оттуда перчатку странного вида. Откуда мне было знать, что это кухонная варежка или как оно там у вас называется. Я быстрым и уверенным движением, будто делал это миллион раз, засунул в раскрытый рот парня варежку. Как только он не откусил себе язык от этой боли, что профессионально хладнокровно доставляла ему Соня.
- Только попробуй выплюнуть, и я самолично сделаю из тебя чизкейк, а она, из остатков крови, приготовит сироп, - быстро и четко проговорил я, сквозь сжатые зубы, а откуда - то из гортани фоном слышался приглушённый рык. Забавно бы звучала такая фраза в компании друзей, с напускным сарказмом и иронией, но только если не смешивать его с моим приказным тоном - это было и правда страшно.

Я готов был вести вечные диалоги с собой. Противоречить самому себе очень забавно, можно заниматься этим весь день. Тем не менее долго оставаться один я не мог. У меня была привычка приходить без приглашения и просто слоняться по чужой квартире, находя для себя занятия. Тем временем владелец квартиры мог меня совершенно не волновать, я просто мотаюсь где - то рядом и занимаю себя, переставляя странные статуэтки на полках с места на место. Могу тихо, наполовину с подобием мурлыкания рассуждать о чем - то себе под нос, а потом вопросительно взирать на окружающих «я же вам говорил!». Уход в мысли был для меня через чур нормальным и обыденным процессом, я вынудил_заставил их привыкнуть.
Чай всегда подавали вовремя. Без четверти пять было особенно важным чаепитием в Стране. Все собирались за огромным столом и забирали себе полу разбитые чашки, которые ещё не успели стать одними осколками. Королева не пила чай с нами, она в это время играла в крокет или шахматы. Я ненавидел шахматы и с пренебрежением ходил по огромной доске, выпуская когти наружу и царапая мраморные клетки как бы случайно. Собственно, в то время я и карты не любил - сейчас дело обстояло по - другому. Я мыслил по - другому и взгляды у меня были другие - как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Фразы, слетавшие с губ так ловко носили теперь более смелый характер, хотя и в Стране я никогда не боялся выразить своего мнения. В прочем, как я уже говорил, взгляды мои переменились. И теперь я только и делал, что прожигал свою жизнь, словно это старая сигара, которая к концу становится особенно терпкой. Сука, я бессмертный, да. Значит просто каждый мой новый день являлся началом конца. Каждое утро я будто ощущал на себе эту горечь, от которой першит в горле. Только от неё невозможно было избавиться, я не давал себе такой возможности.

Я наконец выпрямляюсь, давая картине предстать передо мной в более широкоформатном виде. Соня заканчивает с парнем, убивая его хладнокровно. Игрушка потеряла для девочки интерес. Девочка была слишком избалована. Девочка привыкла к новизне во всем, ей быстро надоедали одни развлечения и она требовала взамен новые.
Когда она разворачивается ко мне и оценивает мой внешний вид я ухмыляюсь, не переключая с неё внимания, но обходя, наконец, взглядом лавку. Я никогда здесь не был. На пару секунд хмурюсь, пытаясь разобраться с надписью на банке, что стояла на самой верхней полке на противоположной стене. От мгновенно возникшего интереса даже голову наклоняю вбок, чертова надпись на французском, я понятия не имею что это значит. Почему. Но тут мысли прерывает забавная речь Сони, которая заставляет меня улыбнуться, обнажив неестественно острые для человека клыки. Я перевожу на неё взгляд. Как всегда ревнива. Она это в шутку, я знаю, но тем не менее это мило ровно настолько, насколько это слово доступно моему представлению и пониманию.
- предоставь мне такое удовольствие, если тебя это не затруднит, - парирую, не сгоняя с лица и тень улыбки. Может шучу, а может быть говорю правду. – хотя я больше люблю наблюдать, ты же знаешь, - Сегодня у меня и правда никого не было, хреново я выгляжу уже давно, но из - за таблеток личного «доктора - экспериментатора» хреновость усилилась. Когда - нибудь я снова буду спать спокойно... когда - нибудь. Все ещё не отвожу взгляда от Сони, когда мы оба слышим звуки сирен. У нас достаточно времени, чтобы уйти, но что - то я не предполагал, что парень будет кричать настолько громко.
Соня выказывает мне свои пожелания про душ и новую одежду. Я сосредоточенно смотрю в ее глаза, на самом деле проникая сознанием в близ расположенные квартиры. Видения смутные и вообще я не уверен, что правильные. Мое состояние не позволит уйти в другой квартал, он для меня сейчас вообще не в зоне доступа. Могу рассчитывать только на квартиры, что располагаются прямо над этой пекарней, что на первом этаже жилого дома. Мне хватает нескольких секунд, после чего я снова «возвращаюсь» сознанием в лавку, перевожу взгляд в окно, откуда нас уже окрасил красный и синий свет полицейских машин. Они спешат выйти из машины. Суета. Не глядя на Соню беру ее руку и мы растворяемся в серо - голубой дымке, которая уже полностью рассеялась к приходу полицейских. Дебилы.

Мы оказались в пустой квартире - а это было одним из важных аспектов. Уже возникало резкого желания убивать, можно было просто в очередной раз изучить новые вещи и после отправиться вершить «правосудие». Из - за отсутствия света и преобладания темных цветов мебели квартира казалась меньше, чем была на самом деле. Тем не менее мы с Соней достаточно хорошо ориентировались в темных помещениях /порой даже лучше, чем в освещённых/, так что тратить время на поиски включателя я не собирался. На секунду прислушавшись и не уловив никаких признаков жизни я оставил Соню, чтобы та могла найти себе одежду и ванную комнату. Правда моя рука теперь тоже была в крови... - не вкусная, - без особого выражения эмоций, будто констатируя факт сказал я. - слишком горькая - недоволен. Любителем человеческой крови я не был, но иногда попадались особы, которые были исключительны. Не знаю, как их выбирала Соня, но кровь у них была особенной, не такой жесткой на вкус /и то, естественно, не у всех/. Шляпник тоже был хорошим ценителем крови, особенно когда у того случались эксперименты с особенными_исключительными экземплярами. Я не пил кровь литрами, но слизать ее с запястья по нежной атласной женской коже был не против. /и то, опять же таки, не со всякой/. Тоже самое касалось нутром ненавистных Соней девочек, оказывающихся в моей квартире. Там были не всякие и не любые - думаю поэтому ещё Мышь и била нервно хвостом. Я был слишком привередлив и дотошен, а она все думала, что в очередной раз довыбираюсь настолько, что приведу девчонку в нашу кампанию. Соня должна быть одна. Она и была единственной и мы с Зайцем это прекрасно знали - наверное даже лучше её осознавали, тем не менее немного повода для раздражения мы ей всегда предоставляли. Это было забавно и опасно одновременно. Соня не из тех, кто будет пустословить. Мы с Зайцем виртуозно ходили по краю её терпения и наслаждались её буйным характером.

Квартира явно принадлежала семье или просто паре. Все здесь говорило//орало о том, что жители парень и девушка. Детей здесь никогда не было, а если и были, то настолько редко, что их присутствия мне уловить так и не удалось. Владельцам было лет по двадцать пять - тридцать. Девушка явно пытается создать уют и оба притворяются что любят друг друга, но это не так. Любовь через силу - они не живут в иллюзии, они пытаются её создать. От этой мысли я недовольно поморщился. Когда наконец до людей дойдёт, что ничего не существует, кроме привязанности. У этих нет даже её. Квартира пропитана ложью. Я иду вдоль стен, полок, стола мягкой неспешной поступью, изучая обстановку. Читаю предметы взглядом, дотрагиваясь до некоторых невесомым прикосновением длинных пальцев левой руки, на которых вытатуированы четыре масти игральных карт. Она пыталась изменить ему с несколькими, но посчитала это слишком подлым... от следующей открытой карты не могу сдержать короткого смешка - а вот он ей изменил. И ни раз. Смелый... считает себя смелым, на самом деле трус редкостный, будет молить пощады в первом же доме терпимости. Прохожу в следующую комнату. Их спальня. Открыт шкаф, где висят его костюмы и рубашки. Старается выглядеть лучше, чем он есть. Заставляет её гордиться, хотя нечем. Ящик. Открываю. Ее футболки и белье. Чужие духи. Часто бывает подруга... глупая подруга. Снова недовольно морщусь. Думает, что «спасает» брак, трахаясь с ним на их же кровати. Взгляд на кровать, пальцы по окрашенному в белый дереву. У них дважды был лучший секс за полтора года брака, все остальное для своей же отчетности. Для неё. Он был удовлетворён её подругой. Думаете она сама святая? В этом городе вообще остались эти мифические существа, о которых порой поговаривают местные? А да, в паре церквей при которых женские монастыри... я думал это бордели особого стиля, которых по городу не так уж и много, увы. «Какие исключительные» - помурлыкал я тогда себе, после того, как разобрался, что это не совсем то. Но, это с какой стороны посмотреть. Там есть то, чего обычным шлюхам никогда уже не научится - смирение, застенчивость, скрываемая под тонной непонятных им же желаний. С моих губ не как не смогла сойти улыбка, как только я попадал туда. Я врал, нагло и безошибочно, а они верили и доверяли, правда не сразу. Смешные. Они бы меня ещё крестом ударили, вместо того, чтобы молиться, пытаясь изгнать меня как злого духа. Эти непорочные хуже любой распутной девки. Впрочем, я не о том. Хозяйка квартиры не была лишена совести, она была лишена ума. До замужества она спала со своим братом или кузеном, я понятия не имел и все это не играло отдельной роли. Совместная фотография в рамке. Она даёт понять мужу, что совершенно по - сестрински влюблена, но не больше. Верит ли он? Скорее да, но чувствуется актриса она хреновая. Она не искала спасения в других мужчинах, ей продолжал помогать брат. Фактически какая измена, если брак ненастоящий. Выхожу из комнаты. Гостиная. Огромная гостиная - две совмещённые комнаты плюс кухня. Книжные полки. Книги только её. Она пыталась привить в нем такую же любовь к чтению, но так и не смогла. И не сможет, хотя продолжает пытаться. Зачитывается психологией. Здесь никогда не было крупных ссор – они равнодушны друг к другу. Она скоро свихнётся. У неё ещё четыре года. Взгляд задерживается на книгах, пробегая по корешкам. Останавливаюсь на имени «Алиса». Снова недовольный взгляд.
Презрение
Отвращение
Ненависть
Порок
Месть
Злоба
Быстрые вдох - выдох
«Страна Чудес»
- ... какого... - шепчу под нос, даже не замечая, что сказал вслух.
Книжка старая, корешок явно видал лучшие времена, а некоторые буквы на нем стёрты, я читал не всматриваясь. Первая страница, /пятно от кофе/ смята, как простыня на утро. Вторая страница «Алиса в Стране Чудес» автор Льюис Кэрролл. Хмурюсь, понимая свою неспособность прочитать книгу с одного только взгляда. Если мгновения назад я читал вещи, запахи, атмосферу с явной охотой и даже интересом, подстегиваемые любопытством, то теперь в голове сидело чувство отвержения. Все внутри будто говорило - не принимай, не читай, ты не способен это понять. Мои мысли путались, я думал, что знаю всё, однако это оказалось не так. Я стоял напротив книжной полки и шёл глазами по строчкам... именно шёл, а не бежал. В голове складывался пазл из ничего, который ничего, ровным счетом, не доказывал. Мне нужны были объяснения, которые я должен был найти ровно через страницу, где появится Белый Кролик с часами...

«Соня, посмотри на меня... смотри на меня... смотри... Соня, ты слышишь?... Соня!»

Ломанные фразы летят по моей голове, заворачиваются вихрем и не дают мозгу возможности сообразить, что я говорю это не в слух. Она меня попросту не слышит. Синие, немного неестественно насыщенные глаза устремлены на девушку, которая читает строчку за строчкой – так жадно. «Прекрати это. Брось ее и посмотри на меня.» Но, почему - то не могу и шага сделать, я будто в землю врос. Сейчас с ее красивых губ сорвутся вопросы, на которые она захочет знать ответ, но... «Соня, я не знаю их...» хочется остановить время, мне нужен Шляпник. Мысли рвутся и путаются, и ломаются - обрывками скрежетания мимо потертых стен... холодных стен. Перед глазами серая пелена, смотрю на девушку, но будто в пустоту. В голове, в подсознании кто - то кричит истошными голосами, дверь со скрипом откроется, золотые ворота задавят бегущих и спасающихся, новая глава даст отсчёт.
Всегда дающий ответы на многие вопросы я теперь жаждал услышать всё от Сони, но она... она нет, не знала, что и думать. Точнее она думала и за это я ее любил, но сейчас мироощущение менялось, цеплялось за всё подряд отправляясь на дно, в глубину, несоразмерными шагами вечности. Тише ступай. Тише. На полу пальцах босыми ногами, оставляя на паркете мокрые следы.
Ее рука, пару секунд покоящаяся на моем плече, будто до сих пор там. Она будто осталась за моей спиной, хотя явственно вижу обратное.
Я слышу в ее глазах «кот, ответь».
Я и сам хочу этого.

//Мысленное бормотание про кролика... бормотание про глупые розы... оставленные в волосах шипы... цепляется голубое платье за неприветливые ветки... северный ветер с запада путает белокурые волосы... большие ясные глаза вторят улыбке того Кота... все это прах.//

Наконец моргаю и выражение лица становится моментально раздражённым, переполненным ненавистью. Все мысли начинают выдирать из меня воспоминания. Ощущение, что раньше не случалось. Подхожу к Соне.
- брось книгу и пойдём отсюда.
Я не особо контролирую мысли и действия, хотя внутри все противоречит «Оставь, этого ничего нет. Ты не слышишь себя, Чешир... это передозировка». Передозировка. Под глазами темные круги, синее стало темным, как чернильное пятно. Мне казалось эта книга воплощение опасности, которая грозит мне, Соне, Шляпнику, Зайцу и вообще всем. Неизвестность меня всегда забавляла - теперь же пугала. Включился инстинкт защиты, самосохранения, как механизм, только сработал он по новой системе, что ещё никто не пробовал.
- оставь книгу, - рык, готовый перекрыть голос в любую секунду. Как смола слова, как горячий метал взгляд. Я не играю с ней в игру - кто кого пересмотрит, я покрываю тузом. /была бы жизнь такой же легкой, как игра в покер./ «Соня, мы должны идти, какого черта... Соня, ну же, не спорь со мной хоть сейчас! Я защищаю тебя, и сейчас твоя задача услышать меня. Уйдём. Забудь. Не рассказывай никому. Они не готовы... всё будет как тогда, когда вы пришли... они не готовы».
Я всегда думал про них и порой пропадал, чтобы без затруднений наблюдать за ними всеми по несколько раз на день. Чтобы не участвовать в их бессмысленных диалогах, чтобы попытаться отучить себя от желания «участия» во всем. Скрытное. Мне нет ни до кого дела - пусть хоть все передохнут разом, только вот не могу так рисковать, увы... ведь тогда сдохну от скуки я.
Моя головная боль. О ней знали все, но сейчас я чувствовал себя особенно хреново. В висках пульсировала кровь, которой будто нужен был выход//всплеск эмоций цвета красного вина. Перед глазами сгущается невидимый Соне дым. Слова, сказанные ей сейчас, повторяются в моей голове бесконечным эхом. Пару раз дёргаю головой, недовольно морщась от боли. Заглушить невозможно ничем. Просто надо подождать, я знаю. Даже если Соня что – то говорит мне, я не слышу. Я всё ещё думаю, что она до сих пор поглощена книгой. Почему просто нельзя об этом забыть? Алисы нет. Её не существует. Мы попали в другой мир, у неё наверняка не было детей… Перед глазами маячит образ смеющейся блондинки с чёрными глазами. «белый кролик… я местная сумасшедшая… хочу сдохнуть… никогда ни на что не хватает времени… часовой механизм переломан, как старая марионетка в сгоревшем театре…». Её смех. Смех Червонной Королевы. Образы, голоса. Крики умирающих существ. Алиса, идущая по трупам – её окровавленные руки гладят меня по голове, шерсть там быстро становится липкой. Она улыбается, смеётся как Королева. Заносит меч над моей головой. Разорванные на мелкие кусочки карты падают с неба как снег. Треск горящих деревьев. К лапам течёт река из чьей – то крови. Я не свожу с Алисы взгляд, она готова сделать удар, но она его не сделает. Не сделала тогда, не сделает и в моих мыслях /пусть тогда она даже и не пыталась убить меня/. Но почему?
Весь этот смешавшийся шум, набирающий темп и громкость, превращающийся в гул и переходящий в ультразвук льётся и рассыпается по моему мозгу, заглядывая в каждый отсек, словно пробирается по кукольному домику. Всё это обволакивает… Смех Алисы, смех Червонной Королевы – её смех.

Мне хватает и секунды, чтобы протянуть руку и, взяв с полки, стоящей где – то за спиной Сони, пепельницу, швырнуть её в левую стену и попасть точно в зеркало. Треск рассыпающегося стекла и я успел уловить мгновение, когда оно треснуло, ещё храня в себе наши отражения и распалось на такие разные куски.
Сердце колотило по груди, но голова перестала болеть. Я чувствовал, как в напряжении трясутся мои пальцы, как жар разливается по спине. Было тяжело дышать, но в какой – то мере я будто замер, всё ещё не сводя взгляда со стены. Голоса вылетели из моей головы, и я впервые услышал полнейшую тишину. На улице на тот момент не было даже машин. Только что я понял, что постоянно слышал, что – то в своих мыслях и то был не я. Через несколько секунд я услышал дождь, отчётливо шуршащий за окном, разбиваясь миллионными каплями об асфальт.
И на тот момент я знал только одно – Шляпник мне не помощник, дело далеко не в его средствах. Сколько бы Шляпник не мучался, не пробовал различные комбинации, проблема моей головы была далеко за чертой Лондона, её корень пролегал туда, куда никто не хотел возвращаться – особенно я.
"We will let them turn away
We'll show them what they made"
«Нет, к чёрту Страну Чудес, она мне на хрен не сдалась, я ушёл оттуда и ушёл потому, что так было нужно. Ничто не переубедит меня вернуться. Я лучше сдохну здесь от всего этого, чем там, в попытках выяснить что происходит. Страны Чудес нет, Соня… Её уже давно нет – не обманывай себя придирчивыми надеждами, не пытайся – тем более ты этого сама не любишь. Наш дом уничтожен. Уничтожен треклятой Алисой и теперь мы живём здесь. Никто не вернётся туда. Ни Шляпник, ни ты, ни Заяц. Лечите меня дальше, думайте, что это всё уродская экология, пусть так… Никто не выйдет из Лондона… Никогда.»
"We'll be here when their heart stops beating
We the nation of today"
Взгляд на неё, всё ещё свидетельствующий о том, что произошло минуту назад. Молчание и я не хочу его нарушить, будто зная, что в беззвучном молчании смогу понять чуть больше. Я должен знать, что делать дальше, должен знать, как действовать.
«нужно найти ту чёртову девчонку… лучше бы она просто сдохла к моему приезду…»
Почему - то я не горел желанием рассказать Соне о странной встрече, которая произошла со мной и Зайцем пару дней назад. Заяц ей точно не расскажет - он почти ничего не помнит с того раза. Я сам был без понятия кто эта проститутка и почему говорит про Белого Кролика - может это просто прозвище её сутенёра. Соня бы отрезала ей руку или ногу даже просто за то, как она двигалась у меня на коленях.
Мне нужен её адрес и нет, не для повторного танца, потому что я видел и лучше, так что в этом я мог бы поддержать Мышь - нечего занимать платформы дилетанткам. Но в голове уже возникали нити, словно паутина, которую мне предстояло лишь получше рассмотреть в своём сознании и понять за какие нити дёргать.
- Не говори никому. Ни Шляпник, ни Заяц не должны знать… Пока мы не выясним что это, - еле уловимый кивок на книгу, - и кому это вообще сдалось.