"Мы едины".
Джейс тонет в звуках этого голоса, знакомого и незнакомого, враждебного и ласкового, чуждого и... родного? Где-то глубоко, в той части сознания, которая еще сохранила способность мыслить, он понимает, что его обыграли.
Не по своей воле он остался у хрустального гроба, не сам спешил выставить друзей за дверь. Это не Джейс искал предлог задержаться здесь, рядом с горсткой соли, в которую превратилась Лилит. Им управляли, как умелый кукловод управляет марионеткой, сохраняя видимость независимости лишь до тех пор, пока он не остался один.
Джейс не владел своим телом, когда в его руках оживал отцовский кинжал, когда ноги, не слушаясь, несли к прозрачному, полному воды ящику с заключенным в ним одноруким трупом. Он не управлял собой, занося руку над бледным лицом с налипшими на лоб бесцветными волосами, и не смог остановить острое лезвие, которое вспороло его ладонь. Он не смог даже вздрогнуть от боли - ему позволено было лишь наблюдать, как красные яркие капли осыпают бледные щеки и синеватые губы. И слушать свой голос, хрипло шепчущий заклинание на латыни.
А потом влажные ресницы дрогнули, глаза открылись, и время для Джейса остановилось, сосредоточившись в двух словах, звучащих уже не в голове, а наяву.
- Мы едины.

Джейс хмурится, пытаясь собрать воедино воспоминания, но разум отказывается подчиняться, мысли путаются, а картинки недавнего прошлого выцветают и растворяются, теряясь, как капли крови в бурой грязной воде. Он старается сосредоточиться на ощущениях, на пронизывающем холоде ночного воздуха здесь, на крыше, на липнущей к телу рубашке, мокрой насквозь и потяжелевшей от воды, на боли в ладони, там, где из узкого пореза обильно сочится кровь. Ненадолго это помогает, и Джейс бы порадовался успеху, если бы не вязкое ощущение несвободы, сродни тому что бывает в кошмарных снах, из которых не вырваться. Он застревает в этом киселе, отчаянно цепляясь за образы.

Саймон замер на полу без движения - а, нет, пошевелился, кашляет... Живой...

Изабель, всегда безупречная Изабель, стирает с лица черные брызги демонской крови и липкий ихор - ей тоже досталось, но она не подаст виду, пока может стоять на ногах...

Вечно хмурый Алек, его парабатай, его ближайший друг, оборачивается на него на пороге, не хочет оставлять одного, но Джейс качает головой - иди...

Клэри тепло улыбается и обещает вернуться как можно скорее. Джейс не хочет, чтобы она торопилась, ей нелегко пришлось, пусть отдохнет...

Это все. Но даже это дается ценой невероятных усилий, таких, что его физически потряхивает, дыхание сбивается, а пальцы дрожат от напряжения - Джейс изо всех сил цепляется за то немногое, что удается удержать. Эти лица и мысли - его последний оплот. А проклятый голос звучит снова, и драгоценные картинки засасывает жадный черный водоворот. Джейсу кажется, он и сам тонет в этой черноте, всматривается в нее до боли, старается разглядеть хоть что-то, и не сразу понимает, что чернота смотрит на него в ответ.
Глаза, черные и живые, - торжествующий взгляд, в котором нет ничего человеческого и который отнимает все человеческое у него. Все, что Джейс любил: слова и лица, что хранил в сердце, прикосновения, что старался запомнить, - всё исчезает в чернильной темени демонских глаз.
Жадная тьма высасывает из него все, добирается до потаенных уголков души, обнажая самое дорогое, больное, постыдное. То, чего он сам о себе не знал, и то, что старался забыть. Джейс вздрагивает, но не может отвести взгляд, даже когда чужая узкая ладонь проходится по подставленному им лезвию, в точности повторяя его собственное движение, а потом обхватывает предплечье, опаляя холодом и высасывая тепло.
- Теперь мы с тобой одно целое, братишка, - улыбается Себастьян, и голос его звучит необыкновенно мелодично для того, кто только что поднялся из гроба, но Джейс не удивляется. В голове воцаряется блаженная тишина. Пустота заменяет беспокойство, заботы и переживания; настырные воспоминания и чужие лица перестают его волновать. Память возвращается сразу и целиком, но он больше не чувствует ни тепла, ни нежности, ни стыда, ни печали.
- Мы едины, - выдыхает Джейс едва слышно, и обхватывает предплечье Себастьяна, глядя, как кровь из порезов на ладонях, опутывает их запястья алой паутиной. А потом вскидывает голову и насмешливо улыбается в ответ:
- Слава Ангелу, ты очнулся сам, спящая красавица. Последний, кто пытался разбудить тебя поцелуем, чуть свои кишки не выблевал на этом полу.

Отредактировано Jace Wayland (2017-05-22 10:16:01)

"Это же Себастьян", напоминает себе Джейс.
Джонатан Кристофер Моргенштерн, если точнее, брат Клэри, сын Валентина и его верный пес. Несколько месяцев назад этот "верный пес" едва не загрыз Джейса насмерть, и обязательно прикончи бы, если бы не Изабель. Впрочем, папочка доделал его работу, эти двое - настоящая семья. Джейс должен бы их ненавидеть, но думает только, что отцу бы понравилось, как они ладят. Он ведь так стремился к одобрению отца и так редко его получал.
"Но это же Себастьян".
Почему он не чувствует ненависти? Моргенштерн переступает с ноги на ногу, словно оценивая, ко всем ли частям его тела вернулась жизнь, а Джейс наблюдает за ним, жадно ощупывая взглядом. Он вроде должен ненавидеть в этом человеке каждую черточку, а не чувствует ничего, кроме умеренного любопытства. У них ведь действительно есть что-то общее, кто-то незнакомый мог бы подумать, что они настоящая родня. И дело тут не в том, что светлые волосы Себастьяна, мокрые и облепившие череп, сейчас почти того же цвета, что и у Джейса - Джейс знает, что на самом деле у Моргенштерна они светлее и тоньше. Дело не в шрамах и рунах, одинаково покрывающих их тела - такие найдутся у каждого нефилима, может только числом чуть поменьше.
Просто у них один отец. Они получали одни и те же уроки в одном и том же возрасте, у них были одни и те же тренировки, и один и тот же человек одинаково наказывал их за свое разочарование. Себастьян двигается, как он, ухмыляется, как он, и как он, уверен в своем превосходстве. Джейс понимает, что должен чувствовать отвращение, сравнивая себя с чокнутым полудемоном, но продолжает с интересом наблюдать за Себастьяном.
Как тот останавливается напротив, отбрасывает с глаз мокрые волосы - минуту назад Джейс сделал точно так же - и глаза у него больше не залитые чернотой, как у демонов, а совсем человеческие, с темно-темно карей (или серой, не разберешь) радужкой. Он довольно бледный, даже по сравнению с Джейсом, который тоже не блещет загаром, но, наверное, мало кому пойдет на пользу лето в гробу. Хотя нет, Себастьяну все-таки пошло, думает он, замечая, как тот останавливает руку с запутанными в волосах пальцами, и смотрит на опоясывающий запястье алый шрам, словно только что вспомнив, что руки у него быть не должно. А потом ухмыляется и медленно, с преувеличенным удовольствием, слизывает с руки их общую кровь. Джейс морщится - нет, все-таки не так уж они похожи.
- Я? Воскресил социопата, который чуть было меня не угробил? - брови Джейса взлетают, а губы сами собой складываются в отражение улыбки Себастьяна. - Я что, в этой рубашке похож на придурка? Это все Лилит. Не забудь послать ей открытку на день матери.
Он смеется, ничуть не боясь задеть чувства брата - "Да, ты назвал его братом, и тебе не противно" - это правда, тот ненормальный. Человек, в жилах которого течет кровь Высшего демона, не может быть нормальным. Где-то в глубине сознания это все еще кажется неправильным, и Джейс пытается понять, почему, но не может.
"Это Себастьян". И что?
Он помогал Валентину в Смертельной Войне. А разве Джейс не делал бы то же самое, если бы отец оставил его при себе, а не сослал в Институт? Себастьян хотел его смерти - и это у них взаимно, Джейсу просто повезло успеть первым. Он чуть не убил Клэри. Если бы хотел, убил бы, приходит из глубины сознания немедленный ответ. Сводный брат сильнее их всех, без Изабель Джейс бы с ним не справился. Он убил Макса! Джейс трет виски: мысли разбегаются, как у пьяного, но он редко пьянеет и точно не успел напиться сегодня, он даже не появился на той свадьбе. Нужно будет спросить у Себастьяна про Макса. Потом. В более удобный момент.
Он задерживает дыхание и медленно выдыхает. Иррациональное ощущение неправильности начинает отступать, становится все менее уловимым. Себастьян ненормальный, это факт. Но он ни к чему не принуждает Джейса. Он не держит его, не отнимает его память, не внушает ему то, чего нет. Воля Джейса больше не скована, и он может уйти в любую минуту, особенно теперь, пока брат еще слаб. Но как раз сейчас ему хочется задержаться, чтобы узнать, что тот будет делать дальше. Или даже посмотреть, если у Себастьяна на примете что-нибудь интересное.
- Ну и какие у нас планы на вечер? Переоденемся и ты отведешь меня поужинать в благодарность за кровушку для обряда, или останемся тут, посидим в мокром на холоде и посмотрим, кого за нами пришлет Конклав?

Отредактировано Jace Wayland (2017-05-25 13:43:51)

- А ты почему не в курсе? Отец своими руками шил тебе штанишки? - парирует Джейс.
Они выходят из здания. В час перед рассветом улицы Нью-Йорка почти пусты - ночные гуляки уже спят, а ранние пташки еще торчат в душе, - но Джейс все равно предпочитает скрыться от взглядов примитивных и настаивает, чтобы Себастьян сделал то же самое. Ветер, конечно, почти высушил их мокрую одежду, только окровавленные рукава его рубашки и свалявшиеся волосы обоих все еще бросаются в глаза. К тому же Себастьян в футболке, и татуировки на руках выставлены напоказ. Хотя, скорее всего, он беспокоится зря, со стороны они должны выглядеть, как парочка мажоров, у которых была веселая ночка.
В голове моментально рождается поэтичнейшая история его мальчишника, на котором они слегка перебрали и поехали на побережье освежиться. Он и его брат, будущий шафер. В воду полезли в одежде, чтобы протрезветь наверняка, так и не протрезвели, но пока плавали, кто-то увел их машину со всеми вещами и документами. Правда, думает Джейс, скосив взгляд на Себастьяна, этот разве что за шофера сойдет в таком виде. И смеется, представляя, как отреагирует, если услышит что-то подобное. А ведь мог бы подыграть, подхватить. У них обоих хорошо с импровизацией. Даже жаль, что полиция примитивных такую красочную историю никогда не услышит - им нельзя привлекать к себе внимание.
- Неудачное время для шоппинга, - хмыкает он, и пожимает плечами. - Одни магазины еще закрыты, другие - уже.
"И в Институт за моими вещами не попасть". По крайней мере, пока. Это первое место, где его будут искать, а скоро там и вовсе все будут стоять на ушах. Их с Себастьяном, конечно, объявят в розыск, поднимается суета...
Джейс не сомневается, что брат тоже представляет себе последствия исчезновения, и вроде бы это должно заставить их поспешить, ведь гламур укрывает только от примитивных, но почему-то никто из них и не думает ускорять шаг. Наверное, дело в этом новом ощущении. Он чувствует себя непривычно свободным сейчас, когда они просто идут по улице, куда глаза глядят, и понятия не имеют, что будут делать минуту спустя, а уж тем более через несколько часов. Это и не важно, потому что прямо сейчас они могут наслаждаться каждым мгновением.
Но стоит подумать об этом, как беззаботность испаряется, уступая место привычке смотреть в будущее, предугадывать ходы противника. Отец так долго и с таким тщанием вбивал это ему в голову, что даже близость Себастьяна и подаренное им спасительное равнодушие, не помогает. Когда их начнут искать, свобода быстро закончится. Наличных много, но они не бесконечны, обратиться за пределами института им не к кому: нечисть сдаст Конклаву, своим показываться не хочется -  не сейчас, не с Себастьяном. Где они будут жить? Чем станут заниматься в бегах?
И почему Себастьяна не волнуют все эти вопросы? Разве его отец не учил тому же, разве не вбивал это в него в буквальном смысле, всякий раз, когда сын забывался и позволял себе быть обычным ребенком, без плана и предварительных расчетов? Но вот он, Себастьян, и плевать он хотел, что их ищут. Что же, Джейсу не впервые брать дело в свои руки.
И в одним Себастьян прав, первым делом им нужно переодеться. Он оглядывается, выискивая глазами знакомые вывески с названиями брендов. Район этот ему не знаком, но Нью-Йорк - это Нью-Йорк, а значит тут должен найтись хоть один приличный бутик. И такой находится - скромная вывеска, два манекена в окне во всю стену и чисто выметенное мраморное крыльцо. Двери выходят прямо на центральную улицу, и сквозь идеально чистое стекло отлично видно табличку "ЗАКРЫТО". Еще и не откроются раньше десяти, кто бы сомневался.
С другой стороны, думает Джейс, выхватывая  взглядом свое отражение в витрине, в таком виде их в приличное место все равно не пустят. Можно, конечно, не снимать гламур, но тогда как прикажете расплатиться за покупки? Он представляет эту картину и улыбается - вот так и становятся преступниками. Он собирается рассказать свой план Себастьяну, но тот понимает без слов, легко, словно не лежал в гробу полчаса назад, взлетая по ступенькам.
- Не привлекай внимания! - Джейс торопится  следом и запоздало хватает его за руку. - Мы не так далеко ушли, поднимем шум и нас найдут за полчаса. Заходим тихо, берем только то, что нужно, и убираемся незамеченными. Понял?

Отредактировано Jace Wayland (2017-07-09 09:54:01)

Себастьян опять ведет себя, как ребенок. И Джейс не может определиться, раздражает его это преувеличенное легкомыслие или все-таки веселит. Наверное, и то и другое. Внутри бурлит энергия, их связь ощущается почти физически, сильнее, чем даже связь парабатай. Джейс понимает, что должен чувствовать тоску и растерянность - он вынужден бежать от всех и всего, что ценит и любит, но больше всего сейчас хочется припустить по лестнице следом за Себастьяном. Вести себя глупо, по-детски. Выкинуть что-нибудь такое, на что у него самого фантазии не хватит, а у ударенного на всю голову братца - вполне. Джейс ненавидит, когда им командуют и никогда никому не позволит управлять им, но за Себастьяном хочется идти, его хочется слушать. У Себастьяна в запасе целый новый мир, совсем иной чем тот, к которому привык Джейс, а ему так нужно что-нибудь новое. 
- Что так смотришь? Это лучший бутик в этой части города, можешь не сомневаться,  - входя в распахнутую братом дверь, Джейс перехватывает скептический взгляд. - А если бы тебя выпускали в город почаще, ты бы тоже знал, что чем больше магазин, тем беднее его покупатели. А если еще огоньков над входом навесят, то это вообще рождественская распродажа.
Он оглядывается на Себастьяна, кивая для большей убедительности, ухмыляется и протягивает руку:
- Кстати, верни мое стило. Я поделился с тобой своей кровью, бросил ради тебя семью. Чувствую, если это не остановить, ты начнешь носить мою одежду. И что дальше? Купим одинаковые футболки?
И не то чтобы Вейланд действительно рассчитывал тут что-то купить, но все равно оглядывается, примеряясь что бы выбрать. Внутри еще темно, только редкие лучи серого утреннего света пробиваются с улицы, но электрическое освещение может привлечь внимание примитивных. И Джейса не столько полиция беспокоит, сколько то, что они ничего тут не успеют.
С другой стороны, думает он, Себастьян прав, когда же им почувствовать вкус свободы, как ни сейчас, когда над ними нет никого и ничего? Он косится на брата, разглядывающего тут все все с таким интересом, будто ни разу ничего подобного не видел, отыскивает пульт у входа и обеими руками отжимает все рубильники вверх.
Свет вспыхивает так ярко и так внезапно, что Джейс даже смеется. Немного нервно, слегка безумно, чуть-чуть похоже на Себастьяна - от этого слегка не по себе, но азарт затмевает беспокойство. Он не делал ничего настолько глупого и сумасшедшего с тех пор, как в его пятнадцать они с Алеком перехватили задание для взрослого отряда и сбежали на целый выводок демонов вдвоем, проверить, как работает в бою связь парабатай. Алек, правда, тогда упирался и пытался спорить, но в конце концов сдался: то ли он умел быть убедительным, то ли Лайтвуд просто побоялся оставлять его одного, потому что Джейс очень категорично сообщил, что они идут вместе или он идет один. Они справились и это был настоящий восторг с хлещущим через край адреналином, руками по локоть в ихоре и демонской крови, и суровым наказанием для обоих, на которое плевать. Кто бы мог подумать, что это ощущение вернется в такой момент и в такой компании - они с Себастьяном ведь буквально обворовывают магазин, как парочка примитивных на каких-нибудь веществах.
Теперь, со светом, Джейс довольно быстро находит то, что ему нужно: черную футболку с неброским принтом и рваные голубые джинсы. Обуви тут нет, слишком дорогой магазин для такой многофункциональности, но это ничего, Вейланд даёт себе слово, что при первой же возможности сменит праздничные туфли на ботинки потяжелее. Себастьян все еще копается и выглядит еще более потерянным, чем десять минут назад, когда только открыл эту дверь. Джейс вздыхает и кидает выбранное на стойку у кассы, проходится по залу и хватает с вешалок несколько вещей, пару раз оглядываясь на Себастьяна. Джинсы, черные, слегка потертые, белая футболка с круглым, а не V-образным, как у него самого вырезом, мягкая кожаная куртка на серебристой молнии. Сует все это в руки брата, не особенно интересуясь его мнением.
- Это на тот случай, если ты не собираешься примерить весь магазин. Если собираешься, ни за что не пропущу. "Проект Подиум" - моё любимое шоу.

Отредактировано Jace Wayland (2017-07-09 23:32:55)

Пока Себастьян любуется своим отражением (он не подсматривает, но успел заметить, что братец - один из немногих, кто может соперничать с ним по части самолюбования), Джейс деловито исследует свой старый костюм на предмет чего-то забытого, но нужного. Знает, что ничего такого быть не может, он не брал с собой ничего значительного на свадьбу Джоселин и Люка, а стило и несколько купюр в серебряном зажиме уже лежат на стойке. Но Валентин учил проверять и перепроверять, вбил это в голову Джейса так же, как привычку подниматься затемно, как формулы экзорцизмов, как фуги Баха - музыку, которую Джейс любил и ненавидел одновременно. И он, не задумываясь, обхлопывает каждый очевидно-пустой карман, прежде чем аккуратно сложить влажную, в розоватых пятнах одежду в плотную стопку. А потом найти под стойкой бумажный пакет и убрать в него.
Когда Джейс заканчивает и смотрит в сторону примерочных, Себастьяна все еще нет. За окном уже почти светло, но в это время года, посветлевшее небо еще совсем ничего не значит. Он не особо знаком с жизнью примитивных, но много раз задерживался на охоте до утра, и отлично знает, что именно в это время на улицах их меньше всего. Да, в окнах уже понемногу разгорается свет, сквозь тонкие входные двери просачивается аромат растворимого кофе и, если прислушаться, можно узнать сильно исковерканные слова модных песен, которые кто-то завывает в душе, но до того, как улицы заполнят спешащие по своим делам люди с равнодушными лицами, а движение замрет в привычных "пробках", еще далеко. Примитивные их не побеспокоят.
Но есть еще и другие, напоминает себе Джейс. Те, кто выходит на охоту в любое время дня и ночи, те, кто способен чуять их на огромных расстояниях, кого их кровь, коей немало было пролито при обряде, поведет по следу двоих беглецов, и если они ничего не предпримут, окажутся в руках Конклава так же быстро, как ускользнули от него. Джейс знает, что их ищут, знает, что происходит сейчас там, в зале с хрустальным гробом. Он почти видит исчерченные рунами спины и плечи, сосредоточенные лица, головы склоненные над густыми каплями крови, сорвавшимися с их соединенных запястий. Он видит, как один из них подбирает каплю пальцем, оставляя на влажном полу размытый красноватый след, как росчерком стила, рисует руну, а потом замирает, всматриваясь вдаль.
Джейс встряхивает головой и отшатывается назад, понимая, что нефилим смотрит на него.
- Уходим, скорее, - резко командует он на пути к примерочным. К счастью, братец уже идет навстречу. И разумеется, швыряет вещи на пол. Джейс морщится. Среди множества правил Валентина аккуратности отец уделял особое внимание, она требовалась везде и во всем - в комнате, на столе, в жизни. Джейс не избавился от этой привычки даже избавившись от отца: сначала чтил память, потом счел полезной. Себастьян, с которого бремя отцовского внимания спало совсем недавно, наслаждается мелким подростковым бунтом, как наслаждался бы четырнадцатилетний примитивный, почуявший свободу. Это такое... ребячество.
Джейс хмыкает, мысленно давая себе слово, что они к этой теме еще вернутся, а потом собирает шмотки, под вызывающим взглядом братца, и добавляет в пакет к своим.
- Моя красивая головка настолько хороша, что в отличие от твоей, понимает каким самоубийством было бы активировать руны сейчас, когда нас ищут, - усмехается он. И подмигивает: - Но мы спишем все на то, что ты недавно воскрес и еще не совсем оправился, да?
Оставшиеся сборы не занимают много времени: он набрасывает на плечи выбранную замшевую куртку, сует стило в задний карман джинсов, в соседний - деньги. Хватает пакет в одну руку, запястье Себастьяна сжимает в другой - и тащит его к выходу. У самых дверей, на мгновение освободив брата, чтобы вырубить свет, оглядывается, критически осматривая лицо.
- И твой потасканный вид, мы тоже на это спишем.
Он лучезарно улыбается, облизывает палец и вытирает с щеки Себастьяна уже подсохшую бледно-розовую дорожку. Словно тот плакал кровавыми слезами - это было бы символично. Но только Джейс знает, что эта кровь - из его запястья, эта кровь, пробудившая его брата, подарившая ему новую жизнь - его.
- Так лучше, - снова хватает за руку и тянет на улицу. - Нас будут искать. Нужно найти убежище понадежнее. Лучше всего - убраться из города. Если, конечно, у твоей мамочки нет связей среди фейри, они большие затейники по части скрытности.
Они сворачивают в переулок, и Джейс улавливает долгожданный запах дыма. Горит мусор, как он и рассчитывал. В этом городе помойки то и дело пылают - словно какой-то ритуал прощания с прошлым у примитивных. Сожжение мостов. Впрочем, вряд ли многие из них мыслях так поэтично. Джейсу не важно. Он просто забрасывает вещи в бак, пылающий ярче всего.
- В шоу примитивных, которые ты презираешь, в таких случаях снимают номер в дешевом мотеле. Это называется "залечь на дно". Веселое вышло бы приключение. Даже жаль, что нам не поможет.

- Одного преступника.
Себастьян вырывает руку и замирает посреди улицы, похожий на капризного ребенка. Злого, жестокого и очень опасного - в какой-то момент  Джейс осознает это со всей ясностью. Перед ним не вновь обретенный брат, не друг, который подбивает на шалости - перед ним одно из самых эффективных орудий Валентина. Да, оставшееся без направляющей руки, но оттого еще более непредсказуемое.
"Макс..."
На мгновение где-то в глубине черепа вспыхивает боль. Джейс зажмуривается, но боль исчезает так же внезапно, как и появилась, оставляя после себя только легкую спутанность мыслей. Чтобы избавиться от нее, приходится встряхнуть головой, а пальцы сами собой тянутся растереть переносицу, как будто разгладив морщинку между бровей, он привнесет порядок и в мысли. Когда желанная ясность возвращается, ему нужно еще немного времени, чтобы припомнить, о чем он думал. А, да. Себастьян опасен. Какая ценная мысль, а главное, какая свежая!
- Но мне все равно приятно, что я не напрасно рассыпался в объяснениях.
Джейс не выдает недовольства - не больше, чем обычно. Он мыслит как примитивный, правда? Что-то заставляет чувствовать себя уязвленным от сравнения - то ли интонации Себастьяна, то ли крепко засевшее воспоминание о том, что сам не так давно испытывал к примитивным только снисходительное презрение. Джейс заставляет себя не думать так. Он изменился, у него есть друзья-примитивные... Друг-примитивный. Был. Но он не видит в сравнении ничего унизительного. "Ага, валяй, Лайтвуд. Еще несколько недель аутотренинга, и глядишь, заработает".
- У меня полным-полно знакомых магов, это ведь не меня держали взаперти всю мою жизнь и спускали с цепи только на охоте, - отвечает он снисходительно.
Себастьян зол, и пожалуй, Джейсу это нравится, разжигает азарт. Опасность никогда не пугала его, а вот приказной тон постоянно вызывает желание размазать губы командира по лицу. Но вместо того, чтобы перейти к действию - они же оба этого хотят, он видит это в глазах Себастьяна - Джейс продолжает рассуждать на заданную тему. Отвечает на вопрос, пусть и пытается попутно зацепить посильнее. Это взаимно, потому что не просто так ведь Себастьян вспомнил об Алеке? Джейс прищуривается, стискивая челюсти, но никак это не комментирует.
- Боюсь только, среди них нет такого, который захочет нам помогать. Особенно теперь, когда все уже знают, что произошло.
Джейс скрещивает руки на груди, глядя на Себастьяна в упор, пытаясь угадать время удара. Но тот не бьет. Мгновения превращаются в минуты, а он бездействует, и мысли Джейса, которого начинает раздражать ожидание и неизвестность, текут дальше.
- Разве что мы найдем того, кто не знает. Не знает тебя и того, что произошло, - в памяти всплывает знакомое лицо.
Она никогда не была особенно общительной, не следила за последними новостями из Идриса, почти не появлялась в Институте, затерявшись среди примитивных. Джейс познакомился с ней случайно, когда во время одной из миссий убил демона, который на нее напал. Ему она захочет помочь.
- Идем, - говорит он решительно и кивает в нужном направлении. - Новости распространяются быстро. Если мы хотим успеть раньше, нужно спешить.
Он делает, что нужно, не задавая лишних вопросов, и Себастьяну, как бы он к нему ни относился, этого должно хватить. Он не расспрашивает, не уточняет, зачем им портал, куда этот портал должен вести, и надолго ли они там задержатся. Он не пытается воззвать к разуму братца, объяснить, что если маг будет знать, куда они отправились, то сможет рассказать об этом, когда ее спросят... Себастьян не позволит ей. Он сделает так, чтобы у нее не было такой возможности.
Джейс замирает посреди улицы, как вкопанный, потому что до него внезапно доходит нелепость всего происходящего: он только что обнес магазин примитивных, а теперь собирается отправиться сам не знает куда, в компании недавно воскресшего полудемона - своего сводного брата. Куда они пойдут? Что будут делать вместе? Что их вообще связывает, кроме руны Лилит, жуткого ритуала и не менее жуткого наследия отца.
- Хотя... Ты ведь говорил, что справишься один? Почему бы не попробовать. Порознь у нас будет больше шансов.
Он пожимает плечами и разворачивается, чтобы уйти.

Отредактировано Jace Wayland (2017-08-31 18:32:28)

Джейс не удивлен, когда Себастьян хватает его за руку и разворачивает к себе. В этом братец предсказуем донельзя. Он - безумец, зацикленный на себе и своих желаниях, он ненавидит, когда что-то идет не так, как ему хочется. Когда кто-то пытается ему возражать, это приводит его в бешенство. Джейс заметил еще тогда, в Идрисе, воспользовался этим и только поэтому выжил. В попытках вернуть себе контроль над ситуацией, Себастьян полностью теряет контроль над собой - непростительная ошибка для воина. Лишь первая из тех, что он сделает, когда ввяжется в злую, глупую драку. Джейс все это знает, но то, что он, углубившись в расчеты, пропускает удар в лицо, не менее глупо.
Все, что он успевает сделать, это развернуться. Так что кулак проходит по лицу вскользь, а не ломает ему нос. На втором ударе собирается и выставляет блок - отбивает предплечьем руку в сторону, перехватывает другую, готовясь заломить за спину... и вдруг это становится ненужным, потому что пальцы Себастьяна на его запястье разжимаются, а сам он отступает - нет, буквально отпрыгивает в сторону, прижимая руку к лицу.
Кровь. У него на подбородке и губах кровь, и он смотрит на собственную руку недоверчиво и испуганно, в глазах плещется паника, переходящая в животный ужас - едва ли он сам понимает, какое у него сейчас выражение лица. Джейс тоже не понимает, понятия не имеет, в чем дело. Воскрешение оказалось... временным? Себастьян умирает и кровь носом - первый признак? Хорошо бы, мелькает в голове, и Джейс не может сдержать злой, торжествующей ухмылки. Он улыбается, несмотря на боль в разбитых губах - нижняя, кажется, порвана сильнее, распорота тяжелым кольцом Моргенштернов - близнецом того, которое Джейс отдал в свое время Клэри. Он вытирает лицо тыльной стороной ладони - и смеется уже в голос. Ему весело от отчаяния Себастьяна, от этого первобытного страха в его глазах - страха смерти. Ему весело ровно до того момента, когда он замечает вспоротую нижнюю губу - словно по лицу прошлись кулаком с увесистым фамильным кольцом на пальце.
Джейс давится смешком и замолкает, жадно вглядывается в лицо брата. Ангел, что с ним сделали? Что сделали с ними? Они не похожи, разнятся и ростом, и лицом, и цветом глаз, но этот ужас, сковавший их тела, смятение, в котором Себастьян смотрит на свои руки, кровь заливающая лицо Себастьяна так же, как и его собственное, делает их почти близнецами. Только ни у каких близнецов нет такой связи.
Себастьян что-то говорит, его губы двигаются, но даже если бы кровь не стучала в ушах так громко, если бы Джейс и мог бы расслышать его слова, они сейчас не имели бы значения. Он может думать только о том, что все изменилось. Он не просто помог вернуть сына Лилит из мертвых. Не просто слегка увлекся и сбежал прогуляться с ручным чудовищем Валентина. Не просто привязан к Себастьяну проклятой руной.
Они не просто едины. Они теперь одно.
Всего несколько мгновений Джейс стоит неподвижно в полном ступоре - растерянный и уязвимый. Смотрит, как Себастьян вытирается подолом футболки, уже пришедший в себя и деловитый до отвращения. Ему нужно чуть больше времени, чтобы смириться с этим - нет, чтобы принять это и записать в список проблем, которые нужно решить. Чуть позже, когда у него будет время подумать и разобраться в ситуации - у них обоих, Себастьян ведь от всего этого тоже не в восторге, это видно по лицу. Но если сейчас их найдут - Конклав или маги или даже Алек и Клэри - и на радостях замочат ненавистного Валентинова сынка, Джейс умрет тоже. Даже ойкнуть не успеет, даже договорить "подождите".
Себастьян прав, понимает он. Им нужно уходить, и чем скорее, тем лучше. Если он знает выход из этой ловушки, в которую превратился город - отлично, пусть выведет  их отсюда. Если ему для этого нужен маг - прекрасно, у Джейса есть один на примете. Одна.
- Отлично, - говорит он, хотя ничего отличного в происходящем, разумеется, нет.
Он тоже вытирает лицо, но внутренней стороной куртки, подкладкой - в отличие от Себастьяна, Джейс не наслаждается видом крови на своей одежде. А потом смотрит на протянутую ладонь, сует руки в карманы и ухмыляется, игнорируя боль.
- Не против, если мы не будем держаться за ручки? Я брезглив.

Отредактировано Jace Wayland (2017-09-25 08:51:28)