На морском берегу, в тишине созерцая луну,
Я сижу на бревне, ты идешь по тому же бревну.
Ствол над пропастью тонок – от шага пружинит уже:
Каждый легкий твой шаг у меня отдается в душе.

Гарри был в кабине пилота, но самолетом не управлял. Раньше это мог делать Мерлин, но и тот гораздо чаще выставлял аппаратуру на автоматическое пилотирование и занимался чем-то еще. Гарри же, находясь здесь и справившись с автопилотом уже давно, не знал, чем себя занять. Сидел в удобном кресле, откинув голову на мягкий кожаный валик, и смотрел, как о ветровое стекло разбивается воздух и как бесконечный облачный ковер стелется внизу – высота была уже приличная.
Целый самолет только им двоим. Не считая связанного и бессознательного агента Виски – но Харту совсем не хотелось его считать. Гарри знал, что должен многое сделать: доложить в «Стейтсмен» обо всем произошедшем, составить отдельный отчет для «Кингсмен», даже в случае, если от организации остались только они двое. Потом этот отчет поможет разобраться. Еще – отправить запрос на группу зачистки, ведь в логове Поппи еще многое предстоит убрать. Гарри хотел получить образцы робототехники и информацию из компьютеров, чтобы исследовать примеси, которые Поппи добавляла в наркотики, и пути их разработки. Да и исторические руины – пора официально их обнаружить, провести раскопки всего, что не уничтожила Поппи; историки и археологи надолго займут это место.
Еще – позаботиться о телах.
Но он не делал ничего. Наблюдал за небом и отдыхал; все тело неприятно ныло от усталости и боли, но Гарри совсем не хотел об этом заботиться, он только продезинфицировал парочку порезов на руке, а до спины даже тянуться не стал. Ничего серьезного с ним не произошло, а значит, все прочее потерпит до Кентукки.

Впрочем, нет. Не только за небом и облаками Гарри смотрел, сидя в кресле первого пилота. Перед ним был развернут трехступенчатый монитор, основную часть которого занимал радар и программа зашифрованной связи. На левой части экрана тут располагалось два сероватых прямоугольника с прямой трансляцией камер из салона самолета. Гарри поначалу закрыл эту панель, но потом все-таки развернул. Мало ли… вдруг Эггси требуется помощь, которой он не попросит из гордости или по любым другим причинам? Или… Какое «или» может быть еще, Гарри не знал, однако, посомневавшись немного, все же позволил себе эту вольность. Всего лишь небольшое окошко, в котором Эггси жил своей жизнью. Это даже подглядыванием не назовешь.
Мысли об Эггси текли вяло, потому что Гарри все время пытался остановить их. Сейчас он заново проматывал перед мысленным взором все, произошедшее у Поппи, и чувствовал, как место усталости, волнению и сожалению занимает гордость за своего протеже. Эггси вправду стал отличным агентом «Кингсмен». Он продумывал каждое свое движение во время драки, он просчитывал наперед – не на один шаг, а на три, пять, а то и все десять. Он не боялся, не жалел себя, правильно оценивал риски. Да, Гарри гордился им, но не знал, как сказать об этом.
Да и надо ли говорить? Эггси, должно быть, знает обо всем и сам. После того недоверия, с которым он встретил слова Гарри об агенте Виски, Харт сильно сомневался в том, что его мнение теперь котируется в глазах Эггси так же высоко, как и прежде. Даже несмотря на то, что Гарри оказался правым.

Гарри не обижался на него. По крайней мере, это чувство нельзя было назвать обидой. Произошли события, куда более серьезные и значимые, чем то недоверие, и Харт… он понимал. Понимал, почему у Эггси возникло то чувство. Понимал, что не может ничего требовать от своего протеже, которого, пусть и не по своей воле, оставил одного. Эггси был умницей, справился со всем сам, избавился от Валентайна и по-настоящему спас мир. Один, без него. Он имел право на свое мнение, как и имел право называться Галахадом – Гэри Анвин все это заслужил.
Гарри раздумывал над тем, как должен воспринимать себя, его и их отношения сейчас. На ум ничего не приходило, должно быть, прошло слишком мало времени, да и чертовы бабочки то и дело норовили промелькнуть на краю сознания – не лучшее состояние для того, чтобы что-то решать.
Потом Гарри увидел, как Эггси наполняет бокал, и решил, что лучшего времени, чтобы присоединиться к нему, уже не будет.

Гарри поднялся из кресла, поправил пиджак. Если бы не следы крови и грязи кое-где, он смотрелся бы настоящим джентльменом, но альтернативы в самолете не было. К тому же, они спасли мир, и теперь этот мир обязан простить им обоим некоторую неопрятность.
Он подходил медленно, ожидая, что Эггси развернется к нему и начнет разговор первым, но, когда этого не произошло, остановился, заведя руки за спину. Вблизи, не в черно-белом прямоугольники с камеры слежения, Эггси выглядел иначе – старше и напряженнее, и это заставило Гарри подумать о том, как выглядит он сам: еще старше, еще напряженнее. Ничего нового.
- Прости.
Гарри слушал его голос. Смотрел на руки. Пусть у него теперь только один глаз, а наблюдательности от этого не убавилось, и Гарри мог подмечать моменты, укрывающиеся даже от самого Эггси – например, то, как тот одновременно и ждет ответа, и боится его.
«Как будто я могу тебя обидеть, мальчик».
- Не хочется говорить этого, но рано или поздно все привыкают. Не каждая наша миссия бывает успешной, Эггси. Мы сделали свое дело, и хотя многие успели умереть до того, как вакцина начала поступать пострадавшим по всему миру, мы победили. За это правда стоит выпить.
Зайдя за барную стойку, Гарри достал еще один бокал и из той же бутылки налил мартини себе. Садиться снова не хотелось, потому он оперся о стойку локтями, приподнял бокал и посмотрел на лицо Эггси напротив. На записи Гарри видел, что Эггси добавлял что-то себе в напиток, но не ощущал уверенности в том, что это не была растворимая таблетка аспирина. К тому же, Эггси уже не маленький мальчик, и Гарри ему не отец – ограничивать его он не собирался.
Но промолчать не сумел:
- Я могу подать другой бокал.

Отредактировано Harry Hart (2017-10-02 16:53:48)

Гарри продолжал сохранять невозмутимое выражение лица, наблюдая за тем, как пальцы Эггси не удержали ножку бокала, и тот опрокинулся, а после и разбился о напольное покрытие. Ему прекрасно было видно, что неловкость Эггси имеет те же корни, что и ошибка Виски, когда тот позволил злосчастной колбе разбиться, но на этот раз Гарри не только оправдывал такой поступок, но даже одобрял. Конечно, истинный джентльмен просто принял бы предложение, ничего не разбивая, но для Эггси это, видимо, означало поражение. Он не мог признать, что допустил с этим мартини промашку, и потому предпочел избавиться от него вовсе, но для Гарри куда важнее было то, что Эггси все же понял его намек  и прислушался к нему.
Достав из подвесного держателя новый бокал, Гарри аккуратно поставил его настойку и сам наполнил, немного жалея о том, что на борту самолета не было ни единой банки с оливками. Не обязательный атрибут мартини, но все же оливки придавали напитку нотку остроты, едва ощутимую изюминку, и после скрадывали особый привкус, остающийся на языке.
Агенты "Кингсмен" владеют множеством методов НЛП, но одним из самых элементарных было уместное молчание. Гарри уже сказал то, что собирался, и теперь ждал ответа от Эггси, не подталкивая его и не торопя. Юноше, должно быть, нелегко было решиться на откровенный разговор, тем более что они оба знали, какими примерно по смыслу будут эти слова. Слишком серьезные вещи произошли с ними обоими, и Гарри даже думал, что мог бы подождать с этим разговором день-другой, если бы Эггси это потребовалось. Но он недооценил выдержку Анвина, потому что тот все-таки решился.
Гарри слушал его очень внимательно, и свою заинтересованность выражал неприметными на первый взгляд вещами: прямой спиной и развернутым к собеседнику корпусом, внимательным взглядом, и руками, которые ничего не теребили, не перебирали и даже не хватались за бутылку, а спокойно лежали на стойке рядом с недопитым бокалом мартини. В словах Эггси, эмоциональных и искренних, Харт узнавал самого себя - к сожалению, он не врал о миссиях, которые успешными бывают отнюдь не всегда. У него тоже случались провалы, трудные времена, и хотя никогда прежде никто не умудрялся уничтожить "Кингсмен" так, как это сделала Поппи, у Гарри тоже был неприятный опыт. И по тому же опыту он знал, что Эггси должен справиться с этим сам.
Что, впрочем, не означало, что Гарри не мог немного помочь ему.
- Одно из правил хорошего агента, Эггси, - Гарри чувствовал себя так, будто время развернулось вспять, и они с Эггси вновь находятся в его доме, как тогда, когда Харт пытался объяснить, для чего за праздничных стол подают столько разных приборов и бокалов, - это что никто не доверяет тебе и никому не доверяешь ты. Вспомни хотя бы Артура: он столько лет был лидером "Кингсмен", с его помощью было предотвращено множество опасностей и угроз, а что в итоге? Он и оказался предателем. Доверие - слишком эфемерная субстанция.
Гарри задумчиво наполнил оба бокала, приподнял свой, но пить пока не стал. Он, в отличие от своего протеже, оставался спокойным и собранным, но внешняя стабильность вовсе не означало, что он ничего не испытывает. Наоборот: Гарри был в "Кингсмен" намного дольше Эггси, и знал Мерлина и всех прочих ныне покойных агентов намного ближе, за исключением разве что Рокси. "Кингсмен" был домом Гарри, агенты были его семьей, ведь никого прочего не осталось, но Гарри знал, что не получит утешения потому, что не позволит никому заметить, будто оно ему необходимо. Таков его собственный выбор.
- Все личные отношения кончаются, когда начинается работа. По правилам среди агентов не должно быть ни дружеских, ни родственных, ни романтических связей, и если таковые имелись прежде, их следует… не разрывать, но не учитывать. Мало кто знал об этом, но Артур был тем, кто когда-то порекомендовал меня на стажировку. Впрочем, это ничего не означает - как я и говорил, никому доверять не следует.
Увы. Гарри хотелось бы добавить к своим словам еще одно - "кроме меня". Он чувствовал себя обязанным Эггси, ведь тот не только предотвратил мировой геноцид, но и не забывал Гарри, плюс у Харта был долг жизни перед отцом Эггси. Он скорее умер бы, чем предал доверие этого мальчика, но о таких вещах обычно не говорят вслух. Даже не думают: это просто есть, и Гарри нравилось, что хоть какие-то связи у него остались. Не будь Эггси, он был бы совсем одинок.
Допив мартини, Гарри задумался. Он не хотел нарочно успокаивать Эггси или жалеть его, ведь тот уже не ребенок и такой способ сработает неправильно. Эггси может подумать, будто всегда будет человек, который снимет с него чувство вины, а это не так - пусть лучше сразу учится справляться с этим самостоятельно. Вина - это не бремя, а всего лишь сожаление, которое можно превратить в нечто, что будет подталкивать вести себя правильно и осмотрительно в будущем.
- Недоверие ко мне или к Мерлину - это не то, в чем ты должен себя винить. Сомнения признак наличия ума, никто не ждет от агента "Кингсмен" слепой веры во что бы то ни было.
В груди неприятно тянуло: Гарри был полностью уверен в своих словах, но… как бы он все-таки хотел стать для Эггси исключением. "Не привязываться к подопечным", вот чему должен был научить его тот выстрел в мистера Пикла, и только сейчас, спустя двадцать пять лет, Гарри понял, что на самом деле провалил это испытание. Ему, должно быть, никогда не придется стрелять в Эггси, но к чему прямолинейность, когда все ясно и без нее.
Было кое-что еще, о чем они обязаны были поговорить. Гарри не хотел ставить инцидент с недоверием к себе во главу угла, когда там стояла смерть Мерлина. Как бы ни больно было признавать это, но Эггси послужил тому виной: никто не знает, как все обернулось бы, если бы Эггси вовремя обнаружил ту мину, может, стало бы много хуже, но... Но. Они оба стояли здесь и все понимали.
Выйдя из-за стойки, Гарри встал рядом с Эггси и положил руку на его плечо, стараясь тем самым успокоить и придать уверенности.
- То, что случилось с Мерлином - это его собственный выбор, и тебе пора поверить в это. Будь у нас больше времени, мы нашли бы иной способ обезвредить мину, но счет шел на секунды. Может быть, Мерлин хорошо знал, ради кого жертвует собой... - Гарри чуть помедлил и убрал руку, вновь взявшись за свой бокал. - Ты и сам упоминал, что твоя девушка может умереть.

Гарри не ставил перед собой цель нарочно наблюдать за реакциями Эггси и анализировать их, но это происходило непроизвольно, потому что Гарри привык использовать максимум из поступающей к нему информации. Эггси, конечно, не был его врагом или потенциальным “клиентом”, но Гарри чувствовал, что вопросы, которые грызут сознание юноши, находятся очень глубоко, и разобраться с ними самостоятельно ему либо не удастся, либо получится с некоторым опозданием.
Сейчас Гарри видел, что мысли о той самой девушке доставляют Эггси дискомфорт. Что-то подобное испытывал и Харт, поскольку из-за неудачи в церкви и последующей амнезии он пропустил целый год из жизни Гэри, и за этот год, как было теперь очевидно, произойти успело очень многое. Гарри не особенно расстраивался, потому что для него все могло закончиться в несколько раз хуже, однако немного жалел, что это - личное, и он не может требовать у своего протеже отчета в том, как у него дела в личной жизни.
Заявление, точнее, вывод, который Эггси для себя сделал, заставил Гарри удивленно поднять брови. Ему, конечно, куда удобнее было бы, если бы Анвин вправду был одинок, ведь тогда личное не мешало бы ему отдаваться работы. Или же если бы его девушка обладала подходящими знаниями и навыками для того, чтобы вступить в ряды агентов, - было у Галахада опасение, что теперь, когда не осталось почти никого, брать на "стажировку" придется едва ли не всех подряд. Это чревато жуткими последствиями, безалаберностью и халатностью, но... Им предстоит решить, какой выход приемлемый: быть в малом количестве, но при высокой квалификации, либо попытаться достичь прежнего числа агентов с потерей качества работы.
И то и другое было порядком опасно для "Кингсмен", но иных альтернатив не было.
Был здесь также и личный мотив. Гарри считал, что еще очень многому может научить Эггси, многое может показать ему, и при этом Харт хотел только одного - чтобы внимание юноши целиком и безраздельно принадлежало ему. К тому же, он уже предупредил Эггси о том, что чрезвычайно сложно сочетать личную жизнь и работу: пусть прямого запрета теперь на это нет, но... Гарри помнил времена своей молодости, когда, вступая в разведывательную службу, ты целиком и полностью посвящал себя служению Британии. Все равно что священник в церкви, разве что соблюдать целибат было необязательно. Просто не держать людей слишком близко к себе, не выдавать им тайны - это было опасно не только для "Кингсмен", но и для самих "вторых половинок".
Все было так, но Харт хорошо знал характер Анвина, и именно поэтому удивлялся - неужели тот и правда бросит свою девушку, ради которой так рисковал? В этом решении, очевидно, были либо глубокие причины, которых Гарри не видел с первого взгляда, либо же юношеская порывистость. В последнем случае Эггси через день-два передумает, и именно поэтому Гарри не спешил верить в его слова. Чтобы потом не испытать разочарования.
- Да, восстановим, - Гарри кивнул, ведь это было не предположением о том, что может в скором времени измениться, а достоверным фактом. - Это будет сложный и длинный процесс, с теми трудностями, с которыми столкнемся мы, не сталкивались даже основатели организации, но... Британия не может оставаться без прикрытия.
Гарри улыбнулся: могло показаться, будто он слишком большую ответственность приписывает их структуре, да только он ни капли не преувеличивал. "Кингсмен" издавна вели свою политику, помогая королевству оставаться на плаву, а в последнее время они предотвратили две мировые угрозы, а это по масштабу гораздо серьезнее. Может быть, "Стейтсмен" помогут им в нелегком деле восстания из руин, но даже если нет - у "Кингсмен" есть немало влиятельных спонсоров. Насчет финансовой стороны вопроса беспокоиться нужно было в последнюю очередь.
Слова Эггси о доверии заставили Гарри немного помолчать. Как человеку ему было невыразимо приятно то, что он слышал, потому что Эггси теперь остался единственным близким Гарри человеком. Конечно, Харт хотел, чтобы Эггси доверял ему, особенно после того, как попробовал на вкус недоверие с его стороны. Однако как агент, наставник другого агента, одобрить это слепое и безусловное доверие Гарри Харт не мог. Что было бы, если бы точно так же Эггси решил доверять Артуру?.. Совершенно точно, они бы тут уже не сидели, и мир выглядел бы совершенно иначе - разрушенный, полный трупов, населенный даже не "золотым миллиардом", а "золотой тысячей", которой наверняка не удалось бы все исправить.
Гарри, конечно, не Артур. Он был уверен в себе, в том, что не предаст “Кингсмен”, однако он мог допустить ошибку, ложное суждение, и куда лучше будет, если у Эггси на плечах останется своя голова, способная поставить под сомнение то, что говорит Гарри. Во всем нужно знать меру.
- Я все же рассчитываю, что ты будешь благоразумен, Эггси, - Гарри кивнул и, сделав пару шагов мимо битого стекла, в которое превратился предыдущий бокал мартини Гэри, уселся в кресло и закинул ногу на ногу. Царапины на спине начали неприятно саднить; а может, это были и не царапины, а раны поглубже, скрытые сейчас корочкой засохшей крови. Гарри глотнул обезболивающего еще в кабине пилота, потому слишком сильных неудобств его тело сейчас ему не доставляло, к тому же, ему совсем не хотелось чувствовать себя беспомощным рядом с Эггси. С этим чувством Гарри был уже знаком - именно так он ощущал себя целый год, пока изучал бабочек и рисовал их на стенах комнаты, которая больше никогда не станет его. - Нет, Гэри, я в порядке, - он качнул бокалом, потом допил его содержимое и поставил на подлокотник, решив, что теперь мартини с него достаточно. - Ты сам как?
Гарри окинул Эггси пристальным изучающим взглядом, как будто мог просканировать его и обнаружить повреждения, однако почти сразу отвернулся. Несмотря на подавленное состояние, пережитую только что битву и стресс, на усталость и боль, Эггси великолепно выглядел. И смотрел так открыто, как будто понимал больше, чем Гарри хотелось бы, чтобы он понял. Мысленно вздохнув, Харт взял себя в руки, снял очки, чтобы протереть и обычную, и темную линзу, и тогда уже спокойнее добавил:
- Не стесняйся говорить. В Кентукки нас наверняка ждет нормальный врач, но я тоже кое на что способен.
Он имел в виду обязанности военного врача, которые исполнял в первый армейский срок; пускай это и было очень давно, Гарри приходилось нередко применять свои навыки на практике.

Отредактировано Harry Hart (2017-10-10 11:38:14)

Таблетку обезболивающего Гарри действительно принял. Он знал, что этим лучше не злоупотреблять, но знал так же и то, что без нее он не то чтобы не продержится, но с управлением самолетом могут возникнуть проблемы. К тому же, этих таблеток он не пил уже целый год, или немного больше, а потому ни о каком привыкании, как главном риске, речи идти не может. Но таблетка не была, к сожалению, панацеей, она не лечила, а только притупляла боль, и даже не могла заглушить ее полностью.
- С чего ты решил, что это моя кровь? - Гарри улыбнулся.
Вставать он не спешил, однако решительность, с которой Эггси взял все в свои руки ему нравилась. Еще нравилось то, что под этой решительностью он, скорее всего, маскировал заботу. Правда, у этой заботы ноги росли из страха - Эггси наверняка боялся теперь, что с Гарри снова что-то случится, и хотел минимизировать риски. Его легко понять, ведь сам Харт тоже был за то, чтоб рисков осталось как можно меньше. Потому он не собирался возражать, хотя и быть подопечным, пусть ненадолго, ему претило. Отдавать себя в руки медика - это одно, но чтобы твой собственный партнер...
Впрочем, почему нет? И раньше, особенно в армии, у Гарри были ситуации, когда приходилось не только оказывать, но и принимать помощь. Это ни капли не зазорно, и сейчас он вовсе не строил из себя стойкого и сильного: попросту не считал, что немедленная помощь так уж ему необходима. А вот Гэри думал именно так.
Стоило Эггси вернуться с аптечкой, Гарри все-таки встал. Тут же ощутил укол боли сразу в нескольких местах и тихо вздохнул. Что ж, аптечка от этого явно не поможет, вылечит только время, да и нечего жалеть - не мертвый и слава богу.
- Если хорошо справишься, я могу рассказать... кому-нибудь, - он сперва хотел назвать Мерлина, и добавить, что тогда Эггси заработал бы в репутацию дополнительные баллы, но теперь это все было уже неактуальным. Потому Гарри только скупо улыбнулся, расстегивая пуговицы пиджака, и потом, уже чуть быстрее, рубашки. - И дело не в этом.
А в чем было дело? Опаленный недавними событиями рассудок все еще соображал не так быстро, как Харту хотелось бы, да и в поисках глубинного смысла собственных поступков он обычно не нуждался, ведь все знал и так. Теперь же он, стараясь не вздрагивать под колким септиком в руках Гэри, постарался предаться короткому психоанализу, и вывод был не самым утешительным.
Оказывается, ему не хотелось, чтобы Эггси видел не столько недавние повреждения - ведь не мог не знать, что они были, - сколько старые шрамы, полученные им отчасти в армии, а отчасти на миссиях в "Кингсмен". Почему? Этот вопрос было уже сложнее. Должно быть, ему было куда приятнее выглядеть в глазах своего протеже если не бессмертным, то хотя бы неуязвимым. Таким, с которого все - как с гуся вода. Но Гарри таким не был: достаточно посмотреть на темную половину его очков. Таким образом "Почему?" оставалось без ответа, и тут уже Харт был бессилен.
Да и что там, по сути, тех шрамов? Ничего страшнее выбитого глаза с Хартом не случалось, а глаз Эггси уже видел. Гарри помнил выражение его лица в тот момент - там не было отвращения, там... Что там было?.. Он больше всего запомнил тщательно скрываемый восторг, вызванный тем, что Гарри жив и наконец помнит себя. Может быть, жалость?.. Харт не брался бы утверждать на этот счет, и спрашивать не станет: если и жалость, он предпочел бы об этом никогда не узнать. Жалость от Эггси нужна была ему не больше, чем налоговая декларация начинающему предпринимателю.
У Эггси поразительно иногда хватает такта молчать о вещах, о которых нужно молчать. Иногда - совсем наоборот.
Судя по тому, как долго возился за спиной Эггси, и как порой неприятно саднили царапины, спина Гарри была в еще худшем состоянии, чем они полагал. Немного жаль было пиджак: пока еще неясно, безвозвратно ли он испорчен, или есть какой-то шанс привести костюм в порядок. Гарри он понравился - пусть и не привычный черный, как всегда было в "Кингсмен", но даже в этом оттенке слоновой кости было свое очарование. Чуть удлиненные полы пиджака тоже сказывались на образе и защите положительно: возможно, ему стоит и впредь выбирать что-то подобное.
Не потому ли, что светлые тона убавляют нам возраст? - подумал он, обратившись к самому себе, но только мысленно хмыкнул в ответ.
Конечно же, поэтому.
Ощутив касание ладони Эггси, Гарри совсем немного вздрогнул от неожиданности. Это было чем-то новым и непонятным, Харт уже привык к прикосновению септика на ватном диске, и ощутить теплые пальцы Эггси никак не ожидал. Это прикосновение вообще было странным, Харт знал, что его не должно было случиться, или что он сам не должен был допустить его, но...
- Больше не исчезай.
Нам ум сразу же пришел другой ответ, но извечная рациональность вовремя дала о себе знать, так что Гарри, все еще не оборачиваясь, отозвался:
- Мой мальчик, хотел бы я пообещать тебе это, но не все в моей власти.
Это был самый правильный ответ из всех, которые Гарри мог дать. И никаких обещаний: если бы было обещание, то Харту пришлось бы уехать куда-нибудь в пригород и поселиться в доме с тремя спальнями, занявшись разведением пчел... да и то, пчелы - слишком опасно. Лучше разбить небольшой огород и не отходить дальше, чем на пару километров от дома. Вот тогда исчезать было бы просто некуда, но он агент, и так теперь не получится.
- Теперь моя очередь? - Гарри улыбнулся, первым разорвав контакт, и поднялся с кресла, взявшись за рубашку. На ней оставались следы крови и грязи, но все было уже высохшим, да и после всего, что сделал Гэри, занести инфекцию в одну из ран так не получилось бы, потом Харт начал одеваться. Не слишком ему это нравилось - облачаться в непригодную уже одежду, но быть обнаженным, пусть и только по пояс, он тоже не хотел. Пускай здесь, внутри летящего самолета, он еще мог позволить себе что-то подобное, то потом, когда их встретят агенты "Стейтсмен" - уже нет.
Уединение и легкий отходняк, которые они оба испытывали, вообще делали происходящее здесь и сейчас немного нереальным, смазанным. Харт ощущал себя запертым внутри огромной тыквы - такой золотистой и кремовой была обивка этого помещения, - и казалось, словно за ее пределами нет ничего. Полная пустота.
Не так уж плохо?..
Он застегнул последнюю пуговицу (точнее, предпоследнюю, ведь каждому известно, что нижняя на пиджаке не должна быть застегнута) и тогда уже полностью развернулся к Эггси. Глянул на него, на аптечку рядом с ним и жестом предложил располагаться в кресле поудобнее.
- Окажи любезность. Твою шею я вижу и так, но это не всё.

Это началось с того, что Гарри хотел проявить заботу и ответить Эггси добром на добро. Все-таки у них остались только они же, и нужно теперь беречь друг друга, если они хотят восстановить хоть что-нибудь. Но благими намерениями, как известно…
Стоило Эггси снять с себя пиджак и рубашку и сесть в кресло, Гарри понял, что совершил ошибку. Он чувствовал себя странно, когда смотрел на наполовину обнаженного юношу (коллегу, напарника, протеже, сына мертвого друга), и знал, что определенно не должен испытывать подобного оттенка трепета. О том, чтобы коснуться его кожи не могло быть и речи, Гарри просто застыл и смотрел, пытаясь отвести взгляд и не зная, как теперь объясняться.
Потом он взял себя в руки, когда на смену первой реакции пришли доводы рассудка. Разум всегда выручал его, вот и сейчас – Гарри поджал губы, холодно подумал о том, что это все глупости, что Эггси больно и неприятно и ему нужно помочь. Личное стоит оставить на потом, на далекий разбор внутри самого себя, потому что доверить некоторые вещи даже самому мудрому психологу нельзя. Гарри не из доверчивых.
Привычные и знакомые действия сработали еще лучше.
Обработав шею и плечи Эггси, Гарри уже совсем успокоился, и теперь беспрепятственно мог сделать все остальное. Скользнув руками по спине юноши, он прощупал его ребра, чувствуя, как тело под ладонями напрягается от боли. Синяки, множественные ушибы, боль будет сопровождать Эггси еще долго, но это не главное. Ребра у него были целы, что просто удивительно, ведь сломать одно-два вообще ничего не стоит. Гарри и сам ломал ребра раза три, а то и больше – он даже не помнил в точности.
- Как память… - повторил за Гэри Харт. Ему на самом деле было даже приятно, что он жил в этом доме, потому что сейчас, стоило вспомнить о том, что дома больше нет, сердце сдавливало ностальгией. Гарри прожил там очень долго, и это действительно была память. Газетные вырезки на стене, коллекции бабочек в рамках, мистер Пикль… Конечно, теперь у них есть мистер Пикль номер два, как символ нового начала, возрождения из пепла и черт знает чего еще. – Мне нравился этот дом. Хорошее место, светлый фасад, и брусчатка на въезде. Соседи были хорошими, никогда не лезли не в свое дело. Я рад, что ты там жил, мне… это приятно.
Уровень откровенности перескочил опасную отметку, и Гарри отступил назад, а потом вовсе подошел к барной стойке и взял бутылку, чтобы долить мартини в оба бокала. Немного, на два пальца, потому что скоро самолет уже приземлится в Кентукки, и лучше им тогда быть трезвыми, собранными и очень сильными. Еще немного.
- Не думаю, что тот дом удастся восстановить, но это меньшая из проблем, - он устроился на противоположном кресле, потому что сидя чувствовал себя лучше, чем стоя. – В первую очередь нужно подумать о других агентах. Мы двое – это основная группа, оперативники, так сказать. Есть другие, вроде офисных работников, шпионов или тех, кто внедрялся в ту или иную группировку или организацию. Нужно будет придумать способ связаться с ними или подать знак, чтобы собрать их снова вместе.
А еще Гарри думал о том, что впредь просто так отпускать тех, кто знал о «Кингсмен» слишком много, нельзя. Чарли всего лишь один, а создал им столько неприятностей, что подумать страшно. Столько смертей сразу, и все из-за того, что однажды Артур проявил слабость и отпустил человека, который струсил и предал их.
А потом предал их и сам. Но Чарли тогда казался слишком мелкой сошкой, чтобы брать его в расчет, да и как можно было предположить, что кто-нибудь выживет в том армагеддоне, что творился в логове Валентайна?.. По крайней мере, Гарри не мог винить себя, ведь все время был в Кентукки, воображая себя лепидоптерологом, но особого облегчения из-за этого он не ощущал.
Все виноваты. Все они.
- Все не так страшно, - Гарри выдал самое слабое утешение, какое только можно было придумать. Все было страшно, и пусть даже они вновь спасли огромное количество людей от смерти, личная трагедия порой перевешивала. – Это будет длительный процесс, но если в «Стейтсмен» пообещали помочь нам, то… полагаю, нас ждет успех. С их ресурсами мы многое сможем.
Прямо сейчас Харту не хотелось ничего восстанавливать, даже думать об этом. Он с удовольствием бы вернулся в ту комнатку с бабочками на стенах и отоспался как следует, раз уж в своей собственной спальне ему уже побывать не удастся. Интересно, Эггси спал там, на его кровати?..
Гарри мотнул головой и отпил из бокала. Снова не туда.
- Думаю, на некоторое время мы задержимся здесь. Нам нужно подлечиться, обоим, потом подождать, пока ситуация в мире устаканится. Поппи наделала шума, и пока мы будем пережидать это, сможем подготовить стратегию восстановления. Думаю, Шампань отправит кого-нибудь из своих агентов с нами. Скажет, что нам понадобится помощь…
Отчасти это правда будет так. Но Гарри также предполагал, что Шампань не против будет последить за своими коллегами, да и установить связи на будущее – если не для сотрудничества, то хотя бы для полной осведомленности. Как бы ни хотелось Харту держать все под своим контролем, а тут он был не властен: они и так слишком много должны были «Стейтсмен».
- Не хочешь пройти в кабину пилота, Эггси? Совсем скоро мы окажемся в воздушном пространстве соединенных штатов, нужно будет выйти на связь и взять ручное управление.

Отредактировано Harry Hart (2017-10-31 14:54:13)