С того памятного праздника в декабре Дэнетор позволяет себе слишком многое, слишком много личного, и вот уже его встречи с Морнэлиан все продолжаются. Иногда она остается до утра, а иногда уходит через пару часов. Иногда он приходит ее ждать к тайному ходу, а иногда, возвращаясь в покои, уже находит ее в своей постели. Наместник полагал, что их ночи как-то притупят то наваждение, которое он к ней испытывает, но нет - скорее уж наоборот: с каждой проведенной ему становится все мало, ему нужно больше - нужно больше ее!
Никто и не догадывается, что у наместника появилась какая-то женщина, а его верная стража молчит и будет молчать - в этом сам Дэнетор уверен. Он не говорит о таком с сыновьями, справедливо полагая, что отцовская личная жизнь - это только его дело. Тем более, что княжна много моложе тех самых сыновей, и вот тут уж непонятно, что ему скажут. Нет, сказать-то может и не посмеют, но подумают наверняка красноречиво: вон, у Боромира все обычно на лице всегда написано! Вот если он когда-нибудь решится сделать Морнэлиан предложение, то тогда уже другое дело. Ему все равно, что скажут иные на их брак, хотя госпожа Линиэль наверняка полагала, что женой наместника может стать лишь она. Слишком самонадеянное мнение, надо сказать, учитывая, что сам наместник на нее ни разу и не взглянул.
А на княжну он смотрит и все никак налюбоваться не может. И она ему нравится, а, возможно, что уже дальше больше. И поцелуи ее приятны, ласки да касания, а уж ее стоны... стоит вспомнить, как кровь закипает в жилах! И будто нету у него прожитых лет, будто молодой мальчишка он с нею. И взгляд у него особенно задумчивый, когда она внезапно вспоминается - просто на ровном месте, посреди советов его, посреди какое-то дневной суеты, и глядит он на нее через палантир, когда вечер они проводят порознь. Наваждение!
В последний раз они виделись почти что четыре дня назад: слишком много дел у наместника, слишком тревожные вести с границ, и советы проходят до поздней ночи, а потом, почти до утра, он глядит в палантир. Морнэлиан в те ночи либо работает, либо спит в своей постели, либо сидит у окна и смотрит туда, где возвышается его дворец. И в ее взгляде наместник читает любовь, уже понимая, что она для себя его выбрала, что ей никто другой не надобен. Она не говорит ему о таком, но оба знают, что он это прекрасно понимают. Она не говорит ему о том, что ждет от него такого же взгляда или слов, но они оба знают, что ему надо дать время.
Но сегодня у него вечер свободен, отряды посланы к границам, где им предстоит переломить ход ситуации: наместник уже узрел в палантир, куда следует бить, да как следует. Должно выйти. И, раз у него дела понемногу заканчиваются, то он вспоминает и про себя, ибо про нее ни разу не забывал же. Передать короткую записку ей - дело довольно простое, если так организовать всю цепочку, что не подкопаться со стороны. В записке лишь одно слово, написанное его рукой - "сегодня". И наместник уже вечер ожидает, готовится к нему, понимая, как соскучился по ней.
В его покоях растоплен камин, стоит ужин на столе, да два кубка с бутылкой медовухи, которую так полюбил его старший сын, которой так хвастается друг Теоден. А еще лежат на столе тонкие листы пергаментов, сплетенные грубой нитью - про эту книгу ему как-то рассказывал дед, и именно ее он повелел найти смотрителю библиотеки: Морнэлиан такое должно быть интересно. А еще Дэнетор раздумывает над подарком ей, чтобы носила какую-то красивую вещь, чтобы о нем та вещь напоминала, да княжна о нем думала. Хотя, кажется, она о нем постоянно думает, и с такого теплеет на душе, где-то глубоко внутри, оттеняя бег сердца в груди.
Наместник все-таки не выдерживает и сам идет ее встречать, сворачивая в галерею, преодолевая лестницы пролеты, а затем, бегло оглядевшись, проходя в тайный ход. Сердце в груди бьется быстрее - он слишком соскучился, слишком долго ждал этой встречи, и уже начинает жалеть, что не может взять и оставить княжну себе! Оставить с собой в покоях, чтобы она всегда была рядом! И этих мыслей Дэнетор несколько пугается, сбиваясь в шаге, начиная осознавать, что не все уже и для него так просто. Но ему-то такое куда? А ведь есть же!
Он стоит в тени кладки, неподалеку от входа в потайной ход, открытый его ключом. Неприметная дверь, которую многие принимают за какой-то небольшой "карман" для всего хлама, на самом деле ведет прямиком во дворец. Наместник прохаживается туда-сюда, приглаживает волосы, поправляет мантию, чувствуя себя тем самым мальчишкой, а по улице уже отдается звук торопливых шагов. Дэнетор замирает и оборачивается, замечая женскую фигуру в плаще с капюшоном, которая, приметив его, уже почти что и бежит. Он делает несколько шагов вперед, к ней, ловит ее в объятия и жарко целует в губы, крепко прижимая к себе.
- Морнэлиан, - еще один поцелуй и еще, да и ей самой явно этого мало. А глаза ее лучатся радостью - соскучилась же! Наместник отстраняется лишь на мгновение, чтобы сбросить мантию со своих плеч и накинуть на ее. - Замерзла, милая? - он спешит ее увести с прохлады улицы, беря за руки, поднося сразу обе ладони к своим губам, целуя и грея своим дыханием. Однако стоило им оказаться в коридоре тайного хода, как он тут же прижимает княжну к каменной стене, начиная ее целовать в губы снова, будучи не в силах остановиться просто так, пока не насытится этими первыми поцелуями после оказавшейся слишком долгой для него разлуки. - Я скучал, - тихо произносит Дэнетор, тут же подхватывая ее на руки и унося в свои покои, где она останется до утра, где для нее готов ужин и интересная книжка, где разожжен камин и расстелена постель.

Эту встречу он ждет с нетерпением, понимая, что и правда соскучился, что слишком давно ее не видел, не обнимал, не целовал, не ласкал и не брал ее на своей огромной кровати. Ему снова хочется ощутить ее прикосновения, услышать стоны, посмотреть в глаза, а потом лежать, обнимая ее и крепко прижимая к себе. И Дэнетор уже считает минуты, когда сам выходит ее встречать, прохаживается вдоль потаенной двери, не чувствуя мороза с холодом - слишком горит все внутри, слишком жарко.
Он сначала слышит ее шаги, а потом видит силуэт, но, стоило Морнэлиан его заметить, как она уже бежит к нему со всех ног, кидается на шею, хаотично целует и явно рада ему, явно соскучилась, что наместник крепко обнимает ее, отвечая на часть поцелуев, довольно улыбаясь от такой встречи.
- Твой, твой, - он кивает головой. Ему нравится, как княжна зовет его по имени, как невольно присваивает его себе, и тут он точно ничего не имеет против. Однако погода - не для прогулок, и он уже спешно снимает с плеч свою мантию, чтобы спасти от холода ее. - Ничего я не простужусь, - он снова улыбается и ведет ее поскорее в коридор, запирая дверь на засов, укрывая их от порыва ветра, а потом вжимая своим телом в стену и целуя. Морнэлиан охотно отвечает, льнет к нему, а затем он уже подхватывает ее на руки и несет в свои покои. Княжна признается, что скучала, целуя его по дороге, и стражники старательно делают вид, что не видят их, пряча понимающие улыбки. Да, наместник тоже был человеком и тоже хотел чего-то личного, а не только долгом и работой заполнять свою жизнь, которая почти что и прошла... в том самом долге и работе!
Он медленно опускает ее на ноги, снимает с нее свою мантию, а потом и плащ. Немного подумав, мантию одевает обратно на ее плечи - чтобы она немного согрелась, да и он постарается ее согреть своими объятиями. А она на него как-то странно-внимательно поглядывает, и Дэнетор вопросительно смотрит в ответ, на что княжна лишь смеется, обнимает его, целует, ерошит волосы.
- Я так и подумал, что мы начнем с трапезы, - усмехается он, проводя пальцами по ее щеке: ему нравится, как она краснеет - с той их первой встречи понравилось. Еще один поцелуй, и вот он уже усаживается в кресло подле стола, дотягиваясь до бутылки, разливая медовуху по кубкам, а потом, притянув Морнэлиан к себе, заставляет ее сесть к себе на колени, обнимая, целуя в шею и довольно выдыхая. Ему нравится усаживать ее к себе на колени, перебирать волосы, вдыхая их травянистый аромат, целовать ее в шею, щекоча своей бородой и усами нежную кожу.
- Покушай, а потом у меня кое-что будет для тебя, - он видит, как заинтересованно вспыхивают ее глаза, и лишь загадочно улыбается в ответ. - Это, кстати, медовуха из Рохана. Король Теоден говорит, что она у него лучшее. Врет, конечно, как сивый меарас: у них есть кое-что позабористее, но я молчу, а то он мне это поставлять перестанет, - он берет один из кубков в свою руку и чокается им с кубком в руке княжны. - За нас, - это, пожалуй, самый правильный тост: за них, и остальной весь мир, все Средиземье, может и подождать: этот вечер, эта ночь и грядущее утро принадлежат только им двоим!
Дэнетор откидывается на спинку кресла с кубком в руке, свободной рукой приобнимая Морнэлиан и не мешая ей трапезничать. Она предлагает ему, но он лишь качает головой. Нет, есть не хочется, да и в последнее время кусок ему в горло не лез. Наместник начинает ощущать усталость, которая наваливается на плечи: когда он был нужен в деле, то организм собрал все резервы, а сейчас, едва закончено, запал спал, и все - как подкосило. Нет, он не падает на месте, не отключается и ничего такого, но это ощущается подспудно.
- Хочешь, я прикажу, чтобы завтра меня до обеда никто не трогал? Ты можешь остаться до обеда? - внезапно предлагает он, хотя она еще даже и не торопится уходить, впереди еще полно времени, но и этого времени ему уже мало. Он ловит ее счастливую улыбку от такого предложения и тут же отвечает на ее поцелуй. - Это значит "да"? Тогда походи, - он нехотя пересаживает ее в кресло, сам с него вставая и идя к дверям, чтобы дать распоряжения стражникам, а те настропалили слуг - не беспокоить наместника до обеда и точка! Да, завтрак можно принести, но лишь когда он прикажет. Впрочем, как и обед. И мысль о том, что обеда он не будет вылезать из постели на пару с ней уже приятно греет - не хуже роханской медовухи!
Наконец, когда с трапезой покончено, он снова разливает медовухи - себе побольше, а ей не так много, чтобы Морнэлиан не захмелела с непривычки. Но ее глаза горят - он обещал ей кое-что, раззадорил любопытство, и она тянется к нему, перебирая пальцами звенья кольчуги, которую наместник тот час же и снимает. Ровно как и его мантия уже соскользнула с ее плеч - она уже согрелась и, пожалуй, его объятиями больше, нежели чем всем остальным.
- Я прекрасно помню, как ты часто бываешь в библиотеке. Тебе интересно, Морнэлиан? Тогда и это должно понравиться, - он берет со стола небольшую кипу пергаментов, скрепленных прочной грубой ниткой, и передает ей, ожидая ее реакции. На пожелтевших от времени страницах расписаны разные свойства растений, сделаны рисунки, рассказывается, когда лучше собирать, да как выращивать пытаться. Конечно, наверняка подобное ей уже знакомо, но сам Дэнетор в целительстве не силен, поэтому не может сказать, насколько ценна данная информация. Дед утверждал, что ценная, но Тургон с помощью этой книжки показывал внуку, на каких травах лучше настаивать "брагу" - так что от лечения там было мало - то бишь совсем ничего!
- Боюсь, я не слишком много понимаю в твоем искусстве врачевания и не могу сказать, полезен ли будет сей труд или ты сама скорее его можешь дополнить, - наместник пожимает плечами и ждет ее реакции, а попутно еще вспоминает, чего там дед про "брагу" говорил-то? Может, по случаю, сподобиться...?

Отредактировано Denethor II (2017-09-04 00:09:52)

Она наконец-то в его объятиях, а на губах горят поцелуи, которых им обоим все мало. И смотрит она на него с улыбкой, и глаза светятся счастьем - соскучилась и еще как. И наместник скучал, улыбаясь почти также, набрасывая на ее плечи свою мантию.
- А чего спина? У меня теперь есть одна целительница, которая мою спину разом в порядок приводит, - он тянет ее в коридор тайного хода, зажимает у стены, целуя горячо и страстно, а потом несет ее до покоев. Нормально у него со спиной - не прихватывало больше ни разу! А ему нравится, как она ему спину массирует, сидя на нем. Может, и сегодня сделает? Почему бы и нет-то?
Хоть в покоях уже натоплено, но он не спешит снимать с нее свою теплую мантию, а потом усаживает подле стола на свои колени. Ему нравится, как она на них сидит, как льнет к нему, как обнимает за шею и ерошит волосы. Но сейчас пока Морнэлиан ест, проголодавшись за длинный и наверняка не самый простой день, а наместник говорит, развлекая ее разговорами, и она живо всем интересуется, попутно задавая вопросы.
- В Рохане - красиво: луга и степи, много полевых цветов, извилистые речушки, пересекающие просторные поля, - он неторопливо начинает свой рассказ, обнимая ее, разливая по кубкам медовуху. - Теоден-то? Я бы не сказал, - хмыкает наместник и качает головой. - Ты мне слишком льстишь: смотри, еще загоржусь! - он смеется, произносит тост, залпом осушив кубок, а потом потянувшись к ее губам. - Нет, не хочется мне есть, - он и правда устал, что кусок в горло не лезет, но у Морнэлиан и тут свое мнение, и вот он она уже кормит его с руки, как кота, которые тут же начинает к ней ластиться, целовать и облизывать ее пальцы, слыша, как она шумно вздыхает - явно же что-то вспоминает из их совместных ночей!
- Теоден - более мягкий правитель, если мы говорим о нас с ним в подобном ключе, - он снова подает голос, продолжая рассказ, чтобы княжна поела нормально, а то и правда вон какая худенькая и хрупкая. - Еще он умеет, знаешь, так заразительно улыбаться, что многие его считают душевным правителем, и они не так уж и неправы в своих суждениях. А еще он гордый, да, хотя я, наверное, такой же. Только у него же еще и лошади - степень особой гордости, которую задевать не стоит. Помнится, я сравнил как-то одного слишком раскормленного меараса - это особая порода королевских лошадей Рохана - с куском жира на копытах. Так мерзавец со мной год не разговаривал! - и наместник смеется, показывая, что и он тоже человек, что и он умеет улыбаться, но только делает это крайне редко, делает не для всех, как будто оберегая свое личное пространство от чрезмерного общения, которое все же в тягость. У него был свой круг, где его знали иным, да помалкивали о таком, и этого ему вполне хватало.
А потом трапеза заканчивается, и Дэнетор уже показывает княжне то, что повелел для нее найти в библиотеке. Сам он с травами и целительством вот не очень как знаком - есть пара исключений, но там как раз не целительство, а скорее наоборот подрывание здоровья. И о таком наместник молчит: он прекрасно видит и понимает, как Морнэлиан о нем заботится, ценя это и ее участие.
- Однако... - ее высказывание наместник оценил и оценил положительно, кивая головой, не мешая княжне разглядывать пожелтевшие от времени пергаменты. Судя по тому, как загораются ее глаза, тут он попал в точку, и она кидается ему на шею, за такое усердие награждая его множеством поцелуев. - Я рад, что тебе понравилось, - Дэнетор улыбается, смотря, как она задумалась, как покусывает кончик пальца, склоняется к ней, делая тоже самое, дурачась, что ему обычному так несвойственно.  Но это тут же проходит, стоило Морнэлиан заговорить: тема у нее серьезная, и к ней она также относится серьезно.
Наместник задумчиво потирает подбородок и кивает головой.
- Мне кажется, что у тебя получится, - он ведет ее к постели, усаживая на нее, склоняясь к ее ногам, чтобы избавить от обувки, а затем садясь рядом и стягивая со своих ног сапоги. Они ложатся на постель в объятия друг друга, не спеша предаваться страсти пока что. Ведь ложе - это далеко не все, что их объединяет, и ему хочется узнать ее также близко, как и она наверняка хочет что-то разузнать о нем. - Думаю, что тебе уже можно начать собирать записи, делать пометки и зарисовки, чтобы потом уже была основа для будущего труда, - наместник готов ее поддержать, совершенно не считает ее идею блажью, переплетая пальцы своей руки с ее, чувствуя, как она уже так привычно для него положила голову ему на плечо. Дэнетор целует ее в висок и довольно выдыхает: вот так бы и вечность провести!
- Как прошли твои дни без меня? - тихо спрашивает он, чувствуя, как ее рука забирается ему под рубашку, поглаживая по груди в области сердца, словно еще и проверяя его ритм и бег. Дэнетор улыбается, но не одергивает ее: да, он не любил лечиться, старался без особой крайней нужды не обращаться к целителям, но ее забота была ему приятна. - Было, поди, много работы? У меня тоже было много, - еще один поцелуй в висок, и Морнэлиан, притворно недовольно хмурясь, подставляет уже свои губы, чтобы он и их поцеловал. Наместник усмехается и охотно целует, укладывая ее на себя, ощущая, как она провокационно так на нем поерзала. - Да, кстати... а потом ты, как всегда, помассируешь мне поясницу? Нет, все в порядке, не болит и не тянет, но ты так приятно всегда это делаешь...

Она сидит у него на коленях, и Дэнетор с удовольствием на нее смотрит, любуется, слушает ее слова, отвечает на вопросы. Все это кажется ему совершенно естественным, будто у него всегда это было, но не было же - и такие моменты особенно ценны.
- Ты слишком хорошего мнения обо мне, - наверное, он слишком глуп, что возомнил себя в праве подчинить себе палантир, что пытается обвести саму Тьму вокруг пальца, что держит подле себя девушку, ломая ее жизнь. Самонадеян и глуп! Но о таком наместник молчит, да и Морнэлиан с ним вряд ли согласится: ему уже понятно, что для нее он самый-самый! И это ему безумно приятно!
Они пьют медовухи, и ей даже удается его немного покормить, хотя есть наместнику не хочется, он уже и отказывается, но княжна его медленно, но верно приручает, и он уже ест с ее рук, облизывая и целуя ее пальцы, привлекая ее теснее к себе и заглядывая в глаза, прекрасно понимая, что сейчас они подумали об одном и том же. Но ложе - это далеко не все, и ему хочется чего-то большего, на что он, как он полагал, права не имеет, но все-таки себе позволил!
- Мы с королем Теоденом как-то давно не виделись, увы, - и вот уже тень набегает на лицо наместника: Саруман ведь так близко от Рохана. Нет, не решится он же... верно? Да и что и как он может сказать королю? Про палантир? Вряд ли Теоден оценит подобное откровение - скорее будет косо глядеть. Но, быть может, все же стоит? Наместник потирает переносицу, силясь принять решение, но Морнэлиан ерзает на его коленях, и он понимает, что уже думает совершенно о другом!
Ладно, завтра решу...
С ней он впервые за долгое время откладывает дела "на потом", не взваливая на свои плечи все и сразу, давая себе возможность немного отдохнуть и насладиться ее обществом, тем, что она сейчас с ним. Сколько у них вообще таких встреч будет? Если грянет война... вернее, когда она грянет - Дэнетор не останется в стороне. И тогда... а она уже влюбилась и ведь убиваться будет! Тень снова набегает на лицо, но, стоило ей его поцеловать, как он тут же отвечает на поцелуй, решив, что достаточно с него мыслей - не стоит портить их короткие часы свидания!
Наместник уже на ногах и протягивает книгу, а уже в следующую секунду его снова целуют, обнимают и ласкают, а глаза ее светятся радостью: понравился подарок! И Дэнетор улыбается, кивая головой, с самым серьезным видом выслушивая ее и предлагая свое не самое обычное для их мира решение. Впрочем, у него таких решений много, но он не отказывался ни от одного из них, всегда нес ответственность за свои слова и свой выбор.
- Да, я и правда так думаю. И тебе изначально надо решить, про что ты собираешься писать, Морнэлиан. Или же просто собирать свои заметки на пергаменты, чтобы потом, как здесь, расположить их по порядку и сшить нитью, - он проводит пальцами по ее щеке и тянет ее на постель, снимая с них обоих обувь, укладываясь вместе с ней и обнимая. Лежать в ее объятиях, чувствовать ее горячее дыхание на своей коже, ощущать поглаживания - не менее приятно, чем все остальное. И их беседа течет неспешно, тихо, будто неосторожно громкое слово может нарушить их хрупкую идиллию на этот момент.
- Да, отравленное оружие у них всегда было в ходу, - наместник хмурится: это возвращает его к работе, к насущным делам. Он и правда читал донесение с границ, и у него большое желание поехать и лично выжечь то болото с пролеском, где в последний раз попался отряд! Кстати, а почему бы и нет-то? Вот только она все же пугается своих же слов, начиная понимать, какая опасность им всем угрожает, и наместник уже спешит ее поцеловать, обнять, приласкать, отгоняя от нее такие нехорошие мысли. Вроде как удается, но тут уже любопытство играет у нее дальше, и новые вопросы сыпятся, что Дэнетор вздыхает.
Впрочем, тут он уже оказывается лежащим на животе, его рубаха - задрана, а ее руки начинают разминать спину.
- Погоди чуток... - он, осторожно ерзая, кое-как избавляется от рубахи, чтобы теперь массажу ничего не мешало, и так привычно подгребает под себя подушку, прикрывает глаза и вздыхает - приятно же так! - Видел я орков и разных видел. Они бывают большие и сильные, почти как наши воины, а то и здоровее. А есть совсем мелкие, что лишь под ногами путаются. И убивал тоже разных. От них воняет за версту, наверное, и дыхание на редкость смрадное. Грязные и злые, и кидаются не по одному, а будто стаей, как безумные звери. Впрочем, от зверей они далеко не ушли - одни инстинкты, да жадность с яростью. Помнишь, на плече у меня шрам? От стрелы их остался. Молодым еще был я тогда... и как-то лишился наплечника, а стрела кольчугу-то и пробила. Стрела была зараженная - я больше недели в лихорадке провалялся. Думали, что не выживу. Впрочем, я всегда выживал... даже когда тонул в тех мертвяцких болотах... - интересно, а повезет ли ему в этот раз? Отчего-то наместник в свои шансы ныне не верил. Возраст? Раны? Всего понемногу, да и какое его будущее ждало? Склонить голову перед тем, кого он так ненавидел, но обязан был выполнить долг? О личном счастье наместник не задумывался вовсе, а теперь вот Морнэлиан - рядом. И он открывает глаза, поворачиваясь голову в сторону княжны, что восседает на нем, массирует его спину и с улыбкой смотрит на него. И у нее еще так глаза светятся - чувством светятся же! И к нему!
- Варги-то? И их я видал, - Дэнетор кивает головой снова, стараясь вернуться к их разговору, а не к своим мыслям. -Опасные они такие, огромные, больше лошади иногда бывают. Помнится, мы с дедом подумывали завести себе "щеночка" такого: отец чуть не поседел с нас, - наместник усмехается и шумно выдыхает: ее пальцы добрались до поясницы, массируя ее, скользя по коже нежными ласковыми прикосновениями. Он снова жмурится и улыбается, обнимая подушку и чувствуя, как она уже к плечам подобралась, как целует его в лопатку, а затем чуть прикусывает кожу.
- Вот так - очень хорошо, - насмешливо фыркает наместник, а потом, заведя левую руку за спину, поглаживает ее по коленке, потом чуть выше по бедру, пытаясь задрать подол платья и коснуться пальцами непосредственно ее шелковистой нежной кожи.

Отредактировано Denethor II (2017-09-08 15:33:43)

Дэнетор довольно выдыхает: ее руки скользят по его спине, массируя, разминая мышцы, ласково поглаживая. Нет, не болит у него ничего, но она так приятно все это делает, что он не может отказать себе в небольшом удовольствии. Тем более, что и самой Морнэлиан нравится так сидеть и почти что ласкать его - вон, как иногда склоняется к нему, да поцелует или прижмется!
- Ну, почему же один-то? Одного меня никуда бы не отпустили. Я был в составе отряда - командовал им, - он пожимает плечами, чувствуя, как она склоняется к нему, как целует плечо, где остался шрам он пронзившей его стрелы. И приятны ему такие ласки, а уж ее слова... и правда прямо как самый-самый же! - Милая, там от везения многое зависело: вонзись стрела чуть ниже - и прямо в сердце. Так что повезло. Да и повезло, что яд был не из смертельных, а то бы... - хмыкает наместник, чувствуя, как ее руки спускаются ниже и массируют поясницу, от чего по телу разливается приятный жар. Он снова жмурится от удовольствия, шумно вздыхает и улыбается - вот так вот ему очень хорошо! Однако может быть еще лучше...
- Ну как больше... это же все-таки зверь, смахивает на собаку али волка, в нем при таком же росте больше мышц и массы - этим он тоже берет, когда наваливается всей тушей, - он продолжает обстоятельно отвечать на ее вопросы, не пропуская ни один из них, усмехаясь, когда Морнэлиан говорит, что хотела бы волка. - Волку не место в городе. Если какой дом в лесу, то еще можно: ему нужна свобода, простор, а не быть привязанным подле ворот Минас-Тирита, - еще одна усмешка, и он уже заводит руку за спину, чтобы и ее немного приласкать. Дэнетор уже чувствует, что не массаж тут лечебных у них вовсе, и от этого желание вновь играет в крови. Касание нежной кожи ее бедра, поглаживание, и он уже слышит позади шорох одежд, а следом Морнэлиан потирается об него собой, и он чувствует, как ее обнаженная грудь упирается ему в лопатки. Наместник уже шумно дышит, ерзая под ней, пытаясь до нее дотянуться, а княжна, посмеиваясь, лишь больше его раззадоривает!
Наконец она ложится рядом, и наместник разглядывает ее обнаженное тело, не касаясь пока что руками, но взглядом будто лаская. И она сама тянется к нему, обнимает и целует, и он так знакомо уже ложится на нее, подминая под себя.
- И как ты счастлива? - тихо спрашивает наместник, замирая, смотря ей в глаза, осторожно целуя в губы, с нежностью, на которую он и не ожидал, что сам способен. - Ты особенная, Морнэлиан, - он говорит также тихо, поглаживая пальцами ее щеку, смотря, как тут же тем самым счастьем загораются ее глаза. - И красивая очень, - они снова целуются, начиная друг друга ласкать, да гладить. Дэнетор сжимает ее грудь, целуя в шею, чтобы потом ту самую грудь и целовать дальше, чуть прикусывая твердые от возбуждения соски. Она выгибается на простынях, напрашиваясь на новые ласки, запуская тонкие пальчики в его седые волосы, поглаживая по голове.
Со шнуровкой своих штанов он справляется быстро, мигом от них избавляясь, ложась на нее и тут же нетерпеливо подаваясь в нее. А Морнэлиан только этого и ждет, широко раздвигая ноги, лаская его в ответ и застонав, когда наконец ощутила его в себе.
- Я так скучал по твоим стонам, - жарко шепчет он ей на ухо, чуть прикусывая мочку, начиная двигаться в ней. Дэнетор упирается локтями в постель, смотря на нее, подмечая поволоку в ее взгляде, как она закусывает губу, когда он входит в нее особенно резко и глубоко. Это заводит еще больше.
- Обними меня, - снова его шепот, и Морнэлиан покорно обвивает его талию своими точеными ножками, а руками обнимает за шею. Наместник на мгновение замирает в ней, чтобы начать приподниматься с ней вместе, не покидая ее тела. Он упирается коленями в постель и ловко перехватывает ее под бедра, чуть приподнимая, а затем снова опуская на себя. Тяжелое сбивчивое дыхание от желания, горящий взгляд, и он облизывает языком губы - ее губы, чувствуя, как она нетерпеливо ерзает в его руках, как пытается сама на нем двигаться, и он ей помогает в этом. Ее ноготки снова впиваются в плечи, и Дэнетор заставляет ее чуть отклониться назад, чтобы начать снова ласкать ее грудь губами и языком, а руки уже до синяков сжимают бедра, насаживая ее на его плоть, от чего она снова стонет и вскрикивает, подаваясь к нему навстречу.
Ему кажется, что проходит целая вечность этих жарких поцелуев, требовательных ласк, глубоких проникновений, пока первые капли удовольствия не начинают растекаться по телу. Морнэлиан запрокинула голову, отдаваясь этим ощущения, вскрикивая и сжимая его в себе, и они снова падают на постель. Он ее совершенно не щадит, врываясь в ее тело резко и часто, уже на грани, глухо рыча и жадно целуя ее в губы так, что дышать просто невозможно. Но и остановиться - немыслимо!
Первые судороги наслаждения уже сотрясают ее тело, а спальню оглашают вскрики - она кричит его имя, и от этого у него кругом идет голова. Дэнетор хрипло стонет, запрокидывая голову и прикрывая глаза, двигаясь по инерции, чувствуя, что уже вот-вот... ох, как она его сжала-то в последний раз! Что он едва успел из нее выйти - слишком хотелось остаться...

- Я же должен был стать наместником, поэтому простым воином я не бегал, - хмыкает Дэнетор, чувствуя ее нежные прикосновения. - Разумеется, меня этому учили, и сначала я ездил в походы в качестве "помощника", наблюдая и усваивая уроки. Меня дед с собой брал, да и был у нас один командующий, мой наставник, который многому меня обучил - и на боевом поле тоже, - а она и не слышит про других - слышит лишь про него, и он у нее точно самый-самый, что ему льстит, ему приятно, и наместник улыбается. Давно ли его так искреннее хвалили и так им восхищались просто потому, что он это он? И не припомнить уже - столько лет-то прошло.
И наместник уже смеется, когда Морнэлиан ложится на него, кусает за плечо, ластится и рычит, будто тот самый варг. Он пытается еще ее поймать, но она оказывается шустрее, и теперь рычит уже он, стараясь ее коснуться, погладить, да приласкать.
- Свобода бывает в крови у зверей, и не многим подходит двор и дом. Даже если их любят. Они ведь все равно привязаны, - а дальше уже говорить сложновато: ее движения слишком неоднозначны, и она специально его подначивает, разжигая и распаляя еще больше. А уж стоило Морнэлиан скинуть платье, да обнаженной грудью прижаться к его спине, как наместник уже сам ерзает, стараясь подмять ее под себя, чувствуя желание и вожделение.
- Ты особенная, - повторяет наместник, когда он уже лежит на ней, когда они снова целуются, а ее глаза светятся особым счастьем и теплом, сверкая лишь ради него одного. Она его любит, и он это прекрасно знает - такое невозможно не заметить. На мгновение его взгляд становится каким-то печальным, но губы снова накрывают ее губы, а руки уже сжимают упругую грудь. Штаны летят куда-то на пол, и он наконец оказывается в ней, когда она так призывно раздвинула ноги, когда приласкала себя прямо у него на глазах, что терпеть стало просто невозможно.
В этот раз у них все несколько иначе, но эта новая поза ей явно по нраву, и она стонет в голос, запрокидывая голову, плавясь в его руках, жадно хватая воздух от того, как он насаживает ее на свою плоть - все быстрее и резче, не щадя ее. Наверное, на ее бедрах останутся синяки от его пальцев, но остановиться он не может, не может перестать ее любить, продолжая вторгаться в ее тело, где она приноровилась сжимать его так крепко и так сладко! А дыхания уже не хватает, удовольствие начинает ощущаться, и тогда Дэнетор валит ее обратно на постель, двигаясь еще резче и быстрее, чувствуя, как она так привычно царапает его плечи, как выгибается, слыша, как она уже кричит его имя, и для него сейчас нет слаще звука!
Морнэлиан первой достигает наслаждения, кричит, крепко его сжимая в себе, что он едва успевает из нее выйти, глухо застонав, тяжело дыша, а затем падая рядом с ней на постель. Это - слишком хорошо, и он наслаждается каждым мгновением, прикрыв глаза, но чувствуя на себе ее взгляд. На губах мелькает слабая улыбка, и он дотягивается до нее, целуя в плечо, привлекая ее к себе, а затем запечатлев поцелуй уже на ее губах.
- Хорошо как... - хрипло говорит наместник, потираясь носом об ее щеку, чувствуя, как она в ответ таким знакомым и полюбившимся ему жестом ерошит его волосы. - Моя красавица, - тихо шепчет он, стараясь не нарушить их момент. - У нас завтра еще полдня впереди, а сегодня еще - целая ночь, - наместник наконец открывает глаза и смотрит на нее с улыбкой. Определенно это была хорошая идея: вон, как Морнэлиан сияет-то! Пожалуй, он даже знает, какой подарок подарит ей чуть позже - ей точно понравится медальон!
Она льнет к нему, и он накрывает их обоих одеялом, снова ее целуя, поглаживая по спине и прижимаясь к ней. В ее объятиях ему так хорошо и спокойно, что никуда не хочется вылезать из постели, хочется с ней навечно здесь остаться.
- И никуда не будем торопиться, а будем наслаждаться каждой минутой, - и наместник уже закрывает глаза, начиная проваливаться в сон, чувствуя еще ее поцелуи, как она поглаживает его и как наверняка еще некоторое время будет на него смотреть с любовью во взоре, и от такого на его губах замирает довольная улыбка...
Наместник тяжело дышит, а по его лицу уже градом катится пот. Он нервно дергается, комкая рукой покрывало - кошмар слишком силен и не отпускает его так просто. Ему снится Минас-Тирит. Минас-Тирит в огне, захваченный неприятелем, и реки крови гондорских воинов стекают по его ярусам. Сам он в этой крови по колено, а в его руке такой же окровавленный меч. И кольцо назгула сверкает на пальце так, что режет глаза!
Он просыпается резко, одним махом, присаживаясь на кровати, почти безумными глазами смотря вперед, а потом быстро на руки. И сердце гулко стучит в груди, отдавая тупой болью под лопатку. И дыхание у него прерывистое, тяжело, будто бежал по всем этим ярусам наперегонки с льющейся кровью. И руки дрожат так, что приходится сжать их в кулаки. Он сбрасывает с себя одеяло, поднимаясь с постели, доходя до стола и жадно выпивая медовуху прямо из бутылки, не чувствуя ее вкуса, но и пожар внутри так не потушить. Его все еще немного трясет, и наместник борется с собой, стараясь прийти в себя.
Всего лишь кошмар... всего лишь...
Но он слишком хорошо знает, что и такое может быть: враг ему показывал подобное, страшил его этим, но Дэнетор держался. Вот только в ночи, наедине с самим собой, когда врать уже невозможно, он понимает, по какому опасному пути давно уже идет, как слишком близок к пропасти. Еще несколько жадных глотков, и пустая бутылка уже стоит на столе, а наместник замирает, натыкаясь взглядом на книгу, мигом вспоминая, что не один нынче ночью, и медленно разворачиваясь в сторону ложа, надеясь, что не разбудил Морнэлиан, да не напугал ее.

Дэнетор улыбается: ему сейчас очень хорошо. Он притягивает Морнэлиан к себе и целует ее в губы, все еще стараясь унять сбивающееся дыхание. Когда она приходит к нему, он забывает обо всем, позволяя себе расслабиться, стал более человечным, а не просто суровым наместником, чьего тяжелого взгляда многие боятся. С ней он иной, и таким его мало кто знает, да почти все даже и не могут помыслить, что Дэнетор таким бывает!
- Да, только ты и я, - ему очень нравится, как это звучит, и он снова ее целует. Наместник обнимает ее, поглаживая по спине, а глаза уже закрываются сами собой. Слишком устал и вымотался, но рядом с ней и такое уже не особо имеет значения. И он уже почти решился сделать ей особенный подарок: медальон, который ему когда-то передал дед. Именно этот медальон наместник Тургон надел на шею своей жене, бабушке Дэнетора, а потом еще и учил внука, кому можно дарить такой подарок: только той, которая в сердце. Даже если ты не можешь сказать этого словами, даже если она не твоя жена - чтобы просто самому знать, ради кого... когда-то он подарил этот медальон Финдуилас, не объясняя его значения. Просто подарил и все, но жена явно не слишком любила это украшение - надевала от силы пару раз - не более. Но для самого Дэнетора это многое значило, и он уже почти решился, прекрасно понимая, что для него стала значит Морнэлиан, что это - не просто ложе, не просто короткий роман. Было что-то еще, в чем он себе не признавался, но мысль про медальон у него уже возникла. И именно с этой мыслью наместник и заснул.
Кошмар был слишком яркий, насыщенный, что ему даже показалось, что он чувствует запах гари со стальным привкусом крови. И кольцо на его пальце... Наместник проснулся в холодном поту, тяжело дыша, рывком усаживаясь на постели и разглядывая свои руки. Кольца не было, но сердце не унималось, отчаянно трепеща в груди, то замирая, то пускаясь в быстрый бег. Он кое-как поднимается с ложа, доходя до стола и начиная жадно пить. Нет, спасение в бутылке не будет по одной простой причине: нет там его в принципе. Наместник знает, что дальше будет только хуже, но ему нужно где-то взять силы, чтобы дойти до конца. И эти кошмары, его разбитое тело после того, как он убирает руки с палантира - это цена его знаний, которые могут спасти его страну и его народ. Он должен как-то выстоять и продержаться, несмотря ни на что, но сейчас он чувствует себя загнанным и разбитым, снова делая щедрые глотки медовухи из бутылки.
Кошмар закончился, но отмахнуться от него уже не так-то просто, и реальность осознается с некоторым замедлением. Наместник видит книгу на столе, понимая, что ночует не один, поворачиваясь в сторону постели, с которой уже встает Морнэлиан. Он ее разбудил наверняка, потревожил ее сон, заставил начать беспокоиться о себе, будучи не в силах с собой совладать. А она молча его обнимает со спины, крепко прижимается, пытаясь набросить что-то на плечи, чего-то там ему говорит, сжимая его руку, а потом - еще сильнее. Только тогда Дэнетор сжимает руку в ответ, позволяя себя увести обратно к ложу и усадить на него.
- Все в порядке, - откликается он, и голос звучит глухо. Он не смотрит на Морнэлиан, взгляд устремлен будто сквозь нее, и глаза горят огнями - и ладно бы от страсти! Лицо становится жестким, злым, будто высеченным из камня, когда он еще пытается взять себя в руки. Она садится к нему на колени, обнимает, ерошит волосы, и наместник лишь опускает голову, прикрывая глаза, шумно сглатывая. Ему нужна передышка, пока он не посыпался - он слишком устал, загоняя себя.
- Плохой сон, - он наконец заговаривает, приобнимая ее, поглаживая по спине. - Ничего страшного... - там как раз и было страшно! Страшно так, что сердце до сих пор заходится в груди! - Что? Что может сниться правителю? Что он сделал неправильный выбор и всех погубил... - последние слова он произносит совсем тихо, представляя, как близок он к краю пропасти, как может сорваться, да что за подобным последует. Он старается не думать о таком, но раз за разом возвращается к этим мыслям. Все ли было сделано правильно? Так, как должно? И однозначного ответа у него до сих пор нет - он просто пытается, старается и...
Наместник морщится: сердце некстати закололо, что аж дыхание перехватило. Морнэлиан льнет к нему, гладит, целует, и его понемногу отпускает. Нет, не думать о таком, а то он рухнет в разы раньше, не выстоит и не удержит! Но душевное спокойствие с каждым разом вернуть все сложнее, а надежда почти что истлела, оставив после себя лишь дымящиеся угли, а не пылающий костер.
- Я тебя напугал и разбудил? - он уже ложится обратно в постель, а она оказывается рядом, накрывает их обоих одеялом и снова целует. Она берет его за руку, сплетая их пальцы, и Дэнетор подносит ее руку к своим губам, целуя и благодарно кивая головой.  Поддержка для него - это почти что непозволительная роскошь. Он не обращался за ней ни к кому, он ее не искал, не делился своими переживаниями, да проблемами, не желая их перекладывать на чужие плечи. Это все - его выбор, его путь, его ноша, и так должно оставаться. - Ты явно слишком добра ко мне, Морнэлиан, - и ведь не только добра: она его за что-то же полюбила!

Отредактировано Denethor II (2017-09-06 17:38:45)

Кошмар не отпускает, что ощущение реальности теряется, что он не сразу приходит в себя. Даже прикосновения Морнэлиан поначалу кажутся ему будто чужими, и наместник чуть вздрагивает. Но она не отступает, обнимает его, прижимается, целует, а потом заставляет пойти в кровать, что у нее не сразу выходит, но получает: Дэнетор подчиняется ей и уже опускается на ложе. Его взгляд чужой, нехороший, невидящий, и она снова льнет к нему, усаживаясь на колени, пытаясь отогнать от него тьму своими поцелуями и ласками.
Она видит, что он врет ей, что у него далеко не все так хорошо, как он говорит, и ей нужна правда. Никто бы не осмелился ныне с ним так говорить - разве что Боромир, который упрямством пошел в него. Но сына рядом нет, а княжна - есть, и ей не все равно, что с ним происходит. Дэнетор хмурится, выдавая скупые ответы, без деталей, не усугубляя и так впечатление от этой ночи, которая должна была стать приятной, а обернулась вот непонятно чем.
- Я знаю будущее: будет война, - лицо снова становится жестким, черты заостряются, а голос будто скрипит - как будто эти слова ему тяжко произнести вслух. - И за мной придут первым, - ОН это ему пообещал, не скупясь на колоритные подробности его не слишком завидной участи. Впрочем, наместник и не ждал иного, но выбор был сделан, и он не отступит, постарается держаться и сдержать - но хватит ли сил? И это тоже подтачивает его изнутри, когда он просыпается вот так ночью в холодном поту от кошмаров, уходящими корнями во тьму, уводящими его за собой.
- Выбор сердцем? - в его голосе наконец проскальзывают какие-то эмоции, где четко можно вычленить удивление. - Я никогда не выбирал сердцем, - он хмурится, силясь припомнить, но чего-то ничего не приходит в голову. - Я всегда делал то, что должен был делать, делал это в первую очередь, даже в ущерб себе. Наместники призваны служить и сделать все для благо своего народа и своей страны. Личное - вторично, - и Дэнетор слишком многого не мог себе позволить - того, чего хотел именно он сам, чего ему было надобно. Да, пусть пустая прихоть, но это бы дало ему шанс почувствовать себя живым! Он не позволял себе такого, старательно следил за собой - таким его воспитали, таким его сделали. И он прекрасно понимал, как тяжко бывает от таких, казалось бы, маленьких лишений, которые могли себе позволить другие, даже не задумываясь о таких пустяках.
- Сон? - наместник отвлекается на нее, понимая, что уже напугал княжну, что заставил задуматься и переживать. Он ласково проводит пальцами по ее щеке, но молчит. Что он может ей сказать? Будет война, и она его потеряет: он вряд ли все это переживет, его не оставят в живых, и он сгорит первым в этих кровавых жерновах. - Твой сон трактовать довольно просто, - в его голосе сквозит былая уверенность, и этим он пытается успокоить ее. - Ты позволила себе мечтать, наслаждалась своей мечтой, а потом в один миг осеклась, задумавшись и испугавшись. Просто не бойся, Морнэлиан, - верил ли он в то, что говорил? Лишь отчасти, но не сказать он не мог, а потом не мог не ответить на ее поцелуй - такой нежный и любящий, что сердце снова щемит.
Они снова оказываются в постели, и в этот раз Дэнетор ложится к ней, а она устраивает его голову на своем плече, накрывает их обоих одеялом и продолжает его гладить, да ласкать. Ее касания, как всегда, приятны, но сейчас успокоить его слишком тяжко - он должен сам это преодолеть, снова сметя этот барьер внутри себя, и продолжить свой путь, каким бы тяжелым он не был.
- Думаешь, все-таки заслуживаю? - наместник вздыхает и пожимает плечами, не будучи сам вообще уверенным, что он на то самое счастье право имеет. Однако как иначе обосновать тот факт, что она лежит с ним в его постели, что она раз за разом приходит к нему, смотрит с такой любовью и ничего не требует взамен? Наверное, о таком можно лишь мечтать, несбыточно мечтать, не давая себе этой слабины, которой могут воспользоваться. Но наместник уже слишком многое себе позволил и, что самое главное, не собирался останавливаться, входя во вкус. В конце концов, он ведь тоже был человеком, у которого были свои желания!
- Я все-таки тебя напугал, - он с сожалением констатирует сей факт, вздыхает и поворачивается к ней, заключая ее в свои объятия. Она с напряжением смотрит на него - переживает, но явно не за себя. Дэнетор склоняется к ней, целуя в губы долгим нежным поцелуем, где есть всего понемногу - и чувств, и благодарности. Его объятия становятся крепче, и он уже начинает ее ласкать, поглаживая то по спине, то по бедрам, потираясь носом об ее щеку. Эти касания ему необходимы, как и ответные ее ласки - чтобы просто почувствовать ее рядом, то самое умиротворение в ее объятиях, когда она так знакомо ерошит его волосы и едва касается губами его губ.
- Давай спать, да? - наместник не уверен, что сможет уснуть, но это стоит попытаться сделать - иначе завтра он встанет весь разбитый, а у них ведь такие планы! И при одной такой мысли слабая улыбка касается его губ, и он почти что довольно вздыхает. Морнэлиан снова льнет к нему, также крепко обнимая, сама нежась в его объятиях и целуя в шею. Нет, он точно достанет из ларца дедов медальон и подарит его ей!

Сейчас ему даже тяжелее. С одной стороны. Дэнетор старается не показать Морнэлиан, как его это задело, как выбило из колеи, пытается ее не пугать и сдержаться. Но, с другой стороны, ее ласки и прикосновения успокаивают, ему хочется с ней поделиться этим всем, и он едва успевает прикусить язык. Однако первые слова про войну все же срываются, и наместник замолкает. Княжна тоже видела войну, но совсем иную: в стенах палатах врачевания, в той крови, что там лилась из ран, в навсегда застывших взглядах воинов Гондора, которых уже никогда не дождутся домой их близкие. В войне нет никакой красоты, романтики и геройств, но полно боли, крови, смрада предательства. И наместник это слишком хорошо знает, чует, успел изучить, включая и собственный пример - у него ведь тоже был свой путь.
И время у него именно, что осталось, а не иначе: как обратный отсчет, приближающийся к цифре "ноль", что станет его концов. И эта цифра все ближе и ближе, и дыхание тьмы все сильнее с каждым днем. Что он может предложить Морнэлиан? Вот только не разделить с собой такую участь. И наместник смотрит на нее, понимая, что она не уйдет, что ослушается его, даже если он ей прикажет себя покинуть. Она смотрит на него так, что внутри все обрывается, и Дэнетор забывает, как дышать, подаваясь к ней, отвечая на ее поцелуй, полный нежности, невысказанных вслух чувств, которые легко читаются в ее глазах.
- Ты и правда слишком хорошо обо мне думаешь, - с толикой грусти произносит наместник, ложась на постель, тут же попадая в ее объятия, да столь крепкие, что он аж охнул - так она его сжала, не желая никуда отпускать и никому отдавать - даже самой смерти. Ее поглаживания и поцелуи продолжаются, и он немного оттаивает, вздыхает глубже, позволяя отринуть те тяжкие думы, которые вернулись к нему после увиденного кошмара.
- Ты очень храбрая, Морнэлиан. Говорил ли тебе это кто-нибудь? Не каждая бы рискнула связаться со мной, заглянуть глубже моих глаз, что-то там увидеть еще помимо того, о чем ходят сплетни, да кривотолки. А, взглянув, наверное бы пожалела, что осмелилась, - невеселая ухмылка трогает его губы, на которых княжна тут же запечатлела поцелуй - сладкий, порывистый, показывающий, что она и есть та самая храбрая, да не стоит ему говорить про каких-то других в ее присутствии, лежа подле нее, лаская ее своей рукой. И он уже усмехается чуть веселее, поворачиваясь к ней, обнимая, да целуя - почти хорошо, почти забылось, да стерлось. До следующего раза, когда тьма снова вернется за ним.
- Будешь охранять мой сон? - он улыбается уже более тепло, когда Морнэлиан еще плотнее кутает их в одеяло, когда гладит и убаюкивает, и у него снова первого начинают закрываться глаза. А потом она тихонечко поет, и, хоть слов наместник уже не разбирает, но сильнее стискивает ее в своих объятиях, сонно целуя в висок. - Засыпай уже, моя храбрая...
В этот раз наместник просыпается первым, зевая, сонно моргая и понимая, что солнце уже достаточно высоко, раз его лучи начинают заливать комнату даже через плотные занавеси. Морнэлиан все также спит в его объятиях, утыкаясь лицом в его грудь, обнимая его и прижимаясь. Он смотрит на нее с улыбкой, осторожно перебирает пряди ее волосы, не удержавшись, целует в висок, и она довольно льнет к нему, возвращая поцелуй, касаясь во сне губами ключицы. Он снова улыбается и старается лежать тихо, не желая ее будить, нарушать ее покой и сон. Ночью ей и так пришлось нелегко, когда наместник сам на себя не походил, когда его терзали кошмары, да ужасы, которые она так старательно от него отгоняла своими ласками, своими словами и тем взглядом, которым она на него обычно смотрела.
Морнэлиан ерзает, устраиваясь подле него поудобнее, а наместник тихо выдыхает, закусывая губу, стараясь унять то желание, которое пробудилось вместе с ним, которое лишь усилилось от нее сонных ласк, да поцелуев. Ему хочется ее взять - прямо сейчас! И это желание туманит разум, когда она особенно глубоко вздыхает, когда случайно касается его плоти, не подозревая, что с ним творится сейчас, что она делает, да как на него влияет. И, будто нарочно, она снова ерзает, потираясь об него, что он подается к ней, решив, что сон может чуть подождать. Пальцы скользнули меж ее ног, подготавливая ее, заставляя застонать и чуть шире раздвинуть ноги. Морнэлиан еще спит, не спеша просыпаться, наверняка думая, что все это ей снится, что сон такой приятный, и он обязательно есть в ее сне! Вот только есть и он наяву, проникая в нее пальцами, целуя ее грудь, слыша очередной стон, ощущая ее влагу.
Дэнетор отбрасывает одеяло, и она по первой ежится от внезапного холода, но ничего - скоро ей станет слишком жарко! Как и ему, ощущающему весь этот жар желания! Он присаживается подле ее разведенных ног, продолжая ее ласкать, дотягиваясь до одной из подушек, которую он подкладывает под ее попу. Вот так ее бедра будут повыше, так он сможет проникнуть в нее глубже, и он закусывает губу почти до крови - так нестерпимо его желание! Он входит в нее медленно, удерживаясь на локтях, дабы не давить на нее весом своего тела. Морнэлиан стонет, выгибается ему навстречу, шепчет его имя, а ее веки уже дрогнули - княжна пробуждается по мере того, как он заполняет ее изнутри собой. Она облизывает губы, и наместник ее целует - едва ощутимо, но чувственно, что она сама тянется к нему, а затем выгибается дугой, вскрикивает и открывает глаза, когда он проникает в нее до конца.

Дэнетор засыпает снова, но в этот раз уже чуть спокойнее, ощущая ее рядом, чувствуя ее прикосновения, помня ее слова. Конечно же Морнэлиан слишком хорошо о нем думает, и, что скорее всего, ее любовь к нему ее немного ослепляет. Наверняка наместник не такой, и он сам это понимает, но быть идеальным в ее глазах - это приятно, и он себе такое все-таки позволяет, не спеша разубеждать княжну - все равно ведь не поверит ему, продолжая смотреть, как на рыцаря из баллад.
Наместник спит без кошмаров, без снова, спокойно отдыхая, прижимая спящую Морнэлиан к себе, подспудно ощущая ее горячее дыхание на своей коже. И таким образом они просыпают все на свете, а, когда Дэнетор наконец открывает глаза, то солнце уже высоко, заливая его покои сквозь занавеси. Он зевает и смотрит на нее, улыбаясь сразу же, касаясь губами ее виска - осторожно, чтобы не разбудить. Он поглаживает ее по волосам, любуясь ею, а потом замирая от того, как она во сне его касается, будя в нем желание так, что сдерживаться он уже просто не может!
Дэнетор уже вовсю ласкает ее, добиваясь тихих стонов, когда Морнэлиан ерзает на простынях, не спеша просыпаться. Он откидывает одеяло в сторону, подкладывает под нее подушку и медленно начинает в нее входить, смакуя каждое мгновение, каждый миг, едва уловимо целуя ее в губы. Она стонет, выгибается, и он подается в нее целиком, что она открывает глаза и тут же улыбается.
- Извини, что разбудил... - наместник говорит сбивчиво, тяжело дыша от возбуждения, но тоже улыбается. А она уже притягивает его к себе, чтобы целовал ее дальше - видимо, за ночь без поцелуев она соскучилась. Впрочем, как и соскучилась без него: Морнэлиан нетерпеливо повела бедрами, призывая его наконец начать двигаться в ней. Губы снова касаются ее губ, он почти выходит из нее, чтобы снова ворваться в ее тело, услышать ее сладкий стон.
Наместник никуда не торопится, наслаждаясь каждым мигом - пока он еще может себя контролировать, пока желание не плещет через край. Он двигается медленно, ритмично, принося ей этим явно особое удовольствие. Он все еще удерживается на локтях, не сдавливая ее весом своего тела, хотя Морнэлиан настойчиво сжимает его плечи, чтобы он на нее лег. Нет, не сейчас - чуть позже. Он будто дразнит ее этим, и она чуть прикусывает его нижнюю губу во время их следующего поцелуя.
Медленно, тягуче, как вязкий мед, глубоко и чувственно, и ее пальцы комкают простыни. Она нетерпеливо ведет бедрами - ей мало, уже слишком мало. Впрочем, как и ему: наместник тяжело дышит, закусывая губу, еще пытаясь сдерживаться. Морнэлиан обхватывает его рукой за шею, заставляя склониться к себе, жадно и жарко целуя, проникая языком в его рот. В ту же секунду он обрушивается на нее сверху, подхватывает под бедра, яростно вколачиваясь в ее тело, заполняя собой ее целиком. Оба слишком долго к этому шли, и теперь насыщение удовольствием идет полным ходом. У наместника снова расцарапаны плечи, а на ее бедрах чуть позже появятся синяки от его крепких рук. Она сжимает его в себе, не прекращая целовать, обнимая за талию ногами, стараясь будто удержать в себе подольше. У Дэнетора голова идет кругом от того, как она кричит - это самые сладкие для него звуки. И вот Морнэлиан уже выгибается в его руках, и судорога удовольствия прокатывается по ее телу, будто волна. Он стонет следом за ней, выходя, отвечая на ее поцелуй, хотя дыхания у обоих не хватает уже - но не целовать невозможно.
- Отличное утро, - некоторое время они лежат на постели молча, приходя в себя, обнимая друг друга и нежась в этих объятиях. Дэнетор первым подает голос, приподнимаясь на подушках, взъерошивая седые волосы и пытаясь понять, а который сейчас час-то? Должно быть, часов десять уже, раз так солнце светит. - Выспалась? Я вот, кажется, вполне, - он с улыбкой проводит рукой по ее щеке, а потом снова дотягивается до одеяла - холод уже начинает понемногу ощущаться. Сам наместник встает на ноги, заворачиваясь в одну из простыней, и идет разжигать камин, чтобы снова натопить комнату, раз уж они будут тут проводить свой досуг. Далее он идет к двери и окликивает стражу, чтобы приказали принести завтрак. Только после этого он возвращается в постель, где Морнэлиан его явно заждалась, тут же хватает его за руку и утягивает к себе под одеялом, прижимаясь к нему и целуя.
- Всегда бы так начинался день, - ее пальцы рисуют на его груди какие-то узоры, и наместник улыбается, снова прикрыв глаза, чувствуя, как его уже целуют в шею, как льнут к нему, да ласкают. А в дверь уже стучат, и он снова на ногах, открывая ее, забирая из рук стражника поднос с завтраком, захлопывая дверь пинком ноги и относя еду прямо на постель. Зачем им и правда переходить за стол и выбираться из-под теплого одеяла. Тем более, что они решили провести этот день до обеда вместе, у него в покоях, где постель - как раз очень удобная часть интерьера и не только.
- Голодная? - он ставит поднос на постель, осторожно ложась поперек, привлекая Морнэлиан к себе и целуя в губы. Он отламывает кусок от какой-то лепешки, начиная его жевать и усмехаясь от того, как она чуть выпуталась из-под одеяла, чтобы коснуться ногой его ноги, погладить, явно играясь с ним и провоцируя. - Кажется, оголодала ты совсем по-другим вещам, - Дэнетор улыбается, перехватывая ее ножку за лодыжку и положив на свое бедро. - Помнится, мы вчера остановились на твоих записях... - он отправляет в рот кусок мяса и довольно улыбается.

Утро у них выдается прямо-таки идеальное, что он боится неловким словом или движением спугнуть это волшебное очарование. В этот раз ее стоны ему кажутся громче, а поцелуе - жарче. Она отдается ему, не скупясь на ласки, но даже эти ласки нынче - немного иные, более чувственные, от чего наместник уже не может сдерживаться, начиная брать ее жестко и жадно. А Морнэлиан и не против, и своего наслаждения они достигают одновременно - и это слишком хорошо, что Дэнетор на пару минут даже выпадает из реальности, лежа подле нее на постели, переводя дыхание, прикрыв глаза и улыбаясь, чувствуя отголоски наслаждения и упиваясь этим.
- И я выспался, - он уверенно кивает головой, снова ее обнимая, привлекая к себе и целуя. Вот так вот просто лежать в ее объятиях - это для него непозволительная роскошь, на которую он решился - слишком скучал, слишком хотел ее видеть, ласкать и целовать, просыпаться с ней по утру и вот так вот долго нежиться под одеялом, чтобы никуда не спешить и не думать ни о каких проблемах. Собственно, у них это происходит, и их время - до обеда - они точно проведут с пользой друг для друга.
И, чтобы точно провести время с комфортом, Дэнетор поднимается на ноги, идет заново разжигать камин, а то холод понемногу начинает ощущаться, а затем и велит принести завтрак. Морнэлиан его ждет, нетерпеливо тянет к нему руку, и он тотчас же оказывается в постели подле нее, снова ее обнимая и целуя.
- Всегда-всегда, - наместник кивает головой и улыбается, смотря, каким счастьем горят ее глаза при взгляде на него. Он ласково ее целует, касаясь своими губами ее губ, потом щеки, потом шеи, вдыхая аромат ее волос, всегда с какими-то едва уловимыми травяными нотками, а потом внезапно крепко сжимая ее в своих объятиях. Он не хочет ее отпускать, и осознание долга сейчас ему дается тяжелее всего: она должна быть с ним! Всегда!
А в дверь уже стучат, и Дэнетор снова поднимается с ложа, усмирив в себе этот порыв. Но надолго ли? Он уже не в первый раз о подобном задумывается. Но что он может предложить молодой княжне? Лишь проблемы государственного уровня, да грядущие потери? Он такого не хочет: Морнэлиан заслуживает счастья. Да, для нее счастье - это быть с ним, и это его тоже пугает: сможет ли она дальше без него? А ведь наместнику прекрасно известно, что будет война, что за ним придут, если он не склонит голову, если не протянет руку, чтобы ему на палец надели кольцо...
Он справляется со всем этим, отринув от себя - негоже портить их утро подобным. И вот он уже несет завтрак на постель, да улыбается Морнэлиан, которая недовольно стонет и снова манит его к себе. Наместник решает, что завтрак на постели - это то, что им нужно - не за чем идти к столу, когда можно и тут.
- Моя хорошая, - он усмехается, оказываясь снова подле нее на постели, откусывая от ароматной свежей лепешки кусок и поглаживая ее по точеной ноге, едва ощутимо проводя пальцами от щиколотки до колена. Ее рука касается плеча, пальцы скользят по старому шраму, и наместник шумно выдыхает - приятны ему ее прикосновения и ласки. - Я и правда думаю, что у тебя все получится, - он уверенно кивает головой и тут же получает поцелуй в губы, привлекая Морнэлиан к себе. А она довольно смеется, устраиваясь рядом, позволяя ему себя обнимать и, раз уж его руки заняты ею, то она сама его кормит.
- Не замерзнешь? - он кое-как набрасывает на нее часть одеяло, не забыв при этом огладить стройные бедра, довольно выдыхая при этом и улыбаясь. - Думаю, что в библиотеке найдется не только та книга, которую я тебе уже отдал - всегда есть что-то еще. Но, как ты понимаешь, записей там хватает, а наведение порядка, хоть и происходит, но дело явно не быстрое, - он продолжает еще свои рассуждения, а его снова кормят, и он чуть облизывает ее пальцы, да легонько прикусывает их, сверкая на Морнэлиан глазами, что она тут же к нему льнет, покрывая поцелуями шею и плечо.
Идеально!
Его небольшой островок спокойствия в той тяжкой круговерти, из которой сотканы его дни. Дэнетор укладывается обратно на постель, отставив поднос с остатками еды прямо на пол, а княжна не спешит накидывать на них одеяло, водя пальцами по его телу - вернее, по шрамам на нем.
- Как видишь, до нашего знакомства я много, где успел отметиться, - она целует шрам на его плече, оставленный орочьей стрелой, а потом скользит пальцами дальше, по груди и ниже, касаясь его правого бока, где остался какой-то изогнутый рубец. - А это уже харадская скимитара - что-то вроде вогнутой сабли. Да и зацепило-то меня так, пустяк, но вот шрам остался, - Морнэлиан целует и этот шарм, и наместник шумно выдыхает, поглаживая ее по голове, уже привычно перебирая шелковистые пряди волос, а через мгновение тянет ее обратно к себе, чтобы поцеловать в губы. - Но теперь-то у меня есть настоящая целительница, которая будет обо мне заботиться. Правда? - и Дэнетор улыбается, давая княжне эту призрачную надежду, что она его сможет вытащить из цепких когтей смерти. Не сможет - он это уже знает, но наместник своим знанием никогда и ни в ком не убивал надежду, сам уже не веря, просто делая то, что должен.
И он замирает, смотря ей в глаза с нежностью, с какой-то затаенной грустью, проводя пальцами по ее щеке, поглаживая и лаская.
- Нет, ничего, - наместник качает головой в ответ на ее вопросительный взгляд и сам целует ее в губы. Не стоит разрушать их идиллию своими мрачными мыслями - еще успеется же. - Тебе сегодня надо в палаты врачевания? Ничего, что я тебя так задержал? - они оба знают, что ради него она бросит всех и вся, а еще они оба знают, что он такого сделать не может - как бы не хотел, и эти мимолетные встречи - это все, что у них есть. Во всяком случае, на текущий момент.

Поцелуи и ласки продолжаются уже во время завтрака, где с постели подниматься не хочется, где оставлены все дела, где забыт весь остальной мир. Наместник позволяет себе немного отдохнуть, отдохнуть с ней, наслаждаясь ее прикосновениями и касаниями губ. Мгновения хочется остановить, чтобы они замерли навсегда, и они замерли в них. Дэнетор с улыбкой смотрит на княжну, поглаживая ее по щеке, будто пытается навсегда запечатлеть ее образ в своей памяти, хоть он его и так не забудет, не забудет ее.
- Нет, ничего, - он тянется к ее губам, снова целуя, сплетая пальцы своей руки с ее, вдыхая аромат ее волос, и время для наместника снова замирает. - И ты решила, чтобы не сидеть все время среди крови и боли, поселиться среди пыли? - Дэнетор усмехается, перехватывая ее руку, поднося к своим губам и целуя. - Однако, если таково твое желание, то я дам соответствующие распоряжение. Но с одним условием, Морнэлиан: что ты все-таки будешь отдыхать, а не бегать из библиотеки в палаты врачевания и наоборот. Договорились? - наместник прекрасно замечает, как старается княжна, как охотно берется за любую помощь в палатах, а потом, после часов или ночи с ним, возвращается на свое рабочее место. Разумеется, она устает, и Дэнетор не хочет, чтобы она слишком загнала себя подобным рвением. - Просто пообещай мне это, Морнэлиан, - и еще один поцелуй, сладкий, жаркий, что он шумно переводит дыхание.
Как так получилось-то? Ведь поначалу наместник лишь смотрел, но не так, чтобы пристально. Все изменил тот день, когда именно княжна пришла к нему, чтобы вылечить спину. Первое прикосновение - и как огнем обожгло! Дэнетор прекрасно помнит тот визит, все детали, даже самые мельчайшие. И краснела она тогда так, что хотелось ее еще больше смутить, чтобы это снова увидеть. И после этого, уже вечером, он ее поцеловал. Он не мог не поцеловать, хотел этого и получил, что лишь больше его раззадорило! Это стало его наваждением, когда он тогда пришел в палаты врачевания, когда смотрел на нее в палантир... праздник изменил все одним махом! Наместник решил себе позволить поддаться в надежде, что это пройдет. Наваждение не исчезло, а лишь усилилось, и их встречи... ему всегда их мало! Дэнетор начинает привязываться, чего делать не следовало, но разве тут устоишь? Нет, устоять было можно, но он не хотел.
- Я знаю, что мое здоровье ты не доверишь никому другому. И я не доверю, - он улыбается, когда она целует его шрамы, тянет ее к себе и целует в губы. Их завтрак уже закончен, но их время еще продолжается. Морнэлиан не спешит в палаты врачевания, а он на первую половину дня отменил все дела. У них еще есть достаточно минут и мгновений друг для друга. А дальше? И эти мысли заставляют его чуть хмурится, что княжна видит, да решает разогнать его мрачность своим способом.
Все еще лежа на постели, Дэнетор наблюдает за ней, за ее совершенным телом, которое будит в нем желание, за лучиками солнца, что играет в ее волосах. Она играет с ним, демонстрируя себя, оказываясь рядом, рыча, почти как тот самый варг, о котором они говорили, слегка прикусывая кожу на его шее, щекоча прядями волос его торс. Наместник начинает улыбаться, а потом ловит ее в свои объятия, роняя на постель, тут же оказываясь на ней сверху и целуя - долго и со вкусом, что дыхания не хватает, а сердце в груди бьется быстрее. Он с сожалением отрывается от ее губ, чтобы вздохнуть, но не собирается ее отпускать из-под себя.
- Не тяжело? - Дэнетор смотрит на нее пристально, улыбается, уже привычно ласкает, касаясь пальцами ее щеки. Он ловит себя на мысли, что хотел бы ухаживать за ней, дарить подарки, поехать с ней в тот же Рохан, чтобы показать ей красоту другой страны, но... - Знаешь, дедушка рассказывал мне в детстве одну легенду, - вместо этого говорит наместник, кивая в сторону - туда, где на стене висит портрет наместника Тургона. - Красивая сказка о том, что в день зимнего солнцестояния на одном из лугов солнце греет так, что тает снег, а на этом месте к вечеру вырастает прекрасный цветок. Тот, кто его сможет найти и заполучить - у того исполнится самое заветное желание, - он усмехается: давно уже наместник не верит в чудеса, давно уже не маленький мальчик, да и деда давно нет. А ведь все помнит - и спокойный басовитый голос Тургона, и все те слова, которыми он рассказывал ту легенду внуку перед сном. - Я как-то даже попытался сбежать из Минас-Тирита в этот день, чтобы отыскать цветок. Мелким еще был тогда, да и отловили меня быстро - дедушка и нашел, - Дэнетор усмехается, припоминая, как это все было, каким шустрым и шебутным ребенком он был. Не чета нынешнему спокойному и суровому наместник - совершенно ничего общего! - Это уже потом, повзрослев, я понял, что красивая сказка такой и осталась, что цветка подобного нет и не бывает. А потом, спустя долгие годы, в день зимнего солнцестояния... - ему не надо договаривать, чтобы Морнэлиан все поняла: именно тогда они танцевали, именно тогда случилась их первая ночь и ее первый раз. Наместник все-таки нашел свой цветок, который исполнял его желания, да не на лугах, а в самом дворце. И этот поцелуй уже нежный, чувственный, осторожный, чтобы не спугнуть их волшебство, их чудо, которое все-таки случилось. Дэнетор прижимается к ней всем телом, крепко обнимает и не отпускает от себя, и все это говорит намного больше, чем пылкие признания, к которым он никогда не был расположен.