[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
Идя вперед, знай, как воротиться.
А. В. Суворов
Холодный мелкий дождь сек по облетевшим деревьям, ветер раздувал пламя костров. Ночь поздней осени сгустилась над северным Итилиэном, гнала хмарь с северо-запада, от болот Ниндальфа. Сырость проползала в самое нутро, до костей пробирала, но Боромиру казалось, что голова его в огне, а ветер дышит ему в лицо не дождем, а раскаленным песком с морского побережья. Пусть и ползла по затылку вода, пробираясь под гамбезон, пусть и вымок уже, но плаща упорно не накидывал. Неотрывно глядел на огонь, грызя костяшку большого пальца, хмурился. Не смотрел по сторонам – не мог. Стонущий в невысоком черном ивняке ветер не мог заглушить стонов раненых, что лежали под наспех раскинутой палаткой, - взгляд принца скакнул в сторону, на темное пятно, близ которого неярко горел еще один костерок. Спина склонившегося над ранеными солдата то и дело загораживала его, и Боромир тогда щурился, всматривался, будто сквозь неё мог что-то разглядеть.
- Милорд, - низкий голос послышался сверху. Принц вскинул глаза, шевельнул подбородком. Йорлас,  с непокрытой головой, с прилипшими к щекам плетями длинных волос, протянул Боромиру миску с дымящейся похлебкой. Тот сглотнул – сейчас кусок в горло не шел, но в последний раз он трапезничал еще днем, еще в Каир Андросе…

Остров с остроконечным мысом, глядящим на северо-запад, похожим на нос корабля – отсюда и название, «Пенистый корабль» - Каир Андрос. Укрепленный форпост Гондора на Андуине, пункт сообщения между Минас-Тиритом и Хеннет Аннуном. Укреплял его еще прапрадед Боромира, Наместник Турин II. С его властной и волевой руки по всем северным рубежам Гондора раскинулась сеть тайных и явных форпостов, которые и по сей день сдерживали натиск Мордора. Пуска Итилиэн уже и оставлен жителями, но базы Следопытов, потайные схроны на его территории остаются и действуют, сдерживая Тьму.
Так было, есть, и будет; ибо Гондор – щит Средиземья, а Наместники – его знамя, - и шестнадцатилетний Боромир,  принц своего Города, выезжал из Минас-Тирита с гордостью. Белый стяг реял за ним на высоком древке; северный ветер трепал гривы коней. Три десятка людей, - «могло быть и побольше», думал порой про себя принц, но понимал умом, что больше – совершенно не требуется. Будь отряд многочисленней, продвижение его замедлилось бы. А для безопасного продвижения до Каир Андроса, как и для достойной наследника свиты – в самый раз. Но хотелось-то больше, хотелось командовать большим числом людей! – в свои шестнадцать он уже не раз проливал кровь, как орочью, так и человеческую, уже знал, что это и как – отнимать чужую жизнь, и был горд этим. Ибо жизни те были отняты во имя его родины –  во имя Гондора. И да сгинут же враги Южного Королевства! – так он думал, так он мечтал, пока кони несли его отряд до переправы через Андуин. Каир Андрос вырастал из утреннего тумана гигантской каменной глыбой, увенчанной зубцами форта вверху, будто короной, и приветственно мерцал алым огнем маяка. Отдохнувшие на коротком ночном привале кони радостно ржали, переступая копытами по настилу парома, чувствуя запах жилья.
«Обычная инспекция», - а заодно и возможность для сына Наместника и дело посмотреть, и себя показать. За пол-дня он осмотрел все укрепления, полазал по крепостным стенам, не стесняясь, старательно и внимательно выслушивал доклады коменданта, понимая, что непременно что-то да упустит, ибо глаза разбегались. Древний форпост притягивал его к себе, будто крючок – пойманную рыбешку. Запомнить хотелось все, от высоты стен над уровнем реки, до расположения потайных переходов внизу. А при виде скрытых ходов в скалах, на случай отступления, глаза принца и вовсе загорелись фанатичным огнем. Он почти жалел, что Следопыты Итилиэна сейчас зорко бдят за северными рубежами… случись врагу напасть на Каир Андрос, ох бы Боромир здесь развернулся!.. Умом-то он понимал, конечно, что бойцы кругом него куда опытней, да и подчиняется форт только коменданту, но и здесь он ни за что не упустит своего. О доблести Боромира, сына Дэнетора, сложили бы песни! – воодушевленный собой, а также тем, что инспекция прошла просто отлично – люди на Каир Андросе знали свое дело, Боромир стал задавать вопросы о положении за северным рукавом Андуина. И, узнав, что вестей и донесений от Следопытов не было уже несколько дней, принял решение разобраться со всем самостоятельно.

«Я все сделал правильно», - упрямо твердил себе Боромир, не чувствуя вкуса похлебки. Тепло проливалось внутрь, но ледяные тиски внутри разжать было невозможно. Сомкнулись, как драконьи челюсти, - он со стуком отставил опустевшую тарелку в сторону, и поднялся. Сырая одежда осела тяжестью, облепила тело, кольчуга только добавила веса, но спину он держал прямо.
- Надень плащ, милорд, - из темноты опять появился Йорлас. Боромир раздраженно дернул плечом.
- Незачем, - «все на свете – незачем». Позвякивая кольчугой, он прошел на закостеневших ногах в сторону палатки для раненых. Блестя мокрыми латами в отблесках костерка, мимо пробежал солдат, не взглянув на принца. Боромир стиснул зубы, вскинув подбородок – нет, его слабости и неуверенности эти люди не увидят. Ни сегодня, ни впредь, - и решительно сунулся под полог палатки.
- Как они? – голос его был хриплым после долгого молчания, да и спрашивал Боромир негромко. Голос у него сломался года полтора назад, но иногда еще срывался, давал «петуха». «Еще только этого не хватало», - он заставлял себя не отводить взгляд от окровавленных тряпок, от покрытых испариной бледных лиц. Четверо. Четверо из тридцати… уже двадцати шести. В итоге – их двадцать два. И непутевый принц, двадцать третьим. Дурацкая математика, - он все-таки зажмурился на миг, чувствуя, как по глазам пробегает злая горячая волна.
Лекарь – солдат, умеющий штопать раны, но не лекарь, все-таки, в ответ только покачал головой.
- Справятся, - но уверенность в его голосе звучала лишь для Боромира, и тот знал это. – Хорошо, что сейчас осень, милорд. Холодно, кровь быстрее сворачивается. Будь сейчас лето… - принц и без того знал прекрасно, что по жаре даже не самые опасные раны могут оказаться почти смертельными. Может, солдат и прав. Может, они и справятся.
Он ведь все сделал правильно.

Четверка разведчиков – легких на ногу, снаряженных крепкой, не замедляющей движение броней, выдвинулась по приказу принца в Итилиэн, почти сразу после того, как его отряд переправился через северный рукав Андуина. Вооруженные луками и мечами, опытные, знающие местность. Не Следопыты Юга, но им ничуть не уступающие в мастерстве, - Боромир не мог считать иначе. Люди, вверенные ему отцом, были самыми лучшими, и провожал он их с гордостью. Когда же ближе к вечеру разведчики не вернулись, он принял то самое решение. Поспешил? – тогда еще не понимал того. Но он приказал своим людям медленно двинуться в лес, не дождавшись вестей от разведки.
Что сыграло против него? – ответ смотрел отовсюду. Ночь. Время черных сил, время свистящих ятаганов и утробного орочьего рычания. Осень! – он не рассчитал как следует время, стемнело слишком быстро. И тогда из темноты посыпались стрелы – тяжелые, и тоже черные.
Стычка была короткой и яростной. Потерями Боромира стали четверо раненых. Орков же, когда посчитали тела, оказалось чуть больше четырех десятков. Некоторые успели уйти, в том не сомневался никто.
Но – стонали в палатке раненые, и Боромир сам видел, как серая тень близкой смерти уже тянется по искаженным мукой лицам.
- Яд? – вдруг резануло предположением. Солдат осторожно приподнял край пропитанной кровью повязки, прикрывающей живот одного из раненых, и тяжело вздохнул.
- Может быть, - может быть, и сказал он это вновь, только для принца, но тот  уже подался из палатки прочь. Вот же пустая голова! – дозоры выставил, стражи распределил, кони – под охраной, кому положено – отдыхают, а о том, что есть, чем раненым помочь, и позабыл, - шелестя полами длинного кожаного чехла поверх кольчуги по мокрой осенней траве, он прошел к привязанным поодаль лошадям. От него до сих пор несло кровью и смертью, и кони заволновались, зафыркали. Часовой приветствовал принца салютом, заметив издалека.
- Вольно, - мотнул мокрой головой Боромир, разбрызгивая капли с волос. Не проверка. Его гнедая кобыла с белой звездой во лбу привычно ткнулась ему мордой  в ладонь, ища лакомство. «Потерпишь, подружка, яблоки тебе потом будут», - чересседельная сумка из плотной непромокаемой кожи перекинулась через плечо, и в ней что-то приглушенно звякнуло.
- Милорд? – солдат удивленно обернулся на вновь заглядывающего в палатку Боромира. Тот раскрыл сумку, доставая перевязанный шнуром плотный сверток.
- Здесь то, что может помочь. Надеюсь, не поздно еще, - он встал на колени, уперев в них ладони, глядя на то, как при свете масляной лампы солдат перебирает склянки и коробочки.
- Ну? – тот кивнул. Небритое лицо сверкнуло улыбкой.
- Это то, что надо. Спасибо, господин, - у Боромира отлегло от сердца, хотя умом… умом он снова понимал, что все, скорее всего, вновь говорится для того лишь, дабы его успокоить.
«Потери неизбежны», - так ему говорилось. Так учили, и к этому готовили. «Но в потерях нет доблести», - упрямо отвечал Боромир, и потому сейчас, сжав влажные от дождя кулаки, обходил лагерь кругом, зыркая по сторонам красными от попавшей воды въедливыми глазами. Достаточно ли дров? Укрыты ли от дождя костры? Всё ли в порядке, все ли в порядке? – не имеет права он, Боромир, сын Дэнетора, вновь ошибиться. Холода он снова не чувствовал, наоборот, будто опять вернулся лихорадочный, но не болезненный жар. Но Йорлас все-таки набросил ему на плечи плащ, когда принц остановился поговорить с дозорными. Только Боромир этого даже не заметил.
Последний пикет. Чуть на отшибе, за невысоким спуском. На оклик «кто идет?» - принц сипло отозвался:
- Боромир, сын Дэнетора! – и заскользил сапогами вниз, по сырой траве.
- Все ли спокойно? – пикетчиков было двое. Один помешивал угли в костре – широкоплечий, высокий, сидел к принцу боком. По поблескивающему шлему тянулись капли. Другой – стрелок. Лук завернут в промасленную кожу, тетива, естественно, убрана. Он и отозвался:
- Так точно, милорд. Ни листок не шелохнется, - «были бы они, эти листья», - мрачно подумалось Боромиру, напряженно вглядывающемуся в стылый осенний мрак. Облетевший лес стонал под ветром, глубокая ночь спустилась на Итилиэн.
- Добро, - коротко отозвался Боромир. «Ничего доброго». Где-то там, в промозглом лесу, его разведчики, - теперь принц не сомневался, что они погибли. От орочьих мечей. Проклятье, как орки сумели обойти Хеннет Аммун, как Следопыты пропустили их сюда?! Почти пять десятков?! – только чуял принц, что ответ искать незачем. Трудности он решит по мере их поступления. Только вот потерь больше не допустит, - он бросил быстрый взгляд вверх, в сторону, противоположную спуску. Дорогу до реки он помнил. Кажется, найдет ее даже в темноте. Если придется отступить – он отступит. Но своих людей больше не потеряет, - а палатку с ранеными правильно расположили поближе к лошадям. Если что случится… он салютом попрощался с пикетчиками, и двинулся обратно, к своему костру. Там поджидает Йорлас, которому отец поручил присмотреть за Боромиром.
Нет. Не нужен ему присмотр. Он на ошибках умеет учиться, и прощения за них не ждет. Больше он ошибаться не станет, - а ноги несли по высокой мокрой траве чуть в сторону, туда, где зыбкая граница света костров и тени становилась все непроглядней.

Отредактировано Boromir (2017-09-03 15:36:55)

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
Он остановился, когда полоса света от костров сместилась влево, а глаза стали привыкать к окружающей его темноте. Никаких окликов от часовых – либо видели, либо не видят, - принц нахмурился. Как-то раз его, стоящего в дозоре, кто-то из бойцов в сердцах сравнил с щенком-пустобрёхом – дескать, чуть что, сразу лает, на любой шорох. Так и было, и иначе не должно было быть, - а тому Боромир предложил ответить за свои слова. На кулаках. Не перелинявший еще щенок, сколько ему тогда было? – пятнадцать? – не прикрываясь ни титулом своим, ни положением, вышел против опытного солдата, посмевшего оскорбить его преданность долгу. И был жестоко бит – когда кто-то из старших командиров сунулся было прекратить творящийся беспорядок, то был остановлен властным окриком. «Не суйся», - рычал щенок, сплевывая кровью.
«Не суйся», - его честь – лишь его дело. Как и то, как он сражается за нее. И то, что Боромир – принц и наследник, не добавляет ему ровным счетом никакого веса. Уважение людей можно лишь заслужить, как можно лишь научиться, к примеру, ездить верхом. А право рождения и титул – это всего лишь более удобная сбруя. Да и то, лишь на первое время. Потому что ездить без седла тоже придется научиться.
Боромир и учился. Смотрел и учился, как было сказано. Собирал ребрами пыль, раз за разом кубарем летя по тренировочной площадке, сплевывал кровью, свирепел от боли в мышцах, синий от кровоподтеков. «Все ерунда», - заживало на нем все действительно, как на собаке. Как на щенке, который теперь уже мог и скалиться, и рычать, и кусаться, - он слегка пригнулся, повинуясь неясному предчувствию. Поставил ногу плавно, перешагивая полускрытую жухлой травой корягу. Сапоги из мягкой кожи, даром, что сырые, ступили бесшумно. Пальцы сжали рукоять меча – великоватого для него, но легкого, из-за более резкого, чем у других клинков, сужения к острию. Баланс для руки Боромира тем самым был выверен наилучший. Пока что – скоро он перерастет и этот одноручный меч, который сейчас носит, как полуторный. Возможно, окажется достоин нового клинка, но свой первый меч точно никогда не позабудет, - Боромир пригнулся еще ниже, сверля глазами осеннюю тьму. Неясное чувство всколыхнулось в нем, будто пламя костра, по которому ударил порыв ветра – и сырой ветер хлестнул по лицу, застонал в верхушках голых деревьев, донося до принца слишком знакомый смрад.
Линия костров слишком далеко от него, а темнота уже хрустит тяжелой поступью, ломающимися ветками – твари идут, не таясь; черные стрелы свистят мимо Боромира, метнувшегося за узловатый ствол раскидистого вяза. Орки учуют его! а отступить он не успеет – до костров – открытое пространство, которое простреливается на раз! – левая рука скребет по бедру, по боку, стискивая висящий на ремне рог. Не Рог Гондора – той великой реликвии Боромиру еще не доводилось касаться – «да и доведется ли?!» - но звучный и гулкий. И сигнал тревоги разносится над лагерем, заглушая грозный свист летящей из леса черной смерти.
Боромир рванулся вверх по пологому склону, к спасительной линии костров, навстречу своим. Не отступает – перегруппировывается, - а хриплое рычание уже обдает смрадом в спину. Он инстинктивно уклоняется; нога скользит по сырой траве, по раскисшей земле, и он катится в сторону, от просвистевшего сверху меча. Рог бесполезно хрустит, раздавленный весом тела, но суженный к концу клинок входит в брюхо орка примерно на треть, с легкостью скрежетнув между черными пластинами доспеха. Ублюдок рычит и скалится, замахиваясь снова, но ноги его подламываются, когда Боромир с хриплым выкриком вырывает меч, и вонючие кишки вылетают из орочьего брюха горячим склизким веером. По лицу градом ударяет черная кровь; Боромир перекатывается, пытаясь подняться, и успевает отмахнуться от летящего справа удара. По рукам проходит болезненная дрожь – меч стонет, принявший удар кромкой лезвия. Не сломается, - «не сломайся, не подведи!» - принц уже на ногах. Меч его чёрен до самой рукояти, а руки – по локоть во вражеской крови. Отступить к своим он уже не успеет, - сбитое дыхание восстанавливается, будто по щелчку. «Это еще одна битва», - их у него было пока что немного. Так что это просто – еще одна битва, - а кругом уже гремит не черное железо, но гондорская сталь, ибо бойцы откликнулись на призыв своего командира. Обломки рога втоптаны в осеннюю грязь, пропитанную черной кровью – каждый готов мстить за недавнюю стычку, и отомстит. Тьма не пройдет.
Не в этот раз, и ни в какой другой, - Боромир уходит от летящего прямо в голову угловатого щита, и контратакует, мгновенно, поверх латного воротника – орк судорожно хрипит, роняя щит, а принц уже отбивает новый удар; сталь лязгает о сталь, и это почти похоже на упражнения в фехтовании. Противник – низкорослый орк, скалится, вспыхивает в темноте красными глазами, мерзко хихикает, - «что, смешно, падаль?» - Боромир, вмиг озлившись,  ударяет наотмашь, яростно атакуя – не силой он возьмет, так скоростью. А затем отлетает от сильнейшего удара в бок, чувствуя, как кольчуга продавливает гамбезон, впиваясь в ребра, и как что-то в боку хрустит. Боли он не чувствует – вскакивает на ноги, готовый вновь ринуться в бой, но с удивлением понимает, что его оттесняют назад, почти волокут – свои.
- Куда? Что… - дышать немного сложно. С черных небес редко сеет дождем, а звуки боя стихают. Медленно, сквозь грохот крови в ушах.
- Мой принц! Боромир! Милорд!.. – доносится до него будто сквозь вату; по лицу ударяет чем-то жестким и холодным. Мотнув головой, принц с гневом и удивлением смотрит на Йорласа, опускающего руку в кольчужной рукавице.
- Ты что себе позволяешь, лейтенант?! – разгневаться как следует не удается. В бок впивается острая боль, и Боромир осекается.
- Кажется... ребро сломал, - неловко говорит он, когда дыхание выравнивается. – Доложи о потерях, - придерживая бок, принц упрямо идет вниз по склону, туда, где его люди добивают остатки орков.
- Я приказал не преследовать, - говорит Йорлас, и Боромир кивает – говорить сил нет. – Потери – несколько царапин, и ваше ребро, милорд. Только ли оно? – тот снова отвечает кивком.
- Ублюдки вернутся, - но с тем же успехом могут и не вернуться. Не могли Следопыты пропустить настолько большой отряд, да еще не один! А что делать, если Хеннет Аммун захвачен, и форпосты Гондора на севере Итилиэна уже пали?
«Тогда на нас шли бы ордой, а не ночными вылазками», - Боромир ловит себя на том, что невольно озирается. Наспех сделанные факелы освещают поле боя; его люди постепенно стягиваются обратно в лагерь, переговариваются, расходятся по постам. Перепугавшиеся поначалу кони постепенно успокаиваются, ржание стихает.
- Пойдем, милорд, - Йорлас серьезно смотрит на Боромира. – Осмотрим твою рану.
- Я не ранен, - упрямо возражает тот, но все-таки идет к палатке. Лейтенант поддерживает его, подставляет плечо, но принц почему-то чувствует себя отчаянно покинутым. Слишком много вероятностей, вариантов происходящего клубится в его голове, точно дым ведьминого котла, и обретает зримые формы. Спасибо некстати живому воображению.

Отредактировано Boromir (2017-09-01 16:30:50)

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
- Все… в порядке, - в глазах до сих пор плыли цветные круги и пятна, после того, как Йорлас прощупал бок Боромира, покрытый здоровенным кровоподтеком. – Я говорю тебе, все…
- Нет, милорд, - принц замычал от боли, сквозь стиснутые зубы. – Вот оно, - слева в боку зажглась ослепительная звезда, как кусок раскаленного угля. Боромир  судорожно выдохнул, роняя голову. – Удивительно, что ты отделался всего одним сломанным ребром, - Йорлас говорил, разматывая неширокий полотняный сверток. – Я видел ту тварь, - «какую тварь?» - Боромир еле сумел сосредоточить на лейтенанте взгляд. Йорлас пояснил:
- Ты сражался с орком помельче, - принц слабо кивнул, - а сбоку к тебе подскочил еще один. Крупнее раза в полтора. С двуручным мечом, - Боромир едва качнул головой – дескать, не помню. – Мы не успели тебя прикрыть, милорд. Прости, - на что принц недовольно поморщился, зажмурившись.
- Я сам виноват, - чуть слышно – от боли, от сдавленного бинтами дыхания, отозвался он. – Я ушел… я отошел от наших позиций. Если бы… - Йорлас заскрипел ножом по полотну. Боромир осторожно шевельнул левой рукой, пытаясь поднять ее, но лейтенант придержал его за запястье.
- Потерпи, милорд. Нынче ночью тебе лучше больше не браться за меч, - принц в гневе вырвал руку, и снова охнул – движение отозвалось жгучей болью, будто на кусок угля в боку кто-то подул.
- Хватит. Меня. Опекать! – повязка на месте? И добро, - Боромир набросил через голову рубаху, затянул ремень. Хорошо, левую сторону он побережет. Не более того, - взялся было за свой гамбезон, сырой и местами черный от вражеской крови, но Йорлас снова остановил его. Передал другой – явно собственный, ибо Боромиру он был велик.
- Я выполняю поручение, данное мне нашим повелителем – твоим отцом, милорд, - голос лейтенанта звучал бесстрастно. – Он четко дал мне понять, что я отвечаю за тебя.
- Я – твой командир сейчас, словом нашего повелителя! Его приказом, - звонким шепотом возразил Боромир – негоже, чтобы кто-то снаружи палатки услышал перепалку между ним и тем, кто назначен его помощником и его правой рукой. – А потому теперь велю тебе я – хватит опекать меня! Моего отца здесь нет, и потому ты подчиняешься мне, Йорлас! И вот тебе мой приказ, лейтенант – ступай проверь дозоры, а затем доложишь мне, - он поднялся с полотняной койки, специально для него расстеленной. Проклятье! Его люди спят на голой земле, а для него даже на такое расстарались. А ведь он, Боромир – пехотинец, как и они. Ему ни к чему какие-то там удобства, которых лишены его люди.
- Проверишь дозоры. Если еще не догадались, то подсчитайте убитых, - Боромир нахмурился. – У меня есть одна мысль… - уже забыв, что только что гневался на лейтенанта, он медленно оперся ладонью о шест посреди палатки. – Ты видел их снаряжение? – внезапно спросил он у Йорласа. Тот, покачал головой, глядя на юношу пристально и понимающе.
- Я сразу этого не понял, - боль в боку отступила даже; Боромир и не помнил о том, что ему, по сути, некогда было разглядывать снаряжение врагов, и уж тем более, что-то понимать на почве этого – он не увидел и все, сразу в промахи к себе записал, - но среди ублюдков почти не было тяжеловооруженных. Понимаешь? – Боромир вскинул на Йорласа вспыхнувшие глаза. – Они были снаряжены для разведки и быстрого продвижения. Для удерживания позиции, но не для открытого боя. А что полезли на нас, не пытаясь затаиться… - тут он терялся в догадках. Это же орки! У них одна тактика. Задавить числом. То же, что их силы оказались здесь, так близко к Каир Андросу, могло означать лишь одно.
- Это… разведка. Не знаю, как они прокрались в тыл Следопытам. Но думается мне, что они здесь стерегли.
- Кого, милорд?
- Гонцов, - от волнения голос Боромира рванулся до сиплого. – С обеих сторон. С острова – и из Хеннет Аммуна. Чтобы никто не смог пройти с донесениями. Потому вестей и не было, - это же очевидно.
- Но где тогда Следопыты, милорд? – о, милорд и сам хотел бы это знать.
- Я не верю в то, что их всех перебили. Нет, иначе бы орки уже шли на Каир Андрос. Их отвлекли? Разделили? Заставили переместить силы? – снова ворох догадок, одна хуже другой. Боромир упрямо скрежетнул зубами, мотнул головой – нет, терять присутствие духа он права не имеет. Ему нужно что-то оформленное. Короткое и простое. Очевидное.
«То, чего от тебя ждет противник?» - сухим шелестом пергамента трактата о воинском мастерстве прозвучал внутренний голос. Рассеявшиеся по лесам орки представляют собой теперь меньшую угрозу. Но, пока Боромир и его люди остаются на месте, ублюдки возвратятся туда, откуда пришли. И возвратятся, пополнив свои ряды. Боромир не может их преследовать в ночи – у тварей преимущество в ночном зрении. Да и стрелы у них еще остались. Рисковать своими людьми снова он не может. Скорее всего, у него почти не осталось времени, дабы послать за подкреплением… но он все же пошлёт.
Да, противник ожидает от него этого. Но Боромир все попытается немного переиграть его – ведь он уже спутал вражеские планы, явившись со стороны Каир Андроса. Его появления не ждали, - теперь еще сильнее бьет сожаление о потерянных разведчиках. Именно они, обнаруженные вражеским заслоном, и дали оркам понять, что к Следопытам идет подкрепление.
«Выходит, я не так уж и ошибся?» - ошибся, еще как. Только любую ошибку можно измерить с другой стороны, и попытаться обратить ее в преимущество, - Боромир пока не понимал, как именно он сумеет сделать это здесь, но смутное, неоформленное чувство зудело внутри неотвязно, воодушевляя.
- Йорлас, - Боромир поднял голову, - подготовь донесение для коменданта Каир Андроса. Двое людей отправятся обратно с ранеными, чуть только рассветет. Изложи, как все было. Запроси подкрепление. А мы отправимся в Хеннет Аммун. Да, как только покажется рассвет.
- Слушаюсь, милорд.
- И проверь дозоры, - упрямо зыркнул на лейтенанта принц. – И посчитай тела. Прикажи произвести разведку – пятьдесят шагов вглубь, не дальше. Не вздумайте рисковать. Не… - он попытался протестовать, когда лейтенант почти силой усадил его обратно на койку, да боль в боку мешала.
- Я не устал, - но перед глазами уже все плыло и путалось. Чудовищное напряжение давило на плечи, накрывало темнотой. – Как закончишь, как вернешься, разбуди меня. Сразу… же, - едва успев договорить, Боромир провалился в сон, будто в самую глубокую и черную бездну.

Отредактировано Boromir (2017-09-02 17:48:17)

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
Спал Боромир крепко и беспробудно, как спят усталые дети, и как ребенок же, не сразу осознал, чего от него хотят, когда начали расталкивать. Отмахнуться попробовал, но судорожно выдохнул, скорчился – замер от боли в ребрах. И сразу все понял, все вспомнил. Мигом сел, не открывая глаза, на койке, еще не придя в себя. Сердце бешено колотилось, пульсируя одновременно под сломанным ребром и в горле – ему почудилось, приснилось, или все-таки он слышал звук рога?
- Разведчики вернулись, милорд. Разведка вышла боем, - Боромир потер глаза кулаками, жадно отхлебнул воды из чаши, поданной Йорласом, а затем с размаху окунул туда лицо. За резкое движение поплатился новой вспышкой боли, но оно на пользу пошло – удалось проснуться.
- Сколько прошло времени?.. Зови их сюда… нет, я сам выйду, - в палатке места мало, широкоплечему Йорласу-то едва хватает, чтобы поворачиваться. Боромир же, пусть и плечист для своих лет, да и ростом удался, рядом с лейтенантом смотрится совсем мальцом. Только осанка у этого мальца, невзирая на сломанное ребро, подобающая командиру и сыну правителя. Он сам надевает кольчугу, поверх своего гамбезона – вычищенного и почти высохшего, и с удовольствием чувствует, как вес ее ложится на плечи, как в дополнение к повязке прижимает ребро. Ему и дышать сейчас легче, кажется, - шмыгнув носом, отбросив со лба мокрые волосы, Боромир наклонился к выходу из палатки.
Ночь по-прежнему царила кругом; догорающие костры светили сквозь нее красными пятнами, но костер перед палаткой принца горел ярко, будто только что дров подбросили. Возле него расположились двое. «Те самые, из дальнего пикета», - узнал Боромир. Главным образом, по шлему, который старший из бойцов так и не снял. Второй, который стрелок, впопыхах не снял тетиву с лука, что принц машинально отметил.
- Говори, - приказал он стрелку, сам глядя на его напарника. Что-то смутно знакомое чудилось Боромиру в массивной фигуре, в развороте плеч, - но длилось наваждение недолго. Принц заставил себя слушать и внимать докладу разведчика. «Кендар?» - да, так звали стрелка.
… - То есть, мы, как и было велено, углубились недалеко в лес, и на этих вот напоролись. Вряд ли кто ушел, милорд, - пересеченное запёкшейся кровавой полосой лицо стрелка исказилось ухмылкой. – Мы там чисто поработали.
- Благодарю за службу, - кивнул Боромир, неотрывно глядя на валяющуюся возле костра стрелу. Сердце снова заколотилось где-то в горле, будто спросонья, -  он наклонился, мельком замечая, что старший из разведчиков ранен в ногу. – Позаботься о своей ране, солдат, - и подхватил с земли окровавленную стрелу, не веря собственным глазам. Древко, оперение… наконечник, нет, не может быть!
- Истерлинги, - он обвел взглядом всех троих – измученных солдат и невозмутимого лейтенанта. – Это не орочья стрела. Говорите! Вы видели людей? – Кендар помотал головой, дескать, нет. – А ты? Отвечай! – от волнения повысив голос, обратился Боромир ко второму разведчику.
- Это многое меняет… - но теперь и многое стало яснее. – Истерлинги спелись с орками. Это в общем, не из ряда вон какая весть. Но если истерлинги направляют мордорских тварей, тогда их замысел… Йорлас! Карты мне. Вы, оба, ступайте, отдохните. Лейтенант, прикажи выдать им по чарке сверх положенного, - до рассвета недолго, Боромир чувствует. По изменившемуся воздуху, по проблескам звезд сквозь тучи – дождь прекратился, и небо постепенно проясняется.
- Приказы не изменились, Йорлас, - говорит он лейтенанту, достающему из сумы туго свернутые карты. – Как там раненые? – не замечая, что вместе с картами ему в руки перекочевывает и яблоко, Боромир садится на какую-то корягу возле палатки, и расстилает пергаменты на коленях. Хрустит яблоком, ведя пальцем по тонким чернильным линиям, хмурится, вмиг ушедший в размышления.
- Лучше, чем можно было ожидать. К их отправке на Каир Андрос почти все готово, - Йорлас присаживается рядом, на корточки. – Как ты себя чувствуешь, мой принц?
- Нофмально, - набив яблоком рот, отмахивается Боромир. – Заживет, - вот уж что ему больше не докучает, так это сломанное ребро. – Смотри, лейтенант. Вот мы, - мизинец утыкается в точку на карте. – Вот старый тракт, - когда-то, пока Итилиэн еще был заселен, тракт был оживленным и широким, теперь же от него осталась лишь едва заметная стежка в лесных зарослях. Безымянный палец коротко ведет к северу. – Вот тут, - карты касается указательный палец, - по пути до Хеннет Аннуна, нас наверняка ждут, ждут, что мы пойдем именно этим путем. Враг поймет, то что-то пошло не по его замыслу. Это неизбежно. И, раз так, нам надо пересечь реку. Подойти к Следопытам с юго-востока, - растопыренная пятерня хлопает по лежащей на колене карте. – Нашего прибытия ждут с другой стороны, да? Ну так мы обхитрим их. А на полпути нас догонит подкрепление из Каир Андроса. Теперь иди, отдыхай. Я сам со всем справлюсь, - воодушевление от того, что спланировал грядущий поход сам, что нигде не промахнулся – не промахнулся же! – вмиг сгоняет с Боромира и остатки сонливости, и былую неуверенность. Все у него получится, и простая инспекция, назначенная Наместником, обернется славным подвигом. И отец, разумеется, будет гордиться им.

Отредактировано Boromir (2017-09-03 15:16:54)

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
Туман стлался по лесу, густой, тянущий болотом; стекал с высоких серых скал, испещренных полосами трещин-морщин – следов времени. Боромиру бы смотреть перед собой, бдить, внимательным быть, а не по сторонам глазеть, не головой вертеть – но он все равно вертит. Любопытство не сдержать – ведь никогда столь далеко в Итилиэн не забирался он.
Туман – молоко, и сквозь него идет отряд, кивают головами кони, тихо позвякивает сбруя. Многие ведут коней в поводу, но он, Боромир, не спешивается. «Тебя должны видеть», - так наставляли, так говорил отец, и принц уже поплатился за то, что позабыл науку нынче ночью, скрывшись из поля зрения своих людей, - больное ребро по-прежнему втыкается в бок куском угля, но терпеть можно. Да и послушная кобыла идет плавно, спокойно, и, на нее глядя, сам Боромир также чуть успокаивается. Ведь известно же, что звери куда лучше чувствуют присутствие опасности, чем люди, - рука безотчетно треплет темную, почти черную гриву гнедой, и кобыла поворачивает голову назад, лакомка, - принц усмехается, и шарит в седельной сумке. Всего два яблока осталось – и он честно делится с лошадью; та благодарно фыркает, и цокает подковами по камням. Лес сменяется открытой местностью, туман резко свежеет, и расходится от налетевшего ветра – перед ними река.
Как и планировал, как и задумал Боромир – все хорошо идет. Раненых отправили в Каир Андрос, и все четверо чувствовали себя сносно; донесение для коменданта Йорлас составил, и Боромир, скрепляя горячий воск личной печать, гордился собой. Не потому, что делал так всего раз в третий в своей жизни, но оттого, что пока что его планы и замыслы сбываются. Люди его бодры, насколько это возможно, преданны ему. Уверены ли в нем? – он обернулся в седле, придерживая гнедую, пропуская часть всадников вперед; кобыла мягко переступила через вынесенной на берег бревно, взмахнула хвостом. Проходя и проезжая мимо принца, его люди встречались с ним глазами, и кто кивал, кто наклонял голову. Уверены ли они в нем? – он пересчитывал их глазами, отчаянно ища и столь же отчаянно боясь найти признаки того, что ему не доверяют, что его решение может показаться кому-то…
- Милорд, - Йорлас, само собой, тут как тут. На широкогрудом сером жеребце, из роханских, конечно. Говорят, с самого севера Марки, - это само собой как-то в памяти всплывает, когда Боромир смотрит на крупную лошадиную стать, и вспоминает, что именно северные рохирримы славятся своим мощным, долгим прыжком. Его кобылка, раза так полтора меньше, уже ржет заинтересованно, обнюхивает серого, а тот серьезен, ну, точь-в-точь всадник. Йорлас, как и Боромир, наблюдает за отрядом, и взгляд его суров и цепок.
- Думаю, подкрепление нагонит нас примерно к полудню, - вполголоса отвечает Йорлас на невысказанный вопрос Боромира, и тот выдыхает с облегчением – те же расчеты у него в голове, колотящиеся беспокойством. – Не тревожь свою лошадь, мой принц, - и Боромир с удивлением вскидывает на лейтенанта глаза. На бородатом лице едва заметно проступает поясняющая улыбка:
- Ты комкаешь поводья, будто пряха нитку сучит. Не тревожь лошадь, ей через реку идти сейчас, - а по гнедой и не скажешь, что та нервничает, но, когда Боромир касается ее бока пяткой, то ощущает, что кобылка немного волнуется. Его, всадника, настроение передалось? – Йорлас пускает своего коня рядом, корпус к корпусу, перехватывая гнедую за недоуздок. Серый фыркает, подталкивает кобылу шеей, и так вот, рядом переступая, помогает ей перебраться через реку. Боромир с ухмылкой благодарит Йорласа, хлопая того по руке, давно отпустившей недоуздок. Да уж, это он здесь сглупил, но что поделать, если как на иголках – с самого предрассветного часа, когда растолкали с донесением от разведчиков?
- Привал! – объявляет принц. Вылить воду из сапог, подтянуть ремни, проверить, не потеряли ли чего при переправе? – если потеряли, то конечно, не вернуть уже, но хоть знать о том. Приободрившаяся гнедая легко несет его меж голых деревьев, безошибочно ступает – не спотыкается, не пугается веток, что тянут скрюченные колючие пальцы к ее голове. Тянет воздух бархатными ноздрями, коротко ржет – а затем разворачивается, и сама идет к берегу, где остальные кони тоже заволновались, но радостно. И с противоположного берега до них доносится сперва ответное, еле слышное ржание, а затем – знакомый сигнал охотничьего рога.
- Уже!.. – Боромир не верит своим глазам, да и остальные тоже. Как же столь быстро умудрилось добраться до них подкрепление? – белый штандарт Наместника Гондора реет над головами всадников. Среди них и пехотинцы, и Следопыты. Они также переходят реку вброд, и Боромир пускает гнедую вперед, принимая салют.
- Мир тебе, господин мой! – предводитель отряда невысок, широк в кости, но не тучен. Из-за спины его торчит рукоять длинного меча, тускло светится зеленым камнем. – Я – Гритнир, получил твое донесение, - он наклоняет голову, прикладывая кулак к груди.
- Мир и тебе, Гритнир! – отвечает Боромир. – Как вы сумели нагнать нас так быстро?
- В Каир Андросе тоже заподозрили неладное, господин мой, - Гритнир усмехается в бороду. – Мы вышли вслед за твои отрядом вчера в ночь, на заре повстречали твоих людей, - те кланяются принцу из рядов бойцов Гритнира. – Раненые под присмотром моих солдат отправились в форт, не тревожься о них. Но твоих бойцов, что их сопровождали, я не сумел разубедить, они хотели вернуться к тебе, - и Боромир, не сдержавшись, сияет улыбкой, как надраенная медаль.
- Добрые вести! – вот уж, воистину. Его люди собираются, без лишней суеты, но сноровисто. И туманный Итилиэн вновь тянется им навстречу; Боромир переговаривается с Гритниром, делится своими соображениями – здоровяк кивает головой, хмыкает, поскребывая бороду – соглашается.
- Смелый замысел, господин мой. Да улыбнется нам удача, ибо путь неблизкий, да и места здесь… дурные, - он чуть осаживает коня, идущего шагом, и поворачивается корпусом в седле. – Эй! – и свистит, жестко, будто по металлу. Из тумана выскальзывает худощавая фигура в зеленом следопытском плаще; из-под капюшона смотрит небритое лицо со впалыми щеками. Глаза спокойные, даже добрые, с полуулыбкой. Следопыту лет под сорок, и его зеленая куртка выглядит необычно потертой и потрепанной, даже для того, кто днюет и ночует в лесах.
- Мы зовем его Ведьминым Мужем, - Гритнир неприязненно смотрит на Следопыта, что идет наравне с конями. Тот кивает, глядя на Боромира, который хмурится – слишком доброе лицо у того, слишком доброжелательное, будто у деревенского дурачка. Не потому ли «Ведьмин Муж»?
- Как твое имя, Следопыт? – не нравится Боромиру такое прозвище, и не зазвучит из его уст.
- Дэнилос, милорд, - голос у него глуховатый, негромкий.
- Ты женат на ведьме, Дэнилос, и потому у тебя такое прозвище? – вдруг вырывается у Боромира догадка, со смешком, и окружающие его бойцы тоже хохочут. Следопыт  пожимает плечами, и черное цевье длинного лука тускло взблескивает.
- Можно и так сказать, господин мой. Клятая баба была, хуже собаки, - он ухмыляется, показывая выбитый зуб. – Я знаю эти места, господин, - с тем же выражением говорит он, тем же голосом. – Я хорошо их знаю, - переглянувшись с Гритниром, Боромир понукает кобылу, и та идет чуть в стороне, бок о бок с Дэнилосом.
- Болота рядом, господин, - негромко говорит Следопыт, и Боромир еле сдерживается, чтобы не сказать, дескать, вот уж удивил! – но Ведьмин Муж продолжает, так же тихо.
- Я слыхал про истерлингов, ты говорил с господином Гритниром о них, - Боромир резко таращится на Следопыта – это какой же тенью надо быть, с чутким ухом, чтобы так издалека услыхать-то?! – День идет, и орк не выйдет на свет, хотя туман и поможет ему. Истерлинг не боится света, но ему лес непривычен. Потому истерлинг с орком, господин. Знаешь, чем хороши болота, милорд? – голос у Дэнилоса невыразительный, но напевный, будто заклинающий. Боромир мотает головой, дескать, нет, и в добрых глазах Следопыта вспыхивает солнце.
- Все воняют одинаково.
- Ты предлагаешь...
- Я проведу сквозь болота твоих людей, господин. Вонь прикроет нас от орочьего нюха,  а путей по болотам истерлинг не знает. Прикажи своим людям идти тихо, милорд, и мы подойдем к Хеннет Аннун быстро и незаметно, - выбитый зуб сверкает черной прорехой. – Истерлинг был здесь, вместе с орком, - он обводит медленным взглядом облетевший лес. – Чувствую запах его, вижу след, - Дэнилос опускает голову, когда Гритнир, ехавший в паре шагов от принца, теперь приближается.
- Ты слышал, лорд Гритнир? – здоровяк делает неопределенный жест рукой.
- Я незнатных кровей, господин мой, - косматая борода топорщится. – Так что не лорд. Я слышал, да… - он провожает взглядом Ведьминого Мужа, что растворяется в строю, будто туман, и сильно хмурится. – Я верю этому ублюдку, но терпеть не могу его, скрывать не стану.
- Кто он? Странный такой.
- Виселица по этому странному тоскует, милорд.
- Что он? Убийца? Преступник? – бывало такое, и не раз, что осужденный на смерть проявлял себя доблестно и отважно, и тем самым еще один шанс получал. Шли такие служить, и были хороши в своем деле, зная, что спуску им не даст никто.
- Браконьер первостатейный, - Боромир удивленно взглянул на Гритнира. – И кличка у него не зря такая, не слушай, что он там про свою бабу тебе наболтал. Бьет он без промаха, ходит – не услышишь. Слух ходил, что ведьме поклялся служить за такое.
- У вас тут, в Каир Андросе, и ведьмы водятся? – недоверчиво усмехнулся Боромир. Бабушкины сказки, вестимо!
- У нас в Каир Андросе много чего водится, а в окрестностях – еще больше. О Мертвых Топях слыхал, господин мой? То-то же. Много странного там таится. А дальше Ведьминого Мужа туда не заходил никто. Он таким-то вот однажды и вернулся оттуда. Десять дней плутал – до тех пор был Следопыт как Следопыт, песни пел хорошие. А потом – как подменили.
- Не поет больше? – под кольчугой провело холодком, но Боромир старался не замечать его. Да и смех – лучшее средство от любой тревоги.
- Поет, да не в том дело. Чудной больно стал. Да и бездна с ним, господин мой, - оборвал себя Гритнир. – Сквозь болота пройдем, а дальше что?
- А дальше нас будут ждать, - сглотнув, отозвался Боромир. Полоса леса расступалась перед ними, открывая тающую в дымке тумана равнину. Под ногами кобылы негромко зачавкало.
- И никак не обойти, да?
- Ветер с юга, ветер с реки, милорд. На камнях старого тракта орк учует нас, и будет готов, - прошелестело из пустоты. Дэнилос – или Ведьмин Муж, все-таки? – стоял рядом.
- К концу пути мы мало чем будем отличаться от орков. И по виду, и по запаху, - проворчал принц, спешиваясь, подавая пример своим людям.
- Так и есть, господин мой, - светлой улыбкой, от которой мороз по коже пробирал, отозвался Следопыт. Боромир покосился на остальных, вздохнул.
- Ну, веди, - и двинулся вслед за Следопытом. Тонкая цепочка из пяти десятков людей потянулась по равнине, блещущей холодной стоячей водой.

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]

ost
«Благо, осень», - и не одному Боромиру так думалось, ибо над болотами, хотя бы, гнус не клубился. Да и вонь не такой уж и страшной оказалась, все по причине ноября – или это уже привыкли к ней носы. Да что там, вонь – это последнее, на что стали бы обращать внимание. Неженок в отряде не водилось, пускай бойцы и бранились вполголоса, идя где по щиколотку, а где и по колено в холодной вонючей воде.
Странный Следопыт со странным прозвищем идет впереди; к нему незаметно перемещаются еще несколько. Они о чем-то переговариваются, затем растягиваются вдоль всей цепи отряда. Тоже знают эти места? – Боромир, ведущий кобылу в поводу, повинуется жесту руки, закрытой жестким стрелковым щитком. Туман стелется над высокими кочками, и видно вперед шагов от силы на десять-двенадцать – дальше все, никак.
«Долго ли еще?» - тревога нарастает. Боромир отчаянно вслушивается в окружающее его пространство, но туман глушит звуки. Редко вскрикивают болотные птицы; один раз, треща зарослями, вглубь ломанулся кто-то здоровенный, и напрягся не только принц – и не только из-за того, что все были настороже. Только вот охоту на кабана устраивать некогда, так что копья, взятые в поход подкреплением из Каир Андроса, приберегут они для иной дичи.
- Недалеко, - шелестит туман невидимым голосом, отвечая на невысказанный вопрос. Отряд велик, но шепот пробегает до самого его конца, точно порыв ветра. Вонючая вода под ногами становится ниже, вскоре вовсе уходя в чавкающую топкую почву. Попадаются камни, - «откуда бы здесь?» - но ответ вырастает перед глазами раньше, чем Боромир успевает удивиться. За прозрачной кромкой ивняка, растущего по краю топи, он видит поднимающийся в туманное небо пологий холма, на котором торчат скалы, прорехами голых ребер на груди скелета.
- Добрались, - еле слышно шепчет Ведьмин Муж, появляясь рядом с принцем будто из глубины топей – перемазанный до самых ушей. Остальные в отряде ничуть не лучше, включая Боромира; принц утирает вспотевший лоб, искоса глядя на Следопыта.
- Гритнир, - шепотом подзывает принц к себе здоровяка. – Берите коней, - тот взмахивает перепачканной тиной бородой, и шлепает по волглому мху чуть в сторону. Кони, послушные, выученные, не шумят; гнедая, прежде чем оказаться уведенной, ласково толкает Боромира лбом в латный наплечник.
Сердце колотится, во рту пересохло. Боромир берет из чьей-то руки мех с водой, не глядя, прикладывается – от воды тянет болотом, но этого он не замечает. Сбоку – Йорлас, невозмутимо счищающий с щита налипшую сырую траву.
- Истерлинг с орком там, за холмом, - по лицу лейтенанта проходит почти что судорога, когда он замечает на вновь появившегося из ниоткуда Дэнилоса. Тот улыбается прежней светлой улыбкой, и, чуть наклонив длинноволосую голову, смотрит на Боромира.
-  Хочешь взглянуть на них, господин? – принц, как завороженный, наблюдает за тянущейся в пальцах Следопыта тетивой. Свитая из жил, она легко, будто плеть паутины, не набрасывается – ложится на рога черного лука.
- Хочу, - твердо отвечает Боромир, и так же твердо, хоть и таясь, поднимается по склону вслед за Дэнилосом. Чем ближе к вершине, тем ниже к земле тот пригибается, и Боромир поступает так же. Густая можжевеловая поросль на гриве холма скрывает их от глаз дозорных истерлингов, что лагерем встали внизу. Дымок от костров медленно поднимается к туманному небу; Боромир видит скрытые полумасками лица, кажется, вот-вот, и глаза различит.
- Он не видит нас, истерлинг. Ветер не переменился, орк тоже нас не почует, - негромко говорит Следопыт. Тихо стрекочет белое оперение под прикосновением большого пальца – Боромир во все глаза, будто никогда раньше не видел, смотрит на ясеневую стрелу с тяжелым темным наконечником.
- По моей команде, - вновь пересохшим ртом тихо говорит Боромир, и Следопыт ухмыляется, открывая выбитый зуб. Боромир замечает движение – Следопыты рассредоточились по верху холма. Ему самому надо спускаться вниз, к седловине, где его бойцы уже готовы встать стеной щитов – в тангайл. Но он медлит – не может отвести взгляда от вражеского лагеря, что расположился всего-то в паре лиг от Хеннет Аннуна. Вглядевшись, он различает движение. Противник готов к бою, но ждет нападения с другой стороны, - сквозь деревья внизу смутно виднеется серый настил старого тракта.
«Я не ошибся», - и торжество горячей патокой обливает сердце. Он тихо поднимается, и отступает с вершины холма назад; на ходу надевает шлем. Круглый щит с окованным узором в виде крыльев умбоном вскидывается на левой руке.
- Куда? – перед ним вырастает Йорлас.
- В стену, куда же еще? – Боромир мгновенно приходит в ярость, но лейтенант резко качает головой.
- Твое ребро еще не зажило, милорд. Не случись этого, я бы не стал препятствовать тебе, - Боромира будто льдом хлещет, по побелевшим щекам, но от правоты лейтенанта никуда не деться, и хуже всего то, что это на виду у всех происходит. Он действительно может стать слабым местом в стене щитов, и станет почти наверняка. Щит не тяжел для него, но тангайл – это место, где выматываются и умирают.
- Тебе не обязательно вставать в стену со всеми, господин мой, - проклятье, они же мешкают! А Боромиру надлежит быть среди своих людей, рядом с ними, плечом к плечу!
- Я так решил, - отодвинув Йорласа с пути плечом, он упрямо шагает вниз по склону. И  встает в строй, застегивая нащечники шлема. Встает во вторую линию, пускай и место его – в авангарде. Это – единственная уступка Йорласу, потому что крыть его правоту ему все же нечем.

Щеки касается гладкое ясеневое древко, оперение стрекочет над ухом, проворачиваясь в пальцах, легко и упруго держащих тетиву. С вершины холма видно все, да только Следопыту не надо целиться – он и без того знает, куда ляжет его стрела. Взблеск стали в лощине, сбоку – сигнал от молодого командира.
- «Вот двадцать медяков с лихвой…», - тихо говорит стрелок, и ясеневое древко тонким штрихом перечеркивает серое небо. Тул чуть качается, и вторая стрела – уже на тетиве, что мелодично вздрагивает, будто струна арфы – и ее заглушают доносящиеся из долины первые крики.
- «На барабан легли тугой», - стрелы стрекочут, прицел взят ниже, прямее – истерлинг и орк подняли тревогу; рассредоточились было под прикрытием деревьев и скал, но стрелы Следопытов достают их и там. Стрел немного, и в том тоже умысел, - «не молодого командира, нет», - но многолетнего опыта тех, кто ходит по грани тьмы, отделяющей свободные земли от тронутых тенью. Враг покупается на уловку, и заслонившись щитами, выходит из укрытия. Им надо преодолеть холм, подняться по нему – беспощадные где-то семьдесят шагов.
- «Для Следопыта на войну…» - можно и поберечь теперь стрелы. Ведь построение орка и истерлинга вышло уже из-под сени леса, оказалось на открытом пространстве.
- «Вдали за синею грядой», - гневно ржут кони. Холм трясется. Гритнир-то, может, Дэнилоса и недолюбливает, но делу это не мешает. Хорошо бьются под белым стягом – а что он там, так это хорошо. Пускай-ка все считают, что предводитель там. Молод еще предводитель, который настоящий-то, обидно будет, коли падет здесь. А кони взламывают вражий строй, не боясь остроконечных глеф – это надо же было орку построиться впереди истерлинга. Орка-то не жаль, но щит у него крепкий – что, на то расчет был, чтобы против стрел? – а вот копья парней из Каир Андроса на сей счет думают иначе. Разметали черную падаль, будто хворост ветром, и ну рубить истерлинга конными. А те как раз и отступают, к другой стороне холма, где пеший отряд уже готов встретить их тангайлом.
- «Через холмы и в шум морской,
В морозы гор, и южный зной –
Нас белый стяг ведёт в пожар
Вдали за синею грядой…»

Отредактировано Boromir (2017-09-05 23:46:20)

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
Его заслоняют, почти оттесняют назад. Не смотрят, не говорят ничего, и Боромир тому более чем рад. Наслушался на сегодня всякого, - он гасит в себе инстинктивное, привычное желание провернуть меч в руке. Нельзя, не в одиночном строю небось. В тангайле, - сглотнув пересохшим ртом, он медленно отступает на несколько шагов. Меч тускло взблескивает в свете туманных небес, все-таки проворачиваясь в кисти, а затем резко взметается вверх – вперед!..
«Всё сообразили за меня», - с горечью еще успевает осознать Боромир, когда заросли на вершине холма ощетиниваются стрелами, когда из долины слышны крики на чужих языках, когда холм сотрясается от поступи гондорской конницы – он столько раз видел эту атаку, столько раз мечтал в ней поучаствовать, но стоит, все же, в пешем строю. «Незачем жалеть!» - гонит прочь мысли. Пехота – соль земли. Там, где конница и стрелки не справятся,  устоит пехота.
Конников Гритнира немного, а у Следопытов стрелы скоро закончатся. Вот, уже реже свищут, - Боромир резко, глубоко вдохнул, вдруг ощутив всю тяжесть своего круглого щита. У подножия холма погибают орки и истерлинги – назвать последних людьми у него язык сейчас не поворачивается.
- Вперед! – сипло вырывается из пересохшего рта, и тангайл движется вперед. Лязг и грохот боя оглушают в первое мгновение, а затем все становится проще. В тангайле побеждает не воинское мастерство, но сила и коварство. Не приемы и воинские ухватки, но крепость руки и ног, а также скорость коротких мечей. Боромир меньше ростом, чем остальные в тангайле, но быстр – вот стена замирает, и вздрагивает – первая волна врагов налетает, с ревом и криками; лязгает железо, фланги тангайла отбивают немногочисленных ублюдков, додумавшихся обойти стену. Конники Гритнира не позволяют, да и с холма посвистывает светлым ясенем оперенная смерть. Идущий впереди Боромира вскидывает щит – прореха! – меч принца – другой, не тот, с которым бился ночью – блещет хищной змеей, на две трети уходя меж пластинами доспеха врага. Руку щедро орошает кровью из вспоротого паха; истерлинг орет, как охолощенный кабан, и кучей валится под ноги тангайлу. За ним по щитам ударяет несколько орочьих ятаганов – Боромир метит тем же ударом им по ногам, в пах, в живот – коли, руби, выпускай им кишки, насаживай на сталь, не щади!..
Боромир встряхивает левой рукой, не чувствуя ни боли, не тяжести в боку, когда первый ряд тангайла рассыпается, и с боевым кличем всаживает меч между бешено светящихся буркал бросившегося на него орка. Дрогнули? Мужи Гондора-то? – ха! – круглый щит летит по дуге, разбивая оковкой орочью голову – низкорослый ублюдок не сообразил шлема надеть? И как это его еще Следопыты-то не выцепили своими стрелами? – неважно, ибо Боромир быстрее их.
По крови проходит горячая волна, и это лучше всего на свете, лучше женских объятий, лучше любого вина – Боромир смеется, принимая на щит скользящий удар истерлингской глефы; пригибается, ныряя под длинным древком, и колющим ударом пронзает ублюдку подмышку, попадя в пройму кольчуги. А затем добивает, не давая опомниться, одним ударом снеся голову – ярость и раж боя позволяют ему, мальчишке, сделать это. Рядом падает один из бойцов, и Боромир рывком бросается вперед, прикрыть! Отбивает летящий выпад щитом, ударяет мечом наотмашь – и истерлинг воет, расплескивая кровь из рассеченного рта; хрустит пробитая шея – и ублюдок валится наземь, как и ему подобные. Позади себя Боромир ощущает движение, но обернуться не успевает – сбоку вырывается меч, почти над головой свистит другой, и клинки входят в грудь истерлинга настолько характерным, знакомым жестом, сотни раз виденным, что принц почти роняет свой щит, оторопев. Отец?! Здесь?!
«Откуда?!» - но мысли – потом, позднее, ибо на тангайл – вернее, теперь просто на пеших бойцов, катится черная орда. «Орку мешает день», - слова Следопыта всплывают в памяти легко и походя, точно так же, как танцует меч в руке Боромира. Враг уже проиграл, - а что-то на уровне самых глубин сознания отмечает, что численность противника перевалила за сотню.
«У них не было конников», - в щит вонзается глефа, бесполезно – ибо загнутый наконечник не предназначен для того, чтобы колоть – он рубит, но Боромир не имеет возможности выдернуть ее из щита; отскочив назад, он отбрасывает его, и тащит из ножен свой длинный меч. Короткий уже не пригодится – звякает где-то по камням, или по доспехам мертвецов.
- Гондор!! – не щенячьим тявканьем уже, но рычанием молодого пса звучит голос; боевой раж поет в теле упруго, давая скорости ногам, притупляя боль в боку. По спине вскользь ударяет что-то, под правой лопаткой; Боромир шатается, оступается, падая на одно колено, и видит занесенный над собой черный топор.
- Сдохни! – и обеими руками всаживает меч почти по самую рукоять в орочье брюхо; глаза заливает черной кровью, он пытается откатиться в сторону, высвобождая меч, но тьма в глазах внезапно ширится, разрастается, под расползающуюся по левой стороне головы тупую боль.

… - Ничего, живой он. Оглушило слегка, - голоса пробиваются будто сквозь толщу воды – и водой плещут в лицо, тепловатой, пахнущей болотом… но это лучше, чем горькая черная дрянь во рту. Боромир болезненно прижмурился, мотнул головой и стиснул зубы – отдалось болью, будто свинцовый шар перекатился куда-то влево черепа.
- Жив...вой, - горло на миг перехватило спазмом. Не открывая глаза, принц сел, чувствуя, как его ведет. Кто-то прихватил за плечо, Боромир спихнул чужую ладно – дескать, сам. Щурясь, кое-как разлепил склеившееся от орочьей крови веки.
- Потери? – голос едва повиновался ему.
- Пятеро убитых, милорд, - Йорлас. Хорошо, он жив, - Боромир оперся на руку, осторожно запрокинул голову, пытаясь сосредоточить взгляд на знакомой фигуре. Знакомом лице, - кое-как повернувшись, покачнувшись, он встал на одно колено, склоняя голову перед Наместником.
- Господин мой, - хорошо, что лицо сейчас черно от орочьей крови, а лицо опущено, как положено. Есть несколько мгновений, дабы перетерпеть обиду, жгучую, как яд с орочьего клинка, - но проходят мгновения, и Боромир выпрямляет спину, и смотрит открыто, но не поднимаясь с колен.
- Должен ли я передать командование тебе, господин мой? – он еще скверно соображает из-за тумана после ушиба, как здесь мог оказаться отец… хотя, нет – это еще относительно ясно. Он все это время был здесь – но как сам Боромир того не заметил? – стыдом обжигает по лицу, будто пощечиной, но упрямого взгляда от отцовского лица он не отводит.

Отредактировано Boromir (2017-09-09 03:49:15)

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
- Но я же… - негромко, как и Наместник, сбивчиво отвечает Боромир, подразумевая то, что раз отец его и повелитель здесь, то командование само собой переходит к старшему по званию… и выдыхает, снова ощутив на плечах прежний груз. Теперь сопряженный с еще большей ответственностью – «а разве раньше было легче, если отец все это время наблюдал за мной?»
«Да, но я-то этого не знал», - от обиды снова сводит скулы, и Боромир чуть отклоняется назад, от прикосновений пальцев отца к своей голове. Шлем уже снят.
- Все в порядке, - «и про ребра-то он тоже уже знает. Еще б ему не знать! небось полный отряд соглядатаев, - быстрый, злой взгляд по сторонам, отозвавшийся болью в голове. – Я один здесь такой дурак безглазый, да?» - но нет, не только Боромир удивлен внезапным появлением Наместника. Больше всех ошарашен, кажется, Йорлас, - и, несмотря на обиду жгучую, будто попавший на голую кожу кусок раскаленного угля, Боромир коротко смеется. Некстати, да, - он потирает лоб ладонью, шмыгает носом, и, ухватившись за отцовскую руку, поднимается с колен.
- Орочьей крови хлебнул случайно, вот и мутит, - пожимает плечами, хмуро глядя на приблизившегося стрелка. Да, того, самого… из дальнего пикета, из разведки боем, - стыдом за собственную слепоту начинает снова пробирать, до самого нутра. А еще это обращение, фамильярное донельзя «дядь» - и к кому? К повелителю Гондора! – и только десятки глаз, устремленных сейчас на Наместника и его сына, удерживают последнего от того, чтобы устроить наглецу выволочку. Вместо этого он только вздергивает подбородок, делая шаг вперед – Кендар осекается на полуслове, понимая, кому все-таки должен докладывать. Только вот уже доложил обо всем, по сути, и Боромир смотрит на отцовскую спину, и поверх его плеча затем – туда, где клубится вечный туман, в сторону Мертвых Топей.
- М… - в горле опять сухо, да что же такое, - молчать, - с усилием выдавливает из себя принц, сглатывая. Дальше – легче, - он словно удила закусил, резко поднимая руку, обрывая странные речи Следопыта со странным прозвищем, отчего-то обращенные к Наместнику. К Наместнику! – но командир здесь Боромир. И на него сейчас смотрят, ожидая решения.
- Мы идем в Хеннет Аннун. На рассвете отправимся за истерлингами. Им плохо известны эти места, подкрепления им ждать неоткуда, а болота задержат их. Если сами не уведут в трясину, - Боромир вскидывает голову, несмотря на боль. – Проводники по тем местам у нас есть. В Каир Андрос мы не возвращаемся, - твердо говорит он, не глядя ни на Дэнилоса, ни на Наместника. «Значит, отцу уже доводилось тут бывать?» - безумно звучали речи Следопыта, и странно, но до сих пор даже эти странные речи вели их верно. И даже привели к победе. – Гритнир, что с конями? – здоровяк со своими конниками уже спешился. Несколько лошадей в крови, хромают, а сам он смотрит на своего невесть откуда появившегося повелителя как на привидение.
- Мое почтение, господин мой, - вместо ответа Гритнир салютует Наместнику, и лишь затем поворачивается к принцу. Это правильно.
- Двоих пришлось прикончить – не дошли бы. Прочие дойдут. Ты желаешь, чтобы мы с парнями перевезли тела, и раненых, милорд? – Боромир кивает. – Так и поступим. Хорошая получилась заварушка, - поклонившись, Гритнир хромает к лошадям. Остальные бойцы также разбредаются по полю боя, провожаемые напутствием Йорласа – дескать, скорый сбор по сигналу. Лязгают доспехи, переругиваются солдаты, ржут кони – знакомые звуки. Уже ставшие знакомыми Боромиру, который, подобрав свой меч, валявшийся на траве, начинает чистить его, погружая в мягкую лесную землю. Молчит – неловко ему. Радостно с одной стороны, что отец здесь, хотя сын знает точно – спуску за ошибки, и былые, и грядущие, ему не будет. С другой – теперь любое решение придется взвешивать еще под десятку раз. Наперед продумывать еще больше, чтобы не опозориться, не тыкаться во все стороны, как слепому кутенку. Подсказок-то не будет, как и не было.
- Ты не верил, что я справлюсь, и потому последовал за мной, отец? – тихо спрашивает Боромир, и обида снова подступает к горлу, смешанная с гневом. Меч входит в землю по самую крестовину, раздосадовано звякая о подвернувшийся камень. – Зачем тогда было поручать мне это задание? – он-то верил, радостный, что наконец-то сумеет что-то сделать самостоятельно. Балбес малолетний…
- Что мне еще нужно сделать, дабы убедить тебя в том, что няньки мне не нужны более?! – все так же тихо. Боромир резко выпрямляется, почти с ненавистью глядя на Наместника. Он стоит здесь, перед отцом, покрытый кровью и орков, и тех, кого язык не поворачивается назвать людьми – но все-таки людей. Он убивает и сражается, а в итоге – все равно не более чем щенок на коротком поводке, - мечты о блестяще проведенной операции хлюпают под ногами, втоптанные в сырую осеннюю грязь, напитанную кровью. Боромир и сам не рад уже, что завел такие речи, корит себя за несдержанность – ведь вот-вот к ним подойдут те, кто пока что подчеркнуто незаинтересованно занимается своими делами. Ищет стрелы, чистит оружие, собирает раненых, обирает мертвецов… считанные минуты остаются до того, момента, как придет время выступать до форпоста Следопытов. А что они обнаружат там? – Боромир горько вздыхает, убирая в ножны уже отчищенный меч. Трудности не страшат его, но, все-таки, сейчас все стало гораздо сложнее и тягостнее. И одержанная победа теперь совсем не радует.

Отредактировано Boromir (2017-09-10 13:12:06)

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
- Так об… - «объясни мне, чтобы я понял», - хочется сказать Боромиру, но едкое «командир» снова ударяет его по лицу, будто наотмашь – он аж пошатывается, будто на стену налетев.
- Объясни мне… - но отцовская спина ничего ему сейчас не объяснит. Он не такого ждал – все, что угодно, от оплеухи до выговора, но не что-либо подобное. Предчувствие начинает нехорошо царапать, но времени предаться размышлениям буквально нет – увидав, что Наместник и его сын уже закончили беседу, к нему подходит Гритнир.
- Мы с ранеными все, господин мой. Закончили, то бишь. Готовы отправляться, - пару мгновений Боромир молчит, стискивая кулаки так, что сквозь кожу перчаток в тыльную сторону ладоней впиваются кольчужные кольца.
- Да, - с усилием все-таки выдавливает из себя. – Благодарю, - и за подведенную кобылу – тоже. Гнедая шарахнулась от него, пахнущего кровью и смертью – пришлось успокаивать. Гритнир понимающе кивнул, отсалютовал, и покатился к своим, а Боромир, тяжело выдыхая, ткнулся лбом в лошадиную гриву. «Что я опять не так-то сделал?!» - гнедая ободряюще заржала.
- Что? – фыркнув, кобыла положила голову ему на плечо. Боромир невольно улыбнулся, поглаживая ее мягкие уши. Ладно… ничего. Все образуется, - скрипнув зубами от боли в боку, наконец прорезавшейся, он взлетел в седло. Командир? Ну, хорошо. Пусть будет командир, - упрямо сцепив зубы, будто снова удила закусив, он тронул гнедую пяткой, и та послушно затрусила к отряду. По которому, вестимо, новость о присутствии здесь Наместника уже прокатилась – и удивленные взгляды Боромир выдержал с самой каменной физиономией, на какую был способен. Пускай бойцы думают, что отец с сыном договорились так, - боковым зрением он все равно видит массивную отцовскую фигуру; тяжело втягивает воздух носом, и командует выступать.  До Хеннет Аннун недалеко.
Небольшая радость, но какая есть.

- Большая часть дозоров ушла на север, - в их тайном убежище оставалось всего-то десять Следопытов. Боромир аж за стену ухватился, лишь представив себе, что могло произойти, обнаружь истерлинги с орками секретные тропы до Хеннет Аннун. Лишились бы форпоста, как пить дать, а затем ведь еще пришлось бы выбивать их отсюда. А на войне нет ничего хуже осады, - он слушает доклады Следопытов, но не вслушивается в них. Думает о войне, которая день за днем ложится тяжким грузом на Гондор, о войне, в которой боевой дух людей гаснет, будто этот тусклый ноябрьский день, - отблески водопада на стенах пещеры уже гаснут. Солнце садится, - Боромир прерывает доклад Следопыта жестом – дескать, я все понял. Силы защитников Хеннет Аннун действительно оттянули на север, в том и состоял план истерлингов. Радостно ли ему, что разгадал планы врага? – пожалуй, что да. Только тошно на душе все равно, будто привкус орочьей крови навсегда во рту поселился.
- Господин, твоя рана, - рядом оказывается Йорлас. Боромир поначалу непонимающе глядит на него, а затем отмахивается – мол, делай что хочешь. И не возражает, даже не дергается, пока лейтенант осматривает ссадину на левой стороне его головы, пока промывает, и чем-то смазывает. Голова его, несмотря на боль, занята уже другим. Надо определиться с тем, кто на рассвете выдвинется преследовать истерлингов. Надо опередить, кто сейчас окажется в дозорах, проверить, как там раненые, приказать, дабы позаботились об погибших бойцах. Их тела перевезут в Каир Андрос, когда все здесь закончится, - «потерь не должно было быть», - упрямо твердит что-то внутри Боромира, режет по живому.
«За всем не уследишь», - просвечивается непростое и обидное понимание, почти оскорбительное – как же это так, он-то – и не уследит? Доселе хватало сил, хватит и сейчас, - и Боромир упрямо обходит все убежище кругом, наблюдая за своими людьми. В дальней пещере, слышно – переступают копытами по камню лошади. Корм им задали? – конечно, задали. Не первый раз в походе, небось. У верстаков заняты работой? – конечно, заняты, - звякают молотки, пыхтит небольшой кузнечный горн, плавится воск для доспехов и тетивы. Кто-то ест, кто-то спит – не тратя драгоценное время отдыха на болтовню.
«Все решилось и без меня», - так ли он тут нужен, в общем? Или с мелочами люди вполне способны справиться сами,  и их не надо носом тыкать во все подряд, как тыкали тебя? – прислонившись к дозорному окну, Боромир угрюмо таращился на гаснущее осеннее небо, понимая, что это для него все внове – и дозоры, и поход, и все, вплоть до починки доспехов почти что в чистом поле. Для него – но не для них.
«А иначе-то как я научусь?!»
- Дозоры, милорд, - Йорлас подходит к нему сбоку, обдавая запахом речной сырости. Вода в реке ледяная, но Боромир сейчас тоже бы искупался. Голову остудить бы, а то горит, паскуда. Небось от той самой мази, - он просматривает быстро нацарапанные на клочке пергамента строчки.
Нет, издевательство все это. И больше ни разу не весело, - он решительно сминает пергамент в кулаке, и, кивнув Йорласу, почти бегом идет по крутому спуску. «Снова к дальнему пикету», - прыгает в голове мысль.
- Милорд, - неразлучный с отцом стрелок приветствует его. Предупреждает Наместника, само собой, - желваки на скулах принца шевельнулись.
- Свободен, Кендар. Я должен поговорить со своим отцом, - стрелок криво ухмыляется, но уходит тем же путем, каким сюда явился Боромир. У того лицо начинает полыхать, от прежней обиды, непонимания, и смущения – не глядя на отца, садится напротив него, на камень. Потянулся было пошевелить угли в костерке, но сдержался. Не за тем он здесь, чтобы молчать.
- Наши потери серьезней, чем я думал, - негромко говорит Боромир. Глаза поднять поначалу не может, но все-таки упрямо вскидывает взгляд. – Раненых больше. Легко раненых… но это замедлит продвижение, когда мы отправимся на болота. Мне… нужен совет, отец. И, - он смотрит в сторону, объясни мне, что же я все-таки «не понял»? – последнее звучит почти по-детски, и Боромир опять злится на себя за слабость. Но повелевать, приказывать отцу – это, все-таки, выше его сил. Как и эта игра в непонятно что, в это притворство.

Отредактировано Boromir (2017-09-11 12:08:00)

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
Боромир слушал, не поднимая взгляда – он соглашался с отцом, выкладки того совпадают с тем, что он сам решил и подумал. Действительно, в погоню за истерлингами пойдут не все. Только самые легкие на ногу, а также те, кто лучше всех знает эти места. Но на предложение отправить раненых в Каир Андрос он резко вскинул голову – почему, дескать? – и принялся лихорадочно соображать, почему Наместник сказал именно так, а не иначе. Проверка? Еще одна? – Боромир поскреб подбородок, щетину – мягкую, и только на кончике подбородка, но зато не пух уже. Путь до Каир Андроса по старому тракту удобен и прост, это не через болота кочевряжиться. Но он хотел, чтобы раненые вначале немного отдохнули здесь, в Хеннет Аннун…
«Припасы», - мелькнула мысль. Далеко не  бесконечными были запасы провианта здесь, не были они рассчитаны на то, чтобы кормить дополнительные силы. В общем, припасы у отряда Боромира были свои, но взяты были от силы дня на три. Так что скоро подойдут к концу. К тому же, он сам сказал, что большинство ранено легко – значит, путешествие выдержат спокойно. К тому же, вести о случившемся донесут на остров. И отец прав, нападений не ожидается, - он утвердительно кивнул на вопрос.
- Мы зачистили лес, - по-честному если, это «вы», то есть, «они» - те разведчики, в числе которых отправился отец минувшей ночью, зачистили этот самый лес. И не верилось, что он говорит это:
- Сейчас там безопасно, - следопытский дозор на севере не пропустит врагов южнее, а Боромир со своими людьми разберутся здесь, в Хеннет Аннун, буде что случится. Но почему-то предчувствие, что доселе нехорошо царапало, сейчас успокаивается. «Ничего плохого не случится», - хочется сказать самому себе, хотя это и неправильно. Не за стенами Минас-Тирита они – в Итилиэне. И, пускай этот их потайной форпост – укрытие из надежнейших, расслабиться невозможно. Не той Боромир закалки – «стал?»
Может быть, и стал, - он осторожно улыбнулся своим мыслям, слушая отца. Совесть заскреблась с новой силой, за вспышку – в тот момент и впрямь себя не помнил, оскорбленный до самой глубины души. Но у отца почему-то получилось все объяснить просто и понятно, - «на то он и отец, в общем-то», - так, что к концу его речей у Боромира уши полыхали, будто закат ветреным ясным вечером.
- Я… прости меня, отец, - только и смог буркнуть сын, опустив вихрастую голову. Ему и неловко за сказанное, и легко от того, что выволочки не последовало, а уж от признательности вовсе распирает, только вот не след будущему наследнику, командиру и принцу бурлить радостью, будто фонтан возле Белого Древа. Но виноватая улыбка все равно ползет по лицу; он выдыхает с облегчением.
- Значит, это как семейная традиция? – уши-то мигом навострились, стоило про деда услышать. А еще успел подумать Боромир и о том, что, когда Фарамир подрастет, он точно так же поступит. Как отец сейчас, и прадед Тургон раньше. Вот даже не задумываясь, - «ведь отец-то вряд ли отправится за ним, как за мной».
И гордость в нем теперь мешалась с горечью. Боромир ухватил вопрос, готовый вырваться, будто за хвост – в последний момент. «А за Фарамиром ты так же присмотришь?» - но все же смолчал.
«…Надо было увидеть самому все, чтобы дальше отпустить тебя идти твоей дорогой», - отцовские слова эхом отдавались в навостренных, но полыхающих ушах.  И на что тут было смотреть? На его беготню по Каир Андросу, и ошибки при разведке, на то, как бестолково отошел Боромир от лагеря, и едва уцелел? – но ведь и верные решения были, не все так плохо! – Боромир зажмурился, тряхнул горячей головой. Нет, так дело не пойдет. Укорить себя за все плохое он точно успеет. А вот с тем, что имеет значение сейчас, надо разобраться, и поскорее.
- Значит, теперь моя дорога – в Мертвые Топи, - прямо и спокойно взглянув на Наместника, он пожал плечами. – Коней не меняют на переправе, ты сам меня учил. К тому же… - он огляделся. Незаметное углубление в скалах, закрытое от ветра, нависающее над облетевшим лесом, было окружено темнотой сгустившегося ноябрьского вечера. Но Боромир различал очертания деревьев, скал и камней, слышал пение водопада, разбивающегося живым серебром внизу.
- Если мне будет однажды суждено отбить этот край у Тьмы, я должен знать его, - потянувшись за сваленными поодаль дровами, он подбросил несколько в гаснущий костерок. Тот радостно скользнул по дереву ожившим пламенем, задрожал, поднимаясь, от налетевшего вздоха ветра.
- Знать полностью, - глядя на огонь, проговорил Боромир. Будь он помладше – возгорелся бы мгновенно, от одной только услышанной истории о не тронутых тлением мертвецах в болотах. Побежал бы туда, сапоги теряя. Даже вчерашний Боромир так бы поступил – но этот, который сейчас сидел перед Наместником, думал, в первую очередь, о том, что Мертвые Топи – также часть Гондора. И, какими бы жуткими ни были – он и их обязан узнать.
- Следопыты проведут нас, - уверенно кивнул он своим мыслям. – Ты тоже бывал в Топях, да, отец? – вспомнились странные речи Дэнилоса, но от этого Боромир пока что увернулся.
- Кстати, господин мой… - вдруг задумчиво протянул он, глядя на Наместника чуть искоса, - помнится мне, что ты говорил мне награждать воинов, отличившихся в бою, - не сдержался, фыркнул, вспомнив ту злополучную чарку, которой наградил разведчиков. Вот если б знал, кого награждает! – теперь уже расхохотался открыто. – Не пристало тебе изображать простого солдата, отец мой, - отсмеявшись, заключил Боромир. – С дозором и другие справятся, - он резко поднялся с камня, на котором сидел. – Командир сейчас я, так? – в общем, ничего сложного. Главное – не робеть, когда приказываешь повелителю Гондора. – Я. Так что… я освобождаю тебя от дозора? – и все-таки, от полувопросительной нотки было не уйти. В первое мгновение. – Да, я освобождаю тебя от дозора. И Кендара тоже. И приказываю вам отдыхать, - под конец своей, несомненно, достойной командира речи Боромир немного мечтал о том, чтобы провалиться сквозь скалы Хеннет Аннун, чтобы отсмеяться где-нибудь под ними.

Отредактировано Boromir (2017-09-11 14:48:57)

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
«Коней на переправе не меняют», - Боромир слушает отца, упрямо наклонив голову. Прежней веселости как не бывало; он мрачнеет, стискивая зубы. Нет, он не согласен. Нет.
«И еще раз нет», - отец сам назвал его командиром. Сам назначил вести отряд, а затем и подтвердил это звание. Не единожды, причем. И именно поэтому Боромир пойдет в Мертвые Топи, сколько бы отец не твердил об их опасности. Он же сам возвратился, и не сошел с ума, как пугает сына? Значит, не так все там страшно. «Бабушкины сказки», - упрямая, сердитая усмешка тянет угол рта вверх.
- Отец, но ты же не стал таким, как тот Следопыт, - непокорно смотрит он на Наместника. – Не стану и я, - отговаривать поздно. Он принял решение. И «крепко подумать» ему не понадобилось.
- Спасибо за науку, господин мой, - смену отцовскому дозору Боромир отправляет сразу же, как выбирается из пещерного коридора. Идет к себе – в уголок, где в естественной нише в стене пещеры неярко тлеют угли, будто в очаге. Карты, свитки донесений и различные записи Следопытов, что велись здесь, сложены на сплетенном из лозы низком столе; горит масляная плошка. Пока принц отсутствовал, Йорлас обо всем позаботился – он  и сам поблизости. Сидит поодаль прохода, на коленях – меч, поблескивающий в пламени плошки. Боромир кивнул ему на ходу, чувствуя, как лейтенант провожает его незаметным взглядом искоса. Следит, как Наместник ему и велел, - принц еще успел подумать о том, что как же это ему за то, что встал в тангайл со сломанным ребром, не влетело? А затем накрытый плащом лапник так и поманил его завалиться на него, выдохнуть спокойно. Понять, что вот она – передышка.
Надолго ли?
«Значит, Мертвые Топи», - от каменной ниши веет теплом. В Хеннет Аннун холодно – камень его пещер выстужен поздней осенью, и влагой близкой реки. Боромиру чудится, что сквозняк тянет уже не речной, но болотной сыростью, и в памяти встает сегодняшний марш через топи. Не те Топи, но все-таки, тоже… насколько же они похожи? И почему отец так настойчиво отговаривает его? почему настаивает на том, чтобы Боромир не отправлялся в погоню за истерлингами. Это ведь даже несправедливо. «Проиграешь…» - хмыкнул он про себя. Он еще и играть-то не начал, ничего не сделал, не увидел даже этих самых Топей. Рано судить! Чем он хуже отца, в самом деле? Слабее? Так ему шестнадцать. Менее доблестен, чем тот был в юности? – а вот и нет. Про старшего из принцев часто говорили, что развит и силен он не по годам. Правда, затем могли добавить и кое-что обидное про разум, дескать, «сила есть – ума не надо», но Боромир таких затыкал быстро. Кулаки у него крепкие и жесткие. Не умник, нет – но и не дурак. Иначе бы отец не стал на него полагаться. И тех слов про «свою дорогу» Боромир бы от него точно не услышал. 
И все-таки…
- Йорлас, - негромко позвал он лейтенанта. Ответа не последовало.
- Йор… - вытянув шею, принц увидел, что тот спит сидя, уронив голову на грудь. Рядом с ним, на расстеленном куске овчины, поблескивал отчищенный и смазанный меч. Боромир тут же засовестился – не один он сегодня вымотался, не только ему пришлось и жизнью рисковать, и в тангайл встать. Все устали… а для того, чтобы выяснить интересующее его, помощники не понадобятся.
Поднявшись с лежанки, Боромир как можно тише прошел мимо спящего Йорласа. В Хеннет Аннун ему раньше бывать не доводилось, и холодных стен пещеры он касался почти что с трепетом. «Окно Заката», Хеннет Аннун, - водопад серебряным занавесом низвергался перед лицо, просвеченный поднявшейся луной.
- Ты меня искал, господин? – послышался голос сумерек, откуда-то позади. Боромир стиснул зубы от неожиданности, унимая чуть было не рванувшийся вскрик, и медленно повернулся. Чуть наклонив голову, из темноты к нему шагнул тот, кого прозвали Ведьминым Мужем.
- Да. Тебя, - хриплым шепотом отозвался Боромир. Сердце стучало так, что кольчуга, казалось, звенит от частых ударов. Следопыт, не поднимая головы, подошел ближе к серебряной струящейся стене, встал у края, протянул руку к играющей в воздухе водяной пыли. Вынул – на пальцах будто инеем осело.
- Ты хочешь знать про Топь, господин?
- Хочу, - как тогда, на холме перед боем, твердо отозвался тот. Следопыт поставил рядом с собой черный лук со снятой тетивой, пошарил за пазухой потрепанной куртки, и извлек что-то тонкое и светлое. «Флейта»? – узкая, костяная…
- Это не людская кость, милорд, - во рту стало солоно, от прокушенной до крови губы. «Он мысли мои читает, что ли?!»
- Все так думают, господин, - из негромкого голоса Следопыта необъяснимо исчезла туманность, отстраненность. Боромир поморгал, хмурясь – такие вот превращения и изменения его, признаться… тревожили, не пугали, нет! – но еще больше, чем странные и замудреные речи.
- Топь велика, - без перехода заговорил Дэнилос, и поднес флейту ко рту. Сухо и звонко дохнуло, вплетаясь в шум водопада. – Ветер с каменной гряды треплет ее гнилые тростники. Тайных троп там немало, но узнать их все, означает потеряться навеки.
- Ты и потерялся? – не сдержавшись, выпалил принц. Следопыт пробежался пальцами по отверстиям флейты – та негромко вздохнула, протяжно.
- Топь раньше не была такой. Раньше там водился зверь, летала птица. Затем спустилась Тьма, и топь ожила, но мертвецами. Стала накрывать собой тех, кто лег в могилы давным-давно. Тех, кого хоронили – истлели их тела, но призраки остались.
- И ты…
- Я их видел. Видит око, рука не коснется, - звук флейты потянулся могильным холодом, плачем метели. – Мертвые огни горят над болотными окнами. Нельзя ходить за огнями. Нельзя сворачивать с троп – пропадешь.
Жутко, - это вот было, пожалуй, убедительней отцовских слов.
Но повернуть обратно Боромир уже не может.
- Но…
- Как я не пропал? – человеческий, живой, осмысленный взгляд. Смешок, веселенькая мелодия из пары нот, вроде какой-то плясовой. – Я не сворачивал с троп, господин. Слушал ветер, не смотрел на огни. Не касался воды. Ее вот, - костяная флейта тускло блеснула белым, - там я и нашел.
- Она точно не из человеческой кости? – не утерпев, Боромир все же шагнул к Дэнилосу. Тот спокойно протянул ему флейту – тонкую, отполированную. Упругую, и удивительно крепкую.
- Точно, господин мой. Она не такая. Она вывела.
- Флейта?.. - Следопыт кивнул.
- Она разгоняет туман и голоса. Так что не тревожься, господин. Рассвет принесет истерлингу смерть. Нам даже не придется класть стрелу на тетиву.
Боромир, рассматривавший флейту, вскинул на Дэнилоса взгляд. Помешкал, желая спросить – все-таки…
- Наместник говорит, что в Топях слишком опасно, и…
- Прав наш повелитель, - безучастно отозвался Следопыт. – И ты прав, что хочешь идти туда. И я прав, говоря, что погибнет истерлинг и без нашего участия. И что опасно в Топях. Везде опасно.
«Решать снова мне», - положиться ли на слово Следопыта, и поверить в то, что истерлинги сами сгинут в Мертвых Топях? Или прислушаться к сказанному отцом, и отправиться в Каир Андрос, передав ему командование?
Или же…
- Я должен увидеть все своими глазами, - не Следопыту – серебряной стене водопада говорит Боромир, на миг сжав гладкую холодную кость. – Возвращайся на свой пост, Дэнилос. Мы выступаем на рассвете. Назовешь мне имена тех, кто… сумеет пройти за тобой.
- Так точно, - с поклоном забирая флейту, отозвался Следопыт. Тусклые глаза неярко блеснули. – Как прикажешь.

Поднялись они до рассвета, ибо слишком поздно тот приходят в ноябре. Отдохнувшие? – ну, кому повезло, тот отдохнул, а кто-то, вроде Боромира, всю ночь дремал вполглаза, мучимый смесью тревог и предчувствий. Стыдно было признаться, но он боялся. Слова отца обрели форму, подтвержденные тем, кого звали Ведьминым Мужем. Не все так просто – да и не верит он, Боромир, что будет просто! Но отступить? – нет, ни за что.
Выдвинулись пешком, в десяток людей. Пару коней вели в поводу, - Мертвые Топи мрачной равниной надвигались на них, дыша смрадом и гнилью. Изредка летали птицы – черные, не с болот.
- Падальщики, - сумрачно сказал Йорлас, поравнявшись с Боромиром.
- На нашу дичь? – напряженно отозвался тот, обходя бочаг, схватившись за узловатый сук старой ивы, что низко стелилась над краем болота.
- Возможно, - а может, и по их уже душу.

Отредактировано Boromir (2017-09-16 13:27:32)

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
Тяжелеет воздух, оседает липко в легких, - Боромир неловко держится за бок, что как-то слишком уж внезапно заныл поврежденным ребром. Отмахнулся от Йорласа – дескать, я в порядке, и поднял ногу, почти по колено ушедшую в топь. Болотный смрад уже почти не чувствуется – привыкли, притерпелись, но дышать отчего-то все тяжелее.
Он всматривается в смутно мелькающую впереди фигуру в темно-зеленом, и перед глазами тонко и коротко мелькает белым штрихом, а слуха, сквозь чавканье под ногами, касается сухой шелестящий выдох, протяжный. Не причудилось ли Боромиру увиденное и услышанное ночью? – вовсе нет. Он вдыхает смрадный воздух глубже, и дышит часто и размеренно, несмотря на то, что легкие по-прежнему словно тиной забивает. «Спокойней», - приказывает сам себе, вслушиваясь в истаивающий в ползущем тумане звук флейты.
«Он отгоняет голоса и туман», - а туман ползет непростой, серый, свинцовый будто. Голоса? – Боромир оборачивается на звук, на сдавленный выдох одного из своих людей. Тот склонился, скорчился, как от боли, и медленно поднимает на принца искаженное мукой лицо. Только сказать вот ничего не успевает – могучая фигура Наместника встает между бойцом и Боромиром. У отца все на лице написано, но при звуке своего имени сын упрямо хмурится, глядя исподлобья.
- Не… - и тут кровь в жилах застывает, не у одного Боромира, но у всего отряда – они замирают столбами от душераздирающего крика, исторгнутого, казалось, самими болотами. Седые клочья тумана колышутся злорадно, наползают гуще, изгибаясь, словно исполинские пальцы, а сквозь них на мужей Гондора бежит истерлинг, не разбирая дороги. Наступает на бледный огонек, проваливается в бочаг одной ногой, и замолкает, булькая кровью и болотной водой – из горла торчит оперенная белым стрела.
- К обороне! – не так-то это просто, среди болотных окон, скрытых ям с водой, и тумана, что, похоже, обладает собственным разумом. Боромир выхватывает меч, и не видит его острия – настолько все густо. «Где же Следопыт?» - а сквозь туман к ним мчатся, слышно по крикам, враги. Болота гонят их на мужей Гондора – «топь ожила, но мертвецами».
«И мертвецов в ней станет больше», - сурово блещет меч, разрубая оживший туман, взрезая черный доспех истерлинга – тот заваливается навзничь, залитый кровью, и на смуглом лице Боромир успевает уловить выражение странного облегчения, будто бы избавления.
«Избавления», - дохнуло холодом навстречу. Волосы на затылке зашевелились, встали дыбом – туман по-настоящему шептал. «Где твоя проклятая флейта, Дэнилос?!» - голоса окружают теперь. Многоголосьем, невнятным и жутким, изредка хохочущим, - кажется, что Боромир один в этой мгле, по колено в воде, стоит на телом поверженного врага. Карие глаза того закатываются, изо рта льется темная кровь, но Боромир отчего-то падает рядом с ним на колени, зажимает рану руками, забыв про отброшенный меч. «Не умирай!» - с ужасом осознает он, что мстительный дух убитого сейчас присоединится к этому сонму, к многоголосью – не отпустят души павших его, не позволят отойти к неведомым Боромиру истерлингским богам. 
- Не умирай, - но жизнь врага сочится сквозь пальцы; истерлинг медленно переводит тускнеющий взгляд на искаженное страхом белое лицо мальчишки. Что-то говорит на своем языке сквозь пузырящуюся кровь, вздрагивает всем телом – и замирает.
«Нет», - покрытая чужой кровью ладонь уходит в ил, шарит в нем, по холодной воде, но не может нащупать рукоять меча. «Меч?!» - его нет. Словно унесло туманом, - Боромир мигом вскидывается, подхватывая с тела истерлинга глефу. Неважно, чем сражаться, - а голоса смеются, подталкивают призрачными руками в спину – дескать, иди, мальчик, оставайся отважным – ты же этого хотел, идя к мертвецам? - и он уже готов шагнуть навстречу бледным огням, когда тихий звук опять разносится над Топями, и голоса утихают, словно от налетевшего порыва ветра. Боромиру кажется, что он узнает мотив, а теперь он уже и видит своих людей. И как только кругом только что царил непроглядный, точно грязное молоко, туман? – они удивленно и с облегчением озираются, оглядываются, все, как один, стоя над зарубленными или застреленными врагами.
- Потери? – только и выдавливает из себя Боромир, глядя белыми, круглыми глазами на Йорласа, чья рука с все еще занесенным мечом мелко дрожит. Он, как и отец – всего-то в нескольких шагах от принца. Как не услышали друг друга, когда рубились? – неизвестно. Неведомо. И только больше жути нагоняет.
А флейта тихо выводит мотив незатейливой солдатской песенки, и по узкой травянистой бровке между двумя болотными окнами идет тот, кого кличут Ведьминым Мужем.
- Ну вот, повелитель, - опустив белую кость, говорит Дэнилос, обращаясь к Наместнику, - топь забрала истерлинга. Мертвые унесут мертвецов, - за спиной его вновь клубится, нарастает туман. – А живым надо покинуть топь. И поскорее, - он вновь подносит флейту к лицу, на котором странно мерцают, отражая болотные огни, пустые глаза, и проходит сквозь строй в том направлении, откуда они пришли. Останавливается поодаль, не смолкая шелестом флейты – мотивчик по-прежнему навязчиво знакомый, но долго еще Боромир не сможет слышать и слушать этот напев без содрогания.
Он выпускает древко истерлингской глефы, и снова осматривается в поисках своего меча. Ну позор! – как умудрился-то? – но Боромир сейчас даже рад этому. Насущное отвлекает его от жуткого, отгораживает от памяти о холодных туманных пальцах, шарящих по хребту, о призрачном многоголосье. Что же это такое? – а меч действительно, как в воду канул, - принц снова наклоняется над телом убитого им истерлинга, внимательно всматривается в хмурую стылую воду – не мелькнет ли где знакомый светлый проблеск. А в голове одна только мысль – однажды эти Топи покорятся ему, во что бы то ни стало. Это – его земли, Боромира, будущего правителя Гондора, - и от жара, яростно полыхнувшего в крови, холод былого ужаса отступает. И туман, незаметно потянувшийся над жухлой травой, вздрагивает, и отползает назад.

Отредактировано Boromir (2017-09-16 18:31:29)

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
«Нет», - протестует про себя Боромир, хотя устал протестовать – есть предел его прочности, как оказалось, и вот сейчас он до него как раз дошел. Уткнулся в него, будто пес, завыть готовый – он не жалуется, но устал. «Не поклянусь», - решил – да не он решил, за него решило долгом, который вытравлен буквально на лбу его, на костях, в крови горит. Это – е г о земли. «Даже э т и земли», - скрежетнув зубами, он упрямо мотает головой, надсадно кашляя, усилием гася крупную дрожь, что охватывает тело, склонившееся над трупом истерлинга. «Стоять!» - обжигает сам себя окриком, упрямо наклоняя голову.
«Не сметь!»
Принц поднимается на ноги. Смотрит по сторонам бешено, ненавидя себя за слабость, ноздри раздувая – былой ужас все еще клокочет в груди, колотится, сбивая дыхание. Хочет выплеснуться, - но Боромир заставляет себя выпрямиться, расправить плечи. Он – командир. Ему вверены и доверены эти жизни, -  «Следопыт, выводи!» - отцовский голос звучит в ушах набатом, и Боромир взметает вверх пустую руку – мол, вперед!
Звук флейты сухо взмывает к небесам, словно собачий лай – переливами, тревожными, частыми. Боромир оборачивается, понимая, что не все промелькнули мимо него, что не всех видит – резко озирается, шаря по пустому бедру ладонью. Вбитое, в кровь вошедшее движение – но меча в ножнах как не стало, так нет и теперь.
- Отец, - сипло вырывается шепот, когда принц видит истаивающую в густом тумане широкую спину. «Зачем?» - в душе все так и обваливается, засыпая обломками ненужный уже вопрос «почему?!» Боромир срывается с места, проваливаясь на вязкой ненадежной почве, забыв, что безоружен, забыв про призрачные голоса. «Где?!» - туман снова клубится вокруг него, окружает, тянется длинными пальцами к ногам.
- Прочь! – бешено выдыхает Боромир, отмахиваясь, пинком расшвыривая туманные пальцы. В болотных окнах кругом – будто молоко, отражается бесконечная тьма. «Где?!» - он кидается к ближайшему бочагу, видя что-то на дне. Богатые струящиеся одежды, чеканку на латах – «мертвецы? Нетленные мертвецы, которые «видит око, да рука не коснется»?  - он уже готов рвануться туда, но чьи-то руки перехватывают поперек талии, заставляя зарычать от боли в ребре.
- Стой, милорд! – хрипит на ухо Йорлас. – Позволь нам! – да как он позволить-то может? – но, пока лейтенант удерживает его, мимо пролетают темными вихрями Следопыты; бряцают доспехи и звякают кольчуги.
- Пусти, сказал! – Йорлас охает, схватившись за переносицу, куда вмиг взбесившийся юный милорд саданул ему лбом, отпускает руки. Рябая вода болотного окна колышется пред глазами; его снова кто-то держит, но Боромир уже видит поднимающуюся из глубин отцовскую фигуру. Тащит за плечи, соскальзывая руками по плащу, обдирая ладони об латные наплечники. Подставляется всей спиной, выволакивая из бочага – «какого орочьего дерьма его в болото понесло-то?!» - мысль-вопрос прожигает раньше, чем по виску ударяет чем-то тяжелым, металлическим. Приподнявшись на руках, уходящих в сырую землю, Боромир ведет взглядом вдоль прямого, светло блещущего клинка, по которому змеится, разбавленная стылой водой, алая кровь. Меч… длинный, с простой крестовиной. С кожаной оплеткой рукояти, что кажется то темно-синей, то почти черной, то серой. «Не истлела за столько лет?» - меч лежит на жухлых болотных тростниках спокойно и увесисто. Он простой. Со скромным, без изысков, навершием, мягко скругленным, - и рука сама тянется к нему. Оплетка рукояти подается под ладонь, точно верный пес. Меч не тяжел для Боромира – чудесным образом не тяжел, хоть и велик, - и, не вставая с колен, он кладет на рукоять обе руки, и медленно поднимает перед собой ясно блещущий клинок. Прямой и светлый, будто Башня Эктелиона.
«Кто ты?» - хочется спросить, потому что кажется ему, что меч говорит с ним. Не призрачными голосами Мертвых Топей, нет – на языке куда более древнем, чем самые старые призраки этого мира. На языке воина и его оружия, - дыхание перехватывает. Он почти влюбленно ведет взглядом от рукояти до острия, но спохватывается, столкнувшись глазами с Наместником. Сразу все возвращается – и тревога, и облегчение, и непонимание. Боромир осторожно опускает клинок острием вниз, чувствуя, как тот поет в руке – ровным звоном, идеальным настолько, что сердце щемит – и подает меч отцу, навершием вперед, и поднимается.

Отредактировано Boromir (2017-09-17 15:11:55)

[AVA]http://s1.uploads.ru/jafmg.gif[/AVA]
[STA]шестнадцатилетний капитан[/STA]
... Над Каир Андросом снова сеет мелкий дождь, погружая остров в темные, как пещерный мрак, долгие осенние сумерки. Огни форта горят ярко; дым поднимается из очагов и над кострами во дворе. Всхрапывают в конюшнях усталые кони, переговариваются солдаты; слышны женские голоса, лают собаки. Небольшая таверна полна народу – есть о чем поговорить, есть, какими новостями поделиться, после недавних походов и стычек. Снова от жутких баек о Мертвых Топях идет по коже мороз, снова льется добрый местный эль в глиняные кружки, и порой какого-нибудь зарвавшегося рассказчика одергивают с хохотом – а то и с предостережением, дескать, не болтай, чего не было, а то чего и было. Беду накличешь, - и взгляды устремляются на север, где в темной, словно сажа, болотной хмари, по-прежнему горят бледные болотные огни.

«Ведь горят же», - Боромир отложил промасленную тряпицу в сторону, в сотый, если не тысячный раз проведя ей по клинку. Тот сверкал, будто выкованный из звезд, - отведенный ему покойчик в форте Каир Андроса неярко освещал почти прогоревший камин, да пара свечей. Небольшой закуток – как раз такой, в который никто не придет, не начнет докучать, ибо попросту места немного.
Как только возвратились в Каир Андрос, после недолгой стоянки в Хеннет Аннун, так Боромир и сложил с себя командование отрядом, передав его Наместнику. С сожалением и облегчением одновременно. С сожалением оттого, что гордость его приятно щекотало осознание того, что справился, и мог бы справиться еще – командовать оказалось непросто, но Боромир ни за что бы не отказался от еще одной возможности. А за ней – еще и еще, - он знал, что впредь так и будет, ибо командовать – его по праву рождения, но одно дело знать за собой это право, и совсем другое – осознать и прочувствовать. С первым своим заданием он справился. Не без промахов, но вполне выдержал испытание, выпавшее на его долю. По собственной дурости, отчасти, выпавшее, - он неловко ухмыльнулся, глядя на спокойно лежащий на коленях меч. Даже в рыжих сполохах, что порой плясали над остатками дров в очаге, он оставался серебристо светящимся. У основания навершия, почти под оплеткой из неведомой нетленной кожи, Боромир нащупал все-таки вычеканенную эмблему древнего Нуменора. Звезду, - пальцы ощупывали тонкие линии гравировки. «Кто ты?» - так и порывался снова спросить, веря отчего-то, что меч ответит. Не может быть иначе, - он не повернул головы на негромкий стук – не стук даже, поскребывание осторожное в дверь.
- Милорд? – только когда тихонько позвали, над самым ухом, вскинулся. Девчонка, на вид примерно лет Боромира, чуть склонилась перед ним, озадаченно блестя светлыми глазами. Из-под края чепца выбивалась тонкая темная прядь, небольшая крепкая грудь натягивала ткань платья, но принц даже не взглянул на нее.
- Чего тебе? – отозвался хриплым после долгого молчания голосом. – Я же приказал, не беспокоить меня, - девчонка проворно отступила к двери.
- Меня милорд Йорлас прислал, милорд, - она болтала, и расставляла на деревянном столе принесенное – какую-то снедь, и тяжелый глиняный кувшин с запотевшими боками. На лифе платья отпечаталось темное влажное пятно; девчонка, ойкнув, прикрыла его предплечьем, но Боромир снова не смотрел на нее. Меч поглотил его полностью, светящимся матовым металлом, в которое собственное отражение было даже каким-то иным. Не показалось же? – он повернул клинок, про себя досадуя на то, что света и без того немного, а девка у стола его еще и заслонила.
- Он просил передать, что Его Милость Наместник желают вас видеть, - светлые глаза быстро стрельнули в сторону вмиг подобравшегося Боромира.
- Сейчас же? – он вскочил, крепко держа меч за рукоять, опустив его острием вниз; потянулся убрать в ножны, но вспомнил, что ножен для древнего нуменорца еще не справили. Девчонка помотала головой, присела, и коротеньким кивком указала в сторону накрытого стола.
- Милорд Йорлас сказал, как будете готовы. Вы поешьте-то, - и, поклонившись, убежала. Боромир, по-прежнему не решаясь отпустить рукоять меча, со вздохом втянул в себя запахи еды, и скривился – от боли в незажившем ребре, и судороги в пустом желудке.
Вначале он все-таки поест, - смалывая крепкими зубами принесенное девкой горячее, пускай и жестковатое мясо – оленина, вроде как, и запивая его холодным яблочным сидром, Боромир быстро прикидывал про себя, как же может пройти грядущий разговор. В том, что получит выволочку, он не сомневался. Уязвляло – но лучше уж так. Синяков и шишек он никогда не боялся. И к шестнадцати – почти семнадцати годам уже успел усвоить, что к промахам своим надо подступать сразу же. Дабы впредь такого не допускать. Раненая гордость выла, конечно, будто пес – но во всем Гондоре не было человека выше званием, чем Наместник. Его, Боромира, отец – а значит, науку от него стоит почитать за благо.
«Но болота…» - почему все-таки Наместник так отговаривает сына от них? В Средиземье полным-полно иных темных мест, да что там – из Минас-Тирита, из окон его, Боромира, покоев, более чем хорошо видно самое темное место Средиземья. И он привык уже к этому. Не боится ни тьмы на востоке, не убоится и проклятых болот, - он сильно вдохнул, прерывисто – почудилось в проблеске серой хмари за окном, как тянется к нему туманная рука. Ладонь накрыла рукоять меча, лежащего рядом, на крытой овчиной постели. Короткий ужас отступил; принц опустил голову, отставляя стакан, вытирая руки об овчину, и снова кладя меч себе на колени. Помнилось ему, как отец назвал добытый клинок «игрушкой» - и то, как это слово очень больно кольнуло. Не игрушка. Нечто невероятное, - даже будь Боромир сказителем, не нашел бы подходящего слова, чтобы описать случившееся. И меч.
«Судьба», - что-то шепнуло внутри, коротким металлическим звоном.
- Да, - шепотом сказал Боромир полумраку, снова кладя обе ладони на рукоять драгоценного клинка. Его обсуждали в отряде, да еще как – а сам командир в это время помалкивал, держа завернутый в кожу меч у груди, как величайшее сокровище. И сожаление о потере старого меча его уже почти не царапало. Прежний был неплохим клинком, надежным и послушным, но…
Но не судьбой, - он очень серьезно ответил тогда отцу, на слова того, мол, «свой ведь где-то обронил» - «у меня забрали его». И был, несомненно, прав – Топи отняли у Боромира его старый меч. А то, что ему достался другой – лишь отцовская воля. За которую он уже поблагодарил, сбивчиво – от перехваченного восторгом дыхания. Стоит теперь поблагодарить еще раз, - он уложил клинок на темную кожу, полюбовался еще разок, а затем завернул, плотно, перевязал шнурками. Режущая кромка была такой острой, что распорола бы ладонь при малейшем прикосновении, но оленьей кожи, в которую завернут меч, даже не поцарапала.
- Господин мой, - видом своим являя воплощение смирения и сыновней почтительности, Боромир встал на пороге отцовских покоев.

Отредактировано Boromir (2017-09-18 23:11:42)