Гэвин не любит подводить людей. Своих, чужих - без разницы. Если он взялся за дело, то доведет его до конца, даже если ему прострелят обе коленки и локоть до кучи. Надо будет - поползет, надо будет - пристрелит кого оставшейся рукой, но не отступится. Не сдаст назад, не повернет, что бы не случилось, какие бы препятствия не встали бы у него на пути. Обойдет, прорвется напролом, сломает - но все равно дойдет до своей цели.
Гэвин знает, что его может остановить.
Только смерть.
А вот задержать, к сожалению, может и что попроще - все же он просто человек, пусть и чертовски сильный, живучий и удачливый. И как любой человек, он не может пережить все, не может выдержать все. Рид и не собирается отступать и сейчас, не собирается бросать дело на середине пути, несмотря на то, как скручивает внутренности, как жар охватывает тело, чтобы через несколько минут превратиться в страшный озноб. Он не собирается отказываться от своего обещания, от своей цели, несмотря на то, что в бреду проводит больше времени, чем в сознании.
Он просто задержался из-за этого.
И если бы дело было только для него важным, то это была бы ерунда. Оклемался бы и пошел бы дальше, как ни в чем ни бывало, только более злым и раздраженным. Но проблема была в Ричарде - тот вполне очевидно спешил, а отравление напарника его задерживало. И Гэвин очень старательно пытался послать ублюдка подальше - чтобы не возился с шерифом, который его подвел своим состоянием, а нашел кого-то еще или пошел бы на дело сам.
Только вот Ричард его не слушает совсем.
Гэвин удивлен - тому, что его не бросают, несмотря ни на что, удивлен. Бандит торопится, ему проще бросить шерифа и уйти, но он сидит у кровати, не спит ночами и днями, старательно и аккуратно ухаживает за отравленным. Рид, когда приходит в себя, почти всегда видит рядом Девятку. Почти всегда тот сразу дает лекарство или воду, и даже стирает пот со лба своего “пациента”, делает все, чтобы тому было хотя бы чуть менее херово.
Гэвин очень удивлен.
Он столько лет жил с установкой, что положиться ему не на кого, что такая простая забота, пусть и лишь ради выгоды Ричарда, его слишком удивляет. Он не знает, как реагировать, а потому только и может, что активно посылать напарника, чтобы тот, наконец, бросил бессмысленное для него занятие. И хотя Рид, постепенно приходя в себя, лишь активнее настаивал на том, чтобы бандит ушел в одиночку, оставив Гэвина здесь долечиваться самостоятельно, все было бесполезно.
Похоже, упрямства им обоим не занимать.
Рид не уверен, сколько в итоге они проторчали в этом городе. Все это время он или лежал, склонившись над ведром и матерясь невпопад, надеясь, что хотя бы внутренние органы останутся там, где им и положено находиться - внутри. Или тоже лежал, но на кровати, мечась в бреду и не осознавая ни себя, ни окружение, ни реальность. Путал прошлое с настоящим, видел лица давно мертвых людей, сгорал будто бы в Аду в удушающей духоте отравления.
Но выкарабкался.
Не сдох.
А Ричард за то же время успел где-то подраться и надыбать нужную им информацию. Сомнительная и тонкая ниточка, но другой у них нет. Поэтому как только Гэвин перестал падать на ходу, они сразу же покинули город - шериф собирался восстановиться окончательно уже в пути. Его все еще мутило от еды, но она хотя бы обратно не лезла, что уже было прогрессом.
Только выглядел он хуже мертвеца, должно быть.
Синяки под глазами стали лишь темнее и глубже, в целом похудел за эти дни так, что даже щеки теперь были впавшими, и Рид порезался раза три, пока брился, в итоге плюнул и оставил просто привычную щетину. С ней было не так херово, тем более, что бандану пришлось временно снять - дышать через нее он пока что не мог.
Гэвин чувствует благодарность Ричарду.
Но как ее выразить - просто не знает.
- Он по мне единственный скучать будет, - шериф усмехается криво, тянется чуть вперед в седле, чтобы потрепать коня по шее, - Умная животина.
Гэвин молча кивает, нахмурившись - до мельницы, так до мельницы. Не спорит, понимая, что рецидив им обоим не нужен, но злится только еще больше - это их лишь задерживает. Лишние минуты складываться так в часы будут и больше, а это им совершенно не на руку - и так сколько времени потеряли в том проклятом городе. Рид догадывается, кто мог бы заказать его отравление, и откладывает это на потом - если доживет до убийства Кромсателя, все припомнит этим ублюдкам.
Они зашли слишком далеко.
- У меня просьба, - смотрит на Ричарда внимательно, усмехается пересохшими губами, - Если не доживу до конца нашего… предприятия, забери себе коня. Больше его все равно некому оставить.
И это его способ сказать - спасибо.
***
Новый город Риду не нравится. Эти улицы, эти знакомо-затравленные взгляды простых горожан. Этот город отвратителен даже своей атмосферой, здесь даже дышать как будто труднее, и отравление тут совсем не причем. Гэвин уже вернул бандану на лицо на всякий случай, хотя мало тут кто его знать мог, но лучше не рисковать, конечно.
Он хочет убраться отсюда быстрее.
Шулера они находят, и Рид хочет урода пристрелить. Потому что выделывается, зная, что угрозы никакие не помогут, потому что вымогает откровенно деньги, но выхода у них нет. Ричард ведет переговоры, за информацию приходится платить, но они оба об этом не жалеют - шулер говорит весьма интересные вещи. Если все так, как он сказал, то до Кромсателя - рукой подать.
Они справятся.
***
Гэвин сидит в тенечке у местного трактира и щурится на сооружаемую довольными служителями закона виселицу. Сколько раз он сам отдавал приказ делать тоже самое? Повешение - ничего другого большинство контингента, попадающего ему в руки, не было достойно. Здесь, возможно, было тоже самое, а возможно - и нет. Рид краем уха уже слышал о том, что из себя представляет местный шериф, и ему хотелось сплюнуть только в сторону.
Он ненавидит таких тварей больше, чем преступников.
Лицемерные ублюдки.
Рядом останавливается пара законников- на лицах улыбки широкие, в руках по бокалу пива. Гэвин только надвигает шляпу на глаза, изображая задремавшего пьянчугу, а сам прислушивается невольно. И то, что он слышит, ему не нравится.
Абсолютно.
- Наконец-то этот Девятка попался. На десятый раз не сбежит!
- Я бы пожал руку тому ублюдку, что его сдал - благое дело сделал!
- Повезет этому засранцу, если до петли доживет, и его в камере не запинают. Джон с Диком сегодня дежурят - вот уж развлекутся…
Гэвину кажется, что он ослышался.
Но понимает - нет. Это гребаные ублюдки говорят о том, что Ричард попался, и Рид едва не матерится вслух. Хочется узнать, как этот весь из себя предусмотрительный придурок попался в лапы этих ублюдков, но на самом деле это и так понятно. Кто-то узнал и сдал его, благодаря чему эти лживые твари сейчас развлекаются с беспомощным заключенным и готовы его убить завтра на потеху себе и публике.
Уроды.
Гэвин вскакивает на ноги, как только законники уходят, и направляется прямо в стойла, где остались оба коня. У него мало времени, и терять его нельзя. И только уже забирая из седельных сумок своего верного друга патроны и всякие полезные мелочи, Рид соображает, что тот разговор вообще может значить.
Девятку сдали.
Кто может сдать бандита, как не путешествующий с ним шериф?
- Блять. Блять. Блять!
Гэвин ненавидит, когда его так подставляют.
Ненавидит предавать доверие, даже допускать мысль в чужую голову, что он может предать. А именно об этом наверняка сейчас Ричард и думает, сидя за гребаной решеткой, хорошое если не избитый до полусмерти. Кулак ударяет по седлу, и конь недовольно ржет, переступает ногами, и Гэвин тут же берет себя в руки, извиняется перед животным, гладит по шее.
Надо торопиться.
На улице уже спускаются сумерки, и шерифу это только на руку. Он старается не думать о том, насколько он нарушает закон сейчас, собираясь вытаскивать из тюрьмы висельника. Девятка ведь осужден на смертную казнь не раз уже, но в этот раз может ему и не повезти - а значит, надо помогать. Гэвин должен ему свою жизнь дважды, да и в принципе допустить, чтобы этого человека повесили здесь он не может.
Не эти люди должны убить Ричарда.
Лучше, чтобы вообще никто не убивал, но мир слишком жесток для этого.
Рид понимает, что собирается помочь преступнику, тем самым поставив себя вне закона. Если кто-то узнает, выкрутиться будет ему сложно. Шериф не хочет терять любимую работу, не хочет снова оказаться по ту сторону закона, но иначе не может поступить. Если сейчас отступится или даже просто положится на умение Ричарда сбегать, то не сможет смотреть в глаза не то что бандиту, но и самому себе.
Может, он и ублюдок, но не настолько.
Гэвин даже не колеблется перед решением.
В участке слышно пьяный хохот, и Рид морщится. У себя он не позволял подчиненным пить на рабочем месте или унижать преступников, даже если те этого заслуживали. Честная петля после нормальной ночи не в самых плохих условиях - таковы были правила шерифа Гэвина Рида, и за любое нарушение он карал со всей жестокостью, на которую был способен.
Дисциплина была идеальной.
Пусть и до отвращения лицемерной.
Проникнуть внутрь оказывается достаточно просто, хотя и пришлось вырубить двоих ублюдков, что сторожили заднюю дверь. Устройство всех участков и тюрем примерно одинаковое, так что Гэвин знает, куда и как идти, и что делать, чтобы не заметили. Он не идет к камерам сразу - что ему там делать без ключей? Замки он взламывать умеет, но это может быть слишком долго или слишком шумно.
Проще забрать ключи.
Дважды его чуть не заметили - прошел мимо дежурный помощник шерифа, чтобы отлить сразу за углом, насвистывая пошлую популярную мелодию. На поясе у него была связка ключей, и Рид усмехнулся под банданой, пробираясь в комнату, где и должен дежурить этот ублюдок и вставая сразу у входа, едва ли не впервые в жизни молясь о том, чтобы никто его не заметил.
Пьяные ублюдки хохочут совсем рядом.
Буквально за дверью.
Празднуют.
Грузные шаги слышно издалека, и Гэвин весь подбирается, сжимает в руках револьвер. Стрелять не собирается - все же это представители закона, какими бы дерьмовыми они ни были, да и шумно это будет. А вот ударить рукоятью в висок, когда крупное тело оказывается перед ним - это легко и просто. Рид едва успевает подхватить падающее туловище, чтобы опустить на пол мягко и осторожно - лишь бы не нашуметь слишком сильно.
А вот и ключи.
Первым делом Рид шагает к запертым в небольшой каморке вещам преступников и осужденных. Оглядывается нервно, подсвечивая себе взятым со стола фонарем - а вот и то, что он ищет. Револьвер и поясная сумка Ричарда, Гэвин узнает их даже в полутьме. Оружие с кобурой отправляется на плечо, как и сумка, а сам шериф возвращается в комнату. В любой момент сюда могут зайти, а возиться с отключившимся ублюдком ему некогда.
И вообще некогда.
Как долго Ричард тут сидит?
В камерах спят или стонут преступники, и Рид идет быстро, заглядывая в каждую и надеясь, что никто не заорет. Благо почти все камеры пусты - здесь, похоже, с “правосудием” не слишком тянут. Гэвин едва сдерживает ругательство, когда все же находит Ричарда почти в самом углу. Ставит фонарь рядом с камерой - поглядывает на напарника, но не поймет, насколько все плохо.
Ключ никак не удается подобрать к замку.
И сказать Рид ничего не успевает - слышит крики вдали. Значит, кто-то все-таки обнаружил дежурного, и это пиздец. Гэвин выдыхает ругательство, колеблется не дольше секунды - кидает Ричарду и связку ключей, и его вещи. Оставляет ему лампу, поправляет бандану, делая глубокий вдох.
Решаясь.
- Там твои вещи и ключи, - голос хриплый и мрачный, - выбирайся сейчас же, я отвлеку внимание на себя и догоню, - хмыкает тихо и добавляет быстро, - И не вздумай мне мешаться, уебывай отсюда, не оглядываясь, забирай лошадей и убирайся из города. Без возражений. Бегом.
Гэвин уже не оборачивается.
Бежит ко входу - топот раздается совсем близко. Вид у Гэвина подходящий под сбежавшего преступника - вряд ли кто-то будет разбираться, Девятка это смылся или тот доходяга в соседней камере, или еще что. Рид усмехается криво под банданой, толкает дверь резко раньше, чем ее откроют - с грохотом она врезается кому-то в лоб, раздаются выстрелы.
Он едва успевает прикрыться дверью.
Щепка едва не отлетает в глаз, и Гэвин матерится хрипло. Пригинается, стреляет в ответ, целясь по низу - если попадет кому в колено, не страшно. Надеется, что Ричард там время даром не теряет - не зря же это дерьмо все происходит? Рид снова ругается, делает глубокий вдох, вбегая в помещение и сразу перекатываясь по полу - но ублюдки будто бы разучились стрелять, и не успевают даже среагировать на тренированного человека, пусть и все еще ослабленного после отравления.
И это законники?
Они хоть кого-то вообще поймать могут?
Адреналин кипит в крови, а сердце стучит в ушах. Гэвин стреляет еще пару раз в воздух, один раз по колену самому жирному засранце - это даже не шериф. Сбивает с ног еще одного законника, отбегает в сторону - к двери, ведущей в еще одну комнату, где эти уроды и праздновали. Показывает себе за спину средний палец, обзывая всех, кого видит, больными собаками, сношающимися с ослами.
По-мексикански.
Очередная пуля свистит мимо уха, и Рид вваливается в комнату, едва уворачиваясь от удара по голове стулом. Надо же, шериф, оказывается, прятался за спинами своих подчиненных, большая часть которых побежала следом за Гэвином - а значит, меньшая часть осталась Ричарду, если тот вообще в состоянии передвигаться самостоятельно. Но узнать это пока что невозможно, и если он облажался, а Девятка там едва шевелится, то все очень плохо.
Придется разносить тут весь участок.
И не факт, что без жертв обойдется.
- Поймать его живым! Лично задушу ублюдка!
Этот приказ от местного шерифа только на руку Риду. Законников многовато вокруг, но это его не пугает - большинство из них пьяны и на ногах еле стоят, и Гэвин чувствует мрачное неправильное моральное удовлетворение, когда отрывается на них. За собственное отравление - хотя они не виноваты - за то, что подставили, за то, что поймали и наверняка избили его напарника.
За все отрывается.
Рид надеется, что Девятка послушается, потому что ему одному уйти отсюда будет проще. Вот только набьет морду этой твари, что пятнает значок шерифа одним своим существованием, и сразу свалит.
Он сможет.
***
На улицах уже совсем темно, когда Гэвин пробирается по ним, держась тени и переулков. Возле участка все еще переполох, а законники носятся по улицам, распугав и без того редких прохожих. Рид усмехается разбитыми губами и придерживается рукой за бок - ребрам опять здорово досталось, особенно когда кто-то из помощников шерифа зарядил ему стулом по спине.
Но до шерифа он все же добрался.
Превратил чужую рожу в кровавое месиво и, кажется, лишил навсегда возможности бухать - с отбитой печенью не выпьешь особо - и трахаться. Последнее вышло случайно, просто Гэвин собирался сломать ублюдку колено, чтоб не рыпался, но в него в этот момент кто-то выстрелил, и удар пришелся несколько выше, зато с той же силой.
Пуля, кстати, мимо пролетела.
Когда Рид посчитал, что дал Ричарду достаточно времени, то просто прикрылся шерифом, хотя тащить такую тушу на себе было тяжело, и вышел спокойно из участка, только снаружи бросившись бежать. Будь ублюдки трезвее или поумнее, то ему настал бы там конец, а так - выжил. Выдержал.
Только болит все просто пиздец.
Ничего, справится.
***
Он почти выбрался из города - шел к месту, где они с Ричардом условились встретиться, если что-то случится и их разделит. Собственно, такое место назначали они у каждого города, но в этот раз пригодилось. Правда, Гэвин не особо верит, что его там будет кто-то ждать, но и выбора у него нет. Или так, или где-то отлеживаться, пока город слегка не успокоится - а лучше сразу найти своего коня, если тот все еще в стойле, и убраться отсюда самостоятельно.
Хотя, конечно, все может пойти еще хуже.
Шериф старается не думать об этом.
Он уже видит последние дома, а дальше - открытая местность и холмы, где как раз есть одно неприметное деревце слегка в низине, где можно скрыть и коней, и самостоятельно спрятаться. Если Ричард действовал, как договаривались, то он там. Если нет… тогда и будет думать. То, что Девятка из участка в принципе сбежал, Гэвин хотя бы знает точно - покрутился еще вокруг, чтобы услышать ругань заместителя шерифа о том, что ублюдок смылся.
Ну, хоть не зря все было.
Осталось пройти еще немного.
***
Гэвин сидит на коленях в последнем переулке этого сраного города. Он же почти ушел, почти смог остаться незамеченным. И тут этот малец, умнее всех среди служителей порядка в этом проклятом месте. Догадался, куда беглец мог деться и рванул на опережение в одиночестве. И вот лежит теперь на спине с широко распахнутыми голубыми глазами и смотрит в небо, уже не видя его.
С дыркой от пули во лбу вообще ничего видеть нельзя.
Рид дышит хрипло, сжимает кулаки, кусает губы. Он не хотел этого, не хотел стрелять. Тело действовало само, на уровне рефлексов, как только Гэвин понял, что этот паренек сейчас спустит курок, и тогда уже дыра во лбу была бы у него.
- Блять.
Проводит рукой по лицу устало, стаскивая бандану и закрывая глаза. Ему некогда тут задерживаться, да и случившееся уже не изменить. Рид знает, что долго ему еще будут сниться эти глаза, это выражение в них, это отражение темного неба будто в стекляшках. Гэвин впервые в своей жизни шепчет короткую молитву, вбитую в него розгами, ремнем и кнутом еще в далеком детстве. Закрывает эти удивленные, наивные и мертвые глаза.
Ему надо уходить.
***
До условленного места он добирается без приключений, хотя последние метры ему кажутся бесконечными. Слышит тихое знакомое ржание собственного коня, выдыхает облегченно. Прислоняется к боку животного, когда все же дохрамывает до него, смотрит на Ричарда.
- Я тебя не подставлял.
Это все, что он может сказать.
Это все, что он хочет сказать.
[icon]https://i.imgur.com/uKGILld.png[/icon][sign]
got trouble in these eyes, you see me walking, let me be.[/sign]
