Игнорировать холод научиться пришлось еще в Ферелдене. Лес Бресилиан - не самое дружелюбное место в Тедасе, и мало кто был с этим не согласен, именно Бресилиан стал своеобразным началом конца жизни той, прежней Мерриль, что выросла в клане Сабре, и он же был связан со всеми ее детскими воспоминаниями. Порой, вольно и невольно, она возвращалась в прошлое: слышался где-то рядом в ночи тихий шепот ветра и ответные перешептывания деревьев, которых не могло быть за стеной ее лачуги в эльфинаже; длинная тень от остатков погибшего вместе с прежним городом дерева иногда шевелилась, напоминая тех сильванов, с которыми некогда запросто обращалась Маретари; в шепоте морских волн на Рваном берегу она слышала отголосок пения ручьев, к которым когда-то спускалась весной, чтобы полюбоваться быстрым бегом вечно юной воды. Детские воспоминания неизменно включали в себя Хранительницу, и от них было больно, но Мерриль нравилось, когда они приходили, чтобы ненадолго перенести ее в счастливые дни, когда все было просто и понятно.
Она перехватила посох поудобнее, подходя ближе к стоянке торговцев из Оствика. Вчера она лично побывала у них, еще до того, как они вошли в город: хотела просить о малости, всего-то немного запасов, необходимым выбивающимся из сил в борьбе с зимой эльфам. Пришла без посоха, мирно, предложила все, что смогли найти - около пятидесяти серебрушек, ненужные кинжалы, снятые с работорговцев (те, которые они не сдали Авелин, которая находила лучший рынок сбыта и совершенно честно возвращала половину, как и договорились). Но торговцы сочли, что сперва должны предложить свои товары тем, кто в теории заплатит больше - киркволльцам. Еще и отобрали пару кинжалов получше, что неимоверно разозлило Мерриль: оружие просто исчезло в чужих бездонных карманах, а ее выставили вон, словно попрошайку.
Мерриль решила, что пора бы завязать с попрошайничеством, и в следующий визит снова пришла не с пустыми руками. Да еще и не одна.
А детство кончилось быстро: эльфийка наивно полагала, что негоже Первой Хранительницы долго бегать по лесу вместе с прочими детьми, нужно учиться, искать знаний, готовиться запомнить все, чем поделится с ней Маретари. Валласлин в четырнадцать лет - повод для гордости, и как же было обидно видеть в глазах наставницы грусть. Мерриль слишком поздно поняла ее истинные причины. До Мерриль вообще слишком поздно все доходило, как оказалось.
Сделав знак сопровождающим (о, исключительно прелестные эльфы, все, как на подбор, вооруженные и вполне готовые к решительным действиям), она сделала шаг в круг света от костра охранника, легко стукнув посохом по земле, которая ответила ей легким гулом. И началось: охрана торговцев была нейтрализована ею, остальные занялись жадными купцами, действуя по плану. Из теней выскользнули остальные, эльфийки и эльфы покрепче, и вскоре о товарах напоминали только следы ящиков на земле.
Уже вернувшись в эльфинаж, Мерриль задумалась о том, что стоило бы, конечно, перебить шемленов до единого, а не оставлять их в живых и даже относительно целыми. Пожалуются, будут проблемы... но на руках было столько крови работорговцев, что добавлять новой просто не хотелось.
- Припасы не распаковывайте пока, сложите подальше от входа, у расщелины. Если за ними придут, по моему приказу сбросите вниз. Не нам - значит, никому, - дав эльфам необходимые инструкции, она отправилась к себе, в лачугу, где теперь жила она и все сироты, оставшиеся без родственников после погрома. Не спать - сон пока еще был роскошью. Нужно было подумать, как объясниться с Авелин.
Проверив детей, она отправилась навстречу тем, кто дежурил ночью, выясняя, все ли спокойно. Зимние сумерки таили в себе не только холод ночи, но и опасность нападения работорговцев, которые пока еще не поняли, куда пропадают их собратья, решившие поживиться в разрушенном эльфинаже, посчитав его легкой добычей. Свинцово-серое небо светлело, говоря о том, что новый день уже стоит на пороге; предстояло много работы.
До появления Каллена она не присела.
Иногда казалось, что это никогда не закончится: холодные серые дни перетекали в мрачные ледяные ночи, руки Мерриль раз за разом сжимались на посохе, призывая на помощь древние знания, чтобы защитить тех, кто доверился ей. Не всегда от людей - несколько раз сильно истонченная Завеса норовила порваться, пришлось провести сложный ритуал защиты; в другой раз едва не рухнула казавшаяся безопасной лачуга - на головы трем семьям, укрывшимся внутри, - пришлось удерживать ее с помощью призванных на помощь корней; под ее помощницей однажды с треском обломилась доска и она едва не рухнула в расщелину - если бы не было рядом магессы, все обошлось бы не торопливо залеченным переломом, а чем похуже. К ней приходили женщины, неся на руках больных детей - и она вспоминала, чему научилась у Андерса, раз за разом применяя то банальные чары, то свои сложные методики, то старательно приготовленные настои. Когда она стала нужна им? Как так получилось, что они тоже нужны ей?
Хоук, тебя нет всего несколько месяцев, - могла бы написать ей в письме Мерриль, если бы знала, куда писать, - но моя жизнь уже очень сильно изменилась. Столько крови, столько боли и смерти, я никогда не сталкивалась с таким, никогда не хотела сталкиваться, если честно. Все разрушено, все, эльфинаж в руинах, ничего не осталось! Но они надеются на меня, и я стараюсь не подводить. Вернись, пожалуйста, я боюсь, что не справлюсь, Мариан. Я боюсь.
Но она никогда про это никому не писала.
Когда хотелось опустить руки, бросить все и сбежать, чтобы не видеть каждый день обращенных на нее с надеждой глаз, останавливало ее воспоминание о Бресилиане. Сон, либо короткая греза наяву - близость Тени делала подобные вещи чем-то скорее нормальным, чем аномальным. И Мерриль видела...

Шатер, знакомый с детства, тот самый, их с Маретари, тот, в котором висела детская поделка под самым потолком - галла, сплетенная ей лет в шесть из травы, выцветшая, но сохранившаяся. Неяркий свет свечи освещает лицо Маретари, ее глаза, такие мудрые и видевшие так много, смотрят внимательно и строго, но во всей Хранительнице есть любовь - к ней, Мерриль, ее любимой Первой.
- Расскажи, дален, что случилось? - мягко спрашивает она, так, как много лет назад спрашивала о том, куда она пропала на весь день вместе с Тамленом и Махариэлем. Этому голосу нельзя противиться, и Мерриль выкладывает все, что скопилось на душе, чувствуя, как с каждым словом становится легче:
- Мы ограбили торговцев, Хранительница. Нам нужны припасы, нужны, потому что в городе ничего для нас не осталось, нам никто ничего не отдает и даже не продает, потому что нечего! Предыдущая помощь разошлась по городу быстро, минуя нас, все забыли про эльфинаж, мы и сами неплохо справлялись, но так вышло, что больше не можем. Я устала, Хранительница, я так устала от всего этого...
Маретари не осуждает, смотрит внимательно, слушая каждое слово. Мерриль приятно, что она может высказаться, облегчить душу, не чувствовать себя такой преступницей, но она заставляет себя остановиться раньше, чем перейдет на бессмысленные жалобы. Она выросла, теперь стоит говорить только по делу - хотя, конечно, все это глупости, она не прочь поболтать и о всякой ерунде, просто на это уже не хватает сил.
- У вас будут проблемы, дален, - замечает Маретари, перебирая разложенные перед ней травы. - Но, полагаю, ты сможешь договориться с тем, кто придет за товаром. Договориться словами. Ты не должна опускать рук, на тебе лежит ответственность за тех, кто доверился тебе. Теперь ты - их Хранительница, хагрен, Мерриль, а что я говорила тебе об этом?
- Хранитель не может уйти, пока нужен своему народу, - кивает Мерриль. - Я найду выход, Хранительница, и не стану использовать магию без нужды. Спасибо.

Руку, готовую коснуться ее плеча, магесса перехватила за запястье. Сопровождающая ее Риба, дочь предыдущего хагрена, смущенно отвела взгляд, бормоча что-то на счет того, что долийка спит на ходу, но Мерриль только улыбнулась, отмахнувшись. Сон это был, демоническое искушение или еще что - неважно. Важно, что теперь есть силы двигаться дальше. Есть уверенность, что все получится, что все будет хорошо, что эта зима кончится и наступит весна.
О храмовнике ее предупредили заранее, те, кто был в дозоре, послали весть, и Мерриль отреагировала вовремя. Она ждала городскую стражу, Донника или Авелин с разносом, а не отряд храмовников и мага. Неужели наконец снизошли до проблем самых жалких слоев населения города? Или просто пришли выбить свое?
Мерриль поправила одежду, сбросила с лица капюшон, двигаясь к месту встречи, но все равно опоздала: храмовнику пришлось подождать, пока она переберется с одной стороны разлома на другую, пройдет сквозь толпу (успев шепотом выяснить, как здоровье у недавно переболевших) и наконец не предстанет перед ними. Не в самом великолепном виде, и даже без посоха - но с острым камешком с руной гномов, лежащим в ладони, сожми еще чуть крепче - и кровь капнет, а большего ей и не нужно.
Лицо рыцаря показалось знакомым, но узнала она его, лишь когда он заговорил. Сомнений не было, это был Каллен, правая рука Мередит и нынешний глава Казематов (их остатков, или что там теперь у этих безумных фанатов Андрасте?), собственной крайне вежливой персоной пришел к ней, чтобы... ну, видимо, побеседовать.
- Здравствуй, Каллен, - отозвалась эльфийка, несколько обескураженная его словами и жестом, и выбитая из колеи. - Или правильнее говорить "сэр Каллен"? Я не очень часто общалась с храмовниками, не знаю, как верно, но, надеюсь, вы не обидитесь...
Она с трудом взяла себя в руки. Почему это он так вежлив? Неужели даже не собирается нападать? Или не хочет, потому что тоже устал от всего этого, от всех ужасов, тоже хочет мирно договориться?
Не верь людям, Маргаритка, - всплыл в памяти совет Варрика. Но ей очень хотелось верить, хотя бы иногда.
- Вы наконец решили пройтись  патрулем по окрестностям? Славно, но тевинтерские работорговцы вместе с их магом заходили неделей раньше, вы слегка припозднились. Или есть другая тема для беседы? - свободной рукой она поправила воротник, пропустивший ледяной порыв ветра к телу, чуть сощурившись, перевела взгляд на сопровождающего отряд мага. Еще не совсем забывший, что такое молодость, выглядел он, как старик, стал ли он таким за эти дни или за годы жизни в Круге? Магесса и сама выглядела не лучше: круги под глазами, бледное лицо с четко выделяющимся валласлином, опрятная, но изношенная одежда. - Если да, то пойдемте со мной. Думаю, мы могли бы поговорить... без сопровождающих. Маталас, Риба, пожалуйста, подождите, пока я не вернусь, и не пугайте наших гостей. Прошу прощения за прием - последнее время мы боимся, когда к нам кто-то приходит на ночь глядя.
Мерриль правой рукой указала на ближайшую лачугу, в которой горел свет. Это было единственное место, где никто не жил - склад того, что было у ее клана. Сейчас лачуга была удручающе пуста, лишь в углу были свалены два-три ящика со сломанными инструментами. Интересно, рискнет ли храмовник?

- Я прошу вас, все опустите оружие, - негромко сказала Мерриль, чуть обернувшись к своим товарищам. Эльфы были недовольны присутствием чужаков, но оспаривать ее решение не стали, и большинство действительно убрало стрелы в колчаны. Только те, кто был скрыт тенью обломков, еще таились, как кинжал в ножнах, готовые выскочить и атаковать, но магесса искренне надеялась, что их смертоносные стрелы сегодня не отнимут ничьей жизни. Стоило выслушать, что скажет ей Каллен - и Каллен оправдал все ожидания.
Мерриль очень хотелось заметить, что подобное она слышала в свой адрес впервые. Сама магесса извинялась легко, охотно и по любому поводу: скрытое от других чувство вины за свои возможные проступки мешало ей трезво оценивать ситуацию, так что чаще всего извинялась она зря. Нет, конечно, извинялись и перед ней, по-всякому, чего не отнять, того не отнять. И в толпе бросали "ой, прости", пробегая мимо и задевая локтем и без того неловкую эльфийку; и в клане Махариэль расстраивался, когда мешал ей заниматься с Маретари, бормоча извинения быстро и порой невнятно, но вполне искренне; Варрик и Изабела часто извинялись из-за каких-то пустяков или недоговорок ("извини, Маргаритка, но тебе рановато такое знать", разве что иногда вместо Варрикова прозвища звучало Беллино, "котенок"), в коллекции было даже короткое злобное "извини" от Фенриса - повод как-то забылся, а вот непередаваемое выражение лица эльфа в памяти осталось.
Однако официальных извинений в адрес миледи хагрен, да не от кого-нибудь, а от нынешнего рыцаря-командора храмовников - это определенно было нечто новое. Как минимум потому, что, по сути, храмовник сейчас любезно раскланивался с ведьмой-отступницей, да еще не человеком даже, а эльфом, долийкой - существом, которое по мнению некоторых и жизни-то недостойно. Каллен еще ничего, молодцом держался, не выдал того, как ему не нравится с ней говорить (жест Мерриль в счет не приняла, в конце концов, никому не понравится, если его будут обвинять на каждом углу, а из-за Мередит такое вполне могло происходить), а вот на лицах его спутников на короткие мгновения усталость уступила пренебрежению.
Да-что-ты-с-ней-возишься, знакомо, так знакомо, что на мгновение эльфийка чувствует себя так, словно рейд произошел в мирные времена и она по какой-то причине лишилась поддержки Хоук, потому за ней и пришли. Перчатка уже лязгнула, сжимаясь в кулак на рукояти верного клинка. Сейчас достанут мечи, изрубят на месте, и никому дела до этого не будет, пока слишком поздно не станет, а Мариан ничего уже не сможет сделать...
- Андоран атиш'ан, сэр Каллен, - наконец, нарушила она молчание, кивая выросшему прямо перед ней храмовнику. Задумалась, ушла в свои мысли, позволила страхам взять верх - и вот, пожалуйста, храмовник совсем близко, едва ли не вплотную, потому что она застыла, как истукан (вернее, как ледяная статуя, в которую, видимо, скоро превратится), прямо посреди дороги. Неловко поведя плечами, словно сбрасывая с них дневную усталость, Мерриль легко освободила путь, шагая к лачуге-складу и оборачиваясь ненадолго на Каллена. - Вы наш гость, не беспокойтесь за свою жизнь.
Его шаги для магессы звучали, словно гром, настолько она отвыкла от того, что рядом кто-то решается идти не таясь, открыто, словно ничего не боится. Неизвестно, действительно ли храмовник был настолько смел, может, лишь умело сохранял лицо, но Мерриль восхищала эта его невозмутимость. Пожалуй, она понимала, отчего даже безумная Мередит доверяла этому человеку: он твердо знал, что должен делать.
В отличие, наверное, от нее.
Человек занимал ужасно, просто ужасно много места. Если эльфы свободно помещались в такой лачуге вшестером, еще троих точно могли бы впихнуть, то шемлен быстро поглотил все свободное пространство, всей своей массивной фигурой буквально уничтожая всю ту скромную самооценку, что была у Мерриль. Они, эльфы, жалкие по сравнению с храмовниками: даже потрепанный, Каллен выглядел величественно, словно не вошел в лачугу тех, кого презирало население Тедаса, а как минимум был на приеме у наместника. Конечно, и он устал, но все же...
Мерриль прошла к ящику, усевшись на него и прислонившись к стене. Камешек, зажатый в кулаке, она отбросила куда-то в угол: захочет командор ее прикончить - прикончит, она ничего сделать не сможет. Никакой надежды на магию - храмовники к ней всегда готовы. А что смогут сделать ее слабые кулаки против облаченного в броню человека? Ничего. Ей хватит и просто достаточно сильно сжать пальцы на шее - никакого меча и никакой лишней крови.
- Зови меня Мерриль, - долийка вздохнула, отгоняя мрачные мысли. - Я скоро откажусь от титула хагрен, незачем привлекать внимание к эльфам. Еще обвинят их в том, что укрывали отступницу, и что тогда с ними будет? Я не для того... Ох, неважно. Я посижу, если позволишь - за сегодня еще не довелось.
Конечно же, пришли за припасами, других вариантов просто не было. Мерриль слушала его внимательно, давая понять, что ей действительно важно, что скажет Каллен, к тому же он все еще не перешел к угрозам типа "я вытрясу из вас вашу остроухую душу, если вы не вернете все назад". Напротив, говорил, как с малым ребенком, которому отец объясняет, что из-за шалости его на охоте вспугнутая дичь ушла от охотников и племени придется снова искать пищу: терпеливо, спокойно и уверенно. Только вот у Мерриль было, чем поколебать его уверенность.
- Добрые люди Оствика солгали вам, Каллен, и тебе, и Авелин, - чуть помолчав, начала Мерриль. - Эти... добрые люди прибыли еще вчера вечером, тихо и тайно, словно воры, и с корабля отправили своих людей в город, чтобы посмотреть, как все на самом деле плохо... и, возможно, чтобы понять, насколько нам нужны их товары. Я пришла к ним одна, предложила достаточно честную цену, все, что у нас было, командор... Как ты думаешь, вышло у нас договориться о цене?
Мерриль устало коснулась заледеневшей рукой прикрытых век, чуть дрогнула от прикосновения, но оно помогло ей не уснуть. Усталость накатила неожиданной волной: от всего, и от жизни, и от пережитого, и даже от того, что еще предстоит вынести. Каллен смотрел ей в глаза, не отводя взгляда, надеялся на нее, на ее разумность, на верное решение, как и эльфы за стенами, и от этого выбора бежать было просто некуда - но магесса и не собиралась бежать.
- Как видите, не вышло. К тому же меня ограбили, отобрав часть того, что я принесла на торговлю - об этом добрые торговцы не упомянули? Наверное, нет, только стенали, что им досталось тумаков от проклятых остроухих, - голос Мерриль, тонкий и совершенно неподходящий для командования, не изменился за это время, она даже не охрипла, и ей самой было странно слушать такие ядовитые слова из своих уст. Неужели сердце настолько ожесточилась за эти месяцы, что теперь хочет отравить любого, кто придет к ней, неважно, друг это или враг? - Прости, Каллен. Я действительно устала... но торговцы заслужили то, что получили. Если бы я пошла к Авелин, она не смогла бы ничего сделать. К тебе я бы... не пошла, извини. Что нам оставалось? Только забрать свое. С некоторым процентом, как говорит один мой друг. Эти запасы нужны жителям города, ты прав, но разве мы - не жители? Почему ты заботишься только о людях? Разве... разве мы не киркволльцы? Все вместе мы жили на этих улицах, и люди, и эльфы, а ты вспомнил о нас только сейчас, когда пришли дурные вести...
Мерриль отвернулась, не выдержав. Она не хотела показывать того, что чувствовала, но на глаза у неё невольно навернулись непрошеные слезы. Возможно, эльфы в эльфинаже были не одни, они были вместе, вместе с ней - но бремя их защиты лежало только на плечах бывшей долийки, силы которой были не безграничны. Но пока они еще есть, пока слабое тело дышит - никто больше не умрет из-за нее. Фенрис однажды сказал ей: жаль, что она умерла из-за тебя. Мерриль поклялась не давать ему повода повторить эти жестокие слова.
Несколько раз моргнув, магесса вздохнула, возвращая себе самообладание. Почти получилось: голос не дрожал, только руки, но это легко было скрыть, сцепив их в замок на коленях.
- Я не могу отдать... все. Только половину. Половину, Каллен, - твердо сказала эльфийка. - Нам очень нужно выжить, нравится вам это или нет.

Отредактировано Merrill (2018-01-25 18:43:10)

Она ожидала всякого: ответных обвинений, упреков, ругани... в лучшем случае, как ей казалось, Каллен просто потребует, чтобы она не портила ему и всем остальным жизнь и не усложняла дело. Конечно, в глубине души Мерриль надеялась на его благородство, на то, что он окажет помощь, а не встанет на сторону своих собратьев, но усталый разум протестовал, заявляя, что это попросту невозможно. Сытый голодного не разумеет, так они сами говорят.
Но Каллен не выглядел сытым, ни в том плане, который подразумевался этой шемленской поговоркой, ни в каком-либо еще: это был просто уставший мужчина, на плечах которого лежал слишком большой груз (а еще, кажется, он, как и сама магесса, очень хотел есть, но держался). На секунду Мерриль показалось, что внутренний огонь, и без того едва тлевший в храмовнике, от ее ледяных слов угас совсем, не оставив надежды ни ей, ни ему самому...
"Только не трогайте никого", - хотела сказать ему вслед Мерриль, но и сама словно замерзла, и могла лишь наблюдать за тем, как Каллен шагает к двери. Как мало ему потребовалось, чтобы преодолеть это расстояние, всего несколько мгновений. Не хватит ни чтобы остановить его, ни чтобы как-то проскользнуть мимо. И хорошо, что она промолчала - что, если бы ее слова сделали только хуже?
Разговор, впрочем, велся не о том, чтобы вытрясти эльфов из лачуг и вернуть товар, вовсе нет - Донован и еще кто-то из гостей эльфинажа отправились к стражникам, чтобы те могли задержать торговцев. Пока Каллен следил за тем, как они исчезают в сумерках, эльфийка пыталась осмыслить то, что сейчас происходит.
Выходило нечто невообразимое: только что, безо всяких разбирательств, допытываний и даже без рукоприкладства, Каллен поверил ей на слово и принял ее сторону. И не просто кивнул, мол, да, я тебе верю - он отправил своих людей, рискуя репутацией и отношениями с Оствиком. Это действительно много значило, и недоверие в глазах Мерриль окончательно пропало, сменившись уважением. Она никогда раньше не общалась особо с капитаном храмовников, так, пару раз видела издалека, всякий раз спешила поскорее уйти, чтобы, не дай боги, он не обратил на нее более пристальное внимание, потому что защита Хоук - это, конечно, хорошо, но не так надежно, как хотелось бы. Тогда он казался ей опасным, а сейчас магесса всерьез сомневалась в своих прежних решениях. Может быть, зря она столько времени скрывалась и стоило пойти к нему сразу, как только начались проблемы? Возможно, все пошло бы иначе, будь они изначально все вместе, втроем: Авелин, Каллен и Мерриль.
- Я благодарю тебя. Свидетели будут, обещаю, мои слова имеют подтверждение, - кивнула долийка, поднимаясь и с благодарностью глядя на храмовника. Ей лишь померещилось - огонь в нем пылал, как и раньше, даже сильнее и ярче, потому что теперь... ну, в определенной степени он обрел союзника в городе и понял, что может сделать для его защиты. Может, Мерриль и плохо разбиралась в людях, но ей было ясно, что Каллен, как и она сама, хочет лишь одного: чтобы все было хорошо.
Горько было слушать, как храмовник признается в собственном бессилии, но это куда честнее и приятнее, чем терпеть какие-нибудь лживые сказки о том, что все под контролем и с эльфами происходят лишь "досадные случайности". Пока Каллен говорил, эльфийка ловила его эмоции, читая их, и они лишь подтверждали искренность мужчины, придавая ему веса в ее глазах. Он действительно явился, чтобы помочь, и пусть это не был тот сказочный человек, который решил проблемы, как Хоук, быстро и решительно, Мерриль стало легче. Возможно, зря она сомневалась в своих богах: может, чуда явить они не могут, запертые Фен'Харелом, но послать помощь...
- Груз сегодня же окажется там, где он вам нужен, - твердо сказала Мерриль, сразу решая разобраться с насущными вопросами. - Назови место и не беспокойся об этом больше. Можешь, если хочешь, пройти сейчас со мной: мы еще не открывали ящиков, сделаем это вместе и разделим все поровну, чтобы было честно. Ты хороший человек, командор Каллен, ты очень хороший человек, и это не пустые слова. Ты вернул мне веру в ваш народ, и за это я тебе благодарна. Только Хоук раньше вставала на мою сторону так, как сделал это ты, поверь, это действительно много значит...
Она подошла к двери, выглянула наружу. К ним уже спешила, чтобы узнать новости, Риба, несла ей магический посох, и Мерриль кивнула ей, приглашая зайти и возвращаясь к храмовнику.
- Я тоже, надеюсь, смогу помочь тебе и городу, если это понадобится. Мои знания и мои товарищи всегда придут на помощь Киркволлу - многие из нас даже хотят вступить в стражу, но законом это запрещено, поэтому не выйдет. Каллен, спасибо тебе за то, что ты пришел... - она позволила себе перейти не к самой приятной теме, понимая, что все же стоит прояснить все это сразу. - Но я не хочу, чтобы у тех людей и эльфов, что общаются со мной, были неприятности: я отступница, долийка и колдунья. Когда прибудут следователи из Церкви, прошу, не упоминай моего имени, словно меня здесь и не было, все дела будет вести Риба, она сейчас войдет. Это не значит, что я покину город или брошу все, нет, я буду здесь, но найти меня будет не так просто, как сегодня.
Приняв из рук помощницы посох, магесса разом почувствовала себя увереннее. Договор с Калленом, фактически - предложение партнерства, как равный равному, это не могло не воодушевить, и Мерриль расправила плечи, сжимая пальцами древко посоха. Лицо Рибы просветлело: она поняла, что все кончилось благополучно, и, получив кивок, отправилась сообщить хорошие новости товарищам.
- Если есть, чем я могла бы помочь и в порту, я сделаю и это. В конце концов, все началось с меня, со мной и закончится - если я выдвину обвинения и ты меня поддержишь, может, эти торговцы сами захотят замять скандал? - эльфийка убрала отросшую прядь волос за ухо. Последнее время ей было не до них, и они порядком отросли, нужно не забыть укоротить их, чтобы не мешались. - И вот еще что. Ты говоришь, что ты - лишь один человек. Не сомневайся, теперь ты точно не один.

- Однажды все будет, как раньше, Каллен, поверь, - Мерриль не слишком-то верила в то, что Церковь отставит без внимания тех, кто мог быть причастен к произошедшему в городе. Подумать только, она ведь почти каждый день говорила с Андерсом, видела, как ему плохо и как он меняется - и не разглядела. Все они не разглядели и поплатились за это. Может, просто оказалось, что все спутники Хоук были плохими друзьями для целителя? - Церковь не бросит вас, свою паству, я уверена.
Посох в руках придавал Мерриль уверенности и сил: теперь можно было не бояться, что произойдет что-то незапланированное, а она окажется не готова. Храмовника, возможно, он и насторожил, но виду он не подал, не выдав своего неодобрения ни единым словом, разве что смотрел на ее посох, как заколдованный - магесса даже украдкой скосила взгляд на свою сторону, проверяя, не воспользовалась ли какой-либо уловкой с помощью крови, но нет, ладони были целы. Видимо, так Каллен просто отвлекался, чтобы не смотреть постоянно на нее. Из вежливости или из нежелания, интересно?
Речь его была, безусловно, великолепной, и Мерриль не могла не восторгаться манерой нового знакомого ставить цели, воодушевлять и просто прояснять положение как можно более просто и понятно. Слова храмовника были мудрыми, снова выделили ей практически бесценный дар: свободу пользоваться магией в городе, определенную даже власть, словно ей было мало того, что к ее мнению будут прислушиваться не только во время тайных и быстрых бесед на обходах, но и во время решения каких-то проблем на том официальном уровне, который у них сложился. Это было приятно слышать, не особо задумываясь о том, что Каллен может солгать. Незачем, на самом-то деле, их возможный тройственный союз пойдет возрождающемуся городу только на пользу, а когда придут новые времена - тогда и нужно будет переделывать сложившиеся порядки.
Но все же, как и любой официальный и околоофициальный разговор, он успел несколько наскучить ей, все еще не совсем понимающей необходимости длинных людских бесед о вечном и прекрасном, Мерриль требовалось все тщательно обдумать, а еще хотелось переключиться, и она невольно перешла на мысли о том, как же странна мужская логика. Может быть, это относилось только к мужчинам, может, к людям в целом, но эльфийка не раз замечала, что её рассматривают, отводя взгляд, словно она была проклятой или прокаженной или застигла их на месте преступления. Отчасти, для тех, кто с ней знаком, так и было, магия крови отталкивала любого и убивала зачатки симпатии на корню - и все же, словно в насмешку, в таком положении они в итоге оказались из-за того, кто так любил ткнуть ее носом в любовь к запретному искусству. Андерс ведь тоже смотрел, смотрел - может, что для себя и увидел, как в элувиане?
Проклятье, Мерриль, слушай! Это важно. Нельзя забываться, как бы ты ни устала.
- Я не исчезну сейчас, не переживай. Речь шла о будущем - мне кажется, не стоит жить одним днем, стоит хотя бы иногда смотреть вперед, хотя бы для того, чтобы обойти ямы, а не спотыкаться на их краю. Спасибо тебе... за все, Каллен. Киркволл выстоит, мы приложим к этому максимум усилий, поверь, ты не пожалеешь, что доверил мне эту часть города.
Храмовник выглядел уставшим, да и она сама устала не меньше, но Мерриль было проще делать вид, что она этого не видит. И шемлену приятнее, что ему не тыкают взглядом в недостатки, и ей самой проще держаться, пока дела не будут закончены. Холодная, промерзшая земля где-то под их ногами едва заметно дрогнула - или это сама эльфийка покачнулась?..
- У меня была бумага, я напишу тебе их имена, чтобы ты не забыл и мог послать за нами. А на счет болезни... Есть дети, их недуг я сама не могу понять и исцелить. Я вообще... не лекарь, скорее боевой маг, поэтому помощь этого человека нам пригодится и мы с радостью его отблагодарим, - кивнула Мерриль с благодарностью, останавливаясь ненадолго, чтобы парой слов велеть нескольким эльфам помочь ей и храмовнику. Если знать дорогу, путь был близким, светили им несколько сопровождающих, держа в руках вполне себе сносно светящие факелы, и вскоре перед ней и Калленом оказались припорошенные снегом обломки, под которыми прятались оствикские товары.
На самом деле все шло куда быстрее, чем она могла ожидать: помощники в несколько пар рук быстро освободили припасы от маскировки, вскрыли ящики, проверяя, что в них. Не лучшее качество компенсировалось достаточно большим количеством, а если хватит на всех, то и пусть так, все лучше, чем ничего. Дележ был честным, хотя, конечно, она видела, как дрожат руки у тех, кому сложно было справиться с искушением утаить что-то, оставить себе, своим - слово хагрен действительно имело для обитателей эльфинажа большое значение. К этому Мерриль никак не могла привыкнуть, постоянно ожидая оспаривания своих решений и мнений. Нельзя сказать, чтобы ей это не нравилось, но все же...
Земля дрогнула снова, и на этот раз ей точно не показалось.
- Поторопитесь, - эльфийка нахмурилась, перехватила посох поудобнее. - Мне кажется, произойдет что-то... не слишком хорошее. Возможно, я только преувеличиваю, и произойдет обычная пакость, но следует быть готовыми.
Она подошла ближе к краю разлома, сосредоточенно вглядываясь в его тьму. Неужели опять? И какая лачуга не выдержит, интересно? Не ее ли, та, где обитает с дюжину эльфийских детей самого разного возраста? Магесса нервно закусила губу, понимая, что тревога только усилилась, а попытки уверить саму себя, что все хорошо, провально стали мыслями о грядущей возможной катастрофе. Вдруг весь эльфинаж провалится вниз?..
- Мы закончили, хагрен, все поделено, - доложил ей один из эльфов, едва не заставив вздрогнуть от звуков своего голоса.
- Отлично. Половину отнесете туда, куда скажет командор, вторую половину - в надежное место, подальше от разлома. И держитесь подальше от мостов, лучше обойти, поняли меня?
- Да, хагрен, - торопливый кивок показал, что тревога хранительницы не осталась незамеченной, но ей доверяли достаточно сильно, чтобы доверить семью, оставшуюся без попечения отца, занятого поручением. Мерриль попыталась улыбнуться, но не вышло, так, уголок губ дрогнул, и это стало очередным болезненным уколом. Когда она снова сможет беззаботно улыбаться и говорить глупости? Сейчас было мучительно стыдно даже за язвительные слова в адрес храмовника, а ведь когда-то она болтала о всяких глупостях, не смущаясь под убийственным взглядом одного ненавистника тевинтерских магистров.
И, наконец отвечая ее ожиданиям, земля дрогнула в третий раз, сильно и словно с оттяжкой, эхом прокатившейся по дну ущелья, разделившего эльфинаж. Мерриль крепко стиснула посох, вскидывая голову на крик, послышавшийся из темноты. Не оттуда, куда ушли эльфы с припасами, и то хорошо, не надо беспокоиться хотя бы об этом, но определенно отчаянный и полный боли. Неужели снова обвалилась ветхая лачуга, придавив своих жильцов?
- Будьте осторожнее, все, смотрите под ноги, - эльфийка торопливо зашагала к мосткам - так будет короче, быстрее, пусть и придется рискнуть. - Я пойду напрямик, вы - в обход, я легкая, меня доски должны выдержать...
Неужели это я привлекла беду своими мыслями? О, боги, помогите мне, помогите спасти всех!

Последний раз встретившись взглядом с Калленом - дай боги, не последний, - Мерриль коротко кивнула ему и поспешила туда, где в ней больше всего сейчас нуждались. Путь обещал быть непростым, разумеется - даже под ней, легкой и маленькой, доски и балки скрипели и шуршали негодующе, то и дело угрожая рухнуть и забрать ее с собой. Но она не может им это позволить, потому и проявляет чудеса гибкости и изворотливости, прыгая через особенно опасные участки и выгибаясь, чтобы удержать равновесие, словно какая-нибудь антиванская гадюка. Пусть поверху и впрямь быстрее, и даже неожиданно безопаснее - магесса не может не чувствовать магию, темную и страшную, ту, что наполняет мертвецов, заставляя подниматься ссохшиеся тела, и ее сила откликается, вспыхивает огнем в жилах, но пока нельзя. Сперва нужно разобраться с тем, что сотворили с ее людьми подземные толчки.
- Мерриль! - Риба была напугана, но все же держала себя в руках, по крайней мере, не рыдала и не билась в истерике, как эльфийка неподалеку. - Крыша рухнула, вот эта, все еще неспокойно, мы боимся туда идти, но там... там...
- Там мой сын! - завыла рыдающая мать, поднимая голову к нему. - Мой маленький сын, мой мальчик!
Эльфийка сжала зубы, спрыгивая на землю и устанавливая с ней почти неощутимую, но прочную связь. Крыша рухнула, но стены стояли - мать, видимо, отошла, оставив ребенка одного ненадолго, несчастная, вот теперь и винит себя во всем... но, может быть, зря? Ведь мальчик мог успеть спрятаться...
- Риба, пойдешь со мной, - кивнула ей Мерриль, сжимая посох в руках. Вокруг вихрем закружилась магическая энергия, уходя в землю и связываясь с ней крепче, полнее, подчиняя стихию воле долийки. Едва она оказалась вплотную к дому, как из земли показались мощные корни, поднимающие обломки и удерживающие стену от падения, пусть и ненадолго - в почти серой от усталости магессе было не так много магической энергии, маны, чтобы позволить себе просто стоять на месте и ждать.
Мальчик нашелся под столом, вернее, под его обломком: балкой хрупкое дерево переломило пополам, задев и спрятавшегося под ним ребенка, но он был жив, пусть и без сознания. Левая нога его была серьезно повреждена, но Мерриль ничего пока не могла сделать, только торопливо кивнуть: выноси скорее, ему нужно помочь.
От вида крови, испачкавшей руки и одежду ее помощницы, эльфийку охватил гнев, помогающий усилить хватку корней. Она разжала воображаемые руки лишь когда мальчика передали с рук на руки стенающей и благодарящей то Андрасте, то саму хагрен матери, и обломки с грохотом рухнули, заставив окружающих вздрогнуть.
- Всем уходить в северную часть, к моей лачуге. Маталас, ты здесь, славно! Уводи людей, собери всех, лучше потесниться, чем погибнуть... и одолжи мне свой кинжал, - она протянула руку, и рукоять оказалась в ее ладони без всяких возражений, хотя в глазах эльфа мелькнул почти что суеверный страх. Разумеется, после того, что тут натворили маги, они боялись, но обычные заклинания, что она творила без магии крови, не пугали их так сильно. - Когда отведете людей, возьми тех, кто владеет луком и пришли мне на помощь. Там, в разломе, видимо, неладно с завесой, появились живые мертвецы - и хорошо будет, если стрелы вы сумеете поджечь. Ну, быстрее!
Отдав последние распоряжения, Мерриль поспешила туда, откуда тянуло бедой. Точное направление она знать не могла, но представляла, как пойдет Каллен, и надеялась, что его огни не погаснут до тех пор, пока она не доберется. Храмовники - хорошие воины, а она просто поможет связи трупов с Тенью прерваться. Самая главная опасность, к счастью, эльфов миновала - пострадала всего одна лачуга, из остальных уже выбегали потревоженные жители, устремляясь в безопасное место, а ничего, похожего на ожившие трупы, в зоне видимости не было - командор и его отряд отвлекли тварей на себя, давая ей время. Теперь она закончила со своими - может помочь и храмовникам.
Мальчишка, который пошел с Калленом, вылетел на нее случайно, и едва не завопил от ужаса, видно, решив, что встретил очередную тварь - вот уж где сказывалось отсутствие факелов, но ей просто некогда было ими заниматься. Магесса вздрогнула, вспоминая, как когда-то точно так же отреагировал на неё Пол, но взяла себя в руки, ловя его за плечи и удерживая на месте:
- Ну, тише, тише! Это я, Мерриль, хагрен... где храмовники? Они еще живы? Ну, малыш, прекрати, скажи, как тебя зовут!
- Я... я... Ралат, хагрен, - эльф всхлипнул, остро переживая увиденный ужас, пусть довелось увидеть только мрачные тени да лицо - зато какое! - Ралат... храмовники там, вниз и н-налево, но там такой ужас, не ходите!
Эльфийка только вздохнула. Она бы и рада не ходить, да только вот нехорошо это - бросать союзников, да и с Завесой надо разобраться. Снова.
- Ступай к матери, да поторопи воинов, если встретишь их, - вздохнула она. Ралат торопливо кивнул, спеша убраться подальше - он никак не мог взять в толк, почему хагрен так стремится туда, откуда нормальным эльфам стоит держаться подальше, но и понимать сейчас не хотел. Маги - они полоумные, так он считал, что с них взять...
Мерриль торопилась, как могла, не жалея ни ног, ни ноющего от усталости тела, ни магических резервов: те истощались, медленно, но верно, но пока обрывать связи было себе дороже. Первым до нее донесся тошнотворный запах - желудок словно сжала рука в латной перчатке, благо, он был пуст, и долийка сжала зубы, решительно шагая вперед и прислушиваясь. Звуки были тоже совершенно отвратительные: шелест-шепоток Тени едва уловим, его охотно заглушает отвратительный хруст рубящейся плоти и звон щитов и мечей. Храмовники живы, храмовники сражаются, и сражаются весьма успешно, это было несомненным. Но то, что им все же требуется помощь, тоже не требовало доказательств.
Тварь бросилась на нее из темноты с отвратительным хрипением, но Мерриль была готова: ловко уйдя в сторону от меча, она ударила труп посохом, разворачиваясь к следующему противнику - а предыдущего уже с силой сдавили в крепких, смертельных объятиях корни, призванные из земли. Пару ударов пришлось парировать, но все завершила магическая вспышка - и второй труп рухнул, перестав, наконец, подавать признаки не-жизни.
- Сейчас все закончится, - пообещала себе магесса, оглядываясь вокруг. Трупов было не так уж и много, они бы справились - но нужно было устранить угрозу повторного нашествия. Для этого она и взяла с собой кинжал, которым надрезала ладонь. - Я не позволю никому нападать на мой дом, проклятые вы демоны, не позволю!
Капли крови скользнули по ладони как раз вовремя - ее магическая сила была практически на нуле, перейти на жизненную энергию было весьма кстати. Не теряя драгоценных секунд, Мерриль сжала руку на посохе, шепча нужные для заклинания-ритуала слова древнего языка, едва слышно, но четко и уверенно, чтобы каждый слог обрел силу и сделал Завесу если не толще, так крепче, хотя бы на время. Несколько трупов дернулось было к ней, даже останки побежденных попытались было зашевелиться, на секунду где-то на грани сознания мелькнуло нечто неясное, желающее остановить ее, но долийка была непреклонна: отбив атаку посохом, она все же завершила заклинание, оставляя вселившихся в тела умерших демонов без связи с их родиной. Оставалось всего ничего: добить тех, кто остался, но сил на это у неё почти совсем не осталось. Кинжал выскользнул из ослабевшей руки, но о нем она уже не думала - свою роль оружие сыграло, потом найдется.
Кое-как отмахнувшись от ближайшего врага, Мерриль использовала свой последний козырь - в конце концов, Каллен был достаточно близко, всего-то рукой подать, но это окончательно ее вымотало, аж в глазах потемнело.
- Зак... закончите с ними, - хрипло попросила магесса, опираясь на посох и чувствуя, как тело становится легким и непослушным. - Осталось немного... Только убейте всех.
Долийка медленно оперлась спиной о ближайшую стену (или балку? неважно, главное, опора была надежной) и так же медленно сползла по ней, не выпуская свое оружие из рук. Обессиленно прикрыв глаза, она и сама не заметила, как провалилась в беспамятство - уже не в первый раз Мерриль доводила себя до края, что верно, то верно, но еще никогда это не происходило в такой опасной компании.

Пожалуй, все бы еще обошлось, Мерриль еще могла усилием воли заставить себя очнуться, почти что получилось даже - но тут по телу рывком прокатилась обжигающе-горячая волна, причинившая ей действительно сильную боль. Это было так, словно она, плывя по морю в Киркволл, внезапно угодила в самый центр шторма, только происходило все не с телом, а с тем, что называется разумом: сознание магессы закружило, оно попало в своеобразный водоворот, но вместо привычного спасительного света Тени ее тянуло во тьму - туда, где связи с ней не было.
Если бы она могла, то непременно закричала бы.

Больше, чем смерти, маги чаще всего боялись только двух вещей, по иронии судьбы являвшихся сторонами одной медали. Усмирение лишало незадачливую жертву храмовничьего произвола связи с Тенью, навсегда отбирая эмоции и чувства, оставляя только бессмысленную оболочку, которой не в радость ни жизнь, ни ее проявления. Одержимость же напротив, оставляла сознание мага в Тени, отдавая тело во власть достаточно расторопному демону.
Кажется, Мерриль только что пережила некое слабое подобие первого варианта худшего магического кошмара, и теперь нужно было постараться, чтобы не стать героиней второго.
Тень создала для нее условия, вполне подходящие последней мысли перед их недолгой разлукой: эльфийка лежала почти полностью в воде, где-то на мелководье, и волны - совсем несоленые, простая вода, и как же поверить в иллюзию? с Изабелой трудно не научиться различать соленость по первой же капле, попавшей на губы, а градус - по одному только запаху, - подталкивали ее ближе к неизвестному берегу. Магесса неохотно села, преодолевая саму себя: тело и разум были измучены, это, видимо, сказывалось везде, даже тут. Так хотелось просто лечь и - отдохнуть-  позволить себе раствориться в воде, стать чем-то пустым и свободным...
Мерриль даже не нужен был посох - движением руки они заставила воду вздрогнуть и подчиниться, выталкивая под ее взгляд виспа, видно, оставшегося после гибели какого-нибудь демона праздности, а то и самого демона, пытающегося обмануть ее безобидным видом. Или же это было лишь то, что ей хотели показать, эта мысль была неприятнее всего.
- Прочь, - велела магесса, поднимаясь. - Не собираюсь я здесь разлагаться, у меня есть дела, демон. И тело ты тоже не получишь.
Разноголосый шепот стал громче, из едва уловимого превратившись в отчетливо давящий на уши. Мерриль могла поклясться, что слышала даже смех, но демон не стал нападать, оставив ее в покое и исчезнув. Кругом, сколько хватало глаз, простиралась водная гладь, лишь где-то далеко впереди чернели какие-то растения или остатки строения, да наверху, неизмеримо далеко, мрачно чернел Проклятый Град. Впрочем, она знала, что можно моргнуть - и все вокруг переменится, став хоть палатами наместника, хоть тюрьмой, хоть клеткой, на что фантазии хватит, и твоей, и демона.
Сердце кольнуло болью и сожалением, едва Мерриль подумала о том, что демоны могут украсть лицо Маретари, бессовестно вытащив его из памяти. Она, конечно, не поверит, ей больше не нужна Хоук, чтобы понять уловку, но снова встречаться с наставницей не хотелось: не тут, не так.
Еще больше не хотелось видеть того, кто некогда обещал ей знания и могущество. Вдруг она не сможет сказать ему "нет", вдруг опять не устоит перед красивыми словами и обещаниями того, что много лет заставляло ее двигаться вперед?
- Я здесь, Мерриль, - отвечая её мыслям, едва слышно прошептал слишком уж знакомый голос. - Я всегда здесь. Только скажи мне, что ты согласна, только идем со мной...
Перед её взглядом возник большой город, не человеческий. Прекрасные здания, увенчанные устремленнми в небеса шпилями; чудесные витражи с изображениями пантеона - вот строгая Митал рядом со своим могучим супругом, рядом Фалон'Дин и Диртамен,  вот великолепная Андруил, и все остальные боги изображены так, как говорилось в легендах, со своими реликвиями и дарами; улицы полны эльфов - свободных, всесильных, среди них нет ненависти и розни, все равны и все счастливы.
- Оставь меня, демон, - в голосе ее не было твердости, Мерриль не могла не признать, что картина прекрасна. Свобода для своего народа, торжество знаний и магии, разве это не прекрасно?
- Мерриль,- голос - знакомый, но вспоминать было некогда, чей, - позвал ее откуда-то оттуда, из-за Завесы, и эльфийка дернула ухом, отвлекаясь. Демон, боясь, что потеряет жертву, заторопился:
- Только представь, только подумай, за эльфами будет будущее. Послы во всех королевствах мира, уважение к ним безгранично, а за ними стоит мудрая правительница, легендарная эльфийка, возродившая свой народ - Мерриль! Только скажи мне да...
Стыдно признаться, но ей стало так смешно, что магесса даже бессовестно хрюкнула, пытаясь сдержаться, но это только усугубило положение - и она расхохоталась в голос, к полному негодованию демона, чье возмущение было практически ощутимо. Правительница эльфов Мерриль, помилуйте боги, как же глупо это звучало!
- Пош... пошел прочь, демон, - превозмогая себя, чтобы остановиться, отмахнулась долийка (и смех все равно прорывался, пускай веселье и шло на спад). - Оставь меня в покое со своими сказками. Я знаю, чего ты хочешь, и это не мой путь.
Да и, пожалуй, какой толк в видениях прошлого? Ей нужна была сила, чтобы защитить своих людей в настоящем, вряд ли это будет успешно, если она даст демону завладеть своим телом и сеять вокруг смерть. Мерриль только печально усмехнулась, понимая, что осталась одна - соблазнитель скрылся, оставив ее в покое, но вновь возобновились новые шепотки.
Мерриль... Мерриль...
- Мерриль.

Зов вернул ее в реальность, но Мерриль не сразу открыла глаза, понимая, что сил на это пока не хватает, да и увидит перед собой она только потолок собственной лачуги. По телу гуляют отголоски чужой магии, наверняка целительной, но боли нет, это уже хорошо. Пахнет отваром эльфийского корня - наверное, принес кто-то из своих, нужно будет поблагодарить. Шума не слышно - значит, детей увели, но кто-то же позвал, верно? Кандидатур немного, но, пока так тяжело поднять веки, словно они чугунные, можно погадать. Может, Риба? Нет, голос мужской... Ах да, точно - она использовала магию крови на глазах у отряда храмовников. Вряд ли они поблагодарили за помощь и решили молча удалиться.
Открыв глаза, она заставила себя сесть, медленно и осторожно. Целитель явно над ней поработал - порезы не болели, их вовсе не было, хотя, по мнению долийки, Андерс действовал как-то иначе, более качественно, наверное. Но Андерс был далеко, а может, и вообще уже не был, и стоило сказать спасибо за эту помощь... ну, раз уж самого мага не наблюдалось - хотя бы Каллену.
Который смотрел на нее, как на нечто среднее между безумной собакой и одержимым шкафом. Не очень-то приятно, но вполне привычно - бывали взгляды и похуже.
- Спасибо за помощь, Каллен, - она неловко улыбнулась, понимая, что вряд ли получится так же спокойно общаться, как раньше. Удивительно, что он её еще не прирезал здесь, наверное, потому, что хагрен нужна. - Если тебя это успокоит, я не призывала демонов. Наоборот. Надеюсь, у меня получилось и никто не пострадал... да?
Напряженно комкая собственную одежду, она не решалась взглянуть в глаза храмовнику. Во-первых, мешал банальный страх, ведь умирать, особенно теперь, когда хрупкий мир был достигнут, было бы очень неприятно, а во-вторых, просто не хотелось снова видеть злобу и осуждение в глазах того, кто действительно мог бы стать ей другом. Фенриса и Андерса сдерживали острые подколки Варрика и Мариан... а кто поймает за руку Каллена, если ему вздумается говорить гадости или еще что похуже?
Наконец она решилась, поднимая голову и встречаясь с человеком взглядом. Будь что будет, а она, Мерриль, ни в чем не виновата - просто пыталась спасти своих людей, да и людей храмовника тоже.

Как давно?
Холодно, пожалуй, было стоять почти что на самой вершине Расколотой горы, ветра здесь всегда были дикие, почти что живые, бросались на любого, что посмеет приблизиться к святилищу, где некогда спали древние эльфы. Мерриль, тогда еще совсем молодая, маленькая и глупая, ведет за собой отряд Хоук, показывая дорогу и тайком, как ей казалось, изучая магессу и ее спутников. Где же они теперь, те времена, когда она была полна решимости идти вперед, к своей цели - элувиану - и мечте, несмотря ни на что? Что от них осталось?
Та, прежняя Мерриль, обнаружила магический барьер раньше. Холодная, враждебная магия, лишь тонкая перегородка, но, чтобы открыть ее, как говорила Маретари, понадобится кровь. Единственное средство, что Тени не подвластно, единственное, что может существовать без её поддержки - магия, сила, скрытая в жилах живых существ, и именно её использовала долийка, смело пуская в ход острый нож. Хоук, кажется, была поражена, приятно или неприятно - тот еще вопрос, а вот в глазах остальных теперь она явственно видела страх, опасения, неодобрение.
Глупая, глупая Мерриль.
- Больше десяти лет назад, Каллен. Даже до знакомства с Мариан, - и это не ложь, ведь тогда они совсем друг друга не знали. - Это тоже была необходимость, мы задолжали Аша'Белланар... Неважно. Я не призываю демонов, когда мне этого хочется, я использую свою силу иначе, если это необходимо.
Между ними лежал клинок, острый меч - храмовник не мог скрыть, что хватается за него едва ли не так же, как утопающий за соломинку, отчаянно, словно это он был в опасности, а не она, Мерриль, сидела безоружной перед вооруженным шемленом, который способен сломать ей спину одним ударом. Право, это было даже смешно, жаль только, посмеяться было некому.
- Я держу, вот так. На чашке, - подчинившись его - приказу? или просто словам? знать бы еще... - воле, эльфийка послушно обхватила её руками, не собираясь даже тянуться к чему-то острому. Глупо, бессмысленно, бесполезно - может, она и недалекая, как о ней часто отзывались за спиной, но не слепая, и не увидеть этот ужас в глазах Каллена она не могла.  Что же так мучило бравого командора? Знать бы еще, может, это сделало бы жизнь хотя бы самую малость проще.
От треска поленьев человек вздрогнул, словно олень, услышавший треск валежника под лапой хищника. Что он видел в огне? Друга, поглощенного пламенем, возлюбленную, наставника? Или наоборот, своих жертв, кричащих и умоляющих о спасении?
- И ничего ты не знаешь, не будь так уверен, - Мерриль постаралась, чтобы её голос звучал мягче. - Ты разбираешься в магии, верно? Тогда ты должен знать, что практически вся она исходит от тени. Вся, кроме той, что ваша Церковь велит забыть и уничтожить... Но только она способна не только сделать нас Одержимыми, но и защитить от Тени, ты же сам видел, что у меня получилось!
Каллен, кажется, не особенно слушал, погруженный в свои мысли, и долийка вздохнула, понимая, что этот бой будет нелегким. Но, если она сможет объяснить, сможет договориться только еще один раз - может быть, победа останется за ней? Мерриль нервно постучала ногтями по чашке, опомнившись, сделала глоток. О, наверное, эльфийский корень уже набил оскомину за прошедшие годы, раз уж так захотелось выплюнуть, но ничего лучше в ближайшее время не предвиделось, а пить хотелось.
Снаружи завыла метель - словно подчеркивая серьезность и без того напоминающей катастрофу ситуации. Храмовник держался достойно, не выдавая себя голосом - только вот о глазах забыл, а ведь они, как верят все долийцы, зеркало души. В этом самом зеркале она видела себя, тоску и безысходность. Кажется, Каллен действительно забрел в тупик, оказавшись в сложной ситуации. Мораль ли, принципы, законы храмовников мешали ему принять Мерриль такой, какая она была? Неужели установки, заложенные Церковью, так сильно вбивались в головы мальчиков и девочек, которых она растила, что они не могли и помыслить о том, что где-то в святых текстах есть ошибки и неточности?
Долийцы тоже верили древним легендам, конечно, но не безоговорочно. Слишком многое сгинуло в Арлатане, слишком сильна была потеря Долов - истинные знания исчезли, словно вымершие грифоны, оставив после себя лишь пожухшие перья сказаний да изображения в древних храмах, которые было почти невозможно отыскать. Сама Мерриль с годами научилась преодолевать детскую, наивную веру в то, что всемогущие боги однажды вернутся и спасут всех. Подобное было невозможным: никто, кроме самих эльфов, их народ не спасет.
- Ты спрашиваешь меня, но не думаю, что тебе понравится мой ответ. По твоей вере я заслуживаю смерти, несмотря на то, что поступок мой послужил во благо, но, если ты не безумный фанатик, то прекрасно понимаешь, что моя смерть только помешает тебе, - Мерриль чуть склонила голову, наблюдая за реакцией Каллена. - Я не монстр и не одержимая, я всего лишь уставшая эльфийка, и не обязательно так хвататься за клинок при каждом моем движении. Это неприятно... хотя, впрочем, какая тебе разница, да? Вы видите магов только как чудовищ, которые то и дело норовят использовать магию крови, чтобы стать еще большими чудовищами и начать пожирать младенцев. Обычные люди в это верят - а кто их поощряет, разве не вы, не ваша Церковь? Значит, вы верите в то же самое!
Чашку рядом с собой она поставила максимально аккуратно, проследив, чтобы та не перевернулась от малейшего движения, а после протянула человеку руки ладонями вверх: обычные руки с тонкими длинными пальцами и едва-едва заметными старыми шрамами от порезов, что тонкой линией пересекали обе. Никаких других следов применения магии крови на них не было - когда хватало сил, эльфийка исцеляла себя сама, да и, в конце концов, при сражении с теми же работорговцами вовсе не требовалась своя кровь.
Еще только начиная обучать ее азам этой запретной магии, Маретари строго предупредила о том, что нельзя использовать кровь чужую - это ведет только к собственной погибели, ведь, получив достаточно власти, маг желает все больше и больше, одержимый, словно лириумом. Поэтому Мерриль никогда не использовала вражескую кровь для сотворения заклинаний - она делала её целью, заставляя жизненную силу обращаться против владельца, убивая его изнутри. Не слишком приятно, что верно, то верно, но вполне честно - про эту лазейку наставница никогда не говорила.
- Ты можешь убить меня прямо сейчас, Каллен, и уйти, вряд ли кто-то тебе что-то сделает здесь, вы ведь спасители, а меня можно объявить ведьмой. Только вот это будет сомнительная благодарность для той, что просто хотела добра и тебе, и твоим людям... Хочешь - верь, хочешь - нет, а я не собираюсь вызывать орды демонов, даже если на нас снова нападут работорговцы. Поверь, у меня есть свои методы борьбы, и ни Завесе, ни Киркволлу ничто не угрожает... Ты уверен, что тебе нужна моя жизнь? - закончив свою долгую речь, она перевела дух, продолжая держать руки перед собой, как требовал того храмовник. Если ему так спокойнее - пусть.

"Способы есть, Каллен, но они не так... скоро действуют", могла бы сказать Мерриль, но не сказала. Это было бы глупо, да еще и неосмотрительно. Можно, значит, задержать демонов, используя их же собственное оружие?
- Я бы хотела, чтобы меня научили этому твои люди. Можно? - просто спросила эльфийка, чуть наклонив голову и с любопытством глядя на храмовника. Его реакция, если честно, очень настораживало: казалось, что в мужчине растет неведомая и невидимая волна, готовая вырваться наружу. Чем? Лириумной ли волной и завершающим ударом меча? Словами ли, идущими от души? Осуждающим ли молчанием?
Ожидание было похоже на своеобразное наказание, только вот Мерриль искренне не понимала, за что. Наверное, стоило поговорить с храмовником, объяснить её принципы использования магии, как-то попытаться убедить в том, что она не так опасна, как ему кажется, ведь Церковь все только преувеличивает...
Хорошо, что она не успела открыть рот и начать говорить, потому что прервал молчание Каллен. И как прервал! Вопрос поставил её в тупик, загоняя в ловушку из собственных слов. Она - чудовище? А кто они такие, чудовища? Те, кто только тайно использует опасную магию или те, кто признается в этом и не стесняется своей, как считается, постыдной и позорной способности? О, эти людские понятия, что так легко ставили её перед мучительным выбором и стеной непонимания. Ответов не было, только новые вопросы, и эльфийка почти с отчаянием посмотрела на храмовника, словно требуя подсказки.
И он её дал. Как оказалось, она действительно ничего не понимала в людях и взаимоотношениях с ними. То, что поначалу было принято за мрачную убежденность книжника, оказалось собственным опытом - настолько горьким, что даже ей, никогда не бывавшей в Круге на озере Каленхад, почудилось, что в воздухе повеяло кошмарным запахом горелой плоти, что где-то далеко-далеко кричат от боли невинные ученики, что это все она видела сама. Несмотря на все свои многочисленные недостатки, сопереживать и сочувствовать Мерриль умела, иногда даже чересчур живо, во вред самой себе.
Прервать Каллена у неё не хватало смелости, да и сказать пока было нечего. В глазах магессы плескался истинный ужас - сталкиваясь с демонами каждую ночь, она хорошо понимала, что риск действительно реален, что однажды, если она окажется слишком слабой, то просто не проснется, но произошедшее с храмовником и его товарищами выходило все же за рамки ее понимания. Как же так, неужели те маги действительно хотели просто причинить как можно больше боли и страданий тем, кто своеобразно о них заботился?
Долийка ни в коем разе не одобряла Круг, ограничивающий свободу магов, однако на её пути встречались не только такие свободолюбивые и гордые маги, как Андерс и Мариан, которым в церковной организации никогда не нашлось бы место. Она знала одного мальчишку из Круга - Алан, Айлек, Алус или как там его, имя выскользнуло из памяти, - и он был почти счастлив там. Не в Киркволльском, правда, здесь его только били и унижали, но в Старкхэвене он был доволен жизнью и явно никогда не стал бы убегать. Более слабым магам нужна была защита храмовников, это нельзя было не признавать, и между ними и магами складывались отношения более близкие к дружеским, если, конечно, не мешало руководство. Неужели в Твердыне все было так плохо? А имеет ли это значение - ведь, как ни бы ни было раньше, теперь все куда хуже?
И, разумеется, она не могла не поставить себя на место мужчины. Что, если бы подобное произошло с Хоук? Как бы она себя вела, если бы на её глазах так жестоко убили Варрика? Разве не плакала бы она даже из-за вредного Фенриса? Господи, да как у командора еще сердце не разорвалось после пережитого - этого эльфийка знать не хотела, и без того комок стоял в горле.
- Прости меня, Каллен, - прошептала Мерриль, смаргивая слезы. Она не хотела плакать, но слезы явно не подчинялись, и пара даже скользнула по щеке, пересекая линии валласлина. - Я не знала. Это... ужасно...
Она не сдержалась, прижала ладони к лицу, прячась хотя бы ненадолго, чтобы успокоиться. Вдох, выдох - быстро, нервно, так трижды, пока не удалось снова вернуть контроль над эмоциями. Наверное, храмовнику совсем не нужно её сочувствие, сопереживание и жалость, но удержаться было очень сложно, и теперь эльфийка чувствовала себя виноватой.
Вопрос про Авелин застал ее врасплох: если честно, она бы хотела не вмешивать в это друзей, но Каллен крепко пронял ее своими словами, поэтому оставалось только кивнуть. Ложь все равно ничего не исправила бы, да и после такой честности, резанувшей по чувствам не хуже ножа, что недавно рассек ее кожу, это было бы отвратительно.
- Я доверяю тебе, командор, - удивительно, сколько раз за последние минуты она корила себя за то, что так и не смогла понять этого человека сразу. Он не просто пришел к ней без обнаженного меча, но пошел навстречу в важном политическом вопросе; будучи храмовников, не убил на месте за использование магии крови, но задал лишь вопрос, кто она такая; и теперь, открыв душу, не собирался казнить её на месте, чтобы тайна и боль умерли вместе с ней, но просто предложил вполне приемлемый выход. Мерриль не знала, как, но ей очень хотелось, чтобы шемлен не пожалел о своем решении и своем великодушии, потому что он не заслуживал больше страданий, чем уже перенес.
Конечно, приглашение это не было простыми словами - все подкреплялось жестами, выдающими, что он все еще готов ответить на отказ железом, без колебаний и сомнений, но отказываться смысла тоже не было. Чтобы сохранить договор и хотя бы попытаться спасти остатки спокойствия храмовника, следовало сыграть в игру по его правилам, и отправиться в Казематы, на встречу с неизвестным.
- Ты действительно думаешь, что я могу отказаться? Мне нечего скрывать. И... от Казематов рукой подать до порта. Можно будет закончить все одним визитом, это упростит жизнь и тебе, и мне, - Мерриль спокойно поднялась, словно не видя меча, способного легко перерубить ее пополам, и направилась к двери. - Только вот сперва я отдам несколько распоряжений, хорошо? Надо бы детей вернуть, и еще узнать, нет ли новых разрушений...
Уже открывая дверь, она обернулась и твердо заявила:
- Я вовсе не чудовище, Каллен. Я - Мерриль, не больше и не меньше, надеюсь, однажды ты это поймешь.

Успокоить взбудораженный эльфинаж удалось не сразу: к ней бросилось сразу несколько эльфов, наперебой задавая свои вопросы и пытаясь узнать, что происходит. Мерриль чувствовала спиной убийственный взгляд мага, но, кажется, в остальном все было спокойно, и ей быстро удалось навести порядок среди своих собратьев, отдав короткие и точные распоряжения. Мимо длинной вереницей мелькнули ее подопечные - отметив, что все в порядке, разве что сонные, долийка облегченно выдохнула, - и только когда с ними вместе за дверями скрылась верная Риба, она подошла к Каллену.
- Ну что же, идем? Путь неблизкий, нас проводят, - кивнула она на двух эльфов с факелами, стоящих поодаль. - Хотя бы до границ нашей территории, если вы не возражаете.
Иди в Казематы не хотелось - слишком темные и страшные воспоминания о них жили в её памяти, еще горел алым безумный взгляд Мередит и по спине бежали мурашки от того, что произошло с несчастным Орсино. Мерриль не хотела для себя подобной судьбы... и надеялась, что однажды сможет доказать это не только самой себе, но и всему миру.

Если бы Мерриль действительно была чудовищем, наверное, она бы превратилась на месте, не выдержав: вокруг было полно беззащитных эльфов, что опустят руки и покорно позволят Хранительнице себя сожрать и уничтожить. А что для демона жалкие храмовники? Уставшие, голодные, замерзшие...
К счастью, из чудовищ в радиусе достаточно большом были только выдуманные подкроватные монстры с тысячей глаз и щупалец, да и тех изгоняло пламя зажженных во всех домах свечей. Эльфы не экономили, потому что забывался пережитый ужас при свете легче, чем во тьме, и долийка могла понять эту слабость. Она и сама бы хотела прекратить скитаться во тьме, осесть у очага и смотреть на своих подопечных, находя утешение в том, что с ними все было, есть и будет только хорошо.
По мере того, как они удалялись все дальше, света становилось все меньше, и огоньки лачуг светились уже едва различимо в снежной буре, мигая, подобно сказочным духам, блуждавшим некогда по миру и провожавшими, как гласят легенды, души умерших в последний путь. Их мягкий свет истончался, становясь призрачным и каким-то нереальным, и ненадолго Мерриль посетило чувство утраты, острое, как игла, которую вонзили под сердце. Такого не было, когда она покидала клан, но нечто похожее жило в ее груди, когда она смотрела вслед Махариэлю, уходящему к Серым Стражам, смотрела вслед тому, кто, видимо, ушел на смерть, даже не обернувшись, чтобы попрощаться.
Неужели ей не суждено сюда вернуться?
Глупости, всего лишь мысли, нашептанные метелью, но избавиться от них было не так-то просто, оттого долийка и спешила вперед, не опасаясь ни бьющего в лицо ветра, ни скользких ступеней, ни ночных теней. Ничего не произойдет, ничего не может произойти, потому что у них, в конце концов, договор, пусть и неофициальный, но все же. Каллен сдержит слово.
В окрестностях порта было пусто - внешний вид с последнего визита совсем не изменился, и она с интересом искала хоть каких-то перемен. Некогда живое и пышущее этой жизнью во все стороны место заглохло, покорившись снегу и зиме, и казалось, что еще немного - и безмолвие смерти охватит все вокруг, задушив самые зачатки жизни. Мерриль представилось, что она и храмовники - последние выжившие, и возникло такое острое желание с кем-то заговорить, чтобы прервать молчание, что она почти что решилась, но острый взгляд мага - иди-проклятая-ведьма - мгновенно напомнил ей, куда и зачем они идут. Каллен смотрел по сторонам, выискивая угрозы, его товарищи на эльфийку не обращали внимания, даже отличившийся, словно нарочито игнорировали. Неужели ее тайна разделена не на троих, а на куда большее количество шемленов? Ах, жаль, она не взяла с собой кого-то из эльфинажа и отпустила сопровождающих домой почти сразу, было бы гораздо проще и не так одиноко.
Вот и свет, факелы и знакомое почти до боли судно. О, как хотелось бы Мерриль, чтобы все решилось тогда и просто: не пришлось бы идти сюда снова, не пришлось бы оправдываться за ограбление, не пришлось бы использовать магию крови при храмовниках. Справилась бы с одержимыми? Наверное, да. Неважно. Все равно все пошло наперекосяк, нет никакого толка переживать о том, что могло бы быть...
Авелин ее еще не увидела, потому что Мерриль замедлила шаг, невольно пытаясь отдалить момент прибытия на корабль, и это скрыло хрупкую фигурку среди могучих воинов, превосходящих ее во всех физических параметрах как минимум раза в полтора. Зато рожу антиванца узнала - тот вопил больше прочих, когда доказывал, что их цена смехотворна, он же и сграбастал первый кинжал. Ах, как не везло этому бедному, несчастному торговцу! Сперва эльфы, что не покорились судьбе, а отстояли свою честь, а теперь, вместо возмездия... что?
Неужели справедливость?
Об одной мысли об этом слове ее передернуло. Андерса она искренне любила, уважала и одобряла его благородные порывы, но вот та тварь, что жила у него внутри, никаких восторгов не вызывала. Она была потусторонней, темной и страшной, она и привела Андерса к гибели и забвению, лучше бы ее никогда не было!
Может, именно из-за этих мыслей глаза эльфийки так сверкали в темноте, что усатый торговец заметно присмирел, хотя сдавать позиции и не собирался. Она была готова отстоять свою точку зрения, пусть и не в своей привычной манере. Нападать Мерриль не любила и не умела, но привычная тактика "выжди и промолчи" здесь бы не сработала.
- Свидетель - я, капитан Валлен, - кивнула она подруге, выступая вперед. - И я заявляю, что этот человек с его спутниками не далее, чем два дня назад, изволил меня ограбить, отобрав ценные вещи силой и не отдав за них обещанной части товаров.
Так ли нужно вести обвинение? Наверное, да, хотя, безусловно, у Хоук всегда получалось лучше. Она умела вовремя добавить в голос как стали, так и смертельного яда, и противник редко что мог противопоставить ее острому, как бритва, языку, умело лишавшему оппонента всяческих аргументов.
С черноусым так, к сожалению, не работало.
- Таки позвольте, с каких пор эти т'гущебные к'гысы являются г'гажданами Ки'гкволла?! - он сделал шаг к эльфийке, решительно потрясая кулаком. - Ви лишь кучка ушастых обо'гванцев, кото'гые думают, что могут оболгать честных людей, лишив их не только честно за'габотанного, но и доб'гого имени!
- Откуда у вас доброе имя, вы что, где-то его украли? - мягко поинтересовалась долийка, сдерживая гнев. Нельзя, а то ну как подумают, что она одержима, да и прирежут на месте, и так уже сомкнулись вокруг плотной стеной. Она не обманывалась: не для ее защиты от торговца, наоборот. - Разве честные люди нападают на безоружных, отбирая то, что им принесли на обмен? Нет, они так не делают, а вы со мной так сделали. Поэтому нам не осталось ничего иного, кроме как отомстить, и мы решили не привлекать стражу к этому вопросу, надеясь, что вы умнее, чем нам казалось...
Авелин явно была очень зла: и на Мерриль, и на торговцев. В её взгляде бушевали эмоции, но она оставалась бесстрастной, только сжавшаяся на рукояти меча рука в перчатке выдала ее - едва слышным в песне ветра, но все же явственно прозвучавшим лязгом. Торговец обернулся на корабль, явно пытаясь понять, не шутка ли все происходящее. Для него все выглядело нереально: и храмовники, и стражники объединились вокруг эльфийки из эльфинажа, обычной, как он считал, шлюхи с разукрашенным лицом, и это не могло не наводить на мысли о безумии городских обитателей. Так, может, стоит лишь уплыть поскорее, и плевать на товары, лишь бы не столкнуться с этим замерзающим, но не сдающимся городом лицом к лицу?
Мерриль прикрыла глаза, вспоминая растворяющиеся в ночи огни, оставшиеся где-то за спиной. Их образ танцевал под веками, складываясь в чудесный узор: огни манили, тосковали и ждали ее назад, в тихую лачугу с натопленным камином и крошечным лежаком посреди моря чужих. О, она вернется, только вот сперва нужно дожать этого чужака, что пришел сюда, чтобы нажиться на чужом горе.

Отредактировано Merrill (2018-02-10 01:33:58)

Каллен перехватил инициативу, воспользовавшись тем, что Мерриль, дав "показания" и возможность действовать, отошла в сторону, спокойно разговаривая со стоящим чуть поодаль Донником. Разумеется, напряжение, что висело в воздухе, нельзя было игнорировать, но посох ее остался в эльфинаже, а резать запястья еще и здесь? О, нет уж, хватит на сегодня, пора заканчивать с магией, и без того предстоит путь в Казематы, а затем еще и обратно.
При одном взгляде на ледяную морскую гладь ей казалось, что впереди ждет только что-то очень страшное. Перед взглядом возникали те Казематы, что отпечатались в ее памяти после битвы с Мередит: поверженные каменные гиганты, чьи руки все еще бессильно сжимают чье-то искалеченное тело; отчаянные крики раненых, кровь, покрывающая все вокруг; Мередит, чье тело обращается в камень, нарушая законы природы... Тогда все это прошло мимо взгляда все еще потрясенной долийки, затеняясь картинами того, что случилось с Орсино. Маг превратил себя в чудовище. Зачем?
Мерриль все еще помнила слишком хорошо, чем стал некогда спокойный и мудрый эльф, что никогда не шел против воли Церкви и искренне любил свой Круг. Помнила, как смертоносная, меняющая обличья тварь бросалась на них, дважды едва не прикончив и ее, и всех остальных спутников Мариан. Кровь до сих пор стучала в висках, когда она возвращалась в памяти туда, в окровавленную залу, к трупам погибших магов и к не-трупу того, кто обратился к демонам, отчаявшись.
Тогда лучом света стала Мариан, бесконечно уверенная в том, что она делает. Она поразила тварь, которой стал Орсино, ее же магия помогла побороть безумную женщину во дворе Казематов, что поддалась идолу из лириума, как некогда Бартранд. Едва все закончилось, стена выживших храмовников расступилась, пропуская их, и тогда Мерриль ушла вместе со всеми.
Получится ли уйти теперь?
Донник, едва возникла необходимость, отвлекся, тут же возвращаясь к Авелин и смыкая ряды стражников, но долийка едва ли это заметила. Несмотря на общую оживленность вокруг, многолюдность и шумные споры, она словно осталась одна среди толпы, как это всегда происходило с ней раньше, происходит сейчас и будет происходить и дальше. Может, она просто не создана для общества?
Ветер швырнул ей в лицо горсть ледяного снега, заставляя прийти в себя. Разумеется, это все глупости, и с обществом у них все прекрасно: не взаимный роман, но все же что-то похожее на весьма очаровательные отношения, где один - ведет, а другой следует за ним. Пример - то, что происходило на пирсе, пока она бездумно предавалась пустым воспоминаниям, которые только зря тревожили душу. Авелин и Каллен перебрасывались словами и только, но в голове Мерриль возникла забавная картинка, в которой перебрасывали они из рук в руки купца, решая, сбросить проклятого в ледяное море или же в темницу. Возможно, она была не так уж далека от истины, но пока сложившийся образ так ее порадовал, что эльфийка не смогла сдержать улыбки - и сникла, заметив, что маг, несмотря на, казалось бы, полнейшее участие в разбирательстве, сразу отреагировал на показавшуюся ему подозрительной смену эмоций на лицу долийки. Разумеется, ожидать иного было бы просто глупо, но все же это помогло напомнить себе о том, что этот день, видимо, никогда не кончится.
Пока грузили ящики и переругивались между собой стража и охрана корабля, Мерриль оказалась быстро и кратко допрошена - исключительно по делу, хотя она видела, как нестерпимо хочется Авелин задать ей все свои вопросы. Долг превыше всего, эта аксиома, которой они обе посвятили свои жизни, только вот долг Мерриль оказался бессмысленным и губительным, а долг капитана Валлен спас Киркволл от междоусобицы. Мироздание обожало такие шутки.
Паруса сбросили с себя снег, расправились и вскоре исчезли в ночи, и произошло это далеко не за минуту, но магесса так замерзла, что очнулась лишь когда ее тронули за плечо. Авелин что-то спросила, и она была благодарна Доннику за то, что тот отвлек ее от созерцания пейзажей и превращения в ледяную статую. Судя по ответу Каллена, уже можно было отправляться...
- Не переживай, Авелин, я туда ненадолго, - заверила подругу магесса, улыбаясь, хотя это и оказалось неожиданно почти что больно из-за обветренных губ. Улыбнуться все еще хотелось, слава всему. - Туда и обратно. Ты тоже?
Женщина покачала головой, и ее подозрение ощущалось даже больше, чем на физическом уровне, подозрение висело в воздухе. Но она ничего не сказала: во-первых, не хотела спорить на глазах подчиненных, во-вторых, понимала, что дело обстоит очень серьезно. Наверное, куда серьезнее, чем с торговцами, и рядом нет Хоук, чтобы спасти Мерриль в очередной раз.
Дорога по морю выдалась не из легких: лодку мотало и швыряло по волнам, и эльфийка всякий раз порывалась испуганно схватиться хоть за что-нибудь более надежное, чем собственный подол, и всякий раз давила порыв внутри, понимая, что не стоит давать лишний повод себя подозревать. Чем ближе была мрачная громада Казематов, тем тоскливее становилось на душе, и вскоре там не только скребли кошки, но и выли волки, стенали призраки и вздыхали неприятные воспоминания. И все же любое путешествие имеет конец, закончилось и это - не без помощи храмовников Мерриль выбралась из лодки, снова ступив на землю, меньше года назад видевшую столько крови магов, сколько ей и не снилось за всю жизнь.
- Проведете, командор? Или это сделает ваш спутник? Если честно, я тут не очень хорошо ориентируюсь, - чтобы не чувствовать себя так потерянно, она заговорила вслух, и это ненадолго помогло: храмовники прекратили общаться исключительно между собой и даже посмотрели на нее, обратив внимание. Не то, чтобы без этого было сложно жить, но...
Заметив неподалеку знакомое лицо, Мерриль сперва не поверила, но, кажется, она не ошиблась. Это была та ведьма, что некогда работала в борделе и зачаровывала храмовников - Идунна, если не изменяет память, все так же без посоха и в сопровождении храмовника. Случай с ней был жутким не только потому, что она потворствовала каким-то извращенцам, но и потому, что именно из-за нее Хоук впервые взяла ее с собой в бордель. Место, где живут барды, как же. Разве что орлессианские, и то на спецзадании, потому что выжить среди этих безумных цветов, запахов и разврата просто невозможно.
Поняв, что, кажется, прослушала, что ей говорили, Мерриль виновато дернула ушком, оборачиваясь к Каллену.
- Прошу прощения, если ты что-то сказал. Я немного задумалась, вспомнила кое-что.

Короткая встреча с Идунной только всколыхнула воспоминания, тревожащие и ранящие сердце. Все маги крови, которых Мерриль встречала, были сущими ублюдками, больными психопатами или одержимыми, и она порой сомневалась в том, что эта сила действительно может быть ей подконтрольна. Почему же они поддаются, а простая эльфийка, раз за разом оступаясь, не падает в пропасть? Или, может, она давно уже упала, просто достичь дна не так быстро, как ей представляется, и внизу давно ждут острые скалы, готовые принять жертву в нежные и смертельные объятия?
Статуя Мередит, жуткая и навевающая страшные воспоминания, осталась позади, они скрылись в Казематах, следуя туда, где Мерриль больше всего хотелось бы не появляться. Холодные каменные стены, казалось бы, не изменились с тех пор, как им пришлось бежать, отбиваясь от храмовников и обезумевших магов, туда, где ждал их Орсино - впавший в отчаяние, сдавшийся, сломленный... Больно было вспоминать всегда спокойного и собранного Первого Чародея таким, хоть и знала его долийка всего ничего. Благо, путь лежал не в тюрьму, иначе воспоминания совсем замучили бы.
Разговаривать не хотелось: она совсем замерзла, устала и больше всего на свете сейчас хотела рухнуть на свою лежанку, укрыться чем-нибудь и поспать хотя бы несколько часов. Эльфийка из Круга, прекрасно поняв и прочувствовав ситуацию, постаралась поторопиться, ускорился и ее спутник, но свою работу они сделали качественно, хотя и излишне затянуто: сама Мерриль проверяла на одержимость быстрее, обращаясь к силе и памяти крови у испытуемого. Надежно, быстро, просто, не то, что в этом зале, где требовалось приготовить руны, лириумную пыль, защитные круги, самих себя - целый подарочный набор энергии для демона, если хоть одна мелочь пойдет не так.
Но, что самое важное, итог был вполне очевиден, оправдана по всем статьям - в глазах Каллена мелькнуло едва ли не разочарование, мол, зачем я тогда тебя тащил-то сюда, но, может, это все был отблеск свечи, потому что в следующую секунду выражение лица его означало уже прежнюю спокойную уверенность и ничего более.
- Я воспользуюсь твоим гостеприимством, рыцарь-командор, - и как бы не пугало то, что это, возможно, ловушка, мышеловка, и она захлопнется, едва она позволит себе здесь расслабиться, Мерриль все же хотела отдохнуть больше, чем параноить и забивать свою голову всякой чепухой. Хотел бы - запер бы и так, лучше не думать о плохом, только лишь о долгожданной встрече с кроватью! - Ma melava halani, Каллен, этого достаточно для доверия. Доброй ночи тебе, пусть твой Создатель бережет тебя от лап Ужасного Волка.
И, оставив Каллена размышлять над тем, прокляли ли его изощренно на эльфийском или похвалили, она ушла вместе с магами, вызвавшимися позаботиться о ней.

Эльфийку звали Маллана, человека - Орман, и они оказались весьма неплохой компанией. Как оказалось, Маллане Мерриль напоминала ее дочь, живущую теперь в другом Круге, и та живо окружила ее заботой и вниманием, хлопоча, словно курица-наседка над несмышленым цыпленком. Отправила товарища на кухню, и Орман вернулся с еще очень даже горячей миской вполне вкусного супа, сама устроила для долийки спальное место в своей комнате, пояснив, что так будет теплее и экономнее, познакомила с соседкой по комнате, которой, как нарочно, оказалась та же Идунна. Бедная бывшая отступница не знала, куда себя деть, но долийка вела себя максимально естественно, делая вид, что вовсе не знакома с ее методами влияния на людей и не только.
Поужинав и тепло поблагодарив хозяев за прием, Мерриль улеглась спать в своем углу, отвернувшись к стене. Сон не шел - не давала покоя тоже наверняка не спящая магесса-малефикар рядом. А вдруг на самом деле одержима она, просто чутье Каллена сработало не на ту? Или, может, она попытается убить свидетеля ее преступлений, за которые можно было и головы лишиться - в конце концов, Идунна не хагрен столь необходимого для мира в городе эльфинажа, а обычная бывшая проститутка, которая помогала губить неофитов-храмовников...
Час спустя они синхронно сели в кроватях, внимательно глядя друг на друга.
- Ну? - с вызовом, но достаточно тихо произнесла женщина. - Чего смотришь? Денег хочешь, а?
Несмотря на внешнюю браваду, страх был виден очень явно, несмотря на всего одну свечу, оставшуюся освещать комнату на случай, если кому-то понадобится встать ночью. Мерриль даже не верила в то, что причиной этого страха является она сама - раньше ее никто так не боялся, а теперь уже второй раз за сутки смотрят так, словно она Архидемон и вместо воды пьет кровь невинно убиенных младенцев.
- Дай мне руку, я проверю, не одержима ли ты, а потом мы наконец ляжем спать  больше об этом не заговорим, - просто сказала Мерриль. - Я очень устала, давай побыстрее закончим с этим?
Идунна щурилась недоверчиво, пока шагала к ней, и руку протянула с неохотой, ища подвоха, но эльфийка не обманула - едва пришло подтверждение того, что одержимости нет, она выпустила из тонких пальцев белое запястье женщины и, отвернувшись, легла обратно. Сон мгновенно подхватил ее, унося в страну Тени и сновидений, но в памяти, к счастью, не осталось ничего из тех картин, что посещали ее ночью, заставляя то счастливо улыбаться, то дрожать в страхе.

Разбудили ее достаточно поздно - солнце уже светило в окно, пробившись сквозь доски, которыми оно было заколочено для экономии тепла. Идунны не было - как пояснила Маллана, она помогала в лазарете, была там просто незаменима, поэтому с утра пораньше отправилась заниматься любимым делом, а заодно искупать свой грех отступничества перед Создателем. Услышав об этом, долийка только усмехнулась, и магесса Круга разделила ее веселье, пояснив, что, конечно, верит в Создателя, но не так фанатично, как бывшая проститутка-отступница.
Попросив лист и писчие принадлежности, Мерриль устроилась за столом, припоминая знания, вложенные ей в голову некогда как Маретари, так и Хоук, и минут десять спустя перед ней лежал готовый список, состоящий из одних только голых имен тех, кто мог бы пригодиться в восстановлении города. Подумав, магесса принялась дополнять его пометками, корректировками, даже рисунками - словом, в итоговом варианте от оригинала остались только ровно написанные имена, остальное же некогда белое пространство заняли пояснения, пометки и даже одна ромашка - ну не удержалась, что же поделать. Понимая, что Каллен может и не разобраться в этом хитросплетении, долийка поднялась, беря в руки бумагу, и обратилась к Маллане:
- Не могли бы вы проводить меня к командору Каллену? Нам еще есть, что обсудить, прежде чем я вернусь в эльфинаж.
- Конечно, - улыбнулась ей женщина, становясь даже на пару лет моложе. - Идем, постарайся запомнить дорогу.
Мерриль не стала расстраивать ее и говорить, что пытается сделать это вот уже десять лет как, и пока еще не слишком успешно. Впрочем, от бывшего рынка в Нижнем Городе до эльфинажа она, пожалуй, доберется...
А вот по этим замысловатым коридорам, кое-где разрушенным, до Каллена в одиночку не добрался бы без помощи, кажется, и брат Дженитиви. Благо, у нее была Маллана, с которой они очень тепло попрощались как раз у дверей командора.
- Каллен, ты здесь? Не занят? - заглянула к нему Мерриль, не осмеливаясь входить вот так сразу. - Я принесла тебе список.

Отредактировано Merrill (2018-02-14 22:37:54)

В кабинете командора оказалось неожиданно светло и даже в какой-то степени мило, Мерриль очень даже понравилось. Примостившись на стул для посетителей, она выжидательно перевела взгляд на внимательно изучающего листок мужчину, ловя все его эмоции, отражающиеся, как на листе бумаги. Может быть, она все же зря так увлеклась? Хотя, безусловно, дополнительная информация была необходима для понимания... Или все же нет.
- Извини-извини. Но это важно, он может попросить дать ему выходной, потому что растит девочек один, может поучаствовать в ремесленной работе, неплохой каменщик и разбирается в травах и растениях, Нитанис вообще у нас незаменимый член эльфинажа, - пояснила свои дополнения долийка, приподнимаясь и заглядывая в свой листок. Впрочем, Каллен почти тут же сложил его пополам, так что, видимо, решение было окончательным и бесповоротным. - Ладно, сейчас сделаю. Можно вот этот лист, да? Он чистый...
Аккуратно выудив необходимое, Мерриль совсем было уже приступила к делу, но тут Каллен продолжил. Пришлось замереть, внимательно слушая и запоминая, что говорили. Конечно, то, что храмовники из Старкхэвена - плохо, потому что туда отправился Себастьян, и он вполне себе мог что-то о ней рассказать (если, конечно, знал, потому что близко они точно не общались). Но то, что первым помощь получит именно эльфинаж, конечно, радовало, и очень.
Зато упоминание о Варрике заставило ее призадуматься. После весьма трогательного прощания (с тех пор, казалось, прошла целая вечность), в ходе которого Маргаритка едва не залила слезами и Бьянку, и гнома, они, разумеется, не виделись, но письма друг другу писали исправно, благо, несмотря на катастрофу, остальные гномы в городе остались, даже помогали - не за "спасибо", конечно, но все же. Последнее письмо она передала как раз накануне прибытия оствикцев, наверное, с ними же оно и уплыло, но когда оно дойдет до Варрика, было неясно.
- Торговая Гильдия, насколько я помню, те еще приятные личности, - задумчиво покачав пером, она едва не посадила на лист жирную кляксу, но вовремя опомнилась. - У меня в памяти осталось несколько имен тех, с кем можно попробовать договориться... ну, как говорил Варрик, за кружечкой чего-нибудь покрепче. Других, более приятных вариантов, у меня нет, делами Тетрасов сейчас заведует какой-то его доверенный гном, это все так сложно, я не вникаю...
Однажды, впрочем, она попыталась, и от одного воспоминания становилось едва ли не дурно. Шумный Висельник был забит до отказа, туда-сюда сновали официантки и клиенты, порой слышались взрывы почти демонического смеха, заставлявшие ее втягивать голову в плечи и испуганно оглядываться. Где-то совсем рядом взвизгнула Нора, чей голос она уже узнавала из всех других, послышался звук пощечины и новый взрыв радостного гогота - веселье было в самом разгаре, и стоило бы пройти через зал побыстрее, благо, Варрика нигде не было видно и можно было не задерживаться. Вечер праздничного дня был не лучшим временем для визита к старому другу, но она приготовила подарок и хотела порадовать приятной мелочью без откладывания дела в долгий ящик, зная, что он ценит проявления заботы, хотя и не всегда это показывает.
В "люксе" гном был не один - напротив него сидел сотоварищ по Гильдии, и чуть поодаль стоял второй, и все трое убежденно что-то друг другу доказывали. Ловко используя такие страшные слова, как "проценты", "девальвация", "встречная торговля" и особенно жуткое "международная экономическая интеграция", Варрик умудрился еще и так ловко уесть собеседников, что те ненадолго замолкли и Мерриль смогла привлечь к себе внимание вопросом о том, что они обсуждают.
Следующий час был очень похож на кошмарный сон, потому что гномы переключились на неё и принялись с азартом пытаться дать ей простейшее понятие об устройстве мировой системы торговли. Самым интересным было то, что долийка очень даже поняла то, что ей втолковывали, но знание оказалось настолько страшным, что она предпочитала даже не думать о том, что значат сложные словечки. Ей и без того проблем хватает, многие знания - многие печали, так еще какой-то мудрец говорил, кажется, и сложные перипетии экономических реалий Тедаса это только доказывали.
- Шторма в этом году кончатся раньше, - с уверенностью заявила Мерриль, переводя взгляд на окно, в котором виднелось море. - Зима лютая, пришла слишком рано и слишком резко, уйдет точно так же. Главное подготовиться, чтобы не затопило... и волной возвращающихся в том числе, Каллен. Мне передали, что многие из тех, кто поспешно бежал, хотели бы вернуться, если будет, куда. Нужно разослать весть, что Киркволл стоял, стоит и будет стоять, тогда, может быть, они поторопятся, это лишняя нагрузка, но и помощь тоже... Я ведь права?
Вспомнив, наконец, о списке, она снова принялась выводить аккуратные, почти каллиграфические буквы, имя за именем в стройный ряд, подписывая каждому теперь по одной, основной специальности, которая могла бы пригодиться. Пожалуй, зря она дала Резерфорду первый список - наверное, он был слишком личным, слишком полным для того, кто руководил городом и вовсе не нуждался в пояснениях, личных проблемах и личностных особенностях каждого из возможных подчиненных.

Каллен думал, и ладно бы думал вслух, так нет - свои мысли он держал при себе, как жадный ребенок сладкий подарок. Вот, казалось бы, поделиться можно, но уж больно вкусные сладости внутри, жаба так и душит, убивая любые романтические порывы и желание делиться. Хотя, может быть, конфеты слишком горькие?
Как бы ей ни хотелось сбросить тяжелые мысли хоть ненадолго, Мерриль невольно ощутила их тяжесть в очередной раз. Вряд ли Каллен думал о чем-то хорошем, раз так глубоко ушел в свои мысли под звуки ее голоса. Впрочем, взгляд шемлена сияет живым, ярким умом, и мысли у него в голове явно какие-то очень интересные, так и тянет забраться и прочитать, но магесса не умеет так делать, а если бы и умела - не стала бы.
Потому что и так неплохо.
- Ладно. Только можно, раз уж ты выделяешь мне компанию, не того замечательного сержанта, который рубит головы? - осторожно уточнила Мерриль, чуть склоняя голову и наблюдая за тем, как храмовник изучает новый список. Информация была довольно интересной: раньше она как-то не особо прислушивалась к слухам о храмовниках, и даже встреченный на улице экс-храмовник ее как-то особо ни в чем не убедил, а теперь вот все подтвердилось. Храмовникам необходим лириум, значит, они действительно наркоманы?
Тех, кто любил всякие разные вещества, в Киркволле было много, и в эльфинаже тоже более чем достаточно. Мерриль видела и трупы, и еще живых, которым немного осталось, и всякий раз думала, что это, наверное, ужасно - умирать от того, что вытесняет твой разум и становится смыслом твоей жизни. В какой-то мере магия крови тоже была наркотиком для малефикаров, которые ею злоупотребляли, но в этом плане магесса никогда не была зависима... наверное.
Листки в руках храмовника сменяли один другой - прочитав официальный, он вернулся к старому, что-то для себя оценивая. Если бы эльфийка была более любящей внимание к своей персоне, она непременно испытала бы ревность к собственному же листку, но, благо, она вполне себе обходилась без длительных зрительных контактов. Она вообще была довольно неприхотлива, жизнь научила, улица воспитала, как говорится.
- Перестань тыкать в меня этим титулом, - фыркнула легкомысленно долийка, скрывая за улыбкой почти что гримасу боли. Хагрен - эльфийское слово, значит, между прочим, "старейшина", и оно вызывает в памяти ассоциацию с Хранителем. Маретари не хватает, каждый день и каждую секунду Мерриль жалеет о том, что ее нет рядом, но сделать давно уже ничего не может. Во-первых, потому, что клан ушел куда-то далеко - живы ли они? может, и Сабре-то больше нет? - а во-вторых, Маретари умерла, и вместо нее теперь во снах приходят демоны, пытаясь обмануть и завладеть телом. Может быть, однажды, если эльфийка лишится цели и смысла жизни, она позволит отобрать пустую и ненужную оболочку, но точно не сейчас. Цель есть, была и будет - защита своих сородичей.
- С болезнями у нас, кажется, все благополучно, единичные случаи легко поправимы, - подумав, добавила Мерриль. - С новым разрушением больше беспокоит то, где и как нам жить, до прибытия храмовников нужно придумать, как с этим разобраться, если подобное повторится.
Еще она могла бы открыть рот и добавить что-то вроде "а еще у моей хижины в земле, на глубине где-то по пояс, зарыто колдовское эльфийское зеркало, которое некогда разбил некогда покойный Серый Страж Дункан, а я собрала, очистила от скверны и оно, вообще-то, вполне может работать и связываться с Глубинными Тропами, хотя, конечно, это не точно". Все было чистой правдой - и про Дункана (ужасное воспоминание о потере Тамлена), и про очищенное зеркало (ужасное воспоминание номер два, об одержимой Маретари), и про, как выяснилось много позже, Глубинные Тропы (будущее ужасное воспоминание номер три, с максимально ужасными порождениями тьмы). Но вряд ли Каллена подобные новости, особенно с учетом вчерашних событий, о которых он только что напомнил, обрадуют. Нет, в идеальном мире, конечно, должны бы были, ее бы даже заключили в горячие объятия и торжественно поздравили бы с помощью в возрождении культуры Арлатана, но жила Мерриль, к сожалению, в мире реальном, и про элувиан предпочитала молчать.
Зеркало, к счастью, она зарывала одна, незадолго до памятного взрыва в церкви. Максимально романтичная обстановка: луна, абсолютная тишина, которую едва-едва нарушали шуршащие корни, где-то на фоне чьи-то далекие, изредка повторяющиеся многоголосые пьяные вопли (что, к слову, убивает абсолютную тишину, но неважно), ну и магический посох, помогающий отправить проклятый элувиан на новое место жительства. Мариан не винила ее в смерти Маретари вслух, даже поддерживала, но в глубине ее глаз, казалось, навеки поселился немой укор, да и позиция Фенриса была весьма ясна. Погибла из-за Мерриль, виновна, вырвать бы тебе сердце, дуре, да только живой будешь мучиться дольше, потому и отпускаю тебя, тварь ты дрожащая.
Свое отражение в магическом зеркале долийка не рассматривает, не хочет - потому что за спиной почти наверняка появятся сперва нечеткие, но с каждой секундой все более материальные тени, рано или поздно становящиеся тремя силуэтами, знакомыми и до боли родными. Маретари, Терон, Тамлен - мертвые, ничего не выражающие глаза, кровь, немой укор во всей позе. Она виновата в том, что они умерли - нет, нет, нет, разве она заставляла Махариэля идти туда? нет, нет! - она виновата в том, что теперь клан погибнет - нет, нет! они ушли, но они живы, все еще получится, я все исправлю! - она виновата. Мерриль знает, что будет дальше - в зеркале появится Фенрис и в его руках будет трепетать ее живое сердце, которое спустя секунду он раздавит в кулаке.
Кошмары, навеваемые элувианом, похожи на безумную, очень заразную болезнь, и Мерриль прячет его подальше, понимая, что возможно, избавила его от скверны не полностью. А может, всего лишь ее воображение? Кто бы знал...
- Я, право, теперь даже не знаю, на что жаловаться, Каллен, - опомнившись и изгнав из памяти страшные картины хотя бы на время, Мерриль улыбается и пожимает плечами. - Ты как... как Мариан. Пришел и все решил в мгновение ока.
Наверное, не самое приятное сравнение для храмовника, но другого синонима для решающего все проблемы волшебника (ха!) у долийки не было.

Отредактировано Merrill (2018-02-24 22:53:24)

Отправиться к гномам в сопровождении храмовников для нее уже было внове, а уж в сопровождении рыцаря-командора так вообще нечто за гранью фантастики. Действительно, статус вырос, а она вела себя, как неразумный ребенок, из ложной скромности отказывающийся от полагающихся почестей - те и так были лишь ложкой меда в бочке дегтя, если подумать как следует.
- Главное, чтобы ты мог вовремя его стянуть, если потребуется, и поразить этих гномов в самое сердце, - фыркнула долийка, заглядывая в лист Каллена. - Это "и" такая? Не вздумай гномам с таким почерком писать, там сейчас такой зануда, придирается к каждой букве. Нужно каллиграфически вывести все до последней черточки.
Между прочим, она была очень даже права. Делами гномов теперь заведовал товарищ "старой закалки", Варрик таких терпеть не мог: хватка, как он говорил, у них была железная, но точно такими же были и убеждения, сохранившиеся еще с Орзаммара, это очень мешало делам... Впрочем, гномы - это будет не сегодня, даже, наверное, не завтра, можно об этом не думать, пока есть такая возможность. Пусть вот у Каллена голова пухнет, как, почему и зачем,  у него прямо-таки на лице написано, что он любитель поразмышлять о проблемах города.
Мерриль не уставала поражаться тому, как это он так ловко решал эти самые проблемы, мимоходом и между делом, словно так оно и надо. Раз - вызван храмовник пошустрее, два - он уже убежал исполнять поручение, Мерриль только и успела, что глазками похлопать и тяжело вздохнуть. К полудню, значит?
- Наверное, я смогу оценить его труды, - заметила долийка. - К полудню мне уже стоит быть там, все проверить лично, поговорить с эльфами, найти место для гостей из Старкхэвена. Себастьян, верно, еще не добрался туда, раз они присылают помощь? Он теперь терпеть Киркволл не может, так ругался, когда уходил... разве монашеские обеты не запрещают вам ругаться, Каллен? Оскорблять родителей, седьмое колено и вот это вот все.
В глазах ее сверкало веселье, впрочем, померкнувшее с упоминанием о вестях от Хоуков. Карвер ей бы, наверное, в жизни не написал, Мариан пока тоже на связь не выходила, были только письма от Варрика и Бетани.
- Если интересно, то мне где-то с... месяца полтора писала Бетани, она по прежнему жива, здорова и служит миру в рядах Серых Стражей. На счет визита в Киркволл ничего, но я надеюсь, что их как-нибудь сюда занесет, может быть, она сможет распорядиться счетами Мариан, как её сестра.
Едва смолк звонкий голос эльфийки, как в дверях возникло новое лицо. Запыленный плащ, усталые глаза - путник явно прошел много миль и пересек большие расстояния, чтобы войти в комнату и положить на стол Каллена Резерфорда небольшой конверт. Мерриль сперва глазам своим не поверила, но факт оставался фактом - подписан конверт был изящным почерком Бетани. Человек кивнул командору и так же молча удалился, а долийка перевела на человека изумленный взгляд.
Видимо, интерес у командора был не только чисто практический. Интересно, какая между ними связь, неужели это та самая любовь храмовника и магессы, о которых так любят сочинять певцы? Неплохо Хоуки устроились, ох как неплохо, что одна, что вторая, а Карвер всегда в этой семье был самый косячный.